Охота за Тенью

      Я стояла напротив самого отдаленного дерева-домика, выращенного у самого болота. Здесь уже не было омерзительного запаха разложения, пахло лишь сыростью и свежей землей. Правая половина домика обуглилась, сожженные ветви обломались. Левая половина каким-то чудом сохранила прежний вид, но сути это не меняло: от дома остались только руины.       От моего дома.       Я так и не узнала, поселился здесь кто-то после меня или нет. Ждали ли односельчане моего возвращения. Можно ли было попробовать жить спокойной жизнью… Не узнала ничего из того, что хотела. Зато я убедилась: Талмор — зло. Впрочем, чего можно ожидать от организации, которая даже к себе подобным, но хоть немного отличающимся от общепринятой нормы, готова применять жестокие карательные меры?       Аккуратно ступив на сплавину, я зачерпнула немного воды в свистульку, после чего поспешила вернуться на твердую землю. Вода тут же начала вырываться из глины через трещину, а потому я поспешила поднеся соловушку к губам, протяжно свистя. Звук эхом разнесся по лесу, и я со скорбью сказала себе: «Я никогда не получу ответа».       Я хотела похоронить ее здесь. Как память о Товене, чтобы хоть какая-то его частичка вернулась домой. Но оглядываясь назад, на выжженную Талмором землю, я понимала, что не могу. Я занесла руку над головой, желая сначала швырнуть соловушку в болото, но, так и не найдя в себе сили расстаться с ней, рухнула наземь и горько заплакала.       Брин подошел не сразу. Все еще ошарашенный всем увиденным, он стоял отрешенно, погруженный в свои мысли. Когда же мои стенания стали громче, норд все же подошел ближе, присел рядом и обнял меня, положив подбородок на мою макушку.       — Я не могу… не могу… — плакала я, и кольцо рук Брина стало уже и крепче.       — Я понимаю… Тш-ш…       Мне нужно было отпустить смерть Товена, и главное, что я была уверена, что готова к этому. Но сейчас, когда почва была вновь выбита из-под моих ног, я просто не понимала, что происходит.       Мы жили в жестоком, проклятом, забытом Богами мире. Сколько смертей, сколько сломанных судеб… А что будет потом? Все понимали, что заключение перемирия, подписание Конкордата Белого Золота — это временная мера. Год, два, может больше, но однажды настанет день, когда Талмор снова соберет армию и направит ее на Империю. И жертв станет еще больше.       Пока этот момент не настал, Талмор будет готовиться. В Валенвуде, в Эльсвейре, а возможно и на самих островах Саммерсет будут уничтожены все несогласные, пока не останутся только уверовавшие в правое дело. Или запуганные настолько, что будут согласны на все. А потом грянет война.       Теперь я все понимала… Я вновь повторила себе слова Киренара: «Тебе приходится делать то, что должно, даже если это…» Что? Мерзко? Ужасно? Бесчеловечно? Я вспомнила, как исказилось лицо альтмера, когда я сказала, откуда я родом. Танглхейвен. Помнится, я не поняла, что с ним, то ли он испугался, то ли изумился. Тогда не придала значения, а теперь все встало на свои места.       — Он знал… — тихо сказала я, глядя в болото. — Он все знал…       — Кто?       Брин не понял, но я не стала ему объяснять, проигнорировав вопрос. Вместо этого я подняла голову и пролепетала со всей серьезностью:       — Мы не можем здесь оставаться… Пока Талмор у власти, я никогда сюда не вернусь.       — Мы уедем, — ответил Брин. — Сегодня же отправимся обратно в Скайрим.       — Я хочу… хочу убить их всех… — это желание стало откровением для меня самой. — Как они посмели?..       — Ты сама говорила мне, что Талмор следует обходить стороной, — я чувствовала напряжение, исходящее от мужчины, хоть он и пытался его скрыть. — То, что они сделали, — ужасно. Но мы с тобой ничего не изменим.       — Убийцы… Сволочи…       После недолгого молчания Брин развернул меня к себе и жестко, со всей возможной серьезностью сказал:       — Тебе нужно скорее вернуть лук и разорвать связь с Ноктюрнал. То, что с тобой происходит… Ненормально.       — Она знала… — меланхолично ответила я, качая головой. — Намекала…       — Она разрушает тебя, Тера. Я и Карлия тоже Соловьи, но с нами подобного не происходит. С Галлом и Мерсером, насколько я знаю, такого тоже не было.       — Она говорила что-то о судьбе… — протянула я. — Сказала, я должна ей покориться. Быть может, тогда она оставит меня.       — Она — даэдра. Она оставит тебя только в том случае, если наши души больше не будут ей принадлежать. Мы полгода в дороге, помнишь, ради чего? Найти Лук Теней. Мы его нашли. Следующий шаг — вернуть его владелице и получить обратно наши души.       — Да… конечно, — слова давались мне с трудом. — Я просто… Мне кажется, я уже проиграла.       — Тера, нет. Ты сломлена, но никто тебя не победил. Ни Талмор, ни Ноктюрнал. Никто. Мы справимся с этим, — поправив мои растрепанные волосы, он встал и помог подняться мне. — Пойдем. Нас ждет долгий путь в Скайрим.

***

      Лук за моей спиной был легким, но я слишком хорошо чувствовала его на себе. Брин то и дело забирал его у меня и нес сам, но я все равно ощущала силу, что исходила от него. Она словно подпитывая меня. Сейчас из оружия у меня оставался лишь Соловьиный клинок, ведь лук, который подарил Нируин, был навсегда утерян. Я с волнением отмечала, что рано или поздно мне придется воспользоваться Луком Теней, просто потому, что альтернативы не будет. Это пугало.       Первую ночь после Танглхейвена я спала крепко, что удивительно. Легла на спальник и почти мгновенно провалилась в пропасть, ничего больше не слыша и не видя. Мне ничего не снилось, и я была этому рада. Проснулась лишь тогда, когда уставший Брин уже не был в состоянии держать глаза открытыми. Сменив его в дозоре, я просидела до утра с пустой головой, лишенная каких либо мыслей, эмоций и чувств.       Когда солнце осветило Малабал-Тор, мы направились в Сильвенар. Не думала, что вернусь туда так скоро. Честно говоря, я вообще не думала, что то, что мы увидели, возможно. Я не хотела в это верить. Единственное, что хоть как-то утешало меня — это живые, пусть и запуганные Годан и Дрелил. И пусть я никогда больше их не увижу, радовала сама мысль о том, что погибли не все. Хоть кому-то удалось спастись. «Пускай лес смилуется над ними и спрячет…» — взмолилась я, глядя себе под ноги.       Мы хотели добраться до Сильвенара без лишних промедлений, но слишком устали, так что было решено сделать внеочередной привал. Осев у реки, разделись догола и искупались в теплой воде, смывая с себя пепел. Мне казалось, он был повсюду, хотелось нырнуть и вдохнуть воды, лишь бы выполоскать его из носа. Но я сдержалась. Брин всячески пытался отвлечь меня, но в этот раз у него, к сожалению, ничего не выходило. Тем не менее, мне было приятно, что он не оставлял попыток.       — Тут вам не Хонрик, тепло, — издав грустный смешок, сказал Брин, подплывая ко мне. Длинные рыжие патлы упали на лицо, и я потянулась к нему, чтобы зачесать из назад. — Помнишь, как мы искали Двойственное перо?       — Помню. Было омерзительно.       — А мне понравилось.       Когда мы уже обсохли, Брин развел небольшой костер из собранного хвороста. Перекусив остатками провизии, завалявшимися на дне сумки, уселись в обнимку под деревом, разглядывая неспешно плывущие облака. Дым от костра, вздымавшийся вверх, лишь слегка перекрывал небесный простор. Откинувшись на широкие плечи норда, я спросила его:       — Ты не передумал?       — М?       — Я же видела, что напугала тебя. Ты еще хочешь быть со мной?       Устало вздохнув о положив мою голову себе на грудь, норд ответил негромко:       — Хочу. Хотя, конечно, ты не из простых. Придется понервничать.       Я фыркнула, то ли недовольно, то ли сдерживая смешок — сама не поняла. Закрыла глаза. Брин дал мне уснуть, и в этот раз сон был беспокойный, полный чудовищных образов. Сначала я видела идеальную жизнь, о которой не могла и мечтать: я выходила из дома, стоящего на отшибе, добегала до деревни, радостно приветствуя знакомых. Брин работал в лавке и продавал всякий хлам, пока кругом носились местные ребятишки. Вдруг одна светловолосая девочка повернула голову, а я посмотрела туда же, куда она. Перед глазами засверкали золотые и стеклянные доспехи приближающихся талморских солдат. Начали раздаваться возгласы о «грязной крови», превосходстве альтмеров, мольбы о пощаде…       Я проснулась, чуть ли не вскрикнув. Брин встрепенулся: видимо, он тоже задремал. Сразу поняв причину моего беспокойства, норд молча обнял, и мы продолжили сидеть под деревом, пока образы сна полностью не отступили. После, встав и отряхнувшись, Брин затоптал и без того потухший костер, и мы двинулись дальше.       Теперь Брин шел впереди, а я плелась следом. Теперь он вел меня, а я не поднимала головы, сжираемая скорбью. Я была так счастлива, что возвращаюсь домой, а теперь…       Вдруг мужчина остановился, и я отчего-то сразу догадалась, в чем дело. Мы дошли до лагеря талморцев.       Вдалеке зарябили черные палатки, и я ощутила, как в горле встает ком. Кажется, теперь я поняла что чувствовал Брин, когда видел талморцев, окруживших девушку у «Ночных ворот». Мне хотелось сделать хоть что-то, но что я могла?       Напряжение стало стремительно нарастать, и мои кулаки сжались. Мир сузился до одной вытоптанной солдатскими сапогами тропы — той, что вела в легерь, к этим ублюдкам.       — Это они, — процедила я. — Они спалили мою деревню.       — Я бы не был столь уверен… Талморцев повсюду валом.       — Посмотри на них: разбили огромный лагерь, ходят там в своих доспехах… Отсюда до Танглхейвена всего ничего.       — Но мы ведь не знаем, когда именно было совершено нападение, — я поняла, что Брин пытался вразумить меня, чтобы я не натворила глупостей. Прямо как я раньше, каждый раз, когда он хватался за рукоять меча при виде золотых лат. — Тера, нам лучше просто идти дальше.       «Просто идти дальше… И сделать вид, будто все так, как и должно быть? Будто истребление целой деревни — это нормально?» — я ощутила гул мыслей.       Подбежав к ближайшему дереву, полезла наверх. Я хотела забраться повыше, чтобы разглядеть их всех. Брин, кажется, пополз за мной, но ему недоставало моей ловкости. Впиваясь пальцами в шершавую кору, я залезла на самый край ветви, затаилась в густой листве, словно кошка перед броском.       — Тера! — тихо, но с заметным волнением окликнул Брин. — Слезай оттуда, нам надо идти!       «Убийцы… Они смеются. Им смешно… Как они могут просто веселиться, зная, что отобрали столько жизней? Как они могут служить Талмору, когда им приказывают делать такие вещи? Стало быть, они считают, что это в порядке вещей?» — мои ногти царапнули древесину, но я этого даже не заметила.       — Тера!       До моих ушей донеслись голоса. Они действительно бесстрашно жили свои жизни, наплевав на все последствия своих действий. Кто-то должен был положить этому конец…       Я плохо помнила, как оказалась на земле. Похоже, просто спрыгнула вниз, забыв обо всех предосторожностях. Перед глазами плыло, формы окружения менялись, становясь больше, нависая надо мной, словно желая наброситься, придавить… Я выхватила лук. У меня оставалось не так много стрел…       Первые два солдата упали замертво мгновенно. Одному, что был без шлема, я попала прямо в голову, а второй, не успевший даже ничего сообразить, получил стрелу в шею. На его лице застыл испуг: только что они беседовали, как вдруг все оборвалось. «Так и нужно, так справедливо…» — мои губы дрожали, левое веко дергалось, но рука была тверда. Достав из колчана талморца стрелы, пополнила свой запас, мысленно говоря им: «Умрете от своего же оружия».       — Что за… — раздалось сбоку, и я присела, окутанная черной пеленой. Солдат закричал, поднимая тревогу, и из его слов я поняла: он меня не разглядел. Перекатившись, юркнула в тень палатки и сделала очередной выстрел. Короткий вскрик — очередной талморец упал на землю, истекая кровью.       Началась суматоха. Первые минуты никто не понимал, что происходит. Не понимала и я. Раз за разом я отпускала тетиву, и стрелы рассекали воздух, смертоносно свистя. Я перескакивала с места на места, мелькала перед их глазами дымным облаком, заставляя кричать от страха. Правильно, бойтесь…       — Дикая охота! Я говорил, что мы поплатимся, я говорил! — вопил глупец, убегая куда-то в чащу. Смешно… Если бы это была Дикая охота, все бы это поняли. Охота бы сравняла здесь все с землей. Я не стала его догонять: с такой тупостью он не выживет в этих лесах.              В какой-то момент меня все-таки разглядели, и на меня налетел солдат с мечом. Увернувшись, прокатившись мимо, я ударила Соловьиным клинком по внутренней стороне его колен, заставляя упасть. Оказавшись за спиной, четким движением вспорола шею. Подбежал другой — воткнула меч ему в брюхо, проворачивая. Прямо так, как Мерсер когда-то провернул двемерский клинок в моем боку. Выдернула меч, и теплая, вязкая кровь брызнула на лицо.       Трусы разбегались, смельчаки бросались на меня, выкрикивая лозунги. Кому-то даже удалось меня задеть, оставив длинный болючий порез на спине. В тот момент я его даже не почувствовала. Все словно заволокло пеленой, я отбивалась от нападающих, рыча что-то на босмерисе. В меня летели брызги магии, но я, словно чувствуя их, вовремя пригибалась.       «Умрите, вы сгорите в Обливионе за все, что сделали…» — я практически не моргала. Удар в шею, стрела в голову, подсечка, удар в спину…       Безумие продолжалось, пока внезапно я не услышала голос. Он пробился через крики, словно я должна была услышать именно его. Вывернувшись из-под натиска талморца в стеклянном доспехе, разлетелась черной тенью, после чего пронзила его насквозь. Заметалась, ища источник голоса, ощущая вскипающую ярость.       «Но как же…» — наконец найдя его, я застыла. Это был Киренар. Стоял, но не нападал, смотрел… Пелена рассеялась, и я поняла, что альтмер меня узнал. Чуть не выронив меч, он пошатнулся.       В лагере еще были солдаты, стремящиеся ко мне, но мне уже было плевать на каждого из них. Силой мысли я приказала им отступить, и они начали драться друг с другом. Одни — оцепеневшие, но не настолько беспомощные, как тощий орк, а другие — ошарашенные происходящим.       Следующая мысль — боль. Киренар скорчился, все-таки отпустив меч, согнулся, но выстоял. Поднявшись с земли, я начала медленно приближаться к нему. Талморец же медленно отходил, пытаясь не упасть от потери сил. Он мог бы драться со мной, но, видимо, не хотел.       — Тера… Остановись, пожалуйста, — попросил он, шатаясь, выставляя вперед руку.       — Ты знал? — я сжала Лук Теней, достала из-за спины стрелу и приложила. Пальцы легли на тетиву. — Скажи, Киренар…       — Я...       — ТЫ ЗНАЛ! — я уже не спрашивала, а утверждала. — Ты знал, что мой дом уничтожен, но не сказал мне!       Словно пронзённый ножом, солдат все-таки рухнул, ударившись копчиком. Не открывая от меня глаз, он пополз спиной вперед.       — Прости, я… я не мог тебе сказать. Это правило, был приказ…       — Что ты делаешь здесь, Киренар?! Ты же должен быть в Элден-Руте, разве не так?!       — Тера, всё не так просто...       — ОТВЕЧАЙ!       Я натянула тетиву и направила стрелу на Киренара. Стоит мне отпустить, как его голову пронзит острием.       — Я не знал, куда меня отправят. Я к этому непричастен! — ответил он. Даже, если это была правда, легче мне от нее не стало.       — Ты знал… Вы все — убийцы…       — Тера, я не причастен к сожжению Танглхейвена! - повторил он, но я не слышала.       — Если ты настолько трус, что стелешься под Талмор после всего этого… Скольких невинных ты убил в Сиродиле? СКАЖИ, СКОЛЬКО!       Вокруг творился хаос, разливалась кровь… Но я не видела ничего, кроме вытянувшегося лица Киренара. Идеального, ничем не тронутого лица. Я сжала тетиву, думая о том, как стрела вонзится в его лоб.       — Я не враг тебе!.. — ослабшим голосом сказал талморец, надеясь достучаться. Но я слишком плохо его слышала.       Мой брат. Мой дом. Моя душа. Кто-то должен был за все это ответить…       Внезапно в мой бок врезались, и я, пошатнувшись, отпустила тетиву на мгновение раньше, чем хотела. Стрела полетела в чуть вниз и в сторону, вонзаясь Киренару в плечо. Он издал короткий вопль, острие вошло глубоко… Но он отделался малой кровью. Я по-звериному зарычала, порываясь достать другую стрелу, но в этот момент альтмер вскочил на ноги, а вокруг его руки загорелся фиолетовый огонек. Взмах руки — и он исчез. Использовал против меня мое же оружие, стал невидимым, сбежал… Я закричала, проклиная его, рванула по горячим следам, но тот, кто врезался в меня, чуть ли не сбив, отчаянно держал. Больно ударив по руке, выбил лук, отобрал, разломал стрелу. Я начала кусаться, кричать, не соображая ничего.       — Тера, это я, слышишь, это я! — Брин затряс меня, снова дал пощечину, как тогда, в Танглхейвене. Это не отрезвило, но сбило с толку. Воспользовавшись моментом и выкрутив мне руки, норд зажал меня чуть ли не подмышкой. Кое-как подняв и лук, и меня, бросился прочь.       Подняв голову и увидев лужи крови, сломанные палатки и мертвых талморцев, я вдруг прозрела. Перестала вырываться… Руки и ноги вдруг обмяли, я почувствовала себя ослабшей истощенной…       Закрыв глаза, я, кажется, еще минуту видела перед собой знамена, золотые доспехи, слышала противный, надменный смех, после чего внезапно уснула, полностью потеряв силы.