Показатель родства

      — Икада-баа-сама, у меня получается? — девочка жгла листы бумаги один за другим, стараясь сохранять хоть какой-то контроль над пламенем.       — Много тратишь. Не напасешься на тебя, — она выдула облако дыма из явно мужской трубки. — Переходи на руки, — старуха активировала шаринган. Тренировка выдалась хорошей — Изуми всадила весь резерв и абсолютно выдохлась.       — Ну я же не могу заставить бумагу не гореть! А если распределять буду, обожгусь и вы будете жаловаться, что много мази трачу…       — Чакры не жадничай, дальше огонь отводи. Или устала?       — Нет! — девочка принялась формировать на кончиках пальцев небольшие языки пламени, иногда вздрагивая от боли.       «Ну, хоть не пищит больше».       Икада посмотрела на шестилетнюю внучку. Тощая, высокая, гибкая, с не очень запоминающейся внешностью и посредственными для уровня клановой боевыми способностями. Но зато она унаследовала мозги отца и напористость матери. Хорошее сочетание, учитывая, через что ей предстоит пройти через пару лет.       Близилось поступление в Академию. Война все не прекращалась. Старуха ждала подходящего момента, но в глубине души понимала, что оттягивает неизбежное и дальше будет только сложнее.       «Она окрепла достаточно… Да. Достаточно».       Солнце заходило за горизонт, собирались грозовые облака и уже приевшийся туман.       — Заканчивай.       — Я еще могу!..       — Верю. Иди на кухню, — отрезала, боясь, что передумает в последний момент.       — Хорошо, Икада-баа-сама, у вас все хорошо? Что-то вы сегодня злее, чем обычно, — беспечно улыбнулась она. — И почему мы не у вас тренируемся?       — Все нормально. У меня ремонт на участке, — «И тащить тебя через весь квартал не хочу».       Икада села за стол, оставив деревянную трость на коленях, разлила чай. — Сходи за сливами, — девочка тут же вскочила с места, побежала обратно во двор. Странное поведение наставницы ее не сильно пугало. Доверие оказалось сильнее.       «Будет уроком».       Икада, легким движением руки вскрыла верхнюю деталь трости и высыпала немного порошка в чашку напротив. Он растворился, оставив лишь, немного выбивающийся из фруктовой композиции, кислый запах.       Икада тяжело выдохнула. Девочка вскоре вернулась с парой сочных фруктов.       — Держите. Ой, а что за чай? Странно пахнет.       — Любимый твоей мамой, с морскими водорослями. Пей, — Икада сделала первый глоток, после затянувшись из трубки.       Изуми радостно схватило чашку, ей льстило любое напоминание о родстве с Шируку.       «Раз, два, три, четыре…»       — Вкусно?       — Очень! — сморщив лицо, ответила девочка.       «Пять, шесть, семь, восемь».       Изуми дернулась, побледнела и задышала часто.       «Еще две минуты. Хм, нет… Минута с половиной».       — Икада-баа-сама, я… — она резко активировала шаринган, девчонка, не успев закончить предложение, упала, перегрузившись слишком сложным, для ее мозга гендзюцу. Икада не хотела видеть ее судорог и рвоты. Она подняла небольшое тельце, отнесла в спальню.       — Никого не будет ещё двое суток, — старуха убрала темные волосы с потного лба. — Ты похожа на нее больше, чем думаешь, — Изуми начала дергаться, дорожка вспенившейся слюны побежала по подбородку. — Только выдержи… — она отвернулась и, выдохнув, вышла из дома.       «Процесс пошел. Осталось надеяться на удачу».       Госпожа старейшина клана Учиха, постукивая тростью по мощеным дорожкам главной улицы квартала с букетом аконита в руке, выглядела как обычно статно. Кивала бывшим ученикам, журила беспечных комендантов полиции, заходила в лавки, чтобы поприветствовать старых знакомых.       И никто не мог догадаться, что за буря была за маской благородства и умиротворения, ведь пару минут назад она поставила на кон душу родной внучки.