Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Подперев щеку кулаком, Хуа Чэн внимательно изучал свиток, исписанный мелким неразборчивым почерком. По подсчетам Хэ Сюаня, взгляд принца не сдвигался с одной точки уже почти минуту. — Ну как, познавательно? — поддразнил брата мужчина.       Хуа Чэн как ни в чем не бывало перевёл на него вопросительный взгляд. — Знаешь, вы с Се Лянем могли бы на пару стать выдающимися артистами бродячего театра. — Ты думаешь, меня устраивает весь этот спектакль? — со вздохом проговорил Хуа Чэн, откладывая свиток и потирая уставшие глаза. — Да я не о том, что было днём, — пояснил Хэ Сюань. — Сейчас-то ты чего из себя строишь? — А что ты предлагаешь?       Хэ Сюань недовольно цокнул языком: — Иди к нему, нечего тут мученика передо мной разыгрывать. Я сам управлюсь, — бледнолицый мужчина было встал со своего места, где он проверял записи с последнего заседания Круга Министров, но Хуа Чэн остановил его, подняв ладонь в предупреждающем жесте. — Не нужно. — Я тебя совершенно не понимаю, — начал злиться Хэ Сюань. — Ты тут сидишь и ничем не помогаешь — пялишься только в одну точку… — Гэгэ с дороги, он выглядел очень уставшим… Не хочу отвлекать его.       Хэ Сюань, уперев руки в пояс, с подозрением посмотрел на принца. — Да что с тобой не так? Скажи ещё, что собираешься отсиживаться в одиночку во время гона. — Посмотрим, — ответил Хуа Чэн.       Он взял в руки отложенный свиток и попытался снова сосредоточиться на нем. — И зачем тогда было торопиться? — пробормотал Хэ Сюань, тяжело опускаясь на свой стул. — Ты это о чем? — О вашей вязке.       Правая бровь принца стремительно поползла вверх: — При чем тут это? — Я думал, вы хотели успеть до наступления твоего гона… — Мы даже не думали об этом, — ответил принц и тут же сделал вид, что целиком погрузился в чтение.       «Мы тогда вообще ни о чем не думали», — пронеслось у него в голове. — Да и по-хорошему тебя это не касается.       Хуа Чэну очень не хотелось сейчас обсуждать с Хэ Сюанем столь личные вещи. К тому же, слова брата посеяли в сердце принца тревогу и в очередной раз напомнили о том, как тяжело прошел его прошлый гон.       Готов ли Се Лянь провести с ним гон в этот раз? Да и безопасно ли это, особенно если учесть, что они решили держать свои отношения в тайне вплоть до коронации?       Вздохнув, Хуа Чэн постарался очистить разум от назойливых мыслей, однако он едва ли преуспел в этом. Спустя несколько часов в кабинет вошли слуги и оповестили, что до званого ужина в честь возвращения Первосвященника оставался всего час.       Хуа Чэн нехотя поднялся из-за рабочего стола и направился в свои покои — было необходимо привести себя в порядок. Он уже жалел, что затеял столь грандиозный ужин сегодня. Казалось, общая атмосфера при дворе была слишком напряженной, в воздухе витало какое-то тяжелое ожидание. Словно затишье перед бурей…       «Или это только мне так кажется из-за начинающегося гона?» — озадаченно размышлял Хуа Чэн, сидя на диване в своих покоях и ожидая, пока слуги подготовят его парадные одежды.       Закинув ногу на ногу, молодой человек медленно потягивал красное вино из золотого бокала. Только одна пустая комната отделяла его покои от покоев Первосвященника. Проходя мимо его дверей, принц еле удержался от того, чтобы заглянуть. Однако из покоев не доносилось ни звука, и Хуа Чэн решил, что гэгэ, должно быть, спал.       Чем больше принц пытался привести себя в чувства и убедить, что они с Се Лянем совсем скоро увидятся на ужине, тем сильнее становилось его нетерпение. Он ужасно хотел ощущать присутствие омеги рядом, и сопротивляться этому становилось уже физически тяжело. К тому же, тоненький голосок здравого смысла подсказывал, что едва ли принцу удастся нормально поговорить с Первосвященником — их будет окружать целая толпа слуг и придворных.       «К черту все эти правила, — зло думал альфа, стиснув зубы от напряжения. — Какой от них толк, если они заставляют людей так мучаться?».       В какой-то момент невеселые мысли настолько овладели разумом принца, что он, не отдавая себе в этом отчета, с громким стуком поставил кубок с вином на небольшой столик рядом с диваном и резко поднялся на ноги. В следующую секунду раздался глухой стук металла о мягкий ковер, и на дорогой ткани растеклось темное пятно — кубок упал. Слуги, суетившиеся над костюмом Хуа Чэна в дальнем конце покоев, испуганно повернули головы. — Ваше Высочество… Все ли в порядке? — стараясь совладать со своим голосом, спросил один из слуг. — Долго еще? — спросил Хуа Чэн, растерянно глядя на откатившийся от него кубок. — Ваше Высочество, пожалуйста, подождите еще немного — пропал пояс от Вашего костюма. Должно быть, его оставили в прачечной…       Вздохнув, Хуа Чэн приложил два пальца к переносице и направился к выходу из покоев. — Ваше Высочество… — жалобно взмолился слуга, подумав, что у принца окончательно лопнуло терпение. — Я скоро вернусь, — успокоил его Хуа Чэн и скрылся в дверном проеме. — Продолжайте работать.       Выйдя во внутренний сад дворца, альфа наконец смог немного расслабиться. Вспышки агрессии и потерянное состояние были обычными сигналами о начале гона, однако такого с ним никогда не случалось. Молодой человек всегда запирался в своих покоях или в отдельном походном шатре за несколько дней до наступления гона, но в этот раз он слишком волновался о Се Ляне и был готов отправиться на его поиски. А теперь, когда гэгэ вернулся, принц не мог не повидаться с ним перед тем, как… Честно говоря, он не знал, что будет делать дальше.       Хуа Чэн неспешно окинул взглядом желтеющий сад. Кое-где небольшими пятнами пестрела зелень, но природа брала своё и готовилась к наступлению зимних холодов.       Вдруг внимание принца привлекло что-то яркое — королевский розарий, любимое место его матери. Альфа неспешно двинулся к двери небольшого стеклянного здания в укромном уголке сада.       В розарии было тепло и пахло совсем по-летнему. Шмели, звонко жужжа, бодро перелетали от цветка к цветку, но вскоре и им предстояло уснуть, чтобы пережить зиму…       Хуа Чэн медленно шел вдоль длинной клумбы роз. Кусты были в превосходном состоянии — королевские садовники прилагали много усилий для выращивания этих цветов. Пусть королева уже не жила во дворце, о ее любимых розах заботились все так же тщательно.       Наконец принц остановился у куста с цветами нежно-розового оттенка. Они были свежи и чисты будто первый снег. Легким движением руки альфа достал меч из ножен и, осторожно обхватив розу двумя пальцами под самым бутоном, примерился к месту у корня, чтобы срубить цветок.       Только он занёс меч, как вдруг заметил какое-то белое пятно за розовым кустом. Хуа Чэн отпустил розу и шагнул ближе, чтобы рассмотреть, что это было за растение.       За розами спряталась маленькая клумба с белоснежными пионами. Некоторое время принц удивленно рассматривал пышные цветы, дивясь, откуда они могли взяться, ведь его матушка никогда их особо не жаловала. Розарий был построен по приказу Королевы, и всем было известно, что здесь выращивали одни розы.       «Быть может, ветром занесло семя с сада, и садовникам стало жаль вырывать такую красоту…» — подумал Хуа Чэн, невольно залюбовавшись.       Недолго думая, принц склонился к цветам, встал правой ногой на клумбу, чтобы не упасть, и срезал один пион. Он казался таким нежным и чистым, будто только что распустился. Молодой человек даже поднёс его поближе к лицу, чтобы уловить едва заметный аромат.       Уголки губ Его Высочества дрогнули, стоило ему понять, кого напоминали эти прекрасные цветы, очевидно, случайно попавшие в розарий и в тайне цветшие среди помпезных розовых кустов. И лишь одному принцу посчастливилось насладиться их красотой.       Убрав меч в ножны, молодой человек поспешил вернуться в свои покои. До ужина оставалось совсем мало времени.       На подходе к покоям Первосвященника принц столкнулся со слугой, аккуратно нёсшим в руках длинное нарядное одеяние. — Ваше Высочество, — завидев Хуа Чэна, слуга тут же отвесил ему низкий поклон. — Осторожнее, не помни платье, — отозвался принц, останавливаясь перед слугой и с интересом оглядывая одежды, что тот держал в руках. — Это то одеяние, о котором я говорил тебе? — Да, оно самое, Ваше Высочество, — почтенно ответил слуга, низенький бета средних лет. — Размер подходящий? — По моим скромным предложениям, Его Превосходительству должно быть в пору. Лишь бы только не жало в плечах. — Что ж, очень хорошо, — Хуа Чэн было отвернулся, чтобы продолжить путь к своим покоям, как вдруг остановился и вновь подошел вплотную к слуге. — Передашь Первосвященнику вот это.       Альфа положил белоснежный пион, который все это время держал в руке, поверх платья. — Ступай, — махнул рукой принц и поспешил к себе, пряча улыбку.       Ему не терпелось увидеть гэгэ. Принц прекрасно знал, что у Се Ляня не было с собой почти никакой одежды. Все традиционные наряды Первосвященника, в которых он появлялся при дворе, сгорели в пожаре, а скромное платье священника Высшего Ранга, в котором Се Лянь прибыл в столицу, износилось настолько, что о нем было даже неприлично упоминать.       Поэтому Его Высочество приказал королевским портным быстро найти для Первосвященника несколько богатых нарядов и наскоро подшить.

***

— Ваше Превосходительство, приглянулось ли Вам что-нибудь? — слуга-бета с почтительной улыбкой на лице жестом указал на принесенные Се Ляню платья. — Это лучшее, что у нас есть, — подал голос второй слуга.       Только теперь Се Лянь увидел, что это была низенькая, но юркая женщина-омега в летах. Она ловко разложила на письменном столе два наряда, что несла в руках. Еще два наряда слуга-бета суетливо раскладывал на диване.       Се Лянь внимательно оглядел одежды и… У него чуть челюсть не отвисла — он и подумать не мог, что на одежде может быть столько золота: целых три костюма из четырех принесенных были чуть ли не целиком сшиты из золота. Оно было везде — на рукавах, поясах и воротниках камзолов и рубашек. Оно было даже на накидках и ботфортах.       Конечно, парадные одежды Первосвященника тоже были украшены вышивкой из золотых нитей, но не в таком же количестве… — Откуда это?.. — оторопело поинтересовался омега, подходя поближе к нарядам, чтобы рассмотреть. — Вам не нравится? — с тенью разочарования в голосе спросил слуга-бета.       Се Лянь не успел ему ответить, как служанка воскликнула: — Быть не может, Ваше Превосходительство! Вы только посмотрите, какая искусная работа! Разве можно от такого отказаться?! Его Высочество лично просил выбрать для Вас лучшие из одежд, которые соответствуют сегодняшней моде! Это лучшие платья во всей стране! Вы бы знали, кому они принадлежали! — Кому? — Первосвященник с интересом посмотрел на старушку. — Самому королю! — подхватил бета. — Деду Его Высочества. — Точнее, его супругу, принцу-консорту, — уточнила женщина.       Се Лянь от удивления слегка приподнял брови — теперь ему стало понятно, почему одежды были столь обильно украшены золотом. Он перевел взгляд на четвертый костюм, который заметно отличался от остальных — изящный, но строгий с серебряными нитями, вшитыми в основные узоры.       «Этот наряд был явно пошит для альфы, — понял Се Лянь, — в то время, как те три костюма предназначались для омеги…».       По своей природе, альфы особо не жаловали вычурных нарядов, предпочитая производить впечатление исключительно своим умением держаться, навыками и моральными качествами. Омеги же при дворе всегда больше придерживались этикета, были менее прямолинейны, поэтому предпочитали подчеркивать свой статус и самовыражаться в одежде.       Се Лянь всегда знал это, но никогда не думал, что это его коснется, ведь он был священником. Среди духовенства представители разных вторых полов носили абсолютно одинаковую одежду. — Я не знал, что дед Его Высочества был женат на мужчине-омеге, — задумчиво проговорил Первосвященник, касаясь рукавов четвертого наряда. — Разве в этом есть что-то необычное? — Я не имел в виду ничего такого, — тут же спохватился Се Лянь. — Просто такие браки реже встречаются… — Как и сами мужчины-омеги, — пожал плечами слуга.       Услышав его слова, Се Лянь почувствовал, как его щек коснулся румянец. Он внимательно посмотрел на мужчину — тот стоял и терпеливо ождал решения Первосвященника как ни в чем не бывало. Очевидно, он не имел в виду ничего оскорбительного, но отчего-то Се Ляню стало не по себе — он волновался, ведь теперь всем во дворце было известно, что он на самом деле омега. Слуги не смели ничего высказать по этому поводу, но будут ли придворные и чиновники столь же сдержанны? Се Лянь не знал.       Да еще эти платья… Первосвященник прекрасно понимал, что Сань Лан заботливо предоставил ему выбор — надеть платье, более подходящее альфе, а заодно и манере Се Ляня держать себя, или же отдать предпочтение платью, которое больше подходило омеге, и открыто предстать перед двором, как бы показывая, что ему нечего скрывать и уж тем более стыдиться. Разумеется, ни одно платье не давало ни малейшего намека на то, что тот, кто облачился в него, носил сан Первосвященника. От досады Се Лянь закусил нижнюю губу, судорожно соображая.       Вдруг в его глазах сверкнул огонек. Омега ринулся к сундуку у подножия своей постели и открыл крышку. Он вспомнил, что в последний раз, когда он был во дворце, он бежал и не взял с собой ничего из своих вещей, оставив всё в этих покоях.       «Если их не выбросили, они должны быть всё ещё здесь», — с надеждой подумал омега, опускаясь на колени перед сундуком.       К огромной радости Се Ляня, его старые вещи лежали на месте, никем не тронутые. Первосвященник запустил в них руки, с наслаждением вдыхая столь родной аромат — все содержимое сундука пахло домом, видимо, сундук не открывали с тех пор, как Се Лянь покинул столицу.       Мысленно воздав хвалу щедрости Небожителей, омега выудил из сундука длинную белую робу, несколько похожую на одеяние священнослужителей из Уюна. Это была церемониальная одежда, однако сей факт не особо волновал Се Ляня. Да, простые узоры, вышитые на рукавах и поясе нежно-голубыми нитями, не шли ни в какое сравнение с богато украшенными нарядами, принадлежавшими членам Королевской семьи, но омега ни секунды не усомнился в своем выборе. — Пожалуйста, приведите в порядок эту робу, — вежливо попросил Се Лянь, с трепетом протягивая слугам белые одежды Первосвященника. — Прошу, будьте аккуратны, это одеяние очень дорого мне. — Но Ваше Превосходительство, ткань нужно тщательно прогладить и выбить всю пыль… — проговорила служанка, разочарованно глядя на протягиваемую Се Лянем одежду. — Для этого нужно время… Вы можете опоздать на ужин.       Но омега был непреклонен: — У меня нет выбора, так что, пожалуйста, подготовьте для меня этот костюм как можно скорее. — Но… — снова начала женщина. — Как скажете, Ваше Превосходительство, — перебил ее слуга-бета и, поклонившись Первосвященнику, дал служанке знак следовать за ним. — Мы вернемся как только будем готовы.       Омега с мягкой улыбкой склонил голову в знак благодарности и проводил слуг взглядом. Только они вышли, Се Лянь выдохнул с облегчением и сел на кровать — ему не хватило нескольких часов сна, поэтому он позволил себе прилечь, чтобы скоротать время ожидания.

***

      Се Ляня разбудил громкий стук в дверь. — Ваше Превосходительство! Пожалуйста, откройте дверь! Ваше Превосходительство!       Омега с недовольным стоном открыл глаза. Он ужасно не выспался, тело ломило от усталости, а голова казалась такой тяжелой, что он едва смог оторвать ее от подушки. — Ваше Превосходительство, званый ужин уже начался! Вас все ожидают! Да что ж такое-то…       Эти слова заставили Се Ляня подскочить в постели. Он резво встал на ноги прямо в кровати и, соскочив на пол, помчался к двери, которую предварительно запер на внутренний замок, чтобы его никто не тревожил. — Ваше Превосходительство, мы стоим под Вашими дверьми уже больше получаса, а Вы все не откликаетесь… — изо всех сил пытаясь сдержать недовольство, проговорил слуга, стоило омеге открыть дверь. — Прошу меня простить, я не нарочно, — Се Лянь виновато коснулся своего затылка ладонью, пропуская в покои двух слуг с одеждой в руках. — Я очень устал с дороги и спал как мертвый… — Не стоит употреблять такие выражение относительно себя, Ваше Святейшество, — подала голос служанка-омега. — Как давно начался ужин? — переспросил Се Лянь, наблюдая за вошедшими. — Полчаса назад и начался, — заметила женщина. — О пресвятые небожители… — почти простонал Первосвященник, хлопая себя ладонью по лбу. — Как же так?.. — Пожалуйста, поспешите, Ваше Превосходительство, — с легким поклоном слуга-бета жестом указал на идеально выглаженную робу Первосвященника, которую повесил на спинку стула, стоявшего и письменного стола. — Вам нужно помочь одеться? — Нет, благодарю Вас. И еще раз извините, что не открывал дверь… — виновато улыбнувшись, Се Лянь взял в руки робу. — Вы можете идти.       Облачившись в белоснежные одежды с длинными рукавами, омега встал перед зеркалом и разгладил ладонями складки ткани на своих бедрах. Наряд выглядел слишком просто, особенно, если учесть, что волосы Первосвященника были распущены — никакой прически или украшений.       Се Лянь разочарованно прищелкнул языком от досады. Вдруг его взгляд упал на богатые наряды, принесенные слугами ранее. Недолго думая, омега позаимствовал у одного из костюмов принца-консорта расшитый золотом пояс.       «Так-то лучше, — подумал Первосвященник, довольно оглядывая свое отражение в зеркале. — Однако с волосами уже ничего не сделать».       Собрав длинные каштановые волосы в низкий хвост, Се Лянь поспешил в Тронный зал. Ему было очень непривычно, ведь он никогда не носил такую прическу — по меркам духовенства и двора, она была слишком простой и неопрятной.       «Едва ли кому-то взбредет в голову осуждать меня за то, что у меня на голове, когда я опоздал на званый ужин в честь своего же возвращения на целый час…» — подумал Се Лянь и, нервно усмехнувшись, перешел на бег.

***

      Когда Хуа Чэн вошел в Тронную залу, там собралось уже много людей, а вдоль стен стояли длинные деревянные столы, ломившиеся от самых различных явств. Принц удивленно рассматривал огромные серебряные блюда с запеченными индейками, поросятами и прочими угощениями. Он не ожидал, что на кухне так подсуетятся, когда об ужине было объявлено совершенно внезапно.       Переведя взгляд на возвышение с троном, Хуа Чэн увидел там Хэ Сюаня, распоряжавшегося снующими туда-сюда слугами. — Твоя работа? — спросил альфа, подходя к брату и кивая подбородком в сторону столов. — Отчасти, — буркнул Хэ Сюань, не поднимая глаз на принца и глядя в какой-то свиток, который держал в руках. — Ты мне лучше скажи, зачем ты вообще приперся сюда?       Хуа Чэн изумленно приподнял одну бровь. — Тебе давно пора уединиться, — понизив голос, продолжил бледнолицый мужчина. — Ты даже перед слугами не можешь держать себя в руках. Ты хоть понимаешь, сколько людей здесь будет сегодня? — Всё-то тебе докладывают, — принц как ни в чем не бывало прошествовал мимо брата и преспокойно уселся на трон, грациозно закинув правую ногу на левую. — Никто ничего мне не докладывает. Слуги обсуждали это на кухне, — мрачно возразил Хэ Сюань. — Помни: тебе нельзя упасть в грязь лицом при дворе. Эти люди только и ждут, когда ты ошибешься. Твой отец жив, и где это видано, чтобы сын наследовал трон при живом отце… — На сегодня достаточно лекций, — прервал брата Хуа Чэн. — Я знаю, что делаю.       В этот момент по залу пронесся изумлённый шепот — у входа в залу показалась яркая фигура в белых одеждах. Это был Верховный Епископ. Хуа Чэн был крайне удивлен, но тут же заставил себя подняться и выйти навстречу нежданному гостю, который за все время пребывания в столице ни разу не удосужился появиться на светских мероприятиях.       Верховный Епископ, сопровождаемый одним-единственным послушником, оставшимся при нем во дворце, чинно шел по направлению к принцу, кивая на право и на лево здоровавшимся с ним придворным. — Ваше Святейшество, какая приятная неожиданность видеть Вас здесь сегодня. Надеюсь, Вам все придется по нраву, — с легким поклоном проговорил Хуа Чэн, подойдя к Епископу. — Я здесь не ради развлечений, Ваше Высочество. Я пришел увидеться с Первосвященником. У нас с ним уже состоялся важный разговор сегодня. Я надеюсь увидеть его здесь снова. — Разумеется, Его Превосходительство приглашен, — ответил Хуа Чэн.       Почему-то от слов священника ему стало не по себе. Тревога принца усилилась, когда Се Лянь так и не появился к началу ужина — пришлось начать вечер без виновника торжества. Спустя полчаса после начала Хуа Чэн попросил Хэ Сюаня разузнать, все ли в порядке с Первосвященником.       Стоило Хэ Сюаню отойти, как к принцу неспешно подошел Верховный Епископ. — Ваше Высочество, не уделите ли мне немного времени? — мягко проговорил омега, и, как всегда, по его тону было невозможно определить, в каком расположении духа он пребывал и что хотел сообщить. — Я весь внимание, Ваше Святейшество, — так же учтиво отвечал Хуа Чэн. — Здесь слишком шумно, мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?       «Наконец-то», — подумал принц.       За все время пребывания Епископа в Сяньлэ Хуа Чэну ни разу не удалось переговорить с ним один на один, если не брать в расчет момент их короткого знакомства. — Разумеется, пройдемте, — с этими словами альфа вывел священника из Тронного зала в безлюдную анфиладу. — О чем Вы хотели поговорить? — О Первосвященнике, — спокойно ответил омега. — Я хотел бы попросить Вашего содействия в одном вопросе.       Хуа Чэн мгновенно напрягся, но ничем этого не выдал: — Я слушаю. — Думаю, Вы согласитесь со мной, что положение Его Превосходительства здесь весьма незавидное на данный момент. Мы с ним об этом уже говорили, но, как мне показалось, Первосвященник полон необоснованного оптимизма на сей счет. А ведь он даже еще не предстал перед двором и прихожанами. — К чему Вы клоните?       Верховный Епископ, все это время смотревший как будто немного в сторону, поднял взгляд прямо на Хуа Чэна: — Помогите мне убедить Первосвященника отправиться со мной в Уюн…