Габриэль

      После того как корабль иллитидов потерпел крушение, а также встречи с бедными тифлингами, которые оказались без поддержки, Уилл решил остаться с ними. Он думал, что будет с ними, пока не найдёт способ помочь им или пока Мизора не напомнит ему о его задании. Однако всё изменилось, когда в рощу пришла Габриэль.       Первое впечатление о ней было неоднозначным. Она казалась скрытной и немного запуганной жизнью. Также ему не нравилось, как она смотрела на его глаз: не моргая, будто знала, что это передатчик. Но стоило ему о чём-то спросить, как Габриэль тут же опускала голову, пряча взгляд за длинной чёлкой.       Но со временем он стал лучше понимать её. Габриэль была доброй жрицей, которая искренне переживала за других и стремилась помочь каждому, кто попадал в её поле зрения. Она даже пообещала помочь тифлингам, разобраться с гоблинами и найти друида Хальсина. Уилл на своём опыте убедился, что первое впечатление может быть обманчивым. Габриэль часто молчала, предпочитая слушать, а не говорить. Иногда он даже забывал, как звучит её голос.       Однако это правило не распространялось на одного мужчину в их компании — Астариона. С этим вампиром Габриэль была очень разговорчива, хоть и часто ворчала на эльфа. Уилл сразу понял, что эта парочка непроста. Как ни стыдно ему было признавать, но он ревновал её к вампиру. Только с ним Габриэль была другой.       Уиллу нравилось проводить с ней время, смотреть на неё, на её повадки и доброту. Но каждый раз, когда их взгляды встречались, он начинал нервничать. Стоило Габриэль снова посмотреть на его глаз, как мурашки пробегали по его спине. И он словно чувствовал, что Мизора думала также, испытывала те же самые эмоции, что и он. Но дьяволица хранила молчание.       Постепенно он начал замечать странности, окружающие его товарищей. Гейл, словно ходячая библиотека, обладал необычайным аппетитом к магическим знаниям. Шэдоухарт, жрица, так и не назвала бога, которому поклонялась. Астарион убегал куда-то по ночам, полагая, что никто не замечает его отсутствия. Габриэль, застенчивая и молчаливая, казалась немного понурой. Он редко видел её улыбку и даже не мог толком рассмотреть её лицо в первые дни знакомства. Однако уже в первой драке она раскрылась с новой стороны. Убивая кого-то, она произносила молитву за душу умершего и за искупление своего греха, как и положено любому жрецу Ильматера. Но её инстинкты, движения и внешний вид были совсем не похожи на движения жреца. Она видела в темноте — он сразу это понял, но почему-то скрывала этот факт. Также она могла заметить врагов, прячущихся в кустах, даже не приближаясь к ним. Она была сильным противником, но выглядела так, словно встречный ветер мог подхватить этого маленького человечка и унести куда-то далеко.       Однажды среди ночи его разбудил кошмар, и сон не возвращался. В ту ночь он спал у костра, а не в своей палатке. Открыв глаза, он увидел Габриэль, которая сидела с другой стороны костра, не моргая, и смотрела на огонь. Из-за огня её обычно серые глаза казались алыми, а медовые волосы — кроваво-красными. Она не замечала, что не единственная не спит.       В какой-то момент она протянула руку к огню, и Уилл хотел встать, позвать её или хотя бы отдёрнуть руку. Но он не сделал ничего, и поэтому увидел то, чего не должен был. Рука Габриэль словно ласкала огонь, но он не обжигал её, а, наоборот, играл с ней. Её медальон светился. Она выглядела так, будто была загипнотизирована. Как только медальон перестал светиться, она словно проснулась. Заморгала, посмотрела на свою руку и отдёрнула её, как будто обжёгшись. Уилл решил не спрашивать её об этом.       Инстинкты охотника на монстров подсказывали Уиллу, что он должен во всём разобраться. Он чувствовал, что все его спутники что-то скрывают, кроме гитьянки, которая была словно открытая книга, хотя и не самого приятного содержания. Но и у него были секреты, которыми он не хотел делиться.       Шли дни, и Уилл начал понимать, что ему нравится находиться в этой необычной компании. Все они стремились найти лекарство от паразита, чтобы не стать монстрами. Все, кроме одного вампира. Он принял их такими, какие они есть, но Уилл не горел желанием делиться своей тайной о контракте с дьяволицей.       Однако, впервые в жизни, он нарушил это правило и рассказал всё Габриэль. Она не осудила его и не посмотрела с отвращением. Она приняла его решение и пообещала помочь с Мизорой, найти способ разорвать контракт. Именно тогда Уилл осознал, что влюбился в неё. Но страх не позволил ему признаться в своих чувствах.       Сначала он боялся, что она его не примет или примет, но только из чувства долга или сострадания. А он этого не хотел. Или что Мизора не даст ему шанса найти своё счастье. Затем, когда он услышал, как Астарион предлагал Габриэль «уединиться», ему показалось, что у него и вовсе не будет шанса. Но когда девушка отказала вампиру, он решил, что после найдёт её и признается. Однако он упустил свой шанс, а белокурый эльф воспользовался им.       И тут он увидел истинный облик Габриэль: широкие крылья, длинный хвост и острые рога. Она была дьяволицей, как и Мизора. Всё это время он путешествовал с существом из преисподней и даже не осознавал этого, хотя ответы на вопросы были на поверхности. Её подозрительные вопросы, словно она знала всё, и то, как легко она приняла его сделку с дьяволом, заставили его усомниться в том, что его симпатия к Габриэль возникла просто так. Возможно, это был один из её трюков. Но потом он вспомнил, сколько добра она сделала для других, как старалась помочь каждому, кто нуждался в её помощи. Дьяволы не способны на такие поступки, а она была воплощением добра.       Но и это начало меняться, когда Габриэль стала проводить больше времени с Астарионом. И не только он заметил эти перемены. В последнее время Габриэль стала чаще улыбаться, перестала скрывать своё лицо и даже старалась убирать свою длинную чёлку. Уилл и Гейл были рады видеть такие изменения. Раньше им казалось, что Габриэль старается держаться подальше от других, чтобы не привязываться. А теперь она, кажется, решила завести друзей.       Однако это были не все изменения. Она стала закрывать глаза на многие вещи. Когда вампир подталкивал её, она проходила мимо страдающих. Уилл и Гейл решили сразу же указать на это Габриэль.       — Астарион дурно на тебя влияет, — как-то раз заметил Уилл, на что вампир лишь усмехнулся в ответ.       — Думать о себе в первую очередь — это ты называешь дурным влиянием?       Позже в тот же день они наконец-то нашли дьяволицу, за которой охотился Уилл. Карлах был готов немедленно расправиться с ней, если бы не присутствие Габриэль. Однако, как только дьяволица увидела их жрицу, её глаза наполнились удивлением.       — Святая? — произнесла Карлах.       Габриэль с удивлением взглянула на неё, прищурив глаза, будто пыталась разглядеть что-то на её лице.       — Это же я, Карлах, — продолжила она. — Когда мы виделись в последний раз, у меня ещё были два рога. Я была гораздо меньше, намного моложе и не такой энергичной. Ах да! И ты говорила, что у тебя ужасная память на лица, и если ты не увидишь меня месяц, то не узнаешь при встрече, — с улыбкой произнесла она.       — Телохранительница? — с удивлением произнесла Габриэль, и в её глазах мелькнуло узнавание.       — Именно! — воскликнула Карлах.       — Ты… ты знакома с дьяволицей? — спросил Уилл, не менее удивлённый.       — Дьяво?.. Что? Нет! — замотала головой девушка. — Она никакая не дьяволица. Она тифлинг! Я бы почувствовала.       Если бы не Габриэль, он бы убил ни в чём не повинную женщину. Если бы не Габриэль, он бы не узнал, что Мизора его обманула.       Когда ночью Мизора появилась в их лагере, девушка убежала. Она сказала, что не хочет встречаться с другими обитателями ада. Однако, когда Мизора, нарушив контракт, сделала его монстром, жрица Ильматера почувствовала себя виноватой. Она думала, что могла бы что-то сделать, возможно, даже помочь, но её страх помешал ей это сделать. Уилл был благодарен ей за это. Он даже успокоил её, сказав, что теперь они с Карлах представляют собой хорошую пару. И что если она захочет, то может присоединиться к их тайному обществу.       Однако Карлах не так легко восприняла новость о происхождении Габриэль, несмотря на их общую историю. Когда Карлах вспылила, Габриэль осталась невозмутимой. Она лишь грустно улыбнулась и ушла к развалинам за водопадом. Именно там её и нашёл Уилл — склонившуюся в молитве. Когда он подошёл к ней, она уже заканчивала.       — И не надоедает тебе постоянно молиться? — спросил охотник. Девушка бросила на мужчину быстрый взгляд, а затем, удобно устроившись, прислонилась спиной к стене.       — Такое не может надоесть, — ответила она тихо, почти шёпотом.       Уилл внимательно посмотрел на Габриэль, стараясь разгадать её чувства. Однако из-за чёлки, которая закрывала половину лица, это оказалось не так-то просто. Поэтому он решил не тратить время и задать вопрос напрямую.       — Ты расстроена? — спросил он, присев рядом и приняв такую же позу, как и она. Девушка повернула к нему голову, как будто не совсем понимая вопрос. — Из-за Карлах? — уточнил он.       — …Немного расстроена, — ответила она, поворачивая голову обратно и слегка ударяя ею о стену. — Почему-то я ожидала совсем другой реакции. Возможно, даже понимания. Кажется, я уже начала привыкать к тому, что кто-то знает мой секрет и не сторонится меня, не осуждает только из-за моей внешности. Хотя я должна была ожидать такого, учитывая её трагическую судьбу.       — Ты так и не рассказала, как вы познакомились.       — Там и рассказывать особо нечего, скучная история.       — Мне всё равно хочется послушать. К тому же, ни одна история знакомства не будет такой яркой, как наша, не так ли?       — Ха-ха. В разгар битвы с гоблинами, прямо у тайного входа в рощу друидов, где скрывались сбежавшие тифлинги? Не спорю, — усмехнулась Габриэль. — Между прочим, я встретила Шэдоухарт и Лаэзель на борту корабля мозгоедов. А Гейл, так и вовсе, застрял в магическом портале.       — Ладно, признаю, ты победила. По сравнению с тем, как мы знакомились, истории других людей могут показаться скучными, — широко улыбнулся Уилл. — Но я всё равно хочу услышать ту историю.       — Что ж, — вздохнула девушка, — хорошо. Мы познакомились во Вратах Балдура в Нижнем городе.       — Ты жила в Балдуре?       — Нет, — помахала головой Габриэль. — Я просто… скажем так… изредка его навещаю. Когда я нахожусь неподалёку или мой путь лежит через Балдур, я обязательно захожу в местный храм Ильматера. Иногда я даже остаюсь там на пару дней или даже на неделю.       — Только не говори, что вы познакомились в храме?       — Во-первых, в то время Карлах была совсем другой. И во-вторых, в храме мы встретились уже во второй раз. В первый раз мы увиделись в лавке, где она угрожала двум людям. Я, конечно, вмешалась, желая помочь. Как оказалось, это были воры, которые хотели обчистить лавку. Карлах заметила их и пригрозила оторвать им руки, если они попытаются повторить попытку.       — И, конечно же, узнав всю правду, ты встала на сторону Карлах.       — Нет, я всё равно заступилась за этих несчастных. Она так напугала их, что они даже не могли говорить. Ильматер учит нас помогать каждому, будь то преступник или праведник. Каждый заслуживает прощения или второго шанса. Мы сильно поспорили. На следующий день она пришла в храм, чтобы помолиться за своего господина. Мы встретились, узнали друг друга и разговорились. Она рассказала о себе, хотя я даже не запомнила её имени. Я просто не думала, что мы встретимся снова, — пожала она плечами.       — Но почему она назвала тебя святой?       — Ты думаешь, это единственные преступники, за которых я вступилась, пока была в Балдуре?       Услышав ответ, Уилл рассмеялся. Он уже хорошо знал Габриэль и мог представить себе эту сцену в своём воображении. Защитница Габриэль, облачённая в одежды жрицы, и воительница Карлах, обсуждающие судьбу воров — вот что предстало перед его глазами.       — Так это правда? У тебя действительно ужасная память на лица? — спросил мужчина.       — Да, — кивнула Габриэль.       — То есть, — нахмурился он, — если мы вдруг расстанемся, и ты не увидишь меня месяц, а потом мы встретимся снова, ты совсем не узнаешь меня и пройдешь мимо?       Девушка, повернув голову к нему, грустно улыбнулась.       — Прости, — произнесла она, словно осознавая, какие эмоции он сейчас испытывает. Казалось, одним этим словом она даёт ему ответ на его немой вопрос.       — Что ж, — воскликнул мужчина. — Тогда нам нужно как можно скорее достать для тебя мой портрет. Или же… мы просто постараемся не разлучаться так надолго, — произнёс он чуть тише, внезапно смутившись.       — Мне нравится идея, — ответила Габриэль.       Когда они вернулись к костру, Уилл почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Это был Астарион, который не отрываясь смотрел на него, и от этого взгляда у мужчины по телу пробежали мурашки. Взгляд был недобрым, но он смягчился, когда к вампиру подошла Габриэль. Это было что-то вроде их традиции — разговаривать перед сном. Уилл старался не обращать внимания на большую часть разговора, который в основном состоял из открытой лести вампира, как будто он упражнялся во флирте.       Уилл подошёл к костру и огляделся по сторонам. Сегодня он тоже собирался спать у костра, поэтому решил принести ещё веток, чтобы огонь горел дольше. Они больше не собирались просить Гейла помочь с магией — одного пожара им хватило.       — Каждая часть твоего совершенного тела шепчет о соблазне — словно боги создали тебя лишь для того, чтобы погубить меня.       Уилл не смог сдержать смех, услышав эти слова. Он попытался взять себя в руки, но это было непросто. Он не мог понять, что же такого в этом вампире, что так сильно заворожило Габриэль? Явно не его слова. Другая нормальная девушка не повелась бы на такую лесть. Но с другой стороны… Габриэль не другая нормальная девушка.       — А как насчёт вот этих словечек?.. Они всем нравятся… — продолжил эльф. Уилл лишь покачал головой и, взглянув в сторону леса, уже собирался отправиться на поиски дров, но резко остановился, услышав последнюю фразу. — Я люблю тебя.       Мужчина резко обернулся и посмотрел на Астариона и Габриэль. Судя по шокированным лицам Гейла и Шэдоухарт, он был не единственным, кто всё слышал. Вампир пристально смотрел в глаза Габриэль, ожидая её реакции. Однако девушка молчала, её глаза были широко раскрыты от изумления. Судя по его выражению лица, он явно ожидал любой реакции, кроме этой.       На мгновение в глазах Габриэль промелькнула тень, но затем, словно осознав что-то, она нахмурилась. Её взгляд стал более серьёзным, а губы скривились.       — Это не смешно, — наконец, произнесла девушка.       — Да брось! — фыркнул вампир. — Жизнь — одна сплошная шутка. Нужно уметь ею наслаждаться.       — Даже в моменты наслаждения нужно уметь выбирать. Нельзя говорить такие слова кому попало, как будто они ничего не значат.       — О, боги, я произносил их в течение двухсот лет, и никто не жаловался!       — Да? И чем всё закончилось, напомни мне? Их смертью? Они верили тебе, твоим словам о любви, а ты вёл их на верную гибель! Как ты можешь так спокойно говорить об этом?       — Чего ты так взъелась? Это же просто шутка!       — Такими вещами не шутят, Астарион! — воскликнула Габриэль.       Это, пожалуй, шокировало Уилла ещё больше. Он никогда прежде не видел её такой рассерженной.       — Не тебе говорить, — усмехнулся он. — Ты сама ходячая шутка природы. Дьяволица, которая молится за каждую несчастную душу, говорит, какая она хорошая и добрая, старается делать как можно больше добрых поступков, чтобы не опозорить своих родителей-святошей. Но не ты ли отвернулась от той несчастной девушки и её беды? Не ты ли обчищаешь каждый труп, чтобы карманы твои были полны монет? Не ты ли вылезаешь из кожи вон, чтобы польстить и найти одобрения у не такого уж благородного плута? Не ты ли каждую ночь выпиваешь из меня все соки наиприятнейшим образом, следуя своим порокам и низменным желаниям?       — Астарион! — ещё громче воскликнула девушка.       — Что? Скажи мне, в чём я ошибался. Или ты хотела сохранить в тайне то, что мы спим вместе?       Габриэль, не отрывая взгляда, смотрела на него. Её кулаки были сжаты, а челюсти — напряжены. Уилл подумал, что девушка вот-вот взорвётся, возможно, даже в буквальном смысле. Но вместо этого она закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула, а затем вновь посмотрела в глаза вампира.       — Ты прав, — произнесла она. — Во всём. Я действительно ходячая шутка природы и лицемерка. Но спасибо тебе за то, что ты открыл мне глаза, — с этими словами девушка повернулась, чтобы уйти, но остановилась. — И да, если ты ещё не понял, нашим отношениям… или чем бы ты их ни считал… пришёл конец.       Высказав всё, что хотела, Габриэль направилась в сторону леса, напоследок попросив остальных отдохнуть, так как завтра им предстоит возвращение в подземелье. Ещё пару дней назад они планировали отправиться через него до Лунных Башен, но Габриэль решила отложить это, считая, что они ещё не завершили все свои дела. Кроме того, они ждали, пока Хальсин закончит свои дела в роще и присоединится к их группе.       Уилл провожал взглядом Габриэль, пока она уходила. С его навыками он легко смог бы найти её, если бы это потребовалось. Но сначала ему нужно было поговорить с Астарионом.       — Зря ты так сказал, — произнёс охотник, сложив руки на груди. Он считал Астариона своим другом, хотя и испытывал к нему некоторую ревность. Ему было очень грустно видеть, как его друзья ссорятся.       — Иди, утешь её, Клинок Фронтира, — раздражённо произнёс Астарион. — Ты это отлично умеешь.       После этих слов вампир стремительно удалился в свою палатку, словно не желая продолжать разговор. Уилл вздохнул и, взглянув на Гейла, заметил, что волшебник тоже не в лучшем настроении. Его лицо выражало сочувствие к Габриэль.       Отложив книгу, которую он держал в руках, Гейл присоединился к Уиллу, и они отправились на поиски их добросердечного жреца, захватив с собой Шкряба. Было видно, что Шэдоухарт тоже хочет пойти с ними, но, когда Уилл повернулся к ней, она кивнула в сторону палатки Астариона, намекая, что кто-то должен остаться, чтобы поговорить с ним.       Они обнаружили Габриэль на лесной поляне. Она сидела у дерева, обхватив ноги руками и уткнувшись лбом в колени. Мужчины переглянулись, а затем подошли к дереву и сели по обе стороны от неё. Шкряб, их верный пёс, поспешил к её ногам, начал тереться о них и жалобно скулить.       Габриэль подняла голову и с удивлением посмотрела на незваных гостей. Именно тогда они заметили её слёзы. Увидев их, она сначала нахмурилась, но потом расслабилась и вытянула ноги, позволяя собаке забраться на них.       Чуть впереди показался другой их пушистый друг, который, вероятно, последовал за ними. Он не стал забираться к ней на ноги, а присел вплотную к её боку.       — Простите, что устроили разборки у всех на виду, — сказала она, утирая слёзы рукавом одной руки, в то время как другая нежно гладила белую собаку по шерсти.       — Ничего, это было даже забавно, — ответил Гейл, также положив руку на голову медвесыча, который сидел рядом с ним. — Вечер обещал быть скучным, а вы внесли в него разнообразие.       — Тогда я рада, что хотя бы что-то сделала для вас, — подыграла ему девушка. Но, судя по тому, что она продолжала плакать, шутка не смогла её успокоить. — Я… я действительно стала такой плохой?       — Нет, конечно же… — заговорил Уилл.       — Да, есть такое… — одновременно с ним заговорил Гейл.       Уилл с неодобрением посмотрел на друга, но тот лишь пожал плечами.       — Мы же говорили тебе, что Астарион на тебя плохо влияет, — продолжил волшебник.       — Но я не хотела этого, — всхлипнула она. — Я просто хотела, чтобы он осознал: даже в этом месте есть добрые люди и добро в целом. Что не всё вокруг должно быть мрачным и беспросветным. Даже в самой глубокой тьме можно отыскать крохотный лучик света.       — Но ты действительно бросила ту девушку, — сказал Гейл.       — …Я вернулась, — прошептала Габриэль.       — Что? — переспросил Уилл.       — Я вернулась, — повторила она, только уже громче. — Пока вы спали, я вернулась на болото, выследила Каргу и убила её. Я спасла Майрину. Я не могла поступить иначе.       — Но… почему ты нам не сказала? — спросил Уилл, поражённый. — Почему не попросила помощи? Ведь сражаться с Каргой в одиночку — это очень опасно!       — Я знаю. Поэтому и пошла одна. А ещё… я не хотела, чтобы он об этом знал.       — Астарион? — удивился Гейл. — Почему?       — Ему так понравилось, что я ушла, что я просто не хотела, чтобы это менялось. Почему-то мне хотелось выглядеть лучше в его глазах. Хоть для этого и нужно быть худшей версией себя, — иронично усмехнулась девушка. — Он всё верно сказал. Я из кожи вон лезла, чтобы получить его одобрение.       Наконец, её слёзы прекратились, но глаза всё ещё были красными и блестящими, словно она могла расплакаться в любой момент. Однако её взгляд… Это был не взгляд разъярённого человека, готового атаковать всех вокруг. Это был взгляд печальной девушки, чьё сердце было разбито.       — Ты ведь на самом деле не рассердилась на Астариона, так ведь? — озвучил Гейл мысли Уилла. Габриэль не стала отвечать, лишь опустила глаза. — Ты расстроилась, потому что не ожидала таких слов от человека, который дорог твоему сердцу.       — Ты… влюблена в него, не так ли? — спросил её Уилл. Габриэль подняла голову и взглянула в его здоровый глаз. Её взгляд сказал ему всё, что ему было нужно знать. — И ты только недавно это поняла, — мягко усмехнулся Уилл.       И вот, снова полились слёзы. Глубоко вздохнув, Гейл протянул руки, обнял девушку и притянул её к себе, хоть это и было немного неудобно из-за крупного детёныша медвесыча, лежащего между ними. Габриэль сжала его мантию в кулаках и громко зарыдала. А Уиллу оставалось только сидеть и думать о противоречивых чувствах, которые охватили его сердце.