Грешная страсть, или сын Первосвященника

— Гэгэ, ты… — Хуа Чэн ощутил, как в ноздри ударил сладкий запах омеги.       Прикрыв рот рукой, принц слегка отстранился и с трудом подавил рык, зародившийся где-то глубоко в горле. Тело альфы мгновенно среагировало на изменение запаха Се Ляня.       Крепко ухватившись за руку Сань Лана, омега принялся судорожно соображать, когда он последний раз принимал отвар, подавляющий течку и его природный запах. Вспомнив, что он ни разу не притронулся к своей переносной аптечке с того самого дня, как уехал в столицу, Се Лянь побледнел.       «Никогда в жизни я еще не забывал принять настойку… Как же так? — пронеслось в его мыслях. — Неужели я так увлекся всем происходящим между мной и Сань Ланом, что совершенно позабыл о столь важной вещи?..».       Однако сокрушаться времени не было — ощущение нестерпимого жара под кожей усиливалось с каждой секундой. Се Лянь чувствовал, как мысли теряли остроту и ясность, соображать становилось все сложнее. — Сань Лан, мне нужно срочно принять лекарство, — сдавленным голосом проговорил Се Лянь. — Я должен идти.       С этими словами омега отпустил руку альфы и поспешил покинуть комнату. Когда Первосвященник добрался до своих покоев, ему стало невыносимо жарко. Он часто дышал, стараясь не потерять самообладание. Запах альфы на его одежде едва ли способствовал этому.       Заприметив походную суму, с которой он ездил в столицу, Се Лянь опустился перед ней на пол и принялся судорожно искать аптечку. Найдя склянку с нужным отваром, — Се Лянь мог бы сделать это с закрытыми глазами — он откупорил ее и только собирался выпить лекарство, как услышал голос Сань Лана: — Гэгэ, подожди!       Резко обернувшись, омега удивленно уставился на принца. — Ты уверен, что это правильно? — взволнованно глядя на Первосвященника, спросил Хуа Чэн. — О чем ты? — ошеломленно произнес Се Лянь. — Разумеется, это правильно. Единственное, что неправильно, так это то, что я не был достаточно осторожен и не выпил лекарство раньше. — А ты не думаешь, что это неспроста? — взывал к омеге принц. — Может, твое сознание нарочито игнорировало мысли о настойке, потому что в его принятии не было нужды? — Что ты такое говоришь? — не веря своим ушам, произнес Се Лянь. — Как это, «не было нужды»? Я почти всю жизнь принимаю эти отвары вполне по понятным причинам. — Но ведь они вредят тебе… — Откуда ты…? — вдруг Се Ляня осенило — наверняка матушка рассказала об этом Хуа Чэну. — Это неважно. Суть в том, что тебе больше не нужно этого делать. Поэтому ты и забыл о настойке, чего прежде не случалось. Разве я не прав? — Я не понимаю, о чем ты, Сань Лан. Мы можем обсудить это позже, — с этими словами Се Лянь разом выпил все содержимое склянки и прикрыл глаза, продолжая глубоко дышать.       Спустя несколько минут омега повернулся к Хуа Чэну. Тот неотрывно смотрел на Се Ляня, затаив дыхание. — Полегчало? — спросил он. — Немного, — ответил Се Лянь. — Скоро настойка подействует, и все пройдет.       Хуа Чэн рвано выдохнул. — В таком случае, тебе нужно отдохнуть, гэгэ, — несколько успокоившись, произнес принц и хотел было приблизиться к Се Ляню, чтобы обнять, но тот предупреждающе вытянул перед собой руку. — Извини, Сань Лан, но сейчас не стоит.       Хуа Чэн понимающе кивнул и, пожелав омеге, спокойной ночи, вышел из его покоев.       Только дверь за ним закрылась, Се Лянь приложил руку к животу и лег, коснувшись пола лбом. Ему стоило больших усилий и выдержки, чтобы притвориться, будто настойка подействовала. Благо, принц не знал, что лекарство бессильно, когда течка уже началась.       Се Лянь с трудом поднялся и на ватных ногах дошел до кровати. Сбросив верхние одежды, он лег и накрылся одеялом с головой. Ему было очень не по себе оттого, что все это началось при Сань Лане, да еще в такой неподходящий момент.       «Я ранил его своими словами, — подумал Се Лянь. — И он все равно подарил мне кольцо и пришел поддержать. Но что он все-таки хотел сказать? Уж не имел ли он в виду, что, если бы я не принял лекарство, мы…?».       От этой мысли стало невыносимо жарко. Течка усиливалась с каждым мгновением. Се Лянь подтянул колени к груди и свернулся калачиком, еле слышно постанывая.       Так Се Лянь пролежал — по его ощущениям — несколько часов, а может, и дольше. В своей жизни ему довелось пережить только одну-единственную течку, да и то много лет назад, когда он еще не начал принимать лекарства. Так что все ощущения были молодому человеку в новинку.       Его тело горело и жаждало прикосновения, а между ног было влажно. Мысли омеги беспорядочно метались в голове, вызывая не самые благопристойные образы в сознании, а не выветрившийся запах альфы только усугублял положение.       Любое движение, вызывавшее трение кожи о твердую поверхность, доставляло странно приятные ощущения. В какой-то момент Се Лянь почувствовал сильное желание прикоснуться к себе и облегчить свои страдания. Однако он старался лежать, не шевелясь, насколько это было возможно. Омега не хотел поддаваться «бездуховным и грешным позывам плоти».       Когда стало совершенно невыносимо, Се Лянь закусил конец одеяла, чтобы не взвыть. В этот момент раздался еле слышный стук в дверь и послышался тихий голос: — Гэгэ, я знаю, ты не спишь. Я оставлю у двери кувшин с водой, на случай, если…       Се Лянь не услышал завершение фразы, потому как закрыл уши руками. Еще секунда, и он бы точно потерял контроль над собой. Голос альфы вызвал в нем бурю эмоций, с которой омега боялся не справиться.       Не получив никакого ответа, Хуа Чэн поставил поднос с кувшином у двери и удалился в свою комнату. Он и не рассчитывал на отклик, ему лишь хотелось поддержать своего гэгэ.       Принц чувствовал себя виноватым, будто он был отчасти ответственен за то, что сейчас переживал омега.       «Мне нужно было быть сдержаннее», — сокрушался Хуа Чэн, сидя на кровати в своей комнате.       Прохладный ночной ветерок развевал его распущенные волосы, которые уже давно высохли. Когда Се Лянь ушел, принц сразу открыл окно, чтобы выветрить запах омеги и не потерять от него голову.       Теперь Хуа Чэн прекрасно понимал, о чем предупреждал его отец: Се Лянь в самом деле был необыкновенным омегой. Он, прежде всего, был Первосвященником, сыном своих родителей, которые воспитали в нем непоколебимое чувство долга.       Даже сейчас, когда Се Лянь чисто теоретически мог бы не принимать лекарств, а, скажем, позволить Хуа Чэну ему помочь, омега все равно выбрал то, что не сделало его зависимым от альфы. Он выбрал помочь себе сам…       «И как прикажете теперь завоевать его сердце?» — грустно подумал принц.       На какой-то промежуток времени ему показалось, что у него все получилось и их отношения с Се Лянем будут строиться совершенно по-новому. Так, собственно, и вышло, но Хуа Чэн представлял себе немного другое.       «Я не смог заслужить его полного доверия, — сокрушался принц. — Он не чувствует абсолютной безопасности рядом со мной. Он не подпустит меня к себе…».       Судя по всему, король хотел предупредить его и об этом тоже, когда сказал, что Хуа Чэну стоит сделать все возможное, чтобы сократить расстояние между ним и омегой и пересечь эту «черту». Возможно, тогда бы Се Лянь не заперся сейчас в своей комнате, страдая в одиночку.       «Теперь он мучается там один, а я только могу сидеть здесь и переживать…», — Хуа Чэн прислонился спиной к стене и прикрыл глаза.       Внезапно его внимание привлек еле слышный звук босых ног по деревянному полу и скрип половиц. Хуа Чэн настороженно прислушался: шаги очень медленно приближались.       Юноша встал с кровати и подошел к двери. Только он дернул за ручку, ему в объятия бросился Се Лянь.       Омега дрожал всем телом и судорожно сжимал ткань рубашки принца, издавая тихие жалобные звуки. Хуа Чэн поначалу опешил, но быстро пришел в себя и, закрыв дверь, обнял Се Ляня. Альфа принялся успокаивающе гладить его по голове, повторяя: «Гэгэ, все хорошо. Ты в безопасности».       Манящий запах омеги разом наполнил всю комнату. Принц почувствовал, как его тело напряглось, но он постарался сконцентрироваться на звуках, что издавал Се Лянь — жалобные полувсхлипы-полустоны.       Омега прижимался к Хуа Чэну всем телом, пряча лицо на его груди. Принц был совершенно растерян, но раз Се Лянь всё-таки пришёл к нему, он должен был предпринять хотя бы что-то, чтобы помочь. — Гэгэ, думаю, тебе станет немного легче, если я помечу тебя своим запахом, — произнес альфа.       Усадив омегу на кровать, принц коснулся обеих сторон его шеи, оставляя следы своего запаха. Все это время Се Лянь крепко сжимал ткань его рубашки и старался сидеть ровно, не двигаясь. Но стоило альфе прикоснуться к нему, как с губ омеги сорвался тихий стон.       Хуа Чэну пришлось задержать дыхание, чтобы не потерять самоконтроль, который и без того трещал по швам. Закончив метить Се Ляня своим запахом, принц взволнованно оглядел его.       Казалось, идея сработала, и омега, все еще глубоко дыша, открыл глаза и даже перестал цепляться за рубашку принца. В его взгляде проблеснула осмысленность. — Гэгэ, останься здесь, — прошептал Хуа Чэн. — Как только твое состояние будет ухудшаться, я буду помечать тебя.       Се Лянь коротко кивнул и прикрыл глаза. — Тебе больно? — сочувственно спросил принц.       Се Лянь снова слабо кивнул. — Мне так жаль… Я правда хочу помочь тебе… — Хуа Чэн неосознанно протянул руку и коснулся его щеки. Се Лянь резко распахнул глаза и подался навстречу. Заурчав, он потерся щекой о ладонь Хуа Чэна и, снова сжав ткань его рубашки, прижался к нему.       Хуа Чэн замер. Се Лянь, продолжая издавать громкое урчание, потерся о его шею, заставив альфу рвано выдохнуть и сжать кулаки от напряжения. Он старался цепляться за любую мысль, которая помогала оставаться в здравом рассудке, но поведение омеги стремительно усугубляло ситуацию.       Заметив, как напряжен был Хуа Чэн, Се Лянь слегка отстранился и внимательно взглянул на него. В его взгляде читалось явное недовольство. — Гэгэ, что ты…       Но он не договорил. Се Лянь, привстав на коленях, обвил руками его шею и… укусил за щеку. Издав предупреждающий рык, Хуа Чэн схватил омегу за талию и опрокинул на кровать, подмяв под себя. — Ты затеял опасную игру, — буквально прорычал альфа в шею Се Ляня. — У моей выдержки есть предел.       В ответ на эти слова Се Лянь внезапно расслабился и слегка повел бедрами, создав трение, которое альфа не мог не почувствовать. — Нет, гэгэ, ты не в своем уме, ты этого не хочешь. Пожалуйста, не испытывай мое терпение. Я умоляю, — прикрыв глаза, проговорил Хуа Чэн. Омега под ним тут же затих.       Принц открыл глаза и посмотрел на Се Ляня. Омега тяжело дышал, его тело источало жар. Он выжидающе посмотрел на альфу и издал очередной жалобный звук.       Увидев сомнение Хуа Чэна, Се Лянь обхватил ладонями его лицо и притянул ближе к себе. Стоило их губам соприкоснуться, Хуа Чэн почувствовал, как его выдержка разом сошла на нет, а руки инстинктивно нащупали пояс нижнего одеяния омеги и принялись его развязывать.       «Я должен сдерживаться, чтобы не навредить ему…» — пронеслось в мыслях альфы.       Он чувствовал, как стремительно теряет голову от сладкого запаха омеги. Тот, кого он так долго и, казалось, безответно любил, лежал прямо перед ним и позволял — нет, просил — прикоснуться к нему. — Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, гэгэ, — ласково проговорил принц, целуя Се Ляня в шею.       В этот момент он справился с поясом нижних одежд Первосвященника и коснулся его кожи в районе живота. Сердце принца бешено стучало в груди. С беззвучным «ах» омега подался навстречу прикосновению. Внимательно наблюдая за его реакцией, Хуа Чэн провел ладонью от живота омеги вверх, очертив рельеф его пресса подушечками пальцев.       Се Лянь был очень красивым. Он никогда не казался хрупким, как многие из омег, его тело было сильным, но при этом довольно миниатюрным и изящным. Хуа Чэну всегда хотелось увидеть, как Се Лянь выглядит без робы Первосвященника, которая была довольно просторной и скрывала самые интересные детали тела носящего.       То, что принц увидел, не просто восхитило его, а оказалось во много раз лучше того, что он себе порой представлял.       Вдруг послышалось раздраженное шипение — Се Лянь был крайне недоволен тем, как пристально его рассматривают, оставляя без прикосновений. — Веди себя хорошо, гэгэ, — прошептал принц на ухо омеге и прикусил его за мочку.       Се Лянь промычал в ответ что-то несвязное и приподнял подбородок, открывая свою шею для ласк. Однако альфа проигнорировал приглашение. — Я сам выберу, какую часть тебя мне хочется больше, — низким голосом проговорил он и накрыл губы омеги своими, постепенно углубляя поцелуй.       Почувствовав, что Се Лянь расслабился и позволил ему перенять инициативу, Хуа Чэн принялся целовать шею омеги, как тот и хотел, в качестве поощрения. Его руки легли на бедра Се Ляня и принялись их оглаживать. — Поверить не могу, что ты позволяешь мне так касаться тебя, — тихо проговорил принц.       Омега, который прикрыл было глаза, наслаждаясь лаской, посмотрел на Хуа Чэна затуманенным взглядом. От этого взгляда альфа почувствовал, что возбуждение накрыло его целиком.       Быстрым движением юноша отстранился и принялся освобождать себя от лишней одежды. Се Лянь поднялся и сел на колени, нетерпеливо наблюдая за действиями альфы. Стоило тому снять рубашку, как омега, подражая ему, провел ладонью по его животу. Хуа Чэн усмехнулся: — Гэгэ, ты само очарование.       Се Лянь одарил принца неодобрительным взглядом и взобрался ему на колени. Почувствовав прикосновение возбужденного достоинства Се Ляня к своему животу, Хуа Чэн осознал, что едва ли сможет долго продержаться, да и времени на долгие прелюдии особо не было.       Обняв омегу за талию, принц принялся целовать его шею, постепенно опускаясь на грудь. Лизнув нежно-розовый сосок, Хуа Чэн заставил Се Ляня вскрикнуть и крепче вцепиться в его плечи.       Найдя столь чувствительное место на теле возлюбленного, альфа не смог его проигнорировать и продолжил ласкать грудь омеги, оглаживая руками его бедра и ягодицы.       Се Лянь таял и одновременно загорался от прикосновений Хуа Чэна. Весь его мир сконцентрировался в одной точке — человеке, что был перед ним. Ничего больше не имело значения — только он и непреодолимое желание единения с ним.       Чувствуя, каким податливым стал Се Лянь, принц осмелился прикоснуться к влажному колечку мышц между его ягодиц. Омега вскрикнул и инстинктивно повел бедрами навстречу прикосновению. — Не спеши, гэгэ, мне нужно тебя подготовить, — хрипло проговорил альфа. Терпеть становилось невыносимо.       Он принялся массировать тугое колечко мышц, вырывая из Се Ляня всхлипы. В какой-то момент омега прогнулся в пояснице и прикусил альфу за ключицу. Сердито рыкнув, Хуа Чэн опрокинул Се Ляня на спину и навис над ним. — Я же предупреждал, гэгэ, тебе стоит быть более терпеливым, — с этими словами Хуа Чэн развел ноги омеги в стороны и ввел внутрь него один палец. Се Лянь вздрогнул всем телом.       Внутри омеги было горячо и очень влажно. Альфа еле справился с желанием взять Се Ляня тут же. Он сразу одернул себя — он хотел помочь, а не удовлетворить свои собственные желания.       Второй палец вошел в омегу уже с большим сопротивлением, чем первый. Се Лянь слегка свел брови на переносице, но вскоре сделал резкое движение бедрами, давая понять, что требует продолжения.       Чтобы отвлечь омегу от неприятных ощущений, Хуа Чэн потянулся к его губам. Се Лянь охотно приоткрыл рот, принимая теплый язык альфы. Тем не менее омега вздрогнул, когда принц ввел в него третий палец.       Привыкнув к натяжению от проникновения, Се Лянь нетерпеливо повел бедрами. Но стоило Хуа Чэну убрать пальцы, омега почувствовал неприятную пустоту внутри и недовольно взвыл. — Гэгэ, кто бы мог подумать, что ты такой несдержанный, — промурлыкал альфа на ушко Се Ляню, пристраиваясь между его ног.       Огладив внутреннюю сторону его бедер, Хуа Чэн опустил взгляд на Се Ляня под ним. От столь прекрасного зрелища у него перехватило дыхание. Омега лежал, полностью открывшись ему, его губы алели от поцелуев, а во взгляде читалась мольба и желание.       Не в силах более сдерживаться, Хуа Чэн позволил себе окунуться в этот омут с головой. Только он начал медленно входить в Се Ляня, с его губ сорвался сладкий стон. Се Лянь прикрыл глаза и сжал ткань простыни под своими пальцами.       Хуа Чэн не спешил, хотя инстинкты диктовали ему совершенно другое — взять омегу резко и властно. В его чувствах к Се Ляню было намного больше, чем просто инстинкты, в них была глубина и обожание. Это была искренняя любовь.       Внимательно наблюдая за реакцией омеги, Хуа Чэн входил в него все глубже, и вскоре Се Лянь открыл глаза, ощутив, что принял альфу целиком. Обвив ногами талию Сань Лана, он запрокинул голову назад. — Держись крепче, любимый, — задыхаясь, прошептал Хуа Чэн и поцеловал Се Ляня в висок. Внутри Се Ляня было тесно, но обилие выделяемой им смазки смягчало положение.       Стоило принцу начать двигаться, на глазах омеги выступили слезы. С каждым толчком его дыхание сбивалось все больше, а жар в теле распалялся все сильнее. Держать эмоции в себе становилось невыносимо, и комната наполнилась сладкими стонами.       От звука голоса Се Ляня альфа окончательно потерял самообладание и задвигался еще быстрее, заставив омегу прогнуться в спине от удовольствия. Переплетя пальцы их рук, Хуа Чэн накрыл губы омеги своими.       Он попытался вложить в поцелуй все свои чувства. Это был момент, когда альфа и омега были максимально близки: их тела переплетены в порыве страсти, а запахи смешались в единый неповторимый аромат. Принц знал, что Се Лянь вряд ли осознавал происходящее, но он надеялся, что омега сможет почувствовать его любовь к нему.       Спустя минуту Се Лянь содрогнулся всем телом и, запрокинув голову назад, позволил блаженству накрыть его с головой. В этот момент Хуа Чэн опомнился и усилием воли заставил себя выйти из Се Ляня, излившись на простыни.       Это был опасный момент, и альфа с облегчением выдохнул, осознав, что не забылся окончательно. Иначе у этого порыва страсти могли быть последствия.       Рвано выдохнув, Хуа Чэн опустился на Се Ляня и прижался лбом к его плечу. Омега обессиленно вздохнул и, положив ладонь на голову альфы, удовлетворенно заурчал. — Гэгэ, ты когда-нибудь станешь моей погибелью, — еле слышно проговорил Хуа Чэн, улыбаясь. Он не мог понять, почему не может перестать улыбаться. Он был счастлив. И неважно, что будет потом. Значение имело только «сейчас».

***

      Однако одним соитием эта ночь не обошлась. Под утро альфу разбудили жалобные всхлипывания омеги — Се Лянь снова испытывал боль. Хуа Чэн был более чем рад повторить эту страстную гонку.       Стоило только омеге удовлетворить свое желание, он становился на удивление ласковым и все время терся об альфу и обнимал, довольно урча.       В один из таких перерывов Хуа Чэну даже удалось раздобыть немного холодного пирога и накормить им Се Ляня. Однако омега отказывался есть, пока не увидел, что его Сань Лан не съел свою порцию.       Так продолжалось несколько дней, пока на одно утро Се Лянь не проснулся с ощущением одеревенелости во всем теле…