Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Двери Тронного зала отворились, и юноши сразу же окунулись в атмосферу музыки, танцев и звона столовых приборов. Хуа Чэн, минуя танцевальную зону в центре зала направился к родителям, восседавшим во главе огромного стола. Подле короля сидел Се Лянь и увлеченно беседовал с ним о чем-то. — Отец, матушка, Наставник, — принц учтиво склонил голову в знак уважения. — По какой причине ты опоздал, сын? — отвернувшись от Первосвященника, король строго глянул на юношу. — Я… Заснул, — честно признался Хуа Чэн. — Заснул? — Его Величество удивленно приподнял брови, силясь понять, не шутит ли его сын.       Се Лянь плотнее сжал губы, чтобы не засмеяться, однако смех в его глазах было невозможно скрыть. — Не смейся…тесь… Ваше Превосходительство, — несколько обиженно произнёс принц.       Король и королева, недоумевая, посмотрели на Се Ляня. Тот поднял взгляд своих честных глаз на королевскую чету и мягко улыбнулся. Королева рассмеялась. — Я рада, что вы смогли сохранить теплые отношения, — проговорила она и поднялась.       «Боюсь, теплые они только с моей стороны», — пронеслось в голове Хуа Чэна. — Раз уж ты наконец явился, нужно поднять тост за твое совершеннолетие, — сказал король и, взяв золотой кувшин с вином, до краев наполнил кубки. Королева и принц взяли свои, только Се Лянь медлил. — Ваше Величество, прошу меня извинить… — Знаю, что Вы не пьете, но в честь такого дня, может, измените своим принципам? — добродушно предложил король.       «Изменить своим принципам…», — изумленно подумал Се Лянь. По какой-то причине слова Его Величества сильно озадачили молодого человека. — Отец, не настаивай, если Его Превосходительство не хочет, — проговорил Хуа Чэн. — Все в порядке, Ваше Высочество, — улыбнулся Се Лянь и взял в руки кубок.       Король произнес торжественный тост. Гости возликовали, раздалось громогласное «До дна!», и все осушили свои кубки. Выпив вино, Се Лянь зажмурился — оно оказалось слишком крепким. — Ты в порядке? — шепнул Хуа Чэн, приблизившись к Первосвященнику.       Тот молча кивнул. — На этом мы вынуждены вас оставить, господа, — королева многозначительно посмотрела на мужа. — Не понимаю, почему это мы… — Милый, разве ты не слышишь музыки? Это наш любимый танец, — с легким укором в голосе проговорила омега. — Ну конечно-конечно, — улыбнувшись, король торопливо поднялся со своего места и протянул руку королеве. — Чего только не сделаешь ради любимой жены, — сказал он молодым людям напоследок. — Прошу нас простить, развлекайтесь. — Отец, идите уже, — недовольно пробормотал Хуа Чэн.       Се Лянь еле удержался, чтобы не рассмеяться в голос, и прикрыл длинным рукавом рот. — Они всегда так, — со вздохом пояснил принц. — Странно, как я раньше этого не замечал, — не отнимая руки ото рта, ответил омега. — Сань Лан, ты хочешь есть? — Не особо. — Тогда пойдем? — Что, тоже хочешь потанцевать? — Хуа Чэн косо усмехнулся и с удовольствием отметил, что щеки омеги тут же порозовели. — Не издевайся, пойдем!       С этими словами Се Лянь стремительно направился к выходу из Тронного зала. Хуа Чэн последовал за ним.       Проходя через толпу придворных, принц разглядел среди них Хэ Сюаня, болтавшего с какой-то симпатичной барышней в нежно-изумрудном платье. Поймав взгляд брата, Хэ Сюань еле заметно ухмыльнулся и подмигнул. Хуа Чэн состроил в ответ осуждающую гримасу и поспешил покинуть зал.       Оказавшись в коридоре, принц нетерпеливо спросил: — Гэгэ, куда мы идем? — Секрет.       Однако вскоре Хуа Чэн догадался, куда они шли. Этот путь он мог бы пройти, не запнувшись ни разу, с закрытыми глазами. — Мы на крышу? — Почти, — улыбнулся омега.       Пытаясь скрыть внутреннее возбуждение, Хуа Чэн снова спросил: — Гэгэ, ты разве не зол на меня? — За что? — За вчерашнее…       В этот момент молодые люди подошли к двери укромной комнаты на чердаке, через которую они раньше всегда выбирались на крышу. Хитро взглянув на принца, Се Лянь отворил дверь и пропустил его вперед.       Комнатушка оказалась уютно обставлена и украшена цветами. Хуа Чэн изумленно вертел головой в попытках разглядеть новое убранство неприметного ранее местечка.       Тем временем Се Лянь подошел к маленькому столу, с которого были убраны их любимые шерстяные пледы, и зажег несколько свечей.       Только тогда Хуа Чэн увидел, что на столе стоял деревянный ларец с красивой резьбой. Он вопросительно взглянул на Се Ляня — тот ободряюще кивнул. Справившись с незамысловатым замком, юноша открыл ларец и увидел в нем бутылку. — Гэгэ, это… — Это ликер, приготовленный по секретному монастырскому рецепту. Этот настаивал мой отец, — пояснил Се Лянь. — Таких осталось лишь несколько, и они… очень ценные для моей семьи.       Се Лянь посмотрел Хуа Чэну в глаза: — Я очень долго думал, что подарить тебе на твое совершеннолетие и решил, что это должно быть нечто очень ценное. У тебя есть больше, чем можно желать, поэтому я не был уверен, что сможет тебя по-настоящему удивить, поэтому… Извини, звучит, как-то не очень… Но я решил подарить тебе то, что ценно для меня. На самом деле, это действительно дорогой ликер. Ты и представить себе не можешь, за сколько его можно продать, чего я очень прошу тебя не делать.       На последней фразе Се Лянь улыбнулся и выжидающе посмотрел на принца. Хуа Чэн долго вертел бутылку с ликером, читая состав и все надписи. Каждая из них в самом деле была сделана рукой бывшего Первосвященника. Хуа Чэн слышал об этом ликере от своего отца. Говорили, что он был необычайно хорош на вкус, хоть и ужасно крепок. — Гэгэ, я даже не знаю, что сказать… Спасибо!       Первосвященник улыбнулся. — А комната… Это ты украсил? — спросил принц, восхищенно осматриваясь.       Се Лянь кивнул. — Это единственное место, где никто не бывает, кроме нас. Я сделал все незаметно. Неизвестно, когда мы снова сможем тут побывать, поэтому я решил, что хочу вручить свой подарок здесь. — В самом деле… — с легкой грустью в голосе ответил Хуа Чэн. — Так, я это рассказал не для того, чтобы ты мне тут предавался ностальгии! — воскликнул Се Лянь. — У меня есть еще кое-что для тебя!       С этими словами Се Лянь достал с полки пару свитков и вручил альфе. Видя, что молодой человек еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, Хуа Чэн осторожно развернул свитки. Это оказались прописи. — Гэгэ! — укоризненно воскликнул принц.       Тут Се Лянь не удержался и звонко рассмеялся: — Извини, но проверять твой сегодняшний экзамен доверили мне, потому что почти никто не смог разобрать твой почерк. Ты просто неисправим.       Пока омега это рассказывал, от смеха у него на глаза выступили слезы. Как же давно он не чувствовал себя так легко и непринужденно. Возможно, тут помогло вино, а может, дело было вовсе не в нем.       Щелкнув языком, Хуа Чэн свернул пергамент и положил на дальний край стола. Се Лянь, довольный, что его шутка удалась, не мог сдержать смех. Вдруг взгляд принца вернулся к бутылке ликера. — Гэгэ, давай откроем? — Не стоит, — покачал головой Се Лянь. — Оставь это для какого-нибудь значимого события. — По-твоему, мое шестнадцатилетие — недостаточно важное событие? — принц вопросительно изогнул одну бровь. — Сань Лан, вовсе нет, но ты же прекрасно понимаешь, о чем я. Этот ликер обычно открывают на свадьбах или на рождение ребенка… К тому же, какой хороший наставник будет распивать алкоголь со своим учеником? — М-м-м, — Хуа Чэн сделал вид, что задумался. — Может быть, ты? К тому же, ты теперь мой бывший Наставник. — Ну да-да, конечно, спасибо, что напомнил, — Се Лянь только открыл рот, чтобы укорить принца в неподобающем тоне, как тот откупорил пробку и понюхал ликер. — Пресвятые небожители, это точно можно пить? — поморщившись, спросил принц. — Если никогда раньше не пил, тебя унесет с первого же глотка, — ответил Се Лянь. — А кто сказал, что я никогда не пил? — ухмыльнувшись, Хуа Чэн бросил на омегу хитрый взгляд. Тот лишь слегка приподнял брови. — Раз уж мы тут, давай отпразднуем, — предложил принц.       Решив, что ради такого случая можно позволить себе поступиться правилами духовенства еще один раз, Се Лянь согласился. Однако он не рассчитывал, что ликер будет открыт сегодня же, поэтому никаких стаканов под рукой не оказалось. — Не проблема, — невозмутимо произнес Хуа Чэн. — Будем пить так. Слушай, гэгэ, а давай сядем снаружи? — Сегодня ветрено… — А на что нам пледы?       Улыбнувшись, Се Лянь согласился. Эта ситуация напомнила ему о старых временах, когда маленький принц изъявлял желание сидеть на крыше в любую непогоду. С тех пор количество шерстяных пледов на чердаке с каждым годом росло.       Молодые люди вышли на крышу и расстелили несколько пледов, чтобы сесть. Стоял поздний летний вечер, и было немного сыро. Се Лянь натянул плед на плечи. Открыв бутылку, Хуа Чэн протянул ее Се Ляню. — Сань Лан, с днем рождения и блестящей сдачей экзамена! — омега сделал глоток и зажмурился. — Ну и дрянь…       Хуа Чэн еле удержался, чтобы не засмеяться. — Кто бы мог подумать, что мой дорогой Наставник может так сквернословить…       Не открывая глаз, Се Лянь протянул бутылку Хуа Чэну: — Посмотрим, что ты скажешь, когда попробуешь.       Приняв ликер из рук Се Ляня, Хуа Чэн сделал небольшой глоток. Ликер оказался действительно вкусным и ароматным, хотя и ужасно крепким.       Надо признаться, в военном лагере Хуа Чэну доводилось пробовать и более крепкие напитки, о чем он, конечно же, не стал говорить Се Ляню. — Что скажешь? — поинтересовался омега. — Необычно, но стоит того, чтобы попробовать. Спасибо, гэгэ, это правда чудесный подарок. Я имею в виду не только ликер.       Се Лянь улыбнулся и посмотрел на город внизу. Только сейчас он осознал, как скучал по этому виду. Столько изменилось с тех пор, когда они в последний раз любовались ночной столицей.       Внезапно налетел порыв прохладного ветра. Се Лянь поежился и поплотнее укутался в плед. — Холодно? — заботливо поинтересовался Хуа Чэн.       Се Лянь отрицательно качнул головой. — А твои посиневшие губы говорят, что ты врешь.       Омега коснулся своих губ, но, осознав, что попался на шутку, бросил на принца укоризненный взгляд. — Держи, — Хуа Чэн протянул Се Ляню свой плед.       Омега покачал головой: — Не нужно, иначе ты замерзнешь. Если мне станет холодно, я просто зайду внутрь. — Тогда как насчет… этого? — Хуа Чэн накинул плед на плечи и раскрыл руки в приглашающем жесте.       Се Лянь застыл. Когда-то они уже так сидели на этой самой крыше, но тогда Се Лянь был тем, кто укутал маленького принца в свой плед. Тот еще нес всякую милую чепуху, которая, несмотря на детскую непосредственность, вгоняла омегу в краску.       Теперь же принц был порядком больше и выше Се Ляня, а значит, омеге предстояло быть тем, кого укроют. От этой мысли молодому человеку сделалось неловко. — Мне правда не холодно, — проговорил он, снова переводя взгляд на ночной город. — Гэгэ, ты меня стесняешься? — Хуа Чэн слегка приподнял брови. Его взгляд источал живой интерес. — Что? Разумеется, нет, — Се Лянь удивленно посмотрел на альфу. Однако покрасневшие щеки выдавали его целиком. — Тогда почему отказываешься, если тебе на самом деле холодно?       Се Лянь поджал губы.       «Он правда не понимает или пытается подшутить надо мной?» — пронеслось в его голове. — Сань Лан, ну ты же должен понимать… — наконец произнес омега. — Понимать что? — Это будет выглядеть странно. — Но ведь здесь никого нет, кроме нас, а окна жилых помещений сюда не выходят. Да и мы уже сидели так когда-то, разве нет? Что в этом странного? — Тогда все было по-другому, — возразил омега. — Что же изменилось? — спросил Хуа Чэн, с интересом глядя на Се Ляня.       Се Лянь почувствовал, что альфа снова загнал его в угол, почти как вчера. Это начинало порядком раздражать. Молодой человек всегда знал, что принц был страшным упрямцем и легко добивался всего, чего хотел. Однако в таких ситуациях Се Лянь всегда мог воспользоваться своим авторитетом и положением старшего, чтобы несколько поумерить пыл юного альфы.       Теперь же все действительно ощущалось как-то иначе: Се Лянь чувствовал, что Хуа Чэн стремился занять лидирующую позицию, не делая при этом ничего особенного. Это как будто казалось вполне естественным. А вот Се Ляню стоило больших усилий сохранять спокойствие и держать своё лидерство.       «Возможно, это и есть естественный порядок вещей», — пронеслось у него в голове.       Однако Се Лянь понимал, что, стоит дать Хуа Чэну почувствовать себя хотя бы на шаг впереди, как что-то непременно изменится в их взаимоотношениях. Возможно, навсегда.       От этой мысли становилось по-настоящему страшно, но омега чувствовал: часть его хотела познать, что стоит за этим страхом.       Вздохнув, Се Лянь поднялся и, придерживая руками плед, подошел к принцу. В его запахе отразилось легкое удивление, сменившееся радостью. Он снова раскрыл руки, и Се Лянь устроился между его коленями, спиной к его груди.       Только омега сел, Хуа Чэн придвинулся ближе и обнял его, укрывая пледом. Се Лянь обхватил руками колени и стал усиленно делать вид, что смотрит на город. Он почувствовал, как в нос ударил сильный запах альфы, он был очень приятным… — Гэгэ, ты злишься? — склонив голову на бок, чтобы лучше видеть лицо омеги, спросил Хуа Чэн. — Нет. — А выглядишь так, будто да, причем очень. Если тебе неудобно, мы можем зайти внутрь. — Нет, все в порядке, — Се Лянь постарался заставить голос звучать как можно более непринужденно. — Тогда почему ты так напряжен? — Я… — Гэгэ, не скрывай свой запах.       Се Лянь повернулся и удивленно посмотрел на альфу. — Так я смогу точно понять, что не задел тебя или не оскорбил, — пояснил тот.       Губы омеги тронула едва заметная улыбка. Как бы принц себя ни вел, что бы ни говорил, он всегда был очень внимателен к Се Ляню и страшно переживал, если видел, что неосторожным словом или действием задел Наставника.       «Возможно, если бы я умел лучше общаться через запах, мы смогли бы избежать многих недопониманий в прошлом», — подумал Се Лянь.       Вслух он сказал: — Сань Лан, я не умею так общаться. Мне сложно не скрывать свой запах. Ведь если я не буду этого делать, другой сможет прочитать меня как открытую книгу, это… странно. — Ты мне не доверяешь? — вдруг спросил Хуа Чэн.       Се Лянь озадаченно нахмурил брови. Вдруг его осенило. — Нет, тебе я доверяю. Я не доверяю себе.       На этот раз Хуа Чэн удивленно посмотрел на омегу сверху вниз. — Я не понимаю… — честно признался юноша. — Это сложно объяснить. Я всегда должен скрывать свой запах, а это отражается и на том, насколько я честен не только с окружающими, но и с самим собой… — вздохнул Се Лянь. — Ведь когда те или иные эмоции отражаются в запахе, мы можем и сами их осознать, а если постоянно скрывать свой запах, становится сложнее, что ли…       Теперь молодой человек выглядел по-настоящему озадаченным. Он вообще не понимал, почему начал говорить об этом так открыто. У него было ощущение, будто плотину, что сдерживала бурный поток реки, прорвало, и вода постепенно начала заполнять засохший водоем.       Вдруг омега вздрогнул, почувствовав прикосновение к своей шее. Кончиком носа альфа коснулся кожи Се Ляня. — Сань Лан, что ты делаешь? — запаниковал омега. — Помогаю тебе стать более честным с собой, а заодно и со мной, — ответил Хуа Чэн, продолжая тереться носом о шею омеги. — Что, по-твоему, это даст? Мне щекотно! — Се Лянь попытался вывернулся из кольца цепких рук альфы, но у него не получилось. — Ладно, хорошо, только прекрати, пожалуйста, — рассмеялся Се Лянь. Все напряжение тут же ушло, и он отпустил свой запах.       Снова усевшись спиной к груди Хуа Чэна, Се Лянь поправил плед и даже придвинулся поближе к альфе. Какое-то время они молча сидели.       Хуа Чэн прислушивался к запаху омеги: в нем было очень много эмоций — от капли раздражения и страха до какого-то восторга, радости и возбуждения. — Боже, гэгэ, как можно испытывать столько всего одновременно? — Вот теперь у меня ощущение, что ты копаешься во мне. Прекращай. — Мне просто интересно, а то обычно ты очень скрытный. Однако, полагаю, для омеги естественно такое разнообразие эмоций.       Се Лянь повернулся, чтобы одарить юношу строгим взглядом, однако то, как Хуа Чэн посмотрел на него в ответ, заставило омегу замереть. Взгляд альфы лучился нежностью.       Отвернувшись, чтобы скрыть заалевшие щеки, Се Лянь постарался успокоиться и придать лицу обыденное выражение. Однако он не учел, что в этот момент не запечатал свой запах, поэтому Хуа Чэн все понял. — Гэгэ, можешь не стараться, — прошептал принц над самым ухом Се Ляня, отчего тот опасливо поежился. — Пф, это все твой заранее продуманный план, — фыркнул Се Лянь. — Безусловно, — усмехнулся Хуа Чэн. — А ты повелся на него. По своему желанию, заметь. — Не болтай, — буркнул Се Лянь, отвернувшись. — Так ты хочешь, чтобы я приступил к действию? — Какому дей…       Глаза омеги расширились сами собой, стоило ему вновь почувствовать прикосновение к своей шее. Однако на этот раз это были губы. Се Лянь напрягся как струна и попытался вывернуться из рук альфы, но тот не пускал. — Ш-ш-ш, тише, — зашептал Хуа Чэн на ухо омеге. — Если ты мне доверяешь, не пытайся сбежать.       Се Лянь с трудом сглотнул и попытался успокоить дыхание. Почему-то он верил Сань Лану.       Почувствовав, что омега угомонился, Хуа Чэн вновь коснулся губами его шеи. Это был лишь простой поцелуй, легкий, будто прикосновение крыльев бабочки.       Се Лянь не пытался сбежать, но он весь сжался как тугой комок нервов. Хуа Чэн почувствовал его страх, но он знал, что сейчас нельзя отступать. Второй раз Се Лянь ему так не откроется. Принц не мог потерять шанс выразить свои чувства.       Ласково и несколько робко Хуа Чэн касался губами нежной кожи омеги, перемещаясь по его шее. Он старался не потерять рассудок от того, что происходило, поэтому сдерживал себя всеми силами, чтобы не разомкнуть губ и не прикусить или не коснуться омеги языком, как бы ему ни хотелось.       Спустя какое-то время Се Лянь наконец расслабился и коснулся рукой головы Хуа Чэна. — Сань Лан… — М-м? — промычал альфа, не отрываясь от своего занятия. Он не знал, куда ему деть всю нежность и желание тактильного контакта, накопившиеся по отношению к омеге за все эти годы.       Однако Се Лянь так ничего и не сказал. Почувствовав его растерянность, Хуа Чэн улыбнулся, омега почувствовал это на своей коже. — Не болтай, — проговорил альфа и, разомкнув губы, оставил на шее омеги открытый поцелуй.       Се Лянь шумно вдохнул. Услышав этот звук, Хуа Чэн почувствовал непреодолимое желание услышать его снова и громче. Он припал к шее омеги с большим напором, заставив того судорожно сжать ткань пледа под пальцами.       Се Лянь чувствовал, как бешено стучало в груди его сердце. Эмоции захватывали и накрывали словно цунами. Рационально мыслить становилось все сложнее и сложнее.       Омега слегка отклонился вперед, чтобы немного ослабить напор альфы и отдышаться, но руки принца тут же переместились на его торс и прижали к себе.       В этот самый момент Се Лянь почувствовал, что совершенно потерялся. Губы Хуа Чэна были везде: на его шее, висках и щеках. Альфа старательно избегал его губ, что начинало доставлять омеге некоторый дискомфорт.       Гибко извернувшись в объятиях принца, Се Лянь повернулся к нему лицом и, привстав на коленях, потянулся за поцелуем. Хуа Чэн, тяжело дыша, замер. — Гэгэ, ты уверен? — Не болтай, — прошептал Се Лянь и прижался губами к губам принца.       Это был точно такой же простой поцелуй, как и три года назад на этом же самом месте. Однако теперь инициатором стал Се Лянь. Хуа Чэн терпеливо ждал. Ему было мало, но он не хотел спугнуть омегу.       Стоило Се Ляню отстраниться, Хуа Чэн медленно выдохнул. Ему вдруг показалось, что это очередной сон, в котором он снова мечтал о Се Ляне. Альфа протянул руку и коснулся щеки омеги, словно желая удостовериться, что все происходит наяву.       Се Лянь инстинктивно подался навстречу ласке. Хуа Чэн с замиранием сердца огладил его щеку большим пальцем. Запах омеги стал слаще и тягучее.       Се Лянь открыл глаза и встретил взгляд темных глаз альфы. — С того самого дня, когда ты спас меня от уличных бандитов, я никогда не переставал думать о тебе, — произнес Хуа Чэн.       Взгляд светлых глаз омеги еще больше смягчился. Альфа опустил руку ему на шею. Нащупав большим пальцем определенную точку под ухом омеги ближе к затылку, Хуа Чэн слегка надавил на нее.       Зрачки Се Ляня мгновенно расширились, и он издал звук, который даже не подозревал, что был способен воспроизвести. Этот звук зародился где-то глубоко в горле или даже в груди и напоминал урчание, какое издают кошки.       Хуа Чэн улыбнулся, явно довольный собой. Он много читал о наиболее чувствительных точках на теле омеги и, кажется, не зря. Альфа огладил эрогенную зону большим пальцем, заставив Се Ляня снова издать урчание. — Ты просто чудо, гэгэ, — прошептал Хуа Чэн, с обожанием глядя в глаза омеге, который тут же смутился и, обвив шею альфы руками, спрятал лицо в изгибе его шеи. — Пойдем внутрь, становится холоднее, — с этими словами Хуа Чэн завернул омегу в плед и поднял на руки. Се Лянь, не ожидавший подобного, вскрикнул.       Держа на руках драгоценную ношу, принц аккуратно пролез в распахнутое окно комнатки на чердаке и закрыл его за собой, усадив Се Ляня на стол.       Только омега попытался слезть, Хуа Чэн подошел к нему вплотную, заставив развести ноги в стороны и отклониться назад. Альфа вновь припал к шее Се Ляня, целуя и нежно прикусывая мягкую кожу.       Спустя пару мгновений омега снова тяжело дышал и издавал тихие сдавленные стоны. Оставив на время его шею, Хуа Чэн дорожкой поцелуев проложил путь к его губам, заставив омегу слегка приоткрыть рот.       Такой поцелуй явно понравился Се Ляню — спустя пару мгновений он начал отвечать. Небольшая комната наполнилась звуками поцелуев и сбившегося дыхания. Оба молодых человека были на взводе…

***

      Се Ляня одолевали совершенно новые для него чувства, он не знал, что способен испытывать подобное.       Молодой человек никогда не думал о себе как об омеге, ведь он был воспитан альфой и научен лишь определенному типу поведения. Сейчас же Се Лянь полагался исключительно на инстинкты и что-то еще. Возможно, голос сердца, — решил он.       В какой-то момент Хуа Чэн оставил губы Се Ляня и прикусил мочку его уха. В горле альфы зародился рык, который он попытался подавить. Запах омеги стал настолько манящим и сладким, что сдерживаться было крайне сложно.       Вдруг Се Лянь, пристав на локтях, подался вперед и коснулся губами шеи принца. Реакция не заставила себя ждать. Резким движением Хуа Чэн буквально припечатал омегу к столу, а его руки нащупали застежки одеяния Первосвященника и начали быстро их расстегивать. Се Лянь замер. Не успел он осознать, что происходило, как его верхняя роба была отброшена в сторону. Хуа Чэн потянулся к нижней.       От обилия запаха обожаемого омеги кружилась голова. Хуа Чэн старался сохранять остатки здравого смысла и не сдаваться инстинктам. Но его так и тянуло прикоснуться к телу Се Ляня, исследовать каждый его миллиметр, а потом объявить своим.       Поняв, чего хочет Хуа Чэн, Се Лянь вздрогнул и предупреждающе коснулся его щеки, заставляя альфу поднять взгляд. — Сань Лан, нам не стоит заходить так далеко, — голос Се Ляня звучал мягко, но настойчиво.       Хуа Чэн кивнул и прислонился лбом к плечу омеги, стараясь успокоиться. Он тут же убрал руки от его одежды.       Се Лянь обнял Хуа Чэна и принялся ласково гладить его по волосам. Спустя некоторое время альфа поднял голову и взволнованно посмотрел на омегу. — Извини, я немного забылся…       Се Лянь приложил палец к его губам, заставив замолчать. Хуа Чэн удивленно воззрился на омегу и спустя секунду прикусил его палец. Се Лянь звонко рассмеялся: — Не кусайся, я тоже, знаешь ли, умею. — Я уже думал, ты не предложишь, — ответил принц, целуя Се Ляня в точку между бровей. — Я люблю тебя.       Сердце Се Ляня пропустило удар, а по телу побежали мурашки. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука. Он был смущен и растерян.       Осознание чувств к Хуа Чэну было очень резким и неожиданным. По ощущениям это было сравнимо с темной комнатой, в которой вдруг зажгли свечи. — Можешь не отвечать пока, — улыбнувшись, проговорил альфа. Но по тому, как Се Лянь посмотрел на него, юноша мог предугадать ответ.