Mon ange gardien

***

  Когда Гермиона открыла глаза тем утром, в изножье ее кровати лежали завернутые подарки.     Она улыбнулась и наклонилась, чтобы открыть их: первое было завернуто в красивую белую оберточную бумагу и содержало набор для шитья для начинающих, присланный ее мамой. Второе было от ее отца, разноцветными чернилами, а третье - от ее бабушки, любовный роман, действие которого происходило в Эдинбурге.     Наконец, пришел большой конверт, присланный Дэнни. Открыв его, она тихо вскрикнула. Это был прекрасный акварельный рисунок лондонского парка, где они часто проводили летние дни. К нему была приложена небольшая записка:    

,,С днем рождения, Гермиона, 

Я надеюсь, тебе понравится этот рисунок и он подарит тебе частичку домашнего уюта. Я нарисовал его на уроке рисования, тема которого была "нарисуй свое любимое место в мире". 

Скучаю по тебе, 

Дэнни." 

   Гермиона поспешно повесила рисунок над своим столом. Лаванда и Парвати, которые собирались в школу, как раз в этот момент вышли из ванной.     - С днем рождения, Гермиона!     - О, девочки, большое вам спасибо.     - Хороший рисунок. От кого это?     - От моего друга Дэнни, из дома.     Гермиона обернулась и с удивлением увидела Лаванду, стоящую у нее за спиной с завернутым свертком в руках.     - ой... Лаванда, тебе не обязательно было...     - Ничего страшного.     Гермиона взяла его и открыла коробочку: это был флакон клубничного шампуня. К нему была приложена небольшая записка, подписанная Лавандой и Парвати красивыми фиолетовыми чернилами.     - Большое вам спасибо, девочки!     - Мы подумали, что тебе это понравится, потому что ты совсем не изменилась за все это время. К тому же запах тебе очень идет.     Гермиона убрала свои новые подарки и спустилась в Большой зал. Когда она спустилась по лестнице, то обнаружила Гарри и Рона, сидящих на диване. Они зевали и выглядели измученными. Но, увидев ее, оба заулыбались:     - С днем рождения, Миона!     Она обняла их обоих, чтобы поблагодарить. Рон, который был намного выше ее, положил подбородок ей на макушку.     - Спасибо вам, мальчики! Почему вы уже проснулись в такой час?     - Мы подумали, что тебе понравится, если мы придем и позавтракаем с тобой. Мы знали, что ты встанешь слишком рано... - объяснил Гарри.     - Спасибо, я очень рада!     Они втроем спустились в Большой зал. Когда они подошли к столу гриффиндорцев, она с удивлением увидела, что Невилл, Джинни и близнецы Уизли уже сидят.     - С днем рождения, Гермиона! - воскликнули они все в один голос.     - Спасибо! Но, пожалуйста, не слишком громко, я не хочу, чтобы другие слышали...     Она села, немного смущенная тем, что оказалась в центре такого внимания. Она хотела взять себе что-нибудь перекусить, но Джинни прервала ее, передав ей подарок:     - Это для тебя!     Гарри, Рон, Невилл, Фред и Джордж сделали то же самое. Гермиона почувствовала, как ее щеки неудержимо заливаются краской:     - О, большое вам спасибо...     - Открой это!     Гермиона проделала это одна за другой. Гарри подарил ей красивую зеленую кружку для чаепития в библиотеке, Рон - канцелярские принадлежности, Невилл - часы, а близнецы - подарочный сертификат на свои изобретения, хотя они прекрасно знали, что Гермиона никогда бы не купила нугу с кровотечением из носа или сладости от обморока.     Джинни, с другой стороны, дала ей волшебную грелку, которая оставалась теплой всю ночь, потому что знала, какой мерзлячкой может быть Гермиона.     Она еще раз поблагодарила их всех и хотела приступить к завтраку, но близнецы Уизли, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, открыли подарки, чтобы украсить круассан свечками, и отказались гасить их, пока Гермиона не задует их.     Невероятно смущенная, она, наконец, сделала это, в то время как половина гриффиндорского стола пела "С днем рождения, Гермиона!" снова и снова, так громко, как только могла. К концу, щеки Гермионы, вероятно, стали пунцовыми, но она не могла перестать улыбаться.     

***

- С днем рождения, Гермиона...     - Они не могут заткнуться? У меня от них разболится голова еще до того, как я начну день. - пожаловалась Пэнси.     Драко, Пэнси и Блейз сидели за столом Слизерина за завтраком. Тео еще не появился.     Драко незаметно наблюдал за гриффиндорским столом, за которым друзья аплодировали Грейнджер. Он знал, что сегодня ее день рождения; с тех пор как он узнал дату, он помнил ее, сам не зная почему. Он попытался разглядеть подарки, которые она получила, но Пэнси мешала, потому что сидела прямо напротив него, загораживая обзор. Ему показалось, что он увидел белую грелку, прежде чем Тео, наконец, присоединился к ним за столом.     - Доброе утро. - сказал он хриплым голосом.     Тео наконец-то переварил новость о том, что Пэнси и Драко спят вместе, и не стал вспоминать об инциденте в начале месяца, когда он застукал их обоих в спальне. Однако с тех пор Драко обнаружил, что тот становится заметно более раздраженным и осторожным, когда общается с ними.     - Привет, - сказали они в ответ.     Тео удивленно поднял брови, услышав особенно громкие возгласы гриффиндорцев:     - Почему они так кричат? Уизли наконец-то подстригся, и все празднуют? - спросил он с саркастическим смешком.     Драко усмехнулся.     - У Грейнджер сегодня день рождения. - проворчала Пэнси, которая стояла к ним спиной и старалась не оборачиваться, чтобы не смотреть на них. - Надеюсь, она выучит заклинание, которое поможет ей укоротить торчащие зубы.     Тео улыбнулся и налил себе большой стакан тыквенного сока. Блейз, как обычно, читал "Ежедневный пророк" и погрузился в статью о возможной коррупции между судьей по квиддичу и тренером, который якобы заплатил ему за поддержку своей команды.     За столом царило молчание. Накладывая себе еду, Тео закашлялся, и вдруг Пэнси издала восторженный вопль, от которого Тео и Драко вздрогнули и уронили столовые приборы на тарелки.     - А-А! Я ЖЕ ГОВОРИЛА ВАМ! Я БЫЛА ПРАВА! - воскликнула она, широко улыбаясь.     Она пританцовывала на месте, явно обрадованная.     - О чем ты говоришь? - спросил Драко.     - Кашель!     - А? - ошеломленно переспросил Тео, берясь за вилку.     - Твой гороскоп на месяц! - воскликнула Пэнси.     Она достала из кармана газету и прочитала его:    

Здоровье: Вы в хорошей форме, если не считать трехдневного кашля с 18 по 21 сентября. 

  

- Пэнс, я только кашлянул - запротестовал Тео.     - Нет, у тебя был кашель, и сегодня 19 сентября, а это значит, что предсказание верно, астрология верна, а ты ошибался!     - Ты со вчерашнего дня ждала, когда он закашляет, чтобы показать нам этот клочок бумаги? - спросил Блейз, который умер со смеху, увидев возмущенное лицо Тео.     - Именно, но я знала, что это произойдет, гороскопы всегда верны, - ответила Пэнси, гордясь собой. - Теперь осталось только дождаться 30 сентября... Возможно, человек, на которого ты положил глаз, сделает шаг навстречу тебе... Кто это?     - Никто, - прошипел Тео.     - Конечно... - Пэнси обвела взглядом людей вокруг в поисках девушки, которая могла бы заинтересовать Тео. - Астория, сестра Дафны?     Тео поморщился.     - Нет, ни в коем случае. Оставь меня в покое.     - Посмотрим 30 сентября, когда человек, которого ты тайно любишь, придет поговорить с тобой...     - Если кто-нибудь сделает шаг навстречу мне 30 сентября, это будет просто совпадением, как и все те дурацкие предсказания, которые ты читаешь...     Спор между Пэнси и Тео продолжался почти весь завтрак, но Драко слушал его только одним ухом. Он был согласен с Тео, но у него не было достаточной мотивации спорить с Пэнси. Поэтому он предпочел молча наблюдать за Грейнджер, которая все еще краснела от праздничных песен.     Внезапно шум разговоров в Большом зале, который теперь был полон студентов, заглушил шелест крыльев. Драко взглянул вверх, где над головой кружили сотни сов, высматривая место назначения.     Эбони приземлилась перед Драко, чтобы принести ему еженедельное письмо от матери, которое он отцепил от лапы, пока сова обгладывала крошки от тоста. Люциус ничего не присылал ему с начала года.     Напротив них приземлилась еще одна сова. С тех пор как Тео поступил в Хогвартс, он ни разу не получал писем. Единственной совой, которая приходила навестить его, была сова из "Ежедневного пророка", которую он получал каждое утро.     Однако та, что приземлилась перед ним, совсем не походила на сов, которые присылают письма по почте. Эта была очень высокой, величественной, с безупречным оперением и держала в клюве запечатанный свиток пергамента. Тео, застигнутый врасплох, взял его, и сова улетела, не дожидаясь оплаты.     - Заказное письмо? - спросила Пэнси, глядя на пергамент Тео. - От кого оно?     - Понятия не имею, - ответил темноволосый мальчик, изучая печать.     Он сломал ее, чтобы развернуть письмо, которое прочитал в тишине. Драко не мог видеть письмо с того места, где сидел, но по расширившимся глазам Тео понял, что получать его было не очень приятно. Он подождал, пока его лучший друг закончит читать.     Когда он поднял глаза и не успел ничего объяснить, Пэнси чуть не выхватила листок у него из рук, чтобы тоже прочитать, не подозревая, что это может нарушить его уединение.     Как и Тео, чем дальше она читала, тем более шокированной казалась. В конце она посмотрела на него с жалостью:     - О, Тео... Мне так жаль...     - Что? - спросили Драко и Блейз одновременно.     Пэнси передала им письмо, которое Блейз схватил, чтобы прочитать, и Драко сделал то же самое, не оборачиваясь:       

,,Дорогой Теодор, 

  

С сожалением сообщаю тебе, что семья Нотт официально отреклась от тебя. Ты решил опозорить почтенные ценности своей родословной и не выполнить свой долг чистокровного наследника, несмотря на мои многочисленные предупреждения. 

  

Настоящим я сообщаю вам, что твое имя будет выжжено из генеалогического древа священных Двадцати Восьми, и что ты больше не будешь фигурировать ни в одном семейном реестре чистокровных. Ты также лишаешься наследства Ноттов и причитающихся тебе богатств: у тебя больше нет доступа к казне Гринготтса, поместью Ноттов или к любому другому месту жительства, принадлежащему семье. 

  

Со своей стороны, я больше не считаю тебя своим сыном. 

  

Прощай. 

Теодор Нотт-старший." 

   Драко почувствовал, как к горлу подкатил комок, когда он прочитал каллиграфический почерк отца Тео. Когда он поднял голову, Тео не смотрел на них, но пытался придать лицу мужественное выражение:     - Я ожидал этого, это был только вопрос времени.     - Ты не слишком... - спросила Пэнси, но Тео взмахом руки оборвал ее.     - Нет, я в порядке. Я предпочел бы это, чем быть привязанным к семье, которую ненавижу. В любом случае, я больше никогда не хотел видеть своего отца, так что меня это вполне устраивает.     И все же Драко видел, что письмо обеспокоило его. Он то и дело возвращался к нему взглядом, с трудом сглатывая. К счастью, Блейз тут же положил руку ему на плечо:     - Он не нужен тебе, чтобы жить. Теперь твой дом - мое поместье, и ты можешь воспользоваться моим сейфом в Гринготтсе, у меня его более чем достаточно для нас обоих.     - И мое тоже. - Тихо сказал Драко. - И моя мама сказала, что ты можешь приходить ко мне домой, когда захочешь.     - Спасибо. Вы не представляете, как это мне помогает.     Блейз и Тео одновременно похлопали его по плечам, а Пэнси грустно улыбнулась. Они ели молча, каждый из них переваривал новость, которая пришла так неожиданно. Затем Тео насмешливо прошептал:     - 19 сентября твой отец официально отречется от тебя, сделав сиротой. Ты не видела этого в своем гороскопе, не так ли, Пэнси?     

***

Октябрь был точно таким же, как и сентябрь: Гермиона проводила как можно больше времени в библиотеке, разрабатывая Г.А.В.Н.Э., Гарри и Рон вообще не занимались, а Невилл по-прежнему не разбирался в зельеварении. Единственными отличиями были то, что Гермиона проводила с Джинни больше времени, чем в предыдущие годы, а Драко Малфой все еще занимался в библиотеке.     Гермионе пришлось признать, что в последнее время у нее появилась странная привычка расмотривать Малфоя. Он сидел через несколько столиков от Гермионы, и она не могла удержаться и время от времени поднимала глаза, чтобы посмотреть, что он делает. Иногда он работал, иногда читал книгу, а иногда беседовал с Теодором Ноттом или Блейзом Забини.     В любом случае, он приходил практически каждый день, что было крайне необычно. Никто другой не проводил в библиотеке столько времени, сколько она.     Поэтому от работы ее отвлекал ряд вопросов: почему он стал заниматься больше, чем раньше? Хотел ли он превзойти ее в классе? Или родители отчитали его?     Она также заметила, что он снова разговаривает с Пэнси Паркинсон. Она задавалась вопросом, помирились ли они за лето, проводили ли вместе время за пределами Хогвартса. Казалось, он был очень близок и с Ноттом, и с Забини тоже, но она не могла по-настоящему понять, что связывает их четверых.     Поэтому любопытство часто брало верх, и она стала наблюдать за слизеринцем гораздо чаще, чем раньше. Иногда в библиотеке он слегка поворачивал к ней голову, что возвращало ее к реальности, и она возвращалась к заданиям или чтению.     30 октября Гермиона спустилась в 6 часов вечера вместе с Роном и Гарри, чтобы поприветствовать новых учеников из Дурмстранга и Шармбатона. Французские ученики прибыли после нескольких минут ожидания в красивом летающем экипаже пастельно-голубого цвета. Гермиона смотрела на всех студентов, выходящих из кареты, так же пристально, как они смотрели на огромный замок Хогвартс. Проведя много времени во Франции на каникулах со своими родителями, она была уверена, что они французы, и их ярко выраженный акцент подтверждал это.     Затем прибыли студенты Дурмстранга, и их появление было таким же торжественным, как и у студентов Шармбатона. Они вынырнули из бурлящей поверхности Черного озера на огромной лодке, все одетые в толстые меха.     Когда очередь приблизилась к воротам замка, Рон заметил кого-то внутри:     - Это Крам! Гарри, это Крам! Я не могу в это поверить! Это Виктор Крам! - воскликнул он, поднимаясь по лестнице.     - Ради всего святого, Рон, он всего лишь игрок в квиддич, - раздраженно сказала Гермиона.     На всем пути к Большому залу Гарри, Рон и Гермиона проходили мимо фанатов, отчаянно желавших получить автограф у Крама. Гермиона не могла разглядеть его в толпе студентов, но когда она села за стол гриффиндорцев, то увидела его на другом конце комнаты, когда он садился за стол Слизерина.     Он был высок и довольновнушителен. Его голова была выбрита налысо, и он, казалось, избегал взглядов студентов, которые с удивлением смотрели на него, как будто его смущало все то внимание, которое ему оказывали. Но, должно быть, он к этому привык. Он снял свой густой мех, и под ним оказалась кроваво-красная мантия, как и у других студентов Дурмстранга.     Еду принесли на четыре стола, и Гермиона поморщилась от огромного количества разных блюд. Бедные домашние эльфы, должно быть, работали до изнеможения. Она сердито посмотрела на Дамблдора, но тот был поглощен разговором с Караковым, директором Дурмстранга, и не обратил на нее внимания.     Она набрала себе в основном французские блюда, которые ей нравились больше всего. Во время ужина к их столику подошла студентка из Шармбатона:     - Извините, вы ждете буйабес?     Она была очень красивой блондинкой с прямыми волосами, которые изящно ниспадали до талии, и большими ясными голубыми глазами. Она посмотрела на Рона, но тот побагровел и, заикаясь, произносил какие-то нечленораздельные звуки.     - Да, возьми это. - предложил Гарри.     - Вы закончили с этим?     - Да. - ответил Рон, не отрывая взгляда от девушки. - Да, это было превосходно.     - Она вейла! - воскликнул Рон.     - Конечно, нет! - сказала Гермиона. - Я не вижу, чтобы кто-нибудь еще пялился на нее как идиот!     Она раздраженно ткнула вилкой в свой кусок говядины. Она сама не знала почему, но реакция Рона слегка кольнула ее в сердце. Ревность. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного, не говоря уже о Роне.     Принесли десерты, и Гермиона заметила, что Рон все время поглядывает в сторону стола когтевранцев, за которым сидела симпатичная блондинка. Он вовсе не был сдержанным, она словно загипнотизировала его. Каждый раз, когда он бросал взгляд на стол напротив, Гермиона чувствовала болезненный укол. К концу ужина она была в очень плохом настроении.     Чтобы не смотреть на Рона, она сосредоточилась на слизеринском столе. Крам тихо ел, сидя в нескольких местах от Драко Малфоя, который вполголоса разговаривал с Блейзом Забини.     Если Малфой и казался счастливым от близости с игроком в квиддич, то это было ничто по сравнению с Забини. Гермиона никогда не видела на его лице ничего, кроме безразличия, поэтому оно сильно контрастировало с его нынешним выражением, которое было совершенно перевозбужденным. Он даже не осмелился повернуться к Краму и вполголоса переговаривался с Малфоем, притопывая ногами. Теодор Нотт, напротив, был совершенно равнодушен к присутствию Крама и предпочитал разговаривать с Пэнси Паркинсон, сидевшей напротив него.     Пока Дамблдор объяснял принцип действия Кубка Огня и выбор чемпионов на следующий день, Джинни слегка повернулась к Гермионе. Несмотря на то, что их разделяло всего несколько мест, она прекрасно видела встревоженное лицо Гермионы. Джинни была чрезвычайно наблюдательной. Гермиона просто пожала плечами и продолжила слушать речь Дамблдора.     По дороге в Гриффиндорскую башню Фред и Джордж уже излагали свои теории о том, как обойти возрастные ограничения Дамблдора, которые не позволяли студентам младше 17 лет бросать в кубок свои имена. Гермиона была глубоко расстроена. Она не сказала ни слова Рону, а когда они вошли в Гостиную и Гарри с Роном объявили, что идут спать, она не пожелала им спокойной ночи.     Как только они ушли, Джинни устроилась рядом с Гермионой на диване, который она занимала.     - В чем дело, Миона? - она спросила.     Гермиона молча дала ей понять, что не может сейчас говорить об этом, и указала на Фреда, Джорджа, Симуса и Дина, которые стояли рядом с ними. Джинни поняла и не стала расспрашивать о подробностях.     Она наблюдала, как Гермиона достала свою волшебную палочку, чтобы произнести "акцио кружки!", и в ее руке появились две кружки: та, которую Гарри подарил ей на день рождения, и та, что была из ее комнаты. Она приготовила два чая, один из которых передала Джинни, и остаток вечера они говорили обо всем на свете.     К тому времени, как Фред и Джордж, последние ученики в Общей комнате, пожелали Гермионе и Джинни спокойной ночи, их чаепитие было закончено. Гермиона рассеянно смотрела на огонь в камине.     - Это тебя разозлило, не так ли? Реакция Рона на ту девушку из Шармбатона? - Наконец спросила Джинни.     Какой смысл было что-то скрывать от Джинни? Она и так все знала. Гермиона потерла веки:     - Да, немного. И я даже не знаю почему, но это сводит меня с ума.     - Тебе не кажется, что ты что-то чувствуешь к нему? - мягко спросила рыжеволосая.     Гермиона задумалась на несколько секунд, наблюдая, как языки пламени лижут красные кирпичи камина. С Роном у нее всегда были другие отношения, чем с Гарри.     Гарри был ей как брат, она всегда видела его таким и была уверена, что эта драгоценная связь никогда не изменится. Рон был другим. Он больше стимулировал ее, она чувствовала себя более уязвимой, более восприимчивой к идее, что между ними может быть что-то большее, чем дружба. И все же она никогда по-настоящему не замечала этого до прошлого лета.     - Я не знаю. - Призналась Гермиона. - Я не знаю, действительно ли он мне нравится, или мне просто льстит то, что ты рассказала мне летом.     - Ты ему нравишься, Гермиона, это очевидно!     - Может быть, но я не уверена, что чувствую то же, что и он... Если это даже так. То, как он отреагировал на сегодняшнюю встречу с блондинкой...     - Он просто идиот. - с усмешкой перебила Джинни. - Подожди немного, и ты увидишь.     Гермиона молча кивнула, в голове у нее роились мысли. Джинни поставила чашку на маленький кофейный столик:     - Спасибо за чай, Миона. Я пойду спать.     - Ладно, спокойной ночи!     Джинни улыбнулась ей и направилась в свою спальню. Как только эхо ее шагов стихло, а дверь спальни хлопнула где-то чуть выше, Гермиона осталась в Гостиной одна. Единственным источником шума было потрескивание пламени перед ней. Она налила себе еще чашку чая и в задумчивости откинулась на спинку дивана.     Рон... В первый год она и подумать не могла, что когда-нибудь почувствует что-то к нему. И все же в последнее время она часто думала о нем. И тот факт, что она ревновала, доказывал, что он занимал особое место, не так ли?     Она долго размышляла над своими мыслями. Ей очень редко удавалось побыть одной, обычно она ложилась спать одной из первых. Но она оставалась там очень долго, потому что ее мысли не давали ей уснуть. Затем, когда пламя значительно потускнело и ее веки начали закрываться сами по себе, Гермиона поставила чашку и поднялась в свою спальню.      

***

  На Хэллоуин все только и говорили о кандидатах, которые бросили свои имена в Кубок Огня. Когда Драко, Блейз, Тео, Пэнси, Крэбб и Гойл пошли завтракать, Гойл сообщил им об этом:     - Уоррингтон бросил свое имя сегодня рано утром.     Драко наблюдал, как слизеринец сидит чуть поодаль с широкой улыбкой на лице. Уоррингтон играл в слизеринской команде по квиддичу, но Драко никогда не разговаривал с ним слишком много.     - Он сильный, он мог бы хорошо выступить на турнире. - Прокомментировал Драко.     - Кто еще? - спросил Тео.     - Анджелина Джонсон, Гриффиндор, и Седрик Диггори, Пуффендуй.     Диггори больше не сидел за своим столом. Драко он нравился, и он считал, что у него хорошее телосложение чемпиона. Его единственным недостатком был его факультет.     - Я уверен, что мог бы победить, - пробормотал Блейз.     Все удивленно посмотрели на него:     - Хм?     - Я мог бы выиграть. - Повторил Блейз решительным тоном. - Если бы мне было больше семнадцати, я бы бросил свое имя. Я уверен, что меня бы выбрали.     - Почему ты так уверен? - спросила Пэнси, не скрывая насмешки в голосе.     - Я харизматичный, хитрый и спортивный. - быстро ответил Блейз.     - И скромный, - добавил Тео.     - Ты даже не знаешь, что это за турнир! - засмеялась Пэнси.     - Ну и что? Говорю тебе, я бы выиграл, - настаивал Блейз.     - В таком случае, ты можешь сказать это о ком угодно! - сказала Пэнси, поворачиваясь, чтобы оглядеть Большой зал. - Близнецы Уизли, вон тот парень из Когтеврана... Крэбб и Гойл.     Они оба гордо выпятили грудь, услышав свои имена.     - Крэбб и Гойл? - со смешком повторил Блейз. - Я сказал, хитрые и харизматичные.     Заинтересованные лица тут же успокоились. Блейза, казалось, нисколько не смутило, что он сказал это при них.     - Мне нравится Диггори. - вмешался Драко, который потягивал кофе. - Я надеюсь, что именно его выберут сегодня вечером.     - А я хочу, чтобы это была Анджелина, - объявила Пэнси.     На нее посмотрели с удивлением.     - Что? Я не говорю, что я большая поклонница ее факультета, - защищалась она. - Я просто говорю, что было бы неплохо, если бы это была девочка.     - Хочешь поспорить? - предложил Блейз.     - Хорошо, - без колебаний согласилась Пэнси. - 10 галеонов будут за Анджелину.     - Я ставлю 10 галеонов на Диггори. - сказал Блейз.     - Тоже, - сказал Драко.     - Мы тоже! - сказали Крэбб и Гойл.     - Вы все еще не вернули мне за домашнее задание по трансфигурации. - вмешался Тео. - Поспорите, когда заплатите.     - А как насчет тебя, Тео? споришь? - предложил Блейз.     - Я бы тоже хотел, чтобы это была Джонсон, но я не собираюсь ставить на это деньги, - сказал Тео, беря газету. - У меня и так не так много денег...     - Можешь взять мои. - сказал Блейз.     - Это немного лишило бы смысла. - С улыбкой ответил Тео. - Кроме того, я бы тоже не возражал, если бы это был Диггори.     - Я тоже. - тихо сказала ПЭнси с легкой улыбкой.     - Ты так говоришь, потому что он красивый. - парировал Тео.     - Да, это так. - сказала она. - Уоррингтон тоже.     - Тебе просто нравятся высокие парни.     - Да, но я все равно ненавижу шатенов, которые читают по тридцать книг в день. - Ответила Пэнси с улыбкой.     Улыбка Тео поблекла:     - эй! Ты не должна быть такой злой!     - Итак, - вмешался Блейз. - Два для Диггори и один для Джонсон. 10 галлеонов. Посмотрим вечером.                          Во время пира Драко так хотелось узнать, что выбрал Кубок Огня, что он ел быстро, ему не терпелось узнать больше. Другие ученики в Большом зале сделали то же самое, им не терпелось узнать, кто же стал чемпионом Хогвартса. Когда, наконец, тарелки исчезли, Дамблдор встал, и все взгляды устремились на Кубок с Огнем, из которого все еще вырывалось голубое пламя.     - Вот и все, - сказал Дамблдор. - Пройдет совсем немного времени, прежде чем Кубок Огня примет свое решение. Я думаю, нам придется подождать еще минуту. Когда будут объявлены имена чемпионов, я попрошу счастливчиков пройти весь путь сюда и собраться в соседней комнате, где они получат свои первые инструкции.     Он погасил свечи на потолке, погрузив зал в трепетную атмосферу ожидания. Драко слышал, как Блейз бормочет сквозь зубы: "Диггори, Крам, Диггори, Крам..."     Через минуту голубое пламя внезапно стало темно-красным, и раздался громкий треск. Казалось, что все ученики затаили дыхание. Пламя взметнулось в воздух, и вверх взлетел скомканный, почерневший лист пергамента. Дамблдор поймал его на лету, прочитал и сказал глубоким голосом:     - Чемпион Дурмстранга... Виктор Крам!     Хотя это было вполне предсказуемо, это не помешало Драко и Блейзу взвыть от радости. Они зааплодировали чемпиону, который медленно поднялся на ноги, взобрался на платформу и исчез за дверью комнаты, указанной Дамблдором. Затем снова воцарилась тишина. Пламя снова стало красным, и из него вырвался еще один кусок пергамента:     - Чемпион Шармбатона... Флер Делакур!    Девушка с длинными светлыми волосами поднялась из-за стола Когтеврана с победоносной улыбкой. Она обошла учительский стол, чтобы присоединиться к Краму. Драко с удивлением заметил, что Грейнджер сердито смотрит на нее, такой взгляд она обычно приберегала для Драко или Пэнси.     Воцарилась тишина, и все стали ждать чемпиона Хогвартса. Блейз скрестил пальцы на бедрах, а Панси пристально смотрела на красные языки пламени в Чаше. Последний пергамент вылетел, Дамблдор поймал его и улыбнулся.     - Чемпион Хогвартса... Седрик Диггори!     Стол Хаффлпаффцев взорвался радостными возгласами и аплодисментами. Когда Диггори направился к двери чемпионов, его было невозможно расслышать за шумом, доносившимся из-за стола Хаффлпаффцев. Когда он скрылся из виду, Драко, наконец, смог услышать Блейза:     - Мы победили! Ты должна нам по 10 галлеонов каждому, Пэнси! - злорадствовал он.     На этот раз Пэнси была неплохим игроком. Она смирилась со своей судьбой, весело кивнув.     Они начали обсуждать выбор чемпионов, как вдруг шум разговоров стих. Драко поднял глаза и, к своему изумлению, увидел, что пламя в Кубке снова стало красным. Дамблдор достал пергамент, и, не обращая внимания на ропот, поднявшийся в Большом зале, схватил его и молча прочитал. Он выглядел удивленным и подождал несколько секунд, а затем громко объявил:     - Гарри Поттер.     По залу прокатилась волна возмущения. Блейз, который слегка приподнялся со скамейки во время объявления, резко опустился обратно на свое место. У Пэнси от удивления отвисла челюсть, а Тео пробормотал:     - Это что, шутка?     Драко повернулся к столу гриффиндорцев. Поттер выглядел таким же потрясенным, как и остальные, словно застыл в шоке. Грейнджер в смятении уставилась на него, явно на этот раз не находя слов.     - Гарри Поттер! - снова крикнул Дамблдор. - Гарри, подойди сюда, пожалуйста!     Грейнджер оттолкнула его и что-то прошептала ему на ухо, после чего Поттер был вынужден уйти. Пэнси повернулась к слизеринцам:     - Как он это сделал?     - Понятия не имею, может, какое-то мощное заклинание... - начал Блейз.     - Поттера воспитывали магглы, он ни на что не способен, - огрызнулся Драко.     В его голосе слышался гнев, но он ничего не сделал, чтобы это исправить.     - Он выглядит удивленным, - прокомментировал Тео, который наблюдал за Поттером, когда тот присоединился к другим чемпионам через заднюю дверь.     Когда дверь закрылась, шепот в зале превратился в гомон. Скамейки, на которых студенты сидели за едой, заскрипели по полу, когда все встали и ушли, обсуждая то, что только что произошло. Драко остался сидеть, как и его друзья, Грейнджер и Уизли. Последняя теперь вовсю болтала с Уизли, она была в шоке.     - Идеальный Поттер, всегда добивается того, чего хочет. - Пробормотал Драко. - Всегда в центре внимания.     

***

Когда на следующий день Гермиона спустилась из спальни, ее ждал только Рон. Было еще очень рано, так что она вообще не ожидала его увидеть, тем более в воскресенье.     - Рон? - позвала она с лестницы.     Он повернулся к ней, и она с удивлением увидела черты его лица. Обычно он всегда улыбался. Но на этот раз он был холоден и зол и даже не поздоровался, когда она подошла к нему.     - Что с тобой? - встревоженно спросила она. - Где Гарри?     - Неважно. Пойдем поедим.     Он потянул ее за руку, чтобы пройти через портрет. Ошеломленная Гермиона последовала за ним. Только когда они спустились по лестнице, она осмелилась спросить его:     - Рон, ты можешь сказать мне, что происходит, пожалуйста? Ты пугаешь меня.     - Тебе не кажется странным... - начал он, явно сдерживаясь, чтобы не разозлиться. - Что Гарри сказал что-то о том, что он "придет и кинет свое имя ночью, чтобы никто не увидел"?     Гермиона вообще не поняла его намека.     - что?     - Я имею в виду, он говорил так, словно уже думал об этом. Прийти ночью, в мантии-невидимке и, может быть, с картой мародеров, никому не сказав? О нет, только не это! - взревел он.     Лестница только что покачнулась и перешла в другой коридор, уводя их еще дальше от места назначения. Рон, казалось, был на взводе. Он схватил Гермиону, чтобы она не пошатнулась из-за движения лестницы. Наконец-то она поняла причину его гнева:     - Рон, только не говори мне, что ты правда думаешь, будто Гарри мог бросить свое имя на Кубке.     - Это то, что произошло вчера, не так ли? - сердито спросил он. - Гарри Поттер, на которого всегда стоит смотреть, которым можно восхищаться, и он даже не подумал предупредить нас!     - Рон! - воскликнула Гермиона. - Как ты можешь так говорить? Мы говорим о Гарри! Его явно подставили, ты видел его лицо, когда прозвучало его имя? Кто-то пытался протащить его на турнир, чтобы убить!     Но Рон не слушал ни слова из того, что говорила Гермиона, слишком погруженный в свои мысли. Наконец они добрались до подножия лестницы, и Рон зашагал так быстро, что Гермионе пришлось пуститься за ним рысью, чтобы не отстать:     - Так вот почему он не пришел? - она спросила. - Вы что, поссорились?!     Лицо Рона было замкнутым, а губы сжались в тонкую линию. Он ничего не ответил, что было совершенно недвусмысленно. Он сел на скамью гриффиндорцев и больше не произнес ни слова.     Она никогда не думала, что окажется в центре ссоры между Гарри и Роном, которые были лучшими друзьями, сколько она себя помнила. Они никогда не враждовали друг с другом, это было настолько ново, что Гермиона понятия не имела, что сказать Рону, чтобы утешить его. Она была уверена, что Гарри не написал своего имени на Кубке, но понимала гнев Рона из-за того, что он снова оказался в тени своего знаменитого лучшего друга.     Гермиона без аппетита откусила кусочек тоста. Она подумала о Гарри, который, должно быть, очень несчастен, поэтому намазала тост джемом, который Гарри любил на завтрак, и завернула его в бумажную салфетку. Когда она встала, Рон пренебрежительно спросил:     - И куда же ты направляешься?     - В библиотеку. - солгала она. - Поработать кое над чем в Г.А.В.Н.Э.     Он кивнул, хотя она видела, что его не проведешь. Она вышла и поднялась на семь лестничных пролетов. Когда она добралась до портрета Толстой дамы, дверь открылась прежде, чем она успела произнести пароль, и Гарри вышел. Он был таким грустным, что это разбило сердце Гермионы. Она протянула ему тост с джемом:     - Я принесла тебе это... - сказала она. - Не хочешь прогуляться со мной?     Глаза Гарри за круглыми очками слегка прищурились от облегчения.     - Хорошая идея.     Они спустились вниз, чтобы выйти на улицу. На Гермионе был только джемпер, поэтому она слегка дрожала, когда добралась до берега Черного озера, но не обратила на это внимания и съела кусочек тоста, пока Гарри рассказывал ей о том, что произошло в комнате рядом с Большим залом. Он несколько раз настаивал на том, что понятия не имел, что его имя будет упомянуто в "Кубке", хотя она нисколько не сомневалась в этой части истории.     Он казался таким же злым, как и Рон, что совсем не помогало. Он был слишком сосредоточен на том факте, что больше не хочет с ней разговаривать, чтобы беспокоиться о реальной опасности: он собирался участвовать в Турнире. У Гермионы скрутило живот при одной мысли об этом. Она читала ужасные вещи о заданиях, Гарри собирался рисковать своей жизнью...     Она посоветовала ему отправить письмо Сириусу и рассказать ему обо всем, и они отправились в совятню.     Когда Рон был расстроен, он не мог ничего держать в себе, поэтому предпочитал просто выпалить это, не задумываясь о том, что говорит и как это может ранить. Гарри был полной противоположностью. Он держал все в себе и не раскрывал своих чувств, но Гермиона видела, насколько он обеспокоен.     - Гермиона, я собираюсь полетать на метле, чтобы отвлечься. - сказал он с глубоким раздраженным вздохом. - Увидимся позже?     - Ты хотя бы пообедаешь со мной? - спросила она, когда он ушел.     - нет. Я не хочу, чтобы все смотрели на меня, как на...... Увидимся вечером.     И он спустился по лестнице в совятню. Гермиона не знала, что еще делать. Она надеялась, что Сириус адекватно отреагирует на ситуацию и что он сможет урезонить Гарри, потому что он был единственным человеком, который мог это сделать. Она достала из сумки пергамент и написала родителям длинное письмо с рассказом о том, что только что произошло, которое отправила с одной из школьных сов.     У Гермионы не было желания видеть Рона, поэтому она решила и вправду пойти в Библиотеку. Именно это она и планировала делать весь день, до того как было объявлено имя Гарри. Итак, она покинула совятню и направилась в библиотеку, ее сумка была набита исследованиями о домашних эльфах.     Но когда она пришла, сюрпризы еще не закончились. Крам сидел за одним из библиотечных столов и, нахмурив брови, читал книгу, очевидно, очень сосредоточенный. Когда она вошла, он быстро взглянул на нее и слегка улыбнулся, на что она ответила некоторым удивлением. Затем, к своему ужасу, она увидела, что за ее обычным столиком сидят две девушки. Перед ними ничего не было, даже какого-то несчастного куска пергамента. Они просто хихикали и показывали на Крама, который старательно их игнорировал.     Гермиона удивленно подняла брови. Она знала, что Крам был знаменитым игроком в квиддич, Рон рассказывал ей достаточно, но она и не подозревала, что слава так привлекает девушек. Если бы он не был знаменит благодаря квиддичу, его бы никто не заметил, потому что он выглядел как любой другой мальчик в Дурмстранге. Она показала свое неудовольствие, прищелкнув языком, когда проходила мимо его столика в поисках другого.     Затем она поняла, что библиотека переполнена и что все столики заняты девушками, которые смотрят на Крама и смеются. Она побродила между полками в надежде найти свободное место.     Наконец, она нашла одно из них, на которое раньше не обращала внимания, потому что оно было совсем в глубине, скрытое от посторонних глаз. Оно было круглым и маленьким, и на нем могли разместиться максимум два человека, но Гермиона сразу же села на него. Никто не мог ей помешать.     Она хотела достать свои свитки, но поняла, что у нее нет мотивации работать над ними прямо сейчас. Она продолжала думать о Гарри и Турнире трех волшебников, она не могла сосредоточиться.     Поэтому вместо этого она взяла роман, который бабушка прислала ей на день рождения, и открыла его на первой странице. Она мгновенно погрузилась в чтение и смогла наслаждаться прочитанными строчками, не отвлекаясь от своих мыслей.     Рассказ был очень интересным, и она с жадностью листала страницы. Внезапно она услышала, как скрипнул другой стул за ее столом, и нетерпеливо подняла взгляд, готовая сказать сидящему рядом человеку, чтобы он ее не беспокоил, но слова застряли у нее в горле.     Драко Малфой просто спокойно сел в кресло напротив нее, как будто делал это каждый день.