Mon ange gardien

***

Жгучая боль, волнами пронзавшая ее тело, не утихала в течение следующего часа. Гермиона лежала на полу рядом с унитазом, и ее мантия промокла, но у нее не было сил подняться.     Она поняла, что вырвала волосок не у Миллисент Булстроуд, а у ее кошки. Ей с трудом удалось схватить инструкцию, которая лежала на миске, чтобы прочитать противопоказания:     ,,Не используйте это зелье для превращения в животных, тогда у объекта появятся атрибуты животного, которые могут травмировать и сохраняться неопределенное время.”     Гермиона вспомнила, как смеялась, когда впервые прочитала это предложение. Кто вообще мог захотеть превратиться в животное?     Сейчас ей было совсем не до смеха. Она даже всхлипывала, потому что ее выгнутая спина адски болела. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она выпила зелье, когда услышала шум за своей кабиной.     - Гарри? Рон? - спросила она тихим голосом.     Она с облегчением поняла, что все еще может говорить и что она не мяукает. Она с трудом попыталась встать, но безуспешно. Внезапно в кабине появился источник шума: это была плакса Миртл. Она прошла через стену кабины и широко раскрыла глаза, когда увидела ее:     - Что за...     - Миртл? - спросила Гермиона, все еще пытаясь разглядеть что-либо сквозь щелочки, которые служили ей глазами.     - Боже мой. - рассмеялась Мими. - Ты превратилась... в кошку?     - Как видишь, да. Можешь помочь мне встать?     - Нет, ты идиотка. - ответила Миртл, которая автоматически перестала улыбаться. - Я призрак, я не могу прикоснуться к тебе. Ты Ты хотел напомнить мне, кем я был, чтобы посмеяться надо мной? Миртл, я этого не делала, - ответила Гермиона, откровенно раздраженная. - Я просто немного нездорова, как видишь!     Гермионе действительно не нравилась Плакса Миртл. Она все время жаловалась, и это было очень неприятно, особенно когда ей требовалась помощь. К счастью, ей удалось подтянуться и сесть на унитаз.     - У тебя волосы повсюду, - прокомментировал призрак.     Гермиона провела рукой - или, скорее, лапой - по своему лицу и почувствовала шерсть. Ей не хотелось выходить, чтобы увидеть, как она выглядит на самом деле.     Затем она услышала, как открылась дверь, и голоса Рона и Гарри эхом отозвались вокруг нее:     - Гермиона, выходи! Нам нужно многое тебе рассказать!     - Уходите! - сказала Гермиона.     Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и зарыдала, уткнувшись в складки платья. Она не хотела, чтобы они видели ее такой, но знала, что у нее нет выбора. Если они вернулись, то зелье, должно быть, утратило свое действие, и все же она все еще была кошкой.     - Что происходит? - обеспокоенно спросил Рон. - Ты, должно быть, уже превратилась в себя!     Плакса Миртл вышла из кабинки.     - Оооооо. Подожди, ты это увидишь. - сказала она. - Это ужасно!     Чертова Миртл. Она больше никогда не станет ее защищать. Гермиона спрятала свое волосатое лицо за полой платья и, всхлипывая, открыла дверь.     - Что случилось? - растерянно спросил Рон. - У тебя все еще нос, как у Миллисенты, или что-то в этом роде?     Гермиона наконец показалась, и Рон, увидев ее, отступил на шаг. Гарри широко раскрыл глаза и скривился от ужаса.     - Это... это были не волосы Миллисент..., это была... кошачья шерсть. - Гермиона всхлипнула. - И это зелье противопоказано для... превращения в животных!     - Ой. - сказал Рон.     Гермиона осмелилась взглянуть в зеркало позади них и увидела свое лицо: она была покрыта черным и коричневым мехом, глаза у нее были желтые, а на щеках росли усы. Она издала приглушенный крик.     - Все будут смеяться над тобой, вот увидишь, это ужасно! - Весело сказала Плакса Миртл. - Все будут смеяться над тобой, вот увидишь, это ужасно! - сказала Плакса Миртл веселым тоном.      - Это не имеет значения, Гермиона. - Сразу же ответил Гарри. - Давай отведем тебя в больничное крыло. Мадам Помфри никогда не задает много вопросов...     Гермиона отказалась, и после долгих минут переговоров она, наконец, согласила пойти в больничное крыло. Рон закрыл ее лицо своей мантией, и Гарри повел ее по коридорам.     - Мы прышли. - прошептал Рон.     Они толкнули дверь в школьную больницу, и Гермиона услышала голос мадам Помфри:     - Слушаю? Что случиилось?     - Э-э-э... - начал Гарри.     Гермиона отряхнула платье, и медсестра слегка отодвинулась.     - хорошо... Мисс Грейнджер, если вы последуете за мной...     Гермиона быстро помахала мальчикам на прощание и последовала за медсестрой, которая уложила ее на кровать в углу комнаты. Она задернула занавески, и Гермиона застенчиво заняла свое место на кровати.     - Вы можете мне это объяснить?     - Это был... студент, который напал на меня сзади. - Гермиона солгала. - Он проклял меня заклинанием, которого я не слышала, и с тех пор я такая.     - Вы не видели студента? - спросила мадам Помфри немного скептически.     - Нет...     - хм. понятно.     Она осматривала Гермиону около двадцати минут, которая лежала с закрытыми глазами.     - У вас что-нибудь болит?     - Да, спина. Она согнута и болит. И у меня болят глаза...     - Это из-за света. - объяснила медсестра. - Кошки предпочитают темноту.     Затем она приглушила свет вокруг кровати Гермионы, и ее глаза сразу привыкли к темноте.     - Вы будете принимать эти шесть лекарств каждый день в течение месяца, четыре раза в день во время еды, - указала медсестра, выкладывая зелья и таблетки на маленький прикроватный столик Гермионы. - И вы должны оставаться в больничном крыле.     - Целый месяц?! - простонала Гермиона.     - Вы хотите разгуливать по Замку в таком виде? - резко спросила медсестра.     - Нет, но... Занятия...     - Вы не в том состоянии, мисс Грейнджер. Студент, который сделал это с вами сзади... Он, должно быть, очень искусен, чтобы совершить такую трансформацию.     Она бросила на нее острый взгляд, который ясно давал понять, что она знает, что та лжет. Гермиона ничего не сказала в ответ и перестала протестовать.     Гермиона оставалась в больничном крыле весь день. Иногда мадам Помфри приходила, приносила ей чай или еду и наблюдала, как она пьет противные зелья, которые ей приходилось принимать. Ее спина болела меньше, и она почти привыкла к своему странному зрению.     Вечером Рон и Гарри навестили ее перед ужином. Гермиона отчетливо услышала их шаги и звук открывающейся двери, несмотря на то, что находилась так далеко от больничного крыла. Она подозревала, что у нее слух намного лучше, чем у людей.     - Привет, Гермиона! - крикнул Гарри.     - Как ты себя чувствуешь? - спросил Рон.     Они сели по обе стороны от его кровати.     - Немного лучше, спина болит не так сильно. Я все еще выгляжу так же?     Поджатые губы Рона сказали ему "да" без необходимости отвечать.     - Отлично, - проворчала Гермиона. - По-видимому, мне понадобится месяц, чтобы вернуться в свою нормальную форму...     - Как и время, необходимое для приготовления зелья. - заметил Гарри.     - Может быть, это наказание для всех тех, кто пытается отступить от правил, изложенных в книге, - предположил Рон.     Гермиона поворчала. Она предположила, что это наказание, которого она заслуживала за нарушение школьных правил.     В конце концов Рон и Гарри шепотом рассказали ей о том, что сказал Малфой в Гостиной. Ближе к концу мадам Помфри прервала их, приказав пойти поужинать и дать ей отдохнуть. Гермиона взяла лист пергамента и перо, торопливо записала названия нескольких книг и сунула их в руку Рону:     - Принесите мне это завтра, пожалуйста! Я не могу оставаться здесь без книг, иначе я сойду с ума!     Рон кивнул с насмешливой улыбкой, и они ушли. Не прошло и десяти минут после их ухода, как Гермионе стало скучно. У нее не было ни книг, ни домашнего задания, не с кем было поговорить, и вдобавок ко всему она ненавидела тишину. Больничное крыло было местом тишины.     Мадам Помфри оставалась запертой в своем маленьком кабинете, а в больничном крыле не было пациентов, если не считать нескольких кроватей с задернутыми занавесками, на которые, как предположила Гермиона, и положили окаменевших людей.     Гермиона проверяла свой сверхзвуковой слух, чтобы определить, закончился ли ужин, пытаясь расслышать шаги над собой, когда дверь больничного крыла открылась. Она услышала приближающиеся шаги и голос профессора Макгонагалл, прозвучавший из-за занавески:     - Мисс Грейнджер? Вы разрешаете мне открыть занавес?     - Э-э, да. - ответила она тихим голосом.     Макгонагалл отдернула занавеску и посмотрела на Гермиону, не высказав ни малейшего удивления. Затем она вздохнула и села на стул, который Гарри занимал несколько часов назад:     - Вот это преображение. Должна сказать, что ни один семикурсник не смог бы совершить такого. Я знаю, потому что именно я преподаю этот предмет всем студентам Хогвартса, и я не знаю ни одного студента, который мог бы осуществить подобное полупревращение человека, - сухо сказала Макгонагалл. - Даже мне было бы трудно сделать это в переполненном коридоре. Если только вы не подозреваете Дамблдора в том, что он наложил на вас заклятие?     Щеки Гермионы слегка покраснели, и она пробормотала несколько слов, запинаясь. К ее удивлению, профессор Макгонагалл слегка улыбнулась:     - Расслабьтесь, мисс Грейнджер. Я здесь не для того, чтобы допрашивать вас. Хотя я почти уверена, что мистер Поттер и мистер Уизли тоже должны быть замешаны в этой истории.     Гермиона не знала, что сказать. Макгонагалл умела сбивать ее с толку, как никто другой в Хогвартсе. Внезапно учительница взмахнула палочкой в воздухе, и появились две чашки с чаем, которые Гермиона схватила. Внутри был чай с корицей.     - Вот, - тихо сказала Макгонагалл. - Выпейте немного чая, это пойдет тебе на пользу.     Гермиона сделала глоток и посмотрела на своего учителя поверх чашки.     - Хорошо, мисс Грейнджер. продолжила она. - Как вы знаете, Гриффиндорский факультет мне особенно дорог. Вот почему я уделяю так много внимания каждому ученику, который там учится. И именно поэтому я пришел к вам летом 1991 года, чтобы сообщить вам, что вы ведьма.    - Вы уже тогда знали, что я попаду в Гриффиндор? -  потрясенно воскликнула Гермиона.     - Никто не может точно знать, куда поступит ученик, пока не закончится распределение. И я уже несколько раз ошибалась. - Макгонагалл с улыбкой объяснила. - Но в этом случае у вас был очень хороший шанс попасть на мой факультет или в Рэйвенкло.     - Когда вы объяснили мне, на каких факультетах можно учиться, я подумала, что меня определят в Рэйвенкло. - Призналась Гермиона.     - Конечно, ваше рвение  к чтению и тот факт, что вы самый способный студент своего поколения, доказывают это.     Гермиона густо покраснела от комплимента и не успела поблагодарить учительницу, как та заговорила снова:     - Но я сразу заметила вашу смелость и желание проявить себя. Вы столь же талантливы, сколь и храбры, мисс Грейнджер, и оба эти качества превосходны. И тот факт, что вы подружились с мистером Поттером, доказывает это. Вы не против нарушить правила, если это делается ради благой цели.     Гермиона сделала еще один глоток чая, чтобы получить возможность улыбнуться в свою чашку.     - Я думаю, у меня есть небольшая догадка, что заставило вызвало это преображение. - Загадочно продолжила Макгонагалл, указывая на лицо Гермионы. - Но я ничего не скажу. Я очень доверяю вам и думаю, что мистер Поттер и мистер Уизли должны быть рады, что вы рядом с ними. Несомненно, именно вы не раз спасали им жизни. Именно поэтому я не расскажу вашим родителям об этом прискорбном инциденте. Если вы решили этого не делать, я не хочу мешать вашим намерениям, беспокоясь понапрасну. Надеюсь, это свидетельствует о моем восхищении вами.     - Спасибо, профессор.     - Я только надеюсь, что со временем ваши намерения останутся прежними и что положительное влияние, которое вы оказываете на мистера Поттера и мистера Уизли, не исчезнет.     Затем Макгонагалл внезапно встала. Она поставила чашку с чаем, которую держала в руках, обратно на прикроватный столик Гермионы, к которому так и не притронулась. Она притворилась, что уходит, а затем добавила с той же легкой улыбкой, которая была у нее с самого начала разговора:     - Я присуждаю Гриффиндору двадцать баллов. Для второго курса это большое достижение, что вам удалось сварить Оборотное зелье.     И она вышла из больничного крыла, едва дав Гермионе время осознать то, что она только что сказала.   

***

Пэнси вернулась за день до начала занятий, и как только она вошла в спальню, Драко почувствовал волну облегчения, смешанную с радостью от того, что снова видит ее. На ней все еще была повязка, которую отец велел ей надевать, когда она была дома, но она сняла ее, как только вошла, и с отвращением бросила на кровать Драко.     - С Новым годом! - сказала она в качестве приветствия, увидев двух мальчиков, лежащих в своих кроватях.     Она поставила свой чемодан на пол и открыла его, чтобы достать одежду, которая была более удобной, чем та, что была на ней в данный момент: платье на шнуровке и черные колготки.     - Я вижу, ты здесь обосновалась. - Прокомментировал Тео, тоже входя в спальню.     - Для тебя это проблема, Нотт? - спросила она, уткнувшись лицом в свой чемодан.     - Нет, вовсе нет. Рад узнать, что мы спим здесь вчетвером.     - Ты так говоришь, потому что завидуешь, что я сплю в постели Драко, а не с тобой?     Тео расхохотался и вызывающе посмотрел на Пэнси.     - Моя кровать всегда открыта.     - Ладно, хватит с вас обоих. - резко оборвал его Драко, которому не нравилось, когда так говорили об их привычках. - Давайте поедим, я умираю с голоду.     Они подождали, пока Пэнси переоденется, и направились в Большой зал. На ужин были сосиски с пюре - блюдо, которое Драко не особенно любил, но он заставил себя съесть картофельное пюре, чтобы хоть как-то набить желудок перед сном.     - Чем ты занимался на каникулах? - спросила Пэнси.     - Много играл в квиддич, - ответил Блейз.     У Драко была только одна тренировка со слизеринской командой перед рождественскими каникулами, и ему не понравилось, как на протяжении всей сессии на лицах его товарищей по команде появлялось горькое выражение. Поэтому он повторил тренировки с Блейзом, который ни разу не пожаловался, чтобы повысить свой уровень до официального возобновления тренировок в январе.     - А как же Рождество? - спросил Тео.     - Это было отстойно. - пробормотал Драко. - Я ушел как раз в тот момент, когда Хагрид начал свою третью рождественскую песнь.     Пэнси расхохоталась.     - И как тебе это понравилось? - спросил Блейз.     Пэнси вздохнула, а Тео уставился в свою тарелку, внезапно помрачнев.     - Ужасно. Мы даже не праздновали Рождество вместе, мы двое, - сказала она, указывая на себя и Тео. - Мой отец отказался отпустить меня в дом Тео, и мы провели сочельник вместе за столом, поедая какое-то грязное блюдо, которое эльф плохо приготовил.     - А как же твои подарки?     - Мой отец сказал мне, что у меня есть ключ от сейфа в Гринготтсе и что я могу использовать его по своему усмотрению, чтобы купить все, что захочу, - сказала Пэнси.     Посторонний человек мог бы подумать, что ей повезло, что у нее есть доступ к такой сумме денег, но Драко знал Пэнси достаточно хорошо, чтобы понимать, что ключ от сейфа вовсе не делает ее счастливой. Ей бы хотелось, чтобы отец купил что-нибудь для нее, чтобы показать, что он знает ее и хочет порадовать. Но этого так и не случилось.     - Ты получила наши подарки? - спросила Блейз.     Лицо Пэнси просияло:     - да! Спасибо!     Драко улыбнулся. Они скинулись, чтобы купить ей дорогие серьги в косом переулке.     - А как насчет тебя, Тео?     - Полагаю, не так ужасно, как Пэнси. Моего отца не было дома, так что я провел вечер наедине со своим эльфом.     Драко и Блейз ничего не ответили, и Драко подумал, что, в конце концов, он неплохо провел Рождество в Хогвартсе.     - Есть какие-нибудь новости от наследника Слизерина? - спросила Пэнси, вероятно, чтобы сменить тему.     - Нет, на каникулах ничего, - ответил Драко.     - действительно? И все же, мне показалось, я слышала, что Грейнджер окаменела? - спросила Панси.     Блейз закатил глаза, нарезая сосиску.     - Пэнс! Как это возможно, что до тебя дошли слухи, когда тебя здесь даже не было?     - У меня есть свои связи, Забини. - ответила Пэнси, подмигнув. - А в Хогвартс-экспрессе сегодня было особенно шумно.     Драко бросил взгляд на стол гриффиндорцев. Конечно же, Грязнокровка не сопровождала Поттера и Уизли. Драко недоумевал, где она может быть.     - Она не окаменела. - сообщил ему Тео. - На обратном пути я зашел в библиотеку и увидел, что она взяла несколько книг на каникулы.     Блейз и Драко выгнули брови, а Тео ухмыльнулся:     - Что? Неужели вы действительно думали, что я не проверю, живы ли еще конкуренты?   

***

,,Дорогая Гермиона, 

  

С Новым Годом! 

Мы надеемся, что ты хорошо провела рождественские каникулы и тебе удалось повеселиться, несмотря на то, что у тебя много работы. 

Получила ли ты какие-нибудь подарки от Гарри и Рона? И от учителей? 

  

Вечер был тихий. Мы приготовили индейку и пригласили родителей Дэнни. Томас не пришел, только Дэнни и Леони. Без тебя было не очень весело, но, по крайней мере, твой папа получил от твоей бабушки новое пальто, которое ему идет. 

  

Посылаю тебе печенье с корицей, которое ты так любишь. Надеюсь, сова не съест его до того, как принесет тебе. 

  

С любовью к тебе, 

мама." 

   Гермиона улыбнулась, увидев три маленьких печенья на дне конверта. Она рассеянно откусила от одного и заметила, что в маленькой стопке, которую мадам Помфри принесла ей утром, была еще одна открытка.    

“Мисс Грейнджер, 

желаю вам скорейшего выздоровления, от вашего неравнодушного учителя, профессора 

Гилдероя Локхарта, 

Кавалера ордена Мерлина третьей степени, 

почетного члена Лиги защиты от темных сил 

и пятикратного обладателя премии ”Самая очаровательная улыбка" журнала "Ведьмин еженедельник". 

   Гермиона почувствовала, как ее сердце бешено забилось в груди. Она знала, что, вероятно, покраснела под маленькими пушинками, которые все еще были разбросаны по ее щекам, но, поскольку она была одна, ей было все равно. Она спрятала золотой конверт под подушку, чтобы мальчики не увидели его на прикроватном столике при следующем визите, и пообещала себе показать его Лаванде и Парвати, когда она наконец сможет выписаться из больницы.     Вскоре после ежедневного визита Гарри и Рона Гермиона приняла свое последнее за день лекарство. Она нечаянно заснула (фиолетовое зелье вырубило ее) и проснулась от звука открывающейся занавески.     - Я уже приняла зелье... - сказала она, зевая медсестре, не открывая глаз.     - Привет, Гермиона.     Гермиона резко проснулась и с изумлением увидела Невилла Лонгботтома, стоящего у ее кровати.     - Невилл?!     - Я сегодня вернулся с рождественских каникул и услышал, что ты неважно себя чувствуешь.     Гермиона поняла, что у нее не было времени спрятать лицо, когда она проснулась. Она посмотрела Невиллу в глаза, почти ожидая, что он в ужасе отшатнется при виде ее вибриссов. Мальчик этого не сделал. Он старался не смотреть на нее, чтобы не смущать, и сел на стул для посетителей.     - Я принес тебе шоколад.     Он протянул ей золотую коробку.     - оу... Спасибо, Невилл.     - Не за что. - ответил мальчик с застенчивой улыбкой. - Как ты себя чувствуешь?     - Не очень. Скучно.     - Я так и думал.     Затем он вытащил из сумки большую стопку книг и положил их на край кровати. Гермиона чуть не подпрыгнула на подушке.     - Домашнее задание? - жадно спросила она.     - Я почти ничего не делал на каникулах, и я подумал... раз уж мы пропустили несколько учебных суббот..     - О, спасибо тебе, Невилл! Спасибо! - воскликнула она, поспешно открывая первый учебник по трансфигурации.     - Я собираюсь притвориться, что не замечаю, что ты больше рад домашнему заданию, чем шоколаду. - Невилл рассмеялся.     - О нет, не говори Рону, он бы посмеялся надо мной. Итак, с каким предметом тебе нужна была помощь?     Пока Невилл объяснял свои трудности с пониманием последней главы по зельеварению, Гермиона посмотрела на мальчика и поняла, что он был единственным человеком, который с Рождества не спрашивал ее, что у нее на лице.   

***

В первый учебный день Грейнджер все еще не сидела за столом гриффиндорцев. Драко заметил это рассеянно, как бы невзначай, совершенно против своей воли. Он только мельком взглянул на стол и понял, что ее нет. Случайно.     Он смутно задавался вопросом, что с ней не так. Если она не окаменела, то что она делала в больничном крыле?     Блейз развернул лежавшую рядом с ним газету, и этот звук прервал расспросы Драко, который макал ложку в кашу.     - Мой отчим умер. - угрюмо объявил Блейз, читая газету.     Пэнси, Тео, Крэбб и Гойл посмотрели на него с некоторым удивлением.     - что?     - Вот. Об этом написано в объявлениях о смерти в газете. Аллан Забини. - указал на Блейза.     Драко увидел маленький квадратик на бумаге:       

"Аллан Забини, муж Агаты Селесты Забини, скончался сегодня. Обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны, но, судя по имеющимся у авроров доказательствам, это самоубийство. 

  

Мы выражаем наши искренние соболезнования его жене и пасынку."

  

Блейз снова взял газету и продолжил читать, как будто только что рассказал им, кто получил первый приз в конкурсе на лучший рождественский пудинг. Он совсем не выглядел опечаленным смертью своего тестя.     - Э-э-э... - начал Тео, все еще удивленный. - С тобой все в порядке, Блейз?     Он медленно оторвал взгляд от газеты:     - хмм? Да, почему?     - Ну, я не знаю... Твой отчим...     У Пэнси и Драко сработал один и тот же рефлекс: погрузиться в увлекательное созерцание своих мисок с кашей, чтобы не принимать участия в разговоре.     - Мне все равно, - тихо сказал Блейз.     - Но... разве это не странно? - настаивал Тео. - А ты как думаешь?     - Я думаю, что "Ежедневный пророк" и мракоборцы, которые занимаются этим делом, полные идиоты, которые не понимают, насколько умна моя мать. Блейз улыбнулся.     - Ты действительно думаешь, что это твоя мать убила его? - возмущенно прошептал Нотт.     - Конечно, - без малейшего колебания ответил Блейз.     Драко тоже это знал. Вероятно, весь слизеринский стол тоже это знал. Это была запретная тема, никто не осмеливался произнести ни малейшего оскорбления в адрес матери Блейза, когда он был рядом, все знали об этом правиле. Крэбб пострадал больше всех во время поездки на Хогвартс-экспрессе. Но Тео, похоже, не понимал, как он мог оставаться таким спокойным, зная это.     - Но ты не возражаешь? Зная, что твоя мать убивает невинных людей?     Блейз опустил газету, чтобы смотреть на Тео. На этот раз он больше не улыбался, на его лице застыло ледяное выражение, от которого Тео окаменел, как бедный кот Филча.     - Нахал. Говорить о моей матери, когда мы знаем, чем занимается твой отец, Нотт.     Атмосфера за столом стала такой же холодной, как и глаза Блейза. Тео воспринял это предложение как удар кулаком и несколько секунд раскачивался на скамейке, словно оглушенный, прежде чем съежиться.     Блейз был человеком, который больше всех защищал своих друзей, но у него также был определенный талант ставить в неловкое положение все общество. Он вернулся к чтению своей газеты, а все продолжали есть, не осмеливаясь произнести ни слова.     

***

Месяц, который Гермиона провела в больничном крыле, показался ей шестью. Распорядок, установленный мадам Помфри, растягивал дни и заставлял Гермиону горько сожалеть о том, что она приготовила это чертово зелье. Единственными событиями за весь день, которых она ждала с нетерпением, были визиты Гарри, Рона и Невилла и чаепитие, которое она делила с мадам Помфри.     Как только медсестра перестала быть холодной после прихода Гермионы, она стала довольно радушной. Гермиона с удовольствием пила с ней послеобеденные чаепития, во время которых она рассказывала ей о своих занятиях и случаях применения целительной магии, с которыми сталкивалась в своей жизни.     Эта область медицины увлекла Гермиону, она даже провела собственное исследование, чтобы выяснить, как поступить в медицинскую школу после Хогвартса.     К счастью, теперь Гермионе было чем заняться в те долгие часы одиночества, которые она проводила в постели. Гарри и Рон приносили ей домашнюю работу на день и уроки каждый вечер, а Лаванда была так добра, что приносила ей учебники, которые она оставила в комнате, и которые мадам Помфри принесла ей на следующий день на прикроватном столике.     Стол теперь был завален свитками и книгами, но Гермиона была в восторге: она могла с головой погрузиться в работу, и часы пролетали быстрее.     В первую неделю февраля мадам Помфри вручила Гермионе зеркальце, чтобы она могла видеть, как у нее на лице отражается прогресс. Она была особенно рада увидеть, что у нее осталось всего два вибрисса, а глаза приобрели почти карий оттенок.     - Вы можете выписаться завтра утром, приняв лекарство за завтраком. - объявила медсестра.     Гермиона проснулась намного раньше обычного, ей не терпелось поскорее покинуть больницу. Она больше не могла выносить тишину, ей хотелось услышать голоса, которые постоянно гудели по всему Замку. Как только мадам Помфри принесла тыквенный сок и лекарство, Гермиона выпила их залпом и поспешила встать с постели.     Впервые за несколько недель она оделась и покинула больничное крыло, поблагодарив медсестру. Она направилась прямиком в гостиную гриффиндорцев и нашла Гарри и Рона.     - О, наконец-то! - воскликнул Рон, увидев, как она выходит из-за портрета. - И, как я вижу, хвоста больше нет!     - Нет, пропал! Так что же я пропустила?     Затем Гарри протянул ей дневник в черной обложке и объяснил, как они нашли его в ванной Плаксы Миртл. Остаток дня они провели, размышляя о том, что бы это могло быть, но, поскольку там было пусто, их расследование закончилось довольно быстро.     Гермиона была рада увидеть, что ее место первой ученицы в рейтинге успеваемости не изменилось. Она по-прежнему была первой, за ней по пятам следовал Теодор Нотт. Несмотря на то, что она не посещала занятия, ей удалось не отстать и занять свое место.     Когда она вечером впервые за долгое время появилась в своей спальне, Лаванда и Парвати воскликнули, увидев ее появление:     - Гермиона!!!     - Наконец-то! Мы пришли навестить тебя в больничном крыле, но мадам Помфри запретила.       - у меня болела спина, но сейчас мне лучше. - сказала она, солгав так же, как и всем, кто спрашивал, почему ее не было. - И спасибо, что принесли мои книги, это очень помогло.     - Без проблем! - сказала Парвати.     - Итак, я что-нибудь пропустила?     - Не очень. Нейтан Конли встречается с другой когтевранкой, по имени Хейзел. - разочарованно надув губы, объявила Лаванда.     Гермиона улыбнулась, услышав это, Лаванда действительно была единственным человеком, который мог ответить на этот вопрос с помощью школьных сплетен. Это было отличие от Рона и Гарри.     - Я не знаю, кто это, - призналась Гермиона.     - Блондин из Когтеврана. Он чертовски красив, Хейзел повезло. - прокомментировала Парвати.     В этот момент Гермиона заметила, что обе девочки склонились над какими-то бумагами, разложенными на кровати Лаванды, которые выглядели так, словно их окунули в миску с блестками.     - Что вы делаете? - спросила она, глядя на пергаменты.     Обе девочки начали хихикать, что они и делали регулярно.     - Мы делаем открытки ко Дню святого Валентина. они ответили загадочными улыбками.     -  вы? Кому?     - профессору Локхарта! - рассмеялась Парвати, насыпая на свою открытку еще одно внушительное количество блесток.     - Что? Правда? - воскликнула Гермиона.     - Все девочки из Гриффиндора сделали это! - добавила Лаванда, словно оправдываясь. - Нам это показалось забавным, и мы решили присоединиться. Ты тоже хочешь это сделать?     Гермиона хотела было сказать "нет", но, взглянув на карточку Лаванды, подумала, что это не такая уж плохая идея. Это было забавно, и, как правило, это были какие-то глупые вещи, по которым она так скучала, когда лежала одна в больничном крыле.     - Хорошо! - бросила Гермиона, подходя к кровати.     Парвати уступила ей место, а Лаванда протянула розовый свиток. Гермиона поняла, что понятия не имеет, что написать.     - Покажи мне свой.     Лаванда протянула ей свою визитку, которая была так богато украшена, что она с трудом разобрала текст.    

Уважаемый профессор Локхарт, 

  

Я посылаю вам эту открытку, чтобы поздравить с Днем Святого Валентина. 

Ваша улыбка такая же яркая, как и в тот первый день, когда я впервые увидела вас входящим в класс. На вас была голубая мантия, которая подчеркивала ваши глаза. 

  

Искренне ваша, 

Лаванда Браун. 

   Текст был окружен блестками и рисунками сердечек и ангелочков. Гермиона хихикнула, и Лаванда с улыбкой забрала его обратно.     - Ты это видела? Я вложила в это всю душу, надеюсь, ему понравится.     - Я в этом не сомневаюсь. - сказала Гермиона.     Парвати, с другой стороны, еще ничего не написала, потому что она просто нарисовала на своей карточке и написала имя преподавателя самым красивым почерком, на который была способна. Гермиона легла на живот и начала писать:    

Уважаемый профессор Локхарт, 

  

Я хотел поблагодарить вас за то, что вы преподаете нам этот прекрасный предмет, который вы так хорошо знаете. Спасибо, что поделились с нами всеми своими знаниями и передали их в своих многочисленных книгах. Я прочитала их все и являюсь большим поклонником вашей работы. 

  

Я отправляю вам эту открытку на День Святого Валентина, чтобы поблагодарить вас и надеюсь подарить вам такую же улыбку, как у меня, когда я захожу в ваш класс. 

  

Искренне ваша, 

Гермиона Грейнджер, Гриффиндор. 

   Гермиона передала открытку двум девочкам, и Парвати слегка разочарованно надула губки:     - Ты слишком серьезна, Гермиона! Ты говоришь только о занятиях!     - Это нормально, он учитель, - нахмурившись, ответила она. - О чем, по-твоему, я должна была поговорить?     - О его улыбке! Или его одежде, на нем всегда красивые цвета.     - Совсем не похоже на мантию Снейпа, - прокомментировала Лаванда, сморщив носик. - Ладно, теперь самое интересное, Гермиона!     Она вручила ей внушительное количество чернил всех цветов и с блестками. Гермиона развлекалась тем, что разбрасывала по кругу все понемногу, так что получилась радуга.     В конце концов, ее свиток выглядел ни на что не похожим, но, по крайней мере, она не переставала смеяться всю ночь.