Грешная страсть, или сын Первосвященника

— Несите ещё опоры! Скорее! — Бесполезно, она все равно упадёт! — Да поторопитесь же! Живо-живо!       На месте сгоревшего монастыря Тайцан, где весь последний месяц непрерывно велись строительные работы, стоял шум и гам. Обычно тихие и спокойные монахи в длинных темных одеяниях суетились словно пчелы, бегая туда-сюда. Лишь одна фигура в белом, ярко выделявшаяся на общем фоне, стояла чуть в стороне, внимательно наблюдая. — ВСЕ В СТОРОНУ! ОНА ПАДАЕТ! — набрав в легкие побольше воздуха и сложив ладони рупором, закричал Се Лянь.       Монахи тут же бросились врассыпную, и в следующую секунду деревянная стена небольшого строения — будущей церквушки — с глухим грохотом повалилась на землю, подняв в воздух облако опилок и пыли. — Никого не задело? — послышался обеспокоенный голос Первосвященника. — Вроде, нет, Ваше Превосходительство…       Се Лянь облегченно выдохнул и потёр двумя пальцами переносицу. — Столько работы, и все насмарку! — Фэн Синь от досады хлопнул себя по ляжке. — Чтоб его…       Му Цин же стоял чуть поодаль и молча взирал на упавшую стену. Церквушка, которую строили на протяжении целого месяца, взяла и развалилась прямо на глазах братии и добровольцев, вызвавшихся помогать монахам в восстановлении обители. — Ну-ну, не будем расстраиваться. Ошибки неизбежны, — попытался приободрить собравшихся Се Лянь. — Нам надо заново пересмотреть план строительства и выявить места, где мы просчитались. С кем не бывает. — Но Ваше Превосходство, ошибок в плане быть не может, — с тенью обиды в голосе отозвался какой-то высокий мужчина.       Се Лянь перевёл на него внимательный взгляд. Мужчина был на добрую голову выше толпы добровольцев, в которой стоял. На нем была простая мирская одежда, а в руках он держал большой деревянный молот. Рукава льняной рубахи гиганта были закатаны по локоть, выставляя напоказ напряженные мышцы.       «Плотник», — догадался Се Лянь, а вслух поспешил успокоить работягу: — Возможно, ошибку допустили уже при постройке. Давайте пройдем в шатёр, выпьем горячего чая и всё обсудим.       Вдруг Первосвященник осекся и резко изменился в лице: — А лучше сделаем сначала небольшой перерыв. — Но ведь обед совсем недавно закончился… — Ничего, вы все славно потрудились, — Се Лянь выдавил натянутую улыбку. — Собираемся здесь же через полчаса.       С этими словами омега стремительно направился в сторону своего шатра. Добровольцы и монахи, слушавшие Первосвященника, обменялись недоуменными взглядами и стали медленно расходиться кто куда.       Оказавшись в небольшом походном шатре, который установили специально для него, Се Лянь принялся глубоко дышать, чтобы унять внезапно подступившую тошноту. Так происходило уже второй день: стоило ему что-нибудь съесть, как спустя немного времени все, чем его потчевали, начинало проситься наружу.       По этой же причине днем ранее Первосвященник пропустил совместный завтрак с принцем и его родителями. Правда, омега несильно переживал по этому поводу, скорее, наоборот, он испытал некое облегчение. Се Лянь был уверен — на завтраке королева бы попыталась прояснить случившуюся два дня назад ситуацию, когда она застала их с Хуа Чэном в коридоре.       Согласно дворцовому этикету, отвечать отказом на приглашение королевы (пусть даже и бывшей) было все равно, что оскорбить её, глядя ей прямо в глаза. Благо, Се Лянь смог сослаться на то, что ему нездоровилось. Хотя как «благо»… Внезапное изменение самочувствия омеги подтверждало его самые страшные опасения.       «Все-таки надо было попросить у Цинсюань пару тех мешочков с травами перед отъездом», — не без досады думал Се Лянь, стоя в центре своего шатра и продолжая глубоко дышать. Теперь в истинности слов девушки сомневаться не приходилось.       «Кто бы мог подумать, что все так сложится…».       Однако размышления омеги прервал Му Цин, внезапно очутившийся у входа в шатер. — Погоди минутку, я сейчас выйду! — Се Лянь был страшно удивлен тому, что не услышал шагов друга.       Собрав всю свою волю в кулак, Первосвященник успокоил дыхание и попытался придать лицу нейтральное выражение. Его по-прежнему сильно мутило, но омега не мог просто взять и отослать Му Цина прочь.       Приподняв ткань входа в шатер, Се Лянь вышел наружу. — Послушай, я тут глянул план, и мне показалось странным, что… — Му Цин развернул перед собой сложенный в свиток пергамент и начал было тыкать в него пальцем, как вдруг взгляд мужчины замер на лице Се Ляня. — Тебе плохо? — в голосе монаха послышалось беспокойство. — Что? — непонимающе моргнул Первосвященник.       Только сейчас он понял, что вообще не услышал ничего из сказанного другом. Всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы унять рвотные позывы. — Ты бледный как полотно… — констатировал Му Цин, озабоченно глядя Се Ляню в глаза. — Может, позвать лекаря?       Однако вместо того, чтобы ответить, омега вдруг зажал рот рукой и ринулся к небольшой рощице, полукругом обступавшей территорию монастыря. Му Цин тут же последовал за ним. — Что происходит?.. — допытывался мужчина, но Се Лянь упорно молчал и шел вперед, всё больше отдаляясь от своего шатра.       Омега чувствовал — только он откроет рот, его непременно вывернет наизнанку. Стоило ему об этом подумать, как тошнота усилилась. Се Лянь резко остановился и, ухватившись за оказавшийся под рукой ствол дерева, согнулся пополам. Му Цин на мгновение растерялся, но, опомнившись, подбежал к омеге и поддержал его под локоть. — Принести воды, может? — оторопело бормотал он. — Или всё-таки лекаря?       Се Лянь только махал на него рукой, силясь отогнать друга от себя — ему не хотелось, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. Однако Му Цин не понял намеков и решил, что Первосвященник так реагирует на его предложения. Монах замолчал, по-прежнему стоя подле Се Ляня и придерживая его за локоть.       Вскоре омега резко выдохнул — рвота унялась. Он прислонился к дереву лбом и прикрыл глаза. Се Лянь глубоко дышал, силясь понять, всё ли это, или же его накроет снова. Через несколько секунд он почувствовал облегчение и наконец взглянул на Му Цина. — Извини, что тебе пришлось лицезреть это… — слабо проговорил Первосвященник.       Лицо монаха вытянулось, стоило ему услышать эти слова: — Ты за что извиняешься?! Тебе нужно срочно к лекарю. Давай, я отведу. — Подожди, — Се Лянь отпустил дерево и попытался продолжить свой путь вперед, но оказалось, что Му Цин по-прежнему держал его за локоть. Омега вопросительно глянул на друга. — Ты куда собрался? — К роднику, рот прополоскать, — недовольно пробурчал Се Лянь — у него не было сил что-либо объяснять.       Чуть дальше в небольшой рощице протекал ручеек, истоком которого был холодный ключ. Подойдя к воде, Се Лянь присел на корточки и слегка пошатнулся — голова немного кружилась. Благо, Му Цин не дал ему упасть.       Омега опустил ладони в холодную воду и затем поднес их к лицу. Му Цин терпеливо ждал, пока Первосвященник умоется и прополощет горло. При этом монах выглядел не то встревоженным, не то смущенным, однако руки Се Ляня он не отпустил. — Пойдем, — голосом, не терпящим возражений, заявил Му Цин, стоило омеге подняться на ноги. От холодной воды его лицо приобрело более свежий оттенок, хотя все еще поражало своей бледностью. — Не надо к лекарю, — со вздохом возразил Се Лянь и медленно направился назад. — Спасибо тебе и извини за беспокойство. — Что значит «не надо»?! — возмутился монах. — Видно же, что тебе плохо. Ты весь день такой. Думаешь, я не заметил?       Услышав эти слова, Первосвященник застыл: — Так заметно?.. — А то! Ты вообще зачем приехал, раз заболел? Мы бы и без тебя тут спокойно управились.       Се Лянь опустил глаза: — Я не болен, всё в порядке, — тихо ответил он. — Я думал, это пройдет…       Омега выглядел таким отстраненным и одновременно озадаченным, что Му Цин какое-то время молча смотрел на него, наблюдая за тем, как изменялось выражение его лица. Было очевидно, что Первосвященник вёл какой-то сложный диалог в своей голове. Му Цин готов был поклясться — он еще никогда не видел Се Ляня таким: — Ты расскажешь мне, что происходит и почему ты отказываешься показаться лекарю?       Пара проницательных медовых глаз устремилась на него: — Извини, но не сегодня.       Монах только закатил глаза в ответ: — Тогда давай, идем назад, ты возвращаешься в свой шатер и отдыхаешь. — Хорошо-хорошо, — нехотя согласился омега. — Сможете немного подождать и не начинать обсуждение плана без меня? — Все, что угодно, только не нужно проявлять тут чудеса своей выдержки и героизма, — увещевал Му Цин, идя рядом с Первосвященником. — Ни к чему это.       Любому стороннему наблюдателю слова монаха могли бы показаться крайне неуважительными и резкими, но Се Лянь прекрасно знал, что Му Цин искренне волновался за него и не хотел задеть.       Оказавшись у шатра, Первосвященник от души поблагодарил своего провожатого: — Только прошу, никому ни слова о том, что я… Что мне нездоровится, — попросил Се Лянь. — Не беспокойся, не скажу, если не будешь снова паясничать, — был ответ.       Омеге страшно захотелось закатить глаза, подобно самому Му Цину, однако слова друга были более чем справедливы.       Остаток дня Первосвященник провел у себя в шатре — его самочувствие оставляло желать лучшего. Вечером он отказался от ужина, а утром не позавтракал. Омега боялся, что ему снова станет плохо.       Се Лянь даже начал жалеть, что не остался во дворце. Когда ему сообщили, что первое новое здание на территории монастыря почти достроено, Первосвященник так обрадовался, что никакое недомогание не смогло удержать его от того, чтобы поехать в родную обитель и увидеть всё воочию. Здравый смысл, конечно, подсказывал, что это было не лучшим решением, ведь на тот момент омеге уже нездоровилось. Так и оказалось.       «Даже стена часовни обрушилась, — грустно размышлял Се Лянь. — Уж не знак ли это, что мне правда не стоило приезжать?».       В своем нынешнем состоянии омега едва ли был способен нормально работать. Тем не менее после завтрака он собрал монахов и добровольцев на обсуждение дальнейшего хода строительства.       Как накануне и сказал плотник, никаких ошибок в плане не оказалось. Тогда все принялись гадать, где могла быть допущена оплошность уже на практике. Небольшой толпой во главе с Первосвященником собравшиеся обошли полуразрушенную церквушку кругом, но так ничего и не выяснили.       Это повергло Се Ляня в такое расстройство, что он уже хотел было распустить всех по домам, как вдруг к их лагерю подъехало несколько всадников. По золотым бляшкам и цвету их теплых плащей Первосвященник распознал членов личной свиты Его Высочества. Когда один из них — тот, что ехал чуть впереди — спешился и откинул капюшон со своего лица, Се Лянь узнал в нем Инь Юя. — Ваше Превосходительство, — подойдя к Первосвященнику, молодой человек склонил голову и, получив благословение, продолжил: — Мы здесь по приказу Его Высочества наследного принца. Ночи становятся все холоднее, Его Высочеству известно, что многие из вас ночуют на стройке. Наследный принц позаботился, чтобы для всех трудящихся на благо обители Тайцан были привезены дополнительные пуховые одеяла и увеличены запасы провизии. Повозки немного отстали, но совсем скоро уже будут здесь. — Спасибо вам, — с мягкой улыбкой проговорил Се Лянь. Он почувствовал, как в груди у него разлилось приятное тепло.       Монахи сложили руки перед собой в знак благодарности, а добровольцы радостно загалдели. Они обступили нежданных гостей кольцом и принялись тянуть их за полы плащей, уговаривая остаться, выпить с ними теплого чая и отдохнуть с дороги.       Инь Юй вопросительно глянул на Первосвященника — тот еле заметно кивнул. Тогда молодой человек махнул своим людям рукой, отдав приказ спешиться и стреножить лошадей.       Пока Инь Юй привязывал своего коня, Се Лянь незаметно подошел к нему. — Позвольте еще раз потревожить вас. Его Высочество не просил передать мне что-нибудь лично? — поинтересовался омега. — Никак нет, Ваше Святейшество, — покачал головой Инь Юй. — Его Высочество лишь велел мне удостовериться, что Вы спите в тепле и ни в чем не нуждаетесь. Он хотел и сам приехать, но появились неотложные дела…       «И хорошо, иначе это могло бы вызвать лишние вопросы», — подумал Се Лянь, однако известие о неудавшейся встрече с Сань Ланом заставило что-то сжаться у него внутри. Прошло всего два дня с приезда Первосвященника в обитель, однако он уже страшно скучал по своему альфе и мечтал поскорее вернуться в столицу.       И вот тут все становилось сложно: Се Лянь прекрасно понимал, что по возвращении во дворец ему не избежать серьезного разговора с принцем об их совместном будущем. Держать в тайне известия о своем интересном положении и дальше не представлялось возможным.       От одной этой мысли по спине Первосвященника пробегал озноб. Здесь, в монастыре он старался всячески отвлечься от тревожных дум, занимая голову планами строительства и общением с рабочими. Но не смотря на это где-то на задворках своего сознания омега прекрасно знал, что он просто-напросто ловко обманывает себя: он уехал в монастырь, не столько чтобы поработать и помочь. Он сбежал. — Но у меня в самом деле кое-что для Вас есть, — бодрый голос Инь Юя вернул Се Ляня в реальность. Поднявшись, молодой человек сунул руку во внутренний карман своего плаща и вынул небольшой бумажный сверток: — От леди Ши Цинсюань.       Во взгляде Первосвященника отразилось неподдельное удивление, быстро сменившееся искренней благодарностью. Он почти сразу узнал сверток, который так небрежно уронил на пол во время своей последней встречи с королевской фрейлиной.       «Обязательно отблагодарю её и извинюсь за прошлый раз, как только вернусь во дворец», — мысленно пообещал себе Се Лянь. Его внезапный отъезд в монастырь не позволил сделать этого раньше.       Спустя часа два к месту строительства подкатило несколько повозок. Солдаты под руководством Инь Юя стали собираться в обратный путь, а монахи и добровольцы принялись разгружать провизию. Первосвященник, к облегчению Му Цина, не проявил особого рвения поучаствовать. — Может, поедешь с ними? — спросил Му Цин, под общий шумок подойдя к Се Ляню.       Удивительно, но омега задумчиво опустил голову и вдруг кивнул: — Пожалуй, мне в самом деле стоит поскорее вернуться в столицу.       Му Цин приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука. — Так ты поедешь? — обретя дар речи, переспросил он.       Монах был уверен, что Первосвященник лишь укоризненно посмотрит на него и, как это обычно случалось, начнет отнекиваться, ссылаясь на то, что им предстоит еще много работы.       Кто, как не Му Цин знал упрямую натуру Се Ляня, который, задавшись какой-либо целью, мог разбиться в лепешку, лишь бы довести задуманное до конца, в каком бы состоянии здоровья он ни находился. Посему монах мысленно готовился к небольшому спору с Первосвященником. Но не тут-то было.       Все закончилось тем, что Се Лянь, благословив оставшихся на стройке, оказался в одной из повозок, в которой привезли продовольствие. Вскоре лошади во весь опор несли его к столице.       Проводив глазами удалявшихся от монастыря всадников, Му Цин облегченно вздохнул, сложил руки на груди и пробормотал: — Доведет же себя когда-нибудь, не иначе. — Думаешь, всё настолько плохо?       Му Цин так и подскочил от неожиданности. Подле него оказался Фэн Синь. — Пресвятые Небожители, не пугай так! Взялся как из ниоткуда… — Он стал слишком похож на своего отца, — проигнорировав недовольство собрата, продолжил Фэн Синь. — А по-моему, на матушку, — не согласился Му Цин. — Оба были людьми долга, и оба плохо кончили… Я волнуюсь за него…       Взгляд Му Цина тут же посуровел: — Одним Небожителям известно, что у него в голове… Нам остается только помогать, чем можем.

***

      По пути в столицу процессии всадников пришлось трижды останавливаться — Се Ляню периодически становилось плохо от постоянной качки на ухабистой дороге. Стоило ему немного походить и продышаться, недомогание успокаивалось. — Прошу меня простить, такого еще никогда не случалось, честное слово, — бормотал извинения Первосвященник, отчаянно краснея. — Быть может, я отравился чем…       Он очень надеялся, что это выглядело правдоподобно. Так или иначе солдаты кивали головами, давая понять, что это не проблема. Кто-то даже сочувственно желал Се Ляню скорейшего выздоровления. В итоге скорость езды пришлось сбавить, и процессия добралась до столицы только поздней ночью. — Позвольте, — услышал Се Лянь голос Инь Юя.       Молодой человек открыл дверь повозки и протянул Первосвященнику руку. В другой руке он держал зажженный фонарь. — Благодарю, — Се Лянь с усталой улыбкой принял помощь и направился было ко входу во дворец, но Инь Юй не отпустил его руки. — Ваше Святейшество, позвольте сопроводить Вас в больничное крыло. — Не стоит, я обязательно загляну туда завтра. Сейчас нам всем необходим отдых. — Я не могу позволить себе оставить Вас в таком состоянии, — настаивал Инь Юй. — Не сносить мне головы, если Его Высочество узнает об этом.       Последний аргумент показался Первосвященнику более чем справедливым, и он со вздохом позволил отвести себя в лекарское крыло. — Инь Юй, пожалуйста, пошлите кого-нибудь разыскать Мэй Няньцина, — попросил Се Лянь.

***

      Деревянная дверь небольшой комнатушки, больше походившей на кладовую, скрипнула, и в помещение вошел мужчина. По его облику трудно было сказать, стар он или же в расцвете сил, но взгляд мудрых проницательных глаз выдавал в нем человека, претерпевшего немало жизненных испытаний.       В дальней части комнаты стоял другой мужчина, весь в белом. Он выглядел совсем молодо, но его манера держаться и энергия, исходившая от него, невольно заставляла других робеть в его присутствии.       Услышав скрип двери, Се Лянь обернулся. Он был бледен и, казалось, держался на ногах из последних сил. — Ваше Святейшество, — королевский лекарь слегка склонил голову в знак приветствия. — Чем могу быть полезен?       Было очевидно, что Мэй Няньцин еще не ложился, хотя на часах было давно заполночь. — Прости, что потревожил так поздно, — начал Первосвященник, стараясь унять волнение. — У меня к тебе вопрос… И просьба. Если ты сможешь ее выполнить… — Се Лянь, ну-ка присядь, — мягко, но по-отечески строго прервал его старший. От него не укрылась еле заметная дрожь в голосе Первосвященника.       Омега послушался. — Погоди, — с этими словами лекарь подошел к круглому столику, стоявшему по центру комнаты и поставил на него чайник. Положив вовнутрь каких-то трав, мужчина подвесил его над очагом и принялся разводить огонь. — Вот теперь рассказывай, — оставив воду в чайнике кипятиться, Мэй Няньцин сел на табуретку подле Се Ляня и внимательно вгляделся в его лицо. — Скажи, есть ли вероятность, что я смогу забеременеть и выносить ребенка? — на одном дыхании выпалил омега, сделав особый акцент на слове «выносить».       Мэй Няньцин слегка повел бровями и кивнул: — Полагаю, что есть. Но почему ты вдруг спросил об этом? Неужто вы с Его Высочеством стали планировать пополнение в семье?       Щёк Се Ляня коснулся легкий румянец. Он покачал головой: — Не совсем. Мы не планировали…       Повисла короткая пауза. Мэй Няньцин пару секунд внимательно рассматривал лицо омеги, и вдруг в его глазах отразилось понимание: — Хочешь сказать, ты в положении? — Похоже на то, — в конец смутившись, подтвердил Се Лянь.       Иногда ему казалось, что он спит, и все происшествия последних дней просто приснились ему - настолько трудно было омеге поверить в происходящее. — Есть ли какой-нибудь способ это проверить?..       Старший мужчина вздохнул и перевел взгляд на горящую свечу, стоявшую в подсвечнике посреди стола: — Способ есть, да только не все в него верят. Да и чего ж тут проверять, если ты сам заявился ко мне. С простым подозрением ты бы не пришел.       Тем не менее мужчина поднялся и подошел к большому сундуку, который показался Се Ляню смутно знакомым. То был тайник лекаря, где он хранил всякие травы и снадобья. С ним же мужчина всегда путешествовал.       Порывшись в сундуке, Мэй Няньцин выудил из его внутренностей несколько мешочков и вернулся к столу. Открыв по очереди каждый, он заставил Се Ляня описать его запах. В мешочках оказались разные сушеные травы. От запаха двух из них у омеги чуть было не закружилась голова. — Ну, тут всё понятно, — вынес свой вердикт Мэй Няньцин. — А чувствуешь себя как? Только давай начистоту.       Выслушав Первосвященника, старший мужчина прощупал его пульс и попросил выполнить несколько физических упражнений, затем снова проверил пульс и впервые за все время их разговора улыбнулся. — Получается, могу вас поздравить, Ваше Превосходительство.       Лицо Се Ляня по-прежнему было серьезным: — Выходит, что всё-таки да? — Ну разумеется, да, — усмехнулся Мэй Няньцин. — А ты думал, такие недомогания случайны? Видать, не так уж тебя и подкосила та дрянь, что ты принимал. Не в обиду твоей матушке, но… — Хорошо-хорошо, я понял, — прервал лекаря Се Лянь. — Но ты послушай вот что, — Мэй Няньцин тут же изменился в лице. — С этого самого дня ты перестаешь скакать всюду как горная лань, понятно? Ты отдыхаешь, ешь и спишь, как только почувствуешь, что тебе хочется. Никакой работы ночью и переутомлений. Понятно?       Первосвященник молча кивнул. — И еще: не переохлаждаться и не болеть. Это важно. Ты ведь понимаешь, что тебе будет сложнее выносить ребенка с учетом твоего… особого состояния? — Но ведь я смогу?..       Выражение лица лекаря смягчилось. Он заботливо сжал плечо омеги: — Мне трудно предсказать, как поведет себя твое тело. Я правда не знаю, насколько снадобье твоей матушки подпортило тебе здоровье в плане потомства. Однако я не думал, что ты сможешь забеременеть так скоро… И посмотри, что мы имеем. На всё есть промысел Небес. Тебе ли не знать.       Губы Се Ляня тронула еле заметная улыбка. — Главное — не накручивай себя всякими разными мыслями, — продолжил старший. — Не надо пытаться оценить, насколько твоя беременность сейчас уместна. Неважно. Всё уже случилось. Поменьше мотай себе нервы. — Я постараюсь, — со вздохом ответил Первосвященник. — Но, честно признаться, это настолько неожиданно в моем случае… Сейчас ведь столько всего… И тут… Я очень волнуюсь, что Сань Лану будет совсем не до этого… Вдруг он не готов?.. — Он твой альфа, значит, придется подготовиться, — тоном, каким обычно обсуждают наступление зимних холодов, заявил лекарь. — Причем вам обоим. Поговори с ним, а дальше никаких подобных мыслей чтоб в твоей голове не было. Ясно? — Легко сказать, — усмехнулся Се Лянь. Смешок против его воли вышел несколько нервным. — И в любой непонятной ситуации сразу посылай за мной. Тут же, не мешкая. Ты меня понял? — Хорошо. Спасибо тебе, — омега протянул руку и с благодарностью сжал ладонь бывшего наставника. На душе у него стало немного спокойнее. — Как ты думаешь, это могло случиться так быстро потому, что Сань Лан поставил на мне метку? — вдруг спросил Се Лянь. — Полагаю, что да, — лекарь задумчиво почесал подбородок. — Всё-таки вы с Его Высочеством истинные друг для друга. Видимо, твое тело среагировало на него, и запустились процессы восстановления. Это единственное объяснение, которым я располагаю на данный момент. Но я уверен — будь рядом с тобой другой альфа, такого бы не произошло.       Се Лянь аж вздрогнул, на секунду представив на месте Хуа Чэна кого-то другого.       «Невозможно», — пронеслось в его мыслях. Он с удивлением вспомнил, что никогда не реагировал на других альф. Так что, версия Мэй Няньцина выглядела весьма правдоподобной.       Лекарь и Первосвященник поговорили еще некоторое время, пока старший не поднялся со своего табурета со словами: «Уже поздно, пора бы вам, Ваше Превосходительство, последовать моему совету и отправиться отдыхать».       Каково же было удивление Се Ляня, когда, выйдя из комнатушки Мэй Няньцина, он увидел Хуа Чэна. Принц стоял чуть в стороне от дверей, прислонившись спиной к стене. — Сань Лан! — то ли радостно, то ли изумленно воскликнул омега. — Как давно ты тут стоишь? — Часа два, не меньше, — был ответ.       Устало улыбнувшись, альфа отпрянул от стены и в три шага покрыл расстояние, отделявшее его от Се Ляня. — Прекрасно, — подал голос Мэй Няньцин. — Ваше Высочество, проводите Его Превосходительство в его покои и обязательно накормите. Я, как всегда, заварил чай, но забыл про него...       Се Лянь вопросительно изогнул одну бровь. — Завтра с утра я к Вам зайду, и чтобы к моему приходу вы уже поели. Не вздумайте мне тут голодать, — многозначительно глянув на омегу, лекарь поклонился и пожелал молодым людям доброй ночи.       Брови Первосвященника поползли вверх. — Гэгэ, о чем это он? — проницательный взгляд принца был прикован к Се Ляню. — Понятия не имею… — пробормотал омега. — Понятия не имею, как он узнал. Я просто давно не ел. — Насколько давно? — судя по тону альфы, тот был не очень доволен этим известием. — Сань Лан, я был занят и уже не помню, когда ел в последний раз, — пожал плечами Се Лянь. — Нечего тут сердиться, пойдем лучше раздобудем немного еды.       С этими словами омега направился вдоль по коридору, ожидая, что альфа последует за ним. Вдруг он почувствовал, как одна рука обвила его талию, а другая подхватила под коленями. Хуа Чэн поднял его в воздух, словно перышко. — Сань Лан, ты чего?! Мы же в коридоре! — завозмущался Се Лянь. — Не так давно тебя это совершенно не смущало, — ухмыльнулся принц. — Но вообще-то, гэгэ, нам в другую сторону.       Се Лянь состроил такую гримасу, что Хуа Чэн не смог сдержать смеха. — Будет тебе, людей разбудишь, — увещевал омега, обхватив шею принца руками.       Теперь, после разговора с Мэй Няньцином Се Лянь чувствовал себя гораздо спокойнее, а присутствие Хуа Чэна помогло отогнать тревожные мысли прочь. Однако самому волнительному разговору еще только предстояло случиться.