К звёздам и к безднам, Курама!

      Портал открылся с тихим, но глубоким гулом на окраине Пика Буревестника — старого, заброшенного места в землях Мондштадта. Мрачные склоны горного массива поднимались вокруг, словно защищая это место от посторонних глаз. Тяжёлые тучи висели над вершинами, и слабый ветер доносил до них солёный запах океана, который простирался позади, вплоть до самого горизонта. Место выглядело диким и забытым, где природа правит без вмешательства человека.       Из открытого портала, сверкавшего разноцветными энергиями Изобилия, первыми появились Наруто и Курама. Девятихвостый зверь аккуратно приземлился на лапы, удерживая на своей руке Наруто, и слегка осмотрелся вокруг. Его хвосты колыхались в такт ветру, и в глазах читалась спокойная решимость, хотя недавно они бежали от битвы с Десятихвостым. Следом из портала выпрыгнули остальные хвостатые. Шукаку приземлился громко, оставив в земле глубокие следы от лап, а Мататаби, двигаясь более грациозно, беззвучно касалась земли своими горящими лапами. Исобу прокатился по склону, словно гигантский живой шар, обрушив несколько валунов, а за ним следовали Сон Гоку, Кокуо, Сайкен, Чоумей и Гьюки.       — Я и забыл какой ты неуклюжий на суше, братишка. — Хихикнул Курама, смотря как Исобу отчаянно пытался выкарабкаться своими лапами лёжа на своём панцире. Гьюки вздохнув, помогал Трёххвостому, помогая встать. Восьмихвостый по размеру был побольше, поэтому это со стороны выглядело так, будто бык-осьминог держал в руке большой шар нежели братца Исобу.       — Хм. — Протянула черепаха и неодобрительно фыркнув на Кураму. Старший хвостатый был прав, его таким и создали как морского хвостатого.       Пока Восьмихвостый и Трёххвостый возились, остальные хвостатые оценивали окружение. Они сразу же начали внимательно изучать воздух вокруг, пытаясь уловить природную чакру, столь привычную им в мире шиноби. Однако их чувствительные органы восприятия столкнулись с чем-то совсем иным. Курама был прав, это другой мир, они просто устали быть орудиями разрушение и предложение старого лиса было заманчивым — мир, где люди не имеют над ними власти.       Шукаку, первый хвостатый, резко вдохнул, но вместо знакомого потока природной энергии почувствовал что-то чуждое. Его когтистая лапа прошлась по земле, он нервно рыл почву, пытаясь понять, что именно не так. Глаза тануки прищурились, он был явно насторожен и к такой реакции разделяли остальные хвостатые, отсутствие природной чакры конечно их делало уязвимым, но они — как существа из чакры, могли формировать при помощи своего сердца. Оно как кровь питала организм и факт того, что они в другом мире, вовсе не сковывает в оковы.       — Всё как и говорил Курама. — Высказалась Кокуо, оценивая Пик Буревестника. Могучие склоны закрывали их обзор, лично она – хотела исследовать новые земли, ведь перемены у хвостатых за последние века было только смена джинчуурики. Наруто переместился на голову Курамы и приглядывался к биджу. — Мы привыкнем, это малая цена за свободу от контроля.       — Хах. — Усмехнулся старый лис, смотря на сестру. — Ты как всегда здраво оцениваешь ситуацию, Кокуо. — Он посмотрел назад, где между собой общались Архонты, смотря на хвостатых и затем он повернулся к своей семье. — Для начала, давайте обговорим условия пребывания в этом мире. — Старый лис позвал богов, ведь именно они хозяева своих наций и земли. — Эй! Уважаемые боги Тейвата, познакомьтесь с моей семьёй! Наруто остался как наблюдатель не смея мешать, ведь сейчас решалась судьба хвостатых в мире, который он назвал домом. Курама, гордо расправив плечи, повернулся, обращая внимание Архонтов на своих братьев — хвостатых демонов. Он внимательно смотрел на каждого из них, как будто представляя их значимость перед Венти, Чжун Ли и Райдэн. Архонты сами представились, биджу оценили их силу скрываемое за смертными телами.       Первым он тронул за плечо Шукаку, хвостатого в форме огромного песчаного зверя тануки. Шукаку выглядел грозно, его тело покрывали слои песка, а глаза были как золотой монетой во тьме. Венти, наблюдая за Шукаку, слегка прищурил глаза, его беззаботный характер явно сменился на настороженность. Чжун Ли, стоя рядом, сосредоточенно посмотрел на этого демона, чувствуя его силу, заключённую в земляных стихиях. Эи, сдержанная и непроницаемая, молча оценила хвостатого, словно прощупывая его духовную природу.       Затем Курама указал на Мататаби. Её сияющее огненное тело, обрамлённое синей и белой аурой, было грациозно, как пламя танцующее на ветру. Венти взглянул на неё с лёгкой улыбкой, явно обеспокоенный своей аллергией, но к счастью на некомату это не распространялось. Чжун Ли стоял неподвижно, как будто восхищаясь её огненной мощью и спокойным присутствием. Эи, уже более внимательно глядя на Мататаби, почувствовала ёкая и удивлялась как похожи миры своими культурами.       Третьим был Исобу, хвостатый в форме гигантской черепахи, покрытой шипами. Его тяжёлая, каменистая броня и суровое выражение лица вызывали уважение. Венти слегка склонил голову, его взгляд стал задумчивым, а Чжун Ли, сохранял спокойствие но почтенно закивал головой на Исобу, а Эи, спокойно глядя на Трёххвостого, оценила его формы и даже позволила себе улыбку, ведь черепах символ благ и счастья в Инадзуме.       Затем Курама представил Сона Гоку — огромного четырёххвостого демона-обезьяну, мощного и гордого. Его обжигающая огненная энергия наполнила воздух. Венти, с прищуренными глазами, слегка усмехнулся, чувствуя его дикость и силу, напоминающую свободные ветры. Чжун Ли, сдержанно кивнув, осознал всю древность и мощь, скрытую в этом существе, и отдал должное его внушительному виду. Райдэн, не изменив выражения лица, молча встретила взгляд Сона, осознавая, что это существо обладает неизмеримой силой.       Кокуо, пятого хвостатого, Курама подвёл с особенным уважением. Её белоснежное тело, изящная осанка и внушительные рога отражали спокойствие и скрытую мощь. Венти встретил её взгляд с восхищением, заметив её аристократическое поведение. Чжун Ли посмотрел на неё как на нечто великолепное и стойкое, как на воплощение грации и силы в одном существе. Райдэн сдержанно оценила её, чувствуя мощь, скрытую под её спокойной поверхностью. Следующим был Сайкен — шестихвостый, похожий на слизистого, мягкотелого существа. Его облик был странным и пугающим, но Курама с уважением представил его. Венти с любопытством изучал его формы, не отвращаясь от его необычного вида. Чжун Ли, глубоко уважающий всех существ, просто кивнул, признавая в нём скрытую силу. Райдэн, как и прежде, осталась спокойной, лишь с лёгким интересом взглянув на Сайкена.       Седьмым был Чоумей, семихвостый хвостатый, напоминающий огромное насекомое с крыльями. Его воздушная сущность была сродни ветрам Венти, и Архонт ветра мгновенно почувствовал связь с этим существом. Он улыбнулся чуть шире, словно признавая в Чоумее своего рода союзника. Чжун Ли молчал, чувствуя в нём лёгкость и гармонию с природой. Райдэн, глядя на Чоумея, заметила его стремительность и решительность, что напоминало ей о собственных внутренних стремлениях. Наконец, перед ними предстал Гьюки, восьмихвостый, могучий и внушительный. Его форма, напоминающая осьминога, и мощная энергия заставили всех троих Архонтов задержать взгляд на нём дольше. Венти, улыбаясь с лёгкой насмешкой, оценил его непокорность и силу. Чжун Ли, с суровым выражением, заметил в Гьюки символ стабильности и мощи. Райдэн молча склонила голову.       — Помнишь ты как-то говорил, что Тейват может стать домом для каждого? Вот, они здесь. — Улыбнулся с явным оскалом Курама. Анемо Архонт с неуверенной улыбкой почесал затылок.       — Ну конечно... я от своего слова не отказываюсь. — Барбатос просто представил лица жителей Мондштадта, которые на горизонте видят всех этих хвостатых и сложно будет ему, Наруто и всем остальным. Более того, демоны представляют своего рода опасность, в случае старого лиса, у него был сдерживающий фактор - Узумаки Наруто, но остальных ничего не держит погрузить Тейват в ещё больший хаос.       — Хе-хе, я отчётливо вижу твои чувства, Барбатос. — Улыбнулся с оскалом Курама в своей истинной форме и положил руки на рядом стоящих Гьюки и Чоумее, став на задние лапы. Он их словно обнял и развеивал сомнения. — Пока мы были в Десятихвостом, я уговорил своих братьев и сестёр уважать этот мир. Мы не будем творить разрушение, но... — Его голос стал серьёзным. — им всё равно нужно какое-то место, что бы прийти в себя и всё такое...       — Тогда предлагаю контракт. — Вперёд вышел Моракс с прямой осанкой и держа руки за спиной. Гео Архонт прекрасно понимал чего хочет Девятихвостый, когда тот рассказал что хвостатые хотели бы свободы. Барбатос, считал Моракса своего рода старшим братом и другом, поэтому позволил древнему дракону говорить. — Пусть всё и произошло случайным образом, но мы будем рады принять вас, говорю как самый древний Архонт, увидевший не одно тысячелетие. — Тейват изобилует разными видами созданий, начиная от крошки тушканчика и заканчивая древними существами, как и сверхъестественных так и обычных...       — Архонты дадут вам землю, защиту и всё что вы пожелаете, но взамен не вредить жителям этого мира и помочь если этому миру грозит опасность. — Моракс, подошёл ближе к ним и его глаза светились ярким янтарным цветом. — Тот кто нарушит договор, познает гнев Камня и это работает в обоих случаях.       Моракс стоя в центре, спокойно поднял руку, и его взгляд стал сосредоточенным, как будто он готовился к важному действию. Он щёлкнул пальцами, и перед хвостатыми медленно начала проявляться огромная карта. Она была создана из золотистого света, будто тысячи пылинок образовали сложную сеть мира Тейвата. Карта раскрылась, растягиваясь по воздуху, охватывая их взор, хвостатые, замерев, с интересом наблюдали за этим зрелищем. На карте были изображены бескрайние земли Тейвата — от тропических лесов до снежных гор, островов, равнин и плато. Острова Инадзумы, окружённые бурными морями, казались недоступными и таинственными, а далёкие горные хребты укрывали древние тайны этого мира. Равнины и долины между регионами были просторными и тихими, полными скрытых возможностей для исследования. Так же пустыни Сумеру, пролив Дастан, но Натлан был скрыт от взора. Сверху была Снежная со своими морозами, льдами и даже ледяными лесами.       — Вспомните времена Рикудо, хвостатые! — Крикнул Курама, смотря на карту. — Вместо просьбы отца, теперь вы вольны выбирать себе место.       Хвостатые с интересом и восхищением разглядывали карту. Шукаку с его песчаным обличьем казался заворожённым видом пустынных равнин. Мататаби, оглядывая тропические леса, почувствовала притяжение природной силы этого места. Исобу с интересом изучал побережья и острова, а Сон Гоку явно воспринял горные хребты как вызов для своей силы. Кокуо, с её спокойной грацией, тихо наблюдала за зелёными равнинами, чувствуя в них умиротворение. Сайкен, казалось, особенно заинтересовался водоёмами и реками, отражёнными на карте. Гьюки внимательно рассматривал побережья, явно оценивая возможные места, где мог бы проявить свою мощь.       Чжун Ли стоял в центре этого созидания, его взгляд оставался твёрдым и спокойным, Эи и Барбатос, подошли ближе, вставая рядом с ним. Эта карта была не просто иллюстрацией, а отражением всей силы и разнообразия мира Тейвата. Теперь перед хвостатыми был их новый дом, полный неизведанных земель и приключений, которые ждали их впереди.       — О, пустыня! — Шукаку в привычной манере, указал на пустоши Колоннад в Сумеру. Его родная стихия была в этом мире и это не могло не радовать Однохвостого и он восполнился энергией. Тануки окинул взглядом на богов Тейвата. — Я готов, где расписаться? Хочу туда!       — А мне понравилось тут. — Мататаби указала на Тростниковые острова, окруженное морем и рекой. Оно находилось левее от Постоялого Двора Ваншу, но поодаль от людей. Её лапа тронула своего рода песок на карте и она поддавшись давлению распалась в разные стороны.       — Большая вода. Хочу. — Сказал Исобу, указывая на большие объёмы воды между Ли Юэ, Мондштадтом и Инадзумой. Великий океан расстилался перед моно-глазом Трёххвостого.       Дальше, остальные хвостатые указывали на места где бы они хотели расположиться. Сон Гоку — выбрал Заоблачный предел в Ли Юэ, окруженный горами, храмами и тростниками. Прекрасные поля с лотосами ожидали хвостатого и обезьяна поклялся защищать эти места. Кокуо — выбрала отдалённый участок, старый Мондштадт, окруженный цепью гор Алиссандро, жители самого Мондштадта, старались избегать этих мест и в народе оно называлось просто — логово Ужаса Бури. Та земля была идеальной для существа которая хочет бегать: обширные равнины были как на ладони, не было людей и Барбатос поначалу говорил что там живёт Двалин — его друг, но Анемо Архонт обещал что он будет посредником и они придут к согласию поделить это место между хвостатой и драконом Ветра.       — А я вот не знаю что выбрать! — Воскликнул Сайкен своим юношеским, высоким голосом, стукнув по земле хвостами. Его глаза улитки просто не могли выбрать куда идти. Моракс, с почтением поинтересовался насчёт предпочтения Шестихвостого и это было впервые когда спрашивали мнение Сайкена... — Не люблю поверхности, моя кожа становится кислой и слизь растекается по моему телу!       — В таком случае, — Молчание длилось недолго, Гео Архонт решил предложить ему контракт, но уже только между ними. Курама натурально скривился от слов младшего брата, ведь не любил эти «скользкие темы» исходящие от Сайкена. — есть Разлом, это сеть пещер которые не изобилуют кислородом и там нет особо людей. Быть может, мы заключим контракт? Как Архонту, мне бы не помешал смотритель этих мест, а вы получите условия соответствующие вашим требованиям. Но там есть опасность в виде разных существ, но я уверен вы справитесь.       — Хм... — Перед дергающими глазами Шестихвостого, пронеслась карта Разлома, состоящая из пыли Гео Архонта. Разнообразная сеть тянущаяся глубоко вниз, но что более привлекло Сайкена, так это высота этих пещер, достаточная для размещения биджу под землёй. С его рта выскочила слизь, но это была слюна предвкушения и Шестихвостый закивал головой. — А мне нравится! Да будет так, я присмотрю за Разломом.       — Я чувствую что эти острова будто зовут меня... — Гьюки указал на острова Сэйрай, почти самую южную точку на карте, не считая острова Цуруми. Теперь уже Эи вмешалась в разговор, привлекая внимание хвостатого.       — Сэйрай поражён Громовым Бедствием, обычный человек туда не сунется, из-за сильной шоковой терапии. Давным-давно, здесь погибла Громовая Птица, чью ненависть и скорбь подавили и запечатали в Святилище Асасэ. Во время восстания на острове сила божества была высвобождена, вследствие чего образовалась Манифестация грома, а земли поразило Громовое бедствие...       — Тогда тем более иду. — Гьюки одарив Эи взглядом из пустых глазниц, улыбнулся и разминал конечности. Хвостатый был предвкушен, кагемуши подарила ему улыбку тоже. — Я то думал что у вас тут будет скучно! — Восьмихвостый вытер зубы своими щупальцами и сказал название островов, будто пробуя слово на вкус. — Сэйрай значит... Манифестация грома? Звучит как новый вызов для быка-осьминога! И-ий! — Второй по силе, поднял руку и сделал жест «козы», растягивая гласную букву на манер рокера.       — А ты, Чоумей? Куда пойдёшь? — Поинтересовалась Кокуо, но тот демонстративно положил лапу на плечо Курамы, который сидел и молчаливо одобрил все предпочтения и выбор хвостатых. Лошадь с головой аксолотля улыбнулась, эти двое привязались к друг другу, даже когда они были в мире Шиноби. — Поняла... это был глупый вопрос.       Хвостатые демоны стояли напротив Архонтов, ощущая их присутствие и мощь, исходящую от каждого. Чжун Ли, Венти и Райдэн сдержанно наблюдали за процессом, чувствуя, что пришло время заключить важный союз и когда они выбрали свои места, божества начали левитировать. Курама и Чоумей стояли в стороне, понимая, что их роль будет другой, но с интересом следя за тем, как всё разворачивается.       Золотая дымка медленно окутала хвостатых, словно пропитанная древней энергией Тейвата. Она обвила их тела, а затем тонкие золотые линии начали формироваться, переплетаясь вокруг пальцев хвостатых, исключением была Кокуо, где энергия развилась вокруг её шеи. Эти нити энергии становились всё более плотными, и вскоре на каждом пальце хвостатого появилось гео-кольцо, символизирующее заключённый контракт. Кокуо дали кулон который свисал на её шее, что было отличным вариантом для существа не имеющий рук.       — В этот день, ты привёл хвостатых в Тейват. — Моракс, Барбатос и Вельзевул кружились в воздухе, но говорил Гео Архонт, как самый старший среди Архонтов. Земляной дракон одарил взглядом Кураму и Наруто, говоря кто призвал хвостатых демонов в этот мир. — Тридцать первое марта, три тысячи семисотый год от начала основания Ли Юэ... в этот день заключен контракт между Хвостатыми и Архонтами!       — Да благословят вас Ветра! — Говорил Барбатос, затем говорила Эи. — Отплатим той же монетой и пусть Тейват будет вашим новым домом!       Шукаку, Мататаби, Исобу, Сон Гоку, Кокуо, Сайкен и Гьюки наблюдали за тем, как кольца и кулон излучали мягкий золотой свет. В их сердцах возникло чувство спокойствия и защищённости — они знали, что теперь их силы связаны с миром Тейвата, а значит, они могут чувствовать себя безопасно на этих новых землях. Архонты приземлились и Моракс поднял свою голову, чем-то напоминая на Рикудо, своей мудростью и опытом, его голос был спокоен и величественен. Он объяснил значение этих колец, говоря, что каждое из них заключает в себе мощь гео-стихии, которая защитит их в случае опасности. Это кольцо станет невидимым щитом, призванным защищать хвостатых от внешних угроз и сохранять их связь с Архонтами.       Хвостатые почувствовали, как это новое защитное кольцо проникает в их сущность. Шукаку, известный своей склонностью к одиночеству, принял этот знак как способ охранять свою свободу. Мататаби, чувствуя нежную заботу стихии, с благодарностью приняла подарок. Исобу, привыкший к одиночеству под водой, ощутил себя под защитой, как в своём родном океане. Сон Гоку и Кокуо, как представители мощных стихий, признали в этом кольце знак уважения к их силе. Сайкен, с его мягкой и подвижной натурой, принял кольцо с благодарностью за мирную жизнь, которую оно обещало. Гьюки, глядя на своё кольцо, оценил возможность стать частью новой, более великой силы.       — Несмотря на расстояние, между нами будет связь, братья и сестры! — Воскликнул Курама, хвостатые понимали о чём идёт речь. Связь это было подарком Рикудо, их способом коммуникации до того, как их запечатали в людях.       — Барбатос. — Обратилась Вельзевул к Анемо Архонту. — Верни ему глаз Бога. — Сказала она, посмотрев на фею и уже потом на Рыцаря. Венти улыбнувшись вытянул артефакт со своего солнечного сплетения. Наруто не мешавший до этого хвостатым, спрыгнул с головы Курамы и приземлился в центр, рядом к Архонтам.       Узумаки получив свой артефакт, надел его как кулон и родство с ветром усилилось. Эи осмотрев внушительную форму Рыцаря Барбатоса, предложила уединиться для беседы, не мешая хвостатым. Лицо Наруто приняло серьёзное выражение, он понял что речь о его руке имплантированный в Вельзевула. Голубые глаза парня встретились с глазами Курамы, тот кивнув, переключил внимание на своих братьев и сестёр, не мешая джинчуурики и Электро Архонту.       Вельзевул и Наруто отошли от остальных, решив поговорить наедине. Они поднялись на другую сторону Пика Буревестника, где ветер стихал, а скалы создавали естественный барьер от шума окружающего мира. С этого места открывался вид на океан, чьи волны мягко бились о скалы, создавая умиротворяющий шум. Эи выглядела спокойно, но в её глазах светилось что-то глубже — понимание и, возможно, тень беспокойства. Наруто чувствовал это, хотя он сам не подавал виду.       Они остановились на краю обрыва, где ветер ласково теребил их волосы. Райдэн повернулась к Наруто, её взгляд был глубоким и внимательным. Она как будто читала его мысли. Наруто, немного смущённый таким молчанием, сначала не знал, как начать разговор, но Эи взяла инициативу.       — Я понимаю что наше знакомство началось с неправильной ноты... — На их лицах отражались светлые лучи заходящего солнца, а ветер играл предзнаменовавшая изменения в отношениях между богом и посланником Ветров. Оба понимали, что этот разговор нужен им, чтобы прояснить инцидент произошедший между ними.       Вельзевул стояла рядом с Наруто, её глаза, обычно полные решимости и силы, сейчас смотрели на него с невыразимой тоской. Океан за их спинами шумел вдалеке, словно отзвуки того, что произошло между ними, ещё витали в воздухе. Тишина между ними была наполнена напряжением и наконец, Архонт нарушила тишину.       Её взгляд опустился на его руки, будто вспоминая тот момент, когда её клинок прорезал его. В её глазах появилась едва заметная дрожь. Она медленно выдохнула, и её слова, хотя и сказаны твёрдо, были полны сожаления:       — Прости меня, Наруто. — Она сделала паузу, будто собирая в себе силы продолжить. Наруто стоял, немного растерянный, ведь Вельзевул была решимости в тот день. Ветер взъерошил волосы своим наддувом. — Извини что без твоего ведома, взяла твою руку и использовала это своих интересах.       Узумаки улыбнувшись, смотрел вдаль океана, оценивая волны которые бились об скалы. Чайки летели и издавали звуки, которые были типичными для этих мест, алые волосы развивались на ветру, говоря что теперь между Архонтом и Рыцарем уже нет преград. Парень подарив улыбку, растянул лицо на котором была пышная алая борода.       — На здоровье, я правда не злюсь. — Ответил Рыцарь, смотря на конечность, которая раньше принадлежала ему, рука выглядела как естественное продолжение тела Вельзевула, даже изменилась во внешне, превратившись в женственную конечность, нежели мужскую. Долг Вечности вынудили Эи сделать то, что она сделала. Но теперь, глядя на него, живого и стоящего перед ней, она чувствовала вину за свою руку, поднявшуюся тогда против него. Несмотря на её силу, в тот момент она тоже была пленницей своей судьбы, но ответ Рыцаря здорово подняло ей настроение. — Ведь тогда, когда я был мёртв, я и познакомился со своей матерью... и принял Тейват как свой дом.       Узумаки Кушина — только упоминание о матери Наруто, вызывало в нём чувство такого тепла, что все невзгоды и тягости мира оставались далеко на задний план. Попав в Сады Изобилия после своей смерти, он и узнал от кого ему достались алые волосы и он любил этот цвет, так же как и оранжевый. До своей смерти, шиноби попросту не мог понять материнскую любовь и когда он встретил её, что-то скрытое проснулось в нём, что-то сказало ему, что перед ним мама и природа делала своё, мальчик с демоном внутри, ощутил ласку и заботу, которого был лишён с рождения. При помощи матери, Наруто узнал что семья не обязательно должна состоять из кровных уз, это те люди с которым ему комфортно...       — Простите что лишил вас собственной руки, Сёгун-сама. — Наруто улыбнувшись, теребил затылок. Райдэн поняв глубокую связь приподняла уголки губ, сама вспомнив Макото. У них обоих была личность, которая дарила им тепло только своим упоминанием, даже находясь в мире мёртвых.       — Пустяки, твоя рука позволила мне стать намного сильнее, я шагнула далеко за свои пределы, теперь мне не грозит эрозия, это настоящая Вечность... — Говорила Эи, смотря на человеческую руку Узумаки Наруто в её теле. Оно лишилось мужских качеств, став полностью женской и не выделялось вообще, только пигментацией и прочими биологическими качествами присуще смертным. Вельзевул будто почувствовав напряжение от Узумаки, махнула его же рукой. — Не переживай, между Ватацуми и Наруками мир, я отказалась от претензий на этот остров и на остров Киёми.       Рыцарь выдохнул спокойно, кто знает каким бы был бой, если улучшенная Вельзевул затеяла новую войну. Несмотря на мощь другого мира и капельку Изобилия, Эи была на ступень слабее Барбатоса и Моракса. Первый же, тоже получил силу мира Шиноби, Девятихвостого ёкая, а второй олицетворяет саму землю. В любом случае, она не собиралась подвергать свой народ к ещё большим испытаниям, ведь только недавно, жители начали доверять ей...       — Я говорила что отблагодарю тебя и вот... — Она сжала кулак и на ладонях Вельзевула появилась механическая рука, словно вырвавшаяся из её воспоминаний о прошлом. Она была небольшой, изящной, но выглядела как-то игриво, напоминая деталь марионетки, нежели обычный инструмент. Фиолетовый материал мерцал на солнце, отражая оттенки её собственного могущества и силы. Эта рука, казалось, обладала собственным сознанием; на тыльной стороне сверкал фиолетовый глаз, который дергался, словно удивляясь окружающему миру. — Глаз за глаз, руку за руку...       Золотистая пшеница, обвивавшая механическую руку, придавала ей живость, добавляя теплоты в её холодный вид. Этот жест символизировал концепцию «видеть и делать», идею о том, что истинная сила заключается не только в разрушении, но и в способности наблюдать и понимать, прежде чем действовать. Вельзевул держала эту руку, ощущая её вес на своих ладонях, и понимала, что она является частью её истории, частью её пути. Мудра зловещего генерала блистало, это был материал Магацу митакэ Наруками но микото.       Артефакт Глаза Бога, который висел на шее Наруто, внезапно начал дрожать, словно пробудился от долгого сна. Легкое свечение окутало его, а механическая рука, что держала Райдэн, медленно начала втягиваться в Глаз Бога, словно поглощаемая им. Это было как магнетическое притяжение: рука, олицетворявшая силу Райдэн, растворялась в артефакте, будто становилась его частью. Когда процесс завершился, Наруто почувствовал, как мощная волна энергии пронеслась по его телу. Связь с ветром — стихией, олицетворенной Анемо Архонтом — значительно усилилась. Воздух вокруг него стал тяжелым от силы, которую он едва мог контролировать, но одновременно она казалась ему родной, как часть его самого. Он инстинктивно сжал кулаки, чувствуя, как энергия свободно течет сквозь его пальцы, как ветра свободного мира.       Наруто поднял взгляд на Райдэн с вопросом в глазах, его лицо было наполнено удивлением и замешательством. Это было неожиданно и необъяснимо, и он не знал, что это значит. Райдэн, спокойная и непоколебимая, лишь смотрела на него, будто понимая, что произошло и решила рассказать.       — Как бы ты ни бежал, как бы ты не старался отталкивать свой мир, ты всё равно связан с нашей культурой. Мир Шиноби тому подтверждение, когда мы сражались против Десятихвостого, я обнаружила храм неподалёку благодаря своему зрению. — Вельзевул смотрела на него со своей серьёзностью, по полочкам объясняя свою точку зрения. — Не знаю чьи эти замыслы, но наши культуры связаны. Деталь марионетки идеально вписалось в тебя, потому что ты связан с нами, со мной. Даже в Инадзуме есть течение шиноби, которые практикуют скрытность и силу.       Она оценивала его, его связь с ветром который стал намного сильнее. Наруто сжал и разжимал руки, оценивая новую связь. Эи объяснила и дальше свою теорию. Мир Шиноби, с его обширными землями, наполненными чакрой, и королевство Инадзумы, пропитанный Божественной энергией Электро Архонта, казались зеркальными отражениями друг друга. Наруто, родившийся в мире Шиноби, стал мостом между этими двумя мирами. Его душа и тело, влекомые как родной чакрой, так и энергией, исходящей от Глаз Бога, вобрали в себя оба источника силы. Деталь марионетки, изначально созданная в Царстве Эвтюмии, легко и естественно совместилась с ним. Это не было случайностью, ведь он сам был воплощением той связи, той невидимой нити, что тянулась между двумя реальностями.       — Яэ Мико рассказывала что Курама в мире ёкаев, чувствует что-то родное в Инадзуме. — Она позволила смешок. — Ну и наворотил делов твой демон в обиталище ёкаев своим появлением, но сейчас не до этого. Я хочу сказать, что моя теория оказалась правдивой, ты действительно культурой более связан с Инадзумой, нежели с Мондштадтом, как бы ты ни бежал от этого. — Эи вовсе не ждала что Наруто с распростёртыми объятиями кинется жить в Инадзуме. Нет, связь её королевства и Узумаки была призрачной, тенью прошлого, настоящее и будущее здесь, в царстве Барбатоса. — Но человек волен выбирать сам себе дом и принять культуру этих земель. Это равноценный обмен, «руку за руку», теперь деталь Магацу митакэ Наруками но микото, твой и оно тебе поможет овладеть более лучше своим глазом Бога.       Между ними не было уже никаких преград. Каждый получил что хотел, Эи извинилась за свои поступки и вероломное использование конечности Узумаки, сама став сильнее и подарив равноценное оригинальному владельцу этой конечности. Она сказала пару слов, прежде чем направится к другим Архонтам.       — Не воспринимай мои слова, будто я пытаюсь навязать тебе противоречивые чувства. Мондштадт твой дом сердцем и душой, корни могут быть вырваны и посажены на чужой земле и оно приживётся... — Она шагала, говоря эти слова и обернулась, пурпурные глаза богини Вечности посмотрели на Узумаки, который потерял дар речи от слов Вельзевула. — На тебе моё благословение и я надеюсь что ты используешь это во благо, во имя Барбатоса. — Эи улыбнулась. — А теперь идём, пора завершить начатое.       Наруто со смешанными чувствами шел рядом с Электро Архонтом, его мысли блуждали вокруг произошедшего, что-то глубокое и необъяснимое зажглось внутри него после взаимодействия с артефактом. Они вдвоем вернулись к месту, где оставили остальных хвостатых и Архонтов, но перед ними предстала странная картина — кроме Чоумея, Гьюки и Курамы никого не было.       Три хвостатых зверя спокойно беседовали между собой, их огромные фигуры казались непривычно спокойными, почти дружелюбными. Курама, с его всегдашней серьезностью, выглядел расслабленным, но внимательно следил за происходящим вокруг. Гьюки же был куда более оживлен, делая небольшие жесты своими восьмью щупальцами, будто рассказывал что-то увлекательное.       Наруто и Райдэн подошли ближе, их шаги почти не привлекли внимание троих хвостатых, но вскоре Курама, заметив их, ухмыльнулся своим фирменным хищным оскалом. Непривычная тишина вокруг настораживала. Остальные хвостатые и Архонты исчезли, словно растворились в воздухе. Чоумей, Гьюки и Курама тихо беседовали друг с другом. Их хвосты медленно колыхались в воздухе, словно олицетворяя спокойствие, в котором они пребывали после недавних потрясений. Наруто остановился на мгновение, осматривая пустоту вокруг. Не было видно Венти и Чжун Ли, их присутствие растворилось, как будто их и не было здесь.       Курама, заметив возвращение Наруто и Райдэн, мягко ухмыльнулся и объяснил ситуацию. Оказалось, что Венти и Чжун Ли ушли, взяв на себя роль провожатых для хвостатых. Они направили их в свои земли, помогая обустроить их в новые места, чтобы те смогли адаптироваться в этом неизведанном мире. Курама, Гьюки и Чоумей остались на Пике Буревестника, обсуждая дальнейшие планы и особенности нового мира, который явно отличался от привычного мира шиноби.       — А вот и вы, тот Бог Ветров, сказал что вы проведёте меня к Сэйраю. — Сказал Восьмихвостый, смотря на неё пустыми глазницами.       — С превеликим удовольствием. — Ответила Эи и с легким движением руки расположила её в области декольте, и в следующее мгновение из глубин своей сущности вырвала катану, словно срывая молнию из самого сердца. Острие меча сверкнуло фиолетовыми бликами, прорезая воздух и пространство перед ней, открывая портал за ней. Энергия вокруг заискрилась, когда разрез пространства превратился в мерцающий портал, который вел в неизведанные земли. Катана вновь вошла в грудь Вельзевула, но портал не исчез.       Гьюки, с его массивной фигурой и добродушной натурой, подошел к Эи. Его огромная рука с легкостью, но бережно коснулась земли перед ним, демонстрируя жест. Суть этого жеста была ясна: он предложил стать ее носителем, как истинный джентльмен, проявляя заботу как мужчина. Его массивные пальцы мягко опустились к земле, показывая готовность поддерживать Электро Архонта в этом путешествии в новый дом.       — Неожиданно, но приятно. Вы истинный джентльмен, Гьюки-доно. — Улыбнулась Эи, всё-таки она девушка и такое внимание льстило ей. Вельзевул, взглянув на это с легкой улыбкой, оценила его жест. Она приняла его предложение, и Гьюки с легкостью поднял ее на свою спину, демонстрируя свою силу. Когда Райдэн взошла на спину Гьюки, массивный хвостатый демон и Электро Архонт обменялись последними взглядами с оставшимися. Чоумей, Курама и Наруто наблюдали за ними, понимая, что их союзники отправляются в неизвестные дали.       Гьюки, неся Райдэн на своих широких плечах, подошел к мерцающему порталу. Фиолетовые искры играли вокруг разрыва в пространстве, словно само электричество подчинялось воле Райдэн. Чоумей легко взмахнул крыльями в знак прощания, его насекомые глаза блестели теплым светом, а Курама коротко кивнул, его глаза выражали безмолвное признание и уважение. Наруто стоял в стороне, его сердце наполнилось смешанными чувствами — восхищением и лёгкой печалью. Он поднял руку, прощаясь. Восьмихвостый одним шагом пересек границу портала, его массивная фигура почти полностью исчезла в мерцании. Перед тем как они окончательно скрылись, последний раз оглянувшись, Райдэн слегка наклонила голову, прощаясь с остальными. Затем портал закрылся за ними, оставив после себя лишь слабые искры молний, которые тихо угасли в воздухе.       — Какой же долгий был день... — Сказал Узумаки и довольный расположился на траве, улыбаясь. Но Курама с Чоумеем не разделяли его энтузиазма.       — Наше дело ещё не окончено. — Прервал он его и велел ему подняться. — Вставай, совсем забыл о Десятихвостом?! Это была твоя идея, если что.       В воздухе чувствовалась напряжённость, словно тень прошлого все ещё витала вокруг них. Хвостатые демоны осознали, что в их телах, среди лепестков Мироздания, всё ещё обитал разум Десятихвостого — древней силы, полное непредсказуемости и мощи. Остальным хвостатым демонам, нет нужды участвовать в этом, ведь их лепестки были у Курамы, как ещё один сдерживающий фактор не буянить в Тейвате и самолично разобраться с Джуби. Это его долг как старшего среди хвостатых.       Разум Десятихвостого скрывался в лепестках мироздания, как тёмная тень, ожидающая момента, когда сможет вновь выйти на поверхность. Эта мрачная сила, полная злобы и горечи, всё ещё сохраняла капельку чакры необходимое для жизни, и Наруто чувствовал её присутствие, как холодный ветер, пробирающий до костей. Тем не менее, в сердце Наруто не угасала надежда. Он верил, что даже такое чудище, как Десятихвостый, способно на искупление. Когда они были внутри Гедо Мазо, среди темноты и хаоса, он предложил иной путь, альтернативу, которая могла бы спасти всех — как хвостатых, так и саму сущность Десятихвостого. В тот момент, когда мир казался потерянным, Наруто предложил возможность перемен.       Курама, осознавая всю серьезность ситуации, вонзил свои хвосты в землю, создавая мощный барьер, который окружил его и Наруто. Этот барьер был наполнен чакрой, способной сдержать разум Десятихвостого, образуя защитную сферу, излучающую яркий свет. Он знал, что на кону стоит не только их свобода, но и судьба всех хвостатых.       — Это была твоя идея, Наруто. Это чудовище и оно не заслуживает шанса! — Прошипел Курама, старый лис вовсе не хотел что бы Тейват познал гнев Десятихвостого, того существа от которого они все и прозошли. Узумаки судорожно сглотнул ком, но был решителен – каждый заслуживает шанса. Тем не менее, биджу всегда поддержит своего джинчуурики. Чоумей, с настороженностью вглядываясь в пространство вокруг, был готов прийти на защиту Кураме в любой момент.       — Искусство Хвостатых: Цветок мироздания! — Крикнул Девятихвостый, сложив ладони вместе. — Появись передо мной, Десятихвостый!       Перед Курамой возник цветок, его лепестки искрились чакрами хвостатых, но из них текла черная жидкость — явный признак чакры Десятихвостого. Это был не просто цветок, а символ того, что тьма всё ещё жива и может угрожать их усилиям. Лепестки шевелились, словно пытаясь освободиться от гнёта, навеянного проклятой чакрой, которая текла, словно жизнь, из самого сердца существа. Слёзы черной жидкости свидетельствовали о боли и страданиях, но в то же время давали надежду на искупление, которое они искали.       Цветок, дрогнув, упал на землю, и черная жидкость начала принимать форму Десятихвостого. Чистое растение с остаточной чакрой всех хвостатых, незамедлительно оказался в пасти Курамы, больше Джуби не сможет брать силу остальных хвостатых. Цветок мироздания был своего рода душами хвостатых, что их удерживало в мире Шиноби в их уникальной экосистеме и теперь старый лис в ответе за своих братьев и сестёр.       Постепенно обрисовывался силуэт Десятихвостого, но теперь он выглядел менее устрашающе, чем когда-либо. Гуманоид, созданный из тьмы и боли, оказался на уровне роста Наруто, что явно свидетельствовало о его ослаблении. Его шароподобное тело было вычурным, с длинными, тонкими руками, на которых были когтистые пальцы, словно созданные для того, чтобы хватать и сжимать. Ноги отсутствовали, и это придавало его образу неестественную легкость, как будто он был лишен физической основы. Широкий рот, обрамленный несколькими рядами заострённых зубов, говорил о его ненасытной жажде и глубоком страдании. Тёмные жилки, напоминающие корни растений, пронизывали всё его тело, создавая иллюзию жизни, но в то же время вызывали страх. Концы его хвостов выглядели как черные бутоны, готовые распуститься, но, судя по всему, были застывшими в ожидании. Единственный глаз Десятихвостого, Ринне-шаринган, был поразительно белым, окруженным черными линиями, словно этот взгляд мог проникнуть в самую суть души, ища искупление.       Десятихвостый, собравшись с силами, резко вдохнул, и его голос заполнил пространство оглушительным ревом. Это был не просто звук, это был плач свободы — крик, в котором переплетались страдания и облегчение. В этот момент стало очевидно, что Десятихвостый не был тем, кем все думали. Неожиданно, но голос был женским, Джуби — женщина? Наруто слышал её голос внутри Гедо Мазо и сразу понял что родитель биджу — это она. Курама и Чоумей вообще не думали что Одноглазый Бог имеет половую принадлежность и чаще говорили «оно»...       Наруто, стоя перед этой трансформацией, ощутил внутри себя волну понимания. Он всегда верил в возможность искупления и сейчас, глядя на неё, почувствовал, что она действительно может быть иной. Он стремился дать ей шанс, увидев в её глазах отблеск надежды. Курама, напротив, оставался настороже. Его инстинкты шептали о предательстве, о том, что это может быть лишь обман. Лис не доверял её намерениям и готовился к любой реакции, ведь прошлое Десятихвостого было полно боли и разрушений. Чоумей тоже проявил осторожность. Семихвостый понимал, что этот момент может быть обманчивым. Его глаза были сосредоточены на хвостатом, готовые отразить любую угрозу. Счастливый обладатель числа «семь» знал, что доверять ей будет опасно, но в то же время не мог не ощущать, что внутри неё прячется часть надежды.       — Прекрати этот цирк, Джуби. — Сказал Курама, готовый убить её в случае если посмеет напасть. Былая силушка осталась в мире Шиноби, как безмозглый сгусток природной энергии и сейчас она была только жалкой тенью былого могущества.       Когда Десятихвостая закончила свой плач, её тонкие руки, пытались сделать первый шаг. Однако, после многовекового заточения, каждое движение давалось ей с трудом. Она была неуклюжей и не знала, как управлять своим телом. В этот момент, когда её тело начало терять равновесие и она наклонилась вперед, Наруто мгновенно отреагировал. Узумаки подбежал к ней, крепко подхватив, чтобы предотвратить падение. Его улыбка, яркая и полная тепла, отражала все его надежды на искупление и возможность новой жизни. Наруто поддерживал её, словно придавая уверенности в том, что она не одна. Десятихвостая, ощутив его поддержку, вопросительно моргнула своим единственным глазом белого Ринне-шарингана. В её взгляде читалась неопределенность и, возможно, удивление. Она не понимала, как такое возможно — получать помощь от того, кто был её врагом. В этот момент между ними возникла тонкая нить понимания.       — Смотреть на тебя противно, чудище. — Скривился старый лис. Джуби никак не отреагировало на это, Наруто вздохнул и недобро зыкрнул на Кураму.       Поддерживая Десятихвостую, Узумаки чувствовал, как её тело дрожит от слабости и неопределенности. Она медленно собиралась с мыслями, чтобы начать рассказывать свою историю. Её голос, хотя и был нежным, звучал с глухим эхом, будто отголоском многовекового заточения. Внутри неё, как в многослойном древе, скрывалась память о том, кем она была, и о том, что с ней произошло.       Первым было Древо, семя которого приземлилось на Землю из метеорита несколько тысячелетий назад. Оно росло, поглощая кровь, пролитую на земле в бесчисленных сражениях. Эта кровь напитывала его корни, делая его мощнее, и каждая капля усиливала жажду. Древо стало источником бесконечной чакры, но и олицетворением боли и страха, создавшего вокруг него ореол страданий. Оно стало свидетелем множества войн, не понимая, что приносит лишь разрушение.       Вторая форма проявилась из разъярённого древа и зверь родился от него. Этот зверь, не знавший разума, лишь стремился вернуть плод чакры, поглощенной Кагуей Ооцуцуки. Его лишь двигала жажда, бесконечная жажда, жажда поглотить всю чакру, что несла с собой гибель для всего мира Шиноби. В последствии это древо стало частью Кагуи, уничтожив всё светлое в ней. Даже сыновья которых она любила и оберегала не стали исключением. Кагуя поддалась искушению собственной силы и потеряла веру в способность человечества следовать правильному пути, поэтому решила использовать свою великую и в то же время ужасающую силу, чтобы подчинить каждого своей воле, древо породило Десятихвостого, под контролем Ооцуцуки.       — И последнее – это я, смола того самого Десятихвостого и разума Кагуи Ооцуцуки, который стал основой моей личности, — продолжала она, её голос становился всё тише. — Я появилась в той самой битве, когда Кагуя была запечатана. Боролась внутри Десятихвостого и понимая, что я олицетворение материнской любви к Хагоромо и Хамуре. Кагуя любила своих сыновей, на секунду до своего запечатывания, она обрела то самое чувство любви, но тьма моментально поглотило её светлую сторону, оставив лишь меня...       Наруто внезапно обнял её, крепко прижав к себе. Этот жест был не только утешением, но и глубоким пониманием её внутренней борьбы. В этот момент он осознал, что за её мощной, устрашающей оболочкой скрывалась настоящая душа, наполненная светлыми чувствами и нежностью. Десятихвостая, оказавшись в объятиях Наруто, немного растерялась, но вскоре почувствовала тепло и поддержку. В её существе, олицетворяющем мощь и разрушение, вспыхнула искорка любви, ведь она была порождением чувств Кагуи к своим сыновьям, Хамуру и Хагоромо. Эти чувства — Янь сторона сущности Десятихвостого, которое питалась любовью и нежностью, желая сохранить и защищать своих детей.       — Вы, наверное, страдали столько тысячелетий... — После этих слов, моно-глаз Ринне-шарингана вновь наполнилось слезами. Её руки оказались на плечах Узумаки ища в нём поддержку. Наруто понимал какое это сильное чувство - любовь. Вспоминал собственную маму и Кокоми, где глаза жрицы были полны любви к Вергилию и Данте... что он сам сделает что угодно, ради их жизни. — Вы можете начать жить заново, знать что есть свобода и любовь в этом мире...       — Никто не говорил мне таких слов... — В этот момент смола Десятихвостого почувствовала, как её сердце наполняется теплом. Она не была одна, она могла начать заново. Нежные, светлые чувства, которыми её питала любовь Кагуи, начали пробуждаться, и она осознала, что не должна бояться своего прошлого. Вместо этого она могла найти новое предназначение. — Хочу этого, хочу быть свободной и любимой... укажи мне путь, смертный...       Курама и Чоумей стояли неподалёку, наблюдая за тем, как Наруто обнимает Десятихвостую, и в их сознании возникли тревожные мысли. Для них Джуби всегда был олицетворением разрушения, силы, угрожающей всему миру Шиноби. Они никогда не подозревали, что за этой ужасной сущностью скрывается история, даже мрачнее их кругозора.       Курама, будучи старшим и рациональным по натуре, по-прежнему не доверял Десятихвостой. В его памяти были запечатлены воспоминания Хагоромо о войнах, о потере и страданиях, которые она приносила. Внутри него гнездилось недоверие, и он с сомнением смотрел на Наруто и новую союзницу. «Как можно верить в её искренность, когда она была тем, кто угрожал нашему существованию?» — думал он, его хвосты напряжённо колебались. Чоумей, напротив, начинал по крупицам проникаться историей Десятихвостой. Хотя он был сдержан, в его сердце росло чувство, что эта сущность могла быть чем-то большим, чем просто инструментом разрушения. Более того, жук-носорог по-настоящему восхищался Узумаки, который видел свет во тьме, что за оболочкой скрывается душа.       Они оба не знали о существовании Кагуи, матери Хагоромо Ооцуцуки. В их сознании мир Шиноби всегда был окружён тьмой и злом, а Десятихвостый воспринимался как последняя инстанция бедствий, полностью игнорируя более сложные аспекты их истории. Они понятия не имели, что, такая разрушительная сила не способно победить одно очень сильное чувство — любовь и это вылилось в «смолу», в добрую половину Десятихвостого, которая стояла перед ними.       Наруто разжал свои объятия и отошёл на шаг, чтобы взглянуть на Кураму и Чоумея, которые всё ещё стояли в некотором смятении от происходящего. Его глаза светились искренним интересом и любопытством, но также и неким восторгом, словно он только что открыл нечто совершенно новое и удивительное. Затем он произнёс фразу, которая заставила их замереть.       — Формально говоря, вы – Десятихвостая, её добрая половина. Значит ли это, что вы родитель всех хвостатых?       Эти слова словно гром среди ясного неба ударили по сознанию всех присутствующих. Курама и Чоумей в первую секунду не могли поверить в услышанное. В их головах закрутился вихрь мыслей и сомнений. Ведь всю свою жизнь они считали себя отдельными сущностями, да, они знали, что когда-то были частью одного целого, но не могли представить, что это целое когда-либо имело добрую, уязвимую и любящую сторону. Курама стоял, неподвижно глядя на Наруто и Десятихвостую, ощущая внутри себя невероятное противоречие. Он всегда считал, что ненависть и тьма были неотъемлемой частью существа, из которого он произошёл. Теперь же перед ним стояла её добрая половина, полная жажды начать всё заново и как она выразилась — «быть любимой», и ему было трудно принять этот факт. Всё его восприятие мира, его идентичность подверглись испытанию.       Чоумей, чувствуя напряжение и волнение, задумался о том, что эта теория действительно могла объяснить многие вещи, которые оставались загадкой для хвостатых. Он не был столь недоверчив, как Курама, но всё же внутри него росло сомнение. Слова Наруто дали ему новую перспективу, но и породили интерес к неожиданному родству. Каждый хвостатый зверь был уникален, каждый был наделён своим характером, своей историей и та от которого они произошли, вернее её добрая, разумная часть была перед ними.       — Я что-то не-то сказал? — Спросил Узумаки, всматриваясь в хвостатых. Солнце уже садилось, тишина воцарилась вокруг, как будто само мироздание прислушивалось к ответу.       Десятихвостая стояла перед ними, обдумывая слова Наруто, её белый, единственный глаз — Ринне-шаринган — моргнул несколько раз, будто пытаясь осознать новый, неожиданно обретённый смысл. Она, олицетворение силы, хаоса и разрушения, вдруг почувствовала, как внутри неё расцветает совсем иное чувство. Это было глубокое, почти инстинктивное понимание — связь, которая всегда существовала между ней и хвостатыми, но была забыта за веками ярости и заточения. Её дыхание стало медленнее и ровнее, а мощные когтистые руки дрожали, как будто пытаясь осознать свою роль в этой новой реальности. Теперь, когда её душа, разделяющая материнскую любовь Кагуи, отразила истинную суть её существования, она поняла — они, хвостатые, действительно были её детьми. Каждый из них носил в себе частицу её сущности, её силы и самой природы чакры, что текла в их телах. Эта истина пронзила её до глубины.       Медленный поворот её головы к каждому из двух хвостатых был наполнен неизмеримой печалью и радостью одновременно. Её глаз выражал сожаление за прошлое, но вместе с тем — смирение и принятие. Она всегда была с ними, даже когда они не знали о её существовании. Эта связь, которая теперь распрямилась и осветила её сознание, пробудила материнскую заботу, спрятанную под толщами ненависти и боли. Её взгляд остановился на Наруто, как на том, кто впервые вслух выразил эту связь. Его способность видеть свет там, где другие видели лишь тьму, помогла ей осознать свою истинную природу. Теперь она была не просто чудовищем, Десятихвостым зверем, запечатанным и забытым. Она была матерью и перед ней стояли двое из её детей, каждый уникален, каждый дорог. И хотя её тело, ослабленное многовековым заточением, всё ещё несло следы разрушения и боли, её сердце начало исцеляться.       — Не думай что эти сопли подействовали на меня, Джуби. — Тем временем, Курама не был в силах довериться хвостатой. Все проигнорировали риторический вопрос Узумаки, а сам тюремщик расширил глаза на заявление старого лиса. Курама стоял на месте, его девять хвостов медленно извивались в воздухе, создавая ощущение, что он был в постоянной боевой готовности. Несмотря на осознание связи между ним и Десятихвостой, он не мог просто отпустить свое недоверие. Его алые глаза ярко сверкали в свете, и хотя Наруто уже шагнул вперёд, дав ей шанс на искупление, но старый лис на данный момент, не мог последовать за своим джинчуурики.       Лис мог видеть свет там, где другие замечали лишь тьму, но в случае с Десятихвостой всё было иначе. Воспоминания Курамы тянулись на тысячелетия назад, и он знал, что когда-то давно Десятихвостая была тем ужасающим монстром, который поглощал всё на своём пути, без разбора, и даже сейчас, стоя перед её новой формой, его разум не мог забыть этих воспоминаний. В отличие от других хвостатых, Курама заимел часть воспоминаний Мудреца Шести Путей, он сам видел последствия, как земля страдала, даже спустя сотни лет после запечатывания.       Курама был свидетелем многого — борьбы людей, войн, предательства. Он видел, как мир Шиноби погрязал в хаосе, и хотя сам Хагоромо Ооцуцуки разделил силу Десятихвостого, чтобы защитить мир, Курама всё ещё чувствовал эхо того ужаса, которое исходило от её сущности. Для него Десятихвостая всегда была воплощением разрушения и смерти. Но было нечто глубже, чем просто страх перед её силой. Курама был создан Рикудо Сеннином, и в его сердце всё ещё тлело ощущение верности своему отцу. Для него Хагоромо был воплощением мудрости, добра и справедливости. Всё, что он знал, что он защищал, казалось более сложным и запутанным, чем когда-либо. Он просто не мог принять это существо от которого произошёл, не мог понять этих чувств.       Ещё одной причиной недоверия было то, что Курама знал силу чакры лучше, чем кто-либо. Он чувствовал её энергию, её природу, и не мог игнорировать тот факт, что Десятихвостая, несмотря на всю свою светлую сторону, всё ещё носила в себе тьму. Эта тьма, та самая энергия, которая однажды грозила поглотить всё живое, теперь выглядела иначе, но оставалась частью её существа. И хотя Наруто, всегда готовый искать искупление, протянул ей руку, Курама не мог так легко забыть. Для него это было слишком опасно и на кону был мир Тейват, который стал домом для хвостатых... и Генриетта — его самое главное сокровище, которое он хочет уберечь...       Внутри него кипели противоречивые чувства: его разум боролся с тем, что он видел, а сердце — с тем, что знал. Радость воссоединения с Чоумеем, а так же с другими братьями и сестрами сменилось яростью и отрицанием факта что Джуби может измениться. Лис глубоко вздохнул, его острые когти зарылись в землю, выражая внутреннее напряжение. Он не произнёс ни слова, но было ясно — он не готов принять её так, как сделал Наруто. Его настороженность, основанная на тысячелетиях опыта и памяти, не позволяла ему сломать стену между ним и его "матерью". Не сейчас. Возможно, и не когда-либо.       — Тебе повезло что Наруто сохранил тебе жизнь. — С ядом сказал старый лис и вздохнул, его голос был полон ярости. — Я буду за тобой наблюдать и убью тебя, если ты хоть посмеешь подумать навредить этому миру.       Курама, осознавая, что больше не может оставаться рядом с Десятихвостой, ощутил нарастающее напряжение внутри себя. Его гнев и смятение постепенно усиливались, становясь невыносимыми. Он понимал, что его присутствие здесь, среди Наруто и Чоумея, было опасным для всех, поскольку он не мог избавиться от своего недоверия и негодования. В одно мгновение, после складывания «печати бабочек» его огромная лисья фигура начала сжиматься, светясь огненным пламенем чакры и ветрами мира Призыва своего тюремщика.       Когда свет рассеялся, перед Наруто и Чоумеем предстал крупный мужчина. Ярко-рыжие волосы торчали в разные стороны, как колючки, дикие и непокорные, словно пламя, охваченное ветром. Его лицо украшали три чёрные отметины с каждой стороны — метки, свидетельствующие о его лисьей природе. Алые глаза с остро-вертикальными зрачками горели от внутреннего конфликта, излучая силу и ярость, которой Курама всегда славился. Он был одет в белое кимоно, с поясом золотого лиса, словно символ его могущества. Белые гольфы были закреплены на его ногах верёвками, а ноги обуты в простые древесные сандалии. Глаза Лиса мелькнули на Десятихвостую, полные недоверия и негодования. Затем он резко повернулся, его волосы слегка взметнулись от движения, и, не колеблясь, он скрылся в направлении Мондштадта, его шаги были быстрыми и решительными. Он не мог больше находиться рядом с ней, чувствовал, что его присутствие может лишь усугубить ситуацию. Ему хотелось к ней — к Генриетте, что бы забыть злость и целиком и полностью отдать любовь к своей дочери...       Чоумей, ощутив уход Курамы, быстро взмахнул крыльями, его многоглазая форма дрогнула от беспокойства. Он хотел поспешить за ним, пытаясь поддержать брата и понять, что движет его действиями, но прежде чем он успел двинуться, Наруто схватил его за хвост, эта сила и хват остановило Семихвостого и он понял, что Наруто знает лучше, что делать в этой ситуации. Чоумей опустил голову, его огромное тело вздохнуло, и он остался на месте, наблюдая за тем, как Курама удаляется всё дальше, исчезая среди пейзажа. Узумаки молча смотрел в ту сторону, где Курама скрылся. Он понимал, что его друг нуждается в времени, чтобы разобраться в своих чувствах и пережить этот конфликт.       — Девятихвостый... — Голос Десятихвостой прозвучал тихо, едва ли не шёпотом, словно слова застревали у неё в горле, обжигая её сознание болью и горечью. Её единственный глаз, Ринне-шаринган, с тёмными кольцами и сложными узорами, которые всегда казались незыблемыми и всесильными, вдруг наполнился глубокой печалью. Она опустила взгляд, и её тело дрогнуло, как будто вес веков, проведённых в заточении, внезапно вновь навалился на неё. Гуманоидная форма Десятихвостой, покрытая жилками, начала слегка дрожать. Каждый её жест, каждый вздох отражали невероятную скорбь, словно она не просто осознавала свою связь с хвостатыми, но и чувствовала, как это осознание разрывает её на части. Она смотрела на землю под собой, но видела не просто пыль и камни – перед её мысленным взором вставали образ Хагоромо, а теперь и его создания которые стали хвостатыми демонами. Но вместо того, чтобы сблизиться с ними, её встречали недоверием и отторжением.       Наруто протяжно выдохнул всё напряжение, не так он представлял прощание с миром Шиноби. Может быть, это было плохой идеей? Но каждый заслуживает шанса, какая бы тьма ни была в душе, так же как и была с Распространением у него. Узумаки видел действительное желание к свободе, к искуплению и поэтому дал этот шанс родительнице хвостатых. Теперь, тюремщик понимал что Курама уважал его, его выбор, раз позволил Джуби возродиться, но Рыцарь не мог знать, что старый лис поддаться эмоциям, что даже любимый младший брат — Чоумей, окажется на заднем плане...       — Просто дайте ему время. — Сказал Наруто вытирая свою бороду рукой, дабы снять напряжение. Чоумей стоя на своём хвосте как змея, глянул на Десятихвостую, в его случае, это родство было неожиданным и даже как-то странным. Но в отличие от старшего брата, он хотел увидеть искупление Джуби, то, к чему это приведёт.       — Я сам с ним поговорю, я его знаю больше, чем ты его. — Повернул он свою голову на фигуру Узумаки. Рыцарь кивнул, ведь понимал что Чоумей и Курама больше делят воспоминаний о той эпохе и в любом случае вмешается независимо от слов Семихвостого биджу.       — Техника Призыва! — Наруто сложив печати, призвал Терезу. Узумаки сложил руки в знакомых жестах, формируя печати. Его движение было быстрым и уверенным, несмотря на бурю эмоций, царившую вокруг. Когда последняя печать завершила сложный узор, из тонкой вспышки чакры перед ним возник сияющий вихрь света. Вскоре в воздухе проявилась огромная бабочка — её крылья мерцали, словно в них собрались тысячи звёзд, излучающих мягкий, но яркий свет.       Тереза, несмотря на свои внушительные размеры, излучала удивительное спокойствие и нежность. Её присутствие не было пугающим, наоборот — оно приносило умиротворение, словно ветер леса, дующий с горных вершин. Она не просто зависла в воздухе; её каждое движение, каждое лёгкое биение крыльев окутывало пространство вокруг мягким светом и теплом. Вокруг неё начали кружиться крошечные светящиеся бабочки, отражающие её великолепие, как эхо в природе.       — Ты кто, красавица? — Прошептал Семихвостый. Чоумей, как только увидел Терезу, моментально забыл о всём остальном. Его крылья начали дрожать от волнения, а шесть лап насекомого-гиганта начали непроизвольно делать «гладящие» движения по его собственной голове, словно он пытался привести себя в порядок перед величественной королевой бабочек. Этот зрелищный процесс был почти уморителен: лапы, совершенно не предназначенные для таких тонких действий, неловко терлись о его хитиновую броню, делая движения неуклюжими и смешными.       Семихвостый размахивая своими огромными зелёными крыльями, начал подлетать к Терезе, в его взгляде читалось явное восхищение и восторг. Её сверкающие крылья, её изящные антенны — всё казалось ему воплощением красоты и величия насекомого, коим они оба являлись. В его голове точно не было других мыслей, кроме как произвести впечатление на королеву бабочек.       Но в этот момент, когда хвостатый был уже на полпути к своей цели, неожиданно почувствовал резкое дёргание за хвост.       — Воу, воу, остановись, Чоумей! — Неожиданно, Семихвостый не мог вырваться из под хвата Узумаки. Биджу натурально удивился, что такой смертный способен голыми руками остановить хвостатого демона. Наруто из-за всех сил пытался остановить, ведь понимал что старый лис убьёт младшего брата, учитывая «игры» которые они проводили в мире Шиноби, в прошлом. — Она занята! Курама с ней встречается, остановись!       Чоумей на секунду замер, его лапы медленно опустились, а крылья начали хлопать медленнее. Все его глаза мигнули одновременно. Он вытянул свои жучьи лапки, словно пытаясь понять, как так могло произойти. Затем его плечи опустились в недоумении. Демон-насекомое вздохнул, а потом покосился на Наруто, обиженно жужжа, словно не мог поверить в такую подставу.       — Что тут происходит, Наруто? — Тереза вовсе и не обратила внимание на попытку подкатить, немного задерживая взгляд на новом лице, коим являлся Чоумей. Она ощутила чакру биджу и поняла что тут сородич Курамы и её фасеточные глаза теперь уже увидели Десятихвостую, которая стояла и вовсе не обращала внимание на них, смотря в землю и грустила.       Тереза вспоминала истории, которые Курама делился о прошлом, о страхе и горечи, связанной с этим существом. Десятихвостый, в своём нынешнем гуманоидном состоянии, был живым напоминанием о тёмной стороне истории мира Шиноби. Она ощутила нарастающее напряжение в воздухе, как будто сама природа затаила дыхание.       — В общем... — Начал Узумаки, потирая затылок, уже порядком уставший от всего этого. С одной стороны у него был Курама, который он просто обязан помочь уладить этот конфликт. С другой, Джуби, коим предметом конфликта она и являлась. Чоумей который начал странно себя вести после встречи с Терезой и сейчас ему приходилось разжевать что случилось за это время самой королеве бабочек.       Сейчас, Кураме нужна поддержка со стороны брата, возлюбленной и тюремщика. Но Рыцарь так же не должен забывать о Джуби, которая скорее всего, из-за заточения просто не имеет навыков коммуникации и всего прочего...