Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Первым, кого увидел Се Лянь с утра, был Наставник. Мэй Няньцин стоял спиной к его кровати и что-то старательно растирал в деревянной ступке. По запаху Се Лянь догадался, что это было какое-то лекарственное растение.       Первосвященник осторожно потянулся, чтобы не потревожить шрам, и поднялся с кровати. Шрам неприятно побаливал. — Стало хуже? — спросил лекарь, поворачиваясь к Се Ляню.       Омега, приложив ладонь к месту раны, кивнул. — В следующий раз, если я не приду вовремя, найди меня сам. Здесь море раненых и ещё небольшой залив. Не могу же я разорваться, в самом деле… — Хорошо, — ответил Се Лянь. — Вчера возникли некоторые непредвиденные обстоятельства — мой дядя попытался отравить Сань… Его Высочество.       Наставник, замерев, удивленно уставился на омегу. — Не своими руками, конечно же, — пояснил Се Лянь. — Он подослал слуг, они отравили фрукты, которые должны были подаваться на званом ужине. — Хуа Чэн слишком беспечен, это не похоже на него. Ты должен донести до Его Высочества, что, пусть дворец и захвачен, мы в самой сердцевине вражеского лагеря. Ещё не утихли народные волнения на улицах, нужно всегда быть начеку, — покачал головой Наставник. — Ему ли этого не знать. — Я думаю, он прекрасно всё понимает. Просто он с головой ушёл в работу… — попытался оправдать Сань Лана Первосвященник.       Тем не менее он мысленно согласился с Наставником. Вздохнув, Се Лянь принялся снимать нижнюю рубашку и разматывать повязку на животе. — Дайте-ка лучше я, — лекарь подошёл вплотную к омеге и, быстро сняв повязку, внимательно осмотрел шрам. — Что же, жить будете, Ваше Превосходительство. Сейчас я нанесу на место раны другое снадобье. Специально для Вас раздобыл. Оно намного более действенное, если его применить сразу после приготовления. — Запах только у него, честно сказать, отвратительный, — проговорил Се Лянь, слегка сморщив нос. — Это я весь день так же пахнуть буду из-за мази?       Наставник перестал перемешивать снадобье в деревянной миске и внимательно посмотрел омеге в глаза. — Ты чувствуешь этот запах? — Ну да… А Вы разве нет?       Мужчина немного помедлил с ответом. У него был такой вид, будто он что-то обдумывал. — Я не нахожу этот запах неприятным. Ты знаешь, что это за трава? — наконец спросил он, протягивая Се Ляню деревянную миску с лекарством. — Нет, — ответил Первосвященник, еще раз принюхавшись. — У матушки не было лекарств с таким запахом, это я могу сказать наверняка. — Тогда открою тебе секрет: только омеги могут чувствовать резкость этого запаха. Альфы же могут счесть его приятным, а беты — и вовсе не учуять, — проговорил лекарь, глядя в деревянную ступку, которую забрал у Се Ляня. — Эта трава не растет на территории Сяньлэ, её привозят из-за границы, и стоит она очень дорого. А вот в Юнань её предостаточно. Она способствует полному заживлению ран. — Она может залечить даже шрамы? — с энтузиазмом спросил Се Лянь. — Да. — Удивительно! — обрадовался омега. — А могу я попросить оставить мне немного? Или нет, не могли бы Вы научить меня изготавливать эту мазь? — Для чего тебе? — Для Его Высочества. У него же теперь шрам на глазу. В детстве матушка учила меня обращаться с некоторыми лекарственными травами. Так что я не совсем новичок в этом деле. Я быстро всё запомню, это не займет много времени.       Наставник вздохнул: — Боюсь, Его Высочеству снадобье не поможет. Его рана была довольно тяжёлой, да и трава не вернет ему правый глаз. Нет смысла тратить лекарство. Мне жаль. — Но я всё равно хочу попробовать, — гнул свою линию Се Лянь. — Если шрам станет чуть менее заметным, возможно, Его Высочеству будет как-то полегче. Чисто психологически. — Да разве ты отстанешь от меня, даже если я снова откажусь, — со вздохом ответил лекарь.       Се Лянь тут же заулыбался. — Но есть одно условие, — Наставник поднял вверх указательный палец. — Ты поможешь мне в лечебнице. Пока вы сражались во дворце в день наступления, снаружи была такая резня… Что наши, что местные целители едва справляются с лечением раненых. — Разумеется, я помогу, — с жаром заверил омега. — Я и так хотел предложить свою помощь, всё-таки в государственные дела я не полезу. Мне нужно лишь сопровождать Его Высочество на официальных мероприятиях. Так что, я готов наконец заняться тем, чем должно. Вы же знаете, я кое-что да смыслю в лечении ран… — Это, конечно, очень хорошо, — лекарь принялся наносить пахучую мазь на бок и низ живота омеги. — Однако твоя помощь понадобится совсем в другом. Необходимо провести несколько обрядов отпевания. — А, — энтузиазм Се Ляня заметно поутих. — Да, разумеется.       Дальнейшая процедура прошла в полнейшей тишине. Мэй Няньцин сделал Се Ляню перевязку и сообщил, что вечером уже можно будет принять полноценную ванну, чтобы избавиться от запаха лекарства.       Одевшись, Се Лянь последовал за Наставником в лазарет. Когда-то давно отец водил его, ещё совсем юного, в подобное место. Пусть тогда времена были мирные, увиденное оставило в сознании будущего Первосвященника неизгладимый след.       Теперь же омега понимал: то, что ему предстоит увидеть, будет во сто раз хуже того, что он уже видел в лазарете при монастыре. А ведь тогда военные действия не были столь активными.       Воображение Се Ляня уже рисовало всяческие ужасы. Он собирался с силами, понимая, что не должен показывать ни тени испуга или сожаления. Ничто из этого не поможет поставить раненых на ноги.

***

      Лазарет, где лечили воинов Сяньлэ, располагался в противоположном от местного лазарета крыле.       Завидев Се Ляня, солдаты, что были в сознании, узнали его и очень обрадовались. Они наперебой повторяли, что, раз Первосвященник нашёлся, теперь всё будет в порядке. Правление Его Высочества Хуа Чэна будет благословлено, и они все вернутся домой по воле Небожителей.       Се Лянь ласково улыбался и благословлял раненых, пожимал им ладони, искренне желая скорейшего выздоровления.       Впервые за всю жизнь омега решил не скрывать свой запах при посторонних. Более в этом не было никакой необходимости. К огромному облегчению Первосвященника, никто не обратил на это внимания. Наоборот, мягкий запах омеги лишь успокаивал нервы и делал компанию Се Ляня ещё более приятной.       Переговорив более, чем с сотней раненых, Первосвященник с лекарем направились в подвалы дворца, куда сносили трупы погибших от болезней и ран солдат прежде, чем предать их тела огню.       Се Лянь попросил раздобыть благовония для обряда. Ему предстояло проводить солдат в последний путь. — Здесь и наши, и солдаты Юнань, — тихо проговорил Мэй Няньцин. — Я попросил местных лекарей тоже отправлять тела сюда. Как ни странно, мы быстро нашли с ними общий язык. — Это говорит о том, что местные целители действительно преданы своему делу, — ответил Се Лянь, зажигая палочки благовоний. — Им неважно, что вы из вражеского лагеря. Куда важнее то, что вас объединяет общее дело. Когда в монастыре Тайцан открыли лазарет, мы тоже принимали и лечили всех без разбору. За что, правда, и поплатились. Благо, здесь всё иначе.       С этими словами Се Лянь повернулся к лекарю и попросил его взять свечи и встать неподалеку, пока он сам будет проводить обряд.       Рядом с лекарем стояли стражники, которые были приставлены к Се Ляню, дабы обеспечить ему безопасное передвижение по дворцу.       Встав в самом начале ряда выложенных на земле и покрытых белой тканью тел, Первосвященник попросил солдат открыть им лица. Как только его просьба была исполнена, Се Лянь сделал глубокий вдох и запел молитву.       Слова молебна сами лились из его уст несмотря на то, что он не вёл службы уже несколько лет.       Чистый голос Первосвященника эхом отзывался от каменных стен подземелья. Никто из присутствовавших не смел шелохнуться, дабы не прервать священный обряд.       Пропев первую часть, Се Лянь приступил ко второй. Здесь ему уже понадобилась помощь Наставника, который зажёг свечи и двинулся вслед за Первосвященником вдоль ряда тел. Омега легкими движениями окуривал их, проходя мимо и зачитывая вслух молитвы.       Спустя какое-то время Первосвященник вернулся туда, где начал ритуал. Пропев пару завершающих песнопений, он затушил свечи и попросил Наставника распорядиться, чтобы благовония остались здесь и дотлели до конца.       Простившись со всеми, Се Лянь вышел из подземелий. Стражники последовали за ним, однако Первосвященник попросил их подождать у дверей покоев — ему нужно было немного побыть одному.       Как только солдаты скрылись из виду, омега глубоко вдохнул и шумно выдохнул где-то раза три. Только после этого картинки увиденного перестали мелькать у него перед глазами, и Первосвященник почувствовал, как снова стал ощущать реальность.       Ещё никогда в жизни ему не приходилось отпевать так много человек за один день. Он и примерно не мог сказать, сколько солдат лежало в подземелье. В добавок ко всему, многие из них были со страшными увечьями на лицах.       Се Лянь помотал головой, прогоняя мысли о прошедшем. Он хотел было найти Сань Лана, но решил, что сначала стоит привести свои чувства в порядок, чтобы ненароком не начать сливать тяжелые эмоции принцу.       Недолго думая, омега направился к выходу в королевский сад. По пути он старался наблюдать за отблесками заходящего солнца на витражных окнах коридоров дворца. Только тогда Се Лянь осознал, что был уже вечер, а, значит, он провел в лазарете целый день.       Выйдя в сад, Первосвященник неспешно двинулся по одной из аллей, стараясь опустошить голову и ни о чем не думать. Так он бродил по саду, пока не стало темнеть.       На подходе к дверям, ведущим из сада, омегу нашла служанка, сообщившая, что в покоях его ожидает горячая ванна и ужин.       «Принц распорядился, чтобы все члены его свиты отныне трапезничали у себя после того, как еда пройдет проверку на содержание в ней каких-либо ядовитых веществ», — сообщила девушка.       Се Ляня страшно опечалила эта новость — он надеялся, что сможет поужинать вместе с Сань Ланом. Теперь же вряд ли это было возможно.       Вернувшись в свои покои, Первосвященник увидел в дальней части комнаты ширму, за которой темнела большая деревянная кадка. Се Лянь подошёл ближе и заметил, что рядом с кадкой стоял деревянный столик, на котором был сложен чистый комплект одежды, полотенце и мыло.       Недолго думая, омега разделся, размотал повязку с лекарством и опустился в тёплую воду.

***

      Выполнив поручение Первосвященника, Мэй Няньцин покинул подземелье. Он попросил одного из своих помощников подменить его, а сам поспешил найти принца. Личная стража Хуа Чэна сообщила, что Его Высочество работал в кабинете бывшего императора Лан Ина.       Мэй Няньцин застал принца за чтением свитков. Услышав чьи-то шаги, альфа оторвался от чтения. Он знал, что к нему могли пропустить только важного человека. — Мэй Няньцин, — во взгляде Хуа Чэна промелькнуло нетерпение. — Есть новости? — Разумеется, иначе бы я не пришёл, — был ответ. — Се Ляню не понравился запах нового лекарства. Причём очень.       Хуа Чэн просиял: — Тогда получается… Выходит, он?.. — Не торопитесь с выводами, Ваше Высочество, — покачал головой лекарь. — Никто Вам не сможет ничего сказать наверняка. Такие случаи, как с Се Лянем, единичны. — Но раз гэгэ учуял едкий запах, значит, его организм по-прежнему функционирует как организм омеги, — нахмурился принц. — Иначе он бы не отреагировал на это лекарство.       Мэй Няньцин тяжело вздохнул: — Я не знаю. Отвар, который он принял, должен был полностью сбить его гормональный фон, чтобы предотвратить течку, что в свою очередь не даёт омеге воспроизводить потомство. Если бы гормональный фон Се Ляня был полностью нарушен, он бы, подобно бете, ничего неприятного в запахе лекарства не заметил. Более того, от Се Ляня в самом деле пахнет омегой, пусть и не так ярко выражено, как это обычно бывает. Я очень удивился, когда он не скрыл свой запах сегодня. — Он не скрывал свой запах? — Хуа Чэн удивленно приподнял брови. — Это очень на него не похоже. Я думал, это давно вошло у него в привычку. — Так и есть, но, видимо, что-то заставило его ей изменить, — Наставник многозначительно посмотрел принцу в глаза.       Тот никак не отреагировал внешне, однако где-то в груди альфа почувствовал приятное тепло. — То есть шансы очень малы, но они есть? — с надеждой в голосе спросил Хуа Чэн. — Возможно, но, повторюсь, очень маловероятно, что Се Лянь сможет забеременеть. Не нужно возлагать ложных надежд. Да и вообще, Ваше Высочество, я уже говорил Вам — мне не нравится, что всё это обсуждается между нами в секрете у Се Ляня за спиной. Это неправильно. — Я знаю, Наставник, — проговорил Хуа Чэн. — Но я же обещал Вам, что всё ему расскажу, как только узнаю ответ. Правда, едва ли стало понятнее, что с ним. Я не хотел спрашивать у гэгэ напрямую, потому что знаю — ему неприятно говорить об этом… — Помните — Вы обещали, что все ему расскажете, — Мэй Няньцин строго посмотрел на принца. — За сим я больше не смею Вас отвлекать, — с этими словами лекарь поклонился и вышел из кабинета.       Хуа Чэн вздохнул и на мгновение задумался. Он взял оставленные на письменном столе свитки и снова погрузился в их изучение.       Пробежав глазами пару строк, принц отвлёкся и посмотрел в окно: день клонился к вечеру. Изначально альфа хотел закончить проверку государственных документов пораньше, чтобы провести хоть немного времени с Се Лянем, которого не видел весь день, а по ощущениям, целую вечность.       Однако Хуа Чэн оторвался от свитков, только когда почувствовал, что у него стали слипаться глаза. Выглянув в окно, принц с досадой отметил, что было где-то за полночь. Когда он подошёл к дверям покоев Первосвященника, они оказались закрыты. Стражники подтвердили, что Его Святейшество запер дверь около часа назад.       Решив отправиться в свои покои, чтобы хоть немного отдохнуть, Хуа Чэн поймал себя на мысли: он жалел, что предложил Се Ляню жить в разных покоях. Теперь, когда он настоял на том, чтобы каждый из его свиты запирал на ночь дверь на замок, они с гэгэ никак не могли увидеться после комендантского часа.

***

      Весь следующий день Се Лянь провел в подземелье, продолжая отпевание погибших. Оставшуюся часть дня он помогал Мэй Няньцину изготавливать лекарства и лечебные мази. К счастью, во время обеда омеге удалось-таки улучить момент, чтобы забежать в комнату для совещаний.       Помимо принца там оказалось еще несколько человек: Хэ Сюань и один пожилой генерал. Мужчины сосредоточенно рассматривали карту Юнань и о чём-то спорили.       Стоило Первосвященнику зайти, Хуа Чэн тут же попросил остальных на время покинуть комнату для совещаний.       Оставшись с альфой наедине, Се Лянь внимательно посмотрел ему в глаза — принц выглядел измотанным.       «Ну конечно, — подумал омега, — пока я отлеживался и восстанавливался после ранения, он ни минуты не отдыхал. Неудивительно, что за последнее время он совершил столько несвойственных ему ошибок, за одну из которых чуть не поплатился жизнью». — Сань Лан, — ласково обратился к принцу Се Лянь. — Ты очень усердно трудишься, как и подобает будущему королю. Я так горжусь тобой.       Слова омеги, казалось, застали принца врасплох. От столь неожиданной похвалы бледных щёк Хуа Чэна коснулся румянец. Он отвел взгляд в сторону. Се Лянь улыбнулся про себя — он узнал эту неизменную реакцию Его Высочества. Так случалось каждый раз, когда омега хвалил его. — Однако короли — тоже люди, — продолжил Первосвященник, подходя ближе к принцу. — Не нужно так себя изматывать. Ты ведь знаешь, что тебе совсем необязательно столь досконально вникать в суть всего, что происходит в Юнань. У тебя есть люди, которые могли бы… — Нет, гэгэ, я обязан всё изучить самостоятельно. Мой отец пренебрёг этим, и нам пришлось расплачиваться за его ошибку. Я не собираюсь идти по его стопам, — сурово сведя брови на переносице, возразил альфа.       «Так вот, откуда ноги растут…» — пронеслось в мыслях омеги. — Я понимаю. Однако ты не сможешь управлять всем должным образом, если не будешь заботиться о себе. Как Первосвященник, я обязан напомнить тебе, что ты уже совершил большой промах, который чуть было не стоил тебе жизни.       Хуа Чэн тяжело вздохнул и молча кивнул в знак согласия. — Но как твой омега, я очень волнуюсь за твоё здоровье, — более тихим, почти интимным тоном проговорил Се Лянь. — Я заметил, как ты измотан, ещё в военном лагере. А с тех пор прошёл почти месяц. Нельзя так мучить себя. — Гэгэ… — Хуа Чэн раскрыл объятия, и Се Лянь, не раздумывая, обнял его.       Омеге было так приятно быть окутанным запахом альфы и чувствовать его тепло. Се Лянь отпустил свой запах в ответ. Ему было непривычно, но он решил, что всегда будет делать так, находясь наедине с Сань Ланом. В запахе принца Се Лянь услышал одобрение. — Я лишь хочу поскорее завершить здесь дела и вернуться вместе домой. Мне так хочется как можно скорее назвать тебя своим супругом, — прервал блаженную тишину Хуа Чэн, прижимаясь щекой к макушке омеги. — Я тоже очень этого хочу, — ответил Се Лянь, чувствуя, как внутри всё затрепетало. — Однако мне бы хотелось видеть тебя живым и здоровым. Выспавшимся — и вовсе предел мечтаний.       Принц усмехнулся: — Гэгэ, ты не представляешь, какое это счастье — знать, что ты так заботишься обо мне.       Кончики ушей омеги слегка покраснели: — Я всегда о тебе заботился, разве нет? — Да, но теперь всё совсем иначе. Разве ты не чувствуешь этого?       Се Лянь задумался. Он попытался вспомнить свои ощущения, когда он переживал за юного принца, который без присмотра лазал по крыше Королевского дворца, и сравнить их с тем, что чувствовал теперь. — М-м, я всегда заботился о тебе, Сань Лан. Мне всегда было важно, чтобы ты был в порядке, — честно признался Первосвященник. — О, — губы принца образовали идеально ровный круг.       Се Лянь немного отстранился и заглянул ему в глаза: — Ты разочарован? — Немного, — был ответ.       Скрывать что-либо было бесполезно — Се Лянь прочитал всё по запаху альфы.       Омега озадаченно нахмурился, прокручивая в голове цепочку своих рассуждений ранее — возможно, он где-то ошибся или чего-то не понял.       В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошёл Хэ Сюань. Се Лянь тут же отпрянул от принца, которому это явно не понравилось. — Я не давал разрешения войти, — раздраженно обратился Хуа Чэн к брату. — Уж извините, но у генерала тоже есть дела, — укоризненно глянув на принца, ответил Хэ Сюань, намекая, что другим некогда ждать, пока влюблённые тут воркуют. — К тому же, разве вы не собирались сохранить свои отношения в тайне ещё какое-то время? — Извини, это я отвлёк его, — спохватился Се Лянь. — Я пойду, мне тоже пора.       С этими словами омега поспешил к выходу, но Хуа Чэн в последнюю секунду окликнул его: — Гэгэ, я зайду к тебе вечером? Вчера я приходил, но было уже поздно… — Да, конечно, — улыбнулся омега. — Я буду ждать, — неожиданно для самого себя добавил он и слегка покраснел — всё-таки в комнате был ещё Хэ Сюань.

***

      Однако в тот вечер в центре столицы случилась масштабная потасовка, в разгар которой вспыхнул большой пожар. Партизанский отряд из остатков бывшей армии Юнань напал на караул Сяньлэ прямо на улице города.       Когда шайка зачинщиков поняла, что преимущество на стороне врага, они подожгли один из домов с соломенной крышей, чтобы отвлечь внимание преследователей. Так как погода стояла засушливая, пламя очень быстро перекинулось на соседние дома.       Хуа Чэн приказал своим подчиненным немедленно потушить пожар, а сам вместе с генералом Пэем и Хэ Сюанем, взяв небольшой отряд, отправился на поиски преступников.       Принца и его свиты не было около двух дней. Се Лянь страшно беспокоился и жалел, что не отправился с ними, хотя в душе прекрасно понимал — во дворце от него было гораздо больше толку. Первосвященнику оставалось только смириться.       На исходе второго дня ожидания у Се Ляня выдался свободный вечер. Наставник, видя, что Первосвященнику нужен отдых, строго наказал ему идти спать, благо, в лечебнице дел несколько поубавилось.       Однако омега вернулся в свои покои лишь на минуту, чтобы взять меч, и отправился в королевский сад. Он хотел немного размяться.       «Я не желаю быть уязвимым местом Сань Лана, — думал он, выполняя ряд выпадов. — С каких это пор я ощущаю себя слабым звеном?».       Так, Се Лянь решил во что бы то ни стало восстановить свою физическую форму. Мало ли еще какие непредвиденные ситуации возникнут — в будущем он всегда хотел быть подле Хуа Чэна.

***

      Потренировавшись около трех часов, омега вымотался так, что еле стоял на ногах. Когда он вернулся в свои покои, то обнаружил за ширмой уже привычную кадку с тёплой водой.       Первосвященник улыбнулся в предвкушении — ему ужасно нравилось принимать ванны. Такой роскоши он не мог себе позволить последние несколько лет, что провел в путешествиях, купаясь лишь в реках и других водоемах.       Заперев дверь на замок и сняв одежду, Се Лянь погрузился в воду. Напряженные мышцы постепенно стали расслабляться, и омега блаженно прикрыл глаза. Вскоре его совсем разморило — он начал засыпать. Се Ляню не хотелось вылезать из теплой воды, поэтому, скрестив руки, он облокотился на бортик деревянной кадки и положил сверху голову. Омега и не заметил, как заснул. Сквозь сон Первосвященник слышал, как в его дверь кто-то стучал. Однако он не мог понять, было ли это в самом деле или же во сне. Спустя какое-то время стук прекратился, и омега вновь соскользнул в полудрему.

***

      Хуа Чэн мерил комнату широкими шагами, периодически выходя на балкон. Его покои находились рядом с покоями Первосвященника, поэтому принцу было прекрасно видно, что в комнате Се Ляня горели свечи.       Вздохнув, альфа скрестил руки на груди — он начинал по-настоящему волноваться. Он простоял под дверью Се Ляня битых десять минут, но омега так и не открыл.       «Возможно, он просто заснул и забыл погасить свечи. С кем не бывает», — успокаивал себя Хуа Чэн.       Однако внутренний голос подсказывал, что это было не похоже на Се Ляня, а взгляд принца то и дело возвращался к окнам Первосвященника.       Не выдержав, альфа вышел на балкон и ловко запрыгнул на перила. Ему предстояло шагнуть на небольшой выступ внешней стороны окна комнаты омеги и открыть его. Не то, чтобы Хуа Чэн так раньше не делал — как раз наоборот. В детстве он частенько лазал по крыше дворца, иногда через окна пробираясь в помещения, куда даже не представлял, как попасть изнутри. Однако это было довольно давно…       Затаив дыхание и стараясь не смотреть вниз, принц сделал шаг и встал одной ногой на каменный выступ соседнего окна. Поймав равновесие, он слегка надавил на оконную раму — она не поддавалась.       Принц попробовал просто постучать. Ответа, как он и ожидал, не последовало.       Приложив больше силы, Хуа Чэн, к своей радости, почувствовал, как окно начало медленно отворяться. Через пару минут альфа уже стоял в покоях Первосвященника.       Свечи догорели, поэтому в комнате царил полумрак. Принц огляделся — Се Ляня нигде не было видно.       Вдруг внимание молодого человека привлекла ширма нежно-зеленого цвета, которой он не помнил. Хуа Чэн медленно подошел и заглянул за нее.       Увидев в деревянной купели то ли уснувшего, то ли потерявшего сознание Се Ляня, принц не на шутку испугался. В одно мгновение он оказался подле кадки и вытащил омегу из воды. Только Хуа Чэн поднял его на руки, Се Лянь открыл глаза и изумленно уставился на альфу. — Гэгэ, ты меня до смерти напугал! — воскликнул принц, чувствуя облегчение. — Боже, Сань Лан, как ты зашёл? Я даже не слышал… Когда ты вернулся? — совсем растерялся омега. — Недавно. Я стучал сначала в дверь, потом в окно, но ты не отзывался, — Хуа Чэн направился к кровати, чтобы укутать Се Ляня в одеяло. — В самом деле? Как же я умудрился так крепко уснуть?.. Сань Лан, ты можешь меня отпустить. — Ты уверен? — альфа вопросительно приподнял брови. — Да, почему н… — Се Лянь ощутил, как его лицо стремительно приобрело пунцовый оттенок. — Нет, не нужно.       Хуа Чэн не удержался и фыркнул. Опустив омегу на кровать, он отвернулся, давая Се Ляню возможность спокойно одеться. — Сань Лан, — вдруг позвал Первосвященник. — Ты не мог бы подать мне шёлковый халат? Он на деревянном столике за ширмой. — Да, конечно, гэгэ.       Пока принц ходил за халатом, омега укутался в одеяло — в комнате стало резко прохладно. Осмотревшись, Се Лянь заметил открытое нараспашку окно. В этот момент альфа вернулся. От него не укрылось, что Первосвященник казался рассерженным. — Сань Лан, тут же так высоко… — укоризненно проговорил он, протягивая руку, чтобы взять халат. — Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?.. — Гэгэ, у тебя горели свечи, стражники из караула сказали, что ты у себя, но при этом ты не открывал. Я волновался, — ответил Хуа Чэн, присаживаясь на краюшек кровати спиной к омеге. — А что, если бы ты захлебнулся? Как ты вообще умудрился уснуть там?       Се Лянь невольно опустил взгляд: — Понятия не имею… Но вряд ли я бы захлебнулся. Я бы сразу проснулся, если б начал тонуть.       Однако попытка пошутить не удалась — Сань Лан удостоил омегу тяжелым взглядом. — Ладно, извини. Видимо, я просто слишком устал…       Взгляд альфы тут же смягчился. — Гэгэ, чем ты занимался, пока меня не было? — Да так… Всё тем же, — пожал плечами Се Лянь, завязывая пояс халата и усаживаясь рядом с принцем. — Помогал Наставнику в лечебнице, проводил обряды отпевания…       Хуа Чэн слегка приподнял брови: — Ты, должно быть, вымотался. Извини, я не хотел тебя пугать. Я понятия не имел, что ты принимал ванну…       Се Лянь несколько смущенно усмехнулся: — Ничего, мне не стоило засыпать там. Но ты-то как? — встревоженно спросил омега, внимательно оглядывая Хуа Чэна. — Ты не ранен? — Все хорошо, — был ответ, — нам удалось выяснить, где прятались остатки бывшей королевской армии Юнань. Повязали всех до единого.       Се Лянь радостно улыбнулся — это были прекрасные новости: — Стоило тебе взяться за дело самому — всё и решилось!       Уголки губ альфы слегка приподнялись: — Это в основном заслуга генералов. Однако если гэгэ продолжит меня так хвалить, я могу привыкнуть к этому, и тогда тебе придется несладко. — Не прибедняйся, — усмехнулся Се Лянь. — Я и без того знаю, что тебя нужно время от времени хвалить, иначе ты сам начнешь выпрашивать похвалу.       Хуа Чэн вопросительно изогнул правую бровь: — Ах, вот как… — Станешь отрицать? — губы омеги расплылись в игривой улыбке. Он приблизил лицо к лицу принца. — Гэгэ флиртует со мной? — Возможно, — улыбнувшись ещё шире, проговорил Се Лянь.       Из-за возвращения Хуа Чэна его настроение резко поднялось, однако он не отдавал себе в этом отчета. — А ты не думаешь, что я могу тебя неправильно понять? — В смысле? — Се Лянь слегка нахмурился. — Ты сидишь передо мной в одном только тонком халате. На постели. Гэгэ, не кажется ли тебе, что ты ведешь себя чересчур легкомысленно? — с каждым произнесенным словом голос Хуа Чэна становился всё глубже и тише. Последнюю фразу он почти прошептал.       Омега почувствовал, как по его коже побежали мурашки. Он внимательно посмотрел на альфу: — Возможно.       Улыбка альфы превратилась в нечто, больше походящее на оскал: — Не боишься? — Мне разве есть, чего бояться? — по-прежнему глядя Хуа Чэну в глаза, отвечал Се Лянь.       Он понятия не имел, откуда в нем взялась смелость и даже дерзость вести себя подобным образом. — Как знать… — с этими словами принц подался вперед и поцеловал омегу.       Поцелуй вышел медленным и тягучим словно мед. Се Лянь охотно подался ему навстречу. Отстранившись, альфа коснулся ладонью щеки омеги. — Я так соскучился по тебе, — прошептал он. — И я, Сань Лан…       Хуа Чэн огладил щёку Се Ляня большим пальцем. — Гэгэ, давай кое-что попробуем? — Что именно? — Ты мне доверяешь?       Се Лянь насторожился, но тут же взял себя в руки: — Да. — Тогда позволь мне сделать тебе хорошо… — Что это значит? А как же ты?       Хуа Чэн улыбнулся: — Если тебе приятно, это самое большое удовольствие для меня. Но если ты не чувствуешь, что готов… — Нет, — покачал головой омега. — Просто это как-то... волнительно.. — Не думай ни о чем, — проговорил принц, наклоняясь к самому ушку Се Ляня. — Просто чувствуй. Если станет неприятно - скажи, я тут же остановлюсь. Я хочу кое-что показать тебе. Ты согласен?       Се Лянь завороженно слушал. Его сердце пустилось вскачь. Когда Сань Лан отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза, омега увидел во взгляде принца неописуемую нежность и желание. Се Лянь медленно кивнул.       Получив согласие, Хуа Чэн увлек омегу в ещё один томный поцелуй, на этот раз с языком. Он с удовольствием заметил, как участилось дыхание Се Ляня, а его щёки покрыл густой румянец. Альфа обожал эту реакцию.       Он принялся осыпать лицо омеги поцелуями, постепенно спускаясь к его шее, а затем к изящным ключицам и плечам. Вскоре верхняя часть шёлкового халата была распахнута, а Се Лянь опрокинут на спину.       Принц дал себе пару секунд полюбоваться смущенным видом Первосвященника и тем, как красиво разметались его каштановые волосы по покрывалу постели.       Поцелуи стали спускаться ниже вдоль торса омеги, минуя его грудь. Хуа Чэн хотел дать Се Ляню немного привыкнуть к ласкам и распалить его чувства. Вскоре альфа сосредоточил своё внимание на груди омеги.       Стоило ему коснуться кончиком носа алого затвердевшего от возбуждения соска, Се Лянь вздрогнул всем телом. — Сань Лан… Это слишком… — Как? — хитро улыбнувшись, поинтересовался альфа. — Слишком много… Я не знаю… — Но ведь это приятно? — с этими словами Хуа Чэн лизнул то же место.       Омега невольно вскрикнул и зажмурился. Осознав, что это было слишком громко, Се Лянь закрыл ладонями рот. Он не ожидал от себя такой реакции. — Гэгэ, расслабься, — промурлыкал Хуа Чэн, потираясь о шею омеги и оставляя на нем свой запах.       Се Лянь несколько отошел от шока и убрал руки от своего лица. Однако спустя пару секунд его ладони вновь оказались там же, где были, чтобы сдержать звуки, рвавшиеся наружу. — Всё, Сань Лан, пожалуйста, хватит, — взмолился омега, задыхаясь. — Это слишком. Нас услышат.       Хуа Чэн озадаченно нахмурился — в словах гэгэ был резон. Альфа не хотел, чтобы эти сладкие стоны были слышны кому-то кроме него. — Хорошо, — проговорил он, накрывая губы Се Ляня своими, и принялся руками играть с его сосками.       Омега заизвивался под ним и промычал в поцелуй что-то несвязное. Его запах становился слаще буквально с каждой секундой.       Прекратив сию прекрасную пытку, Хуа Чэн принялся гладить бедра омеги, внимательно наблюдая за его реакцией.       Се Лянь тщетно пытался отдышаться. Однако он заметно расслабился и даже отметил, что Сань Лан действовал волнообразно — то усиливая напор, то отступая, таким образом давая омеге возможность прийти в себя и понять, что альфа не станет делать ничего, что бы доставило Се Ляню дискомфорт. — Гэгэ, как ты? — спросил Хуа Чэн, слегка прикусывая мочку его уха. — Н-нормально… — Только нормально? — альфа мягко провел ладонью по чувствительному соску омеги. — М-мн, хорошо, — выдохнул Се Лянь. — Я могу продолжить? — П-продолжить? — Разве я могу оставить тебя в таком состоянии? — несколько хищно улыбнулся принц и медленно развёл колени Се Ляня. — Подожди, ты хочешь прямо сегодня..? — во взгляде омеги промелькнул неподдельный испуг. — Ш-ш-ш, тише, — прошептал принц ему на ушко. — Ты обещал расслабиться и чувствовать. Доверься мне.       Се Лянь кивнул и прикрыл глаза. Хуа Чэн принялся целовать его живот, постепенно спускаясь к шраму и оглаживая руками его бедра. Дойдя до выступающей косточки тазобедренного сустава омеги, принц не удержался от того, чтобы оставить множество легких поцелуев на коже вокруг шрама. Затем он опустился на бедра. — Гэгэ, халат мешает… Могу я его снять? — Д-да… — на выдохе ответил омега.       Ловким движением руки Хуа Чэн развязал пояс, и шелковая ткань раскрылась, полностью оголив тело Се Ляня и его возбужденное естество.       Омега почувствовал весьма предсказуемое в такой ситуации желание — провалиться под землю и больше не появляться в этом мире.       Однако от этих стыдливых мыслей его отвлекли руки возлюбленного. Се Ляню казалось, альфа касался его одновременно везде, и эти прикосновения разжигали под его кожей настоящий пожар.       Вскоре Се Лянь почувствовал легкое прикосновение к своему естеству. Он ахнул — настолько это было приятно. В следующую секунду омега уже зажимал себе ладонями рот, чтобы не закричать — Хуа Чэн без особого труда взял его член в рот.       Первой мыслью омеги было попытаться остановить всё это. Он даже приподнялся на локтях и протянул руку к голове альфы, но тот сделал нечто такое, отчего омега позабыл, что изначально собирался сделать.       Ощущать жгучее тепло губ возлюбленного в столь интимном месте, которого Се Лянь даже сам стыдился касаться, казалось чем-то запредельным. Омега не знал, как справиться со шквалом совершенно новых ощущений, обрушившихся на него словно лавина. С каждой секундой Се Лянь дышал всё тяжелее и всё сильнее прогибался в спине, сгибая ноги в коленях.       В какой-то момент он почувствовал, как его тело пронзило миллионом электрических разрядов, а в глазах потемнело от удовольствия. Се Лянь судорожно закусил кожу на ладони, чтобы не взвыть. Он совершенно потерял ощущение времени и пространства, чувствуя, как внутри всё сжимается, вызывая до умопомрачения приятные ощущения.       Вскоре сенсации начали постепенно утихать, а тело тяжелеть. Се Лянь почувствовал, как на него накатывала теплая нега, между ног становилось влажно. Омега окончательно расслабился и приоткрыл глаза. Над ним расплылась ткань полога.       Вдруг Се Лянь почувствовал на себе тяжесть — Хуа Чэн накрыл его своим телом. — Гэгэ, ты просто нечто, — прошептал принц и поцеловал омегу в губы, а затем в шею.       Се Лянь хотел было что-то ему ответить, но не смог — силы, казалось, покинули его. Он мог лишь отразить свою нежность в запахе. — Я хочу попробовать тебя на вкус, — вдруг проговорил Хуа Чэн, потираясь носом о щёку омеги. — Ты так сладко пахнешь…       Первосвященник свёл брови на переносице — он не понял смысла сказанных альфой слов. Сил спросить, что тот имел в виду, у него не было. Но Се Лянь бы и не успел — Хуа Чэн, обвив рукой его талию, осторожно перевернул омегу на живот и немного развёл его ноги в стороны.       Спустя мгновение Се Лянь широко распахнул глаза — он почувствовал в своей промежности теплый язык. Омега шумно выдохнул и вцепился пальцами в простынь — ощущения были новыми и немного пугающими. Отступившее после оргазма возбуждение стало вновь подступать к низу живота.       Однако в этот момент Хуа Чэн принялся осыпать поцелуями копчик, поясницу и спину омеги, поднимаясь к его шее. Се Лянь вздрогнул всем телом, стоило принцу коснуться языком его загривка.       Омега почувствовал непреодолимое желание вязки. Он чисто инстинктивно подался навстречу губам альфы. Он хотел, нет, требовал, чтобы Хуа Чэн укусил его. Это сполна отразилось в его запахе. Только тогда принц осознал, что увлекся и зашел дальше, чем планировал. — Ш-ш-ш, — альфа ласково погладил омегу по спине. — Гэгэ, это подождет.       Се Лянь, повинуясь инстинкту, недовольно зашипел и попытался подняться, однако Хуа Чэн вдавил его в кровать и принялся помечать своим запахом, успокаивая: — Гэгэ, я не хочу, чтобы тебе было больно, слышишь? Мы оставим это до брачной ночи, хорошо?       Шипение постепенно прекратилось, сменившись забавным сопением. Однако слова альфы подействовали, и Се Лянь вскоре расслабился.       Хуа Чэн слез с него и взял на руки, словно ребенка. Он уложил Се Ляня на кровать и накрыл одеялом. Омега, казалось, совершенно обессилел и еле держался, чтобы не уснуть. — Сань Лан, извини, — сонным голосом проговорил он. — За что ты извиняешься? — улыбнувшись, спросил Хуа Чэн, заправляя Се Ляню за ухо выбившуюся из прически прядь.       Альфа лег с ним рядом на часть кровати, которая осталась под покрывалом. — Кажется, я перестарался, — извиняющимся тоном признес принц, уткнувшись носом в висок омеге. — Видеть тебя таким… Можно сойти с ума.       Однако Се Лянь ему не ответил. Повернув голову в сторону принца, он уснул. Хуа Чэн запустил руку в шелковистые волосы омеги. — Се Лянь, я тебе клянусь, ты станешь причиной моей погибели. Но даже если так, это будет самая сладкая смерть, которую я с радостью готов буду принять, — прошептал он, не отрывая глаз от уснувшего омеги.