Hostis humäni generis | Враг рода человеческого

10.09.1998

Маленькая городская площадь на окраине Лондона постепенно погружалась во тьму, бледные лучи сентябрьского солнца играючи сверкали на окнах захолустного здания. Так странно! Вот дом №10, 11… 13. А дюжины нигде не было видно. Что за застройщики, допустили такую глупую ошибку. Но местные жители давно к ней привыкли. И им было совсем невдомек, что ошибки никакой и не было. Дом номер 12 был скрыт от глаз вездесущих маглов, и был ничем иным, как обиталищем всех тех волшебников, кто имел хотя бы слабый огонек надежды в то, что их мир еще можно спасти… от рук Темного Лорда, который четыре месяца назад подчинил Магическую Британию и уверенно шел на другие близлежащие земли. Вопрос времени, когда он возьмется и за геноцид маглов, которых считал мелкими сошками. Но пока он не торопился. Вот уже четыре месяца прошло с Судного дня для британских магов. Тогда погибла единственная надежда на победу добра — Мальчик, который выжил, увы, не смог пережить главную битву. Не выполнил до конца миссию, а оттого и был повержен Волан-де-Мортом. Но те малочисленные выжившие, что были на стороне Гарри Поттера, не смели опускать руки, хоть и ушли в тень. Они не могли все оставить, ведь должен же быть еще какой-то выход! И он был. Один, совсем призрачный, ненадежный и ужасно аморальный… Но все же был. И именно для этого решения Лора Хейвуд, светловолосая ведьма тридцати лет, стремительно шла по переулкам, закутываясь в черный плащ с головой. Стараясь быть максимально незаметной, она ступала с особой осторожностью, изредка оборачивалась назад и сжимала в левой руке волшебную палочку. Не дай Мерлин, за ней был хвост! Ведь Темный Лорд совсем не был дураком и знал, что в стране до сих пор оставались недруги… Хоть и не представляющие какой-то большой угрозы. Добраться до площади Гриммо удалось без проблем, как и попасть в скрытый сильной защитной магией дом номер 12. Здесь стояла почти давящая тишина, и на мгновение женщина подумала, что никого нет, однако слух уловил едва слышный звук из кухни. Скинув плащ, блондинка поспешила вниз, умело обойдя все препятствия в узком коридоре, дабы не потревожить живые портреты, имевшие привычку орать каждый раз, как услышат что-то громкое. На кухне сидело человек семь, не больше. Тихо перешептываясь, они образовывали тесный круг в этой старой, затхлой кухне. Лица выражали какую-то невероятную пустоту и апатию. Единственным довольным был пушистый рыжий кот, с невозмутимостью игравший пивными пробками. Все семеро как один повернулись в сторону лестницы, на которой замерла вошедшая Лора. — Лори… Ты вовремя, — негромко произнес самый старший из всех присутствующий. Высокий, статный, темная кожа оттеняла синее одеяние. — Мистер Бруствер, — кивнула Лори, обводя взглядом остальных. Среди остальных она обнаружила две ярко-рыжих макушки — брата и сестру Уизли, Джинни и Рона. Они были самыми юными, но на лицах их проступала самая тяжелая пустота. Война их подкосила сильнее всех: Рон потерял лучшего друга, девушку и семью, а Джинни — парня и так же всю многочисленную семью, из девятерых осталась лишь мать, младший брат Рон, и самый старший Чарли; он и Молли отбыли в Румынию на неопределенный срок. Остальных же Хейвуд знала по именам, но особо не знала биографии — молодая темноволосая женщина, Гестия Джонс наметила слабую пресную улыбку, а трое мужчин — Джозеф Паркер, Киллиан Гилмор и Дамиан Аркетт — лишь устало скользнули пустым взглядом по новоприбывшей. — Есть новости? — сдавленно прошептала Лора, присаживаясь с краю, рядом с Джинни. Едва повзрослевшая девчушка кивнула. — Джозеф нашел ее, — так же тихо, но твердо произнес Бруствер, придвигая по столу к блондинке потертую, видавшую виды книгу в темном переплете. — Вот уж не думал, что ему удастся найти ее в Отделе Тайн, где все кишмя кишит его людьми. — Опыт не пропьешь, — хмыкнул Паркер. — Мне повезло, моя чистокровность оберегает меня… от пристального внимания. Да и «чистая» репутация тоже помогла. Паркер, до лета 98-го пребывавший не в Лондоне и даже не в Британии, был действительно чист от подозрений. Его никак нельзя было причислить к Ордену Феникса, а плавающее состояние королевства в тот момент помогло ему незаметно проникнуть в Лондон и даже устроиться в Министерство. — Невероятно… — только и сказала Хейвуд, вглядываясь в обложку на непонятном языке. — Она полностью на латыни. Но это не самая большая проблема, мы в скором времени полностью ее переведем. Но тут есть все, что нужно. Осталось лишь… — …Найти жертву, — закончила Хейвуд, а голос ее задрожал. Ведь из других книг, посвященных нужному ритуалу, была указана цена. Невинная чистая душа, способная вобрать в себя другую такую из прошлого, чтобы объединиться с ней. И достаточно осознанная для выполнения четкой задачи. — Да, — подал голос Киллиан. Следующая фраза раздалась тяжело, будто с неохотой. — Готовься скоро приводить Аннет… На глаза навернулись слезы. Лора до последнего надеялась, верила, что они смогут найти кого-то другого! Непомерно высокая цена за призрачный шанс спасти мир. И почему именно ее дочь?! Ее маленькая, милая Аннет… Ей и одиннадцати лет еще не исполнилось. О Хогвартсе, конечно, речи и не шло, Лора обучала ее на домашнем обучении, сославшись на слабое здоровье дочери. За что именно ее чистая душа? Но выбора не было. Если не Аннет, то никто. Вариантов в их практически безвыходной ситуации больше не было: ни у кого из оставшихся орденцев не было подходящих кандидатур. — Вы… вы уверены, что получится? Ответом было молчание. И только лишь Кингсли нашел смелость произнести то, что знали все. — Нет. Мы проведем ритуал, а дальше все будет зависеть от одной только судьбы и решений малышки Аннет. В ее руках будет весь наш мир.

***

10.09.1942

Медея резко открыла глаза. Пробуждение было болезненным, словно ее насильно вырвали из сна, не позволив досмотреть. Однако ничего из того, что ей так ярко и живо снилось, юная девушка не могла вспомнить. Виски пульсировали от боли. Вот уже четыре года она жила с постоянной ноющей фоновой мигренью, с которой уже свыклась, взяв в привычку каждые два часа глотать любимое зелье от мигрени. И как оно до сих пор не вызвало привыкания? Надо будет поинтересоваться у отца, подумала Фоули, вставая с кровати. Терренс отошел два года назад от министерских дел, как только его брата Гектора мягко попросили на выход в связи с обострившейся политической ситуацией в Европе. Гектор отличался легкомысленным складом ума, а оттого попросту не придавал значения деятельности Грин-де-Вальда, считая, что до Британии его руки не дойдут. Но большая часть совета Министерства была все же настороже, оттого и было решено, что место министра в непростое время должно быть отдано более твердохарактерному магу. Теперь же глава семьи Фоули был частным зельеваром, принимающий заказы у волшебников. Его талант к изготовлению снадобий снискал популярность, а потому семейство совершенно не пострадало от смены деятельности Терренса. Да и Гарнет была счастлива, что муж проводит много времени в семейном гнездышке. В общем, чета Фоули была вполне себе счастлива. Чего не скажешь об их дочери Медее. Четыре года выдались… тяжелыми. Учеба легче не становилась, но именно она стала ее отдушиной, тем, что могло отвлечь от душевных страданий. Как вчера девушка помнила день в конце первого курса, что разделил ее маленькую жизнь на «до» и «после». Казалось бы, обычная ссора двух друзей. Да только вот один из них оказался настолько упрямым и настолько черствым, что совершенно ни в какую не пошел навстречу после этой ссоры. Маленькая Медея после перебранки потерпела неделю, упрямо позадирая нос. Но ей так не хватало лучшего друга, что она не выдержала и подошла к Тому, чтобы наконец помириться. И как же было больно видеть то безразличие, что так и сочилось из всей его натуры… На все слова, сказанные доброй девочкой, Реддл лишь ядовито усмехался и отворачивался, ни словом ее не одаривая. Так продолжалось на протяжении месяца, Фоули практически каждый день вылавливала мальчика и старалась вывести на разговор. И в конце концов… услышала хоть какой-то ответ. Который раздавил теплящуюся надежду на примирение. «Фоули… Я просто представить не могу человека глупее, чем ты! Неужели ты правда думала, что мы настоящие друзья? Ты была мне полезна с информацией, теперь же… С тебя мне ничего не взять. Повторю последний раз: мне не нужна ни ты, ни твоя дружба. Вон, у тебя есть подружки! Как раз ровня тебе по интеллекту.» Медея плакала. Плакала долго. И никакие утешения этих самых подруг не могли ее успокоить. Она не могла поверить в то, что ее лучший друг мог так поступить с ней! И самое ужасное, что она в упор не видела того, что должно было бросаться в глаза еще с самого начала обучения — не зря студенты особняком от него держались, еще и профессор Дамблдор ее предупреждал тогда, за беседой! Но она была ослеплена верой. Верой в добрую душу Тома Реддла. Как она ошибалась. Летом, когда Медея вернулась на каникулы домой, родители не раз интересовались Томом, на что встречали слезы в глазах дочери. Но в расспросы особо не вдавались — они понимали, что Дея вряд ли захочет рассказывать, за что девочка была благодарна. И летом стало чуть-чуть полегче, ведь Реддла не было в кругу ее обозрения. Однако сердце вновь начало обливаться кровью, когда Медея вернулась в школу на второй курс. И она предприняла последнюю попытку возобновления общения, и в очередной раз оказалась высмеяна. Но в этот раз уже не было слез. Лишь твердое решение: больше она не станет унижаться. Она все-таки слизеринка! И не просто слизеринка, а чистокровная наследница рода Фоули. И уж из-за гордого злыдни-мальчишки она не станет лить ручьи слез. Тем более, друзья всегда были для нее не проблемой. И вот так прошли четыре года. Сердце страдало долго, но время имеет свойство залечивать раны, хоть иногда старые рубцы могут болеть. Медея действительно за это время обрела хороших друзей — это были и ее соседки-однокурсницы, и пара мальчишек, удивительно, с Гриффиндора — Флимонт Поттер и Игнотиус Пруэтт. С ними она как-то незаметно сблизилась, поскольку две ее соседки, Лукреция и Юфимия, сами начали общение с ними, а оттого и образовалась такая разношерстная компания. Остальные слизеринцы с гриффиндорцами не особо радовались таким союзом двух факультетов-противников, но в общем и целом не имели ничего против. Третья же соседка, Друэлла, в свои пятнадцать уже была помолвлена с семикурсником Сигнусом Блэком, и приходилась братом Дорану Розье, и из-за этого отдалилась от остальных девушек, проводя большое количество времени с братом и женихом, которые, в свою очередь, были в близком кругу Тома Реддла. Юноша повзрослел и стал потрясающим красавцем, блистательным учеником и незыблемым авторитетом всей школы, собрав вокруг себя не друзей, но верных последователей из чистокровных слизерицев: упомянутый Розье и Блэк, Абраксас Малфой, Лоуренс Эйвери, Теофил Нотт, Род Лестрейндж, Эйдан Мальсибер и Антонин Долохов. Кто-то из них был старше, но главарем среди них сразу угадывался именно Реддл, остальные же были лишь сошками в руках властителя. Медея понимала, что никто не сможет заменить ей Тома, настолько ее детская натура прикипела к нему, что все остальные ни на йоту не могли подойти к этому месту в ее сердце. И видя «друзей» Реддла, она понимала, что вряд ли хоть с одним из них он был откровеннее, чем в свое время с ней. Но легче от этого не становилось. Фоули всячески избегала контакта с Томом все эти четыре года, лишь бы не сталкиваться с темными бездонными глазами, в которых никогда не было ни намека на то, что он оттаял. Но все же иногда получалось так, что им приходилось работать в паре. И что это было за испытание — сидеть и терпеть безразличие от некогда близкого человека. Медея все свои чувства скрывала за маской показного равнодушия, никак не подавая о том, что каждый раз творилось на душе при встрече с Реддлом. Юноша же в свою очередь принимал Дею не больше, чем за предмет мебели, задавая вопрос исключительно по делу. Насколько же это было невыносимо, что Фоули подумывала бы отказаться от работы с несносным красавцем, да только не хотелось отбывать наказания у завхоза Прингла. Собрав себя, наконец по кусочкам после тяжелой ночи, девушка принялась собираться на завтрак, а спустя пару минут протяжно застонала. День безбожно испорчен! Сегодня зельеварение — работа над чрезвычайно тяжелым Укрепляющим раствором, а Слизнорт настолько был фанатом как Реддла, так и Фоули, что не преминул в который раз поставить своих двух блестящих студентов в пару. Что ж, радует лишь одно — сегодня работа должна подойти к концу, а потому она наконец сможет пересесть обратно к Юфимии, которая сама не была рада своей паре — Род Лестрейндж был не умнее тролля в области зельеварения. Расчесывая волосы, девушка оглянулась. В спальне она осталась совершенно одна: соседки ушли на завтрак рано утром, поскольку первой парой у них стояли Прорицания, на которые Медея сходила пару раз на третьем курсе, а потом отказалась — настолько бессмысленным для нее оказался предмет, в отличие от тех же Древних рун. Сейчас же Фоули еще больше обрадовалась, понимая, что перед пыткой на зельеварении у нее будет еще целых полтора часа свободного времени. Взглянув последний раз в отражение и удовлетворившись видом — девушка действительно за четыре года повзрослела и похорошела, Фоули поспешила на завтрак. В Зале оставалось не так много народу, большинство уже разбежались на первые утренние занятия. Оценивающим взором Медея пробежалась по слизеринскому столу в поисках компании, она старательно пропустила темноволосую макушку бывшего друга и увидела Альфарда Блэка, четверокурсника и младшего брата Сигнуса, который был его явной противоположностью и из-за чего их с Фоули отношения были довольно теплыми. Плюхнувшись рядом, Медея подтянула к себе омлет и приветливо улыбнулась Блэку. — Привет, Альфи! — Медея, Мерлин тебя подери, что за прозвище? — шикнул на нее Альфард, поглядывая за когтевранский стол, а именно на сидящих за них девочек-пятикурсниц. — А чего не нравится? — захихикала Фоули, с аппетитом наслаждаясь завтраком и забавным лицом Блэка. — Не бойся, девчонкам нравится называть парнем милыми прозвищами и кличками. — Да что ты? Ты, наверное, и своих парней называешь Флими и Игги? Дея поперхнулась и уставилась на Альфарда. Тот не сводил взгляда с понравивишихся девочек и старательно пригладил и без того идеальные черные волосы. — Во-первых, это не мои парни… Скорее Лу и Мии. Какие у вас сложные имена у всех, Мерлин! То ли дело мое или… — девушка оборвала себя, как не кстати вспомнив одну персону. Затем, скрыв запинку, продолжила. — А ты же мне как младший братик, Альфи! Такой хорошенький. Медея потрепала юношу по волосам, испортив старательно приглаженную прическу. Альфард лишь закатил глаза, но все же улыбнулся. — Что ты за девчонка такая! Все-то тебе простить можно! — Жаль, не все ценят, — улыбнулась в ответ Дея, наливая чай и невзначай скользнув взглядом по сидящему напротив чуть поодаль Реддлу. Тот, не обращая внимания ни на что, в компании Эйвери и Нотта сидел, читая какую-то книгу по Рунам, прислонив ту к кувшину. И чего ему не сидится на Прорицаниях?! Еще и ходит на те же дополнительные предметы, что и она… Напасть, не иначе. Подавив приступ агрессии к бывшему другу, девушка вернула взгляд на Альфарда. — А ты чего здесь-то до сих пор, Альфи? — Прогуливаю историю магии, — скучающе зевнул Блэк. — Вчера допоздна гулял с одной красоткой, а уж Бинс вряд ли заметит мою пропажу на уроке. — Справедливо… Но все же старайся усерднее учиться! Девочки любят умных мальчиков, — вновь нравоучительно просветила «брата» Фоули. — То-то ты с этими раздолбаями-гриффиндорцами якшаешься! — рассмеялся Блэк. — А ну-ка тихо! Они вовсе не глупые, просто… слегка шумные. — да уж слегка… Эти два шалопая каждую неделю вытворяют нечто эдакое, что переворачивает весь замок с ног на голову. — А учатся, между прочим, на отлично! Флимонт точно… — Ну хорошо-хорошо, не хочу я выслушивать о гриффиндорских львятах подробности их жизни. Своей хватает, — перебил девушку Альфард, собираясь вставать. — Но схожу-ка я лучше на историю магии… Бинс даже не заметит, что я опоздал. До встречи, Меди! Отзеркалив движение по волосам Фоули, Блэк скрылся. А Медея уже гораздо быстрее стала расправляться со своим завтраком. Свободное время перед зельеварением просочилось так быстро, что девушка со вздохом отложила справочник по Нумерологии в гостиной и собралась в подземелья. Предстояла самая тяжелая пара на неделе… С тяжелым сердцем и за две минуты до начала (Медея оттягивала неизбежное почти до конца), она зашла в класс и медленно подошла к второй парте, где уже сидел Том. Он уже приготовил все необходимое, достал их заготовку, а теперь сидел и что-то записывал в книжке. Стараясь быть как можно незаметнее, Фоули села на свое место и тут же отвела взгляд, сталкиваясь с глазами сидящей напротив Юфимии, в которых читалась мольба и какая-то обреченность. Кивнув в знак поддержки, Медея услышала звонок. Что ж, пытка началась. Слизнорт слегка опоздал, и сразу же перешел к делу. — Итак, дорогие! В прошлый раз мы сделали заготовки нашего Укрепляющего раствора, у кого-то успешнее, у кого-то… чуть меньше. Сегодня мы заканчиваем его и по результатам я выставлю вам всем отметки, каких вы бы удостоились, по моему скоромному мнению, на СОВ. Не забудьте перед началом работы хорошо перемещать свое варево, иначе застоявшееся зелье может испортить готовый результат! Приступайте… Работать с Реддлом в паре было тяжело. Но за все это время, пока Слизнорт ставил их вместе, у них выработалась тактика наименьшего контакта — Медея готовит все ингредиенты и отслеживает время, а Реддл все добавляет и помешивает строго по рецепту. В полной тишине они приступили к работе. Медея довольно быстро расправилась с нарезкой корня и растолочкой когтя, и уже вымеряла нужное количество капель саламандровой крови. — Три минуты, — едва слышно проговорила Фоули, прерывая долгое молчание после того, как Реддл добавил порошок когтя в котел. Тот никак не отреагировал и лишь внимательно следил за состоянием зелья. По инструкции, после добавления порошка и ожидания трех минут, пар над котлом должен был приобрести голубоватый цвет. Однако прошло уже две и Медея заметила, что с их зельем что-то не так. Цвет пара так и оставался темно-синим и совершенно не собирался меняться. — Что за черт… — прошептала Дея, уткнувшись в рецепт и лихорадочно выискивая ошибку. Но ошибки не было — они четко делали все, как нужно. Если только не… — Ты что, не помешала перед началом зелье? — ядовито спросил Реддл, медленно переводя взгляд на девушку. — Так ведь это же ты помешиваешь его! И добавляешь ингредиенты, — с таким же ядом отозвалась Медея, думая, как же исправить такую большую ошибку. — Можешь не утруждаться, Фоули. — зло выдохнул Том. — Зелье испорчено. Не дай Мерлин… Бум! Котел вдруг взорвался, и все содержимое вместе с горящими искрами тотчас обрушилось на пару студентов. Если бы не вовремя среагировавший Реддл, который выставил щит, их бы вдвоем непременно пришлось доставить в лазарет с ожогами. От испуга и неожиданности Медея вжалась в стул и неосознанно сдвинулась в сторону Реддла, вплотную прижавшись к нему плечом и бедром. Слава Мерлину, остальные студенты, которые были в зоне поражения, успели отскочить от взорвавшегося варева. В классе воцарилась полная тишина. Медея же, не сразу очнувшись, все же почувствовала тепло сидящего рядом Реддла и с ужасом повернула голову в его сторону. Тот с усмешкой и горящими страшным огнем глазами был в считанных сантиметрах от ее лица. — Что, специально решила взорвать зелье, только бы ко мне прижаться, Меди? — раздалось едва слышное шипение возле уха. Фоули вздрогнула и тут же отъехала в противоположную сторону, максимально далеко от настоящего змея. Том лишь еще сильнее усмехнулся и, наконец отвернувшись, убрал щит. — Боже праведный! Медея, Том, мои дорогие! Вы в порядке? — Слизнорт очнулся от шока и подскочил к двум своим блестящим студентам. — Как же так получилось? В жизни не поверю, чтобы вы совершили ошибку! Нет-нет, видимо, котел стал неисправным… Мисс Фоули, он же ваш? Нужно непременно приобрести новый, договорились? Учитывая мою просьбу… Но о ней после занятий. — всласть поохав над бедными любимчиками, тот обернулся на остальной класс. — Рассаживаемся обратно и доделываем, до конца урока осталось десять минут. Эванеско! — профессор взмахнул палочкой, и остатки взрыва вмиг исчезли. Слизнорт подошел к их парте вплотную и едва слышно произнес: — Мои милые, я вам обоим ставлю «Превосходно», поскольку уверен, что вы, если бы не износ котла, справились бы с раствором на отлично! Посидите до конца занятий, а потом останьтесь буквально на пару минут, — напоследок добродушно улыбнувшись и подмигнув, он отошел к остальным студентом. Медея выдохнула. Что ж, и даже ошибка Тома не в состоянии испортить мнение Слизнорта об их парочке. Украдкой посмотрев на Реддла, Фоули вспомнила тот его взгляд, когда она неосознанно к нему прижалась. В нем было нечто еще, помимо злобы. Какой-то непонятный огонь… Который вмиг обжег все ее нутро и вскрыл только зажившие раны на сердце. Мерлин, ну почему все так?! Наконец, прозвенел звонок, и студенты поспешили на выход. А Медея с Томом задержались по просьбе профессора. Тот с удовольствием хлопнул в пухлые ладошки и взглянул на своих любимых студентов. — Мои дорогие! У меня к вам будет очень большая просьба. Даже не у меня… а скорее у всей школы. Совсем скоро будет проводится Чемпионат мира по зельям, а отборочные испытания между всеми мировыми школами начнутся через неделю. Для этого необходимо сварить зелье. И я бы очень хотел, чтобы это были… именно вы вдвоем. — Но, сэр, — максимально вежливо перебил Слизнорта Том, хоть Медея нутром чувствовала, что он едва держится от того, чтобы нагрубить. — Насколько я знаю, в Чемпионате могут участвовать только совершеннолетние. Как же мы сможем участвовать? — О! Не переживайте, мой мальчик! Для отборочного этапа зелье может сварить любой представитель из студентов. А вот на сами туры отправится уже совершеннолетний. Ваша же задача будет заключаться в том, чтобы сварить достаточно хорошее зелье, чтобы Хогвартс прошел квалификацию. Несомненно, не за просто так! Если все получится, вам выплатят денежную стипендию, а также дадут награды за заслугу перед школой. — Кхм. Профессор Слизнорт, а нам… обязательно работать в паре? — еле выдавила Фоули. В деньгах она не нуждалась, а вот награда была действительно интересна. Не каждый студент такую получает, далеко не каждый. Но ради этого провести над работой столько времени с Реддлом?! Вряд ли это стоит того… — О, Медея, дорогая! Несомненно, я верю в то, что вы и по отдельности сможете сварить все в лучшем виде, но до конца отборочных всего неделя… Поэтому успеть можно, только если работать совместно. Так что, вы согласны? — заискивающе заулыбался зельевар, переводя взгляд с Медеи на Тома. Девушка вздохнула и тоже обернулась на Реддла. Тот подумал с полминуты и медленно кивнул. Медея про себя выругалась не очень по-аристократичному, но все же тоже последовала его примеру. — Вот и чудесно! Нисколько в вас не сомневался. Тогда всю следующую неделю на зельеварении будете работать с зельем для Чемпионата. И наверное придется на выходных тоже посидеть… Но поверьте, это стоит того! — и быстро, чтобы обожаемые им студенты не дали заднюю, закончил: — А теперь бегите, не то опоздаете на следующее занятие. И жду вас на моем ужине сегодня! Едва они вместе вышли из класса, Том бросил полный злости взгляд на Фоули и стремительно скрылся из виду. А Медея подумала о том, что за четыре года ей удалось подлатать свое сердце от нанесенной Реддлом травмы. Как же теперь справиться, когда все труды оказались напрасными, и несносный змееныш всковырнул все корочки, заставив кровоточить раны сильнее?