Два командира

— …Ты правда веришь, что борьба скоятаэлей не напрасна? Йорвет криво усмехнулся. Как часто он слышал эти слова? Ему и не счесть. Именно с них мог начаться бунт в отряде, именно они предвещали чей-то скорый уход из него. А уж сколько раз к ним прибегали оседлые, с которыми его сводила судьба… Малодушие и предательство. Вот, что для него стал значить этот вопрос из уст Aen Seidhe. Но спросивший не был ни эльфом, ни скоятаэлем. Он всего лишь человек. Dhoine, по недоразумению оставленный в живых. Его никогда не сгоняли с родной земли, не били за пару случайно оброненных фраз на родном языке, не кидали в него камнями за соблюдение обычаев и традиций, которым следовали предки. Ему никогда не понять ни его самого, ни его народ, ни их борьбу. Так зачем этот ведущий в никуда разговор? Пусть радуется, что до сих пор жив, и не лезет на рожон с глупыми вопросами. И все же… — Верю, — коротко на выдохе ответил Йорвет после минутной заминки, не глядя на навязанного обстоятельствами собеседника. Танец пламени костра на холодном осеннем ветру, кружащем под сводами пещеры, представлял куда более интересное зрелище. Снаружи бушевал ливень. Капли быстро стучали о камни, голые ветки и землю. Тихо трещал костер, эхо разносило по пещере завывания ледяного ветра. Пожираемый огнем хворост давал до обидного мало тепла. — И ради этого стоило становиться убийцей? Йорвет очень медленно оторвал взгляд от колышущегося пламени и мрачно посмотрел на человека. Желание добить это обделенное умом создание только росло. Все-таки стоило дать тому главоглазу его сожрать. Света от костра было едва ли больше, чем тепла — он сидел лишь в паре шагов от своего собеседника, но почти не видел его лица. Пляшущие тени позволяли выхватывать только отдельные черты, которые отчего-то никак не складывались в единый портрет. Йорвет будто смотрел через мутную дрожащую воду. Послышались шаги. Наконец-то разведчики вернулись. Йорвет, преодолевая тянущую боль во всем теле и стараясь не тревожить плохо заживающую рану на спине, поднялся им навстречу. Уже сделав пару шагов к остановившимся поодаль эльфам, он все-таки бросил через плечо: — Мы те, кто мы есть. И другими не будем.

***

Йорвет открыл глаза, слегка поморщившись от боли, долбящей виски, и сел на кровати. Комната лисьего лекаря тонула в предрассветной тьме. Небо только-только начинало светлеть. Сон… Да. Это был только сон. А он, кажется, не видел снов с того самого дня, как очнулся в этом прóклятом мире. Головная боль потихоньку отступала. Йорвет провел ладонью от лба до подбородка, смахивая оставшееся покалывание в висках и сумбур в мыслях. Значит, память возвращалась. Сама, вопреки прогнозам лекаря. Это не могло не радовать. Сомневаться в том, что увиденное — фрагмент потерянных воспоминаний, не приходилось. Оно было слишком подробным и ярким, наполненным эмоциями, ощущениями и связанными мыслями для простого сна. В нем было чересчур много деталей, которые, будь это в самом деле просто игра усталого сознания, скорее всего, смазались бы по пробуждении: четкое время суток и время года, погода, характер собственной раны, ее состояние… Да Йорвет даже мог назвать имена тех разведчиков, которые пришли к нему с докладом, и они в самом деле служили под его началом и вместе с ним ушли из Вергена. Определенно это одно из потерянных воспоминаний. Йорвет на секунду едва-едва приподнял уголки губ и оперся локтями на колени, воскрешая перед глазами сцены из видения. Видимо, в засаде под Лок Муинне погиб не весь отряд, а те, кто выжил, продолжили путь. И там они столкнулись с кем-то из людей, кого почему-то он не убил, а… спас? Йорвет был не настолько безумен, чтобы оставить отряд на зимовку в Синих горах, а, значит, причин прикармливать главоглаза, чтобы служил своеобразной охраной, у него не было. И чем же этот dhoine оказался так полезен, чтобы сохранить ему жизнь? Йорвет снова прокрутил в голове сон, пытаясь выхватить из него хоть какие-то детали, подсказавшие, кто бы это мог быть. Но, увы, сколько б ни старался, никаких особых примет или чувств к странному собеседнику, кроме глухого раздражения и беспричинного нежелания убивать, вспомнить не мог. Даже голос, и тот толком в голове не отложился. Кажется, довольно звонкий. Не как у ребенка, но моложавый. Вроде бы. От раздражения на самого себя Йорвет скривился. Свешенная с колена ладонь невольно сжалась в кулак. Он просто обязан вспомнить. Наверняка одно воспоминание потащит за собой другие и поможет понять, как он здесь оказался. Он должен выяснить, кем был этот dhoine. Он наверняка как-то со всем происходящим связан… Но сколько б Йорвет не пытался найти ответ — без толку. В голове в отношении всего, что касалось этого человека, была лишь звенящая пустота. За дверью послышались торопливые, немного шаркающие шаги, перебиваемые не менее быстрыми, но более твердыми. За проведенное у лисов время Йорвет уже настолько привык к ним, что научился безошибочно определять, кто из ар сейчас к нему зайдет. Сейчас шли оба. Йорвет с подозрением покосился в окно, где тусклая полоска рассвета с момента его пробуждения едва ли стала шире. Что им понадобилось в такую рань? Дверь тихонько приоткрылась, и внутрь комнаты заглянула обеспокоенная морда Рарша. Встретившись с Йорветом взглядом, лис удивленно дернул ушами и тут же прижал их к голове, делая шаг внутрь. — Ёр!.. — хотел было он поздороваться, но запнулся о порог и, запутавшись в ногах и неловко маша руками, едва не растянулся на полу. Йорвет чуть дернул уголком губ и приподнял бровь, в который раз за эти месяцы поражаясь чужой грации. Но взгляд зацепился не за пытающегося поймать равновесие лиса, а за движение в дверном проеме. Там на секунду мелькнули седые волосы Шеррара и его, как всегда, недовольная морда. Не прикрытая забывчивым лекарем дверь довольно громко захлопнулась «сама собой». Рарш же наконец-то собрал свои конечности и подошел ближе. — Ёрвет! — по-нормальному поздоровался он с ним, давя из себя улыбку и прижимая к голове уши. — Как ты себя чувствуешь? — с искренним участием спросил он, пряча пальцы за рукавами рубахи и беспокойно их теребя. Кончик хвоста метался из стороны в сторону, подметая пол. Ссутулившись, он всем своим видом демонстрировал вину и выглядел, как побитая собака. Йорвет на вопрос лишь пожал плечами, про себя хмыкнув. «Как он»? После поданной им же отравы? Очень своеобразная и своевременная забота… — Лучше, чем вчера. Уши лиса опустились еще ниже, а выражение лица стало еще более виноватым. Лекарь отвел взгляд. Похоже, он в самом деле сожалел. — Прости, — коротко и тихо выдохнул лекарь и все-таки нашел в себе силы посмотреть Йорвету в лицо. — Прости за вчерашнее, — повторил он и тут же принялся куда более громко, торопливо и многословно оправдываться: — Я бы никогда не дал тебе яд! Ты же понимаешь это? Но Сол!.. Она грозилась, что иначе его будут пить Шеррар и Ари! Разве я мог что-то сделать? Это не моя вина! Я… Йорвет раздраженно вздохнул, заставив лиса резко замолчать. Слушать это откровенно не хотелось. Предательство остается предательством, какой бы необходимостью оно ни было продиктовано. Но Йорвет понимал, что семья и чужак, которого выходил — несоизмеримые вещи. Впрочем, как и собственное благополучие и жизни тех, кто помог. Йорвет мрачно усмехнулся. Стоило ли вчера так подставляться?.. Задумавшись, он чуть наклонил голову к плечу, рассматривая замершего перед ним Рарша, у которого на лбу большими буквами была написана мольба о прощении. За то, что тот, кто им обязан жизнью и знаниями о мире, все-таки оказался для него менее важным, чем брат и его дочь. Идиот. Просто излишне добрый идиот. Иногда доброта хуже глупости. — Это была проверка для Старолесья, — прервал он было вновь начавшиеся путанные изъяснения Рарша, даже не дослушав их. — Если бы она хотела убить меня, то сделала бы это еще в лесу — это очевидно, — судя по удивлению, промелькнувшему на лице Рарша, очевидно это было кому угодно, но только не ему. Йорвет едва сдержался, чтобы не съязвить. — Давая тебе ту дрянь, Сол наверняка предполагала, что ты догадаешься о том, что это. И если б ты не выполнил приказ, то вашей семье в самом деле пришлось бы это пить, потому что тогда под подозрения попали бы и вы. Ты поступил так, как был должен. «Но это совсем не значит, что я тебе это просто так забуду и не поостерегусь пить что-либо из твоих рук», — добавил про себя Йорвет. И, усмехнувшись своим мыслям, дополнил их важным уточнением: «Если Предназначение меня с тобой снова сведет». Все-таки хотелось верить, что здесь и сейчас он попрощается с этими трусоватыми лисицами навсегда, чтобы найти дорогу домой. Рарш, не углядевший подтекста слов Йорвета и его настоящего отношения, воспрял духом. А вместе с духом воспряли и уши, приподнимавшиеся по мере речи Йорвета все выше и выше. Вскоре вслед за ними дрогнули и уголки губ, и под конец лекарь с явным облегчением выдохнул. — Не держи на меня зла, хорошо? — попросил он, заглядывая Йорвету в глаза, как преданный пес. Тот равнодушно кивнул. Они в расчете. Свой долг перед его семьей он закрыл, остальное исключительно на его совести. Лекарь же, получив прощение, всеми силами постарался перевести тему, рассыпавшись в советах по уходу за ранами. Конечно же, на третьем столетии жизни их слышавший в первый раз и, безусловно, ни разу не применявший на практике Йорвет благополучно пропустил эту речь мимо ушей. Рарш, видимо, прочитав по его лицу отношение к своим словам, быстро заткнулся. Чуть помявшись из-за повисшей паузы, лекарь на пару минут отвернулся к столу, чтобы, немного погремев склянками, протянуть ему пару бинтов и зелий. — Возьми. В дороге пригодится, — предложил он, немного смущенно улыбнувшись. Йорвет, недолго колеблясь, взял предложенное. Зелья — к дьяволу, он все равно в них ни черта не смыслит, а вот перевязка ему точно пригодится. — Спасибо, — сухо поблагодарил он. Рарш в ответ широко улыбнулся. — Шеррар тоже хотел с тобой поговорить, — добавил он, поворачиваясь к двери. — Сейчас его позову. Йорвет не успел ни удивиться, ни возразить — несколько секунд, и Рарш уже впустил в комнату своего мрачного брата. Бросив им двоим напоследок что-то добродушно-бестолковое, Рарш спешно вышел и даже — о чудо! — ничего не задел и ни обо что не ударился. Впрочем, звуки за дверью оповестили, что с выводами Йорвет определенно поторопился. — В чем дело? — так же спокойно и равнодушно, как и с его братом, спросил он Шеррара. Но вместе с этим и немного поменял позу, распрямившись и оперевшись руками на край постели, чтобы в случае чего быстро встать. До этого седой лис не горел желанием с ним общаться, и такая перемена вызывала… как минимум, недоумение. Шеррар вступать в разговор не спешил, внимательно всматриваясь в его лицо, будто бы искал ответ на какой-то неозвученный вопрос. Йорвет смотрел прямо, не отводя взгляд. В какой-то момент ему показалось, что всегда холодные голубые глаза седого лиса немного потеплели. Наконец-то собравшись с мыслями, он четко с расстановкой произнес: — Между семьей и чужаком я, не раздумывая, выбрал бы первое. И даже если бы в том флаконе был смертельный яд, нисколько б не сожалел о выборе. Йорвет скрестил руки на груди и в тон ему ответил: — Тогда мне очень повезло, что яд дали не тебе. Староста едва-едва улыбнулся. — Извинения без сожалений по сути — ложь, поэтому просить прощения за отравленную воду не буду, — все так же ровно продолжил он.— Хотя что-то мне подсказывает, что тебе совсем без надобности и наши извинения, и благодарности. Йорвет едва сдержал открытую усмешку. Острый слух, сродни эльфскому, который дал этой лисе подслушать разговор с его братцем от и до — вот, что ему подсказывает. Ну и здравый смысл. — Но несмотря на это ты помог нам сначала с едой, затем — с отрядом Сол. А ведь мог оставить самих разбираться со всем этим. Но ты так не поступил. Почему? — Ради того, чтобы услышать твою благодарность, определенно стоило рисковать, — съязвил Йорвет. Староста шутку оценил и коротко улыбнулся в ответ. Правда, приблизившись к Йорвету на пару шагов и немного наклонившись к нему, все же вкрадчиво поинтересовался: — И когда же моя благодарность стала так дорого стоить? — Где-то между «если б не Рарш, то я точно не стал бы тебя искать» и «уберись отсюда, пожалуйста, как можно дальше и как можно скорее». Ужасно не люблю чувствовать себя кому-то обязанным, знаешь ли. Тем более, что позже возможности вернуть долг, скорее всего, не представится, — под конец сбавив градус сарказма, добавил он. Шеррар распрямился и стал необычайно серьезным, обдумывая эти слова. Спустя пару минут он сказал: — Я не буду тебя отговаривать искать дорогу домой, но… Если что-то пойдет не так, то ты всегда найдешь здесь приют. Слово Рыжего Лиса с Драконьих гор, — он приложил правую руку к груди и сжал ее в кулак. В контексте настоящего цвета волос старосты клятва звучала неправдоподобно, но его очень внимательный взгляд и искренне озабоченное выражение лица говорили о том, что эти слова для него совсем не пустой звук. Йорвет медленно кивнул, принимая обещание. Кто знает, может оно и пригодится. Шеррар в ответ улыбнулся почти так же искренне, как и брат, заставив Йорвета удивиться. А затем, спрятав кончики пальцев в рукаве, лис достал оттуда веточку ивы. — Ари передала, — протянул он ее Йорвету. Тот немного растерялся, но, помешкав, все же подарок принял, покрутив между пальцев почти голый гибкий черный прутик. И что ему с этим делать?.. Староста, видимо, прочитав по его лицу недоумение, пояснил, все так же удивительно спокойно и без всегда сквозившей между строк агрессии: — Мы почитаем ивы, как деревья памяти и скорби. Видимо, Ари так пыталась сказать, что будет по тебе скучать, и просила не забывать Старолесье. Йорвету оставалось лишь устало вздохнуть и отложить подарок на прикроватный сундук к отданным лекарем бинтам и зельям. Брать его с собой он, конечно, не собирался. — Как она? — между делом спросил он, просто чтобы заполнить тишину вежливым напрашивающимся вопросом. Староста пожал плечами и так же безразлично ответил: — В порядке. Ей не впервой прятаться, когда в деревню прибывают гости. Вернулась, когда все легли спать. Пока сидит в подполе у соседей. Повисло молчание. За окном уже почти рассвело. Пора собираться. — Благодарю за гостеприимство, — небрежно бросил Йорвет, вставая с постели и слегка морщась. Перевязанную ногу немного тянула боль. Отвернувшись от старосты, он принялся собирать свои скромные пожитки и одеваться. — Йорвет… — Что? — устало и недовольно переспросил он, обернувшись к лису. Ему уже порядком поднадоел этот разговор. Но увиденное определенно стоило того, чтобы обернуться. Староста, тот самый мрачный и откровенно считавший дни до его ухода седой Шеррар, поклонился ему, сложив руки перед собой в напоминающий молитвенный жест. — Спасибо, что помог… и не держи на нас зла.

***

Айрин перебирала личный запас трав и зелий, по привычке проверяя, не исчезло ли за ночь ничего из сумки. Конечно, Рыжие Лисы из старых горных деревень никогда бы не опустились до воровства у гостя. Но для Айрин этот нехитрый ритуал давно стал настолько же обыденным, как необходимость время от времени точить меч. Некоторые привычки сильнее разума. Особенно те, что родом из детства и о которых не дают забыть. Забавно. Многие маги считают, будто бы двоедушие — удел лишь потомков Драконьих Всадников. Учитывая, что именно от них и пошли многочисленные королевские и дворянские роды, у Айрин был только один вопрос: почему же тогда среди двоедушных большая часть всегда была из простого люда, а иногда даже из ворья? «И много ты их повидала за службу? — проворчал в ответ Айшегер. — Воров в отряде и раньше было всего-то два человека. Не сгущай краски.» «Сколько раз я просила не лезть в мои мысли?» — беззлобно огрызнулась Айрин, не став спорить. Отчасти он был прав. Времена, когда ей приходилось ловить за руку вороватых новичков и в назидание ломать им кисти, уже давно прошли, хоть и было их далеко не двое. А привычка проверять вещи осталась. Тихонько в соседней комнате зашумели вставшие ары, староста мельком заглянул к ней в горницу, чтобы разбудить. Но, поняв, что Айрин уже не спит, быстро ушел вместе с братом к роу… эльфу. А еще точнее, Йорвету. Пожалуй, лучше даже в мыслях звать его по имени и не путаться каждый раз с названием его расы. Айрин посильнее затянула веревку, стягивающую мешок с вещами, и посмотрела в окно. Над горами только-только появилась узкая полоска рассвета, закрытая рваными темно-сизыми облаками. Айрин мысленно отметила точку, до которой солнце должно подняться, прежде чем она пойдет за Йорветом. Задерживаться не стоило. Она продолжила сборы. Меч — в ножны, кинжал — за голенище сапога, мешок — на левое плечо: ведущая рука должна оставаться свободной. Айрин бросила короткий взгляд в окно, хоть и понимала, что отведенное время еще не истекло, и привалилась к стене, скрестив руки на груди. Пальцы неторопливо отбивали рваный ритм по плечу, а мысок сапога им вторил. Мысли скакали с одной на другую. Думалось обо всем — от возможной реакции отряда на нового лучника до того, что сегодня она, наверное, впервые за последнюю… неделю? Пару недель? Месяц?.. Не важно. Важно, что она выспалась. Сегодня у нее ни разу за ночь не заболела нога, в голову не пролезла ни одна дрянная мысль, и она не увидела ни одного дурного сна. Она просто легла и тут же уснула. И это было восхитительно. Айрин чуть изменила позу, отклеившись от стены, и растерла немного затекшую шею. В доме гулял сквозняк. Осень в этом году обещала быть очень холодной. В дверь постучали — три быстрых удара, длинная пауза, а за ней ещё два удара с небольшим интервалом. Условный знак отряда. Айрин покосилась в окно — возле дома не было ничьих следов. Чуть помедлив, она достала меч из ножен и крадучись подошла к двери. Дойдя до нее, она прислушалась. С той стороны не было слышно ничьих перешептываний, ничьих попыток вырваться, сдавленного мычания или угроз, не бряцал тихонько металл кольчуги или взятое наизготовку оружие. Только переминался с ноги на ногу незваный гость, беспокоя слегка скрипящие под ним половицы крыльца, подвывал осенний ветер да изредка перекликались птицы. Выждав пару напряженных минут, Айрин резко распахнула дверь, наставляя клинок на незваного гостя. Но на пороге не было никого, кроме отступившего на шаг Таммита, поднявшего перед собой руки. Айрин выдохнула, опуская меч. Еще раз внимательно осмотревшись, она отошла в сторону, пропуская его внутрь, и прикрыла за ними дверь. Убрав оружие, она приподняла в приветственной улыбке уголки губ. Таммит ответил тем же: бегло прошелся по ней взглядом с головы до ног и слегка кивнул. — Я пришел его осмотреть, — как всегда, коротко, четко и исключительно по делу сказал он. Под «ним», видимо, подразумевался иномирец. Айрин покачала головой. — Не нужно. Уверена, местный лекарь прекрасно справится с этим и без тебя, — едва заметно хмыкнула она. — Лучше поторопи остальных. Нам пора выдвигаться. Собираемся там же, где и вчера, и возвращаемся в горы. Таммит молча кивнул, но не поспешил уйти. Айрин чуть нахмурилась, вопрошающе наклоняя голову к плечу. Таммит медлил, и она прекрасно видела по его чуть нахмуренным бровям и прикушенной щеке, что он никак не решался что-то сказать или спросить. Она не выдержала первой. Как и всегда. — Что-то еще? — раздраженно уточнила она. Лекарь выдохнул, будто бы только и ждал этой отмашки, и наконец-то озвучил мучивший его вопрос: — Он пойдет с нами? Айрин скрестила руки на груди, отступила на полшага назад, оставив одну ногу на прежнем месте, и недовольно прищурилась. — Да, — резковато ответила она. — В качестве лучника. Пока Фаиль не вернется в строй. А, может, и ещё дольше. У тебя какие-то возражения? Таммит замялся с ответом. — У меня — нет. А вот у других… как знать, — на грани слышимости произнес он, задумчиво глядя куда-то поверх ее головы. — Какие возражения могут быть у других? — едва ли не по слогам от начавшего закипать в ней недовольства спросила Айрин. — Из-за чего? Потому, что я нашла до смерти нужного нам лучника? Не мели чепухи, Таммит. — Дело не в нем, Айрин, и ты это прекрасно знаешь, — ответил он до зубовного скрежета спокойно. Он, демоны его дери, всегда оставался спокойным, даже когда все вокруг сходили с ума. И иногда это ужасно раздражало. Особенно, когда он так прозрачно намекал на ее несостоятельность, как командира. Айрин сделала несколько плавных шагов к Таммиту, подойдя вплотную и не отпуская его взгляда, сжала его плечо, немного наклонив к себе. — Тогда пусть те, кого это так беспокоит, спросят напрямую у меня, а не продолжают прятаться за вашими с Иглаем спинами, — тихо, но жестко ответила она и, отпустив ничуть не поменявшегося в лице Таммита, добавила: — А вы вместе с ним и Керой наконец-то прекратите их защищать и плодить бунтовщиков в отряде. Мало вам было зимы? Таммит промолчал, не став в очередной раз заводить старую песню о том, что уже у всех них давным-давно истекли сроки присяги, что по сути страны, которой они присягали, уже нет, что на голодный желудок и с отсутствием теплых вещей в мороз как-то не очень думается о принципах и идеалах, а тем, кому все-таки думается, очень не нравятся ее методы. Она все это и без него прекрасно знала, вот только чего-то получше никто так и не предложил. Вернее, предлагали. Как там говорил этот байстрючонок недобитого дворянского рода? «Умереть с честью». Бросить прямой вызов врагам, назначив место встречи, и с гордо поднятыми головами встретить смерть в неравном бою. Предел мечтаний выросшего на красивых и не имеющих ничего общего с жизнью сказках молодого гонористого дворянчика. Вот только Айрин все-таки позволяла себе такую трусость, как желание еще немного пожить. Необязательно счастливо и, скорее всего, недолго, но все же подольше, чем пара недель, перед тем, как ее переправят в захваченную столицу, чтобы торжественно казнить на площади. Айрин про себя только фыркнула. Горсть идейных идиотов во главе с бывшей девчонкой-матросом с пиратского корабля. Хороша команда по спасению страны от захватчиков, ничего не скажешь. «История знала компании и похуже, которые одерживали победу», — спокойно заметил Айшегер. «Давай обойдемся без воодушевляющих лозунгов, — поморщилась она в ответ. — Если бы не ты, меня бы тут уже давно не было». Их начинающийся спор прервал Таммит, решивший зайти к теме разговора с другой стороны: — Он не варулвен. И даже не человек. — А тебя это вчера сильно волновало, когда ты его лечил? — скептично приподняла бровь Айрин. — Что-то я не заметила в тебе особой брезгливости, когда ты ему разжимал челюсти и вливал в рот антидот, как делал бы это для любого другого человека. Ты меня пугаешь, Таммит. С каких это пор ты стал разделять учения воултанской церкви? Таммит поджал губы. — Не разделяю. Но ты его только вчера встретила и уже сегодня берешь в отряд. Причем встретила, когда он шпионил за нами… Айрин его перебила: — Об этом кто-нибудь знает? — Нет, — нехотя ответил он. — Тогда пусть знают, что он тот, кто прикрывал нас со спины во время вчерашней засады. Что же о вопросе доверия, к которому ты ведешь, то после сыворотки мархоры его раса значения не имеет. Я точно знаю, что он ее выпил, сама задавала ему вопросы и слышала на них ответы. И я точно знаю, что от него будет толк. В отличие от притащенной тобой рыжей девки, от которой все еще проблем больше, чем пользы. — Тана старается как может, — спокойно вступился он за нее. Айрин шумно вздохнула, закатила глаза и покачала головой. Есть все-таки что-то вечное на этой земле. — Влипать в неприятности? О да, это я вижу. Кажется, за эти несчастные два месяца, что она с нами, она собрала все возможные способы сдохнуть под ближайшим кустом и утянуть за собой остальных. Она бесполезна, Таммит, — настойчиво повторила Айрин. — А у нас не так уж много времени, сил и средств, чтобы кормить еще один бесполезный рот. И не надо мне говорить, что из нее выйдет толковый лекарь. Когда она перестала падать в обморок при виде открытой раны? Неделю назад? Или и вовсе не переставала? Не говоря уже о том, что и травница из нее паршивая и она до сих пор учится у тебя. Помимо этого, она не умеет держаться в седле, худо-мальски не знает, куда и как бить, и особого интереса к восполнению пробелов в своих знаниях не испытывает. — Однако бузину со смердянкой она больше не путает, — едва-едва заметно улыбнулся он. — Какое счастье! — всплеснула руками Айрин. — Есть надежда, что если ее снова допустить к готовке, то она не потравит нас всех к демонам в пекло! Таммит виновато улыбнулся, коротко вздохнув. Айрин скривилась, как от зубной боли, махнув рукой, и уже без лишнего ерничества предупредила: — Я говорю более, чем серьезно, Таммит. Пока я не решила, оставлю ли ее в ближайшей безопасной деревушке, но я очень близка к тому, чтобы бросить эту неумеху в лесу, не дожидаясь удобного момента. Либо следи за ней лучше, либо, клянусь, я лично напою ее сон-травой и брошу под ближайшим кустом. Если нам еще раз придется тратить время на разгребание возникших из-за нее проблем, как вчера, или вытаскивать ее из очередной передряги, так и будет. Ясно? Таммит посерьезнел и кивнул. Айрин отчетливо видела в его глазах осуждение и недовольство. Но она уже слишком к этому привыкла, чтобы обращать ещё и на это внимания. Забот и так было по горло. Бросив взгляд в окно, она поняла, что выделенное роу… эльфу на прощание и сборы время истекло, и, ругнувшись, направилась за ним. Однако стоило открыть дверь, ведущую в короткий и узкий коридор, отделявший еще две комнаты от кухни, как Айрин столкнулась с уже полностью собранным роулишем, стоявшим, облокотившись спиной на стену совсем близко к кухонному косяку. Айрин приподняла бровь. И давно он здесь околачивается? Роу… эльф отзеркалил ее жест и лишь коротко уточнил: — Мы идем? Немного помедлив, она кивнула. Ладно… будет считать подслушанный разговор первым шагом к вливанию в их ряды.

***

Отряд собрался там же, где и вчера вечером — у дома гончара, который жил на самом краю лисьей деревни. Ни Шеррар, ни Рарш никого провожать не вызвались, а остальные жители Старолесья предпочли до ухода гостей прятаться по домам. Лекарь ушёл раньше них с Сол: она отослала его вперед выполнить отданный в самом начале их разговора приказ. Как только за ним закрылась дверь и шаги перестали быть слышны снаружи, Йорвет задал наиболее беспокоящий его сейчас вопрос: — Что ты планируешь рассказать обо мне остальным? Сол пожала плечами, переместив вес с одной ноги на другую. — Тебя это волновать не должно: я сама тебя представлю. Просто слушай, что я говорю, и запоминай. В любом случае, из лжи там будет только название твоей расы. Уж не обессудь, — она коротко усмехнулась, — но твою историю попадания в наш мир я пересказывать не буду. Скажу, что ты роулиш. Их родина далеко на юге в нескольких месяцах морского пути. Живут в королевстве Бровер. Наёмники, преимущественно мечники, живут кланами, крайне неохотно покидают свою территорию, из-за чего у нас, как понимаешь, отнюдь не частые гости. Чернокожи и светловолосы. Это все, что ты должен знать. Уверена, исходя из этого, как отделаться от расспросов, ты придумаешь. Йорвет, по мере выслушивания этого «блестящего» плана, невольно отзеркалил жест Сол, отступив на полшага, оперевшись на левую ногу и скрестив руки на груди. Он едко усмехнулся. — Кажется, притвориться немым при такой «подробной» легенде будет самым безопасным решением. Сол дернула уголком губ. — Делай, как знаешь. Немота в твою легенду прекрасно вписывается, — колко подметила она и спокойнее добавила: — По поводу помощи нам скажешь, что загорцы не давали твоему судну покинуть порт, пытались переманить на свою сторону, но мало предложили. Ты отказался, они устроили травлю на почве расовой ненависти, сожгли корабль, и вот ты здесь. Ищешь дорогу домой, которую я обещала организовать за помощь нам. Немного не успевающий за речью Йорвет, чуть помедлил с ответом, нахмурившись, переводя про себя сказанное, после чего поморщился, но нехотя кивнул. Его амнезия в самом деле вписывалась в эту легенду так же прекрасно, как и немота. И обе, что весьма забавно, вполне соответствовали действительности. По крайней мере, к настолько быстрой речи еще придется привыкнуть. Йорвет уточнил лишь одно: — Кто такие «загорцы»? Сол вздернула бровь. — Народ, захвативший Крагонкрин в прошлом году. Воултанцы. Живут за этими горами, поэтому «загорцы». Они долгое время были вассалом нашей империи. Но у неё случились не лучшие времена, а в Воултане власть захватил сильный маг, загнавший под каблук церковь и возжелавший «исторической справедливости», — саркастично закончила она. — Чародей-храмовник? — недоверчиво переспросил Йорвет, невольно чуть наклонив голову вперёд, чтобы лучше понимать, что Сол говорила. Она делала это очень эмоционально, живо, бойко и резво. И ещё как-то чуднó тянула слог «ра». Йорвет терялся в догадках, было ли это просто особенностью выговора самой Сол, или же так и надо было говорить, а он просто перенял акцент ар. Та чуть нахмурилась и с едва уловимым раздражением поправила: — Хра-мов-ник. Ну да. Что-то в этом роде. — У вас очень странная церковь, если она приняла в качестве главы колдуна. — Не то что бы её кто-то спрашивал, — усмехнулась Сол и развела руками. — Я не осведомлена обо всех деталях, но, очевидно, на престол сесть ему помогли. Воултан всегда был беспокойным краем, который присоединяли и держали в узде железом и кровью. Как понимаешь, желающих независимости в нем самом всегда было хоть отбавляй. Просто нашелся кто-то, кто всех устроил и смог договориться с остальными. «Не знает деталей». Плохо. В первую очередь, для нее самой. Учитывая, что империю уже как год захватили, можно было озаботиться и разузнать побольше о своем противнике, найти слабые места и использовать недовольство им… Вернон Роше бы так и сделал. Так бы сделал и сам Йорвет. Но он сам был бывшим военным офицером, а Роше — главой специального королевского подразделения. Здесь же похоже в самом деле партизаны в самом паскудном с точки зрения стратегии смысле. Плохо организованные, мало информированные, к тому же, отрезанные от остального мира глубоко в горах. Нет, с ними он чародея точно не найдет. — О какой исторической справедливости ты говорила? Сол скривилась, будто увидела всплывший труп утопца, погрызенный рыбой. — Спроси об этом самих воултанцев, — язвительно предложила она. — Уверена, они тебе много чего расскажут о том, как их, бедолаг, угнетали и принижали имперцы. Что они там любят больше всего говорить? Ах да! Что их настолько угнетали, что они все, бедняжки, даже вынуждены поголовно говорить на имперском и слышат родную речь только в церкви! Йорвет безразлично хмыкнул. — Мой народ может то же самое сказать и о людях. Сол махнула рукой. — Война есть война. Каждая сторона всегда уверена, что их борьба «правее» и «святше». Без привязки к ушам, — она приподняла перед собой ладони, почти тут же опустив, — и прочим конечностям. Мне не приходилось жить в Воултане, зато приходилось еще до войны усмирять там бунты или выгонять из таких же лисьих деревень отряды их мелких князьков, решивших обложить ар данью. По-моему тот, кто сам носил рабский ошейник, не захочет его надеть на другого. Воултанцы же это делали и делают. И сейчас в этом весьма преуспели, — она бросила короткий взгляд в окно. — Ладно, хватит болтовни. Нам пора убираться отсюда. Если остались вопросы — задашь их сегодня ночью на стоянке. Только подальше от чужих ушей. — Я не идиот, — дернул уголком губ Йорвет. Уже на подходе к ожидающим их остальным членам отряда, Йорвет достаточно четко понял две вещи. Во-первых, отряд Сол не просто маленький, а крошечный. Он пересчитывал ее людей несколько раз, но в счете в пределах пальцев двух рук сложно ошибиться. Вместе с Сол и им самим в отряде было лишь десять человек. Учитывая, что вчера в бой с карателями они вступили в том же количестве и, если ему не показалось, в том же составе, то это наталкивало на мысли, что это, собственно, все силы Сол, которыми та сейчас обладает. Десять человек и две по минимуму навьюченные лошади со всеми, очевидно, имеющимися пожитками. Бывало и лучше, конечно. Даже в самые плохие годы, когда движение скоятаэлей не пользовалось особой популярностью среди нелюдей. Несомненно, небольшим группам скрываться от преследования в разы проще, но… Какой смысл тогда так усиленно искать Сол? При таком раскладе от ее людей вреда должно быть чуть больше, чем от мелкой разбойничьей шайки. Оставив этот вопрос себе на размышление, Йорвет сделал второй вывод об отряде, частью которого согласился стать. И это заключение заставило его незаметно скривиться и покачать головой. Шума этот не самый большой отряд создавал столько, сколько не издавала даже стоянка сотни скоятаэлей. Ругань, переклички, попытки старших осадить младших, их хорохоренья перед редкими женщинами и друг дружкой… Все знакомо. Даже слишком. Правда, настолько шуметь его скоятаэли могли себе позволить, лишь когда были свято уверены, что ни он, ни Киаран этого разгильдяйства не заметят. Но стоило им с Сол показаться в поле их видимости, а кому-то из тройки самых крикливых голов обратить на это внимание остальных, как разговоры стихли. Все подобрались. Быстро скользнув по ним взглядом, Йорвет подметил, что в их глазах враждебности не было — только любопытство пополам с подозрительностью. Он остановился рядом с Сол справа от нее, скрестив руки на груди. Та чуть повернулась к нему и обвела ладонью отряд: — Иовет. — Услышав очередную вариацию своего имени, он поморщился. Что за проблема у местных с произношением нескольких идущих друг за другом гласных? — «Белые драконы». «Белые драконы» — Йорвет. Роулиш, наемник, прибыл из-за моря по заказу… — начала она представлять его так, как они усвоились. Сол не отступала от уговора и не пыталась расширить уже озвученную легенду, проговаривая только то, что было необходимо. Кто он, откуда, почему согласился помочь и как здесь очутился. — Частично потерял память, а потому не помнит, как здесь оказался, что подтвердил под добровольно принятой мархорой. Она скосила на него чуть прищуренные глаза, а в ее голосе едва заметно мелькнуло ехидство, на что тот в ответ быстро недовольно дернул уголком губ. Сол лишь ухмыльнулась, будто своим мыслям, и, как ни в чем не бывало, продолжила: — Как мы все вчера убедились, — сказала она после того, как обозначила, кто им помог с налётом, — отменный лучник, к тому же мечник. Я приняла решение взять его в отряд в обмен на обещание помочь с возвращением домой. Рябой высокий парень из троицы младших членов отряда, как их для себя определил Йорвет, на это хмыкнул и, наклонившись поближе к уху смуглого соседа, громким шепотом произнес: — А обещанного, как известно… — Кому-то есть что сказать? — не дала ему договорить Сол, мрачно на него взглянув. Рябой усмехнулся и по-шутовски замахал перед собой руками, в открытую гримасничая и глумясь. — Нет-нет, командир, как можно! — Прекрасно, — съязвила она. — Это просто прекрасно, Эгарт, что хотя бы здесь тебе нечего сказать. Остальные отозвались на это коротким смешком, но рябой ничуть не оскорбился, а в самом деле, будто цирковой артист, посмеялся с остальными и изобразил полупоклон. Сол, к удивлению Йорвета, лишь мрачно посмотрела на этот балаган и даже не попыталась никого призвать к порядку. — В таком случае… — с плохо прикрытым раздражением продолжила она и вдруг замерла на полуслове, будто что-то вспомнила. — Вы лисам зерно оставили? — резко сменила тему Сол. На такую внезапную перемену настроения, кажется, никто, кроме Йорвета, внимания не обратил — все только недружно кивнули, а крепко сложенный белобрысый парень… вернее даже мужчина, от чьего бока не отлипала такая же белобрысая девица помладше него, добавил: — Еще вчера, командир. Без иронии, кривляний и издевок. Спокойный вымуштрованный солдат. Но не дворянин. Скорее порода Роше — умная, беспризорная, а потому диковатая, зато преданная своим принципам и, как правило, одному человеку, собака. А еще он явно постарше каждого из троицы рябого, но угадывать возраст Йорвет не брался. Все же эльфы испытывали те же проблемы с определением точного возраста людей, как и люди — эльфского. — Хорошо, — как-то разом подуспокоившись, но будто бы все еще продолжая что-то про себя обдумывать и оттого хмуриться, кивнула Сол. — Значит, — она раздраженно тряхнула головой, — Йорвет пока за тебя, Фаиль. А ты окончательно переходишь на мечи, пока зрение не восстановится. Сол посмотрела на до этого молчавшего мужчину, чей цвет кожи тоже выдавал в нем выходца юга. Только в отличие от смуглого парня из компании рябого, этот был, наверное, ровесником лекаря или того белобрысого, который напомнил Роше. Фаиль внешне выделялся сильнее остальных. Смуглый и черноволосый среди преимущественно светлых от кожи до ресниц людей он был на полголовы ниже любого мужчины в отряде. Вровень ему была, пожалуй, только Сол, которая самому Йорвету доставала лишь до середины груди. Его волосы уже тронула седина, а и без того узкие, как две щелки, глаза все время подслеповато щурились и часто моргали, словно пытались избавиться от какой-то пелены. Присмотревшись, Йорвет понял, что они в самом деле были мутными. На слова Сол он молча и не выказывая никаких эмоций кивнул, даже не повернув к ней голову и не прекратив гладить по шее лошадь, которую держал под уздцы. Казалось, что она ему в разы интереснее происходящего вокруг и командира в частности, но Сол хватило и этого. Она дала отмашку остальным: — В таком случае, двинулись. Возвращаемся в горы. — Опять? — возмутился рябой, оставшись вместе со своей троицей на месте, пока остальные принялись исполнять приказ, направившись прочь из деревни. — Ты уймешься сегодня или нет? — огрызнулась в ответ белобрысая девица, только-только отлипнув от бока своего, очевидно, любовника, напомнившего Йорвету Роше. Что примечательно, он на этот собачий лай даже не обернулся, в отличие от самой Сол. — Да, опять, — раздраженно и жестко ответила она. — И будем возвращаться столько, сколько потребуется. Есть какие-то возражения? Рябой только шумно фыркнул, опустив голову. — Нет, командир, — вдруг ответил вместо него самый молодой член его компании и отряда в принципе. По крайней мере, Йорвету показалось, что этот белокурый мальчишка по меркам людей едва перешагнул порог юношества. — Но по-моему мы ходим кругами, — на этих словах он гордо вскинул подбородок, приняв вид преисполненного собственной важности благородного рыцаря при разговоре с челядью. Йорвету он уже не нравился. — Дык… это возражения и есть, Чарш, — как-то устало-недовольно заметил тот мужчина, который немного напомнил Йорвету Роше. — Не запамятовал, что за них положено в военное время? Сол шумно вздохнула и ушла вперед, встав впереди медленно поползшей вглубь леса группы. По сути… сбежала. А приободренный этим мальчишка продолжил: — Если уж на то пошло, то… — начал было расходиться он, но белобрысая девица его резко осадила: — Если уж на то пошло, Чарш, — передразнила она его, — то тебе, видно, надо было уходить еще зимой с остальными. Так что же ты все еще здесь, а, благородный Драконий Всадник? Мальчишка, услышав последние слова, так и замер, застыв с раскрытым на полуслове ртом. Понадобилось несколько секунд, чтобы он его закрыл, поджав губы под явственный зубовный скрежет. К его лицу прилила кровь — мальчишка пошел пунцовыми пятнами, и заалевшие щеки раздулись уже от негодования, а не пустой гордости. Глядя в лицо довольной собой девицы, мальчонка снова было открыл рот, чтобы что-то ей ответить. Но её любовник перехватил его взгляд и, посмотрев ему прямо в глаза, хмуро покачал головой. Белокурый рыцаренок тут же сдулся. Но делать вид, что ничего не было, не пожелал и, гордо задрав голову, с самым независимым видом оскорбленного достоинства быстро зашагал вперед, не оглядываясь на остальных и почти догнав сбежавшую от него же Сол. Йорвет, глядя на это все более становящееся похожим на цирковое представление, подумал, что эпитет «благородный», прозвучавший в адрес мальчишки — не просто попытка его задеть, а в какой-то степени правда. Больно манера поведения типичная для носителей голубой крови. Иной вопрос, почему эта шпилька настолько глубоко его задела. Бастард? Белобрысая парочка, тем временем, сразу же после этого перешла на шипящий полушепот, на котором стала выяснять, кто и кому только что не то сказал и кто перегнул палку. Слушать малосодержательный разговор Йорвет не захотел и вынес из него лишь то, что отдаленно похожего на Роше мужчину зовут Иглай, а его девицу — Кера, и что они, судя по всему, в самом деле любовники. Отвернувшись от шумной пары, которая с полушепота плавно переходила на отнюдь не тихие выяснения отношений, он посмотрел в спину Сол, рядом с которой вел под уздцы лошадь подслеповатый, но ни разу не споткнувшийся Фаиль, а поодаль от них нахохлившись шел мальчишка-Чарш. В хвосте плелись лекарь, рябой и смуглый коренастый парень из его компании, шумевший больше всех вместе взятых. Сборище… Йорвет даже не находил подходящего определения, чтобы одним словом назвать этот разномастный сброд, который вместе держало непонятно что. Общая цель? Что-то он сомневается, что у того же рыцаренка могут быть общие стремления с Роше-Иглаем. Нет, безусловно, они могли быть — та же присяга, клятвы кому-то или чему-то, единое желание свободы своей родине, но… В плохие годы об идеалах вспоминают единицы. Особенно среди людей. И для того, чтобы объединить тех, кто совершенно не похож друг на друга, под флагом далекой от шкурного интереса цели, нужно быть лидером до мозга костей и самому гореть этой целью. Сол же пока на такого человека походила мало. Почувствовав на себе чей-то назойливо-пристальный взгляд, Йорвет резко обернулся. Третья в отряде, помимо Сол и любовницы Роше-Иглая, женщина тут же испуганно опустила глаза вниз, спрятавшись за лекарем. Внимательно присмотревшись к ней, Йорвет понял, что это та самая рыжая девица, которая после его боя с Сол вышла из-за хаты гончара, трясясь от страха. Свет дня ей смелости не прибавил. Зато прибавил еще большей болезненности виду. Тощая, кожа синюшная, руки мелко дрожат. Старается даже не отбрасывать тени и держится за лекарем и за него, как будто он последняя веточка, удерживающая ее от падения в пропасть. А тот не очень-то и возражает. Вон, кивнул на седло второй груженной лошади и помог в него залезть, подсадив. Держится она в нём, кстати, очень неуверенно. Уж не об этой ли девице лекарь с Сол и говорили? И сколько ей лет? На вид она даже младше того вспыльчивого мальчишки-дворянчика. И на что тогда Сол вообще рассчитывала, беря вчерашнего ребенка к себе в отряд? Невесело хмыкнув сам себе под нос, Йорвет устроился в хвосте разрозненной стайки людей, пока продолжив молча наблюдать.