Юность Каладана

      Пол с раннего детства интересовался историей своего Дома, благодаря чему узнал, что наследников всех предыдущих поколений воспитывали в большой строгости. Будучи ещё малышом и нарушив какой-то мелкий запрет, он спросил у отца, строго хмурившего брови, когда его, наследника великого Дома Атрейдесов, поведут сечь за проступок. Герцог Лето рассмеялся в голос, а Пол обиженно надулся. Он считал, что получать суровые наказания — это одна из обязанностей на-герцога, которую необходимо освоить. Отец, который даже спустя многие годы не смог забыть некоторые жестокие эпизоды из своего детства, объяснил мальчику, что всегда лучше договариваться, используя слова, а не силу. Тем более, что Атрейдес-младший рос вполне спокойным ребёнком.       Однако, когда восьмилетний сын ослушался, нырнув в море с одной из самых высоких скал, на которую даже забираться было строго запрещено, герцог забыл о методике переговоров. Он вытащил наследника на берег, перекинул через колено и крепко отлупил. Так появился первый и самый важный запрет — совершать поступки, опасные для жизни и здоровья.       Затем, когда стало заметно, что наследник отлынивает от занятий, которые кажутся ему скучными, Лето Атрейдес совместно с ментатом-наставником и начинающим учителем по боевым дисциплинам, Дунканом Айдахо, вывели правило, касающееся уроков и тренировок. Впрочем, учиться Пол любил и почти не нарушал расписание, а если такое и случалось, то со смехом уворачивался от хлопков линейки Суфира, отшучиваясь, что тренируется уклоняться от кинжала противника.       Последний раз Атрейдес-младший был серьезно наказан целых два года назад. И снова из-за нарушения первого правила. Наследник решил, что он уже достаточно взрослый и самостоятельный, чтобы в одиночку и без разрешения отправиться в Каладанский порт воздушных судов, посмотреть за отправкой шаттлов. Путешествие по морю на перевозчике с реактивным приводом было восхитительным (Пол даже решил, что хочет заняться морским, а не воздушно-космическим пилотированием — как мечтал раньше), но в порт на-герцога не пустили. Охранник, заметив значок с гербом на лацкане мальчишечьего плаща, сложил в уме несложный пазл и обратился к начальнику, который вызвал по связи Дом Атрейдесов.       За Полом прилетел на коптере Дункан Айдахо. Почти всю дорогу мальчик беззаботно наслаждался полётом, но, завидев окрестности герцогства, переменился, поник. — Дункан… — начал было беглец, но наставник его перебил: — Нет, объясняться ты будешь с отцом. «Объяснения» запомнились крепко. Не столько из-за боли (хотя Лето не стал жалеть мальчишку — впервые взялся за ремень), сколько из-за заплаканных глаз матери и нервных объятий отца, выданных раньше, чем порка. — Очень надеюсь, сын, что это последний раз, когда нам приходится взаимодействовать в таком формате, — с последними крупицами строгости проговорил герцог, после чего снова обнял старавшегося не реветь наследника.       Теперь пришло время «взаимодействовать в таком формате» с Айдахо — самым любимым наставником и единственным другом. Пол вспомнил, как бросался к Дункану с объятьями, когда тот возвращался из командировок. Засыпа́л старшего приятеля вопросами, а тот отвечал, перемежая информацию о прошедшем полёте с необидными подколами в адрес мальчишки. Смогут ли они так же радоваться друг другу после того, что сейчас произойдёт?       Первый удар заставил подростка резко втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Второй последовал сразу же, но на этот раз Пол не проронил ни звука, лишь крепче упёрся руками в шершавое покрытие стола. Заныли ушибленные суставы костяшек. Еще один хлопок тяжелого форменного ремня, и подросток привстаёт на носках, рефлекторно закрывается сзади ладонью. Бинт — как белый флаг; Айдахо не заносит руку для следующего удара, подходит к воспитаннику. — Так не пойдёт, Пол, — наставник вздыхает, как от тяжёлой, но необходимой работы, и кладёт ладонь на спину мальчишки, заставляя его лечь животом и грудью на столешницу. Руки наказываемого, напряжённые, как у старой шарнирной куклы, перекладываются на дальний край стола. Пол сгорает в костре из стыда, беспомощности и чувства вины, но думает мельком: «Хорошо, что в одежде. Иначе точно смерть». Удары идут болезненные, но размеренные. Подростку даже кажется, что он притерпелся. А затем ремень с оттяжкой ложится по низу ягодиц, и следующий стежок — по верху бёдер. На-герцог коротко вскрикивает от режущей боли и тут же утыкается ртом в предплечье. Он помнит, что за стеной зал, где тренируется (или подслушивает?!) Харконнен — существо, питающееся чужой слабостью. Дункан снова заносит руку. Свист ремня, рассекающего воздух, заставляет подростка напрячься, зажать каждую мышцу. Он ждёт новую порцию боли, стискивая зубы. Удара не следует.       Пряжка легко цокает по столу. Пол чувствует у себя на плече теплое и крепкое прикосновение ладони. — Давай поговорим, приятель, — Дункан мягок, но вкрадчив. — Не могу, — Пол шепчет сипло, не отрывая лба от столешницы. — Злишься? — Нет. Стыдно. Наставник помогает Полу подняться. Смотрит в его покрасневшие прячущиеся глаза. Обнимает воспитанника бережно и надежно, словно пряча ото всех бед. Слышит, как тонет в складках его форменного мундира мальчишечий всхлип.       — Так почему же ты его ударил, приятель? Пол сел на скамью рядом с Дунканом. Уткнулся виском наставнику в плечо. Сидеть было крайне неприятно, но сейчас боль играла на руку — несколько заглушала стыд. — Он оскорбил меня… — подросток морщится, понимая, как жалко он звучит. — Словом или действием? Тишина. Айдахо снова пытается поймать убегающий взгляд воспитанника.       В памяти мужчины вдруг проносится воспоминание с Гьеди-Прайма. Мерзкие кадры, имевшие место после одной из Игр. На них Дункан видит, как фигуры в военной форме заслоняют собой полузнакомого мальчишку (кажется, из соседнего квартала). Чёрные прямоугольники тел окружают маленького участника игры, зажимают его в полукруг, замыкающийся стеной — тупиком. Тонкий крик мальчика заставляет Дункана сорваться и броситься в бегство. Он бежит быстрее ветра и слышит этот режущий сознание звук, даже когда оказывается совсем далеко от страшного места.       Айдахо, сам того не желая, пронёс полный отчаяния и боли возглас сквозь пространство и время. Он слышал его, когда первый раз убивал человека. Сейчас наставнику кажется, что звук сбегает из его сознания и поселяется в этой комнате. Исходит из стен, потолка и… от маленького на-герцога.              — Пол, дружище, не бойся и ответь мне честно: Харконнен сделал что-то, относящееся к… PANTS? Атрейдесу показалось, что ему на голову вылили канистру горючего топлива и подожгли. Горел каждый сантиметр кожи от макушки до ключиц. — Что за бред… — челюсти свело смущением, и слова, что должны были стать дерзким выкриком, превратились в неловкое бормотание. — Просто ответь, Пол, «да» или «нет»?       Подростку вдруг захотелось зарыдать и выкрикнуть положительный (и правдивый?!) ответ. Пожаловаться, сквозь слезы и сопли, о вчерашнем вечере, о грязных пальцах чужака, тянущихся к его лицу… И Атрейдес-младший сам не понял, как и почему с его связок сошли абсолютно противоположные слова, откуда взялся этот внезапно почти спокойный тон. — Нет, Дункан, ничего «такого» не было. Он просто сказал очередную мерзость, а я… не смог сдержаться. Айдахо привык верить маленькому на-герцогу. Айдахо чувствовал его искреннее раскаяние и остатки вины.       — А почему ты разбрасывался дерзостями, а не дал мне этот простой ответ? — Извини… Извини за мою грубость, Дункан, но… Какая разница, что я сделал и почему? — спросил Пол с искренним недоумением и толикой печали. — Я нарушил правило. Ты всё равно наказал бы меня! Наставник поморщился, растирая пальцами глаза и переносицу. Он горько пожалел (уже не в первый раз), что его подопечным нельзя вживить сервостимулятор, который используют для дрессировки лазанских тигров. Не пришлось бы тратить столько слов для объяснения простых вещей…       — Пол, пойми и прими, пожалуйста, что я твой друг и наставник, а не машина для наказаний! Мне важно то, что ты думаешь и чувствуешь, а не только соблюдение правил. Подросток спросил недоверчиво: — И что, расскажи я о своих чувствах, не было бы… этого? — неловкий взмах в сторону стола. — Если бы не твои дерзости, то вместо «этого» отправился бы чистить клинки или писать эссе на соответствующую тему, — Дункан коротко посмеялся, растрепав мальчишке кудри. — Ладно, пойдём, приятель. Сегодня у нас лётная тренировка. Ликующая улыбка на-герцога осветила комнату. — All hail, Айдахо! — воскликнул Атрейдес и хотел обнять наставника, но осёкся, смущенно потоптался и скованно спросил: — Дункан, ты можешь отвести Фейда на дром? Я подойду к вам своим путём, — подросток помолчал и добавил тихо, едва ли не умоляюще: — Пожалуйста… Наставник кивнул в ответ, не задавая лишних вопросов. Он понимал, что выходить сейчас из оружейной комнаты под едкий взгляд Рауты — это ещё одно наказание для Пола, который достаточно раскаялся и дополнительного унижения не заслужил.       — Эй! — воскликнул дремавший на мате Харконнен, получив под ребра легкий тычок тренировочной шпагой. Он вскочил на ноги, пробежал взглядом по залу. — А где мелкий? — Идём, Фейд, у нас сегодня тренировка на орнитоптере. — Это интересно, конечно, но что с Атрейдесом? — Раута нахмурился, поглядывая на дверь оружейной. — С каких пор ты так беспокоишься о на-герцоге? — усмехнулся Айдахо, под локоть уводя парня к выходу из зала. — Вы же не убили наследника?! — Конечно же нет. — А где он? Ушёл менять штаны? — Он присоединится к нам чуть позже. — Потому что сейчас он плачет? — Нет. — Стоит в углу? — Нет. — Стоит на коленях и читает строфы из Оранжевой библии?! — Фейд! — Что?! — Кроткий язык — древо жизни, но необузданный — сокрушение духа. Притчи, 15:4. Хочешь вечером выучить все стихи, касающиеся сплетен, а завтра с утра прийти в оружейную и зачитать мне по памяти? — Каюсь, ибо приблизилось Царство Небесное. Аминь.