Mon ange gardien

***

  - Грейнджер, что ты сделала со своими зубами?!     Гермиона машинально подняла руку к зубам и прикоснулась к ним пальцами, словно проверяя, на месте ли они. Они были, но все еще чувствительные и короткие.     - Ты имеешь в виду, с тех пор, как ты удлинил их? - саркастически спросила она.     - Нет, они выглядят не так, как раньше!     Он выглядел глубоко потрясенным и не мог отвести глаз от губ Гермионы, отчего ей стало немного не по себе. Она была так ошеломлена, что едва заметила, как Малфой передвинул сумку Гермионы и сел на стул напротив нее.     Гермиона была совершенно ошеломлена тем, что Малфой заметил изменение в ее зубах, хотя со вчерашнего дня никто не сделал ей ни малейшего замечания. Ни Гарри, ни Рон, ни Невилл, ни Лаванда, ни Парвати, никто. Он был единственным, кто это видел.     - Я их укоротила. - объяснила она.     - Что? Но почему?     - Потому что я не собиралась оставлять эти ужасные штуки у себя во рту!     - Нет, но я имею в виду, почему ты не оставила их того же размера?     Она неопределенно пожала плечами.     - Не знаю, я подумала, что стоит воспользоваться твоим ужасным заклинанием, чтобы немного уменьшить их.     Гермиона не могла осознать, что ведет этот разговор с мальчиком, который произнес заклинание, о котором шла речь. Он прищурился, не отрывая взгляда от ее губ, пока она говорила, словно оценивая изменения в ее внешности.     У нее в голове была заготовлена целая речь на случай, если он осмелится подойти к ее столику, но она внезапно вылетела у нее из головы, когда он оказался перед ней.     - Тебе было больно? - спросил он чуть мягче.     - А что, ты был бы счастлив, если бы было?     Он закатил глаза.     - Да, я люблю слушать истории своих жертв после того, как я накладываю на них заклинание, увеличивающее зубы, это общеизвестно.     Она почти невольно улыбнулась.     - Да, это было больно. - призналась она. - И с тех пор, как мадам Помфри вернула им прежний размер, они сильно болят, поэтому я могу пить только чай и супы.     Он еще немного понаблюдал за ней, очевидно, погруженный в глубокие внутренние размышления. Смутившись, она опустила взгляд на свои пергаменты, чтобы больше не смотреть на него. После долгих минут неловкого молчания ей показалось, что она услышала шепот:     - Мне жаль.     Она подумала, что ей показалось. Это не мог быть Драко Малфой, который только что сказал это. Но когда она снова посмотрела на него, то увидела на его лице застенчивое выражение, которого никогда раньше не видела.     - Что?     - мне жаль. - повторил он, как всегда, тихо. - Я не хотел накладывать на тебя заклятие, оно срикошетило.     Гермиона на мгновение заколебалась, затем отвела взгляд от лица Малфоя.     - Твои извинения ничего не меняют. Даже если ты не хотел причинить мне боль, ты все равно это сделал. И ты хотел причинить боль Гарри, но тот факт, что это отразилось на мне, не меняет твоих намерений.     - Я знаю, - проворчал он.     - Зачем ты это сделал? - спросила она. - Что заставило тебя это сделать?     - Он спровоцировал меня. - Малфой защищался.     Он был похож на обиженного ребенка. Она начала терять терпение:     - Чепуха. Это ты его разозлил. Ты придумал эти ужасные значки, на которые, кстати, тебя вдохновила моя ассоциация, и ты оскорбил меня у него на глазах. Ты не заслуживаешь моего прощения.     - Я знаю! - огрызнулся он.     Он слегка повысил голос, как будто чувствовал себя униженным. Гермиона закатила глаза и огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит, откуда доносятся эти голоса, но, к счастью, их скрывали книжные шкафы вокруг.     - Как, по-твоему, я могу простить тебя, если на тебе так много зла? - прошипела Гермиона сквозь стиснутые зубы.     - Я... Я не знаю...     Он слегка запнулся, смутившись, и в отчаянии провел рукой по волосам. И тут Гермионе пришла в голову идея:     - Объясни мне искренне, что было у тебя на уме в тот момент, и, может быть, я прощу тебя.     - Что? Почему? - спросил он удивленно.     Гермиона приподняла брови, ожидая ответа. Малфой громко вздохнул:     - Ты такая любопытная, Грейнджер.     Тем не менее, он долго и упорно размышлял над вопросом, его серые глаза были решительно устремлены на стол. Его челюсть была сжата, она могла видеть это со своего места.     - Иногда... - нерешительно начал он. - Иногда я испытываю приступы гнева. Я не уверен почему, но это полностью парализует меня, как будто я в каком-то... трансе?     Гермиона внимательно слушала. Она очень редко слышала, чтобы Малфой говорил подобным образом, и то, как он подбирал слова, говорило о том, что это была непростая тема для него. Она позволила ему спокойно продолжать, не торопя его.     - Это случается со мной часто, даже чаще, чем раньше. И это заставляет меня совершать неконтролируемые поступки или говорить что-то импульсивно, не задумываясь. И... Я не знаю, я не могу перестать чувствовать их, как будто... Как будто они нужны мне, чтобы жить?     Он замолчал и решил понаблюдать за реакцией Гермионы, которая и глазом не моргнула. Он продолжил, сокращая свое признание:     - В любом случае, я не планировал прикасаться к тебе своим заклинанием. На самом деле, я даже не знаю, почему я это сделал. Это было импульсивно.     - Мне трудно в это поверить. - Призналась Гермиона. - Значит ли это, что я должна простить тебя, когда ты можешь обрушить на меня заклятие в ответ, используя свои истерики в качестве оправдания?     - нет!     Они посмотрели друг на друга, она была спокойна и собранна, он был совершенно взбудоражен. Затем он, казалось, что-то вспомнил:     - Помнишь, в прошлом году я поспорил с тобой, что обойду тебя на экзамене по зельеварению?     - Да, но я не понимаю, как... - удивленно начала она.     - Я предлагаю тебе сделку, - вмешался он. - Ты бросила мне вызов, что в случае проигрыша я никогда больше не буду оскорблять Уизли или Поттера. Поэтому я предлагаю тебе следующее: я не буду оскорблять Поттера, Уизли или тебя в течение месяца. А взамен я могу сидеть за этим столом. Подходит?     - Месяц? Ты же не собираешься умереть во сне, не осыпав меня оскорблениями за это время? - спросила она с сарказмом.     - Это будет непросто. - Малфой уступил с тенью улыбки. - Но я могу попытаться. Ты не против?     - Это не значит, что я тебя прощаю.     - Хорошо.     Малфой протянул руку через стол, ожидая, что она пожмет ее. Она еще немного поколебалась, но все-таки пожала. Он откинулся на спинку стула, неожиданно довольный собой. Гермиона понятия не имела, в чем она хотела его обвинить, пока он не появился.     Он взял книгу, чтобы заняться изучением. Гермиона почувствовала себя немного глупо из-за того, что так быстро простила его, она должна была злиться.     Они молча принялись за работу. Малфой тоже достал свой учебник по трансфигурации, должно быть, они читали одну и ту же главу. Они не разговаривали, но время от времени Гермиона незаметно поглядывала в его сторону, чего он не замечал.     Он был похож на каменную статую, потому что не сдвинулся ни на дюйм, прислонившись спиной к библиотечному столу, в отличие от Гермионы, которая продолжала ерзать на стуле.     Она рассеянно потягивала чай и слегка поморщилась, когда обжигающая вода коснулась ее хрупкой эмали. Малфой поинтересовался:     - Это больно?     - Немного.     Он, казалось, был немного обеспокоен этим, поэтому она сменила тему, чтобы успокоить его совесть:      - По крайней мере, ты спас меня от операции.     - Операция? - повторил он, не понимая.     - Я всегда хотела укоротить свои зубы, но в мире маглов это очень дорогая операция, которая может привести к инвалидности. Мои родители будут недовольны, но я рада, что мне не пришлось делать это с ними.     Он нахмурился, одновременно ошеломленный и заинтересованный.     - А почему бы им не быть счастливыми? - он спросил.     - Они дантисты. - объяснила она. - Это врачи, которые специализируются на лечении зубов. Они всегда отказывали мне в этом.     Малфой с беспокойством слушал ее объяснения. Он выглядел немного смущенным, но не стал комментировать, откуда родом ее родители, а просто ответил:     - Если тебе от этого станет легче, то мама Гойла тоже не обрадуется его новому носу. Он похож на ядовитый гриб.     Она не смогла удержаться от смеха, и он слегка улыбнулся, прежде чем вернуться к своему каменному выражению лица. Он продолжил чтение, Гермиона сделала то же самое, и они оба погрузились в сосредоточенное молчание.     

***

Грейнджер была такой очаровательной, когда работала. Несмотря на то, что глава о трансфигурации была интересной, Драко то и дело прерывал чтение, чтобы краем глаза понаблюдать за Грейнджер. Он мог точно уловить момент, когда она сосредоточилась, момент, когда все вокруг нее исчезло, и она с головой ушла в работу. Внезапно она словно приклеилась к тексту, который читала, полностью забыв о внешнем мире.     У нее тоже были нервные тики. Читая, она машинально отбрасывала пряди непослушных волос с глаз. Иногда она проводила пальцами по странице, по четкой строчке, которая ее интересовала. И самое главное, она постоянно раскачивалась на стуле, наклоняясь то на одну ногу, то на другую, то вперед, то назад, не отрывая глаз от книги.     Это было настоящее зрелище, и Драко был заворожен. Он не мог понять, как кто-то мог так увлечься текстом о свойствах морской чешуи.     Она не замечала его косых взглядов. Ее брови были нахмурены, а пряди волос были заправлены за уши, чтобы не мешать ей читать.     Через некоторое время она достала из сумки пергамент и начала делать кое-какие пометки о прочитанном, вероятно, в качестве учебных материалов. Возможно, она перечитывала их перед сном? Теперь Драко был уверен, что ему не удастся обойти ее в классе - она была слишком организованной.     После долгих минут скрежета пера по бумаге Драко услышал, как в библиотеке застучали каблучки мадам Пинс. Он взглянул на окна и с удивлением увидел, что на улице темно. Библиотека вот-вот должна была закрыться, хотя Драко казалось, что он пробыл здесь всего несколько минут.     - Грейнджер?     Потребовалось некоторое время, чтобы Грейнджер смогла сосредоточиться на его голосе, но в конце концов она подняла глаза. На мгновение она, казалось, забыла, что Драко тоже здесь.     - да?     Он указал на окно:     - Оно вот-вот закроется.     - Уже?! - воскликнула она, округлив глаза.     Она отложила перо и допила чай, который, вероятно, остыл. Драко убрал свои вещи. Он не хотел, чтобы остальные видели его с Грейнджер, но, к счастью, в Библиотеке никого не было, кроме мадам Пинс и Виктора Крама.     Обычно он уходил быстро, не попрощавшись, но на этот раз подождал, пока Грейнджер соберет свою сумку. Сначала она убрала свои тетради и пергаменты, затем перья, кружку и волшебную палочку, на все это ушло слишком много времени. Наконец, она отошла от стола.     Казалось, она не удивилась, увидев, что Драко сопровождает ее. Проходя мимо, Виктор Крам поднял голову и посмотрел вслед уходящим, словно не решаясь что-то сказать им, прежде чем передумать. Драко не терпелось рассказать Блейзу. Он, наверное, стал бы завидовать.     Грейнджер и Драко оказались в коридорах замка. Шума не было слышно, вероятно, все праздновали в своих комнатах отдыха. Субботним вечером никто не слонялся поблизости.     - Так что, в гостиной Слизерина намечается вечеринка? - спросила Грейнджер.     Он улыбнулся: она понятия не имела.     - Да. Но, вероятно, не такая, как у гриффиндорцев, - насмешливо сказал он.     Она не обратила внимания на насмешку и просто подняла брови:     - Это правда?     Он повернулся к ней. Она выглядела искренне заинтересованной, слушая его рассказ, как будто каждая информация, которую он сообщал, была драгоценной. В этот момент она выглядела такой невинной.     - да.     Драко в жизни был неразговорчив, но это становилось еще более очевидным, когда он был с Грейнджер. У нее был постоянный поток слов и вопросов.     Они продолжили прогулку. Грейнджер, казалось, была в хорошем настроении, намного лучше, чем в прошлом году. Она выглядела отдохнувшей, но Драко все еще чувствовал напряжение, которое она испытывала, вероятно, из-за приближающегося турнира трех волшебников. Она остановилась у подножия лестницы и нахмурилась, когда Драко продолжил:     - Ты не собираешься спускаться в подземелья? - она спросила.     - нет.     Он продолжал идти, но был вынужден остановиться, когда она продолжила свои расспросы:     - действительно? Куда ты направляешься?     - Ты староста, Грейнджер? - с сарказмом спросил он.     Она придвинулась к нему поближе, нахмурив брови и высоко подняв голову. В таком виде она действительно выглядела как староста. Самое смешное, что он был по меньшей мере на голову выше ее.     - Нет, но я собираюсь стать старостой. И уже давно комендантский час. - заметила она.     У нее был высокий голос, который она использовала, когда делала упрек или когда хвасталась своими знаниями.     - Я собираюсь прогуляться по территории замка. - он сказал. - Я люблю делать это перед сном. Ты закончила со своим нездоровым любопытством? Я могу идти, префект?     - О. - пискнула она, мгновенно теряя свое чрезмерно серьезное выражение лица.     Он снова развернулся на каблуках и почти не услышал, как тихий голос Грейнджер за его спиной спросил:     - Можно мне тоже пойти?     Он обернулся. Там стояла она, ее кудрявые волосы касались щек, она была в своей гриффиндорской форме, и перебирала пальцами, как будто только что задала ему немыслимый вопрос. Она смотрела на него, ожидая ответа, ее шоколадные глаза горели.     Он не знал, что сказать. Заниматься вместе в библиотеке - это одно, а гулять с ней на улице - совсем другое. Если бы кто-нибудь застукал их на скамейке во дворе, у него не было бы оправданий.     Он проводил много времени на этой скамейке, наблюдая, как одно за другим гаснут окна в Хогвартсе, и с ним никогда не было никого, кто мог бы это сделать. Он всегда лгал, когда друзья спрашивали его, что он делает по ночам.     Но он понял, что не хочет оставаться один прямо сейчас.     Поэтому он пробормотал:     - Тебе будет холодно.     Она улыбнулась, по-настоящему лучезарной улыбкой, и поспешно порылась в своей сумке:     - Это не имеет значения, у меня есть кое-что, чтобы согреться.     Она достала большую пустую банку из-под джема и волшебную палочку и направила ее на нее. Она прошептала заклинание, и внезапно на дне банки вспыхнуло голубое пламя, которое она закрыла крышкой и сжала обеими руками. Она объяснила:     - Это банка с вареньем от моей мамы. Она часто присылает мне немного. Когда я их заканчиваю, я использую заклинание синего пламени, чтобы согреться зимой. Ты тоже хочешь такое?     - нет.     Грейнджер нахмурилась, услышав резкий отказ, поэтому он добавил:     - Я люблю холод.     Он повернулся, чтобы выйти во двор замка, и услышал, как гриффиндорка семенит за ним.     - Ты часто здесь бываешь? - она спросила.     Эта девушка никогда не переставала говорить.     - да.     - Ты ходишь на прогулки? - спросила она, глядя на раскинувшийся перед ними парк.     - Нет, я обычно сижу здесь.     Он сел на свою обычную скамейку, и Грейнджер сделала то же самое. Было довольно странно находиться в таком знакомом месте с кем-то еще, как будто она немного вторгалась в его личное пространство. Он ничего не сказал и засунул руки в карманы.     - И... это все? - спросила она через мгновение.     Он усмехнулся.     - Да. А что?     Она уже ерзала на своей части скамьи. Он мог часами стоять неподвижно, размышляя. Но Грейнджер была на это неспособна, у нее была навязчивая потребность что-то делать, рискуя заскучать. Она поставила банку с джемом себе на ноги и положила на нее руки, чтобы согреть их.     - Тебе не скучно?     - нет. Я прихожу сюда, чтобы успокоиться и немного подумать.     - О чем ты думаешь?     Он на несколько секунд закрыл глаза. Возможно, это была не такая уж хорошая идея - пригласить ее на свою скамейку.     - Мерлин, Грейнджер, как только Уизли и Поттер могут выслушивать сотни вопросов в минуту?     Он подумал, что задел ее чувства, но, к его удивлению, она слегка улыбнулась.     - Я думаю, они привыкли к этому.     Затем улыбка исчезла с ее лица, а взгляд затерялся на фасаде Замка. Она пробормотала:     - Или у них нет выбора.     Он понял, что она имела в виду тот факт, что Поттер и Уизли уже некоторое время не разговаривали. Всякий раз, когда он их видел, это были либо она и Поттер, либо она и Уизли. С тех пор как стало известно об участии Поттер в Турнире, они по-королевски игнорировали друг друга.     - Так вот почему они больше не разговаривают? - насмешливо спросил он. - Это потому, что ты слишком утомила их своим нездоровым любопытством?     Он снова употребил слово "нездоровый", которое она однажды употребила, когда говорила о его ревности. С тех пор эта фраза все время крутилась у него в голове.     - нет. И разве твоим друзьям не надоело, что ты такой тихий и замкнутый? - спросила она.     - Я не замкнутый, я загадочный. - сказал он с легкой улыбкой.     - Ах, это то, что ты говоришь Пэнси Паркинсон?     - Мне не нужно ей говорить, она и так знает. Она же не задает мне по пятьсот вопросов в минуту, не так ли.     - Ну, извини. - ответил Грейнджер с гордым видом. - Если ты хочешь, чтобы мы были друзьями, тебе придется научиться немного больше открываться другим людям, Малфой.     Малфой рассмеялся.     - Друзьями? С каких это пор я хочу дружить?     Грейнджер не отступала:     - Мы учимся вместе каждый день, мы проводим время вместе на скамейке, мы играем в азартные игры, мы болтаем, и ты даже просил меня простить тебя. Это то, что мы называем дружбой.     - Я не знал, что существуют правила. - говорит он со смешком.     - Очевидно, есть. Сейчас я вижусь с тобой чаще, чем с Роном и Гарри.     Он видел ее чаще, чем Пэнси, Блейза и Тео, но ни за что не признался бы в этом.     - И ты думаешь, Поттер и Уизли будут довольны твоей новой дружбой? - холодно спросил он.     На этот раз Грейнджер полностью отключилась, и все надежды внезапно рухнули.     - Они не поймут, - прошептала она. - И, возможно, они будут правы, я имею в виду, что ты проклял меня только вчера, после того как оскорблял три года. - проворчала она.     - Итак, если они, вероятно, правы, почему ты настаиваешь на том, чтобы остаться со мной? - он спросил.     Он притворился незаинтересованным, но на самом деле ему до смерти хотелось узнать ответ на этот вопрос.     - Я не знаю, - призналась она. - Может быть, ты не такой ужасный, как думают люди.     - Я думаю, ты ошибаешься.     Грейнджер закатил глаза.    - Ты хочешь убедить всех вокруг, что ты злой, но на самом деле, я думаю, тебе действительно нужны друзья.     - нет. У меня трое друзей, и мне их более чем достаточно.     - Трое друзей? Паркинсон, Забини и Нотт? - она догадалась.     - да.     - Я не думала, что ты считаешь их друзьями.     Он нахмурился:     - Они мои лучшие друзья. - поправил он.     - На самом деле это не заметно. Как будто они трое - друзья, а ты просто проводишь с ними время, сам этого не желая.     - Если ты так думаешь, то ты очень плохой наблюдатель, Грейнджер. - сказал он немного раздраженно.     - Рон и Гарри думают, что твои лучшие друзья - Крэбб и Гойл, - сказала она, словно желая показать ему, что она лучше их.     Он расхохотался:     - Что? Правда?     - да. Но я знаю, что это неправда. - сказала она, и ее глаза озорно заблестели. - Я знаю, что ты используешь их как марионеток, чтобы делать свою грязную работу, возможно, ту, которую твои друзья не хотят делать с тобой. Я знаю, что Паркинсон - твой друг детства, что вы очень близки, проводите все свое время вместе, возможно, даже живете по соседству. Я знаю, что Забини тоже друг детства, и что он тоже не очень разговорчив, так что, возможно, именно поэтому вы так хорошо ладите. Именно к нему ты всегда обращаешься, когда смеешься или узнаешь что-то интересное. И, наконец, я знаю, что вы знакомы с Ноттом всего с первого курса, и поначалу он тебе не очень нравился, но с годами вы сблизились, и он стал другом, с которым можно поговорить, когда нужно, потому что он самый терпимый из них троих. Я права?     Он ошеломленно посмотрел на Грейнджер. Она была права с самого начала и до конца. Он недооценивал ее: она была очень наблюдательной, он понятия не имел, как она обо всем этом догадалась.     - Э-э, да, неплохо.     Она поудобнее устроилась на скамейке, явно гордясь собой. Однако она не позволила тишине окутать их, потому что сразу продолжила:     - И я также знаю, что в прошлом году ты на некоторое время перестал разговаривать с Паркинсон.     - И знаешь почему?     Она нахмурилась.     -  Нет? Почему?     - Хорошая попытка. - просто ответил он.     У него не было желания говорить ей, что Пэнси испытывает к нему чувства. Она слегка улыбнулась.     - Видишь, ты замкнутый. В этом нет ничего загадочного.     - А ты, ты слишком любопытная.     Она постукивала по стеклу, не переставая ковылять по скамейке. Через мгновение он догадался:     - Нервничаешь, Грейнджер?     Она замерла, как будто ему удалось разоблачить ее, хотя это было совершенно очевидно.     - Я не знаю, а ты бы не расстроился, если бы кто-то из твоих друзей попал на Турнир? - она спросила.     - Нет, потому что этот друг сказал бы мне, что он напишет свое имя. Он бы заранее взвесил все "за" и "против", - согласился Драко.     - Говорю тебе, Гарри не бросал своего имени на Кубке!     - Конечно, он этого не делал. Так вот почему Поттер не разговаривает с Уизли?     Грейнджер хотела что-то сказать, но в последний момент сдержалась и настороженно прищурилась:     - Если я скажу тебе, ты будешь размахивать этим перед ними, чтобы причинить им боль? Ты собираешься использовать мои слова, чтобы посмеяться над ними?     - нет.     Она все еще была настороже.     - Как я могу тебе доверять?     - Я заключил с тобой сделку, что не буду оскорблять их в течение месяца.     - Ты действительно думаешь, что я недостаточно разбираюсь в Малфоях, чтобы понять, что ты можешь сделать это в любом случае, не оскорбляя их, чтобы обойти свое обещание? Или что ты сделаешь это через месяц?     Драко улыбнулся, не глядя на нее. Действительно, она знала его хитроумные уловки.     - Ладно, тогда оставь, не рассказывай мне.     Он видел, что она хотела поговорить об этом, но все еще была настороже. Он помолчал несколько секунд, он мог видеть, о чем она думает, даже не поворачивая к ней головы.     - Пообещай. - наконец сказала она.     - что?     - Все эти "обещания Малфоев священны" или что-то в этом роде. Пообещай мне, что никому не расскажешь, и я тебе поверю.     - Я обещаю, что не повторю этого, - сказал он скучным тоном.     - На самом деле вопрос не в том, вписал ли он свое имя в этот список или нет. - Грейнджер сразу же объяснила, как будто слова сами собой вырвались у нее изо рта. - Рон ревнует, потому что Гарри, сам того не желая, привлекает к себе все внимание, и он оказывается в его тени, будучи его лучшим другом. В его собственной семье уже есть конкуренты, поэтому, видя, как Гарри осыпают почестями, став чемпионом, он разозлился и набросился на Гарри.     Драко никак не показал, что слушает, что говорит Грейнджер. Тем не менее, он слушал внимательно.     - А Гарри... - печально продолжила она. - Гарри винит Рона в том, что он не понимает, что ему не нужно это внимание, что это бремя напоминает ему о том, что случилось с ним, когда он был маленьким, и что он никогда не перестанет взваливать его на себя, сам того не желая.     Драко вынужден был признать, что с этой точки зрения он стал лучше понимать происходящее. У обеих сторон были свои недостатки и свои причины, и все это смешалось в напряженной атмосфере из-за испытаний на Турнире. Драко лучше понимал, почему Грейнджер была в таком напряжении.     Он не знал, как выразить свои мысли, не показавшись слишком увлеченным, поэтому просто пробормотал:     - Это сложно.     Грейнджер пожала плечами, внезапно почувствовав желание сменить тему:     - Теперь, когда я рассказала тебе, почему Рон и Гарри не общаются, ты должен рассказать мне, почему ты не разговаривал с Паркинсон в прошлом году.     - Я обещал тебе, что ничего не скажу, не буду раскрывать тебе свою личную жизнь в процессе.     Она нетерпеливо хмыкнула, но настаивать не стала.     Грейнджер внезапно вздрогнула: надо сказать, что на ней были только черные колготки, а ночь выдалась ледяной. Она еще немного понаблюдала за Хогвартсом снаружи, и он заметил, как ее взгляд скользнул по разным окнам. Она несколько раз вдохнула зимний воздух. Ее щеки, освещенные пламенем кастрюли, порозовели.     - Я, пожалуй, пойду посплю. - сказала она через мгновение. - Спасибо, что позволил мне посидеть на твоей скамейке. Ты был прав, здесь приятно посидеть и немного подумать.     Она встала и отряхнула юбку.     - Комендантский час уже давно начался. - Заметил Драко. - Для будущего старосты это не очень разумно.     - Я придумаю, что сказать, - сказала она, улыбнувшись и пожав плечами. - Хочешь мою банку с вареньем? Ты, наверное, замерз.     Он замерз, он даже не чувствовал своих рук. Он покачал головой:     - Нет, спасибо.     - Давай, я знаю, что ты этого хочешь. Не волнуйся, у меня их много.     Она протянула ему банку, и, когда он взял ее, он мгновенно ощутил тепло. Она попала в точку. Он кивнул в знак благодарности и проводил ее взглядом, пока она уходила в замок. Свежая трава, по которой она шла, заглушала ее шаги. На середине дорожки она слегка повернула голову, чтобы сказать ему:     - Спокойной ночи, Драко.     Она вошла в замок, и он обнаружил, что смотрит на то место, где она была всего несколько секунд назад, и сердце его трепещет в груди: это был первый раз, когда она назвала его по имени.     

***

Гермиона медленно возвращалась в гостиную гриффиндора, но ее мысли все еще были слишком сосредоточены на разговоре, который только что состоялся у нее с Малфоем, чтобы беспокоиться о том, что она может наделать много шума.     Это был первый раз, когда они разговаривали так долго, и она как будто встретила нового человека. Ей было трудно связать злого, оскорбительного Малфоя, которого она знала, с этим мальчиком. В любом случае, одно было ясно: этот мальчик ей нравился больше. Ей не терпелось рассказать об этом Джинни и узнать ее мнение; в какой-то момент она почувствовала себя немного растерянной.     По пути она никого не встретила, даже Пивза. Она остановилась перед портретом Толстой дамы, прошептала пароль и вбежала в открывшийся проем.     В Общей комнате была небольшая вечеринка, что было вполне обычным делом для субботних вечеров. Рона там не было, вероятно, он уже поднялся наверх, но Гарри сидел на одном из диванов в глубине зала. Она подошла к нему и увидела, что он что-то читает.     На секунду ее сердце ухнуло в пятки при мысли о том, что он читал Карту Мародеров и, возможно, видел Гермиону, сидящую рядом с Драко Малфоем на скамейке. Но, к счастью, когда она села рядом с ним, то увидела, что Гарри читает книгу с заклинаниями, и невольно вздохнула.     - Привет. - сказал Гарри, увидев ее. - Я думал, ты уже наверху. Где ты была?     - Я была снаружи. - уклончиво ответила она.     - Снаружи? - удивленно переспросил Гарри.     У него были темные круги под глазами, которые подчеркивали темные очки. Даже его обычно ярко-зеленые глаза потускнели от усталости и стресса. Она редко видела его таким встревоженным.     - Да, я решила прогуляться после того, как задержалась в библиотеке.     - Так поздно? - спросил Гарри, на этот раз искренне удивленный.     - Э-э-э..... Да, а что, который час?     - 10 вечера.     Гермиона широко раскрыла глаза. Она совсем потеряла счет времени.     - В любом случае, я рад, что ты здесь. - Сказал Гарри, кладя книгу обратно на стол перед ними. - У меня есть кое-какие новости...     Он достал из кармана сложенный листок пергамента, который она развернула. Она сразу узнала почерк Сириуса и пробежала глазами строки, в которых говорилось, что он должен встретиться с ним 22 ноября в Гостиной.     - О, Гарри! Это здорово, у него, должно быть, есть для тебя какая-то информация!     Она почувствовала огромное облегчение при мысли о том, что Сириус поговорит с Гарри, и он, казалось, успокоился так же, как и она.     - да. Но как мы можем быть уверены, что никто не заметит Сириуса? Смотри, в Гостиной все еще так много людей!     Гермиона окинула взглядом гриффиндорцев, танцующих или болтающих между столами и креслами. Затем она сняла пальто и достала из сумки две кружки, в которые налила чай.     - Нам просто нужно найти способ увести их подальше, если понадобится. Нам нужно придумать план. Вот, выпей чаю.     Гарри взял чашку и слегка улыбнулся, увидев, что это была та самая, которую он подарил Гермионе на день рождения в сентябре прошлого года. Он сделал несколько глотков, а потом они битый час придумывали, как сделать так, чтобы Сириус остался незамеченным. Если кто-нибудь заметит его, у них будут настоящие неприятности.     - Итак, - подытожила Гермиона, когда они закончили перешептываться. - В 12:30, если я увижу, что в Гостиной все еще есть люди, я объявлю, что слышала, как профессор Макгонагалл приходила сделать им выговор за шум. Если это не сработает, я могу заставить первокурсников думать, что я староста, и пригрозить снять с них баллы, а если и это не сработает, я буду имитировать голос Макгонагалл, чтобы заставить опоздавших уйти.     - Точно. Подтвердил Гарри. - И если все это не сработает, твоим последним средством будут навозные бомбы.     Гермиона кивнула в знак согласия. Гарри, допив чай, откинулся на спинку дивана и слегка зевнул.     - Гарри, я думаю, тебе нужно поспать. Ты устал. - посоветовала Гермиона.     - Я не могу сейчас как следует выспаться. - сказал он сонным голосом.     - Из-за Рона?     Он не ответил, но его молчание было расценено как "да". Он напомнил ей о том времени, когда у нее была бессонница из-за маховика времени. Она понимающе кивнула и предложила:     - Не хочешь еще чаю?     - Нет, спасибо, я, пожалуй, просто немного отдохну...     Через несколько минут голова Гарри легла ей на плечо. Он заснул. Несмотря на музыку и голоса вокруг, он спал, обхватив Гермиону ногой, словно хотел убедиться, что она все еще рядом с ним.     Она не двигалась и смотрела, как крепко спит ее лучший друг.     

***

Драко еще долго сидел на скамейке, согреваемый голубым пламенем Грейнджер, все еще пляшущим в банке. Он посмотрел на окна гриффиндорской башни, которые все еще были освещены. Он пытался угадать, какое из них соответствует спальне Грейнджер, и решил, что оно, должно быть, не горит. Он понятия не имел, который час.     Он долго стоял там, наконец-то обретя покой в своем убежище. Он вспомнил свой первый год, когда еще не знал, что Грейнджер магглорожденная. Он нашел ее плачущей из-за Уизли на улице и понял, что на самом деле она сидела на той же скамейке, что и он в данный момент.     Было ли это совпадением, или он всегда предпочитал эту скамейку, потому что она принадлежала ей?     Когда он вспомнил ту Грейнджер, которая обычно жаловалась на Уизли, он был удивлен, увидев, как сильно она изменилась. Грейнджер в первые годы была совершенно невыносимой, все время плакала, и ее высокий голос он ненавидел. Сейчас она была совсем не такой.     Конечно, она все так же раздражала своими вопросами и своим высоким голосом, который время от времени срывался на крик. Она была слишком серьезной, слишком чувствительной, слишком озабоченной бессмысленными вещами.     Но она также повзрослела. Ее детские колкости превратились в язвительные выпады, она стала увереннее в себе. Ему нравилось проводить с ней время в библиотеке, потому что она могла оказаться интересной, иногда даже забавной.     Это было странное осознание. Если быть до конца честным с самим собой, он никогда не переставал быть заинтригованным этой девушкой, которую ненавидел. Но именно сегодня вечером, сидя на скамейке в центре парка Хогвартса, он понял, что на самом деле больше не ненавидит ее. Она не была ему ни другом, ни заклятым врагом, она была просто... Грейнджер.     Он отказывался думать о том, что могли бы подумать об этом его родители. Он знал это заранее. Но если Грейнджер возросла в его глазах, то его отец упал, и теперь он мог видеть, что не все ценности его отца были обоснованными. То, что он сделал на чемпионате мира по квиддичу, доказало это.     Драко резко встал, чтобы покончить со своими мыслями об отце. У него не было желания углубляться в это сегодня вечером, он просто хотел насладиться легкостью, которую испытывал, проведя столько времени с Грейнджер. Он погасил голубое пламя взмахом волшебной палочки и спрятал банку в карман, а затем направился обратно в свою спальню.     Его шаги эхом разносились по Замку, поэтому он поспешил, чтобы его никто не поймал. Он спустился по лестнице в подземелья, на цыпочках прокрался мимо кабинета Снейпа, очень тихо произнес пароль и вошел в Общую комнату.     Было, как обычно, довольно шумно. Он все еще понятия не имел, который час, но, поскольку студенты готовились к вечеру и народу осталось немного, он предположил, что уже очень поздно.     Он вошел в свое общежитие и обнаружил, что там царит кромешная тьма. Он ощупью добрался до своей кровати и нашел Пэнси, тускло освещенную лунным светом, пробивавшимся сквозь воду у окна.     - Пэнси? - он тихо позвал.     Она лежала, откинувшись на подушки своей кровати, невозмутимая, скрестив руки на груди. Она не повернулась, чтобы посмотреть на него, глядя прямо перед собой.     Только когда он лег в постель, она заговорила, и голос ее был таким же холодным, как и она сама:     - Почему ты так поздно вернулся?     Драко удивленно поднял брови: ее тон был сухим. Это был первый раз, когда она сделала замечание по поводу его поздних приходов; обычно она все еще веселилась или уже спала.     - А тебе какое дело?     Она повернулась к нему, и он с удивлением заметил, что ее глаза блестят, словно она сдерживает слезы.     - Это был мой день рождения, Драко. - резко сказала она.     Он чуть не хлопнул себя по лбу, осознав собственную глупость. Он совершенно забыл, что у Пэнси день рождения, был слишком занят, болтая с Грейнджер и сидя на скамейке после ужина.     - А, э-э...     - Ты что, забыл? - она спросила.     Она достала сигарету из своей черной пачки и поднесла ее к губам, затем взмахнула волшебной палочкой, чтобы поджечь кончик. Он был удивлен, увидев, что ее сигарета загорелась, даже не произнеся заклинания. Она проделывала это уже столько раз, что теперь могла произносить невербальные заклинания.     Он снова сосредоточился на их разговоре.     - Нет, вовсе нет. Я просто вышел прогуляться.     - Почему ты не пришел на мою вечеринку? Там были все, даже Тео.     - Я не знал, что у тебя это будет сегодня вечером, я думал, что это будет завтра. - солгал он.     Она закатила глаза и затянулась сигаретой. Ему стало интересно, как долго она ждала его, лежа вот так.     - Кроме того, я думал, что это продлится гораздо дольше. Субботние вечера обычно заканчиваются в 2 часа ночи.     - Все были измотаны. - холодно ответила она.     Она стряхнула пепел с сигареты в пепельницу, которую Тео подарил ей утром, и которая уже была полна черных частиц.     - А тебе было весело? - рискнул спросить он.     - нет. Я скучала по тебе.     Она раздавила сигарету в пепельнице и положила ее обратно на прикроватный столик, затем задернула шторы. Когда она легла, Драко обнял ее. Она позволила ему.     - Прости, что я не пришел. Я все исправлю, хорошо? - сказал он, затаив дыхание.     На самом деле, он боялся, что она так разозлится на него, что снова начнет игнорировать, как в конце прошлого года. Он так боялся этого, что был готов заговорить с ней и показать ей свои чувства, что повергло его в состояние уязвимости, о котором она очень мало знала.     - Ты выводишь меня из себя, Драко, - ответила она, но гораздо мягче.     - я знаю. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?     Он уже знал ответ на этот вопрос. И, не дав ей времени ответить, он опрокинул ее на спину и нежно поцеловал. Ее губы были свежими, и он почувствовал, как его обдает запахом холодного табака, как это бывало каждый раз, когда он целовал ее. Она немедленно ответила на его поцелуй.     - Силенцио? - предложил Драко.     - Уже наложено, - прошипела Пэнси между вдохами.                                                                      Сразу после того, как они закончили, Пэнси, казалось, колебалась, то ли снова закурить, то ли заснуть. Она сделала свой выбор, прижавшись к Драко, который тут же заключил ее в объятия. Она положила голову ему на грудь, и Драко осторожно снял ленту, которая все еще была у нее в волосах.     Несколько минут они молчали, Драко уже почти заснул, когда услышал шепот Пэнси:     - Я люблю тебя.     Он замер. Это был первый раз, когда Пэнси произнесла эти слова. И все же он знал. Он знал, что она чувствует, он знал, что у нее есть чувства. Услышать, как она произнесла это так отчетливо, было неожиданно.     Он не знал, что ответить. Она знала, что он услышал ее, он должен был что-то сказать. Притворяться спящим было невероятно, говорить что-либо, кроме того, что она хотела услышать, было обидно.     Он любил Пэнси. Он так сильно любил ее. Но не так, как она любила его. Он мало что знал о любви, но знал, что это не так.     И все же он тихо ответил:     - Я тоже тебя люблю.     Это была ложь.