Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Атмосфера званого ужина больше напоминала настоящий бал-маскарад. Гости были разодеты в богатые костюмы самого разного покроя и цвета. Надень они маски, все сразу стало бы смотреться куда более органично. Отовсюду слышалась непринужденная болтовня и легкий флирт.       Под общий шум Хуа Чэн и Се Лянь вошли в Тронный зал. Завидев их, собравшиеся склонились в приветствии: прекрасные дамы в пестрых платьях и статные мужчины в элегантных камзолах. Только королевская чета Чакри и их дочь остались стоять, повернувшись лицом к дверям, чтобы получше рассмотреть вошедших. — А вот и наш незваный гость, — шепнул Хуа Чэн Се Ляню, направляясь к Пхумилону Чакри, который в одной руке держал уже наполовину пустой кубок с вином, а другую руку протянул к принцу, намереваясь приобнять его за плечо. — С ним его супруга. Их дочь, принцессу Пхонпан ты уже видел.       Се Лянь еле удержался от того, чтобы не фыркнуть. — Я представлю вас, будь внимателен, гэгэ. Помни, что я говорил про короля.       Се Лянь не успел ничего ответить, потому как в этот момент они приблизились к высокому загорелому мужчине в ярких одеждах. По его облику было легко догадаться, что он родом из южной страны. Его дочь и супруга стояли рядом, тоже разодетые как на карнавал. Се Лянь пришёл к выводу, что это традиционный стиль их государства. — Ваше Высочество, я уж было забеспокоился, что Вы не придёте на Вами же организованный ужин! — громко рассмеялся Пхумилон Чакри, хлопая Хуа Чэна по плечу.       Се Лянь, остановившийся на почтительном расстоянии от принца, невольно покосился на него, чтобы увидеть его реакцию. Ни один ныне живущий человек не позволял себе подобных вольностей по отношению к Хуа Чэну, даже Хэ Сюань никогда бы так себя не повёл.       Однако ни один мускул не дрогнул на лице принца. Альфа по-прежнему сохранял внешнюю невозмутимость, уголки его губ слегка приподнялись, но взгляд был убийственно холоден.       Пхумилон Чакри, казалось, совершенно не замечал настроения своего собеседника и увлечённо представлял принцу свою жену и дочь. Женщины, не смея оторвать глаз от пола, склонились в неуклюжих реверансах. Хуа Чэн, разумеется, не мог не отметить их внимание к традициям и этикету его родной страны: — Хотел бы и я, Ваше Величество, как-то оказать Вам честь в соответствии с обычаями Вашей родины.       Весь их разговор звучал так неестественно и натянуто, что Се Ляню стало тошно, он даже поймал себя на мысли о том, что, будь Му Цин свидетелем этой встречи, он бы к этому моменту закатил глаза как минимум раз десять. — В моей стране сначала необходимо распить приветственный напиток, и только потом приступать к беседе, — ответил Хуа Чэну Пхумилон Чакри. — Пойдёмте же, у Вас здесь просто превосходный пунш, Ваше Высочество. — Непременно, Ваше Величество, но прежде позвольте представить Вам Его Превосходительство, Первосвященника Сяньлэ, — Хуа Чэн широким жестом указал на Се Ляня.       Омега стоял чуть позади, заложив обе руки за спину. Услышав слова принца, он подошёл ближе и приветливо улыбнулся. Принцесса, все это время не отрывавшая глаз от пола, подняла голову и посмотрела на Се Ляня в упор. Девушка сразу узнала человека, которому столь непристойно нагрубила накануне. Ее глаза округлились от ужаса, а симпатичное личико стало бледным как полотно. Король же не заметил изменений в облике дочери. Он перевёл полный живого интереса взгляд на Се Ляня. — Батюшки мои, Ваша Светлость, прошу меня извинить, что сразу не поздоровался с Вами должным образом. Вы так скромно стояли позади Его Высочества, что я принял Вас за советника, — Пхумилон слегка склонил голову.       Улыбка Се Ляня стала чуть напряженнее, но он все же кивнул королю, как бы принимая его приветствие. — Эх, как же это я так сразу Вас не опознал… — мужчина беззастенчиво оглядывал Первосвященника с ног до головы. — Слухи, что доходили до меня, нисколько не преувеличивали Вашу красоту…       Казалось, король был искренне впечатлён, а вот все остальные затаили дыхание от изумления. Аура вокруг Хуа Чэна вмиг сгустилась, в воздухе повисло напряжение. Оправившись от шока, Се Лянь еле заметно сжал локоть принца, призывая того успокоиться и не нагнетать обстановку. — Если Вы хотите расположить меня к себе, Ваше Величество, вовсе не нужно делать мне комплиментов, я не могу принять Ваших слов. Я не принадлежу ко двору, поэтому подобные выражения в мой адрес более чем неуместны, — тон Первосвященника звенел сталью, а выражение лица было открытым и невозмутимым.       Супруга и дочь короля побледнели еще сильнее, а сам Пхумилон, смущенно улыбнувшись, протянул руку к Се Ляню и обхватил его за плечи: — Вы уж простите меня, Ваша Светлость, не сердитесь. Позвольте угостить Вас, окажите мне честь.       Се Лянь, который был уверен, что провел довольно четкую черту между собой и королем, удивленно вздернул брови — Пхумилон Чакри так ничего и вразумил.       Воспользовавшись замешательством омеги, мужчина подвел его к столу с напитками. Хуа Чэн, у которого от напряжения на лбу вздулась еле заметная венка, последовал за ними. — Поймите, в моей стране такие обычаи, — увещевал король, протягивая Се Ляню кубок со сладко пахнущим напитком. — Мы все в глубине души люди простые, никто ни перед кем не заискивает. Я вот смотрю, у вас тут все совсем наоборот. Ваше здоровье!       Пхумилон Чакри чокнулся с Се Лянем, который не нашелся, что ответить, и лишь молча пригубил напиток из золотого кубка. Попробовать что-либо объяснить такому человеку, как король, было сопоставимо с попытками завести разговор со стеной. — Ваше Величество, кажется, Вы хотели что-то со мной обсудить? — Хуа Чэн с невозмутимым видом подошел к столу с напитками и, взяв один из кубков, внимательно посмотрел на короля. — Да у Вас отменная память, Ваше Высочество! — рассмеялся Пхумилон Чакри и неожиданно резко повел рукой, в которой держал золотой кубок с пуншем.       Кубок наклонился в опасной близости от Се Ляня, и его содержимое чуть было не выплеснулось на белоснежные одежды Первосвященника. Всё обошлось, но омега ловко отскочил в сторону, чисто на всякий случай. — Ого-го! Да у Вас прекрасная реакция, Ваша Светлость.       Се Лянь ответил сдержанной улыбкой. Ему на мгновение показалось, что в глазах короля мелькнула досада, будто он нарочно попытался запачкать одежду Первосвященника. Тогда бы омеге пришлось удалиться, чтобы переодеться, оставив короля с принцем наедине почти без свидетелей. Придворные были не в счёт, так как громкая музыка и всеобщее веселье заглушало голос любого, кто говорил на расстоянии более одного метра от слушателей.       Се Лянь с Хуа Чэном незаметно обменялись настороженными взглядами. — Ваше Высочество, не перейти ли нам в какое-нибудь более спокойное место? — предложил Пхумилон Чакри, поставив свой кубок с пуншем на поднос проходившего мимо слуги. — Конечно, прошу, следуйте за мной, — кивнул принц. — Ваше Превосходительство, пожалуйста, составьте нам компанию.       Омега удивленно моргнул. Король же заметно напрягся: — Это дело государственной важности, Ваше Высочество… — Ах, вот как. А я было подумал, что Вы хотели обсудить со мной брак Вашей старшей дочери.       Чета Чакри, ровно как и принцесса Пхонпан, опешили, и на мгновение на их лицах отразилось недоумение — никто не ожидал от принца подобных речей. Это было похлеще, чем то, как король вел себя ранее.       Вдруг Пхумилон Чакри расхохотался и в приступе смеха с силой хлопнул Хуа Чэна по плечу: — Вы не перестаете меня удивлять, Ваше Высочество! Да Вас не проведешь!       Королева, наблюдая за мужем, смущенно улыбнулась в попытке скрыть свою прежнюю растерянность. Одна только принцесса с каждой секундой становилась все бледнее. — Что ж, пойдемте обсудим все детали, Ваше Высочество, — все еще посмеиваясь, предложил Пхумилон Чакри. — Но в таком случае Его Превосходительство должен будет присутствовать во время обсуждения, — охладил пыл короля Хуа Чэн. — Кому, как не Первосвященнику, быть свидетелем наших переговоров на столь деликатную тему?       Пхумилон Чакри перевел пристальный взгляд темных глаз на Се Ляня, лицо его стало серьезным. — Что ж, будь по-вашему, — спустя несколько мгновений раздумий согласился король.       Поклонившись супруге Чакри и его дочери, Хуа Чэн направился к небольшой двери сбоку от тронного возвышения. Се Лянь последовал за ним, пропустив короля вперед. Ему совершенно не нравилось подобное развитие событий: король в самом деле был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Он был хорошо осведомлен о том, что Первосвященник не может присутствовать при обсуждении государственных дел и планов, не говоря уже о том, чтобы как-то влиять на принятие принцем решений. Наверняка Пхумилон Чакри знал намного больше, но специально вёл себя так, будто не знал ничего.       «Он явно собрал предостаточно информации о здешних событиях и государственных процессах, прежде чем приехать», — озадаченно подумал Первосвященник.

***

      Только дверь кабинета принца закрылась за вошедшими, трое мужчин молча переглянулись. — Что же, Ваше Высочество, раз Вы уже обо всем догадались, перейдем сразу к делу? — Догадаться было несложно, Ваше Величество, Вы ведь даже не пытались ничего скрыть, — Хуа Чэн улыбнулся одними губами и заложил руки за спину.       От его былой почтительности не осталось и следа. Теперь принц выглядел, откровенно говоря, надменно. — Вы меня раскусили, — косо усмехнулся Пхумилон Чакри и покачал головой. — Что же Вы скажете? Приданое у моей дочери внушительное, если захотите, я могу его удвоить. Она главная красавица королевства, Вы сами видели. Над ее воспитанием работали не только местные учителя, но и заграничные. Она обучена этикетам нескольких стран, не говоря уже о танцах, литературе и прочих женских умениях… — Я впечатлен, Ваше Величество, вот только у меня уже есть омега, — перебил короля Хуа Чэн. При этом он совершенно не выглядел заинтересованным и от скуки принялся крутить в руках перо, которое ранее взял с письменного стола.       «Нужно было сказать «не впечатлен», а «польщен», — Се Лянь от досады прикрыл глаза. Ему была прекрасно известна эта черта характера принца — с самого детства Хуа Чэн говорил с людьми так, как считал нужным, и никакие правила этикета не могли заставить его держать свой острый язык за зубами.       Пхумилон Чакри так и опешил: — Я и понятия не имел, Ваше Высочество… Прошу меня простить… Полагаю, Ваша избранница еще официально не представлена как Ваша невеста. — Это лишь вопрос времени. Вскоре мой возлюбленный будет представлен как таковой. — Мужчина-омега? — король уже не пытался скрыть своего изумления. — Что-то не так? — Хуа Чэн вопросительно изогнул правую бровь. — Нет, вовсе нет… — забормотал Пхумилон Чакри, судорожно соображая. — Должно быть, это какой-то принц или выходец из влиятельной семьи… — Именно так, — подтвердил Хуа Чэн, и в уголках его губ появился еле заметный намек на улыбку. — Он самый благородный и высоконравственный человек, которого я когда-либо встречал. — Только вот я не припоминаю, чтобы среди наследников соседствующих с Сяньлэ стран были мужчины-омеги брачного возраста. — Вы хотите обвинить меня во лжи? — взгляд принца недобро блеснул. — Вовсе нет, — покачал головой король. — Я лишь полагаю, что у Вас есть все основания не доверять мне и даже злиться на меня, и я прекрасно понимаю, почему. Я никак не поддержал Вас в борьбе с Юнъань. На Вашем месте я бы отреагировал точно так же… — Чего же тогда Вы ждете от меня?       Се Лянь всё это время стоял у двери в кабинет принца и озадаченно соображал, как ему быть — разговор альф уже давно перешел за рамки тем, при обсуждении которых Первосвященник мог присутствовать. — Я здесь как раз для того, чтобы исправить свою ошибку, — пылко заверил Пхумилон Чакри. — Я бы хотел, чтобы между нашими странами был заключен договор о взаимоподдержке и скреплен брачными узами. Тогда ни один мой потомок больше не бросит Сяньлэ в беде. Благодаря этому союзу у Вас появится выход к морю и привилегия беспошлинной торговли на территории моего государства. Может, Вы все-таки пересмотрите свое решение о браке? — Я не из тех, кто заключает брак по договору или ради выгоды, — отрезал Хуа Чэн. — Но ведь на кону благосостояние Вашего государства! — воскликнул король. — Да и моя дочь — истинное сокровище, которое я преподношу Вам на золотом блюдце. Если не желаете взять ее как жену, возьмите ее хотя бы как королевскую фаворитку. Вот увидите, она станет для Вас утешением в моменты… — ДОВОЛЬНО! — рявкнул принц и так сильно сжал в кулаке перо, которое ранее рассматривал, что оно с легким хрустом переломилось пополам. — Вы кажется, не поняли: у меня есть омега, мой истинный омега, и я не желаю больше слышать ни единого Вашего слова. — Вы не знаете, от чего отказываетесь, — от отчаяния Пхумилон Чакри тоже перешел на повышенный тон. — Вместе с моей дочерью Вы могли бы получить подкрепление из моих элитных отрядов, чтобы уладить беспорядки на границе с Юнъань!       Глаза Се Ляня округлились сами собой, стоило ему услышать эти слова. Омега перевел взволнованный взгляд на принца. Тот, казалось, был в бешенстве. Комната тут же наполнилась запахом разъяренного альфы. — Что мне Ваши только вчера обученные отряды из зеленых новичков, которые и крови-то еще не проливали! Прекратите торговаться со мной как на базаре. Да и жизнь Вашей дочери — не разменная монета. Я не приму Ваше предложение. Никакому договору не бывать.       Глаза короля налились кровью от унижения и злости. Се Ляню стало физически тяжело находиться в помещении, наполненном феромонами столь сильных альф. Первосвященник втянул воздух через нос, пытаясь успокоиться, но вышло слишком шумно. Хуа Чэн тут же изменился в лице и спустя секунду оказался подле него. — Гэгэ, ты в порядке? — принц скрыл свой запах и придержал Се Ляня за талию.       Весь его облик так сильно переменился, что Пхумилон Чакри несколько секунд недоуменно наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Тут мужчину осенило. — Так вот, кто этот «благородный омега» из влиятельной семьи, — догадался он. — Что ж, я Вас понял. Завтра с утра я со своей делегацией покину дворец и заберу с собой моих дипломатов.       Король, демонстративно откинув назад свою мантию, стремительным шагом направился к выходу, но на мгновение задержался в дверях: — Позвольте напоследок дать Вам совет, Ваше Высочество. Все-таки Вы еще слишком молоды и, судя по всему, не понимаете, как важно искать друзей среди соседних государств. Разрыв дипломатических отношений с моей страной будет на Вашей совести. Только посмотрите на себя — Вы еще не взошли на трон, а уже нажили двух недоброжелателей. Скудное начало правления, очень скудное.       Хуа Чэн и бровью не повел, пропустив слова короля мимо ушей и полностью сконцентрировавшись на Се Ляне, а вот Первосвященник с ужасом осознавал произошедшее. — Сань Лан, плохо дело, — придя в себя, проговорил он. — Нужно вернуть его и как-то договориться. — Гэгэ, ты слышал, что он нес? Мне такие союзники не нужны. — Но Сань Лан, а что с беспорядками на границе? Ты не рассказывал мне об этом. — Гэгэ, это уже мое дело… Тебе, как Первосвященнику, не стоит волноваться о подобном, — Хуа Чэн ответил не сразу и мягко заглянул омеге в глаза.       Се Лянь молча посмотрел на него в ответ и, вздохнув, кивнул: — Прости, мне стоило выйти ещё до того, как всё это началось. — Всё в порядке, — покачал головой Хуа Чэн и мягко потерся носом о шею омеги. — Но раз уж мы с тобой пообещали не вмешиваться в дела друг друга перед Кругом Министров, нам стоит держать своё слово. — Ты прав, ты прав… — пробормотал Се Лянь, однако выражение его лица выдавало то, как он был взволнован. — Теперь король не просто заберет своих дипломатов из Сяньлэ, он еще наверняка начнет распространять про тебя не самые приятные и правдивые слухи! — Мне и дела до него нет. Гэгэ, хочешь знать, какова истинная причина его прибытия в Сяньлэ чуть ли не со всей семьей?       Первосвященник коротко кивнул. — В семье Чакри король Пхумилон был далеко не первым претендентом на престол. У его отца, предыдущего короля, было двенадцать детей. Как думаешь, каким по счету был Пхумилон? — Сань Лан, я понятия не имею… — Девятым, — усмехнулся принц. — И как это девятому наследнику удалось взойти на престол?       Хуа Чэн напустил на себя нарочито задумчивый вид, а Се Лянь от удивления округлил глаза: — Ты хочешь сказать, что он устранил всех соперников?.. — Да, но не так, как ты думаешь. Он никого не убивал. По крайней мере, напрямую. Среди документов, которые попали в руки моих людей, мы нашли некоторые, где были зарегистрированы несколько «несчастных» случаев, однако во всём остальном Пхумилон якобы чист. Нет, был чист до недавнего времени, — исправил себя Хуа Чэн. — Он прирожденный лжец и актер, гэгэ. Он смог подкупить всю знать в своей стране, чтобы те поддержали его, однако пару лет назад, его обман был раскрыт, и все, кто был за короля, резко отвернулись от него, решив поддержать оставшихся в живых членов королевской семьи. Пхумилон старался как мог, чтобы вернуть себе власть и былую славу: он потратил почти все сбережения своей семьи, но так ничего и не добился. В последнее время у них все стало настолько плохо, что жизни короля, его жены и детей грозит реальная опасность. Вот он и решил подстелить себе солому и заручиться моей поддержкой, чтобы ему было, куда бежать в случае окончательного поражения. Ради этого он решил буквально продать свою дочь.       Се Лянь внимательно слушал, сурово сведя брови на переносице. Едва он вернулся на родину, как уже почувствовал себя по горло сытым всякими интригами, обманами и угрозами. Он тяжко вздохнул. — Уже довольно поздно, не желает ли гэгэ отдохнуть? — словно прочитав мысли омеги, заботливо предложил Хуа Чэн. — Тебе разве не нужно вернуться в Тронный зал? — Нет. Главный виновник торжества только что ушел, громко хлопнув дверью, у меня нет ни малейшего желания тратить время на остальных. Лучше я проведу его с тобой. К тому же, ты задолжал мне объяснение хитроумного плана, который ты изложил перед министрами.       Кончики ушей Се Ляня предательски покраснели, стоило ему вспомнить, с какой самонадеянностью он выступал перед Кругом Министров несколькими часами ранее. Тот факт, что ему не отказали исключительно из-за поддержки Сань Лана, удручал омегу еще сильнее.       По возвращении в покои Хуа Чэн предложил принять совместную ванну с аромамаслами. Се Лянь сразу же согласился — это стало бы приятным завершением столь долгого и сумбурного дня.

***

      Раздеваясь в небольшой комнатке, располагавшейся перед входом в личную купальню принца, омега не удержался и подошел к зеркалу. Се Лянь приспустил одежды с плеч и принялся оценивать свой внешний вид. Как оказалось, не только верхняя часть его тела была покрыта алыми отметинами. Покраснения спускались ниже по спине до самых ног, а следы укусов виднелись в таких местах, о которых не принято говорить вслух.       Лица Се Ляня коснулся лёгкий румянец — едва ли он помнил, как именно получил все эти «отметины любви». Воспоминания о последних трех днях его жизни были очень расплывчатыми и нечеткими.       «Но ведь это у Сань Лана был гон, со мной всё должно было быть в порядке…» — озадаченно подумал Первосвященник. — Гэгэ, вода готова, — раздался из купальни голос принца.       Быстро сбросив оставшуюся одежду, Се Лянь аккуратно сложил ее на скамью и вошел в небольшое помещение, освещенное свечами. Первым делом омеге бросилась в глаза новая деревянная купель, намного шире той, что Се Лянь видел в прошлый раз. Стоило молодому человеку вспомнить, как сильно он волновался тогда, его губы расплылись в полуулыбке. — Гэгэ поделится, что его так позабавило? — пробасил Хуа Чэн.       Он уже сидел в купели, расслабленно положив локти на деревянные стенки кадки. Его длинные иссиня-черные волосы были распущены и прямыми прядями спадали на плечи, контрастируя с бледной кожей. Омега невольно залюбовался. — Гэгэ?       Спохватившись, Се Лянь подошел к купели и аккуратно погрузился в воду. Спустя пару мгновений он почувствовал, как его напряженные мышцы стали постепенно расслабляться.       Хуа Чэн все это время не спускал с омеги пристального взгляда: — Ты правда нормально себя чувстуешь? — Да, просто устал немного, — улыбнулся Се Лянь и подсел к альфе поближе. — Я должен извиниться перед тобой за сегодняшнее, — продолжил он, положив голову на плечо Хуа Чэна.       Принц опустил одну руку в воду и приобнял омегу за талию: — Тебе не за что извиняться. — Из-за моих слов мы в еще более незавидном положении… — вздохнул Се Лянь. — Теперь мы должны будем усыновить двух детей вместо одного и сделать так, чтобы об этом никто не узнал… — Не вздумай винить себя, — взгляд Хуа Чэна странно блеснул, но омега не мог видеть этого. — Ради нашего брака тебе пришлось пожертвовать чистотой крови своего рода… — Ты сделал это первым, — возразил Се Лянь. — К тому же, чистота крови для меня ничего не значит. Важен исключительно человек, который станет Первосвященником, и ценности, что он будет нести людям. — Тем не менее в твоем случае это намного более серьезный шаг, чем в моем, — покачал головой Хуа Чэн. — Королевская семья имеет бесчисленное количество побочных ветвей, никто не может гарантировать чистоту крови в моем случае. Насколько мне известно, мой прапрапрадед сделал своего незаконнорожденного сына наследником, а он — своего. Мало ли еще какие случаи имели место быть, так что за чистоту крови моей линии волноваться не приходится. Одним Небожителям известно, какие интриги плелись при дворе во времена моих предков…       Тут омеге нечего было возразить — обман и заговоры были неотъемлемой частью дворцовой жизни, а, возможно, даже её источником. — К тому же, гэгэ… — Хуа Чэн на мгновение умолк. — Может, ты зря списываешь нас со счетов?       Се Лянь поднял голову и непонимающе воззрился на принца: — В каком смысле? — В смысле наследников.       Лицо Первосвященника приняло сложное выражение, в его глазах одновременно читалась задумчивость, сожаление и огромное нежелание продолжать эту тему. — Сань Лан… — начал было Се Лянь, но, поджав губы, резко замолк. — Гэгэ, я понимаю, что тебе непросто говорить об этом, но поверь, я не питаю никаких призрачных иллюзий на сей счет. Просто может статься, что в будущем всё изменится. Мэй Няньцин говорил, что лекарства твоей матери могут возыметь непредсказуемый эффект на организм омеги… — Но именно по этой причине мои родители после меня больше не смогли иметь детей, — резко возразил Се Лянь. — Это вовсе не значит, что мы повторим их судьбу.       Первосвященник прикрыл глаза и устало прислонился спиной к стенке купели: — Сейчас нам лучше сосредоточиться на более насущных делах: необходимо начать приготовления к твоей коронации, а мне еще предстоит разобраться с Верховным Епископом из Уюна, который, возможно, в этот самый момент ведёт переговоры с настоятелем Северо-западного монастыря о том, чтобы тот занял моё место. — Не думай об этом, давай просто побудем вдвоём… — с этими словами Хуа Чэн притянул Се Ляня поближе и склонил его голову себе на плечо.       Так они и остались, ненадолго укрывшись от суеты внешнего мира…