Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Стук копыт мчавшейся во весь опор лошади отдавался в ушах, волосы развевались на холодном ветру, а руки сжимали поводья так крепко, что костяшки пальцев побелели. — Се Лянь! — громко позвал Пэй Мин, чья лошадь уже порядком утомилась и еле поспевала за скакуном Первосвященника. — Надо сделать привал! Или ты до смерти загонишь свою кобылу!       Из-за свиста ветра в ушах Се Лянь не расслышал слов генерала, поэтому он нехотя натянул поводья, заставив Жое сбавить ход. Вскоре Пэй Мин и небольшой отряд солдат, выделенный принцем для сопровождения Первосвященника в Уюн, смогли наконец поравняться с омегой. — Что ты сказал? Я не расслышал, — обратился Се Лянь к главнокомандующему. — Нам нужно найти место для привала, иначе лошади не дотянут до границы.       Свита Первосвященника находилась в пути уже два дня, направляясь прямиком в столицу богатого и процветающего древнего государства Уюн, откуда в своё время по близлежащим странам распространилась религия, приверженцы которой проповедовали слово Небожителей.       Посему в Уюн находилась резиденция Верховного Епископа, что стоял над всеми местными Архиепископами и Первосвященниками дружественных государств, одним из которых было и Сяньлэ. Иначе говоря, Уюн слыл религиозным центром стран, объединенных одной религией.       Именно из Уюна Се Лянь получил послание, в котором Верховный Епископ настоятельно просил молодого Первосвященника Сяньлэ удостоить его своим присутствием. Омега прекрасно понимал — раз Верховный Епископ лично вышел с ним на связь, в Сяньлэ и соседних странах уже известно, что Первосвященник нашёлся и пребывает в здравии.       «Однако сейчас далеко не лучшее время для аудиенции с Епископом», — подумал Се Лянь, раскрыв письмо из Уюна два дня назад.       Омега планировал вернуться на родину, уладить там все дела и только потом лично отправиться в Уюн, чтобы повидаться с Главой и обсудить дальнейшие пути существования их общей религии в Сяньлэ.       Се Лянь прекрасно помнил первое письмо из Уюна, адресованное лично ему как новоиспеченному Первосвященнику. Это случилось через некоторое время после того, как его отца изгнали, а Церковь Сяньлэ лишили права участвовать в политической жизни страны.       Тогда Первосвященник и Верховный Епископ обменялись несколькими письмами, и Се Ляню довольно быстро удалось убедить Его Святейшество в том, что ситуация находилась под контролем и случившееся, вопреки ожиданиям, создало благоприятные условия для процветания Церкви в Сяньлэ.       Теперь же омега был не на шутку взволнован тем, что Глава Церкви потратил определенные усилия на то, чтобы выяснить, где именно находился Се Лянь, и отправить ему приглашение в Уюн. Первосвященник знал, что добром это едва ли кончится, ведь если так посмотреть: он пропал на несколько лет, оставив свои прямые обязанности, ради спасения собственной жизни. Более того, он предал короля, которому, как все были убеждены в высших политических кругах, Се Лянь принес клятву верности.       Кто же знал, что его отец и прежний король Сяньлэ, наперекор всем правилам и традициям, заключили сделку, поняв, что слишком поздно раскрыли грядущий захват власти и кризис в стране. По их задумке, Се Лянь в возрасте пятнадцати лет поклялся стать правой рукой и опорой Хуа Чэна, будущего короля, помочь ему вернуть власть Королевской семье Сяньлэ и затем взойти на престол.       То есть, в дальнейшем Первосвященник оказался верен не королю страны, а Наследному принцу, чего ранее никогда не случалось и, по идее, не должно было случиться в спокойные времена. Однако ситуация была экстренная, поэтому отцы Се Ляня и Хуа Чэна переиграли привычный ход вещей, из-за чего молодому Первосвященнику пришлось трудиться на два фронта: изображать верность королю, выполняя его приказы, и при этом всё время быть подле принца, обучая и наставляя его.       Верховный Епископ не мог знать об этом и не должен был, поэтому Се Лянь боялся, что его может ожидать суд и последующее лишение титула. С другой стороны, бывший Первосвященник и Глава состояли в довольно хороших, почти дружеских отношениях, что давало омеге надежду. Правда, при этом отец, конечно же, утаил от Епископа, что его сын и единственный наследник был омегой.       Се Лянь не стал говорить о своих опасениях Сань Лану. Оба и без того были сильно опечалены очередной разлукой, когда, казалось, только обрели друг друга.       «Что ж, с другой стороны, если меня лишат титула, мы с Сань Ланом сможем беспрепятственно пожениться», — думал иногда Се Лянь по дороге в Уюн.       Однако от этой мысли у омеги все холодело внутри, а подсознание твердило: «И все труды твоего отца окажутся напрасными». От таких размышлений становилось настолько тоскливо, что мужчина предпочитал отгонять сии мысли прочь.       «Пока всё выходит так, как мне предсказала леди Ши: либо любовь, либо наследие моей семьи и мой долг перед людьми. Неужели в жизни всегда необходимо выбирать?..»

***

      Очередная встреча с временным правительством Юнань опять закончилась глубокой ночью. Когда все новоиспеченные чиновники, в основном верхушка армии, покинули комнату для переговоров, Хуа Чэн позволил себе устало опуститься на мягкий стул, обитый алым бархатом.       Хэ Сюань принялся сворачивать карты и официальные свитки, изредка мельком поглядывая на брата: — Неважно выглядишь. Зря ты так задержал собрание.       Принц только шумно вздохнул в ответ. — Волнуешься за Се Ляня? — как ни в чем не бывало поинтересовался бледнолицый мужчина. — Да. — С ним Пэй Мин и его люди. Тут не о чем даже думать, — проговорил Хэ Сюань, убирая лишний пергамент в тяжелый ящик письменного стола.       Голос мужчины звучал совершенно безэмоционально, однако тот факт, что Хэ Сюань вообще заговорил об этом, выражал его сопереживание. Хуа Чэн как никто знал это. — Я не то, чтобы переживаю, — принц вдруг поднялся со стула и подошел к занавешенному окну. — Он прекрасно знает, как выполнять свою работу… Мне не о чем волноваться. Да и Пэй Мину я доверяю как себе…       Альфа на секунду замолк. — Я ужасно зол, нет, я вне себя от ярости из-за того, что он не рядом, — признался наконец принц. — И самое удивительное — у меня такое ощущение, будто его забрали, и я зол на того, кто это сделал, хотя я даже не знаю этого человека… Это вообще нормально? — Хуа Чэн повернулся к брату и вопросительно посмотрел на него. — Понятия не имею, — пожал плечами Хэ Сюань. — Нашел, у кого спрашивать. Но осмелюсь предположить, что это вполне ожидаемо. После вашей вязки и дня не прошло, когда вы расстались. Ясное дело, что вам обоим от этого несладко. — Если бы я только мог поехать с ним… — Уже неделя прошла, хватит думать об этом. Иди лучше отдохни пару часов. На рассвете мы выдвигаемся.       Согласно кивнув, принц направился в свои покои. Оставшись наедине с собой, Хуа Чэн оглядел комнату: в ней еще остался — пусть довольно слабый — запах Се Ляня, его старый запах. Альфа подошел к кровати и упал на нее прямо в одежде. Перекатившись на сторону, где спал его омега, он уткнулся носом в подушку, вдыхая столь любимый запах, чуть сладковатый, словно только распустившиеся по весне цветы.       «Гэгэ, скоро мы оба будем дома», — с этой мыслью Хуа Чэн погрузился в сон.       На утро большая часть армии Сяньлэ спустя два года непрерывных сражений выдвинулась из Юнань на родину.

***

      Дорога до Уюна заняла около недели. По прибытии в резиденцию Верховного Епископа Се Лянь сразу же запросил аудиенцию, однако по непонятным причинам ему отказали. Первосвященник Сяньлэ был крайне недоволен таким раскладом.       Вечером того же дня Пэй Мин заглянул к Се Ляню в покои, чтобы скоротать вечер. Первосвященник нетерпеливо мерил шагами помещение, заложив руки за спину. — Да брось, так ведь лучше, — пытался успокоить друга генерал Пэй, наливая себе очередную чарку вина. — Присядь и поешь. Выпивка у них тут отменная.       Первосвященник бросил на альфу недовольный взгляд: — Не хочу.       Опрокинув чарочку вина, Пэй Мин вытер рот тыльной стороной ладони и внимательно посмотрел на Се Ляня: — Вот скажи мне, чего ты бесишься? Мчался сюда во весь опор, чуть коней не загнал, а теперь еще и это. Мы как оголтелые сюда неслись, надо выдохнуть, прежде чем состоится твоя аудиенция с Его Святейшеством. Хоть в себя придешь, я надеюсь, по крайней мере. Ты вон сам не свой.       Вздохнув омега подошел к небольшому столу, за которым сидел генерал, и резко опустился на него. — Я лишь хочу поскорее вернуться в Сяньлэ, — проговорил Первосвященник. — Хочешь сказать, к Его Высочеству? — ухмыльнулся Пэй Мин.       Се Лянь молча кивнул. После вязки ему физически было тяжело находиться вдали от своего альфы, из-за чего омега уже который день пребывал в скверном и раздражительном настроении. — Я всё понимаю, — генерал вмиг посерьёзнел. — Но помни, зачем ты здесь. Ни тебе, ни Его Высочеству нельзя терять голову.       Первосвященник ничего не ответил — он и сам прекрасно понимал это.       «Что бы я ни делал, в моей жизни как будто всегда неподходящее время для чувств. Все только твердят, чтобы я не терял голову… — с досадой подумал Се Лянь, под «всеми» подразумевая исключительно самого себя. — Интересно, наступит ли вообще «нужное» время?».       Тем не менее омега сделал свой выбор, и пути назад не было, чему он был несказанно рад.       На следующее утро Се Ляню объявили, что Верховный Епископ готов принять его. Сердце омеги забилось сильнее от волнения. Облачившись в парадные белоснежные одежды священника Высшего ранга (каковыми являлись главы Церквей каждой страны), Се Лянь направился на аудиенцию.       Каково же было его удивление, когда он оказался не у великолепных дверей Приемной Главы, а у его скромной кельи в дальней части резиденции. — Ваше Сиятельство, Глава сильно болен. Вы знаете, он уже в летах, — не смея поднять глаз на Первосвященника, проговорил один из послушников, которому было поручено сопровождать Се Ляня и его спутников, пока те гостили в Уюне. — Вы хотите сказать… — омега удивленно округлил глаза. — Да, Его Святейшество проводит свои последние часы на этой земле. Пожалуйста, извините нас, что не можем организовать для Вас достойного приема.       Теперь Се Лянь понял, почему Епископ не смог принять его вчера. Недовольство омеги тут же испарилось. Зайдя в довольно просторную, но при этом скромную келью, омега увидел деревянную кровать в дальней части помещения. На ней лежал почтенных лет старец. Его бледное лицо покрывала испарина, а серые волосы беспорядочно разметались по подушке. Глаза Епископа были закрыты.       Стоило Се Ляню двинуться к кровати Главы, тот проснулся и довольно резво повернулся к своему гостю. — Ваше Превосходительство… — прокряхтел старец. — Ваше Святейшество, — Первосвященник остановился на расстоянии от кровати мужчины и, выпростав руки вперед, поклонился ему*. — Вы никогда не забываете о манерах, — попытался улыбнуться мужчина, но тут же закашлялся.       Се Лянь одним шагом сократил расстояние между ними и помог Епископу сесть. — Может, воды? — обеспокоенно предложил он. — Не нужно. Прошу меня простить, что встречаю Вас в таком виде — мне недолго осталось. В таком состоянии уже некогда заботиться о мирских мелочах. Всё кажется таким простым…       Омега понимающе кивнул. — Я очень удивился, когда до меня дошли известия, что всем известный Первосвященник Сяньлэ — омега, — вдруг проговорил старец. — Даже Ваш отец никогда не упоминал об этом.       Первосвященник тут же напрягся. — Кто бы мог подумать, что Вы ещё и состоите в браке… — продолжил мужчина. — Это так, — кивнул Се Лянь, немного помедлив. — Мой отец не предавал это огласке. Вы, должно быть, знаете, что у нас не принято, чтобы омеги наследовали высшие духовные чины… — Мне это хорошо известно, — проговорил Верховный Еписков, слабо приподнимая руку, чтобы остановить Первосвященника. — Силы с каждой минутой покидают меня, не время говорить об этом.       Се Лянь кивнул. — Вы ведь догадываетесь, о чем сейчас пойдет речь, так? — продожил старец, снова зайдясь кашлем. — Почему Вы не сообщили мне о том, что действительно происходило в Сяньлэ? Почему не приехали сюда, вместо этого пропав на два года? Где же Вы были всё это время? — Я бежал из страны, — честно признался омега — он не собирался ничего скрывать. — Моей жизни угрожала опасность. Цзюнь У сжег родовой монастырь моей семьи и хотел иметь полный контроль над Церковью в моем лице. — И Вы бросили своих последователей и прихожан? Вы оставили все свои священные обязанности? Вы же понимали, какими могут быть последствия? — Да. Мятежники, захватившие власть в стране, сообщили всем, что я погиб в пожаре, когда сгорел монастырь. Чтобы спастись, у меня были считанные минуты. Всё случилось спонтанно, и меня долгое время преследовали, пока я не пересёк границу Юнань. Я не мог привести тех людей сюда.       Старец внимательно слушал, не перебивая. — У меня также не было возможости связаться с побочной ветвью моей семьи… — Се Лянь не знал, что ещё сказать, ведь у него, по сути, не было никаких оправданий. — В обычных обстоятельствах я бы никогда так не поступил. Однако я не жалею о содеянном, — твердо проговорил Первосвященник и встретился взглядом со старцем.       Тот спокойно выдержал его взгляд: — Вам очень повезло, что у Вас нет наследников, иначе Вы были бы тут же лишены своего титула… Но я должен сказать Вам «спасибо» за честность, Ваше Превосходительство. Я не ждал от Вас ничего другого. Однако решать Вашу дальнейшую судьбу как Первосвященника буду не я…       Омега удивленно приподнял брови: — Но кто же тогда? — Отныне я больше не Глава нашей Церкви. В начале своей болезни я сразу понял, что могу не выздороветь, поэтому передал все полномочия своему сыну. Я писал об этом, но, судя по всему, моё письмо не нашло Вас вовремя… — Получается, Вы отправили мне два письма?       Епископ слабо кивнул: — Раз Вы здесь, Вы получили письмо, которое я написал первым больше полугода назад.       Се Лянь озадаченно нахмурился и опустил взгляд в пол.       «Выходит, Епископ не знал, что я был в Юнань. Он, должно быть, отправил письмо в Сяньлэ, а люди Сань Лана перенаправили его к нему, — понял Первосвященник. — Значит, в столице никому не известно, что я жив!». — Ваше Сиятельство, — уже вслух обратился Се Лянь к старцу. — Но как же Вы узнали, что я остался в живых? — До сюда не дошли слухи о Вашей якобы гибели. Когда я узнал об истинном положении дел в Сяньлэ, что случилось относительно недавно, было уже поздно, ибо всё хранилось в тайне и никто за пределами вашей страны не знал, что там у вас на самом деле происходило. Изначально я призвал Вас сюда, чтобы попрощаться и сообщить кое-что, что, думаю, Вы рады будете услышать. — Что же это? — глаза Первосвященника заинтересованно блеснули. — Ваш отец… — начал было Епископ, но тут же сильно закашлялся.       Сердце омеги пропустило удар. — Ваш отец приехал сюда около года назад и просил взять его в послушники.       Се Лянь неосознанно сжал в ладонях ткань своего одеяния, сгорая от нетерпения. — Он рассказал, какая несправедливость и беда настигла его семью. Я согласился принять Вашего отца в послушники. Как Вам известно, он не мог сообщить Вам об этом до истечения первого года несения послушания.       Первосвященник поднял на старца взгляд, лучившийся благодарностью. Вдруг молодой человек упал на колени и поклонился бывшему Епископу в пол. Из глаз Се Ляня потекли слезы. Мужчина мягко улыбнулся, глядя на него. — Ну-ну, мальчик мой, нужно Первосвященнику и честь знать… — Спасибо, — только и смог сказать Се Лянь, медленно поднимаясь с колен и утирая слезы, которые все не хотели прекращаться. — Где же он сейчас? А матушка? Она была с ним? — Ваш отец вызвался сопровождать нового Верховного Епископа в Сяньлэ. Так как никто не знал, где Вы и вернетесь ли, я отправил своего сына выбрать нового Главу Церкви Сяньлэ.       Се Лянь застыл как громом пораженный: — То есть Вы не ждали меня? — Для меня Ваш приезд стал настоящей неожиданностью, — покачал головой старец. — Но я рад, что смог увидеть Вас перед смертью…       Се Лянь на мгновение умолк. — Как давно отец и Его Святейшество отправились в Сяньлэ? — Почти месяц тому назад. Мы ждали слишком долго, поэтому Высшим Судом** было решено наконец направить в Сяньлэ нашу делегацию, чтобы выбрать нового Первосвященника. — А что же моя матушка? — омега поднял полный надежды взгляд на старца. — Об этом пусть расскажет Ваш отец, когда Вы встретитесь с ним.       Се Лянь судорожно выдохнул — ему нужно было немного времени, чтобы привести мысли в порядок. — Но что же Вы стоите, Ваше Превосходительство? — проговорил бывший Глава — было видно, что долгий разговор сильно его утомил. — Вам нужно поспешить в Сяньлэ и встретиться с новым Верховным Епископом. Там и решится Ваша судьба как Первосвященника.       Омега вздрогнул от этих слов. — Но прежде чем Вы уйдете, примите мое благословение, — с этими словами старец вытянул руку и окрестил Первосвященника священным знаменем. — С благословением Небожителей никакие запреты неведомы.       Се Лянь снова выпростал руки вперед и поклонился: — Благодарю Вас. Для меня это огромная честь. — Мы больше с Вами не увидимся, Первосвященник Се Лянь. Вы совсем ещё молоды, но уже, можно сказать, вошли в историю. Теперь поспешите. — Прощайте, — омега ещё раз поклонился и направился к выходу из кельи бывшего Главы.       Только за ним закрылись двери, Се Лянь сорвался на бег. Длинные рукава его белоснежного одеяния, какое носили в Уюне, развевались от быстрого бега, словно крылья. Отыскав покои Пэй Мина, Первосвященник вошел и, запыхавшись, приказал седлать коней: — Мы возвращаемся домой! — громко объявил он.