Who's Pulling The Strings?

      Родная радиовышка встречала своего хозяина мрачной атмосферой безнадёги и боли, обломками стекла и арматуры и пропитанным гнилью воздухом.       Где бы вышка ни располагалась за всё время пребывания Аластора в Аду — будь то центр города, его окраины или боковая сторона здания отеля Хазбин — это место всегда было хранилищем некой уцелевшей частички души Радиодемона и его вечным уголком спокойствия. В то же время, для всех остальных жителей круга Гордыни она являлась символом жестокости своего обитателя, напоминающим о душераздирающих криках оверлордов в эфирах. Никто и никогда не посмел бы вторгнуться в эту отпугивающую обитель, целиком и полностью принадлежащую Аластору — и эта недоступность для других делала вышку его самым излюбленным местом.       Однако, сейчас она, как и весь остальной отель, превратилась в груду обломков, столь иронично отображая состояние своего хозяина и отпугивая теперь разве что непривычно жалким, покорёженным видом.       Именно так себя сейчас ощущал и сам Аластор.              Битва против ангелов-экзорцистов закончилась для Радиодемона раньше времени: ему досталось за все грехи обитателей отеля, включая, по всей видимости, и его собственные. Что происходило после этого, Аластор не знал, ведь был вынужден моментально покинуть поле боя.       Возможно, лезть на рожон, слепо веря в собственную неуязвимость, было не самой лучшей идеей. Он не сомневался, что его силы достаточно, чтобы суметь бросить вызов первому человеку. Что высшее существо, являющееся ко всему прочему ещё и главнокомандующим армии истребителей, будет ему по зубам. Если сам король Ада, бывший серафим, оказался демону по плечу как достойный соперник для перепалки — то почему вдруг какой-то глуповатый, поверхностный и слишком много о себе думающий ангел-человек должен стать сложной мишенью? Аластор в одиночку — почти в одиночку, если не знать подробностей — успешно удерживал над отелем защитный купол на протяжении всего начала нападения. Всё шло неплохо.       Он был уверен, что справится.       Но не справился.       Одной секунды и одного взмаха ангельским оружием оказалось достаточно для того, чтобы — как ни иронично — спустить демона с Небес на Землю. А точнее, обратно в извечную яму их общего существования и суровую реальность его собственного бытия, оставив со смертельной раной на груди и безвозвратно уничтоженным микрофоном. Всего одна секунда — и мир будто перевернулся, превращая всесильного монстра в самого обычного грешника, слабого, побитого и бесполезного.              Пошатываясь и прижимая ладонь к груди в попытках хотя бы немного остановить кровь, демон плёлся к лестнице, ведущей ко входу в нутро этой горы металла. Всепоглощающее чувство собственной слабости целиком охватило сознание Аластора вместе с накатывающей истерикой.       Это был первый настоящий провал за всю его жизнь после смерти. Даже та ситуация с купленными душами не казалась ошибкой — собственно, Аластор никогда её таковой и не считал.       Но сейчас… Это был абсолютный и непростительный крах.       Огромный порез, сочащийся кровью, рассекал грудную клетку от плеча до живота, пуская волны жгучей боли по всему торсу. Для любого обычного грешника такое ранение было бы безоговорочно смертельным — Аластор и сам ощущал, как последние остатки сил стремительно утекают из его тела, но продолжал истерически метаться по пространству, с силой сжимая собственные волосы и судорожно бегая расфокусированным взглядом по полу.       Он не хотел умирать, как жалкая побитая собака, не выдержавшая напора более сильного противника. Не хотел умирать, как сбежавшая с тонущего корабля напуганная крыса. Но больше всего не хотел умирать как самоотверженный герой, спасший своих друзей ценой собственной жизни.       Ни один из этих сценариев не был его сценарием. Но если первые два варианта не грозили ничем, кроме втоптанной глубоко в грязь репутации, разбитого вдребезги самоуважения и позора в глазах всего Ада, то последний был просто-напросто недопустим. Альтруистская смерть была ему противопоказана.       Ведь те, кто встретят его несчастную, вновь умершую душу на другой стороне, останутся очень недовольны. Как самим фактом столь бездарно проигранного боя, так и героически отданной жизнью в обмен на жизнь друзей. Единственное, что, возможно, порадует их — безрассудная самонадеянность марионетки, которая отчего-то решила, что способна тягаться с высшей силой. Очередная почва для издёвок. Очередное напоминание о сокрушительной слабости, спрятанной за дарованной тёмной магией.       Но даже если он сможет хоть чем-то оправдать свой поступок перед ними — как объяснить произошедшее самому себе? Что заставило великого Радиодемона забыть о своих главных принципах и подставиться под удар ради других людей? Как такое вообще возможно? Не мог ведь он делать это искренне. Любое действие, любое решение должно быть тщательно продумано, чтобы нести под собой определённую цель и выгоду: таковы были правила выживания в Аду. В чём же была его цель на этот раз? Так сильно стремился к избавлению от сделки, что заигрался в искупление? Так отчаянно стремился убежать от хозяев на Небеса, что действительно стал на путь истинный? Какая глупость.       Так или иначе, он нарушил собственное правило, за что теперь и поплатился.       Случившееся можно было назвать не иначе, как тотальным безрассудством.              Было больно.       Ворох мыслей — неправильных, удручающих, скручивающих душу в узел изнутри — слишком стремительно заполнял голову демона. Нужно было срочно отвлечься на что-то другое, но пока что у него не осталось сил даже на то, чтобы продолжать держаться на ногах. Шатающейся походкой он переместился к приборной панели, с силой стукнув по ней кулаком от отчаяния, а затем впился в металлическую поверхность когтями. Послышатся противный характерный лязг.       — Всё не закончится вот так! — выплюнул радиоведущий, ощущая, как вместе со словами с его губ стекает кровавая струйка. — Я вернусь… Я докажу, что дёргаю за нити…       Прикрыв лицо ладонью, Аластор взвыл и медленно сполз на пол, опираясь о железную конструкцию спиной. Какое-то время было слышно лишь частое хрипящее дыхание и тихое бульканье вытекающей из раны багровой жидкости. Как никогда хотелось кричать от отчаяния и позорно звать на помощь — но, разумеется, он не собирался позволить себе пасть настолько низко. Ни одна слезинка никогда не скатится с лица Радиодемона, даже если никто, кроме собственной тени, его не видит.       Кстати, о ней. Аластор обратил внимание на темный сгусток, что все это время с довольной зубастой улыбкой метался по стенам вслед за ним, то и дело коварно облизываясь. Сейчас она напоминала собой стервятника, наблюдающего за последними минутами жизни своего будущего обеда. Её форма отличалась от привычного силуэта, повторяющего фигуру Аластора: она превратилась в нечто такое же искорёженное, как страдающая в её руках душа — и этот монстр пугал ещё сильнее, чем обычно.       Невольно Радиодемон задумался о том, почему за почти сотню лет пребывания здесь он ни разу не видел подобных спутников ни у одного другого грешника. Почему лишь он один был удостоен чести — или горя — находиться под беспрерывным наблюдением властителей своей души. Без передышек, без праздников и выходных. Без шанса на побег.       Даже паучок-порноактёр, столь яростно терроризируемый одним из других оверлордов, не подвергался настолько же тщательной слежке. Имел право на отдых и на принятие собственных решений. Его контракт имел чёткие рамки: он был рабом лишь в пределах студии.       Аластор же находился в чужом владении пожизненно.       Так почему же так получилось?              Они избрали его, потому что он отказался от любых привязанностей и потому что всегда был сильным.       Немногие выдерживали давление подобного рабства — почти любой рано или поздно начинал умолять теней разорвать контракт, обещая отдать что угодно, лишь бы властители освободили несчастную, страдающую душу от неподъёмных оков. И отдавали: хозяева поглощали их целиком, заставляя душу навсегда исчезнуть в небытие, подпитав их энергией и оставив в распоряжение тело.       Возможно, Аластору просто повезло — он покинул земное существование достаточно быстро, не успев совершить ещё бóльшую глупость. Ему просто-напросто не хватило времени осмыслить всю полноту своего положения.       При жизни он достаточно часто встречал других последователей культа Тьмы, находящихся под покровительством тех же духов, что и сам радиоведущий. В его время подобная практика была вполне популярна — однако, никого из тех несчастных Аластор впоследствии не встречал. Ни один из тех людей так и не добрался до Ада. Во всяком случае, оставаясь с хозяевами единым целым, а не превращаясь чуть позже в их очередную закуску.       Правда, большинство из них заключали одноразовые контракты. Ничего мудрёного: одна услуга за одно подношение. Всё просто и понятно.       Контракты на душу были сложнее и запутанней. Этот вид сделки не терпел слабость. Пожалуй, было одно важное отличие Аластора от остальных жертв тёмных сил: все эти люди обладали чрезмерно тонкой душевной организаций. Чувства — вот, что рано или поздно становилось главным камнем преткновения в служении Тьме. Вина, сожаление, привязанности, любовь, ненависть к себе и к миру — всё это было чем-то непозволительно ярким, затуманивало разум, лишая способности мыслить хладнокровно и рационально.       Аластор убил это в себе и превратил в развлечение, а развлекаться духи определённо любили.       Позднее, насколько можно было судить из разговоров, культуры и привычек более молодых грешников, само по себе течение Вуду потеряло в мире живых свою актуальность, превратившись из опасной и мощной силы в увлекательные исторические рассказы. Новоиспечённые жители Ада лишь пожимали плечами и говорили что-то об одержимых оккультистах, обитающих где-то «в своих странных общинах», сами явно не воспринимая всё это всерьёз.       В результате Аластор оказался абсолютно уникален в своей сделке, ведь был единственным, кто смог на протяжении сотни лет успешно выживать под жестоким тёмным покровительством. И не просто выживать, не просто служить и делать подношения — он сумел войти с этой силой в неплохой тандем и с её помощью проложить себе путь на вершину, создав безупречную репутацию.              И вот теперь она сокрушительно распадалась на осколки в его собственных руках, пока рана на груди горела настоящим адским пламенем. Аластор с горечью посмотрел на брошенный где-то в углу микрофон, а, вернее, на его остатки.       Микрофон был не просто тростью, не просто полезным аксессуаром. В нём демон припрятал часть своей силы — и не той, которую даровали тени, а его собственной. Внутри небольшого на вид артефакта хранилась маленькая свободная частичка души Радиодемона, которую удалось уберечь от хозяев, сконцентрировавшая в себе настоящую силу воли и духа. Возможно, теням просто не нужна была данная составляющая Аластора и они не понимали, что именно тот заключил в этом предмете. Он вложил в него любовь к своему самому любимому на свете делу: к работе радиоведущим. И эта любовь, этот остаточный кусочек человечности давал демону энергию и силы двигаться вперёд в те моменты, когда рассчитывать было больше абсолютно не на что.       Но теперь… Теперь не осталось даже микрофона. То, что Радиодемон столь долго и бережно хранил, раскололось пополам под одним секундным ударом.       Не осталось и надежд на успешную регенерацию.       Можно ли было считать происходящее сейчас худшим моментом в его жизни? Аластор терялся с ответом на невольно заданный самому себе вопрос.       Он уже умирал однажды. Уже наблюдал смерть единственного близкого человека. Уже терпел семилетнее наказание. Уже получал жгучие шрамы по всему телу.       Все эти события объединялись лишь одним извечным спутником жизни Аластора — тотальным одиночеством.       И сейчас, пожалуй, оно достигло своего абсолюта.              Тень, по всей видимости, наконец устала любоваться унизительным положением своей марионетки, и начала материализоваться в нечто более оформленное прямо перед его глазами. Прозрачно-чёрный туман постепенно сгущался вокруг маленького сжавшегося от боли тела, и тень эффектно выросла прямо из беспокойно двигающихся тёмных клубов.       «Ты ведь помнишь, что не имеешь права распоряжаться своей смертью?» — в своём излюбленном жесте она подцепила подбородок Аластора когтистой лапой и подняла голову демона на себя, слегка обжигая кожу и оставляя тонкий кровавый след от когтя.       Густая капелька тёмно-красной жидкости скатилась по шее, юркнув под воротник. Грешник сглотнул.       «Так изволь же ответить на простой вопрос: что это было?»       Аластор, почти не моргая, испуганно смотрел в пустые светящиеся глаза.       «Вопрос не риторический, куколка. Ты должен ответить. Мы повторим: что. Это. Было? — она слегка встряхнула безвольное тело, вырвав из жертвы тихий болезненный стон. — Намеренная попытка пасть жертвой великой битвы? Или ты до такой степени глуп, что действительно полагал, будто сможешь тягаться с высшим существом?»       Аластор не успел заготовить какой-либо внятный ответ. Он лишь надеялся, что духи вдоволь насытятся его болью и успокоятся, как это бывало в моменты его небольших промахов. Жаль только, что на этот раз промах был совсем не небольшой.       Заметив, что подчинённый молчит дольше положенного, силуэт нахмурился, и через секунду демон ощутил тяжесть металла и жжение цепи на своей шее. Широкий ошейник крепче обхватил кожу, и тенистая рука с силой потянула цепь на себя, отчего Аластор надрывно закашлялся, повалившись на четвереньки.       — Я… я следовал своему плану! — прохрипел он, сплевывая очередной сгусток крови. — Они должны доверять мне. Принцесса должна доверять. Это бы её убедило в моей преданности… Я не думал, что Адам окажется столь силён.       Собственный ослабленный голос звучал отвратительно, хоть и пытался удерживать привычный ровный тон.       Существо усмехнулось и, на секунду растворившись в воздухе, вновь выплыло рядом со своей жертвой, только на этот раз — оказавшись прямо позади. Обвило трясущееся тело со спины в притворно-успокаивающем жесте, напоминающем искаженные чьим-то больным воображением объятия. Аластор конвульсивно дёрнулся, ощутив пробирающий до костей холод от плотного соприкосновения с самой тьмой, но цепь не позволила отстраниться далеко. Желеобразное чёрное вещество начало мерзкими червями расползаться по спине, переходя на конечности, обвиваясь вокруг них и приковывая к земле. Хозяева издевались. Проверяли волю. Пытались запугать, подавить. Стоять на четвереньках было унизительно и при его ранении — невероятно тяжело; колени дрожали; на полу скапливались лужа собственной крови, но щупальца не позволяли двигаться.       Некоторое время оно просто… шевелилось вокруг, молча наблюдая.       Аластор уткнулся взглядом в пол перед собой, пытаясь не думать, не анализировать и не чувствовать. Он знал, чего хозяин добивается: ждёт, пока демон начнёт просить отпустить, либо признает свою ошибку. И, к сожалению, положение не позволяло противиться слишком долго. Прокашлявшись, Аластор постарался звучать как можно более официально и отстранённо — так, будто зачитывает утренние новости или объявляет об открытии джаз-кафе в центре города.       — Я не хочу умирать. И ни в коем случае не пытался сделать это намеренно. Произошло недоразумение.       Теневые отростки на мгновение сжали запястья и щиколотки грешника чуть сильнее, прежде чем резко поменять положение. Что-то дёрнуло демона назад и швырнуло спиной в стену, заставив ахнуть от боли и вновь развалиться на полу в полулежащем состоянии.       Нечто невидимое зашипело прямо в ухо.       «Мы думаем, ты немного недоговариваешь, Аластор, — оно возникло возле лица, в очередной раз облизнулось, и Радиодемон отчётливо видел длинный светящийся язык. — Почему было не остановиться на попытках создать защитный купол? Даже сам факт твоего присутствия в битве убедил бы принцессу в твоей преданности. Что заставило тебя столь очевидно рисковать?»       — Я… Я не… — взгляд демона испуганно заметался, но чужая рука вцепилась в челюсть и заставила держать голову ровно. — Кто-то мог пострадать. Я не должен был допустить такого исхода.       Тень скрипуче засмеялась.       «О-о-о, — протянула она. — Ты хотел защитить своих друзей. Как очаровательно!»       Оно погладило демона по волосам, на момент вцепившись в шерстяной покров когтями в далеко не ласковом жесте.       «И где же эти друзья сейчас? Беспокоятся о тебе, ищут, ждут?»       Это была суровая правда. Хозяева прекрасно понимали всю суть его положения.       «Позволь напомнить тебе одну простую истину, — продолжила тень, и теперь голос её приобрел более глубокие, инфернальные ноты. — Никто. За тобой. Не придёт».       Фраза прозвучала, словно приговор. Пожизненный приговор, который Аластор подписал себе ещё сотню лет назад. Однако, иногда, где-то в самых-самых глубинах несуществующей души, он глупо и отчаянно надеялся на что-то. Сам не зная, на что именно, ведь демонстрировать собственную слабость перед кем бы то ни было он не собирался — это был бы самый сокрушительный удар по репутации. Поэтому сам по себе факт наличия этой надежды делал Аластора ещё глупее в его же глазах.       Хозяева продолжали добивать жестокой истиной.       «Никто не будет тебя искать. Ты здесь — как и во всём чёртовом Аду — абсолютно один, куколка. Можешь до бесконечности окружать себя теми, кто восхищается твоей силой, принимает помощь и делает вид, что дружит с тобой, но когда настанет момент твоего провала, никто из них не придёт тебе на помощь, потому что на самом деле ты никому не нужен. Им нужны лишь твои способности и лишь до тех пор, пока от них есть польза.       Ты один, Аластор. Всегда был и будешь один. У тебя есть только мы».       Вот и вся аксиома его жизни. Демон с горечью усмехнулся. С другой стороны — какое ему до этого дело, верно же? Его не должно волновать подобное.       У Радиодемона не может быть чувств.       Заметив, что силуэт выжидающе смотрит на него, Аластор едва слышно вздохнул.       — Я благодарен за ваш неоценимый вклад в моё существование, — сухо прокомментировал он. — И также был бы крайне признателен за помощь с ранением.       Существо выглядело довольным.       «Умолять — это не про нас, верно? Что ж, недаром мы выбрали такого упрямого питомца. Умеешь держать лицо. Хоть какой-то от тебя толк».       В воздухе прямо напротив него, на расстоянии буквально в пару метров, возникли две светящиеся формы. Аластор сразу понял, что они собой представляют: булавки. Две внушительные портновские булавки, каждая высотой примерно с его голову. По незнанию можно было бы принять эти фигуры за обычную проекцию в воздухе, но демон знал, что эти штуки материальны. Без какого-либо дальнейшего предупреждения булавки с размаху влетели в его плечи, протыкая насквозь и накрепко приколачивая тело к стене. Аластор издал несдержанный вскрик, тут же прикусив язык. Тени ещё даже не начали лечение, а он уже скулит, словно подстреленное животное? За первой парой булавок последовала вторая: два острия воткнулись в ладони, прибивая их к стене по бокам от тела. Демон мог лишь жмуриться и до крови прикусывать язык, чтобы не издавать позорных болезненных стонов. Приоткрыв глаз, он несмело посмотрел туда, где, судя по размытым ощущениям, находился один из очагов новой жгучей боли.       Крови не было. Каким-то образом булавки проходили сквозь тело, не оставляя видимых повреждений, но чувствовалось это так, будто в плоть вонзили самое настоящее оружие.       Такова была магия Вуду: материальное смешивалось с мистическим, создавая изощрённые орудия пыток. Однако, эти же орудия были также способны и излечить.       Пока Аластор тяжело дышал, пытаясь совладать с этим мучением, от тени отделилась парочка таких же теневых миньонов. Они подползли вплотную и принялись с интересом рассматривать ранение.       «Выглядит очень плохо. Кажется, придётся решать проблему так же, как в те времена, когда ты стал слишком много хмуриться».       Ох, дёрьмо. Он знал, что это означает. Невидимые стежки в уголках губ обжигали вечным напоминанием о том, почему ему было запрещено открыто демонтировать признаки эмоционального упадка. Даже сейчас, находясь на грани смерти, едва удерживаясь от скулежа, подрагивая всем телом и тяжело дыша, Радиодемон ни на мгновение не убирал с лица свой фирменный оскал.       Он инстинктивно дёрнулся, попытавшись выбраться из своеобразных оков, но, разумеется, это не дало никакого результата. Светящееся лицо теневого духа лишь неодобрительно нахмурилось.       «Не делай глупостей, маленький олень. Бодаться будешь при других обстоятельствах, и явно не с теми, от кого зависит твоя жалкая жизнь».       В воздухе возникла огромная светящаяся зелёная игла с такой же тянущейся за ней нитью. Она напоминала своей формой коготь хищного животного: изогнутая, шероховатая, с неровными краями и острым концом. Аластор опустил уши, с ужасом смотря на это и понимая, что дальше будет очень больно. В разы хуже, чем сейчас. Он поспешно шепнул маленьким миньонам расстегнуть своё пальто, лишь бы главная тень не раздевала его самостоятельно. Те с безразличием оторвали прилипшую к окровавленной груди ткань.       — Могу ли я попросить сделать это… аккуратно? — сглотнув, дрожащим голосом произнёс демон.       «О, ты такой милый, когда просишь нас о чём-то».       Тень скривилась в притворном умилении и потянулась погладить демона по голове.       «Ты вправе просить о чём угодно. Но вот выполнять ли — решать нам. Сегодня ты слишком грандиозно оплошал, чтобы оставить этот провал без внимания. Так что придётся потерпеть, дорогой».       Аластора колотило от страха, но он лишь молча кивнул, отдавая свою жалкую тушку на растерзание.              Первый стежок был невыносим. Казалось, он выбил из демона остатки духа. Это ощущалось, словно удар молнии — пронзительный, прицельный и уничтожающий.       Второй стежок вырвал из лёгких громкий, несдержанный, задушенный крик.       Примерно на шестом Аластор перестал до конца осознавать происходящее. Перед глазами всё плыло и темнело, и лишь зеленоватое свечение, отдававшееся неприятным ярким пятном где-то на периферии сознания, не давало полностью забыть, что именно происходит. Распятое у стены тело то непроизвольно пыталось сжаться, стать меньше и незаметнее, то, наоборот — резко выгибалось.       Как хорошо, что ни одна душа не имела возможности наблюдать этот процесс экзекуции со стороны — Аластор не выдержал бы подобного. Это было бы абсолютным и бесповоротным уничтожением репутации Радиодемона.       Аластор не знал, сколько именно длилась процедура. Казалось, что прошла вечность, прежде чем тени наконец отступили, напоследок одобрительно похлопав его по голове, словно послушного пёсика. Он, всё так же тяжело дыша, опустил взгляд на свою отчаянно вздымающуюся и опускающаяся грудь.       Нити, прочно скрепляющие куски кожи друг с другом, растворились в воздухе, став невидимыми, хоть их наличие и продолжало ощущаться. А рана… действительно перестала кровоточить. Она всё ещё выглядела ужасно — неровная красная линия обещала в будущем превратиться в уродливый, безобразный шрам — но теперь, по крайней мере, не представляла опасности для существования.       Однако, острая жгучая боль никуда не ушла. И терпеть её становилось всё труднее и труднее.       Иронично усмехнувшись, Аластор подумал о том, что будет забавно, если по итогу дня он умрёт не от травм и не от потери крови, а элементарно от болезненных ощущений.       Больше всего на свете хотелось отключиться и не просыпаться как минимум ближайшие несколько лет. В данный момент все планы и стремления отошли куда-то на дальний план. Его душе необходим был отдых.       Он завалился на бок, положив под голову руку и бессмысленно уставившись в одну точку перед собой. Лежал на холодном, мокром от крови полу в гробовой тишине, которую нарушал лишь лёгкий звон в собственных ушах. Аластор ненавидел тишину. Она давила, угнетала и ощущалась как пустота. Во время работы, чтения, написания сценариев для эфира или даже приёма пищи демон предпочитал ставить на фон лёгкий ненавязчивый джаз, чтобы не позволить беззвучию окутать себя с головой и погрузить в невидимый мрак опустошённости. Он также любил слушать гул разговоров или тихий звон бокалов.       А когда не было ни музыки, ни людских голосов, ни шума улиц, ни предсмертных криков грешников… что-то начинало выедать остатки души изнутри. Появлялись непрошеные мысли — тяжелые, несвойственные и такие неправильные.              «Никто не придёт. Никто не будет тебя искать».              «Ты один во всём Аду».              Почему? Почему даже сейчас, когда он почти искренне попытался сблизиться с группой демонов, некоторым из которых даже являлся вроде как отцовской фигурой — почему он всё равно переживает это всё в одиночестве?       Несправедливо. Так до боли несправедливо.       Но так… Всё равно лучше. Так было всегда, и так — правильно.              Демон уже готов был позволить себе малодушно взвыть, чтобы выпустить очередной ворох накопившейся внутри невидимой гнили — как вдруг тишину разорвал звук взмаха крыльев, донёсшийся откуда-то из темноты противоположного угла помещения.       Уши резко встали торчком. Аластор мгновенно подорвался с места, игнорируя головокружение и спешно застегивая рубашку. Кто бы ни явился в его обитель, он не имеет права видеть Радиодемона в таком состоянии. Всё ещё подрагивающие руки едва справились с пуговицами и даже успели натянуть почти растёрзанное пальто. Самое главное удалось успешно скрыть. Пока шаги незваного гостя всё ещё раздавались где-то за углом, Аластор отпихнул подальше в тень свою поломанную трость и выпрямился по струнке, принимая настолько будничный вид, насколько вообще мог.       Если это Адам придёт завершить начатое, демон, по крайней мере, встретит придурка с достоинством.       Существо постепенно рассеивало тени своей светящейся аурой. Ангел, совершенно точно это был ангел. Правда, Аластор не помнил, чтобы свет Адама или его боевой подружки был способен настолько сильно разгонять Адскую тьму — но, возможно, это был лишь эффект после нахождения в полумраке. Собственное зрение просто-напросто не привыкло к этой идиотской золотистой магии, излучаемой экзорцистами.              Каково же было искреннее удивление Радиодемона, когда из вспышки света к нему вышел вовсе не Адам. На фоне ярко-желтого переливающегося искрами облака распростёрся силуэт шести огромных крыльев. Аластор знал лично лишь одно шестикрылое существо, и от самого только осознания под рёбрами что-то на мгновение вздрогнуло, словно разбуженный зверёк.       Странная волна за считанные секунды накрыла внутренности демона чужеродным теплом. Он не должен был испытывать сейчас это слишком похожее на восторг чувство от появления своего соперника. Не должен! Ни облегчения, ни волнения. Ничего. Но почему-то именно так ощущалась эта необъяснимая, загадочная волна, разбушевавшаяся штормом внутри израненного тела и вызвавшая физическое чувство тошноты. Этому можно было найти объяснение: безусловно, все странные реакции организма — лишь результат пережитого стресса в виде зашивания заживо, не более. Любого другого грешника уже вывернуло бы наизнанку собственными органами, а Радиодемон стойко держал улыбку, словно ничего и не было каких-то десять минут назад.       Король Ада стряхнул с себя невидимую пыль, хоть его белоснежный костюм и без того был идеален, сложил крылья за спиной, дематериализовал их и торжественно кашлянул, обозначая своё присутствие. Сделал ещё несколько шагов вперёд, демонстративно кривясь при виде пятен крови на полу и пытаясь на них не наступать. Окинул обстановку оценивающим взглядом.       Итак, каким-то неведомым образом Люцифер догадался, куда именно сбежал раненый грешник, и пришел сюда. Собственной персоной.       Пришел и принёс с собой эту чёртову энергию, которая автоматически заполняла всё пространство вокруг короля. Радиодемон даже немного прищурился от концентрации благодати на квадратный метр, ведь это странное ощущение росло с каждым новым шагом маленького владыки.       Что он здесь забыл? Почему именно он? На мгновение в сознании Аластора мелькнула с одной стороны иррациональная, с другой — закономерная мысль: «Он пришёл тебя добить».       Что ж, демон понимал, что рано или поздно придётся понести заслуженное наказание за свою непомерную дерзость, но не ожидал, что расплата настанет столь скоро.       В целом, на фоне всего пережитого перспектива умереть от руки самого владыки Ада казалась теперь даже в чём-то привлекательной. Жестокий, яркий, достойный конец. Ну, или во всяком случае, не настолько удручающий, как подохнуть от глупейшего ранения, будучи безвольной тушкой в руках безликого хозяина.       Быть может, Люцифер способен просто… расщепить душу? Заставить её безвозвратно исчезнуть вне времени и бытия. Избавить грешника от существования быстро и безболезненно. Это было бы достаточно удачным исходом. Аластор мысленно отругал себя за подобные помыслы, хотя и обманываться было бы глупо. Он видел Люцифера перед собой, всего такого чистого, будто безгрешного в окружении этой грязи и крови, и с удивлением для себя понимал, что образ владыки не вызывает больше ни малейшего отторжения. Наоборот, до безумия хотелось прикоснуться к этой первородной благодати, даже с риском для собственной жизни.       — Знаешь, я понимаю, почему ваша маленькая горничная столь остервенело гоняется за тараканами и всё никак не может от них избавиться, — начал свою речь низкорослый король, даже не глядя особо в сторону грешника, вместо этого заинтересованно рассматривая собственные ногти. — Все подобные создания почему-то чертовски живучи. Но в некоторых случаях это даже плюс, не правда ли, Аластор?       Периферийное желание попросить Люцифера о быстрой смерти, как и в целом просить его о чём-либо, напрочь стёрлось из сознания демона, стоило только услышать этот раздражающий, довольный голос.       Нет уж — даже в нынешнем состоянии Аластор не собирался столь легко списывать себя со счетов.       — И вам доброго вечера, Ваше Невысочество! — почти выплюнул он. — Неужто соизволил наконец явиться и помочь дочери не погибнуть? Надеюсь, тебе удалось защитить хотя бы её левую пятку.       Он сложил руки на груди, игнорируя по-новой вспыхнувшую боль под стежками магических нитей.       — По крайней мере, я проследил за исходом битвы и убедился во всеобщей безопасности, а не просто втихую свалил, — усмехнулся собеседник.       Туше. Каким-то не менее магическим образом владыка уже был частично осведомлён о случившемся. Но знать о ранении он, разумеется, не мог.       — Эти дружки из телевизионной компании транслировали твоё не впечатляющее побоище на весь город, ты знал? Видел, тебя нехило так цепанули, — будто прочитав его мысли, продолжил тот.       Аластор едва не поперхнулся звучным выдохом. Такого он не предвидел. Какая, к чёрту, трансляция? И как много она показала?       Он развел руками, вновь выпрямляясь, демонстрируя свою ровную стойку.       — Как видишь, я в полном порядке. Ты ведь уже убедился в моём умении устраивать впечатляющие шоу.       — О да, я-то было понадеялся, что ты тут страдаешь в предсмертной агонии. А ты, я смотрю, в своем привычном репертуаре, — правитель закатил глаза, а затем ткнул в его сторону своей тростью. — Чья на тебе кровь? Воняет гнилью.       — Боюсь, тебя это никак не касается, мой дорогой неприятель, — Аластор сложил руки за спиной.       На самом деле, пытаться уйти от ответа было глупо как минимум потому, что крови было слишком много: она буквально стекала каплями. С пиджака, с рук, волос, лица. Казалось, её было больше, чем вообще могло вместиться в среднестатистическое тело.       Люцифер раздражённо вздохнул.       — Знаешь, ты начинаешь действовать мне на нервы, — объявил он.       И внезапно стал принимать свою… другую форму. Демоническую. Аластор и не знал, что владыка так умеет. Золотистые глаза падшего ангела покрылись красной пеленой; на голове выросли острые рога с огоньком пламени между ними; за спиной показался дьявольский хвост. Он выставил перед собой ставшие когтистыми ладони, и те начали излучать какое-то неизвестного рода свечение. Аластор впервые видел Люцифера таким. И хотя общие размеры короля всё ещё не выходили за рамки чего-то относительно компактного — происходящее уже нельзя было назвать просто опасными нотками. Ибо это была самая настоящая угроза.       По всей видимости, придётся всё же смириться с закономерным исходом этой встречи.       Демон прижал уши к голове и закрыл глаза. Не хотелось повторно наблюдать смертельный взмах прямо перед своим лицом. Лучше принять участь прямо так — в темноте, ничего не видя и пытаясь в довесок ничего не чувствовать.       Уже не заботясь о горделивой осанке, он усмехнулся и аккуратно съехал по стене на пол, расслабленно откидывая голову назад. Момент был невероятно пугающим и также невероятно блаженным одновременно. Он не верил в столь лёгкое освобождение своей души, но хотя бы избавиться от саднящей физической оболочки будет уже неплохо, хоть и до одури страшно. Демон не задумывался о том, что может ждать его по ту сторону повторной смерти и как придётся расплачиваться перед духами тьмы за не вовремя утраченное тело. Всё это на мгновение перестало быть приоритетным вопросом. Он лишь слегка съёжился, ожидая неизбежного.       Прошло несколько секунд, но ничего не изменилось. Всё уже закончилось? Он теперь в бесконечном пространстве между Адом и ещё чёрт знает чем?       Аккуратно приоткрыв один глаз, Аластор обнаружил, что всё ещё находится в радиовышке, а Люцифер всё так же стоит с вытянутыми ладонями и горящими глазами. Король смотрел на него озадаченно.       — Ты к эшафоту, что ли, готовишься? — он приподнял бровь и встряхнул головой. — Блять, сделай лицо попроще, дурень. Понимаю, что тягостно, но меня тошнит от этого кислого выражения. Пять минут потерпи.       Судя по выражению лица, владыка был сильно на чём-то сосредоточен. Аластор перестал понимать происходящее.       — Пять минут? — глупо переспросил он, просто не зная, за что ещё зацепиться.       Люцифер вернулся в свою привычную форму и устало протёр глаза подушечками пальцев.       — Я всего лишь искал у тебя очаги боли. Ну, знаешь, я умею типа… Сканировать грешников на предмет болезненных ощущений, или вроде того, — он пожал плечами. — Не сказать, что прямо-таки вижу вас насквозь, как при рентгене. Но могу ощущать источник неприятной пульсации. У тебя, например, одно сплошное «Alarm!» прямо посреди туловища.       Экс-ангел деловито закатал рукава своего пиджака, явно не планируя что-то дополнительно объяснять, и всё с таким же сконцентрированным лицом направился ближе к безвольному оппоненту. Аластор хотел было призвать щупальца, но не смог ощутить их магию, поэтому пришлось лишь немного передвинуться вбок, подальше от владыки, что не могло не вызвать очередную вспышку боли.       — Что, не подпустишь? — Люцифер хихикнул, будто бы даже добродушно.       — Не хочется, знаете ли, покидать этот прекрасный мир с таким чувством, будто я подписался на это добровольно.       Король остановился и непонимающе моргнул.       — Да куда ты там собрался покидать? — он вновь устало вздохнул, с силой потерев свой лоб, а затем встрепенулся так, словно до него вдруг дошло какое-то внезапное осознание. — Так. Господи. Погоди-погоди.       Он взмахнул ладонями, ярко обозначая указание притормозить.       — Неужели ты правда думал, что я собираюсь убить тебя? Прям вот без шуток? Ёбаный свет. Ты совсем, что ли, придурковатый?       Аластор ощетинился, на мгновение позволив своим рогам слегка разрастись.       — А что, разве это не так? — получилось лишь скептически прошипеть.       Люцифер заметил валяющееся чуть в стороне кресло, взмахом руки поднял едва дышащий предмет мебели при помощи магии, переместил к себе и размашисто плюхнулся в него прямо напротив грешника, величественно положив ногу на ногу. Хорошо, что хотя бы на некотором расстоянии. Держался он, видимо, тоже исключительно на магических силах, ведь под Радиодемоном почти сломанное кресло точно бы рухнуло.       — Слушай, Аластор. Мне кажется, ты так и не понял. Я не нападаю на слабых.       — О, как великодушно, — насупившись, глухо проворчал Радиодемон.       — Возможно, — хмыкнули в ответ. — Но ты должен знать, что когда я действительно хочу причинить кому-либо вред — с ними происходит то же самое, что с Адамом.       — И что же с ним произошло?       — Да так. Парой движений уложил его на лопатки и оставил валяться едва дышащей кучкой мяса, — он отмахнулся так, будто речь шла о чём-то незначительном. — Суть в том, что если бы я хотел сделать тебе больно, то меня не остановило бы ничто и никто, даже Чарли.       Вот оно как. Люцифер столь легко и играючи расправился с тем, кого демон не смог даже поцарапать. Возможно, он ещё успеет подумать об этом позже. Сейчас разум зацепился за другое откровение.       — Зачем же тогда ты пришел? — Аластор практически рявкнул, но из-за того, что каждое движение отзывалось неимоверной болью во всём теле, голос демона вновь позорно дрогнул, становясь всё более сиплым с каждой секундой. — О, позвольте высказать ещё одно предположение, Ваше Величество: пришли воспользоваться моментом моей небольшой физической ослабленности, чтобы попытаться заставить меня чувствовать себя униженным рядом с целым и невредимым королём Преисподней? Рассказать мне в красках о том, как вы не трогаете слабых? Вынужден разочаровать: это слишком низкий приём, чтобы я действительно оскорбился подобным.       По всей видимости, весь его вид противоречил последнему заявлению, поскольку взгляд вынужденного собеседника вдруг смягчился, и он примирительно приподнял ладони.       — Тебя так сильно задели мои слова? Эй, я же не совсем это имел в виду. Речь скорее шла о том, что я не нападаю на тех, кому и без меня досталось, окей?       Не выдержав, Аластор слегка зарычал. Уж что-что, а снисхождение ему точно было не нужно.       — Так что же ты тут забыл? — повторил он вопрос, уже не скрывая своё раздражение.       — Я пришёл тебя проверить! Разве непонятно?       — С чего бы вдруг? Почему Чарли не пришла сама, раз переживает?       — Да при чём тут она?! — по интонации владыки можно было бы подумать, что он тоже начинает заводиться в ответ, но, кажется, демон уже успел выучить некоторые особенности его поведения и сейчас с уверенностью мог сказать, что Люцифер скорее обеспокоен, чем разозлён.       — При том, что это она, по всей видимости, отправила тебя поверить моё состояние, — Аластор на мгновение задумался об этом и следом саркастически ухмыльнулся. — Хотя, более реалистичным будет предположить, что меня уже похоронили.       — Какого ты, однако, высокого мнения о своих товарищах! Твоё идиотское предположение абсолютно неверно. Чар-Чар уверена, что ты жив и что тебе просто нужно немного времени побыть одному. Она даже попросила меня построить для тебя новую радиовышку в отеле!       Что-то на удивление приятное вдруг разлилось внутри от этих слов. Радиодемон удивлённо приподнял брови, даже на пару секунд растерявшись. Люцифер быстро уловил его настроение.       — Тебя, вообще-то, любят и ждут в этом отеле, кретин. Мы с дочерью даже специально уточнили у этих бедных ребят, которых ты держишь на поводке, не ощутили ли они потерю связи с тобой. Но нет, те всё так же чувствуют твою цепь, и при этом переживают за тебя, хоть ты и не заслужил их расположения.       Мысль о том, что теперь у него есть место, где его ждут, заставила радиоведущего вздрогнуть. За всю сотню лет его нахождения в Аду никому никогда не было до него дела. Даже семилетнее исчезновение будто бы осталось незамеченным, проигнорированным.       Единственным местом, где его когда-либо ждали, всегда был лишь дом.       Дом… Такое приятное слово, такое родное. Невольно вспомнился тихий лесной закуток, отдалённый от музыки города, где стоял небольшой двухэтажный домик с покатой крышей и светлыми окнами. Вспомнилась кухня, из которой почти всегда доносились приятный, обволакивающий запах джамбалайи и мамино тихое пение. Вспомнилось её комната, наполненная атмосферой тепла и заботы.       Дом — это место, где тебя всегда любят.       Почувствовав, как собственная улыбка начинает слегка дрожать, будто готовясь ослабнуть, Радиодемон вернулся обратно в реальность. Хозяева, по всей видимости, тоже ощутили зарождение некой новой эмоции, поскольку предупреждающе зашевелились внутри. Пришлось по-новой натянуть оскал.       — Что ж, я допускаю, что кто-то из моих… товарищей наподобие Ниффти мог изъявить желание проведать старого-доброго управляющего отелем. Но я никогда не поверю, что ко мне по собственной воле пришёл ты.       Он заметил мимолетный проблеск обиды в чужих золотистых глазах.       — Ну и зря, — фыркнул король. — Я не такой мудила, как некоторые из присутствующих.       Аластор постарался вновь приосаниться, хотя в его нынешнем положении эти попытки выглядели ничтожно.       — Как бы то ни было, я не нуждаюсь в помощи, — отчеканил он.       О, он нуждался. Отпирательства были лишь красивой, но глупой ложью самому себе.       — А я думаю, что тебе не помешает немного чистой ангельской силы, — улыбнулись в ответ, слегка горделиво.       Как же он устал. Почему Люцифер не может просто уйти и оставить его спокойно пережить этот чёртов нескончаемый день? Почему даже после стольких пыток демон вынужден терпеть ещё одну в виде присутствия этого ангельского тепла прямо перед собой?       Он хотел было попробовать принять свою устрашающую форму и силой выпихнуть постороннего за пределы башни, но магия всё так же не слушалась его. А поползновение в сторону трансформации тела лишь в очередной раз напомнило о том, почему сейчас лучше вообще лишний раз не шевелиться.       Хватило одной секунды. Одного короткого, едва слышного болезненного вздоха, чтобы Люцифер вновь заметно сосредоточился и посмотрел прямо в его глаза своим пронзительным, обеспокоенным взглядом. Будто бы всё видел и всё прекрасно понимал.       Не произнося больше ни слова, правитель медленно слез с кресла и опустился на корточки, начав аккуратно, шаг за шагом подползать ближе. Это выглядело так, будто Люцифер приручает загнанное в угол дикое животное, боясь напугать. Что-то неприятно кольнуло от подобных ассоциаций, но когда король вдруг приблизился вплотную и потянул свои руки прямо к его груди, Аластор едва ли не подпрыгнул на месте и с силой лягнул нарушителя границ ногой.       — Не вздумай меня трогать! — вскрикнул грешник почти истерически. — Не смей приближаться! Мне не нужны одолжения и подачки, не нужна милость, и уж тем более от тебя!       Игнорируя почти разрывающее изнутри жжение, он резко отполз спиной вперёд как можно дальше и вжался в противоположный угол, громко шипя радиопомехами. Люцифер теперь выглядел откровенно удивлённым, но новых попыток приблизиться пока не предпринимал.       — Я просто коснусь и подлечу твою рану! Это займёт несколько минут… — негромко произнёс он, слегка ошарашенный столь уязвимым поведением Радиодемона. — А потом я сразу уйду.       Аластор, не особо контролируя собственные действия, с силой сжал волосы пальцами и закрыл глаза.       — Я не просил мне помогать! — голос всё больше напоминал собой звуки, доносящиеся из сломанного радиоприёмника. — Я в порядке! Был бы сильно ранен — шла бы кровь.       — Да ты почти купаешься в кровищи! Кого ты пытаешься обмануть?       — Это не моя. Я разодрал парочку грешников, чтобы восстановить силы после бойни.       — Бред!       Люцифер, наконец начав терять терпение, тоже зарычал.       — Я же уже сказал, что увидел очаг твоей боли! Просто дай мне три минуты облегчить её — и всё! — он встал на ноги, выпрямляясь и раздосадованно отряхивая ладони. — Какой же упрямый, глупый, бесполезный олень!       Аластор стукнул кулаком по полу от досады.       — О, разумеется. Бесполезный, — огрызнулся демон. — Ведь это я месяцами прятался с своей пещере, как жалкий, всеми забытый затворник, пока Чарли в отчаянии пыталась подготовиться к столкновению с экзорцистами! Ведь это я всё это время никак не поддерживал её начинания, делая вид, что родной дочери для меня не существует. Не я был рядом с ней в тяжелый для неё период, как хороший отец и верный друг.       Люцифер хотел вставить слово, но Аластор не позволил, продолжив.       — И это я, обладая безграничной силой, даже не пришёл помочь и защитить её друзей в смертельной битве, подвергнув опасности всё, что Чарли любит и чем дорожит! А затем вдруг пафосно явился в самый последний момент, соизволив снизойти до помощи какой-то жалкой кучке лузеров, и то лишь для того, чтобы продемонстрировать всем своё главенство — и, возможно, ещё ради удержания последних крупиц доверия бедной брошенной дочери. Я удивлён, как принцесса вообще ещё умудряется полагаться на тебя! Видимо, от абсолютного и неизмеримого отчаяния. Ведь ты — самое бессмысленное и никчёмное, что только есть в её жизни. Незадачливый папашка, бросивший её на произвол судьбы в этом жестоком, опасном месте. Ты — пустое место, Люцифер. Грёбаное бесполезное пустое место.       Демон тяжело дышал, выпустив столько эмоций разом; его грудная клетка отчаянно поднималась и опускалась. Он обессиленно прикрыл лицо ладонью, пытаясь уйти от добивающей реальности.       Впервые за всю жизнь Аластор словно не совсем контролировал свою речь. Желчь просто лилась сама: не сдерживаемая, жестокая, надёжно выстраивающая прочную защитную стену вокруг. Возможно, он слегка погорячился. Возможно, он не хотел… настолько грубить. Но теперь Люцифер наконец разозлится и оставит демона в долгожданном покое.       Аластор ожидал услышать удаляющиеся шаги, или гневное рычание, но… вместо этого последовал лишь короткий грустный вздох. Вернув взгляд на короля, он заметил, что тот выглядит чуть подавлено, при этом печально улыбаясь.       — Я знаю, чего ты пытаешься добиться, — наконец подал голос владыка. — Ты всех так тестируешь? Проверяешь, насколько людям хватит терпения, прежде чем они убегут от тебя. Доводишь до белого каления, лишь бы случайно не довериться. Намеренно отталкиваешь, потому что так будет проще принять нож в спину.       Он снял шляпу, отбросив её в сторону и проведя рукой по слегка растрёпанным белым волосам.       — Ты показываешь всем худшую часть себя, Аластор, потому что боишься, что они не примут и лучшую. Тебе проще быть одному, чем хоть кому-то поверить. И, знаешь, у тебя неплохо получается: такому раздражающему ублюдку действительно не хочется протягивать руку помощи.       Радиодемон поднял на оппонента загнанный, не менее подавленный взгляд.       Вот сейчас он наконец уйдёт. Теперь уже точно.       «И ты останешься здесь. Один со своей болью».       Однако, Люцифер лишь улыбнулся шире.       — Но, поверь, я не был бы чёртовым правителем Ада, если б меня было так легко напугать. Так что я не уйду, пока не сделаю то, зачем пришел.       «После всего, что я тебе сказал… После всего, что ты здесь увидел… Ты всё ещё хочешь остаться?»       Владыка отвернулся и подошёл к разбитому окну. Направил задумчивый взгляд куда-то за пределы помещения.       Аластору хотелось кричать. От обилия… всего, что свалилась на него за этот вечер. От боли. От эмоций. От странного движения под рёбрами, что беспокоило его с момента появления Люцифера здесь.       — Ты думаешь, что твои отстранённость и желание со всем справляться в одиночку делают тебя неуязвимым к анализу, но, как ты уже понял, для меня ты открытая книга, Аластор, — продолжил король Ада. — Я знаю, что ты никогда не попросишь о помощи, потому что в твоём понимании это является проявлением слабости. Я знаю, что ты сейчас будешь всеми ничтожными остатками сил сопротивляться и отталкивать меня. Но также знаю, что в глубине души ты хочешь, чтобы я помог. Надеешься. Трепетно ждёшь, когда я озвучу финальный вердикт.       Он повернул голову к Радиодемону, чтобы убедиться в том, что тот ещё в состоянии воспринимать реальность.       — Поэтому я ни в коем случае не буду заставлять тебя просить меня о чём-либо или даже давать разрешение помочь. Я сделаю это, потому что сам этого хочу, хорошо? Это не одолжение, не сделка, не жалость. Слышишь? Я просто так хочу, и всё.       Аластор сидел, подтянув к себе ноги и весь сжавшись. Внутри бушевал шторм. Самая настоящая буря, заставляющая мысли путаться болезненным вихрем.       И вот, спустя несколько минут молчания, неожиданно для себя демон вдруг кивнул.       «Я хочу, чтобы ты облегчил мою боль».              «Но ты не сможешь».              «Никто не сможет».              «Лучше не надо в это лезть».              Он зажмурился и обхватил себя, уткнувшись лбом в колени. Всё тело дрожало.       Осознанно принять помощь — означало на некоторое время полностью отдать себя в чужие руки.       Но, быть может… именно в руки Люцифера он и хотел бы в конце концов попасть. Почему-то казалось, что они способны поймать при падении. Подарить тепло и надежду. Излечить душу. Способны на всё.       Кажется, он уже бредит.              Король не мог не заметить состояние грешника.       — Чёрт, — тихо выругался он себе под нос, закатывая глаза, а затем вновь развернулся к Аластору. — То, что я немножечко облегчу твоё состояние, никак не делает тебя слабее. В конце концов, слабак бы не выжил после удара ангельским оружием, ясно тебе, кретин? Никто ещё не выживал. Я думал, это очевидно.       Радиоведущий мысленно усмехнулся.       «Я выжил лишь благодаря силам моих хозяев, которые излечили тело. А вот дух благополучно скатился в паническую истерику. Так что да, я слабак, Люцифер. Ты ведь видишь это. Жалкий грешник, которого ты презираешь».       — О, кстати, — тот продолжил. — Должен сказать, что я восхищаюсь твоей упрямостью.       Аластор навострил уши, на всякий случай готовясь к очередной колкости, но владыка лишь пожал плечами.       — Полагаю, тебе важно это услышать сейчас? — задумчиво произнёс он. — Я думаю, что именно благодаря этой своей бараньей упёртости ты и выживаешь в ситуациях наподобие произошедшей. Конечно, это не значит, что данная черта твоего характера меня не бесит. Но, в то же время, она достойна уважения.       Что-то под грудной клеткой пропустило удар. Аластор не ослышался? Сам король Ада только что его похвалил? Было ли это ещё одним актом снисхождения, жалости? Комплимент с барского плеча, лишь бы не дёргался.       Вероятнее всего, именно так всё и обстояло, но липкие, неприятные тиски, до этого отчаянно сжимавшие душу, вдруг ослабли от слов владыки. Нечто тёплое уютно окутало внутренности, и Аластор, прикрыв глаза, расслабленно откинул голову назад.       Он позволил себе принять эту похвалу. Поверить и принять, не как подачку, а как нечто искреннее и… приятное?       Кажется, на этом внезапные откровения не закончились.       — А ещё я искренне благодарен тебе за то, что ты защищал Чарли и отель, пока я опаздывал. Чем бы на самом деле не был мотивирован такой энтузиазм, отвлечь на себя внимание Адама — это очень смелый поступок. Если бы не ты, куда больше грешников могло пострадать. Спасибо тебе.       Демон не верил своим ушам. Вероятнее всего, он уже отключился и витал сейчас где-то в прострации между Адом и второй смертью. Но тепло, которым его ощутимо обдало от вновь подошедшего Люцифера, не оставляло сомнений в реальности происходящего.       Тот присел на корточки совсем рядом и положил руку на дрожащее предплечье грешника. Аластор не стал отталкивать, объяснив это для себя тем, что ни малейших сил больше не осталось.       — Знаешь, что ещё я думаю, Аластор? — он потянулся было второй рукой к пушистым красным волосам, но вовремя одёрнул себя. — Ну же, посмотри на меня.       Он убрал руку, давая демону больше пространства. Не давя, не пытаясь нарушить границы. Его голос был таким убийственно мягким, что Аластора вновь затошнило. Он поднял голову и уставился в ответ напряжённом взглядом.       — Я думаю, у тебя сильная душа, — тихо произнёс владыка.       Что-то ёкнуло и перевернулось внутри демона.       Сильная душа. Душа, прошедшая через мучения рабства. Душа, похоронившая в себе эмоции. Душа, находящаяся в холодных когтистых лапах тьмы.       Душа, которая в этот самый момент глупо и безбашенно расцветала на глазах у падшего ангела.       Как же чертовски сильно хотелось прильнуть к этим белоснежным рукам, излучающим тепло и благодать. Но Люцифер быстро поднялся на ноги и, создав в конце комнаты портал в отель, резво направился туда.       Уже остановившись совсем рядом с этим позолоченным кольцом, он почти незаметно щёлкнул в воздухе пальцами — и боль, что сковывала всё существо Радиодемона, вдруг прекратилась.       Полностью. Её больше не было.       Аластор вздохнул полной грудью, ощущая почти детскую радость от возможности наконец отдохнуть от бесконечной пытки.       — Спасибо… — еле слышно прошептал демон, прикрывая глаза.       Он был уверен, что Люцифер не заметит, но тот слегка повернул голову и едва заметно улыбнулся самым уголком губ. Прежде чем исчезнуть в золотом портале, который, будто по случайности, остался приглашающе открытым.              «Спасибо, что не оставил меня в одиночестве».