Юность Каладана

      Пол, оставив на пороге дома большую часть своих тревог, добирается до речки почти бегом. Он знает, что Дункан повезёт Фейда на квадроцикле, который, благодаря подвеске антиграва, может набирать приличную скорость на здешних холмистых окрестностях. И всё же Атрейдес надеется, что сможет оказаться на тренировочном дроме одновременно с наставником.       Лодка покачивается на зеркальной глади запруды. Можно подумать, что мелкое судёнышко попало сюда прямо из далёких годов Старой Терры: никаких антигравитационных подвесов или реактивных ускорителей — на ней даже обычного мотора нет. Таким яликом мог пользоваться какой-нибудь небогатый рыбак, живший в далеком прошлом на мёртвой ныне планете. Однако свежее зашкуренное дерево говорит о том, что лодка новая. Дно и борта её устланы чёрной прорезиненной краской, а не смолой, как делали раньше. На этом новшестве настоял герцог Атрейдес, несмотря на то, что маленький наследник упрашивал его не нарушать аутентичность.       Пол добывает из зарослей камыша багор и ловко прокручивает его в руках. Лодка качает бортами, принимая на себя скачок пассажира. Мальчик смеется, без труда удерживая равновесие. Толчок багром от берега, и ялик оказывается в бодром течении речного русла. Ветер моментально раскидывает кудри подростка на свой вкус. Лучи солнца прорываются сквозь заросли, бликуя на воде и высвечивая радостную улыбку на лице путешественника. Русло извилистое, с небольшими порожками, после прыжка с которых лодка ускоряется и виляет с курса. Пол сплавляется тут не первый раз, и сейчас, азартной забавы ради, начинает работать маленьким веслом лишь в самый последний момент, когда уже кажется, что судёнышко влетит носом в камыши и глинистый берег. Сквозь плеск и журчание реки слышится свист подвесок квадрограва. Путникам на машине приходится делать круг, чтобы обогнуть реку, тогда как Пол идёт напрямик и, если не замешкается с подходом к берегу и швартовкой, то может даже прийти к дрому первым.       Подросток прикладывает немалые усилия, чтобы вывести лодку из течения, и радуется, что получилось ловче, чем в прошлые разы. Он меняет весло на багор, с помощью которого подтягивается к мосткам. Вот под ногами скрипнули доски, а в руках уже мелькает веревка, и пальцы умело сооружают швартовочный узел. Теперь — бежать!       Запыхавшийся, со стежками от трав на голенях, Пол влетает на бетонированую площадку, где греется на солнце механическая стрекоза. Он касается ладонью тёплого стального бока, желая подарить машине толику своей радости и живости. Кажется, что крылья, в тени которых так уютно, вздрагивают в нетерпении, предвкушая скорый полёт. Мальчик тоже вздрагивает и закрывает глаза. Ему слышится тихий гул мотора, словно орнитоптер призывает его, притягивает на борт.       Шум нарастает и выдёргивает Пола из фантазии. Он открывает глаза и уже в следующую секунду бежит навстречу открывающимся вверх дверям квадрограва. Радость от путешествия, ликование от финиширования первым, гул «стрекозы» — всё это почти затёрло в памяти Пола неприятности сегодняшнего дня! — Дункан, меня даже не занесло на последнем повороте! — он задирает голову, упираясь подбородком в мундир наставника, улыбается открыто и ярко. До той секунды, пока не ощущает на себе липкое и покалывающее внимание Фейда Рауты. Своим стальным взглядом, словно скальпелем, Харконнен срезает верхние слои настроения Атрейдеса, пытаясь добраться до стыда и боли. Он крадёт светлую улыбку младшего подростка, изламывая её на свой лад, лишая чистоты. Пол сникает. Дункану тоже абсолютно не нравится эта динамика. — Так, товарищи, заканчиваем ментальные баталии и грузимся на борт! Пол, выдай перчатки и гарнитуру. Фейд, проверь гравиранцы. — У вас нет слуг, чтобы проверять аппаратуру? — Хороший воин должен самостоятельно контролировать оружие и технику. Да и не слуге же придётся десантироваться, а вам. — Мы будем прыгать?! Сегодня? А с какой высоты? А можно на воду? — Пол запрыгал вокруг Айдахо, как резвый оленёнок. Наставник лишь закатил глаза и жестом указал на трап орнитоптера.       Все трое пассажиров не единожды поднимались в небо, но всё равно вздрогнули и чуть улыбнулись от ощущения первой секунды полёта. Даже Раута неосознанно шевельнул губами и удивился, заметив ту же эмоцию у Пола и Айдахо. Для него было большой редкостью находить какую-то, пусть даже малейшую, общность с другими людьми.       — Сегодня будем отрабатывать резкий разворот! — провозгласил наставник. — Фейд, садись на место второго пилота и закрепляй все ремни безопасности. Без споров, пожалуйста. Раута, как всегда, усмехнулся, но пререкаться не стал. — Пол, с тобой мы уже делали этот манёвр. Будешь выполнять вторым. Закрепись тоже и следи за приборной панелью, чтобы вспомнить последовательность.       С лёгкой тоской вспомнились Фейду весёлые перелёты с де Вризом: насмешки ментата звучали с момента, как они вместе поднимались на борт любого лётного транспорта, и заканчивались по приземлении. «Вот этому пассажиру нужно выдать гравипамперс в комплект к гравиранцу!» или «Знаете, мой юный господин, среди пилотов ходит совет, что если в полете укачивает, то нужно взять что-нибудь в рот и пососать».       Пространство окутало шумом реактивного двигателя. Монотонный вкрадчивый звук напоминал голос прибоя на Каладане — то единственное, что сразу и крепко полюбилось Харконнену на чужой планете. А вот небо не очень-то манило Рауту. Да, адреналин получить можно, но всего толику, при взлёте и посадке, на ускорениях и поворотах… Остальное же время надо сидеть, смотреть на приборы и надеяться, что не подведёт техника. Однако если пропустить через сознание механическую мелодию орнитоптера и подключить фантазию, то несложно представить себя на корабле, борта которого целуют волны. И вспомнятся даже не последние прогулки по каладанскому побережью, а что-то из далекой жизни на Ланкивейле! Размытые временем кадры, хранящие в себе бескрайнее стальное полотно холодного океана и его равномерный гул, разбавленный хрустом наста под ногами или громом оседающих в воду ледяных скал. Редко-редко Фейд Раута Харконнен мог воскресить в сознании осколки ранних лет жизни. Пейзажи скрывались за смольной пеленой Гьеди Прайма, а шум прибоя заглушало рычание заводов и фабрик.       — Парень, ты уснул? — Айдахо встряхнул ученика за плечо. Исчезли сугробы на холмах Каладана, растаяли льдины и айсберги на морской глади. — Немного… — с наигранным зевком ответил Раута. — Ты рассказываешь то, что я уже знаю. — Хорошо. Какая последовательность действий при резком развороте? — наставник услышал, нет, скорее почувствовал, как взвился за спиной Атрейдес-младший, желая ответить. — Пол, я знаю, что ты хорош в теории, не обязательно выпрыгивать из кресла и рвать ремни безопасности! Фейд коротко посмеялся над мелким выскочкой и начал лениво перечислять: — Выравниваем скорость до средней с задатком, выключаем реактивный двигатель, убираем подкрылки и крылья с нужной нам стороны до 45 градусов, выполняем разворот, возвращаем подкрылки, включаем двигатель, добираем скорость. С заднего сиденья стали доноситься звуки попавшей в ловушку мыши. — Ладно, Пол, исправь его ошибку… — Скорость. Ошибка в скорости. Он сказал как для обычного, а у нас другое, и… — быстро, бессвязно, ломающимся на тонких нотах голосом затараторил подросток. — Так, вдохни-выдохни и отвечай как на-герцог, — с мягкой требовательностью проговорил наставник. — Извини. Хорошо, — Пол шумно выдохнул. — Последовательность Фейда корректна только для обычного разворота. Если выполняется манёвр, то скорость следует повысить на два ранга от средней, а маховики прибрать до 30, 15 или 5 градусов, в зависимости от того, насколько стремительно нам нужно развернуться. — Всё верно! — Айдахо показал Полу «палец вверх» и добавил, обращаясь уже к на-барону: — Фейд, ты понял разницу, или ещё раз повторим с тобой? — Да понял я… — досадливо ответил подросток. — Мы только разговаривать сегодня будем или попрактикуемся? Дункан щелкнул тумблером, включая панель второго пилота. — Я разблокировал тебе управление. Мои педали тоже активны, и если что-то пойдёт не так, то я подстрахую. Пол, рассчитываю, что у тебя хватит ума не комментировать действия пилота без прямого запроса. Фейд, в первую попытку ставь маховики на 30, а затем попробуем убрать до 15. И без фокусов, пожалуйста.       Раута поправил затяжки перчаток на запястьях. Для отчётности провёл пальцами по замкам ремней безопасности. Пробормотал еле слышно показатели скорости и высоты. Даже надел на голову дужку гарнитуры для связи с ближайшим портом. Можно было подумать, что парень волнуется перед выполнением манёвра, но дело было в привычке. Чёртов Питер де Вриз считал забавным щёлкать на-барона по уху каждый раз, стоило упустить хоть малейший пункт алгоритма действий в той или иной задаче. Конечно, от такого воздействия не было никакой боли, но лучше пара настоящих оплеух, чем унижение. Ведь наставник-ментат прекрасно знал, с чем у Рауты ассоциируется этот жест. Знал он и то, что ученик слишком горд, чтобы хоть как-то показать своё недовольство или обиду.       — Повышаю скорость на два ранга, — механически отчеканил Раута и не без удовольствия ощутил, как покорен под пальцами рычаг управления двигателем, как податлива машина, плавно набирающая ход. Когда отметка на спидометре поднялась до нужного значения, Фейд щелкнул кнопкой, убирая реактивную тягу, и сразу же скорректировал тумблер, контролирующий лопасти левого борта. Резко увёл сайдстик в нужную сторону. Топтер чуть увалило на борт, а затем аккуратно развернуло в пространстве.       Секунда удовольствия от манёвра быстро сменилась досадой из-за неприятного давления на диафрагму и в висках. Рауте говорили, что с возрастом организм окрепнет и полёты станут переноситься легче, но миновали годы, он был отлично физически развит, а небо всё еще не принимало его. Подавив приступ тошноты, парень щёлкнул тумблером, возвращая крылья на полный размах, и включил обратно реактивную тягу. — Всё выполнено чётко, Фейд! — не поскупился на похвалу Айдахо. — Пол, есть комментарии? Атрейдес-младший нехотя повторил слова наставника: — Всё выполнено чётко… — Тогда второй попыткой я маневрирую на предельных показателях, — это должно было быть вопросом, но Раута, не привыкший просить и спрашивать, озвучил это как утверждение. Переход сразу к сложному варианту манёвра был сделан не из желания покрасоваться. Парню просто хотелось быстрее закончить тренировку и оказаться на земле. Не услышав возражений от наставника, он снова набрал скорость и повторил разворот.       Вторая попытка вышла едва ли не лучше предыдущей. Это мысленно отметил сам пилот и устно подтвердил Айдахо. Однако ни похвала, ни ощущение превосходства над затихшим на заднем ряду Атрейдесом не приносили удовольствия. Всё сильнее давило в висках. Немного размывалось зрение. — Меняйтесь местами, парни. Пол, маховики на 5 градусов. — Есть, сэр! Больших усилий стоило Фейду сохранить равновесие при перемещении на пассажирское место. — Пристегнулся? — голос наставника донесся откуда-то издалека, словно из-под толщи воды. Парень побоялся, что если откроет рот, то его вырвет, и ответил нечленораздельным «мгм». — Начинаю манёвр! — с тошнотворной бодростью и энтузиазмом провозгласил Атрейдес. Раута откинулся на спинку сидения, закрывая глаза. Перетерпел новый толчок давления от резкой смены скорости, после чего вернул себе зрение и начал фокусироваться на различных мелких деталях в салоне топтера: пересчитывать тумблеры, отмечать цвета лампочек и формы кнопок на панелях. Обычная практика, направленная на прояснение сознания. Питер научил его пару лет назад, когда впервые согласился угостить специей.       — Вы молодцы, парни! Теперь возвращаемся на дром. — А прыжки?! — возмутился Пол. — Рядом с площадкой есть подходящее место, — успокоил его Айдахо. — Пока можете подкрепиться. Пол, достань там, из аптечки… Снижение высоты, выравнивание скорости и упоминание чего-то «из аптечки» несколько взбодрили Рауту. — Мерси, — процедил он, когда мальчишка протянул ему полупрозрачный пауч с имперской маркировкой. Однако по-настоящему оживил его не витаминизированный напиток с кисловатым привкусом и мятными нотками, а то, как Пол стремительно отдернул руку, едва упаковки коснулись его, Фейда, пальцы. Насмешливая улыбка ещё несколько секунд жила на его губах, пока парень вдруг не посерьёзнел, отмечая за стеклом иллюминатора, как зелёная гладь равнины начинает испещряться рядами металлических ангаров. Раута, не выказывая открытого любопытства, перевел взгляд за противоположный борт и едва не воскликнул от внезапной радостной догадки: то, что явно было местным космопортом, граничило с морем! «Значит, быстро добраться сюда можно не только на топтере или квадрограве, которые хер достанешь втихую…». Фейд попробовал разглядеть береговую линию и, в частности, структуру ограды на ней. Металлические забор и сетка: высокие, без явных лазеек, но лишь щиты и ток на них могли стать серьезными помехами для преодоления препятствия. — Нужно снизить высоту… — Раута не заметил, как то, что должно было оставаться мыслью, вырвалось вслух. — Что?! — обеспокоенно откликнулся Айдахо. — Кажется, я вижу китов! — с искренним восхищением выпалил Харконнен, действительно удивляясь, но не китам, естественно (он даже не был уверен, что гребешки на водной глади — это действительно что-то живое, а не буйки или рифы), а тому, как легко пришла в голову ложь. — Мы можем снизиться, чтобы посмотреть? — Ты что, никогда не видел китов? — насмешливо отозвался Пол, не замечая, как Айдахо пробуравил его взглядом. — Видел, но плохо помню. Это было давно. Ещё на Ланкивейле… — пожалуй, даже бывший наставник-ментат Фейда, который всегда вычислял малейшее лукавство своего воспитанника, поверил бы этим грустным, почти жалостливым словам. — Пол, сбавь скорость на три ранга и снижайся до минималки над побережьем. Справишься? Подросток обрадовался возможности править топтером, несмотря на понимание, что Дункан поручил ему выполнять каприз Харконнена в расплату за неосмотрительную насмешку над «гостем», недостойную на-герцога. — Извини, Фейд, я не хотел тебя расстроить, — это было сказано наполовину искренне: не хотелось пачкать каплей виноватости удовольствие от пилотирования, да и следовало показать наставнику, что ошибку свою он понял. — Да ладно… — ответил парень чисто рефлекторно, но потом продолжил, чтобы казаться окружающим самим собой — вечно язвительным Харконненом: — Только не грохни нас об воду, ас!       — Это дельфины, да? — у Рауты довольно заинтересованный тон и взгляд, отвлекающий от другого, короткого и цепкого, в сторону ограды порта. — Верно. Киты редко подходят так близко к берегу, — отвечал Айдахо, внимательно наблюдая за приборной панелью, чтобы перехватить управление, если радостный на-герцог слишком увлечётся наматыванием кругов на одном месте и потеряет контроль над топтером. — Но киты на Каладане всё же есть? «Источников питания нет, искр нет, птичьих трупов нет — вряд ли тут ток…» — Есть! Правда, не такие большие, как на Ланкивейле… Можем как-нибудь выбраться на неллсчембе и поискать их ареал. Можем ведь, Дункан? — Конечно, можем! — наставник воодушевился этой дружелюбной атмосферой, царившей последние минуты. — Как раз проведем тренировку по управлению подводным транспортом. — А что за «неллсчемб»? Не думал Раута, что наступит момент, когда он перестанет жалеть о времени, потраченном на ментатские практики. Сейчас его держал на плаву именно опыт тренировок с де Вризом. Оказывать должное внимание танцующей стае дельфинов, следить за реакциями Айдахо и Атрейдеса, уместно отвечая на их реплики, и, что самое важное, пристально изучать береговую линию с оградой порта — Фейд успешно справлялся со всем и сразу! «Чёрт, щит есть…» — это стало понятно, когда топтер пошёл по слишком широкому кругу, и датчик на приборной панели предупредительно запищал о конфликте двух энергетических полей. Пол не растерялся, щёлкнул кнопкой рации: — Это тренировочная машина Атрейдесов. Извиняемся за вторжение. — Молодец, но будь повнимательней, пожалуйста. Возьми два румба от берега, — и Айдахо продолжил, обращаясь уже к Фейду: — Неллс Чембер — это вид подводного транспорта. Он схож с вингботом, но без палубы, и его носовая часть почти полностью застеклена. Этакий иллюминатор. Естественно, стекло способно выдерживать как давление на глубине, так и несильные столкновения с рифами. Фейд чуть было не пропустил свою реплику, засмотревшись на мелкие чёрные прямоугольники, прикрепленные к столбам ограды («Генераторы щита! Значит, он не цельный… Отлично!»). — Вингботы… Да, я видел их в книгофильмах… — На Прайме они тоже есть. Посчастливилось встретить парочку за годы детства, — тон Айдахо ожесточился от промелькнувших воспоминаний о том, как во время Игры скоростные лодки догоняли мальчишек, которые решали прятаться вдоль рек. — Мне встречались лишь «Мусорщики»: зажигалки или боткары, — сожаление в голосе Рауты было притворным лишь отчасти. Ведь сейчас, глядя на аквамариновые воды Каладана, вспоминать монохромные, грязные локации Гьеди Прайма было почти что противно. — Ладно, парни, пора возвращаться к тренировке. Второй пилот, возьми курс на наш дром. Фейд, перепроверь гравиранцы.       Лениво перебирая в пальцах застёжки джетпака, Раута анализировал информацию, полученную в ходе «наблюдения за дельфинами». Странное чувство возникло от понимания, что данных и времени было достаточно, чтобы реализовать побег обратно в Баронию уже сегодняшней ночью. И чем больше он думал об уходе с Каладана, тем ярче распознавал в себе сожаление. Если первые дни после прибытия вражеские планета и дом воспринималась как карцер, то сейчас Харконнен думал что-то вроде «это хотя бы красивый и чистый карцер».       Оказавшись замешанным в чужой политической игре, да ещё и выступая в роли живой контрибуции от проигравшей стороны, Фейд резко повзрослел, и теперь ему было доступно понимание, что Гьеди Прайм — это тоже тюрьма. Можно было сравнить её с золотой птичьей клеткой из какой-то сказки Старой Терры: кормят, поят, развлекают (с тоской вспомнились питомицы и арена), но суть от этого не менялась. Фейд Раута Харконнен всего лишь часть Дома; шестерёнка или оружие — неважно: сам себе он не принадлежит!       Парень уже не занимался проверкой ранцев. Прислонившись виском к иллюминатору, он скользил взглядом по гребешкам волн. Снова на поверхности моря замелькали серые, блестящие на солнце спины с треугольниками плавников. Снова подумалось о Ланкивейле. Фейд знал, что сейчас его родная планета выведена из владений дома Харконненов по репаративным требованиям, но находится в статусе «бесхозной», так как Атрейдесы не стали брать её в сублён. Назначил ли император на Ланкивейль судью перемен или регент-сиридара от дома Коррино? Оставили ли Харконнены пару отрядов повстанцев, чтобы обеспечить «дружелюбный» приём новым хозяевам? Как быстро Ланкивейль поделят меж собой большие и малые Дома Лансраада? Раута не владел достаточной информацией о том, что ждёт его родину в ближайшее время, и не был настолько глуп, чтобы бежать на неизвестную, по сути, планету, пусть и в поисках желанной свободы.       «Каладан или Гьеди Прайм…» — выбор между двух клеток начал давить на виски головной болью. В сознании параллельно потянулись две плёнки воспоминаний. Длинная чёрно-белая лента памяти с Гьеди Прайма лишь изредка разбавлялась яркими кадрами (красными, несмотря на местный монохромный свет): забавы с питомицами; пара тренировок с де Вризом и дегустация меланжа с ним же; первый бой на Арене. А плёнка дней каладанского плена была короткой, но густо наполненной самыми разными красками! Забавные споры с новым наставником, азарт тренировок, издёвки над так называемым братом — Фейд почти что не скучал (кроме самых первых дней), несмотря на отсутствие у него в доступе специи и острых клинков. И ещё было море… Его цвета, шум и йодистый запах словно высасывали из парня скуку, даруя взамен спокойствие и безмятежность. Расстаться с этим сейчас? Сегодня? К тому же, Фейд привык доверять своей интуиции, а она с первых минут пребывания на Каладане вопила о том, что побег с планеты должен состояться благодаря использованию слабого места этого дома — Пола Атрейдеса. В нынешнем же плане щенок герцога Лето никак не фигурировал.       Раута кинул взгляд на второго пилота. Дужка гарнитуры смешно заламывала копну его кудрей, и торчащие в разные стороны локоны казались похожими на змеек. А ещё оказалось, что собственное сознание, не отличавшееся ранее особыми способностями фантазировать, способно сгенерировать множество образов этого мальчишки, как если бы Раута знал его с детства. Промелькнули размытые, не имевшие места в реальности кадры из совместных ранних лет: шуточные драки и сражения на клинках, заплывы наперегонки в море и запуск со скал игрушечных орнитоптеров с моторчиком. В мыслях даже пробежало несколько реплик-издёвок, какие он мог бы адресовать названному младшему брату, если бы они росли вместе. Фейда придавило каким-то неприятным и незнакомым чувством, словно у него что-то забрали… «Что за хуйня лезет в голову?!» — Харконнен встряхнулся, сгоняя с себя морок. «Чувства и фантазии — это удел мальчиков-поэтов и юных девиц! Кстати, в постели хороши оба варианта…» — вспомнились парню слова де Вриза. Сейчас эта шутка прозвучала в памяти будто сказанная на его счёт, и Раута начал злиться на себя, на ситуацию в целом. Злость, как это случалось не единожды, помогла мыслить чётче. «Я во вражеском доме. Они лишь выполняют какой-то план, принимая меня, и если я не убегу, то стану частью очередной игры. Пешкой Атрейдесов. Это ведь не семья, а фальшивка! Дядя хотя бы не прикрывает всё красивыми словами, зная, что никто из фамилии не посмеет ослушаться его приказа. А эти благородные рыцари даже своего малолетку отдали в игру, хотя могли держать подальше от такой опасности, как наследник Харконненов!».       — Мы почти на месте. Панель второго пилота отключаю, и, Пол, раз ты больше всех вопил о прыжках, то рассказывай задачу по пунктам. — Пункт первый: не убиться об землю! — выпалил на-герцог, хлопая ладонью об ладонь и смеясь. Со связок Рауты тоже сорвался смешок, но короткий и хриплый, — парень вовремя закусил губу. Сильно. Как наказание за то, что частью сознания остался в этой «семейной идиллии». — Так, посерьёзней, пожалуйста! — Я очень серьёзен, Дункан. И для того, чтобы не убиться, нам нужно сделать следующее… Фейд не слушал инструктаж на-герцога. Он уже знал, как выполнить предстоящий прыжок так, чтобы сознание хорошенько прополоскало встречными потоками воздуха и адреналином, выметая все лишние чувства и эмоции. — Пол, ты перепроверил джет? — спросил наставник буднично, хотя на деле его покалывало тревогой. — Да, Дункан. Два раза! — Рауте показалось, что ответ мальчишки сочится ехидством: его, Фейда, типичными интонациями! Однако, судя по спокойной реакции Айдахо, Харконнену именно что «показалось». «Да что с тобой, блять! Может, ещё поверишь, что ты с ним одной крови? Увезёшь его с Каладана и будешь читать сказочки на ночь?!». На языке почувствовался сладкий металлический привкус — это не выдержала злости парня кожа на внутренней стороне его губы. — После приземления двигайтесь в сторону дрома. Я встречу вас на квадрограве. Ну, Пол, пошёл! Раута завороженно смотрел на то, как за бортом топтера плавно снижается к земле субтильная фигура Атрейдеса. «Интересно, я почувствую что-нибудь, если он разобьётся?». — Фейд, ты готов? — голос Айдахо и касание плеча вернули парня в реальность. В этой реальности Пол успешно приземлился. В этой чёртовой реальности Харконнен почему-то чувствовал толику радости по этому поводу и не торопился сбрасывать с себя чужое прикосновение. «Пошло оно всё…». Раута шагнул за борт, не удостаивая наставника ответом и не нажимая кнопку включения реактивной тяги.              Пол стоял в высокой траве, щекочущей локти и немножко дурманящей сладким запахом. Всё происходящее казалось сном. Даже лучше, ведь хорошие сны бывали редко и быстро заканчивались, а реальность — вот она, ласкает спокойствием и греет радостью. Он снял джетпак и лег в растительность, оказываясь окруженным полевым разноцветьем и колосками. Адреналин и эйфория от прыжка окончательно уходили, оставляя после себя расслабленность в теле и сознании. Впервые за долгое время он мог не думать ни о чём. Может разве что следить за чёрной фигурой, приближающейся к земле. Пол захихикал от того, каким мелким виделся Харконнен на расстоянии. Подросток вытянул перед собой руку, словно пытался поймать фигурку Рауты пальцами, как жучка. «Странно, что нет реактивного следа» — укол тревоги прошёл через пелену спокойствия, заставил мальчишку подняться на ноги. Солнце слепило глаза, искажало картинку, но по скорости падения было ясно, что сопла ранца не работают. «Он забыл, как его активировать, или что?». Конечно, Харконнен вызывал к своей персоне мало позитивных чувств, но и умственно отсталым его считать не стоило. «Нет… Этот псих решил убить себя?!». Пол застыл в полной растерянности. Он абсолютно не понимал, что ему следует делать. А чёрный силуэт всё приближался и приближался… Приближался и звук крыльев топтера. Машина стремительно снижала высоту, планируя почти что перпендикулярно земле. «Даже если Айдахо успеет приземлиться, то… что это изменит? Разве что труп Харконнена быстрее доставят в замок». Пол немного удивился собственному хладнокровию, но непроизвольно продолжал мыслить в том же ключе. «А ведь если он разобьётся, то Дункан нескоро проведёт мне ещё одну тренировку по прыжкам…». Наверное, так работали защитные механизмы мальчишки, уберегая психику хозяина от травмы. Но его тело и та часть разума, в которую с рождения вкладывали моральные ценности Дома Атрейдесов, спорили с жестокостью и искусственным спокойствием, заставляли метаться из стороны в сторону, придумывать хоть что-нибудь для спасения чужой жизни. Этот диссонанс внутри головы и понимание, что он, Пол, ничего не может изменить, вызвали панику. — Идиот, используй ранец! Нажми кнопку, кретин! Ну почему ты такой конченый… Ты хочешь сдохнуть, что ли?! Мальчишка захлебывался в собственном крике, словно ругательства могли подпитать сопла джетпака, снизить скорость падения тела.       Волны включившегося антиграва примяли траву. Почему-то внезапно ослабли колени, и Пол осел на землю. Солнце обжигало мокрое от слёз лицо. Обжигала и насмешливая улыбка плавно снижающегося к земле Харконнена. — Эй, братец, ты чего такой испуганный? Не волнуйся, малыш! В топтере обязательно найдутся для тебя сухие штанишки!       Пол окончательно пришёл в себя, когда услышал гневный голос Айдахо. Атрейдесу доводилось пару раз слышать, как его наставник распекает недалеких новобранцев, но в такой ярости Дункан не был даже на Арракисе, когда в комнате Пола обнаружили охотника-искателя, после чего было решено вернуть на-герцога на безопасный Каладан, разделяя с семьёй. — Ты грёбаный шут, да?! Великий Дом принял тебя, идиота, а ты…! Тебе плевать на наш Дом, ладно, но ты же наследник Харконненов, на-барон, чёрт возьми… Тебе плевать и на свою семью тоже?! Айдахо орал, тряс подростка за плечи, а тот лишь улыбался. Его лицо, как маска, не меняла своего насмешливого выражения. Дункан вдруг успокоился, отступил на шаг. Посмотрел на Рауту пристально, затем холодно спросил: — Зачем? Фейд обвёл взглядом Пола, потом наставника, и ответил как ни в чем не бывало, пожимая плечами: — Мне так захотелось. Атрейдес-младший со страхом заметил, как лицо Айдахо закаменело. — Идём, — скомандовал он через силу, указывая рукой на топтер, что стоял шагах в десяти. Пол, больше всего желавший вернуться обратно в тот момент, когда он только приземлился на поляне, поднял оба джетпака и не спеша последовал за беззаботным с виду Фейдом и оледеневшим наставником.       «Стрекоза» трепетала подкрылками. Видимо, Дункан решил не гасить мотор полностью на случай, если понадобится экстренная эвакуация. Знакомый шум машины вернул Полу толику спокойствия. Подросток даже не вздрогнул, когда услышал новую жёсткую команду наставника («Развернись!»), и не поёжился, увидев, как Айдахо скидывает с плеч портупею, отстегивая от неё узкий наплечный ремень. «Так этому кретину и надо!».       А Раута сохранял безмятежность, словно обращались не к нему. — Как прикажете! — в голосе парня не мелькнуло ни капли напряжения, а, разворачиваясь, он отвесил шутовской поклон. — Снимай куртку! — ещё приказ — холодный и спокойный. — Да, тут действительно становится жарковато… — Харконнен скинул верхнюю одежду, оставаясь в слитном рашгард-комплекте. — Я могу раздеться полностью, если вам так больше нравится, но, может, побережём психику мальца? В воздухе раздался свист ремня.       Фейда никогда не били, если не считать тренировочных спаррингов, один бой на Арене и пропущенный апперкот от щенка Атрейдесов. Ещё в топтере, решаясь на свою выходку с прыжком, Раута предвидел последствия нарушения главного правила наставника и подумал, что наказание будет восприниматься как тренировка на выносливость с де Вризом, когда тот напоил воспитанника какой-то сывороткой, из-за чего любое, даже самое легкое прикосновение тлейлаксианской твари-манекена казалось серьёзным ударом. «Боли не существует там, где есть самоконтроль! Вот и посмотрим, как у вас с контролем, милорд…».       Однако то, что происходило сейчас, не было похоже на драку, бой или тренировку. Спасительный адреналин не шёл, тогда как с каждой новой болью стыд и беспомощность рассекали сознание. «Это ведь лучше, чем сопливые страдания про семью и братишку?». Раута распробовал ещё один удар: омерзительное ожидание; хлещущий звук за спиной; оставленная ремнем обжигающая полоса, поначалу едва стерпимая, стремящаяся вырвать из горла вскрик, превращается в лёгкое тепло, разбегающееся по лопаткам и позвоночнику. «Да! Лучше чувствовать это, чем…» — мысль прервалась, утопая в новой боли. А Фейду того и надо — не думать! И пусть Айдахо не стесняется частить со стежками, чтобы обжигающие волны шли одна за другой, не выпуская сознание парня из течения.       В первую минуту экзекуции над врагом Атрейдес крепко досадует на себя за пугливость, когда замечает, что зажимает все мышцы перед каждым ударом, что собственные плечи дёргаются после хлопков ремня о спину наказуемого. Конечно, он никогда не воображал себя смельчаком планетарного масштаба, но дёргаться от вида порки — это ведь совсем жалко! Литания Бене Гессерит не помогает, а вариант, что им руководит не страх, а эмпатия, даже не приходит Полу в голову. С чего бы ему сопереживать чёртову Харконнену? «Он сам виноват, кретин! Так ему и надо» — мысленно повторяет Атрейдес, и эта мантра наконец срабатывает и действительно приносит облегчение. На-герцог прекращает вздрагивать и даже с некоторым любопытством начинает наблюдать за тем, как Раута принимает порку. Выдержка Харконнена раздражает, но Пол, ловя каждый шумный вдох наказуемого, терпеливо ждёт, когда этот едва ли не завидный самоконтроль себя исчерпает.       — Теперь ты готов говорить без шутовства?! Раута вылетел из этого своеобразного болевого транса даже не из-за обращенных к нему слов, а от последнего удара, пришедшегося не на спину, а по заднице, и вырвавшего из пересохшего горла сиплый вскрик. «Какого чёрта?!». — Почему ты не включил ранец? — ответом было молчание. Ещё два стежка, обжигающих ягодицы и бёдра, и снова боль кажется Фейду мерзкой, по-детски обидной, непригодной для обработки его сознанием во что-то успокаивающее. — Какого чёрта?! — вырывается уже вслух, и собственный голос кажется парню чужим: жалким, испуганным, совсем не харконненским. — Вот и я хочу понять: какого чёрта ты это вытворил?! — Айдахо тоже выбивается из роли. Прежняя холодность, даже жестокость, уходит. Мужчина стоит, нелепо разведя руки в стороны. Узкая кожаная полоса портупеи, обмотанная вокруг кисти, свисает мёртвой змеёй, кусает ладонь металлом пряжки. — Ебал я тебе отвечать! Нравится пороть? Продолжай! «Тебе похуй на мои мотивы! Вам всем похуй на меня! Так и должно быть. Мы — враги!».       Дункан не был ясновидящим, ментатом или опытным наставником, и если ему удавалось иногда понимать, что на самом деле скрывается за дерзостью Атрейдеса-младшего, то только из-за того, что они с мальчишкой давно знакомы. С Фейдом так не работало. Слишком мало времени прошло с их встречи, слишком много значило для мужчины то, что подопечный носит фамилию вражеского Дома. — Продолжим, если тебе так нравится…       Следует три быстрых удара. Раута не сдерживает вскрика на первом, но дальше лишь шумно выдыхает сквозь сжатые зубы, вцепившись руками в трап топтера. Он ненавидит себя за то, что не может справиться с какой-то незнакомой, неправильной болью. Он мог бы броситься на атрейдесовского пса, мог бы убежать, превращая порку в догонялки и цирк! Фейд терпит. Знает, что сам виноват, раз позволил себе что-то там чувствовать. Его учили, что даже за секундные слабости приходится расплачиваться кровью. — Дункан, прекрати, у него кровь!       Заметив, что с лица парня падают красные капли, Пол не сразу обратился к Айдахо. Сначала ему даже понравилось это зрелище, как и предшествующие крики Рауты, как его ругань, прозвучавшая более жалко, чем дерзко. Щекочущим удовольствием было видеть, что его враг унижен, что Харконнен тоже слаб и, более того, видимо, чему-то подвластен, раз не сопротивляется и не бежит. В какой-то момент Полу даже показалось, словно он сам держит в руках ремень и может с силой вытянуть на-барона. Выбить из него крик! Губы подростка искривились в жёсткой улыбке. Прямо как в том сне.

***

      Его губы кривятся в улыбке, когда он смотрит с высоты трона Золотого льва на них, склонивших колени на ступенях у престола и дальше по всему залу. Они — это семья, люди дома Атрейдесов и какие-то полузнакомые лица, которые Полу довелось видеть на официальных приёмах. Подданные со страхом в глазах ждут от него чего-то, каких-то слов, может, приказов. Это ужасно раздражает. Он взмахивает рукой, жестом прогоняя их прочь. Капли крови срываются с его ладони и пальцев, оседают на лицах тех, кто ближе к трону: отец, мать, сестра, Дункан и какой-то парень в лётной куртке и гарнитуре. Пилот — единственный, в чьём взгляде нет страха и кто не склоняет голову к полу, стоя на коленях, а просто сидит на ступени. — Ты ещё кто?! — собственный голос, жестокий и властный, эхом расходится по залу. — Я тот, кем ты мог стать, если бы решил не окунать руки в кровь.

***

      — У него кровь, Айдахо, не смей! — слова подростка, прозвучавшие как приказ, на этот раз были услышаны. Наставник разжал ладонь, сбрасывая с кисти петлю ремня, и стремительно шагнул к Рауте.       Все вопросы из разряда «что с тобой?» пропали из мыслей Айдахо, когда он увидел лицо парня: отсутствующий взгляд; кожа губ, подбородка и шеи в крови, а та, что чистая, — смертельно бледная, даже по меркам Харконненов. Фейд едва стоял на ногах, да и то благодаря тому, что упирался в трап топтера. — Так, парень, позволь мне… — Дункан бережно отнял судорожно вцепившиеся в металл пальцы, закинул руку подопечного себе на плечо. — Давай, тут два шага, поднимемся на борт и приляжешь. — Я… предпочёл бы не лежать и не сидеть, — еле слышно, хрипло пошутил Раута и почти что отключился, будто речевой аппарат забрал себе последние силы его организма.       Он не был полностью без сознания: чувствовал, что его подхватили на руки; заметил, как из его рта непроизвольно вырвалось шипение; слышал, что Айдахо чертыхнулся, после чего сместил свою руку, чтобы не задевать прикосновением вспухшую полосу от ремня, ощущаемую через тонкую ткань рашгарда. — Пол. Аптечка. Сыворотка. Влей ему. Атрейдес не стал уточнять, что именно за лекарство нужно принести, и не стал спорить о своей внезапной роли лекаря для Харконнена — выполнил приказ быстро. Вскоре губ Рауты коснулось что-то холодное, а затем в рот и глотку полилась мятная жидкость. Он сглотнул, закашлялся, а в следующую секунду почувствовал, что с кожи плавно уходит боль и проясняется зрение. — Дункан, он с нами! — Пол первый заметил, что взгляд парня приобрёл осмысленность. — Фейд, как ты? Что-то болит? Харконнен был почти в норме, и боль его не беспокоила, но вставать на ноги он не спешил. Ему казались забавными едва ли не радостные интонации щенка Атрейдесов и то, что сторожевой пёс этого дома, Дункан Айдахо, изображает из себя няньку, хотя несколько минут назад, Раута был уверен, чувствовал настоящую ненависть. Можно было даже повисеть на руках ещё пару мгновений и мысленно посмеяться над этой картиной. А сегодня же ночью — уйти. «Подальше от этой ебанутой семейки!». — Со мной всё в порядке, — парень спрыгнул на ноги и ушёл к пассажирскому креслу. Сел, откидываясь на спинку, но тут же выпрямляясь: сыворотка обезболивала не полностью. Дункан подошёл, присел рядом, помолчал несколько секунд. — Через час можно будет принять ещё обезболивающее, и… Ты извини меня, Фейд. — Что? — парень правда не понял последних слов наставника. — Я прошу прощения, на-барон. Мне следовало лучше себя контролировать, рассчитывать силы и… — Ты ебанутый? — с искренним недоумением спросил Раута. — Что ты несёшь? Или… Ты же не думаешь, что… — Фейд замолчал. «Я могу использовать это себе на пользу» — подумал он. «Это ведь как выглядит? Великий Дом Атрейдесов пытками довёл наследника Харконненов до потери сознания! Бедный Фейд Раута — жертва бессердечных наместников Арракиса!» Жертва… Парень немало о них слышал и немало видел лично за жизнь на Гьеди Прайме. Он знал, как мир переламывает тех, кто позволил себе хоть малейшую слабость. «Жертва один раз — жертва навсегда!».       — Слушай, воспитатель, прибереги свои извинения для крошки Атрейдеса, если у него заболят коленки стоять в углу за его детские шалости. У меня эта хуйня с юшкой из носа произошла из-за блядских перемен давления, а не от твоих посредственных талантов экзекутора. Фейду вдруг показалось, что Айдахо ударит его. Наотмашь. Сильно. Парень натянул улыбку, ожидая, когда её разобьют, умоют кровью. — Извини… — ещё раз проговорил Айдахо и ушёл на место первого пилота. «Нахуй! Свалить нахуй из этого цирка…».