К звёздам и к безднам, Курама!

      Дилюк был на отдалённой части винокурни, там где никто не мог потревожить или увидеть. Агенты муратанца выполняли свою работу, ведь это место было выбрано в качестве отправной точки для Наруто и Курамы. Винный магнат одет в свою одежду и сюртук, но она уже была ему мала из-за вчерашних изменений, каждая клетка в его организме бурлила энергией и это ему нравилось.       Как бы наставник Узумаки ни пытался, старый лис отказался разглашать информацию откуда и что вообще такое «Световой конус», но демон отнекивался, говоря что ему не стоит думать об этом и относиться к этому предмету как к благословению. Рагнвиндр, остановился, заметив в стороне внушительных размеров валун, который вырвал его из воспоминаний. Камень, покрытый мхом и лишайниками, лежал посреди тропинки, словно был оставлен здесь самой природой в качестве испытания. При обычных обстоятельствах, такой валун потребовал бы значительных усилий для поднятия, но теперь, после недавнего, Дилюк чувствовал себя совершенно иначе.       Муратанец подошел к валуну, ощутив под ногами мелкие камушки, которые слегка хрустели при каждом шаге. Его взгляд задержался на камне на мгновение, оценивая его вес и размеры, и затем он уверенно наклонился, схватив валун обеими руками. Пальцы крепко обхватили грубую поверхность, но на его лице не было ни капли напряжения. С легкостью, словно поднимая перышко, Дилюк поднял валун над землей. Мощные мышцы на его руках и плечах напряглись, но это было не более чем привычное движение, как если бы он выполнял повседневную задачу. Камень, который мог бы казаться неподъемным для большинства, теперь находился в воздухе, покачиваясь в его руках. Дилюк выпрямился, держа валун над головой, и огляделся вокруг, словно проверяя, не привлек ли он этим действием внимания. На его лице появилась легкая улыбка — он чувствовал невероятную силу, текшую по его жилам, и наслаждался этим новым чувством. Ветер слегка трепал его волосы и медленно опустил валун обратно на землю, создавая глухой удар, который отразился в окружающей тишине. Ещё мгновение мужчина стоял, словно размышляя о том, что делать дальше. Затем, будто поддавшись внезапному импульсу, он резко подался вперёд и нанёс прямой удар кулаком по камню.       Моментально после удара, валун задрожал, как будто от мощной внутренней силы, которая разорвала его изнутри. Камень покрылся густыми трещинами, расходившимися во все стороны, будто паутина, и из этих трещин начала сочиться яркая, раскаленная лава. Температура в месте удара резко возросла, превращая камень в нечто расплавленное и живое. Под звуки потрескивания и шипения, валун буквально распался на множество частей, которые с грохотом осыпались на землю. В центре разрушенного камня место удара ещё пылало жаром, и расплавленная порода, превращавшаяся в лаву, медленно растекалась по земле. Дилюк, стоя над этим зрелищем, только расширил глаза от удивления. Он взглянул на свою руку, сжатую в кулак, и не мог поверить в то, что только что произошло. Кулак, который только что разнёс валун на части, выглядел совершенно обычным, но в нем таилась мощь, о которой он и не подозревал.       — Развлекаешься? — Спросил Курама, оказавшись позади него. Старый лис стоял довольный и чесал подбородок, смотря на него демоническими глазами. Лишь только время покажет что сделает Рагнвиндр с новоприобретённой силой. Биджу начал приближаться к нему, Дилюк тем временем, просто смотрел на свои руки, после резни в Приморье, прикосновение к чему угодно приводило к возгоранию, как и было с той несчастной кроватью.       — Это чудесно... будто я приблизился к божественным силам. — Винный магнат параллельно бросал взгляд на остатки валуна, некоторые его части расплавились и теперь остывали. Алые глаза наследника вновь следили за Курамой, который наклонился и взял камушек с валуна. — Всё-таки... откуда это у вас? Как такой могущественный артефакт вообще оказался у вас?       — Даже не спрашивай, дарёному коню в зубы не смотрят. — Курама смотря на камушек, сжал свои кулаки, превращая породу в порошок. Он взглянул на Рагнвиндра с небольшой толикой предупреждения вперемешку с благодарностью. — Это подарок, в некотором смысле – мне пришлось продать свой зад ради этого конуса.       Старый лис расхохотался, выкидывая остатки пыли с рук. Но Дилюк вопросительно взглянул на него и сузил глаза. Но Курама рассеял его опасения своей вытянутой рукой и словами.       — Не беспокойся обо мне, со мной всё хорошо. — Хвостатый взглянул на него ещё раз, отмечая как мала ему его же одежда. — Всё-таки, не будь самонадеянным, не недооценивай своих врагов, только потому, что ты обзавёлся артефактом.       — Я даже не думал об этом.       — Позаботься о Генриетте пока меня нет. — Курама мог довериться наставнику своего джинчуурики, ведь о существовании Генриетты, последующим поиском кормилицы и уходу - заслуга целиком Дилюка. Муратанец закивал и был рад сменить тему для разговора пока они ждут Наруто и Кокоми.       — Можешь на меня положиться... — После некоторой паузы, магнат продолжил. — Значит Чоумей, да? Никогда бы не подумал, что демон может дорожить братскими чувствами. — Дилюк отвернул голову. — Извини если оскорбил тебя.       — Да мне похуй если честно, что обо мне думают другие. — Дилюк устало приподнял бровь от лексикона Курамы, но за этим сквернословием скрывалось что-то. — Да, демоны везде - уёбки и у людей дурные ассоциации, но некоторые демоны ничем не отличаются от людей в плане эмоций, желаний и чувств. Мы такие же создания со своей душой и философией...       — Всё таки ты изменился и даже больше похож на человека, нежели некоторые из людей. — Сказал магнат но продолжил. — А почему именно сейчас? Что-то тебя останавливало раньше?       — Ты издеваешься? — Риторически с ядом спросил Курама, смотря на Дилюка. — Без Наруто у меня ничего не получится и у меня были свои обязательства перед ним. — Старый лис смотрел на небо и придавался чему-то приятному. — Но сейчас... у меня появился шанс спасти Чоумея и благо Наруто согласился.       — Ладно уж... — Выдохнул Дилюк и сказал. — Главное возвращайтесь живыми и...       Договорить не дали, приближались Кокоми и Наруто вверхом на Кинтаро, девушка держала обнимала возлюбленного за спину, будто наслаждаясь моментом перед разлукой. Её глаза без зрачков смотрели в землю. Ей было страшно, она боялась потерять Узумаки и только он был той персоной, которые интроверты типа Кокоми, дорожат больше всем. Саблезубый тигр смиренно шёл, издавая рык и стараясь быть ровным, что бы хозяйка случайно не свалилась.       — Все в сборе, отлично. — Кивнул Наруто и когда Жрица наконец отпустила его, парень спрыгнул с тигра, помогая возлюбленной тоже. Когда всё было закончено, Узумаки крепко обнял Кокоми, буквально поднимая над землёй, девушка вовсе не возражала и ответила на это, обхватив руками его плечи. — Мы вернёмся как только завершим миссию. Обещаю что после этого, будем всегда вместе.       — Правда? — Засияла Кокоми, отпуская Узумаки. — Обещаешь?       — Обещаю.       — Из всех нас, только ты без пары. — Хихикнул Курама, смотря на Дилюка. Муратанец хмыкнул и скрестил руки закрыв глаза.       — У меня есть обязательства и бизнес, я пока не заинтересован в отношениях.       — Ты врёшь, ну ладно, как скажешь. — Старый лис хрустел костяшками пальцев, снимая напряжение и затем на повышенных тонах сказал инструкции. — Наруто подойди ко мне! Дилюк и Кокоми, отойдите назад на десять шагов!       Наруто держа руку Кокоми, поцеловал её в лоб, прощаясь ненадолго. Дилюк как джентльмен, после жеста Узумаки, закрыл собою Жрицу, будто оберегая и помог забраться на Кинтаро, который тоже наблюдал что предпримет самец хозяйки. Они втроём смотрели что случиться дальше, магнат вспоминал тот день, когда они отпустили его в другой мир, мужчина ожидал что произойдёт что-то подобное.       — Удачи и вернитесь к нам живыми! — Сказала Кокоми чуть повысив тон и держа руки в районе губ для лучшей слышимости, в ответ Наруто помахал рукой и притронулся к серьгам, будто чувствуя присутствие возлюбленной, всегда и везде.       — Пусть ветра благословят вас. Желаю как можно скорее спасти брата господина Курамы. — Сказал Дилюк тоже слегка повысив тон для лучшей слышимости.       Биджу вместе со своим джинчуурики, стояли на скрытой части особняка Рагнвиндров, окружённый величественными деревьями и мягким ковром травы, которые слегка покачивались на ветру. Солнце только поднималось, ознаменовывая утро и активность этого дня. Курама спокойно приложил ладони друг к другу, закрыв глаза и сосредоточившись на внутренней энергии. Внезапно его окружила густая красная субстанция, исходящая прямо из его тела. Эта субстанция напоминала одновременно огонь и жидкость, обладая невероятной пластичностью и теплотой, но в то же время она бурлила, словно готовая вспыхнуть в любой момент. Чакра окутывала Кураму, словно живое существо, плавно обтекая его фигуру и превращаясь в пылающее облако. Оно мерцало и переливалось, ярко светясь на фоне медленно поднимающегося солнца. Красная энергия, насыщенная силой и яростью, излучала ощутимое тепло, а воздух вокруг него казался наполненным напряжением, словно каждое движение могло вызвать мощный взрыв.       — Искусство хвостатого: Девятый лепесток мироздания! — Крикнул он название, Дилюк понял что сейчас будет совсем по-другому, нежели в прошлые разы. Рукой он приказал Кинтаро отойти ещё на пару шагов назад, что бы подготовиться ко всему угодно.       Наруто стоял рядом с Курамой, наблюдая за его манипуляциями с чакрой. Красное пламя, окружавшее Лиса, внезапно потянулось к Наруто, как живая сущность, и в одно мгновение поглотило их обоих. Огонь окутал их фигуры, смешивая их силу и энергию в едином пылающем вихре. На несколько мгновений они исчезли в этой огненной стихии, их силуэты стали едва различимы в полыхающем коконе. Огонь казался неукротимым, сжигающим всё на своём пути, но затем он начал медленно утихать. Пламя уменьшалось, теряя свою яркость и силу, пока наконец не погасло полностью, оставив после себя лишь тихий дымок, поднимающийся к небу.       Дилюк и Кокоми, стоявшие неподалёку, наблюдали за этим процессом с затаённым дыханием. Их взгляды были прикованы к месту, где только что бушевала мощь чакры, а теперь осталась лишь тишина.       — Они вернутся. — Решил он подбодрить Жрицу и позволил себе улыбку. — У меня хорошее предчувствие насчёт этого.       Космос расстилался перед глазами в своей полной, завораживающей красоте. Пустота, столь безбрежная и глубокая, поглощала всё вокруг в своей бесконечной темноте. Это была не просто тьма, но океан безграничного пространства, усеянный сверкающими звёздами, которые, казалось, были звёздной пылью в огромном чернильном море. В этом космическом пространстве можно было увидеть целые скопления звездных систем, как драгоценности, разбросанные по ночному небосводу. Некоторые звезды горели ярко, излучая свет, который, проходя через пространство, спотыкался о миллионы лет, прежде чем достичь наблюдателя. Эти звезды были подобны камням, сверкающим в чёрной бархатной ткани вселенной.       Между звездами, как нити из мрамора, плелись огненные и газовые гиганты, которые были окружены облаками раскалённого газа и пылевых частиц. Они величественно плавали по своим орбитам, их яркие оттенки пурпурного, синего и зелёного создавали причудливый калейдоскоп, меняющийся с каждым новым взглядом. Одна из планет выделялась своей удивительной характеристикой — её кольца. Тысячи и десятки тысяч колец в сверкающем ансамбле вились вокруг планеты, как кольца на пальцах древнего титана. Каждое кольцо состояло из множества крошечных частиц, которые сверкали, отражая свет, создавая эффект радужного обручального пояса, обвивающего планету в её орбитальном танце.       В другом уголке этого космического океана была планета, окружённая десятками спутников. Каждый спутник был как маленькая, неповторимая планета, и каждый из них имел свою собственную орбиту и размер. Эти спутники были разной величины и цвета, их поверхность могла быть покрыта кратерами или быть гладкой, их движения создавали игру теней и света, которые превращались в мистические узоры на поверхности планеты. Помимо планет и их спутников, в космосе можно было увидеть целую цепь астероидов, которая медленно перемещалась по орбитам, чередуясь в своём пути. Эти астероиды варьировались по размеру от мелких камушков до гигантских обломков, и их неровные поверхности отражали свет звёзд, создавая переливы в глубоком космосе.       В безбрежной тьме космоса, в пространстве, где звёзды мерцали как драгоценные камни, вдруг появились два существа из ярко-оранжевого огня. Наруто и Курама оказались в неизвестной звёздной системе, полной завораживающих и непредсказуемых красот. Вокруг них простирался космос в своём полном величии: звёзды, газовые гиганты, кольцевые планеты и цепи астероидов — всё это было окружено глубокими тенями и яркими вспышками света.       — Ох, святой Барбатос... — Узумаки неподготовленный к такому путешествию и потрясённый внезапным переходом в эту невидимую и неведомую часть вселенной, не мог справиться с паникой. Он барахтался в пустоте, его руки и ноги беспомощно махали в воздухе, словно он пытался схватиться за что-то материальное, чего тут не существовало. В его глазах отражалась паника, и он всё время смотрел на окружающие его звёзды и планеты, не в силах найти опору. — Курама! Аа-ааа!       Но к своему удивлению, Наруто, обнаружил, что он может дышать, несмотря на отсутствие привычной атмосферы. Это осознание было как свет в конце туннеля, дающее ему надежду и немного успокаивающее его. Тем временем Курама, ощущая необходимость взять контроль над ситуацией, отбросил свою человеческую форму и принял истинный облик хвостатого демона. Его тело было покрыто рыжей шерстью, девять длинных хвостов колыхались и извивались в бесконечном космосе, создавая завораживающие всплески света. Его нижние лапы были лисьими, заканчиваясь острыми когтями, тогда как верхние лапы сохраняли человеческий облик, что позволяло ему манипулировать окружающими объектами.       Старый лис быстро приближался к Наруто. Он схватил его своим могучим, но аккуратной рукой, поддерживая его в объятиях. Узумаки почувствовал, опору и он успокоился. Это прикосновение было невероятно теплым и стабильным, контрастируя с холодной пустотой космоса. Хвостатый удерживал Наруто в своих руках, его девятихвостая форма парила в космосе, и он легко маневрировал.       — Где это мы?! Какого хрена, Курама? — Спросил Узумаки, смотря на фигуру хвостатого зверя. — Как мы тут оказались?!       — Всё идёт по плану. Просто подожди, ты сам должен увидеть... — Курама повернул голову и увидел в этой пустоте что-то... и затем повернул своё тело, держа тюремщика своими руками. — Вот и она...       В безмолвной пустоте космоса, окружённые бесчисленными звёздами и туманными спиралями галактик, Курама и Наруто, очутившись в этой загадочной системе, замерли. Они почувствовали нечто великое и неизмеримо древнее, скрывающееся в этих далёких светилах и скрытых туманностях. Их взгляды притянуло нечто настолько мощное, что слова и мысли просто исчезли, оставив место лишь восхищению и благоговению. Перед ними, в самом сердце этой космической симфонии, величественно возвышалась Эон Изобилия — Яоши. Она была не просто фигурой — она была воплощением самого космоса, его бесконечной красоты, силы и вечной тайны. Её образ, поначалу казавшийся иллюзорным, постепенно становился всё более ясным и детализированным, когда они будто тянулись к ней, попав в ЕЁ магнитное поле.       Медикус сидела на троне из планет, каждая из которых пульсировала своей уникальной энергией, образуя вокруг неё космический трон. Планеты, испещрённые кольцами и спутниками, были подобны бездушными слугами, исполняющие волю хозяйки. Их орбиты пересекались в сложном танце, гармонично подчиняясь одному лишь ей известному порядку. Её тело, окутанное белыми тканями, было создано из самого света. Эти ткани были не просто одеждой — они были воплощением времён и эпох, пронесшихся сквозь бесконечность. Они были мягкими, как пелена рассвета, и одновременно надёжными, как космическая пустота, что окутывает вселенную. Ткани легко развевались в невесомости, следуя за каждым движением Эона, каждая их складка содержала в себе историю галактик, и, если присмотреться, можно было бы разглядеть в них отражение далёких звёздных систем.       Её шесть рук, каждая из которых символизировала различные аспекты её сущности, были неподвижны и величественны. Одна пара рук была раскинута в стороны, словно приглашая весь мир в свои объятия. Вторая пара была сложена на коленях, показывая её внутреннее спокойствие и умиротворение. А третья пара держала звёзды — одну ярко-красную, другую ледяного голубого цвета. Эти звёзды пульсировали в её руках, излучая свет, который казался живым и наполненным силой самого космоса. На её шее висели драгоценности, подобные сокровищам самых древних и забытых миров. Это были массивные ожерелья из золота, бриллиантов и других, незнакомых материалов, которые блестели под космическим светом, отражая всю многогранность и богатство её природы. Эти драгоценности были символом Изобилия, украшая богиню и одновременно подчёркивая её космическую природу.       Глаза Кормилицы всего живого, изумрудные и глубокие, были как две вечные вселенные, в которых можно было утонуть, но при этом найти ответы на все вопросы мироздания. Они смотрели в самые глубины космоса, сканируя каждый его уголок и одновременно видя всё, что происходит на любом уровне существования. В этих глазах была мудрость, которую нельзя было постичь разумом смертного. Деревянные рога, венчающие её голову, были как символы древности и бессмертия. Они тянулись вверх, образуя сложную сеть, на концах которой висели белые ткани, плавно развевающиеся в космическом ветерке. Эти рога напоминали о древних божественных лесах, чьи деревья были свидетелями зарождения миров и исчезновения целых цивилизаций.       Но, пожалуй, самым удивительным элементом были её плечи и предплечья, украшенные глазами с чёрными белками и красными зрачками, непрерывно движущиеся и наблюдающие за окружающим миром. Эти глаза, казалось, обладали собственной жизнью, смотря одновременно во все стороны и воспринимая миры в каждом измерении. Они видели всё: от зарождения звёзд до последних мгновений умирающих планет, от самых тёмных уголков вселенной до ярчайших её проявлений. На её груди, между рогами и украшениями, были три выреза в виде ромбов, из которых при каждом дыхании выходила зелёная энергия, символизирующая Изобилие. Эта энергия была сама по себе как дыхание космоса, которое наполняет вселенную жизнью и движением. Её длинные блондинистые волосы, скрытые под капюшоном белого цвета, мягко спадали на плечи и спину, дополняя её образ нежностью и лёгкостью. Вокруг её головы, как нимб, парили планеты, каждый из которых имел свою уникальную атмосферу, кольца, спутники и ландшафты. Это были планеты с разнообразными условиями, от суровых ледяных миров до пышущих жизнью джунглей, от пустынных ландшафтов до океанических глубин. Эти планеты символизировали её власть над космосом и вселенной, подчёркивая её статус космической богини.       Наруто тем временем улыбался смотря на фигуру Эона Изобилия, он испытывал к ней похожие чувства как к Барбатосу. Он пытался освободиться от хвата Курамы и самому «поплыть» к космическому божеству, но старый лис ещё крепче сжал свой хват. Посмотрев на биджу, парень заметил как его глаза сузились, капилляры лопались и его уши упали, признавая силу Эона и кажется Девятихвостый нервничал знатно...       — Госпожа! — Крикнул Узумаки в пустоту, не ожидая что она услышит. Парень старался выбраться из хватки. — Да что с тобой такое?! Пусти!       — Не рыпайся. — Последовал ответ Курамы, но кажется она услышала зов эманатора. Её взгляд, казалось, пронзил пустоту, разделявшую их.       В ту же секунду, как они встретились с её изумрудными глазами, пространство вокруг них стало подчиняться её воле. Наруто и Курама, находясь в пустоте, вдруг ощутили, как будто неведомая сила, исходящая от Изобилия, стала притягивать их всё ближе и ближе. Эта сила была не просто гравитацией — это была сама суть космоса, управляющая каждым его аспектом, подчиняющая все звезды и планеты своему порядку. Яоши протянула одну из своих рук в сторону девятихвостого демона и его спутника, и эта рука, сияющая мягким белым светом, стала центром их мира. С каждым мгновением сила притяжения усиливалась, и они, некогда свободно парившие в космосе, теперь мчались к ней с нарастающей скоростью. Казалось, что даже сама пустота между ними и Эоном сгущалась, затягивая их в свою бесконечную глубину.       Наруто и Курама чувствовали себя крошечными букашками перед её величием. Пространство вокруг Яоши, наполненное энергией и величием, делало её облик по-настоящему монументальным. Их тела, словно потерявшие всю свою силу и значимость, казались незначительными перед этим грандиозным существом. Курама, обладающий невероятной силой и мощью, привыкший внушать страх и уважение своим обликом девятихвостого демона, давно, при первой встрече, осознал, насколько он мал и уязвим перед Эоном Изобилия.       Они приготовились к встрече с Эоном Изобилия, понимая, что их судьбы теперь полностью в её руках. В этот момент все их мысли, страхи и желания были подавлены осознанием того, что они встретились лицом к лицу с тем, кто управлял не только звёздами, но и самой жизнью, и смертью. Внезапно они оказались в состоянии мягкого, но всё же неотвратимого падения. Их движение замедлилось, и, казалось, они пролетают сквозь бесконечное пространство целую вечность, но при этом их тела двигались так плавно и нежно, словно их вела невидимая сила.       Наконец, они приземлились на ладонь богини, но слово «приземлились» тут не передавало всей грандиозности происходящего. То, на чём они оказались, не было просто поверхностью, а целым миром, покрытым космической плотью, мерцающей песочной и зеленым светом. Её ладонь была столь велика, что они не могли охватить её размеры ни взглядом, ни сознанием. Перед ними раскинулся горизонт, и вдали возвышались пять гигантских гор, едва видимых через серебристую дымку, исходящую от её плоти. Эти горы были её пальцами, каждый из которых поднимался к звёздам, напоминая колонны, поддерживающие небеса.       Здесь, на ладони Яоши, пространство словно потеряло свои обычные размеры и законы. Наруто и Курама чувствовали себя невероятно малыми, словно пылинки на бескрайнем полотне её руки. Космическая ткань, покрывавшая её ладонь, была мягкой и теплой, но в то же время прочной, как звёздная пыль. От неё исходило лёгкое сияние, которое казалось источником жизни, пронизывающим всё вокруг. Наруто вновь ощутивший твёрдую «почву» под ногами, пытался осознать, что происходит, Госпожа в момент первой встречи была очень слаба и даже так могла перевернуть всё вверх дном. А сейчас... Милостивая Санктус Медикус олицетворяла силу выходящей далеко за рамки человеческих понятий... а что если это не предел? Но что более устрашило Узумаки, так это существо, другой Эон нанесший ей вред...       — Это только её ладонь... Ох Рикудо, Ох Десятихвостый... — Сказал Курама, не скрывая страха и находящийся в облике девятихвостого демона, его хвосты слегка колыхались, словно прикасаясь к этому странному, но в то же время знакомому пространству. Старый лис с ужасом задал риторический вопрос, будто не узнавая своего тюремщика. — Да кто ты вообще такой, раз смог привлечь «ЕЁ» внимание...       — Что это с тобой... — Наруто опасливо попятился назад, тоже не узнавая своего хвостатого. Но Курама моментально пришёл в себя и покачал головой, убирая из себя страх перед Эоном Изобилия.       — Прости за это... просто тяжело осознать, даже мне, масштабы Яоши... — Извинился за свой страх хвостатый, не на шутку испугав Наруто. Но кажись парень успокоился, хотя и бросал на него обеспокоенный взгляд.       Ладонь Яоши простиралась перед ними, создавая иллюзию бесконечного пути. Казалось, что если они пойдут вперёд, то никогда не достигнут её краёв. Однако они знали, что находятся в руках существа, чья сила превосходит всё, что они могли себе представить. Эта ладонь была не просто частью её тела — это был целый мир, мир, где их жизни и судьбы зависели от одного движения или мысли богини.       — «Мой эманатор и его хвостатый друг...»       В тишине, окутавшей их на ладони Яоши, внезапно раздался голос, но это был не обычный звук, а что-то более глубокое, пронизывающее их сознание. Для Узумаки этот голос был как нежное прикосновение, подобное материнской ласке, к которой он никогда не знал, до недавнего времени. Она была чарующей, мягкой, словно ветерок, который уносит заботы и тревоги. Каждый звук, каждая интонация в этом голосе излучала безусловную любовь, окутывая его тёплым, почти физически ощутимым светом. Это было нечто большее, чем просто слова; это было чувство, которое он всегда искал, но никогда не находил. Словно сама вселенная признавала его существование, его значимость, и в этом признании он находил утешение и покой. Это было не просто общение — это было принятие, забота, материнская нежность, которая исцеляла его раненую душу.       Курама тоже ощутил этот голос, но для него он был другим. В нём была та же материнская энергия, но в меньших количествах, как будто Яоши осознавала его силу и независимость. Она даровала ему уважение, признание, но без той интенсивности, с которой она обращалась к Наруто. Для старого лиса, её голос был словно лёгкий, обволакивающий поток, который уважал его границы, признавая его собственное могущество, но держа его будто на коротком поводке, всегда напоминая, что в океане есть кое-кто пострашнее акулы.       Когда Узумаки и Курама стояли на огромной ладони Яоши, пространство вокруг них начало меняться. Гладкая поверхность её космической плоти наполнилась жизнью, медленно поднимаясь из небытия. Из её массивной ладони стали расти колосья пшеницы, золотистые, словно пропитанные светом звёзд. Они росли всё выше и выше, шелестя под невидимым ветром, окутывающим их. Вся сцена казалась почти нереальной: мягкий свет струился сквозь густые колосья, отбрасывая золотистые тени и создавая ощущение, что они находятся на границе двух миров — космического и земного.       Вскоре перед ними начала формироваться фигура. Яоши, великая Санктус Медикус, приняла смертную оболочку. Теперь она не была безмерно гигантской сущностью с множеством рук и глаз. Она превратилась в женщину, излучающую простоту и величие одновременно. Её рост был поистине впечатляющим, — два метра тридцать сантиметров, — делая её почти гигантской, но уже в пределах человеческого понимания. Каждое её движение было плавным и мягким, словно она скользила по поверхности, не прикасаясь к земле.       На Яоши было длинное белое платье, простое, но изящное. Материал струился, словно сам был создан из света, который отражался на золотистых полях пшеницы вокруг. Ткань едва касалась её босых ног, оставляющих нежные отпечатки на мягкой земле её ладони. Её кожа была светлой, почти сияющей, а её длинные волосы, золотисто-блондинистые, свободно падали вдоль её спины, окутывая её образ теплом и светом. Без капюшона и сложной маски из ранее виденных украшений, её лицо казалось более человеческим, но при этом сохраняющим безмерную мудрость и силу. В её глазах, изумрудных, как сам космос, читалась вечность. Каждый взгляд будто видел все возможные исходы событий, все тайны, сокрытые в самых отдалённых уголках вселенной. Но сейчас её внимание было сосредоточено только на Наруто и Кураме. Её губы, слегка изогнутые в мягкой улыбке, источали тепло и принятие. И вот они, Наруто и Курама, застыли перед ней, словно пара статуй, синхронно поглощённые её образом. Они не могли пошевелиться, поражённые как величием Яоши, так и её простотой. Несмотря на их силу, они чувствовали себя маленькими, словно песчинками перед необъятностью вселенной. Сама атмосфера вокруг них стала мягкой, спокойной, но при этом наполненной напряжением от присутствия этой сущности, которая могла одним словом изменить реальность.       — У тебя чудесные дети, Наруто... — Сказала она прикасаясь мягко к его волосатым щекам. Наруто, судорожно кивнул и принял эти слова. Затем её внимание было сосредоточено на большой фигуре хвостатого. — Значит, время пришло.       — Да. — Сказал Курама и цокнул губами, смотря на Яоши.       Девятихвостый в своей истинной форме стоял перед величественной Яоши, чувствуя как внутри его сущности борются два сильных чувства: страх и уважение. Он, могущественный демон, который не раз сталкивался с опасностями и мракобесием мира Шиноби и уже Тейвата, но после встречи с Эоном Изобилия, поражён абсолютной мощью и непостижимой мудростью, исходящей от богини. Её присутствие словно заставляло его сущность трепетать, как маленькую свечу перед неумолимым ураганом.       Каждый его хвост — символ силы и власти, которыми он обладал, — казалось, дрожал под тяжестью её взгляда. Её зелёные, изумрудные глаза, смотрящие сквозь его демоническую природу и его собственные страхи, обнажали всю его уязвимость. Внутри него кипела ярость от осознания того, как незначителен он был перед её абсолютным могуществом, но с этой яростью приходила и решимость. Решимость не поддаться этим страхам, не сдаться перед величием, а проявить уважение, которое достойно таких, как она. И только Яоши может помочь в затее, которая гложет его с тех самых пор, как он привык к Тейвату...       Медленно, но уверенно, Курама начал склоняться. Его массивные, покрытые тёмной шерстью лапы, одна за другой, начали опускаться на мягкую почву ладони Яоши. Хвосты, которые раньше развевались в воздухе как символы его силы, теперь плавно опустились вниз, почти касаясь земли. Ещё несколько секунд, и он полностью склонился перед ней, касаясь земного покрова ладонями и коленями. Этот поклон был не просто актом уважения, это было признание её божественного превосходства, её мудрости, которая простиралась далеко за пределы того, что мог бы понять даже такой могущественный демон, как Курама. Он не мог словами выразить все свои мысли и чувства, но его действия говорили сами за себя. Даже в обличье, которое внушало ужас, он понимал, что перед ним была сущность, перед которой он был ничтожен, как пылинка в бескрайних просторах космоса.       — Помоги нам спасти Чоумея. — Сказал старый лис, Наруто даже отошёл на пару шагов назад, он никогда не видел такую абсолютную покорность от Девятихвостого и картина вырисовывалась сама собой. Курама в определенные моменты показывал привязанность, но сейчас это было совершенно другой жест – уважение силы...       Яоши улыбнулась смотря на покорного лиса, даже старого пса можно научить новым трюкам. Эон Изобилия просто презирала существ ближе к божественному классу, многие из них были ублюдками и ничтожествами, не знающих своих мест. Но Курама из старого непослушного пса перевоспитывался в друга человека, в данном случае с Наруто. Как удивилась Милостивая Медикус, увидев историю божеств Тейвата, особенно поразила история Оробаси и Барбатоса и такое существо как она — признала что не все низшие планетарные божества ничтожества...       Но на данный момент, старый лис не имел право голоса, ведь его собственная душа была привязана к Наруто и эта связь усилилась из-за недавнего открытия клетки. Они буквально стали одним целым, но при этом, каждый имеет своё тело, желания и характер. Симбиоз стал настолько могущественным, что друг без друга они не проживут.       — Госпожа, вы нам поможете? — Яоши вырвали из собственных размышлений. Наруто стоял перед ней, немного сократив дистанцию перед Эоном. Смертная оболочка улыбнулась на это.       — Ну конечно! — Сказала она посмотрев на него сверху вниз. — Но ничего во вселенной ни даётся просто так. — Она стала серьёзной и сбросила с себя улыбку. — Твой друг Курама, не имеет право голоса сейчас, вместо него, ты должен пройти испытание.       Узумаки не думал долго и ответил с уверенностью. Если речь идёт о Кураме, то он сделает что угодно. Они и так далеко зашли ради Чоумея, встретившись с Изобилием. Старый лис вставал со своего положения и смотрел безмолвно на это, ожидая чего хочет космическая богиня. И в этом смирении он нашёл покой, и крошечную крупицу гордости за то, что смог преодолеть себя и признать истину, какой бы жестокой она ни была для его гордого демонического сердца.       — Да, госпожа, я готов. — Наруто приложил руку к сердцу и посмотрел на Эона. — Курама мне говорил о «Наследии Тайззиронта», когда мы были в пустыне, за спасение Чоумея, вы хотите что бы мы, потом нашли это наследие?       — Да. — Кивнула смертная оболочка Яоши, закрыв глаза. — Тайззиронт был роем насекомых, поглощавшим целые миры, вселенные, приводившим их к полному разрушению. Его суть – это бесконечное распространение, непрекращающееся размножение, рост без конца и края. Но он исчез, оставив лишь отголоски своего присутствия во вселенной. Мы, Эоны, больше не знаем его истинного местоположения, но я чувствую, что его Наследие ещё существует, где-то среди звёзд.       Яоши внимательно смотрела на Наруто, её взгляд пронизывал его душу, словно пытаясь понять, как он воспринимает услышанное. Узумаки, чувствуя эту пристальную оценку, начал искать слова, чтобы выразить свои чувства.       — Тайззиронт... — Тихо повторил Наруто, словно пытаясь осознать весь смысл этого имени, некогда это имя внушало страх даже Эонам той янтарной эры...       Яоши улыбнулась, но её улыбка была наполнена не только теплом, но и глубокой печалью. Это была улыбка существа, видевшего множество миров, разрушенных и созданных вновь.       — Мне нужно его наследие. — Прошептала она. — Но не для того, чтобы вернуть его былую мощь. Тайззиронт слишком опасен, даже для других Эонов. Я хочу найти его наследие, чтобы обезопасить его. В нём заключена сила, которая может вновь пробудить Распространение, если попадёт в неверные руки. Но найти его может только тот, кто имеет ряд качеств необходимых для пробуждения «наследия» и если ты действительно Избранный, то искать наследие даже не нужно.       — Так это тест, обладаю ли я качествами для пробуждения «Наследия»? — Риторически спросил шиноби и увидев ещё один кивок со стороны Яоши, Наруто посмотрел на Кураму. В его массивных алых глазах прошла тень уверенности и мольбы к своему тюремщику. Всё ради Чоумея. Аловолосый шиноби сжал кулаки в боевую готовность. — Я пройду это испытание, ради моей семьи.       Говоря о семье, он уверенно говорил о двух огромных хвостатых демонах — Кураме и Чоумея и пусть Наруто, не знает младшего брата Девятихвостого, но рассказы старого лиса позволили ему быть уверенным что Семихвостый — славный кхм... хвостатый. Между Наруто и Курамой нет преград, только путь и дружба, ради него Узумаки готов на всё. Эон улыбнулась и щелкнула пальцами.       — Испытание начинается! — Воскликнула она. — Я верю в тебя, мой эманатор.       Когда Яоши щёлкнула пальцами, произошло нечто невероятное. В одно мгновение Курама и сама Яоши, величественная и всемогущая, рассыпались в прах, словно их никогда и не существовало. Наруто, ошеломлённый и потрясённый, оставался один на бескрайней ладони Эона Изобилия. В его сердце закралась тревога, словно весь мир вдруг стал пустым и холодным. Но едва он успел осознать своё одиночество, как на ладони Яоши начало зарождаться нечто ужасное.       Сначала это было лишь тёмное пятно, которое росло и расширялось, заполняя собой пространство перед Наруто. Из этого пятна медленно, но неотвратимо появлялось существо, которое не поддавалось никакому описанию, кроме как воплощение самого древнего и ужасного кошмара — Жаложук. Узумаки разумеется не знал про это создание, но эти твари в прошлом были кошмаром многих разумных цивилизаций.       Его тело, покрытое хитиновой броней, чёрной как самая глубокая бездна, мерцало под светом, но поглощало любую надежду. Тусклые розовые узоры, едва видимые на этой тёмной поверхности, излучали зловещий свет, словно отголоски иссушенных жизней, впитанных этим чудовищем. Эта свирепая аура подавляла разум и затмевала свет, окутывая всё вокруг чувством безысходности. Жаложук поднялся, сверкая своими острыми, как бритвы, жалами и когтями, которые вытягивались из его твердой оболочки, готовые пронзить любую плоть, что посмеет приблизиться. Его глаза, красные как кровь, безжалостно уставились на Наруто, проникая в самую глубину его сознания, выискивая там самые сокровенные страхи и слабости. Эти глаза не просто видели — они пожирали душу, заполняя её невыразимым страхом и отчаянием.       Существо излучало ауру злобного интеллекта, настолько древнего и изощрённого, что само пространство вокруг него, казалось, сжималось под его тяжестью. Казалось, каждая его клетка знала о смерти больше, чем любой демон или призрак. Его присутствие было настолько подавляющим, что сама реальность, казалось, склонялась перед ним. Жаложук, не знавший ни страха, ни милосердия, двинулся вперёд, его движения были одновременно плавными и смертельно точными, как у хищника, выследившего свою жертву. Наруто чувствовал, как каждое биение его сердца отзывается в этом монстре, как если бы он сам стал жертвой в этом неумолимом, безжалостном танце смерти.       Страх, который сковал сердце Узумаки при виде ужасного существа, постепенно начал уступать месту чему-то более глубокому, более личному. Он ощущал, как под всепоглощающей маской ужаса, которую представлял собой Жаложук, скрывается бездонное одиночество. Оно было настолько всепоглощающим, что даже сам ужас, который существо вселяло в других, казался всего лишь следствием этой пустоты. Наруто чувствовал, что это существо, несмотря на всю свою страшную мощь и зловещую природу, страдало. Это было нечто гораздо более древнее и трагичное, чем страх. Он видел в каждом его жале, в каждом из кроваво-красных глаз не просто инструмент разрушения, но и историю существа, которому было отказано в понимании и близости. Жаложук, несмотря на свою внешнюю свирепость, был обречён на вечные скитания по мрачным пространствам вселенной, в поисках чего-то, что он сам не мог осознать. Это был непрекращающийся поиск утраченного смысла, утраченной связи, пустота, которую с каждым новым поглощением он пытался заполнить, но которая только росла внутри него.       В тот момент Наруто вспомнил своё детство, свою родную деревню, где его всегда избегали из-за демона внутри него. Он помнил те взгляды, полные страха и отторжения, как если бы он был чужаком среди своих. Он знал, что такое быть отвергнутым, быть одиноким, даже когда вокруг полно людей. Это чувство, эта внутренняя пустота, которую он пронёс через годы, вдруг перекликнулась с тем, что он увидел в Жаложуке. Они были чем-то похожи — оба искали что-то, что могло бы заполнить эту пустоту, но так и не находили. Пока Узумаки не попал в Тейват, ощутил нежную руку Барбатоса и подружился с демоном, с самим Девятихвостым демоном.       Жаложук создан для уничтожения, но сам он — пленник своей природы. Его броня, столь непроницаемая для внешнего мира, становится и его собственной тюрьмой. За этим щитом ужаса и силы скрывается существо, которое никогда не знало тепла или светлых эмоций. Каждый его шаг по холодному пространству — это напоминание о его изоляции, о том, что он обречен существовать в одиночестве. И хотя он пронизывает сердца своих жертв страхом, это лишь отражение его собственного страха — страха никогда не найти того, что может его исцелить, что может утолить эту бесконечную жажду, которая на самом деле является жаждой связи и понимания. Но мир отвергает его, и потому его ответ — это разрушение. В каждом из своих кровавых деяний Жаложук надеется найти ответ на свое одиночество, но всякий раз находит лишь новый виток отчаяния. Его крики ужаса, его ужасающая внешность — это не только оружие, но и маска, скрывающая его собственную боль. И за каждым ужасным ритуалом уничтожения скрывается мольба о том, чтобы его кто-то понял, чтобы кто-то проник за эту черную, как ночь, броню и увидел существо, страдающее от собственного существования.       И вот сейчас, смотря на него, родное чувство, которое испытал Наруто, не было простым состраданием. Это было глубокое понимание, словно он увидел в Жаложуке отражение той части себя, которую он всегда пытался игнорировать. Наруто осознал, что даже такое чудовище, воплощение древнего космического ужаса, было способно на страдание. И вместо того, чтобы оттолкнуть его, это осознание породило в Наруто странное чувство родства. Возможно, этот монстр, несмотря на все свои ужасы, был всего лишь существом, которому так же, как и ему самому когда-то, не хватало понимания и близости. И, глядя на него, Узумаки почувствовал, как его страх растворяется, уступая место чему-то более мягкому, но при этом более сильному — сочувствию.       Существо перед ним было поистине колоссальным, его размеры превышали десять метров, и оно занимало пространство вокруг себя так, будто поглощало всё вокруг. С каждой секундой Наруто чувствовал, как этот колоссальный ужас, воплощённый в форме Жаложука, проникает в его сознание. Жаложук, с его черной, как бездна, хитиновой броней, изгибался и вздрагивал в невидимом ритме, подобном древним ритуальным танцам, что давно забыты. Его огромные, покрытые розовыми зловещими узорами крылья были развернуты в полный размах, и каждое движение производило жужжащий звук, который, казалось, не просто резонировал в воздухе, но и проникал в самую глубину души Узумаки. Звук был гулким и пронизывающим, как если бы сама вселенная в нём дрожала. Шипение, исходящее от Жаложука, было настолько громким и агрессивным, что казалось, будто сам воздух вокруг него трепещет от страха. Он шипел, словно бесконечное количество змеей, а его красные глаза, как две яркие звезды, устремлены прямо на шиноби. Эти глаза излучали тёмное сияние, будто они впитывали свет из окружающего космоса и преобразовывали его в мрак. Наруто ощущал, как этот ужас, этот живой кошмар, окружает его и поглощает его разум. Он чувствовал себя крошечным в сравнении с этим гигантским существом, почти как муха, попавшая в сеть чудовищного паука. Внутри его был глубокий трепет, но одновременно и понимание, что этот монстр был не просто символом разрушения, но и воплощением боли, что он сам тоже когда-то ощущал.       Эманатор Изобилия преодолевая страх и ощущая какую-то таинственную связь с этим ужасным существом, шагал вперёд, открыто расправив руки. Его жест был полон смелости и уязвимости, словно он предлагал Жаложуку нечто большее, чем просто встречу. В его движениях ощущалась смесь решимости и сострадания, и в этой мрачной пустоте космоса он, казалось, пытался соединиться с этим бесконечным воплощением ужаса. Его сердце билось в такт с жужжанием крыльев Жаложука, и в каждом шаге Наруто ощущал, как его собственный страх трансформируется в нечто более глубокое, более человечное. Он почувствовал, что этот монстр, который, казалось бы, был антиподом всего живого, был на самом деле отражением его собственных страданий и переживаний.       С каждым шагом, который он делал навстречу к Жаложуку, Наруто не заметил и не мог заметить, как на его лбу появились розовые наросты. Эти наросты были слабыми и незначительными, но они излучали фрагменты пурпурного пламени, что начинало постепенно охватывать его лоб. Символ Распространения, который Наруто до этого не видел, был неожиданным и таинственным дополнением к его внешности, словно скрытая часть его самой сущности, раскрывалась. Жаложук, завороженный этим новым появлением, резко изменил своё поведение. Его кроваво-красные глаза расширились от удивления, и он принюхался к Наруто, обострив свои чувства. Трепещущий ужас, что некогда был источником его силы, уступил место новой, странной энергии. Существо, что олицетворяло древнее зло и страх, начало ощущать знакомую ауру, исходящую от Рыцаря.       Хотя монстр не мог понять, что именно это за сила, он почувствовал её родство с собственной, знакомой ему энергией. Это соприкосновение, эти символы и пламя породили момент удивительного понимания, как если бы два существа, потерянные в бескрайнем космосе, нашли друг друга в этой пустоте.       — Ты такой же как я, но единственная разница между нами, что ты поддался тьме в душе и голоду... — Наруто всё так же медленно шагал к нему, в этой ладони Яоши. Он улыбался смотря на ужасающие качества Жаложука. — У меня есть дочь из мира Призыва. Она – само олицетворение ужаса, аномалия среди своих, но я принял её и полюбил... — В его голосе было тепло. — Все заслуживают любви и близости, ты не исключение...       Оба существа, в своих собственных мирах боли и одиночества, встретились в этом моменте, преодолевая границы своей сущности и отчаянно пытаясь понять друг друга. Жаложук, изначально величественный и устрашающий, вдруг начал меняться под влиянием Наруто. С каждым шагом шиноби, который медленно приближался к нему с раскинутыми руками, существо словно теряло свою мощь и угрожающую ауру. Непрерывный жужжащий звук уменьшался до едва слышного шёпота, и зловещие розовые узоры на теле Жаложука начали тускнеть, питающая его страх и агрессию, иссякала. Его огромные, кроваво-красные глаза, ранее полные ужаса, ненависти и голода, теперь начинали напоминать глаза испуганного щенка. Жаложук начал уменьшаться, сокращая свои размеры до тех пор, пока не стал величиной с небольшую собаку. С каждым уменьшением он визжал, как если бы его внутренние демоны и темные желания покидали его. Из его тела больше не исходил страх, и его рёв стал похож на слабый, умоляющий визг.       Жаложук, не в силах справиться с новым состоянием, перевернулся на спину, размахивая лапами в воздухе. Его огромные когти, которые раньше могли разрывать землю, теперь только смешно шевелились в попытке встать, но их движения были неуклюжи и беспомощны. Его чёрная хитиновая броня, когда-то столь внушительная, теперь казалась тонкой и хрупкой, покрытой трещинами и царапинами, под которыми скрывалась её истинная уязвимость.       — И в этот момент, когда ты один и беспомощен, ты нашёл того, кто поможет тебе встать на ноги. — Узумаки протянул руку, помогая Жаложуку встать. Существо, которое только что было воплощением ужаса, голода и разрушения, теперь трепетно смотрело на него, словно прося о помощи и понимании. Шиноби осторожно придержал его, помогая обрести равновесие.       В воздухе царила тишина, прерываемая только отдалённым звуком космоса, как будто сам мир задержал дыхание, наблюдая за этой неожиданной сценой. Наруто и Жаложук смотрели друг на друга, и в этом молчании проскользнула неведомая связь. Молчание было наполнено взаимным признанием их глубинного одиночества и страха. Внезапно Жаложук сделал неожиданный шаг, прыгнув на грудь Наруто. Существо, теперь размером с небольшую собаку, казалось, обрело новое выражение. Он издавал звуки, которые были одновременно мелодичными и тревожными, звучащими как нечто среднее между пронзительным и вибрирующим. Это был звук, издаваемый, когда небольшие, обострённые чувства сталкиваются с внутренним миром, и вырывается наружу, как суматошный и завораживающий скрип, одновременно жалобный и умиротворённый.       — Tamia... kamare pa tamia. — Наруто ничего не понял, но эти слова вырвались с Жаложука который наконец встретил себе подобного, но одновременно удавшемуся выбраться из цепи ненависти, голода и мрака. Голос представителя Роя был как у ребёнка, который только хочет ласки и любви. С Узумаки пропала метка Распространения так же неожиданно как и появилась.       Яоши и Курама начали появляться вновь, формируясь из миллионов мельчайших частиц, как звёздная пыль, медленно собирающаяся в единое целое. Каждая частица сверкала и переливалась, объединяясь в величественный и завораживающий процесс. Изобилие, облачённая в свои белые ткани, вновь предстала перед Наруто и Жаложуком. Её присутствие было окутано блеском и элегантностью, её глаза, зелёные как изумруд, сверкали с выразительным светом, отражая её радость и удовлетворение. Она нежно и внимательной взглядом следила за происходящим, радуясь тому, что перед ней появился Избранный который усмирили гнев Тайззиронта.       Курама в своей девятихвостой форме, тоже возник перед ними, его мощные лапы, как будто пропитанные космическим светом, аккуратно и чутко касались поверхности, откуда он материализовался. Его горящие глаза выражали смесь уважения и одобрения, свидетельствуя о значимости происходящего. Как только их образы полностью сформировались, Яоши протянула руку в сторону Жаложука, и пространство вокруг них заполнилось тёплым и мягким светом. Это был свет, который излучался от её внутреннего мира, от её силы и мудрости. Она смотрела на Жаложука с выражением глубокой удовлетворённости, ведь этот момент был кульминацией долгого поиска и ожиданий.       — Как и я ожидала, ты всё таки смог. Хорошая работа. — Изобилие взяла на руки маленького жаложука, который издавал приятные звуки. Как только великий момент был достигнут, маленький Жаложук, который теперь стал размером с домашнего питомца, начал менять свою форму. Сначала он медленно начал покрываться пурпурным светом, который окутал его, этот свет был насыщенным и глубоко мистическим, излучая мягкий и таинственный свет, который плавно переходил в тени.       С каждым мгновением свет становился всё ярче, образуя вокруг Жаложука плотный, сияющий пурпурный шар. Его внешний вид изменялся, словно он собирался трансформироваться, и вскоре шар начал дрожать, сотрясаясь от неведомых внутренних сил. Этот процесс был впечатляющим и завораживающим: свет, который вырывался из шара, искрился и переливался, как если бы внутри него происходило что-то величественное и необъяснимое. И вот, свет достиг своей кульминации, и шар раскололся на две части, образовав две отдельные сферы. Одна сфера Распространения, полетел к Яоши. Пурпурное свечение окутало её руку, где она нежно приняла эту частицу существа, растворившись с ней. В её глазах было видно сочетание гордости и удовлетворения, как если бы она завершила важное дело. Вторая же часть сферы, полетела к Наруто, который раскинул руки, принимая это создания космоса, хаоса голода и одиночества.       — Ты прошёл испытание. Лишь только тот, кто имеет предрасположенность к насекомым, страдал от одиночества, пережил собственную смерть, видит в других только хорошее несмотря на оболочку и готов на всё ради товарищей – может пробудить «Наследие Тайззиронта» — Она перечисляла качества необходимые для пробуждения реликвии для Эона. И сразу решила отсечь вопрос. — Ты наверняка думаешь, что везде есть такие люди как ты, но нет. Едва ли соберётся три человека во всей Вселенной, обладающие всеми этими качествами. Но этого мало. Обладая всем этим, нужно ещё усмирить Эманатора Распространения, увидеть в нём себя и услышать его голос, ты единственный во вселенной услышавший голос а не стрекотание крыльев...       Всё это создавало атмосферу неопределённости. Наруто чувствовал, что с этим новым состоянием, достигнутым через свою связь с Жаложуком и Яоши, его жизнь изменилась. Но как именно? Что будет с ним теперь, когда усмирил и сделал другом самого Эманатора Распространения? Эта новая связь была одновременно и даром, и бременем. С одной стороны, Наруто ощущал, что с ним теперь связана великая сила, что он стал частью чего-то большего, чем сам. С другой стороны, это оставляло его в состоянии ожидания и тревоги, не зная, какие испытания и перемены могут ожидать его впереди.       — Теперь моя часть уговора. — Сказала Эон подходя к Кураме и попросив жестом Наруто, встать рядом с ним. Когда действие было закончено, она прикоснулась двумя пальцами к себе в лоб.       Две яркие звезды, сверкающие на её ладонях, медленно отделились от неё. Они были олицетворением космической энергии, каждая из них излучала мерцающий свет, который ослеплял своими оттенками синего и серебристого. Эти звезды начали двигаться, словно живые существа, стремясь к своим целям с необычайной грацией. Звезды летели к Наруто и Кураме, их движение было плавны, напоминая ритуальный танец в невесомости. Как только звезды достигли цели, они вошли в их тела, поглощая и растворяя их сущности в этом свете. Но несмотря на это, они не ощутили ничего. Поглощение звезды не оставило ни чувства тепла, ни холода, ни какого-либо другого ощущения. Шиноби и биджу наблюдая за этим процессом, не заметили изменений в своих телах. Сначала было чувство лёгкого напряжения, как ожидание, но быстро оно пропало, оставив лишь тишину и пустоту. Звезды, казалось, не изменили их состояние, и, возможно, не оставили никакого следа после себя.       — Я дала вам силу которая поможет в вашей спасательной операции. — Яоши щёлкнула пальцами и их тела становились прозрачными очень медленно. — Теперь, идите...       Жаложук, теперь малый и безвредный, воспользовался моментом. Это крошечное создание, который недавно был олицетворением голода и одиночества, теперь проник в тело Наруто. Процесс был настолько незаметен и тонок, что Узумаки не заметил даже малейшего изменения. Жаложук, теперь в виде эфирного существа, вступил в его тело бесшумно и аккуратно, словно теневой поток, интегрируясь с его энергиями. Никаких видимых изменений, ни тревожных признаков не было, оставляя Жаложука в своём скрытом состоянии, готовым раскрыться в будущем. Жаложук спокойно поселился внутри него, ожидая момента, когда он сможет вновь проявиться, когда придёт время.

***

      Долина Завершения — это величественная и трагическая сцена, оставшаяся в памяти как символ великого сражения между Хаширамой и Мадарой. Эта долина находится в центре горного массива, где живопись природы и истории переплетаются, создавая картину из вечности. Внутри этой долины, окружающей по краям, возвышаются строгие горы, их вершины покрыты вечным снегом, что создаёт контраст с зелёными склонами, утопающими в тумане. Эти горы, как стражи времени, смотрят на долину, которая кажется маленьким, но важным отголоском прошедших событий.       По центру долины протекает могучий водопад, который начинает своё падение с высоты нескольких сотен метров. Вода, сверкающая в солнечном свете, сбрасывается вниз, создавая радужный туман, который окружает её подножие. Внизу водопада, вода образует бурлящую реку, которая медленно течёт, преломляя свет и создавая загадочные узоры на поверхности. На обоих сторонах водопада установлены памятники Первому Хокаге и Учихе Мадаре. Эти памятники — впечатляющие монументы, изображающие двух противников, готовых к последнему столкновению. Сенджу и Учиха запечатлены в моменте, когда оба тянут свои мечи из ножен, демонстрируя готовность к битве. В то время как Хаширама готовится вытащить меч с решимостью, Мадара отвечает жестом, вытянув средний и указательный пальцы, как символ вызова и готовности к решению конфликта.       Эти памятники стоят на возвышенностях, так что наблюдатели видят их в полный рост, окружённых вечными тенями и светом, который проникает через облака и освещает их силуэты. Памятники выполнены в мраморе, и их поверхности затейливо изрезаны, чтобы запечатлеть каждую деталь и эмоцию, что делало их ещё более величественными и живыми. Вся Долина Завершения окружена атмосферой глубокой тишины и почти священного покоя, несмотря на бурную историю, которую она хранит. Пейзаж настолько обширен и комплексен, что каждый элемент — от гор до водопада и памятников — способствует созданию ауры непостижимого величия и траура, напоминая о давно минувших временах и битвах, которые определили её судьбу.       В тени величественного водопада Долины Завершения, где водная гладь реки, окутанная радужными брызгами, кажется спокойной и мирной, начинает происходить вполне естественный процесс для этого мира. В самом центре речного потока, где вода спокойнее и её поверхность кажется почти стеклянной, начинает собираться странная и притягательная чакра. Она сливается и концентрирующаяся в один мощный поток, начинает собираться в круглый вихрь. Поначалу это просто размытое облако красного света, но с каждым мгновением оно становится всё плотнее и ярче. Чакра словно насыщается природной силой, извиваясь и складываясь в густую, рыжеватую массу.       Как только чакра достигает своего пика, из её центра начинает формироваться нечто более конкретное. Сначала появляется форма, размытая и трудная для различения, но затем контуры становятся чётче. Из вихря вырывается рыжий Девятихвостый демон Лис — Курама. Его тело величественно и мощно, покрыто густым мехом ярко-рыжего цвета, который переливается всеми оттенками огня. Каждый из девяти хвостов двигается с грацией и силой, как отдельные сущности, каждое движение отдаётся в воздухе. Когда старый лис вырывается из облака, он растягивает свои лапы и хвосты, расправляя их так, что можно почувствовать, как пространство вокруг него начинает дрожать от его присутствия. Его глаза сверкают яростью и гневом, их багровый оттенок отражает бесконечное море страстей и эмоций. Эти глаза, полные боли и мощи, излучают ауру, которая буквально насыщает воздух вокруг.              — Я родился! — Крикнул Курама своим басистым и грубым голосом, стоя на краю воды, его мощные лапы погружаются в реку, и каждое движение приводит к тому, что вода вокруг него начинает бурлить и взрываться, создавая водяные брызги, которые растворяются в воздухе. Звук хвостатого заставляет птиц улетать, зверей разбегаться кто куда.