Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Огромное войско темной рекой стекало по равнинам и размеренной поступью преодолевало возвышенности. Спустя почти три недели пути воины Сяньлэ наконец разглядели вдалеке родные башни столицы.       За несколько дней до прибытия Наследного принца Хэ Сюань лично послал в город гонца, дабы уведомить Круг Министров и всех придворных о скором возвращении Его Высочества. Поэтому, когда Хуа Чэн во главе конницы верхом въехал в город, его торжественно встречали как героя.       По обеим сторонам широкой главной улицы собралась целая туча народу: разряженные в яркие праздничные одежды горожане со слезами на глазах приветствовали победителей. Всюду слышались крики, возгласы, рев, вой и плач — радости и горю не было предела.       Доехав верхом до дворцовых ворот, Хуа Чэн наконец спешился и передал поводья своей лошади подбежавшим к нему слугам. Прежде чем пройти через высокие золотые ворота, принц бегло окинул взглядом дворец.       Высокое здание из серого камня, казалось, ничуть не изменилось за последние годы. А вот Хуа Чэн отчетливо ощущал, что вернулся домой совершенно другим. Мужчина невольно устремил взгляд туда, где за башнями пряталась та самая крыша, сидя на которой, они с Се Лянем когда-то любовались городом. — Пойдем, тебя ожидают, — вдруг услышал принц напряженный шепот брата и ощутил довольно болезненный удар локтем в бок.       Смерив Хэ Сюаня недобрым взглядом, Хуа Чэн стремительно направился ко входу во дворец. Стоило ему переступить родной порог, как его окружило несчетное количество людей: придворные, слуги, чиновники — все толпились вокруг принца, будто в огромном хороводе. Альфа еле успевал отвечать на поздравления, направляясь в Тронную залу.       Остановившись перед высокими позолоченными дверьми, Хуа Чэн заметил, что к нему через толпу прорывался слуга. Принц очень хорошо помнил его лицо.       «Ваше Высочество, в начале недели прибыл Верховный Епископ из Уюна», — поспешно зашептал мужчина.       Хуа Чэн удивленно уставился на него: — Это точно он? — Вне всяких сомнений, Ваше Высочество.       Принц озадаченно нахмурился, чувствуя, как где-то внутри шевельнулась тревога. Пусть Хуа Чэн не чувствовал, что его омеге угрожала опасность, он никак не мог понять, каким образом Верховый Епископ оказался в столице Сяньлэ, когда должен был быть в Уюне и встретиться с Се Лянем.       «Быть может, они разминулись по пути?..» — Его Святейшество просил аудиенции? — уже вслух спросил Хуа Чэн, тотчас взяв эмоции под контроль. — Да, Ваше Высочество, но не с Вами, а с Первосвященником. Он решительно настроен дождаться Его Превосходительства. Видимо, что-то серьёзное…       Альфа слегка повёл бровями от удивления — здесь явно что-то не складывалось: — Позови ко мне Фу Яо. Он все ещё во дворце?       Слуга отрицательно покачал головой: — Никак нет, Ваше Высочество. Он пропал около двух лет назад. — Пропал? — Хуа Чэн невольно повысил голос, однако тут же догадался, по какой причине так произошло.       Фу Яо был личным слугой Первосвященника, пока тот жил в Королевском дворце. После побега Се Ляня молодого человека наверняка ожидали неприятности… — Ладно, с этим я разберусь позже, — поспешно проговорил принц. — Найди Его Святейшество и попроси о личной встрече сегодня вечером.       В этот момент тяжелые двери Тронного зала отворились, и Хуа Чэн быстрым шагом вошел в огромную залу, освещенную сотнями свечей. Придворные потоком хлынули за ним. Принц уверенно направлялся прямо к возвышению, на котором стоял трон. Мужчина невольно вспомнил, как в детстве просился на руки к отцу, когда тот восседал на этом самом троне.       Тогда маленькому Хун-эру (как называли его родители) казалось, что в мире нет никого более величественного, чем его отец, король, которому подчинялись все, кого он знал. Юный принц мечтал, что когда-нибудь тоже взойдет на престол и все, кто читал ему скучные нравоучения, непременно зауважают его и пожалеют о том, что так обращались с ним, ведь он обязательно станет великим правителем, возможно, известным на весь мир.       Позднее, когда Хуа Чэн подрос, королевская жизнь перестала казаться ему столь привлекательной. Молодой человек окунулся с головой в учебу, фехтование, военное дело и литературу. Именно в тот период своей жизни принц повстречался с Се Лянем, и всё перевернулось с ног на голову. С тех пор Хуа Чэн стремился стать королем, достойным поддержки и преданности Первосвященника.       И только спустя несколько лет, когда принц увидел, сколько трудностей пережил Се Лянь, он решил, что сделает всё, лишь бы обеспечить защиту и безопасность семье Первосвященника, а в первую очередь самому Се Ляню.       Быстро взбежав по ступеням тронного возвышения, Хуа Чэн еле удержался от улыбки — он был в шаге от того, чтобы воплотить в жизнь долгие годы лелеемую им мечту. Он верил, что вместе с Се Лянем они смогут создать нечто невообразимое не только для своей страны, но и друг для друга.       Повернувшись лицом к собравшимся в Тронном зале, принц простер к ним руки и торжественно объявил: — Друзья, наконец все беды позади!       Низкий голос Хуа Чэна потонул в овациях. Принцу пришлось прервать свою речь, чтобы дать людям несколько успокоиться. Когда в зале воцарилась тишина, он продолжил. Он говорил о том, сколько испытаний выпало на долю каждого, как всем было нелегко и сколько всего изменилось за последние несколько лет. — Но, сплотившись, мы пережили все невзгоды! Важен вклад каждого! — взгляд единственного глаза Хуа Чэна пылал огнем. — И теперь мы стоим на пороге нового, неизвестного и именно поэтому прекрасного будущего! На то воля Небожителей!       Зал в очередной раз взорвался аплодисментами и громкими возгласами. Принц стоял на возвышении и смотрел на толпу людей перед собой. Он ощущал дрожь во всем теле, по рукам бежали мурашки — Хуа Чэн позабыл заранее подготовленный план выступления, целиком отдавшись эмоциям. Он был искренен, и это произвело на придворных неизгладимое впечатление.       Повернув голову в сторону, принц встретился взглядом со стоявшим чуть поодаль от него Хэ Сюанем. Тот коротко кивнул в ответ, и мужчины направились к выходу из Тронного зала, их тут же обступила стража. Велев слугам разослать приглашения на большой пир в честь возвращения армии Сяньлэ, Хуа Чэн покинул Тронный зал и направился в Зал Заседаний, чтобы встретиться с новым Кругом Министров.

***

— Се Лянь, я всё никак не пойму, каков в итоге твой дальнейший план действий? — спросил Пэй Мин, ловко срубая мечом сухие ветки кустарника для костра.       Первосвященник стоял неподалеку и так же бодро орудовал клинком: — Для начала просто доберемся до столицы, там я встречусь с новым Верховным Епископом, а дальше уже как пойдет. — Что значит «как пойдет»? — не унимался генерал.       Он начинал этот разговор уже несколько раз на протяжении всей поездки, когда они с Се Лянем оставались наедине. — Пэй Мин, мы ведь уже не раз говорили об этом, и каждый раз я даю тебе один и тот же ответ. Что ты хочешь от меня услышать?       Альфа опустил занесенный над сухим кустом меч и повернулся к Первосвященнику: — Мне казалось, ты не из тех людей, которые пускают всё на самотёк.       Се Лянь вздохнул: — В целом ты прав, однако в зависимости от ситуации приходится действовать по-разному. — У меня сильное ощущение, что ты избегаешь прямого ответа.       Теперь Се Лянь опустил меч и посмотрел на друга — в его взгляде читалось раздражение: — А что я могу тебе сказать? Тут бессмысленно что-либо загадывать наперед. Сначала мне нужно переговорить с Его Святейшеством, а там… омега устремил задумчивый взгляд куда-то вверх, к кронам деревьев. — Будь что будет. — Тебя правда могут лишить сана? — со вздохом спросил Пэй Мин. — Правда. Однако есть надежда, что этого не случится, ведь я единственный чистокровный потомок своего рода. — Чистокровный? — переспросил генерал. — Неужто у вас в роду чистота крови так важна? Как в Королевской семье? — Да, можно и так сказать, — кивнул Се Лянь, вновь принимаясь за сбор хвороста. — Видишь ли, мой род очень древний. Он появился еще в те времена, когда королей как таковых не существовало…

***

      По окончании заседания Круга Министров Хуа Чэн устало опустился на свой стул и снова раскрыл наскоро написанное письмо. Прямо посреди собрания в Зал Заседаний вошел слуга и передал принцу письмо от Первосвященника.       Се Лянь писал, что прибудет, по примерным подсчетам, на следующей неделе — всё-таки Уюн располагался ещё дальше Юнань, поэтому Хуа Чэн удивился, что омега обещал приехать так скоро. Это известие не могло не радовать, однако принц невольно задумался о том, как же придворные примут Се Ляня в качестве его будущего супруга.       «Как только гэгэ приедет, многим станет известно о том, что мы уже связаны… — думал принц, задумчиво глядя на изящно выписанные рукой Первосвященника строки, слегка съехавшие вниз, очевидно, из-за спешки. — Реакции может быть две…».       Нет, принц ни о чем не жалел, ему лишь было отчего-то тревожно, хотя никаких реальных причин для волнения в настоящий момент не было.       «Может ли быть так, что это его тревога, которую я ощущаю?» — промелькнула в голове альфы мысль, однако в этот момент в дверь Зала Заседаний громко постучали.       Хэ Сюань открыл дверь снаружи и пропустил внутрь слугу. — Ваше Высочество, Его Святейшество готов с Вами увидеться, — низко склонившись, сообщил молодой человек. — Когда? — спросил принц, складывая письмо Се Ляня и пряча его во внутренний карман своего одеяния. — Епископ вернулся во дворец несколько часов назад, сейчас он в саду и готов переговорить с Вами, если Вы… — Я понял, — с этими словами Хуа Чэн поднялся и вышел из Залы Заседаний.       На секунду остановившись в дверях, он обратился к Хэ Сюаню, ожидавшему его снаружи: — Проверь, как устроили Лан Цяньцю и этого юнаньского беглеца… — Ты не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Не нужно, я сейчас встречусь с Епископом из Уюна. Стража тоже останется здесь, — Хуа Чэн бегло окинул взглядом вооруженных до зубов мужчин, стоявших по обе стороны от дверей Зала Заседаний.       Выйдя в сад, принц направился по одной из аллей, каждый уголок которой знал наизусть с самого детства. Пройдя сад насквозь, Хуа Чэн так никого и не встретил, кроме парочки садовников, подстригавших любимые розы его матери. Принц начал было сердиться, что Епископ не назначил ему точное место встречи, как полагается, но тут интуиция подсказала проверить беседку в дальней части сада. Альфа, не раздумывая, направился туда.       Еще издалека он завидел в беседке силуэт в белых одеждах. Судя по всему, Верховный Епископ был невысокого роста и некрупного телосложения. Его одеяние резко выделялось на фоне еще не увядшей зелени сада. По тому, как прямо мужчина держал спину, Хуа Чэн понял, что он не был стар, однако, подойдя ближе, принц увидел, что перед ним был довольно-таки молодой человек. На вид ему было немногим больше двадцати пяти лет. — Ваше Святейшество, — Хуа Чэн склонил голову, заходя в беседку.       Епископ с интересом взглянул на него и молча протянул руку. На его безымянном пальце блестел большой серебряный перстень. Склонившись, принц потянулся губами к руке священнослужителя, но вдруг замер, почувствовав ярко выраженный сладковатый запах.       «Омега», — понял Хуа Чэн. — Удивлены? — заметив замешательство принца, поинтересовался Епископ.       В его голосе не было агрессии или желания уязвить, наоборот, он звучал довольно снисходительно. — Прошу меня простить, — Хуа Чэн быстро коснулся губами тыльной стороны ладони мужчины и отпустил его руку. — Очень рад с Вами познакомиться, Ваше Высочество, — наконец улыбнувшись, проговорил Епископ. — Каким-то таким я Вас себе и представлял.       Он держался легко и непринужденно, от него веяло уверенностью. Принц не мог не вспомнить о Се Ляне в этот момент — слишком уж манеры Епископа были похожи на то, как обычно держался Первосвященник. — Взаимно, — ответил Хуа Чэн с едва заметной улыбкой. — Мне очень жаль, что я заставил Вас ждать так долго. Однако вынужден Вас огорчить — Его Превосходительство Первосвященник прибудет только на следующей неделе. — Так слухи о том, что он жив, все-таки являются правдой… — задумчиво протянул Епископ. — Надо признаться, я на это и рассчитывал и Ваши известия меня совершенно не огорчили, совсем наоборот. Видите ли, здесь все только и твердили о том, что Первосвященник пропал или погиб, кто-то и вовсе ничего не мог сказать…       Хуа Чэн внимательно слушал омегу и дивился тому, как сильно манера его речи контрастировала с выражением голубых глаз и молодой наружностью. Епископ говорил бодро и моложаво, но его взгляд излучал такое глубинное спокойствие, какое бывает лишь у монахов-затворников, отрешившихся от всего мирского и познавших истинное благословение Небожителей. — Долгое время и я не знал, где мне искать Его Превосходительство, поэтому больше года я искал его везде, где только можно. Однако последние несколько месяцев он провел со мной. — Значит, он был вместе с Вами в Юнъань? — тон Епископа сквозил неподдельным любопытством. — Удивительно! Как же Вы его нашли? — Совершенно случайно, Ваше Святейшество, однако, скажите, как Вы оказались здесь? Его Превосходительство получил Ваше письмо и направился в Уюн в начале месяца…       Омега удивленно приподнял брови: — Получил мое письмо?..       Тут в глазах мужчины проблеснуло осознание: — Ах, да, но то письмо писал не я, а мой отец. Видите ли, я совсем недавно унаследовал свой духовный сан, посему отправился сразу сюда в надежде встретиться со знаменитым Первосвященником Сяньлэ или хотя бы выйти на его след.       «Так вот почему гэгэ так скоро возвращается, — догадался Хуа Чэн. — Ему не удалось застать Епископа в Уюне». — А что же Ваш отец? — учтиво поинтересовался принц. — Он уже стар и очень болен, — был ответ. — Когда отец понял, что, возможно, не выздоровеет, он отправил письмо Его Превосходительству Первосвященнику с приглашением навестить его в Уюне как можно скорее. Дорога от Сяньлэ до моей страны далека, отец боялся, что может так и не увидеться с Его Превосходительством... Однако письмо отца уже не застало Первосвященника в Сяньлэ. Только через полгода до нас дошли известия о том, что Первосвященник Сяньлэ пропал, а его родовой монастырь сожжен. Тогда мой отец был уже серьезно болен. Мы ждали, что Его Превосходительство выйдет на связь или даст о себе знать, но этого не произошло. Так, отец отправил еще два письма — одно сюда, а другое — в Северо-западный монастырь, где, как известно, проживают близкие родственники семьи Первосвященника. Однако и они не знали, где он. В итоге Его Превосходительство получил лишь самое первое письмо, поэтому и не знал о том, что мой отец отошел от дел. Так или иначе, я готов дождаться Его Превосходительства и переговорить с ним.       С этими словами омега поднял задумчивый взгляд на принца: — Что с Вашим глазом? — вдруг спросил он.       Хуа Чэн так и опешил — никто не осмеливался спрашивать об этом напрямую. — Боевое ранение. — Извините, если позволил себе слишком много.       Принц предпочел не реагировать на извинение: — Ваше Святейшество, скажите, для чего Вы на самом деле хотите увидеться с Первосвященником? — Об этом я поговорю с ним лично, - был ответ.       Сказать, что такой ответ не удовлетворил Хуа Чэна, значило ничего не сказать, однако он не позволил недовольству отразиться в его запахе. — Не гневайтесь, Ваше Высочество, — вдруг проговорил Епископ, поднимаясь со скамьи и кладя руку на плечо альфе. — Мне прекрасно известно, что в этой стране дела Церкви не должны обсуждаться с теми, кто к Ней не относится. Я лишь придерживаюсь здешних правил, у Вас нет причин злиться на меня. — Боюсь, Ваше Святейшество не так меня понял, — слегка склонив голову вбок, возразил Хуа Чэн. — Что ж, похоже на то, — проговорил омега, внимательно глядя на принца.       Альфа не мог отделаться от ощущения, что Епископ видел его насквозь. Это вновь напомнило ему о Се Ляне. — Мне пора готовиться к вечерней службе в кафедральном соборе, Ваше Высочество. Было приятно с Вами познакомиться. — В таком случае не смею больше Вас задерживать, — ответил принц. — Сегодня вечером в Тронном зале будет праздник. Вы придете? — Священнику не место среди пьяного веселья, Ваше Высочество, но я, возможно, загляну, чтобы поднять кубок в Вашу честь, — с этими словами Верховный Епископ неспешно двинулся прочь по садовой аллее.       «Занятно… — пронеслось в мыслях Хуа Чэна. — Невозможно прочитать его. Они с гэгэ очень разные, но я не могу не думать о нем, когда смотрю на этого человека… Неужели всё дело в монастырском воспитании?..».