Lacrimosa

***

NNNN

      «Я люблю тебя, — Аякс прокручивает в своих мыслях его слова, облизывая губы, да нервно ведя дрожащим языком по уголкам после его сладкой крови, — прости меня, — прокручивает и боль, что тот озвучивал несколько ранее, поскольку он должен был уйти и не вмешиваться, не поддаваться, — ненавижу тебя, — и ненависть, ведь Аякс никак не мог оставить его в покое. Привязал к себе и ничего не мог с этим поделать. Привязал ещё в далёком прошлом, неосознанно, и привязался к нему сам, не в силах отпустить, когда Скарамуш, тогда ещё бывший для Аякса юный господин, впервые приказал своему слуге: — поцелуй меня».

***

1720

      — Значит, я могу приказать тебе что угодно, и ты повинуешься? — Скарамуш, едва встав с кровати в своих покоях, зевнув в ладошку и сверкнув своими клыками меж пальчиков, кидает заинтересованный и вместе с тем лукавый взгляд на своего личного слугу, Аякса.       — Конечно, я не посмею оспорить ваше решение, юный господин Скарамуш, — на секунду отвлекаясь от портьер Аякс отвешивает ему лёгкий поклон и вновь возвращается к плотной ткани, чтобы позволить лунному свету проникнуть в комнату, в которой он будит Скарамуша вот уже десять лет подряд, с самого своего появления в их имении.       — Даже если это будет что-то противное и ужасное... ты всё равно исполнишь? — на озорном и вечно юношеском лице играет веселье, пока тот без смущения переодевается у своей кровати. Аякс подобные обязательства не исполняет, поскольку Скарамуш не любит подобного вмешательства, и Аяксу было дозволено лишь поправить воротник вечернего фрака, да помочь застегнуть белые рукава рубашки.       — Выполню, без каких-либо проблем, — Аякс знает, что чего-то жуткого Скарамуш не прикажет. Раньше, когда они ещё были детьми, Аякс больше походил на друга, нежели на слугу, однако со временем он в полную силу приступил к своим обязанностям.       Стоит отметить, что Скарамуш с их первой встречи совсем не изменился: по-прежнему невысокий рост и вредный характер. И если первое его приёмные родители вампиры хотели изначально, то вот темперамент определённо желали получше, да не уследили, погнавшись за внешностью. Скарамуш выглядел как аристократ: с мягкими чертами лица, глубокими и выразительными глазами цвета аметиста, что при особых обстоятельствах, как и у всех вампиров, переливались и менялись на ярко рубиновые. Имевший хрупкое на вид тело, да белоснежную кожу. Ну чем не аристократ семьи Моро? Вот и Зандик с Лантье так подумали, выкупили мальчишку у семьи простых смертных, что вела своё скучное существование и заведовала самым обычным цветочным прилавком, да возвели до своего уровня, попутно, конечно же, вонзив клыки в его шейку и подарив ему вечную жизнь и вечную молодость. Удивительно, как просто мать смогла расстаться с собственным ребёнком, даже если не догадывалась о личностях покупателей.       Скарамуш никогда не жаловался на свою судьбу, разве что запоздало понял, что вырасти он больше не вырастет. Когда он впервые познакомился с Аяксом, что являлся самым обычным служкой у его новоприобретённой семьи, то он был даже выше этого вечно улыбающегося рыжика! А сейчас, спустя десять лет, всё выглядело совсем иначе. Аякс вымахал на голову, и Скарамуш оказался ему по плечи.       Скарамуш, закончив с изысканной одеждой для бала (эти балы ему уже в страшных дневных кошмарах снятся), повернулся к Аяксу и неторопливой, грациозной и всё ещё вместе с тем какой-то игривой походкой подошёл к тому почти вплотную.       — Слуга, а если я скажу тебе меня поцеловать?       Аякс, на долю секунду поколебавшись и поправив-таки на своём хозяине несчастный воротник рубашки цвета слоновой кости, чтобы занять чем-то руки и мысли, с лёгкой улыбкой кивнул ему.       — И я выполню.       — Поцелуй меня, — взгляд его прыгает от укуса на шеи, поскольку не прошло и двадцати минут как Скарамуш насыщался кровью служки, и обратно на голубые и такие живые глаза всё того же служки. Просто немного поиграть с ним, ничего более. Развеять скуку перед балом, на котором родители ждут, что он найдёт постоянного партнёра, да ощутить что-то новое. А то, в самом же деле, скучно до ужаса!       Аякс уже не думал. Приказ есть приказ. И что греха таить, он десять лет был в обществе одинокого мальчишки, который и не знал, какие ощущения можно испытывать от близости. Аякс же узнал это по опыту с другим смертным, что был ему по рангу. Ведь едва ли кто-то из вампиров положил бы на него взгляд. Зачем, когда есть другие и более «подходящие», нежели этот рыжий лучик мерзко-ядовитого солнца?       Аякс, по-прежнему придерживая его за воротничок, склоняется над хозяином и едва ощутимо касается его губ своими. Поцелуй даже сложно было назвать поцелуем, однако Скарамуш почему всё равно не ожидал подобного и тут же отпрянул.       — Кхм, ладно, достаточно. Свободен. И... Да. Переоденься, ведь ты как обычно едешь со мной.       Аякс помнил и о том, что будет сопровождать его на очередном ночном мероприятии, и о том, что надо бы и себя привести в порядок. Прежде чем убрать руки он позволил себе провести большими пальцами вдоль его воротничка, в очередной раз привычно поклонился и удалился. А Скарамуш, оставшись у себя, не понимал, отчего смотреть в голубые глаза слуги было так приятно, как и приятно было ощущать тепло его губ и дыхания, что контрастировали с его, более хладными и почти неживыми, в очередной раз намекая на их различия. Хотя, стоит отметить, что когда сердце забилось чаще, то и кровь по ощущениям Скарамуша нагрелась до почти человеческой нормы.       Он быстренько умылся в соседней ванной комнате, что была соединена с его спальней, да попутно и случайно намочил чёрный воротник, но решил не обращать на это внимание, мол, высохнет само. Зеркал по понятным причинам не было, как и не было в них смысла, ведь вампиры не могли в них отражаться. Скарамуш не сразу с этим свыкся, по привычке кидал взгляд над раковиной, но обнаруживал только узорчатые завитушки настенной полки. Только другие могли ему сказать, хорошо ли он хотя бы выглядит, или нет. Партнёр, что, нужен и ради этого? Поэтому новые родители так рьяно настаивают?       Стоило ему выйти за порог своих покоев как он встречает идущего ему навстречу Зандика, из-за чего Скарамуш едва не закатывает глаза.       — Да, уже. Да, знаю. Нет, пока нет...       — Да всё, остановись, — сморщив лоб, Зандик поспешно остановил его от ответов на вопросы, которые даже и задать не успел, но обычно, когда Зандик подходил к нему вместе с Лантье, то последний непременно задавал их Скарамушу и интересовался самочувствием сынишки.       — Тогда что на этот раз? — вскинув бровь и делая вид, что очень заинтересован в том, как именно лежит пуговица на ненавистном фраке, Скарамуш очень внимательно его слушает.       — Догадайся, сорванец. Он не доволен и намерен найти тебе партнёра в скором времени, если ты не найдёшь его сам.       От этих слов Скарамуш скривился.       — Зачем вообще с этим торопиться? Мне двадцать шесть лет от роду, и десять живу как вампир. К чему спешка? Мне хватает и слуги для крови...       — Слуга не вечен, а превращать его мы не собираемся. И ты знаешь нормы общества. Если вдруг в твою головушку придёт идея партнёра среди смертных, да ещё и низших по рангу существ, то это пагубно отразится на нас. Да и на тебе тоже. По многим причинам.       Недовольство с каждым услышанным словом нарастало против его воли, даже если он не понимал причины. Но подсознательно знал одно: ему не нравилось, когда кто-то указывал как ему жить, и всё-таки какую-то благодарность за предоставленный шанс он испытывал и был вынужден отплатить своим «хорошим поведением».       — Тц, найду, ладно. Всё? Скоро отправляемся?       — Пока что да.       Скарамуш обходит своего неоднозначного родителя, едва не опрокинув какую-то вычурную вазу у стенки, да успевает подхватить её и поставить на место. Бесит. Скарамуш выдыхает и торопливо шагает в сторону лестницы ведущей на первый этаж.       Зандик и сам тяжело вздыхает, не понимая, как ещё приструнить мальчишку и вывести его в лунный свет ночи. Помимо прочего, заниматься делами фармацевтической компании которой они заведовали, требовало и от Скарамуша кое-какого участия в будущем. Конечно же, что Зандик, что его супруг, не собирались отходить от дел ещё многие века, и всё-таки не было бы лишним начать приучать к этому и мелкого сорванца.       — Ах, ты здесь, — услышав родной голос, Зандик, словно ожив, тут же обернулся.       — Ланти.       — Моро Панти де Лантье, — с обаятельной улыбкой пререкается с ним его супруг.       — Ланти...       — ... Панти де Лантье, — улыбка не сходила с его лица, в то время как улыбка Зандика становилась только шире.       Зандик подошёл и кинул на того оценивающий взгляд.       — Как всегда идеален.       — Как всегда лесть слышу я.       — Комплимент, — Зандик берёт его за руку и нежно притягивает в свои объятия. Вечный холод окутывает их, и всё-таки подсознательно они желали и желают близости друг друга, и не отказывают себе в подобных прихотях.       — Как Скарамуш?       При упоминание о нём Зандик едва не ощутил нарастающую головную боль. Он не был против этого эксперимента с наличием у них ребёнка, и всё-таки этот эксперимент выходил до того косячным, что Зандик мог бы от него и отказаться. Если бы не тот, кто всегда был рядом. Зандик не хочет его разочаровывать.       — Уже внизу, уже недоволен.       — Предсказуемо, ведь он не знает, от чего отказывается и к чему никак не может прийти, — Лантье стал медленно с ним покачиваться, словно в ритме танца, что уже стал играть вальс в его голове.       Зандик неохотно кивает ему, хотя некоторые мысли никак не дают ему покоя.       — Он всё равно не такой...       — Да, чуть более живой. Разве это плохо? Или ты... завидуешь?.. — уловив на себе недовольный взгляд супруга, Лантье не смог сдержать лёгкой ухмылки. — Не переживай об этом.       — Не переживать?.. Я... Ты... — он стал заводиться, и Лантье поспешно прижал его к себе и уткнул лицом в своё плечо.       Вдох и мимолётный покой. Так всегда было. Так всегда будет.       — Ш-ш-ш... Нам хорошо вместе. Не усложняй.       — Я хочу большего...       — Поумерь свои желания, — мягко просит его Лантье.       — ... Не могу, чтоб тебя, — тихо выругавшись Зандик наконец отцепляется от него и останавливает их медленный танец. Руки сживают родные плечи, пальцы ведут дальше и ложатся на изгиб шеи, туда, где отчётливо виден не один укус от хищных клыков любимого.       — Хватит, — Лантье, прерывисто выдохнув и сощурившись поверх очков на длинной тонкой цепочке, обхватывает его ладони своими. — Пойдём. Пойдём, Зандик, моя любовь. Давай проведём это время с наслаждением и для нас двоих.       Зандик косится на широкое окно рядом с ними, свет луны из которого так красиво играет на чёрных с завитками прядях Лантье, пока облака ещё не помешали ему лицезреть любимого в лунной ночи. Тяжело даются подобные отношения. Ведь Лантье был прав: Зандик завидовал.       Аякс, вернувшись в небольшую каморку слуг, столкнулся с одним из своих, и последний чуть было не выронил из рук сложенное постельное бельё.       — Ох, прости, Тома, — Аякс в миг помог ему восстановить равновесие и поправил чистые комплекты хозяев, поверх них увидев изумрудные глаза, да светлую макушку.       — Ничего страшного, — не ощущая тревог, отвечает тот.       Аякс ещё недолгое время смотрит на него и мимолётно улыбается своим мыслям.       — Сегодня?.. — провокационные действия Скарамуша не могли не повлиять и не раззадорить его внутренние чувства, и он предложил Томе очевидное.       — Эм... Думаю, нет, Аякс, — чуть смутившись, отвечает Тома.       — Тогда не отвлекаю.       На вид сухой разговор, что они вели, имел подоплёку: Аякс на прощание провёл по плечу друга и тот одобрительно улыбнулся и расслабился.       — Ещё увидимся, Аякс.       — Конечно.       Выдохнуть и приготовиться. Снять простые одежды и переодеться в более подходящие. Сменить обувь на лакированную, чуть подчистить вон от того пятнышка... И последним штрихом закрепить застёжку багрового ошейника с символом "М" — знак причастности к смертным слугам, в частности к семье Моро, на балу вампиров. Небольшая подсказка для тех, кто и без того прекрасно различает своих среди простого отребья. Конечно же, не все смертные были слугами. Вампиры жили достаточно уединённо и не видели особой нужды вмешиваться в дела смертных. Разве что по собственной прихоти, и ни в коем случае они не должны были ставить под угрозу раскрытие своих сестёр и братьев перед смертными.       Скарамуш уже ждал на выходе. Он хмуро окидывает взглядом то окно с бьющими по нему каплями дождя, то обширную прихожую, чуть щурясь от света свечей на стенах, — необходимый элемент для слуг, что не видят в темноте, и необходимый для Скарамуша, ведь полукровки в темноте видят хуже своих старших собратьев. Наконец, завидев Аякса, он смог выдохнуть накопившуюся тревожность. Он всегда ощущал себя некомфортно перед подобными мероприятиями, понимая, что должен был надеть на себя "маску" и притворяться заинтересованным, правильным.       — Долго.       Это не было долго, это было вовремя, и всё-таки Скарамуш любил поворчать.       — Прошу простить. Вы готовы?       — А как по-твоему, я готов?       Любовь Скарамуша отвечать вопросом на вопрос была по-своему привлекательной, отчего Аякс не мог не улыбнуться, а Скарамуш, — отчего-то малость смутиться и отвернуться.       — Готов я, готов. Идём уже.       Зандик сам занимался благополучием своего супруга, а потому и зонтик использовал и держал над ним без всяких слуг.       Аякс же открывает массивную дверь на улицу и раскрывает второй зонтик, под который Скарамуш, ещё раз тяжело вздохнув напоследок, ныряет.       — Не дай мне умереть со скуки на этом балу...       — Я... Сделаю всё, что в моих силах.