Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Небольшой светло-коричневый экипаж, запряженный парой гнедых лошадей, неспешно подкатил к главным воротам дворца, по обеим сторонам которых выстроился караул в парадном обмундировании и многочисленные слуги. Бывшая королевская чета в своем письме принцу настоятельно просила обойтись без помпезных церемоний приветствия и прочих формальностей, поэтому толпы зевак, любивших собираться у дворца, стоило горожанам узнать, что во дворце будут принимать каких-нибудь знатных особ, не было.       Наследный принц и Первосвященник ожидали венценосную чету в холле дворца, там же собрались некоторые придворные, однако и их было немного, так как король и королева прибыли, едва часы на городской площади пробили полдень. В это время большинство горожан и чиновников занимались своими ежедневными делами.       Наконец тяжелые парадные двери заскрипели, и в проеме показались два силуэта. Се Лянь аж затаил дыхание от волнения, которое никоим образом не отражалось в его внешнем облике. Наоборот, Первосвященник являл собой истинное спокойствие и одухотворенность.       Он искоса взглянул на Хуа Чэна, который, скрыв свой запах, стоял чуть впереди. Его статная фигура в богатых одеждах, перетянутых тугим черным поясом, ярко выделялась на фоне собравшихся и выражала непоколебимую уверенность. Одному лишь Се Ляню было известно, как принц был напряжен с того самого момента, когда получил письмо, в котором говорилось о прибытии родителей.       Бывшая венценосная чета добралась до столицы ровно на следующий день. Се Лянь очень удивился, почему король и королева решили не дожидаться ответа от сына и приехали без приглашения. Согласно этикету, это было ужасно невежливо. С другой стороны, они являлись частью королевской семьи и по-прежнему оставались официальными хозяевами дворца.       Стоило только матери Хуа Чэна зайти в холл, как среди фрейлин и придворных дам пронеслось восхищенное «ах!». На королеве было простое нежно-изумрудное платье почти без украшений. Её нарочито неопрятная прическа, казалось, могла распуститься при малейшем дуновении ветерка. Насколько Се Лянь помнил, мать принца всегда любила убирать волосы именно так, что никогда не почиталось среди законодательниц дворцовой моды. Однако сейчас каждая деталь ее образа придавала ей некую легкость и свежесть. Никому бы и в голову не пришло дать женщине столько лет, сколько ей было на самом деле.       Король же был в темно-коричневом походном костюме с плащом, тоже без изысков. Его некогда каштановые волосы, почти целиком поседели и местами были растрепаны из-за длительной поездки.       Пусть прибывшие были скромно одеты по меркам дворца, их умение держать себя выдавало в них особ голубых кровей. Казалось, они не утратят своего достоинства, даже если наденут самые прохудившиеся лохмотья.       «Так вот, от кого у Сань Лана эта невероятная способность держать лицо в любой ситуации, — невольно подумал Се Лянь. — Как же я мог забыть об этом».       Увидев сына, королева беззвучно ахнула и, подобрав подол платья, поспешила к нему. Принц, не ожидавший такого порыва при посторонних, всё же быстро среагировал — сделал навстречу матери несколько широких шагов и заключил ее в объятия. Слуги, пряча улыбки, еле слышно зашушукались между собой.       Се Лянь тоже старался не улыбаться, хотя сцена воссоединения матери с сыном тронула его до глубины души. Именно такой он помнил королеву и был рад, что последние несколько лет совсем не изменили ее.       Наобнимавшись с принцем, женщина перевела взгляд на Первосвященника и… прикрыла ладонями рот. Очевидно, она не сразу заметила его, всецело сосредоточившись на своем сыне. Вдруг из её глаз потекли слезы, и королева с еле слышным возгласом бросилась к Се Ляню.       Омегу тут же окутал сильный, но тем не менее приятный аромат духов, его сдавили в объятиях, а на ухо с чувством зашептали какие-то ласковые слова, которые Се Лянь поначалу не разобрал. Он услышал только что-то вроде «мой мальчик», «как я счастлива» и «отныне все будет в порядке».       Отпрянув на мгновение от Первосвященника, королева принялась разглядывать его лицо, а затем вдруг снова склонилась к нему и поцеловала в обе щеки. Сказать, что Се Лянь был ошеломлен, значило ничего не сказать. Он искренне не знал, как реагировать, ибо вокруг были придворные, слуги и стража. Вся эта церемония приветствия явно не походила на ту, которая должна была бы произойти между бывшими монархами и Первосвященником. — Матушка, пожалуйста, мы ведь не одни, — еле слышно попросил Хуа Чэн, подходя к королеве. — Да-да-да, вы уж простите старую женщину, — утирая слезы радости, проговорила омега, любовно глядя на Се Ляня. Он еле удержался от того, чтобы не хмыкнуть на слове «старая», так как мать принца выглядела просто превосходно.       Король же приветствовал сына более сдержанно, хоть и было видно, что глаза его тоже были на мокром месте. Пожав принцу руку, мужчина обратился к Се Ляню и, подобно своей жене, долго всматривался в его лицо. В какой-то момент Первосвященник увидел в глазах бывшего монарха некую тень скорби. — Ты стал очень похож на своего отца, — еле слышно проговорил король, сжимая плечо омеги. — Уж прости мою жену, она так ждала встречи с вами обоими… Я уверен, тебе есть, что мне сказать… Мы обо всем поговорим позднее, в более подходящей обстановке и без лишних ушей.       Се Лянь молча кивнул, внимательно глядя альфе в глаза. Если время почти не отразилось на внешности королевы, то ее мужа годы явно не пощадили: некогда гладкое, пышущее бодростью и здоровьем лицо теперь было испещрено паутинками морщин, а во взгляде засела тяжелая усталость. — Матушка, отец, прошу, слуги проводят вас в ваши покои и отнесут все ваши вещи. Пожалуйста, отдохните с дороги как следует, — с учтивым поклоном проговорил Хуа Чэн. — Вечером мы встретимся за ужином и… — Милый, только, пожалуйста, не надо никаких званых ужинов на двести с лишним человек, — взмолилась королева. — Слышала я, как вы тут гуляете. Устроим простой семейный ужин, — тут она повернулась к Се Ляню. — Я надеюсь, все члены семьи смогут присутствовать?       Омега почувствовал, как кончики его ушей предательски заалели. Он тут же кивнул, надеясь, что никто не заметил его смущения. Королева ласково улыбнулась в ответ и грациозно проследовала к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи дворца. — Ах да, Ваше Превосходительство, одна из моих фрейлин просто сгорала от нетерпения увидеться с Вами, — развернувшись, добавила женщина. — Она утверждала, что вы с ней давние друзья. Думаю, Вы понимаете, о ком я.       Се Лянь озадаченно свел брови на переносице, как вдруг его осенило:       «Леди Ши».

***

      Комнаты прислуги находились на верхних этажах дворца. Они были маленькими и очень тесными, почти как подсобки. Однако леди Ши Цинсюань, будучи личной и, судя по всему, любимой фрейлиной бывшей королевы, проживала этажом ниже, в самых настоящих господских покоях.       Все-таки она была из очень знатного графского рода. Ее Величество всегда высоко ценила благородное происхождение, поэтому наделила свою фаворитку особыми привилегиями несмотря на то, что её семья давно растеряла свои владения и богатство.       Стоило Се Ляню остановиться у дверей нужных покоев, как они отворились сами собой и в проеме показалась взлохмаченная женская головка. Сонные глаза невидящим взглядом уставились на Первосвященника и в мгновение ока заблестели. — Батюшки! Вы все-таки сами пришли! — воскликнула девушка и, немного высунувшись из своей комнаты, схватила Се Ляня за запястье, и потянула за собой. — Л-леди Ши… — смущенно пробормотал омега, оглядывая Цинсюань, на которой был один лишь шелковый халат. Очевидно, она спала после долгой дороги. — Я, пожалуй, зайду позднее, извините, что потревожил… — Вы чего? — захлопала глазами фрейлина. — Зачем?       Вдруг девушка заметила, как Первосвященник старательно отводил взгляд и изумленно оглядела свое одеяние: — А-а, простите мне мой внешний вид, видите ли, я думала, в этом нет ничего страшного, раз уж мы с Вами омеги…       «Угораздило же меня прийти именно в такой момент», — мысленно сокрушался Се Лянь, а вслух произнес: — Так-то да, но… — Вы не поверите, как я ждала нашей встречи! — не дав ему закончить, воскликнула Ши Цинсюань и, как показалось Се Ляню, даже немного подпрыгнула на месте. — Я должна быть первой, кто поздравит Вас!       С этими словами девушка снова схватила Первосвященника за руку и потащила к дивану, на котором, очевидно, и спала. Несмотря на всю свою резкость и энергичность, фрейлина мягко усадила омегу и принялась доставать из своей походной сумки разные свертки и коробочки. — Так, вот это сушеная лаванда. Я знаю, что у местных лекарей ее предостаточно, но поверьте, эту я собирала сама у подножия гор в одном очень хорошем месте. Она будет лучше. Так… Эту траву… не помню, как называется, будете заваривать, если будет сильно болеть живот или мучать утреннее недомогание. Ещё вот это. Это пастила. Можно рассасывать, если накатит тошнота. Правда, не могу гарантировать, что будет идеально работать. Ну, попробуете, скажете мне потом.       Се Лянь смотрел на все это, и его глаза с каждой секундой сами по себе становились всё шире и шире. — И напоследок, — девушка аккуратно выудила из мешка небольшую деревянную коробочку и любовно огладила её крышку. — Здесь ловец снов, я сама смастерила. Мой подарок для малыша. Повесите над колыбелькой, когда родится. Отгоняет плохие сны и защищает от болезней.       Се Лянь сидел словно громом пораженный и держал в руках всю эту кучу подарков, не в силах проронить ни слова. Он совершенно не понимал, что к чему. — Почему же Вы ничего не говорите? Неужели не понравилось? — Ши Цинсюань оторвалась от своего мешка и разочарованно поглядела на Первосвященника.       Вдруг лицо девушки резко изменилось, она приоткрыла рот и округлила глаза: — Святые небожители… Так Вы не знали…       Мешок выпал из ее рук, и она зажала ладонями себе рот. В комнате повисла звенящая тишина. — Леди Ши, — начал Се Лянь, глядя куда-то перед собой и странновато улыбаясь, — мне кажется, я не очень Вас понимаю. К чему всё это?..       Девушка шумно выдохнула и провела рукой по лицу: — Язык мой без костей… — расстроенно пробормотала она. — Но кто бы мог подумать, что Вы не знаете?.. — Не знаю о чем?..       Ши Цинсюань подняла на Се Ляня озадаченный взгляд, который тут же смягчился, стоило ей увидеть совершенно потерянное выражение лица Первосвященника. — Милый мой, — девушка вдруг подсела ближе и положила одну ладошку ему на колено. — Ты правда не знал, что ждешь ребенка?       Се Лянь почувствовал себя так, будто его окатили ледяной водой — стук сердца отдавался где-то в висках, а в голове внезапно стало пусто… Он выдавил из себя лишь короткое «что?» и встретил сопереживающий взгляд девушки. — Леди Ши, как можно делать подобные заявления так легко и необдуманно?.. — вобрав в легкие побольше воздуха, проговорил омега, его голос слегка дрожал. — Вы ведь ничего не знаете… — Я знаю, — возразила девушка. — Или Вы забыли про мой дар провидения? — … — Мне жаль это говорить, но разве предсказания, что дал Вам мой отец, не сбылись?       Первосвященник тут же вспомнил темную ночь, лес, пожар, который отнял у него все, что было дорого сердцу — дом, семью, братию. Мужчина вспомнил, как граф Ши предупреждал его о том, что во дворце ему грозит опасность, и это оказался Цзюнь У… — Мой дар точно такой же, как у отца… — продолжила Ши Цинсюань, слегка понизив голос. — И мне привиделось… Я видела Вас с младенцем на руках.       Се Лянь с трудом сглотнул, от волнения ему стало трудно дышать: — И с чего Вы взяли, что это был… мой ребенок?..       Ши Цинсюань отняла ладонь от колена омеги и приложила ее к низу его живота. Первосвященник хотел было отодвинуться, но его тело не слушалось. Девушка на мгновение прикрыла глаза. — Все верно, — проговорила она. — Пошел второй месяц. Ошибки быть не может.       Сердце омеги пропустило удар — ровно месяц назад он вернулся в столицу и обнаружил, что у его альфы был гон, после которого Се Лянь отсыпался несколько дней и почти ничего не помнил.       «Неужели тогда у меня началась течка?.. — с ужасом подумал он. — Но ведь это невозможно…».       Вдруг Первосвященник поднялся с дивана, и все привезенные леди Ши свертки и мешочки с мягким шорохом попадали на пол. В голове омеги звенело от напряжения. Не проронив ни слова, он поспешно направился к двери. — Ваше Превосходительство, стойте! Ну пожалуйста, выслушайте! Я не хотела… — попыталась остановить его Цинсюань, но тщетно.       Выйдя из покоев фрейлины, Первосвященник почувствовал сильную нехватку воздуха и направился куда-то, предположительно, к выходу в сад. Он не смотрел, куда идет, перед его глазами все плыло — омега не понимал, это с его зрением что-то случилось, или же это были слезы.       Не разбирая дороги, Се Лянь каким-то образом оказался в саду. Сев на первую попавшуюся скамью, он принялся глубоко дышать, чтобы хоть как-то прийти в себя и снова почувствовать контроль над своим телом. Он невольно стал припоминать все странности, которые приключились с ним за последнее время, и если так подумать, то…       «Но ведь это попросту невозможно…».       Се Лянь не знал, сколько минут (или же часов?) он просидел, смотря в одну точку перед собой, однако спустя время Первосвященник ощутил, как конечности стали понемногу слушаться его. Только теперь он заметил, что небо на горизонте подернулось синевой. Значит, был уже вечер.

***

      Длинный стол с безупречно-белой скатертью, был освещен двумя десятками свечей и накрыт на пятерых. Золотые приборы отражали оранжевые блики огня на стены королевской трапезной.       Совладав с собой, Се Лянь вошел, его шаги отдались эхом под сводом высокого потолка. Он успел вернуться в свои покои и даже переодеться к ужину, хотя делал всё чисто механически, мысли омеги были где-то далеко… — Се Лянь, милый, пожалуйста, присаживайся, — ласково улыбнулась королева, вставая.       За столом была только она и король. Оба выглядели чуть более отдохнувшими, переодевшись к ужину в более вычурные наряды, согласно дворцовому этикету. Королева зачем-то подошла к омеге и на секунду сжала его руку в своих ладонях. Первосвященник удивленно моргнул. — Надеюсь, ты не станешь возражать, если это будет простой семейный ужин без всех этих титулов и формальностей? Если хочешь, ты можешь даже называть меня тетушкой, как когда-то…       Брови Се Ляня взлетели вверх — это было немного слишком. — Ваше Величество… Я боюсь, это будет неуместно даже в столь неформальной обстановке. — Как скажешь, — женщина мягко улыбнулась — она все прекрасно понимала.       На одно короткое мгновение Се Ляня одолело непреодолимое желание броситься ей на шею и разрыдаться. Ему вдруг очень захотелось, чтобы по-матерински нежные руки приласкали его и утешили. Он понял, что напуган до глубины души.       Первосвященнику стоило неимоверных усилий заставить себя вежливо улыбнуться королеве в ответ и взять свои бушующие эмоции под контроль. — Хорошо, что я не опоздал, — как ни в чем не бывало проговорил он, присаживаясь подле короля. — Ты как раз вовремя, осталось дождаться только А-Сюаня и А-Чэна, — отозвался альфа и пригубил немного вина. — Милейший, наполни-ка Первосвященнику его бокал. Что за безобразие? — полушутливым тоном обратился король к проходившему мимо слуге.       «Интересно, алкоголь поможет хоть немного расслабиться и ни о чем не думать?» — пронеслось в мыслях Се Ляня, однако в последний момент он опомнился и вежливо отказался от вина. — Как же так? Такое событие — вся семья за одним столом… — Его Величество неодобрительно покачал головой. — Не наседай на него, — приструнила мужа королева. — Опять ты за свое.       В таком тоне прошли двадцать минут ожидания, пока двери трапезной снова не заскрипели, отворяясь, и в помещение не вошел принц. — Простите за опоздание, задержался. Я надеялся, вы начнете без меня, — проговорил он, присаживаясь напротив Се Ляня и бросая на него пристальный взгляд.       Молодые люди, не сговариваясь, решили пока не раскрывать свои отношения перед родителями принца. Оба чувствовали, что правильный момент еще не настал. — Ну что ты, — улыбнулась королева, любовно оглядывая сына. — Мы и А-Сюаня дождемся. — Он не сможет быть сегодня, — не глядя на мать, Хуа Чэн расправил на коленях салфетку. — Он… отлучился по делам. — Каким еще делам? — Понятия не имею, — уклончиво ответил принц. — Он что, даже на десерт не заглянет? — не унималась омега. — Дорогая, сказано же, дела у него. Давайте лучше приступим к трапезе — все устали, день был долгим. Поедим, а там и поговорим после, — призвал король, и вскоре небольшая зала наполнилась звоном приборов и посуды.       Спустя полчаса с основными блюдами было покончено, и король, прочистив горло, осмотрел всех собравшихся за столом: — С вашего позволения, господа, я начну первым…       Королева молча кивнула, а Се Лянь с Хуа Чэном быстро переглянулись. — Я специально собрал вас здесь, ибо больше не хочу никаких секретов. Слишком много было их в моей жизни. Надеюсь, вы поймете меня… Се Лянь, в первую очередь, я должен извиниться перед тобой. Мне страшно даже представить, что ты обо мне думаешь после того… После всего, что произошло между нами три года назад. У нас ведь даже не было возможности объясниться друг перед другом, да и связаться с тобой после твоего сумбурного отъезда не представлялось возможным. Слишком опасно — Цзюнь У мог с легкостью напасть на твои следы.       Се Лянь молча слушал, немного опустив голову вниз: «Что-то слишком много всего для одного вечера…».       Помолчав, король шумно выдохнул и продолжил: — Я бы очень хотел верить, что ты не подумал, будто бы я взаправду мог поступить с тобой так…       Глаза омеги округлились, и он резко поднял взгляд на Его Величество. Мужчина в упор смотрел на него. — Поняв, что мне тебя не спасти, я решил прибегнуть к единственному, как мне казалось на тот момент, способу защитить тебя — заставить бежать. Я приказал Фу Яо тайно вывести тебя из дворца и послать весточку в монастырь.       В зале повисла звенящая тишина. Се Лянь невольно прокручивал в мыслях события того ужасного дня. Теперь всё складывалось в единую картину.       «Разумеется, Фу Яо не мог узнать о решении суда самостоятельно, он ведь не был приближенным короля или министров. Так он действовал по приказу Его Величества… Я мог бы и сам догадаться».       Не выдержав, Первосвященник облокотился на стол и положил голову на руки — он не знал, что и думать, всё это было так неожиданно. Однако в глубине души он чувствовал огромное облегчение. — Это было так опасно для Фу Яо, — наконец прервал свое молчание Се Лянь. — Если бы его поймали, то казнили бы, не раздумывая… Где же он сейчас? — В нашей нынешней резиденции, под моей абсолютной протекцией, — поспешил успокоить Первосвященника король.       Се Лянь поднял на мужчину помутившийся взгляд: — Ваше Величество… — Гэгэ, — еле слышно прошептал Хуа Чэн. Он был точно так же ошарашен признанием отца, как и Се Лянь.       «Все это время я напрасно злился на отца… Как же так?..» — мысленно сокрушался принц.       Понятное дело, напряжение в отношениях отца с сыном возникли не только из-за того, как Его Величество поступил с Первосвященником. Это лишь стало последней и самой большой каплей. Хуа Чэн винил отца в том, что тот допустил падение монархии в Сяньлэ, однако в лицо ему этого высказать не смел. И только приняв руководство страной на себя, молодой человек осознал, как сложно было его отцу.       Теперь же, когда конфликт между бывшим монархом и Первосвященником был разрешен, у Хуа Чэна не осталось причин таить на короля обиду.       «Так неужели Хэ Сюань был прав, утверждая, что я злился на отца только из-за его отношения к гэгэ?.. Выходит, я в самом деле сделал себя участником этого конфликта, не зная, по сути, ничего о том, что произошло. Даже гэгэ, кажется, не злился на отца так, как я…» — размышлял Хуа Чэн, не сводя глаз со своего омеги. — Се Лянь, — наконец проговорил король. — Ты сын моего самого близкого друга, с которым мы бок о бок пережили немало трудностей. Мы с твоим отцом отстаивали королевскую власть, как только могли, а затем его место занял ты. Ты рос на моих глазах. Неужели ты думал, что я мог забыть, сколько ты сделал для моей семьи и для Короны? Я лучше умру, чем нарушу обещание, данное мной твоему отцу. Я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы сохранить тебе жизнь. Я пытался сделать все, что мог, и теперь благодарю Небожителей за то, что ты сидишь сейчас передо мной, живой и невредимый. — Ваше Величество… — на глаза Се Ляня выступили слезы.       Хуа Чэн было вскочил со своего места, но то же самое сделал и Первосвященник. Дав принцу понять, что все в порядке, Се Лянь подошел к королю и, выпростав руки вперед в жесте официального приветствия, поклонился.       Мужчина изумленно наблюдал за его действиями, как и все остальные, кто сидел за столом. — Я задолжал Вам поклон сегодня утром, — улыбаясь сквозь слезы, пояснил Се Лянь. Тогда, стоя в холле дворца рядом с принцем, омега задумался, стоит ли ему поклониться бывшему королю. Решив, что это будет лишнее, он этого не сделал. — Се Лянь… — взгляд короля влажно блеснул. — Не нужно этого. Сколько раз я тебе говорил, что негоже Первосвященнику кланяться первому. Единственный человек, перед которым ты можешь склонить голову, если того потребует случай, сидит по правую руку от меня.       Здесь король взглянул на Хуа Чэна. Се Лянь проследил за его взглядом и мягко улыбнулся принцу: — Да, я знаю, но этот поклон сейчас был от меня, не как от Первосвященника, — пояснил омега. — Ваше Величество, единственное, что я могу сказать… — Пожалуйста, только не говори мне «спасибо», — прервал Се Ляня мужчина. — Уж кто-кто, а я не заслуживаю этого. — Дорогой… — не выдержав, всхлипнула королева.       Все происходящее начинало походить на душераздирающую сцену из какой-нибудь пьесы. Однако все было взаправду. — Это я должен благодарить тебя, — продолжил король. — В отличие от меня, ты прекрасно выполнил свой долг. Мой сын в шаге от трона, и ты стоишь подле него. — Ну… Вот здесь это в большей степени заслуга Его Высочества, — смущенно улыбнулся Се Лянь. — Видите ли…       Разговор пошел о тех днях, что Первосвященник провел в скитаниях по приграничным территориям Сяньлэ, а затем по Юнъань, желая оставить свою прежнюю жизнь в прошлом и больше никогда не возвращаться. — Если бы Его Высочество меня тогда не нашел, одним Небожителям известно, где бы я был сейчас, — закончив свой рассказ, Се Лянь заметно приободрился и даже немного повеселел. Ему стало неожиданно легко на душе. — А-Чэн, кто бы мог подумать, — усмехнулся король, весело глядя на сына.       Принц улыбнулся одними уголками губ. Ему по-прежнему было неловко за то, что он ранее думал об отце. Ведь по этой причине он почти с ним не общался, поддерживая исключительно деловую переписку. — Что ж, раз мы все прояснили, хватит на сегодня разговоров о политике! — объявила королева и хлопнула пару раз в ладоши. — Теперь десерт! Позвольте похвастаться, по моему рецепту!       Наконец атмосфера в трапезной полностью разрядилась, и оживленные разговоры потекли в более приятном направлении. Се Лянь с удивлением поймал себя на мысли, что нынешний ужин был похож на то, как они с отцом и матушкой много лет назад собирались вечерами в монастыре и делились всем, что произошло за день. Как и тогда, омега ощущал принятие и заботу. В его груди разливалось приятное тепло.       «Кто бы мог подумать, что этот странный день закончится именно так», — подумал омега. Он позволил своим тревожным мыслям на время отступить.