Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Комната для официальных заседаний Круга Министров, как и рабочий кабинет принца, располагалась на третьем этаже королевского дворца Сяньлэ, только в противоположном конце длинного коридора. Именно там Хуа Чэн и Се Лянь ожидали, пока соберутся министры. До званого ужина оставалась еще пара часов.       Зала заседаний была хорошо освещена несколькими десятками свечей, по центру стоял большой круглый стол из красного дерева. Первосвященник озирался по сторонам, чтобы отвлечься и унять волнение, но его взгляд то и дело возвращался к входной двери. Заметив это, принц взял омегу за руку и ласково огладил большим пальцем его ладонь. Первосвященник благодарно улыбнулся — едва ли от Сань Лана можно было что-либо утаить.       В этот момент дверь в залу отворилась, и один за другим стали заходить министры, уважительно склоняя головы перед принцем и Первосвященником в знак приветствия.       Се Лянь с удивлением отметил, что почти все министры были довольно молодыми — самому старшему из них от силы можно было дать лет сорок пять-сорок семь.       Первосвященник ожидал, что вошедшие рассядутся за круглым столом, но никто даже не думал садиться. Стоило последнему из мужчин войти в залу, как щелкнул замок — двери оказались заперты. Омега удивленно воззрился на Хуа Чэна.       Альфа как ни в чем не бывало взял подсвечник и подошел к одному из книжных шкафов, за ним последовали двое министров. Лёгким кивком головы принц отдал приказ, и мужчины, встав по обе стороны от книжного шкафа, начали миллиметр за миллиметром сдвигать его в сторону, пока в стене не открылся темный проход. Сказать, что Се Лянь был удивлен, значило ничего не сказать. Первосвященник краем глаза наблюдал за другими членами Круга Министров — ни один из них не выказал ни капли изумления.       Хуа Чэн повернулся лицом к Се Ляню и сделал жест рукой, приглашая Первосвященника идти за ним. Омега шагнул в темноту тайного хода, остальные последовали его примеру.       Оказалось, что за книжным шкафом скрывался длинный узкий коридор. Изредка по его обе стороны попадались небольшие двери, однако что-то Се Ляню подсказывало, что они были фальшивыми, чисто для отвода глаз.       Спустя какое-то время мужчины остановились. Коридор заканчивался дверью, которая, подобно тем, что они видели ранее, казалась ненастоящей. Послышался звук ключа, поворачивающегося в замке, и Хуа Чэн шагнул в темное помещение, которое тут же озарилось светом свечей.       Се Лянь огляделся — они оказались в совсем маленькой комнате без мебели, один лишь небольшой деревянный стол сиротливо стоял по центру, контрастируя с серыми каменными стенами. Хуа Чэн подошел к столу и поставил на него подсвечник. Первосвященник перевел взгляд на принца, в его глазах читался немой вопрос. — Это комната для неофициальных заседаний Круга Министров, — пояснил Хуа Чэн. — Здесь мы собираемся, когда важно сохранить в секрете не только тему обсуждений, но и сам факт собрания. — О, — только и произнес Се Лянь, продолжая осматриваться. Он, конечно, слышал, что дворцы и замки на самом деле скрывают в своих стенах бесчисленные тайные ходы и комнаты, предназначенные для безопасности передвижения членов королевской семьи в случае осады города, однако Се Ляню ещё не доводилось бывать в подобных местах, поэтому он был крайне впечатлен. — Гэгэ, — Хуа Чэн внимательно посмотрел на Се Ляня. — Я попросил министров Круга рассмотреть возможность аннулирования закона об отделении Церкви.       Брови Первосвященника стремительно поползли вверх: — Ты это серьезно?.. — Абсолютно. Более того, это вполне осуществимо, по крайней мере, в теории.       Когда все министры собрались вокруг небольшого деревянного стола, принц оперся на него ладонями и обратился к ним со словами: — Вынес ли Круг решение по поводу моей просьбы?       Се Лянь напряженно всматривался в лица присутствующих. Одни сверлили взглядом пол, а на их лицах застыли сложные выражения, другие смотрели на Хуа Чэна, и лишь один из министров, молодой высокий альфа, встретился взглядом с Первосвященником. В голове Се Ляня шевельнулась какая-то мысль, но он не успел ее осознать. — Ваше Высочество, всё бы ничего, но при более тщательном изучении документа с указом Вашего отца, мы обнаружили на обратной стороне пергамента секретный пункт, согласно которому закон не подлежит отмене или оспариванию в течение следующих пятидесяти лет, — проговорил самый старший из Круга. — Пятидесяти?! — изумился Хуа Чэн и озадаченно нахмурил брови, его лицо помрачнело. — Отец никогда не упоминал об этом…       Повисла звенящая тишина, изредка прерываемая редкими вздохами — все стояли, погруженные в свои мысли.       Теперь-то Се Лянь осознал, почему Сань Лан ранее был так спокоен, когда говорил о Круге Министров — все его члены в самом деле беспрекословно подчинялись принцу. Первосвященник же не знал об этом и мог судить, опираясь лишь на свой опыт общения с бывшими членами Круга Министров, которые стали настолько самостоятельны, что обрели власть и организовали государственный переворот.       «Сань Лан проделал восхитительную работу, — невольно подумал Се Лянь. — Даже тут он обо всем позаботился, окружив себя правильными людьми».       Нынешние министры, выходцы из знаменитых семей, получившие хорошее образование, были лично отобраны Хуа Чэном и всерьез рассмотрели возможность отмены королевского указа. Всё это при том, что Хуа Чэн еще не был коронован, а значит, подобные действия, по сути, нарушали законы Сяньлэ. За это любой причастный мог не просто оказаться в темнице, но и голову потерять. Такой преданности будущему монарху можно было только подивиться. — Нестрашно, — неожиданно проговорил Се Лянь и положил ладонь на предплечье принца. Альфа удивленно приподнял одну бровь. — Я бы не стал рисковать и прибегать к столь отчаянным мерам, — пояснил Первосвященник. — Если показать людям, что новый король с легкостью отменяет законы, принятые его предшественником, это может подорвать его авторитет или, еще хуже, создаст ему славу легкомысленного правителя. Таких обычно быстро свергают.       Се Лянь многозначительно взглянул на Хуа Чэна: — На мировой арене тебя ещё не знают, и многие ошибочно полагают, что ты такой же мягкий человек, как и Его Величество, твой отец. Я ни в коем случае не хочу никого оскорбить, я лишь говорю то, что знаю. Все-таки последние несколько лет я провел за границей, вы знаете, господа… Слышать приходилось всякое… — Тогда… Боюсь, нет никакой возможности смягчить для Вас условия, Ваше Превосходительство, — проговорил тот же мужчина средних лет, что высказывался ранее. Судя по всему, он был кем-то вроде председателя, возглавлявшего Круг Министров: — По закону, представитель духовенства Высшего ранга, как и любой другой, не может быть причастен к процессам, происходящим в правительстве. А это прямая обязанность принца-консорта. Вступая в брак с Его Высочеством, Вы, Ваше Превосходительство, обязуетесь править наравне с монархом. Это будет невозможным, если Вы сохраните за собой сан Первосвященника. — Что ж, — приблизив к лицу сложенную в кулак ладонь, омега прочистил горло, — это действительно невозможно, но только в том случае, если я стану принцем-консортом, а ведь мне совершенно необязательно принимать титул сразу после заключения брака.       Взгляды всех присутствующих в маленькой зале метнулись к фигуре Первосвященника. — Вы знаете, господа, у меня есть немало обязательств, от которых я не в силах откреститься, — продолжил Се Лянь уже намного увереннее. — Более того, это попросту невозможно, да и сам я в здравом рассудке никогда не пошёл бы на такое. Я и без того слишком долго отсутствовал, оставив людей гадать, что же на самом деле произошло со мной и монастырем Тайцан, который процветал столетиями. Я твердо намерен восстановить обитель. — Но разве Вы не можете поручить это настоятелю Северо-Западного монастыря? — Мой род, подобно королевской семье, гордится чистотой крови. Посему я не могу передать свой сан выходцу из побочной ветви рода, ведь тогда все старания моих предков окажутся напрасными. Это попросту неприемлемо и противоречит вековым традициям, на которых строится весь церковный уклад. Поверьте, слишком много жизней было разрушено для того, чтобы эти традиции дожили до наших дней.       Се Лянь замолк, и звенящая тишина, воцарившаяся в помещении, тут же начала давить на всех присутствующих. — То есть, Ваше Превосходительство, Вы не собираетесь принимать титул принца-консорта и хотите вступить в брак с монархом, сохранив свой титул? — несколько понизив голос, уточнил председатель Круга Министров.       Лицо омеги не выражало никаких эмоций, кроме решительности: — Именно. Это ведь не нарушает ни одного закона, верно? — Но что скажут люди?.. — Я и прежде был в тесном контакте с королевской семьей, никоим образом не вовлекаясь во внутренние процессы*. Почему бы не поступить так же и теперь? Я могу публично заявить о непричастности к делам правительства и продолжить исполнение своих священных обязанностей, по крайней мере, до определенного срока. — Определенного срока? — переспросил один из министров. — Да, — кивнул Се Лянь. — Я намерен сохранить за собой титул Первосвященника до тех пор, пока не смогу передать его наследнику, согласно традициям своей семьи.       Министры растерянно переглянулись, Хуа Чэн продолжал хранить молчание. Первосвященник говорил так складно и убедительно, что никому и в голову бы не пришло, что внутри у него все сжималось от волнения — омега прекрасно осознавал, что его слова были не просто самонадеянными, а поистине наглыми… Но более всего он боялся реакции принца на то, что тому еще предстояло услышать. — Ваше Превосходительство, но ведь это сколько же лет пройдет, прежде чем Вы примете титул принца-консорта… — самый старший из министров вновь взял слово. — Насколько нам известно, еще ни один Первосвященник не принимал сан раньше восемнадцати лет. Да и на то, чтобы наследник достиг подходящего возраста и уровня подготовки, должно пройти около двадцати лет… — Зачем же так много? — удивился Се Лянь. — Шестнадцати может вполне хватить.       Повисла очередная пауза. Было видно, как председатель Круга Министров обливался потом от напряжения, подбирая слова, чтобы выразить свои мысли и при этом не показаться грубым. Да и разговор зашел в такое русло, что многим становилось как-то не по себе. — Кажется, я Вас не совсем понимаю, Ваше Превосходительство… Даже если наследник появится в ближайшие девять месяцев после свадьбы, через шестнадцать лет второму ребенку будет самое большее пятнадцать, это слишком рано для принятия сана Первосвященника. Простите меня, если я не прав. — Во-первых, среди духовенства совершеннолетие наступает именно в этом возрасте, — преспокойным голосом ответил омега. — А во-вторых, унаследовать титул Первосвященника может только старший ребенок в семье.       Тут-то министры поняли, к чему клонил омега, на лицах большинства отразилось недоумение и раздражение. Поддержание внешней невозмутимости стоило Се Ляню неимоверных усилий, он боялся даже краем глаза посмотреть на Хуа Чэна и потому не мог заметить тени улыбки, мелькнувшей в уголках губ альфы. — Но… Ваше Высочество, согласно традициям королевской семьи Сяньлэ, первенец венценосной четы — прямой наследник престола… — теперь взгляды министров, полные мольбы, были обращены к принцу. — Господа, я думаю, вы догадываетесь, что в данном случае это поправимо, — как ни в чем не бывало произнес Хуа Чэн и загадочно глянул на Первосвященника.       Се Лянь перехватил его взгляд и почувствовал такое резкое облегчение, что у него закружилась голова. Омега хотел было присесть, но, благо, вовремя вспомнил, что в помещении не было стульев. — В нашем браке объединятся два самых влиятельных рода страны, что, безусловно, укрепит влиятельность обоих, — продожил Хуа Чэн. — Разве ради такого союза нельзя сделать исключение?       Никто из министров не проронил ни слова. — Я думаю, что можно, — заключил принц. — … — Тогда… Ваше Высочество, Вы же понимаете, что должны будете убедить придворных в том, что рождение наследника престола — только вопрос времени… — нахмурившись, проговорил председатель Круга. — Только так Вы сможете обезопасить свое правление. — О, поверьте, с этим точно не будет проблем, — усмехнулся Хуа Чэн.       Се Лянь почувствовал, как кровь прилила к лицу не смотря на то, что он прекрасно понимал: все, сказанное Сань Ланом — чистой воды блеф. Но от альфы веяло такой непоколебимой уверенностью, что буквально секунду назад омега сам был готов поверить ему на слово.       В небольшой зале вновь воцарилась тишина. Министры время от времени озадаченно переглядывались, словно ища друг у друга поддержки. Им предстояло принять очень важное и рискованное решение. Они понимали, что едва ли могут отказать Его Высочеству, но каждый из них надеялся, что в последний момент на кого-нибудь снизойдет озарение и он подаст более вразумительную идею.       Однако этого не произошло. Круг Министров согласился на условия Первосвященника, неофициальный договор был заключен и скреплен печатями, содержащими капли крови представителей обеих сторон, что было чистой формальностью. Теперь Се Лянь мог вступить в брак с монархом, сохранив титул Первосвященника до тех пор, пока первенец венценосной четы не достигнет совершеннолетия. Тогда сан Верховного священнослужителя Сяньлэ будет передан ему, а Се Лянь примет титул принца-консорта, и только второй ребенок королевской семьи станет наследником престола.       Подобное положение дел казалось немыслимым. Каждая из сторон понимала, что они все идут на большой риск — если придворные единогласно не примут брак, противоречащий традициям, соблюдавшимся в стране веками, под удар попадут не только Первосвященник и наследный принц — все члены Круга Министров пойдут на дно вместе с ними.       Однако министры присягнули на верность Хуа Чэну, поэтому у них не было выбора. В отличие от прежнего Круга Министров, новый стал официальным оплотом поддержки монарха подобно тому, как семья Первосвященника поддерживала власть короля из тени.       Тайное совещание завершилось почти перед самым началом званого ужина. Заперев на замок залу, Хуа Чэн убрал ключ во внутренний карман своего камзола и внимательно посмотрел на Се Ляня: — Пойдем, гэгэ, нам нужно успеть переодеться, — принц широким шагом направился в сторону своих покоев.       Се Лянь молча последовал за ним, погруженный в свои мысли. Он не успел считать выражение глаз альфы, а его запах был скрыт. Теперь, когда собрание закончилось и не нужно было разыгрывать весь этот спектакль, омега сгорал от нетерпения наконец подробно обо всем поговорить с Хуа Чэном. Они оба так уверенно распространялись о том, что никаких проблем с вопросом о наследниках не возникнет, когда как на самом деле и принц, и Первосвященник знали, что не смогут иметь детей, по крайней мере, своих.       «И всё из-за моей глупости», — невольно подумал Се Лянь. Остановившись у своих покоев, Первосвященник быстро огляделся, а затем схватил Хуа Чэна за запястье и утянул за собой в приоткрытую дверь.       В комнате было совсем темно — уже давно наступил вечер. В тишине раздался еле слышный смешок альфы. — Сань Лан, пожалуйста, выслушай меня, я могу всё объяснить, — начал было Се Лянь, набрав в легкие побольше воздуха. Он очень боялся, что своими действиями усложнил их с принцем и без того непростое положение. — Гэгэ, к огромному сожалению, мы должны поторопиться, чтобы успеть на ужин. Мы всё обсудим после. Обещаю, нас никто не потревожит. Но должен тебе сказать, ты был великолепен. Увидимся позже, я зайду за тобой.       С этими словами принц наклонился, быстро поцеловал омегу в уголок губ и вышел из его покоев. Се Лянь оторопело моргнул и остался стоять у двери.

***

      В последнее время новая одежда появлялась в покоях Первосвященника словно по волшебству. Так же и в этот раз Се Лянь нашел на кровати аккуратно разложенное парадное одеяние, украшенное самыми разнообразными орнаментами. К счастью, новое мирское платье было белоснежного цвета с золотой вышивкой, чем отдаленно напоминало одежды священнослужителя Высшего ранга. Так Первосвященник сможет хоть как-то внешне соответствовать своему положению, ведь придворные редко носили белое.       Стоило Се Ляню об этом подумать, как в дверь постучались — это был слуга, присланный принцем помочь Первосвященнику одеться к празднеству. Омега не удержался от тяжкого вздоха — он совсем недавно прибыл во дворец, а это был уже второй званый ужин, на котором он обязан присутствовать.       «Я слишком отвык от всего этого…».       Только Се Лянь хотел было откликнуться на стук, как его осенило — после нескольких ночей, проведенных с Хуа Чэном, все его тело было сплошь покрыто красными отметинами и следами от укусов. Разве может Первосвященник предстать перед кем-то в таком виде?       Се Лянь не нашелся, что сказать слуге, поэтому просто притворился, что его нет. «Скажу потом, что снова уснул и не услышал», — решил он, с бешено бьющимся сердцем сбрасывая с себя одежду, в которой проходил большую часть дня.       Спустя пятнадцать минут Первосвященник был почти готов — белые одежды идеально сели по его фигуре. Только тогда омега впустил в покои слугу, который, все это время простоял под дверью.       Невысокий бета средних лет удивленно осмотрел уже нарядившегося Се Ляня и предложил помочь сделать прическу, на что Первосвященник охотно согласился. Вскоре каштановые волосы Се Ляня были собраны в высокий хвост. Эта прическа очень шла ему, открывая высокий лоб и подчеркивая благородную бледность кожи. Се Лянь отказался от украшений — он и без того ходил в мирской одежде с самого прибытия во дворец.       «А ведь когда я стану принцем-консортом, так будет всегда…» — подумал Первосвященник, бросив взгляд на своё отражение в зеркале.       Он невольно вспомнил свой первый званый ужин во дворце в день, когда был представлен двору. Тогда ещё совсем юный послушник монастыря Тайцан точно так же смотрел на своё отражение в зеркале и не мог узнать себя.       Теперь из зеркала на него смотрел статный молодой мужчина, возможно, на вид немного худощавый, но весь облик его являл глубокую мудрость и немалую силу, в том числе и физическую. Прекрасные черты лица и выразительные глаза притягивали к себе внимание и — Се Ляню на мгновение показалось — выдавали в нем омегу.       Вздохнув, Первосвященник по привычке потянулся к походной суме, чтобы достать флакончик с душистой жидкостью, которой он обычно пользовался, когда было необходимо скрыть свой запах или же, как теперь, завуалировать запах альфы, который обволакивал его с ног до головы после проведенного с Сань Ланом гона.       Вдруг рука Се Ляня замерла, омега распрямился и пристально посмотрел на слугу, складывавшего вещи, в которых Первосвященник ходил утром. — Тай Лун, я сейчас задам тебе несколько странный вопрос, можешь обещать, что честно ответишь на него?       Слуга прекратил свое занятие и с опаской глянул на Первосвященника: — Как Вашему Превосходительству будет угодно… — Смотри же, не лукавь, — Се Лянь шутливо погрозил мужчине пальцем, заставив того нервно сглотнуть.       Заметив это, Первосвященник тут же принял серьёзный вид: — Скажи, вот на первый взгляд, на кого я больше похож, на альфу или на омегу? Только честно, мне очень надо знать твое мнение.       Слуга совсем стушевался и растерянно посмотрел на Первосвященника, всем своим видом являя вопрос: «А какой ответ будет верным?». — Не бойся, скажи, как думаешь. Я ведь священник, а не один из господ, которым ты здесь служишь. Я такой же простой человек, как и ты, — мягко улыбнулся Се Лянь.       Он прекрасно знал, что эта улыбка в сочетании с мягким тембром его голоса всегда творила чудеса и помогала расположить к себе любого. Теперь же Первосвященник невольно задумался: уж не значило ли это, что он всю жизнь, сам того не зная, пользовался своим очарованием омеги?       Слова Се Ляня в самом деле несколько успокоили разнервничавшегося слугу, и тот, слабо улыбнувшись в ответ, проговорил: — Мне сложно сказать, Ваше Превосходительство, но если так задуматься, то, конечно, Вы похожи на омегу. Хотя бы по запаху, пусть он не такой уж ярко выраженный, и сейчас почти полностью перебит запахом Вашего альфы… — сказав это, слуга неосознанно смял в руках ткань утренних одеяний Се Ляня, что держал в руках, и испуганно глянул исподлобья на Первосвященника. Он ужасно испугался, что ляпнул лишнего.       Однако выражение лица омеги являло собой задумчивость, на нем не было и тени недовольства. — А что ты подумал, когда впервые увидел меня? — Ваш облик настолько одухотворен и благороден, Вы так не похожи на господ, живущих во дворце, что в первую очередь я попытался получше разглядеть Вас. Вы статны, но Ваши черты лица довольно изящны, Ваш взгляд может быть мягче, чем у любого, кто встречался мне здесь, однако я видел, как Вы умеете этим взглядом прожечь насквозь. Нас, простой люд, часто не замечают, но мы видим и слышим многое, Ваше Превосходительство.       Слуга на мгновение замялся, но все-таки продолжил: — В Вашем случае все, что я сказал ранее, отходит на второй план, будто бы в Вас не это важно. Вы отличаетесь от других людей, Вы же все-таки Первосвященник…        Услышав эти слова, Се Лянь чуть было не вскочил и не бросился обнимать доброго и честного слугу от переполнившего его чувства благодарности, что было бы совершенно не к месту.       Омега унял свой порыв, но не нашелся, что ответить, поэтому, покопавшись в походной суме, достал из её внутреннего кармана золотой гребень для волос, который ему подарили в Юнъань, и протянул слуге: — Спасибо, что был откровенен со мной. Прошу меня извинить, если эти вопросы застали тебя врасплох. Вот, возьми в знак моей признательности.       Слуга, откровенно говоря, опешил, но с трепетом принял золотой гребень и, откланявшись, вышел из покоев Первосвященника. Се Лянь был крайне доволен ответом бедолаги.       Бросив на флакончик с туалетной водой быстрый взгляд, омега сунул его в карман и тоже направился к дверям покоев. В коридоре его уже поджидал Хуа Чэн. — Сань Лан, почему ты не постучал? Долго ждешь? — Вовсе нет, — альфа стоял, прислонившись плечом к стене и косо улыбался, глядя на Се Ляня.       Омега не удержался от мысли, что Хуа Чэн наверняка понятия не имел, как привлекательно выглядел в такие моменты. На нем было новое платье с вставками из красного шелка и узорами из серебряных нитей. Любой бы монарх отдал свое предпочтение золоту, но Се Лянь знал, что Сань Лан не чуждался даже самых необыкновенных вещей, если они ему действительно нравились.       Стоило Первосвященнику подойти, принц выпрямился и вдруг замер. На его лице отразилось изумление: Се Лянь решительно протянул к нему руку и потерся запястьем о его шею. То же самое омега проделал еще один раз, а потом обнял Хуа Чэна, тесно прижавшись к нему.       Альфа учуял нежный приятный аромат и еле слышно усмехнулся. Не задумываясь, он обвил руками талию Се Ляня и уткнулся носом в его макушку. — Гэгэ, если тебе хотелось обнять меня, не нужно было идти на такие уловки, — проговорил принц прямо в волосы омеги. Се Лянь слегка повел плечами — это оказалось щекотно. — Учитывая то, что на званом ужине будет король, чья дочь изъявила желание стать твоей женой, я решил принять меры. — О, у бедняжки нет ни единого шанса, — театрально вздохнув, ответил Хуа Чэн. Он старательно не подавал вида, но внутри весь ликовал от восторга.       Пусть запах омег был слабее, чем у альф, и быстро выветривался, сам факт того, что Се Лянь никогда еще не пытался пометить принца до сего момента, заставил последнего испытать столько радости, что еще немного, и Хуа Чэн бы себя выдал. К тому же, от его внимания не укрылась еще одна неожиданно приятная деталь: после того, как Се Лянь провел с ним гон, его запах стал более ярко выраженным, чем раньше.       «Возможно, что это временно», — подумал принц, однако в его сердце задребезжал еще один лучик надежды. — Она всего лишь ребенок, пусть и знаменитая красавица, — придав своему лицу чуть более серьезное выражение, добавил Хуа Чэн. — Её отец жестоко обошелся с ней, привезя сюда, будто товар на продажу. Этот человек думает только о собственных интересах, его добродушный вид не должен сбить тебя с толку, гэгэ.       Се Лянь поднял внимательный взгляд на принца, слегка запрокинув голову вверх: — В таком случае мне жаль ее. Однако быть осторожным никогда не помешает, — с этими словами омега отпустил принца и, вынув из кармана стеклянный флакон с душистой жидкостью, нанес пару капель на запястья и растер.       Обычно он наносил раствор на шею, но, вспомнив, куда он шел и кто будет на ужине, Се Лянь решил не сбивать свой запах и запах Сань Лана полностью. Хуа Чэн, удивленно приподняв одну бровь, наблюдал за действиями Первосвященника: — Иногда мне кажется, что я никогда не смогу постичь того, сколько в тебе сюрпризов, гэгэ. Порой я думаю, что вижу тебя насквозь, но в такие моменты, как сейчас, мне кажется, ты вполне можешь сотворить нечто такое, от чего содрогнутся Небеса. — Непредсказуемость всегда была моим козырем, — усмехнулся Первосвященник. — Нестрашно, если кто-то почувствует на тебе запах омеги, но чей он — им пока знать не обязательно.