Glaube an Liebe_Том II

             Похороны прошли недалеко от берега озера. В живописном месте, откуда открывался невероятно красивый вид на бухту, несмотря на оголённые осенью ветви кустарников и деревьев. Сперва были все, но постепенно разошлись, оставив стоять над могилой лишь двоих мужчин.       – Ты всё же любил его, – после значительного молчания тихо обронил один.       Второй шмыгнул носом, наскоро смахнул непрошенные слёзы. Присел слева от могилы.       – Мы оба умерли... в ту минуту, – после трёх попыток удалось тому выдавить из себя, затем – неловко развести руками: – Близнецы ведь.       – Говорят, между близнецами – особая связь, – прозвучало явно ради поддержки беседы. – Неважно, сиамские они или однояйцевые. А вы ещё и по гороскопу.       – Не надо сейчас этих сентенций! – сидящий с силой провёл ладонью по лицу. – Я не в силах думать об этом.       – Ты сделал, что мог. Не думай больше об этом.       – Не могу. Я ведь... своими руками...       Вздохнули. Положили ладонь на плечо говорившему.       – Он бы сделал то же самое, – прозвучало тише прежнего. – Тебе повезло перехватить нож раньше. Не кори себя.       – Это единственное, что успокаивает, – едва слышное признание. – Но всё равно... здесь болит.       На последних словах коснулись сердца, бьющегося в груди.       Немного помолчали, не зная, как ответить поделикатнее. Пока, после долгих размышлений, не повезло продумать:       – Ненависть растёт из ревности. Ревность говорит о желании вернуться к прежним отношениям. Думаю, вы оба подсознательно стремились вернуть себя прошлых.       – Слишком заумно даже для тебя! – прозвучало со вздохом.       Призрачный отзвук короткой усмешки:       – Я просто мыслю логически.       – Порой там, где место чувствам, логика не нужна, – снова вздох.       Хлопнули в ответ по плечу, поднялись с корточек, встав рядом.       – Считай случившееся пройденным этапом по жизни, – посоветовали, глядя как осенний ветер гонит волны от одного берега озера к другому. – Твой брат умер не зря. Да, он причинил много боли, но без него мы бы не пришли к тому, что имеем.       – Если бы его не было, всего этого в принципе бы не случилось. Он ведь многих заставил страдать! Прямо или косвенно.       – Знаю. Но что случилось, то случилось. Просто прими это.       Рука невольно взлетела к макушке, задела меховую кепку, надетую козырьком назад.       – Прости, – горьким тоном. – Не знаю, смогу ли... принять.       Сочувственная улыбка, подались ближе, поправляя эту кепку. Проведя невольно пальцами по коже черепа, на которой только начали пробиваться первые волосы.       – Время поможет, – тихий шёпот.       Гулкий вздох. Запрокинули потом голову с риском уронить кепку, вгляделись в небо, затянутое облаками. К вечеру обещали дождь, но пока они были ровного серого или более светлого оттенка. А от могилы идти до дома минут двадцать. Вроде они должны успеть, если вдруг польёт с неба.       – Идём? – предложили тем же тихим голосом.       Повернули голову, вгляделись в лицо стоящего рядом человека. Весьма близкого, сумевшего некогда доказать, что красок в мире больше, чем кажется. Чьи взгляды и мнения помогали всегда и во всём, делали шире кругозор и на многое заставляли взглянуть иначе. Это тоже было дорого исстрадавшемуся сердцу.       – Может, сперва к другой могиле заглянем? – встречное предложение.       Молчаливо склонили голову, принимая оное.       Идти долго не пришлось. Всего минут семь, пока они не вышли на более пологий берег, где расположилась нужная могила. Более богатая, ухоженная, защищённая от нападок погоды. Памятник служил в этом лишь вехой, дававшей понять: тот, кто лежит в могиле, пользовался при жизни всеобщими уважением и любовью.       – Привет, – насилу улыбнулся первый в тандеме, подошедшем к месту последнего пристанища, опять опустился на корточки. – Я вот... наконец решил заглянуть. Прости, что не мог раньше. Слишком многое случилось. Рассказывать долго. Но... Я благодарен тебе. Очень благодарен! За всё, что ты сделал при жизни. Если бы не ты, мы бы... никогда не встретились. Никто из нас. Поверь, это больше, чем любовь! Я даже не могу выразить словами, насколько благодарен тебе! От всех людей, что живут здесь. За твои прогрессивные взгляды. За твои доброту и мужество. За то, что ты вложил в детей. Они тоже тебя не забывают.       Взгляд мужчины скользнул по некоторым дарам на плите могилы. Витиевато вырезанные инициалы на деревянной доске – творение Бориса. Плотно закрытая шкатулка с изображением сердечка на крышке – от Анюты. Нечто замысловатое, сплетённое из проволоки и с цветными бумажками вместо крыльев – работа Тимура. Закрытый кулон – от Стефании, просившей не открывать тот ни при каких обстоятельствах. Миниатюрная модель спутника – создание Бертиля. Даже Костя расщедрился, оставив у могилы своего первого робота-игрушку, пусть и в покоцанном виде. Все эти подарки трогали сердце настолько, что на глаза навернулись слёзы благодарности.       – Спасибо! – прошептали сдавленным тоном, коснувшись пальцами земли вокруг могильной плиты. – Спасибо тебе за всё! От всех нас! Мы никогда тебя не забудем.       Наскоро смахнув слёзы, мужчина неловко выпрямился. Почти сразу ощутил, как на плечи легла знакомая тёплая ладонь.       – Он действительно был выдающимся человеком, – тихо согласились со всем услышанным. – Я рад, что он похоронен именно здесь, где немало прожил.       На это шмыгнули носом, порывисто подались ближе, приникая в объятии на недолгое мгновение.       – А я рад, что рядом – ты! – хриплое признание. – Бо́льшего мне не нужно.       – Точно ли? – знакомая тонкая улыбка в ответ. Которая помогла опасть части тяжести на сердце.       – Абсолютно! – сдавленный, но уверенный шёпот.       – Алекс,.. – тихое обращение под ту же приятную улыбку.       Осмысленное то было желание привлечь к себе или ненавязчивое, но под влиянием оного Алексей Лосев не выдержал – улыбнулся в ответ, снова приник к собеседнику, бережно сжав того в объятиях. Ощутил, как обняли в ответ.       – Идём, – шепнули над ухом. – Нас ждут.       Лосев всё же задержал товарища, сжав несильно локоть тому. Повернулся влево, с полминуты смотрел в направлении другой могилы.       – Сашка, прости меня! – хрипло прошептал он, чувствуя, как навернувшиеся снова слёзы жгут глаза. – Прости... за всё.       После чего развернулся и не оглядываясь пошёл в другую сторону.       Они едва успели: дождь начал накрапывать на подходе к нужному дому. Сквозь стёкла окон горели лампы – дневного освещения из-за сгустившихся дождевых облаков явно не хватало. Лосев первым открыл дверь, вошёл в холл. Пошатнулся спустя секунды три – его чудом не сбил буйный светловолосый клубок радости и нетерпения.       – Чего так долго, а?! Дождь на дворе, у нас всё готово для поминок, а вы бродите! Там еда стынет! – выпалил на едином дыхании Костя, стиснув в объятиях поясницу Алексея, отчего тот охнул. – Пирожки ведь лучше есть горячими!       – Крош, тебе лишь бы живот набить! – покачал головой Тимур, стоящий близ лестницы на второй этаж, не забыл приветственно улыбнуться вошедшим.       – А что такого? – удивился Костя. – У меня ведь растущий организм! Совунья постоянно так говорит.       Скрипнула дверь уборной неподалёку, оттуда вразвалочку вышел Карпатьев. Обрадовался при виде вернувшихся товарищей.       – Явились наконец! – прогудел он. – Мы уж заждалися! Идёмте скорее, стынет всё.       – Сейчас! – кивнул другу Лосев, снимая обувь.       Они двое быстро вымыли руки и привели себя в надлежащий вид. Двинулись в гостиную, где собирались остальные. По пути привычно наткнулись на картину маслом:       – Отдай, она не твоя! – вопила Анюта, преследуя Костю, на ходу вслед за ним обогнула обоих мужчин.       – Не поймаешь, не поймаешь! – дразнился парень, взлетая со своим уловом по лестнице на второй этаж.       Подобное поведение вызвало улыбку. Переглянувшись со своим спутником, Алексей кивнул дальше по коридору, заполучил ответный кивок.       – Садитесь скорее! – Софья Викторовна едва глянула на них при появлении. – Я уже разливаю горячее.       – Кстати, – поднял взгляд Карпатьев. – Вы там Стешу нигде не видели?       – Нет, – растерянно пожал плечами Лосев.       – Видимо, опять целуется с Биби в каком-нибудь закоулке, – улыбнулся его спутник.       Все спрятали понимающие улыбки. Стефании после недавних событий Бертиль взаправду рискнул признаться в своих чувствах, и теперь эти двое проводили много времени друг с другом, то мастеря что-то, то просто милуясь.       – Как же быстро растут дети! – вздохнула Никитина, наливая рассольник в предпоследнюю тарелку. – Ещё вчера были такими милыми малышами, и вот – уже влюбляются вовсю.       – Но я рад за них, – признался мужчина. – Теперь в Ромашково будет новая пара.       – Эй, про нас не забывайте! – раздался за спинами его и Лосева возмущённый голос Бориса. – Я ведь тоже сделал Нюше предложение!       – Вырасти сперва! – упиралась Анюта, пытаясь вырваться из его рук, крепко держащих девчушку со спины. – Мне самой ещё пятнадцати нет!       – Но делать так мы тоже можем! – задорно улыбнулся Борис, ловко развернул её и поцеловал в губы.       Взрослые снисходительно улыбнулись, видя, как Анюта, чуть-чуть посопротивлявшись, сдалась на милость победителя и робко отреагировала на поцелуй.       – Бараш, на нас смотрят! – шепнула она, вскоре прервав ласку.       Если раньше Борис бы стыдливо отвёл глаза, то сейчас лишь с долей вины улыбнулся.       – Тогда после обеда, – тоже шёпотом отозвался он.       Ребятишки быстро расселись за столом. На последних секундах в гостиную вбежали Бертиль со Стефанией. Первый аж просиял, завидев самого дорогого ему человека.       – Смотри! – крикнул Бертиль, подбежал ближе, помешав тому сесть на стул. – У меня получилось! Я сделал это специально для тебя!       – Берти, я сколько раз говорил: за столом не кричат! – со вздохом напомнил шагнувший следом Карл фон Рабэнхерц, поправляя любимую бабочку на костюме, улыбнулся недавно вошедшим: – Вы долго! Никак Алекс задержал?       Виноватая улыбка сообщила обо всем лучше слов. Вдобавок, руку приятно жёг кулон не больше дюйма, вырезанный из цельного куска алмаза исключительно при помощи шароскопа. Опять вырвавшего из цепких когтей смерти. И то, что кулон имел символическую форму сердца, трогало невероятно. Теперь было понятно, что за сюрприз готовили ранее для него.       – Спасибо, Биби! – потрепали парнишку по светло-русым волосам в знак благодарности. – Красивый... подарок.       Бертиль улыбнулся, крепко обнял в ответ, пробормотав тому под рёбра:       – Я рад, что тебе понравилось, папа!       Пилимунд Винтерфельд невольно улыбнулся таким словам. Ласково посмотрел на приёмного сына, прижимая его к себе, обвёл взглядом всех сидящих за столом, отчётливо понимая одно.       Он – дома.       Со своей настоящей семьёй.       Три часа спустя       Наслаждение поцелуями в одиночестве, как назло, вскоре прервал быстрый топот, а затом голос повисшего на спинке дивана подростка:       – Папа, ты знаешь? Я теперь в курсе, когда точно родился!       – Да?! Когда?       – Восемнадцатого февраля! То есть, ты не сильно ошибся когда-то в расчётах!       – И как ты это выяснил?       – Через шароскоп. Так же, как и Лосяш сделал запрос тебе на кибернетическое сердце! Правда, он тогда шароскоп едва слезами не залил!       – Так, молодой человек!..       – Что? Это – правда!       – Даже если правда, иногда лучше её...       – Но я сам видел! Ты тогда едва не ревел, пока не сказал: "Однажды он уже умер"!       – Я кому сказал, молчать!? И будь любезен на "вы" – я всё-таки старше!       – Подумаешь – всего на четыре года старше папы! Вот если бы разница была лет восемь...       – А ну, иди сюда, паршивец мелкий! Хватит завышать мне возраст!       – Не поймаешь, не поймаешь!       – Хватит вертеться, кому сказано!? Пим, хоть ты повлияй на сына!       – Не-а, папа меня не тронет!       – Тогда это сделаю... Эй!       – Алекс, извини, но Биби я тебе тронуть не позволю.       – Но щекотать-то зачем?!       – Считай это наказанием за угрозу ему.       – Ну, знаешь, чересчур мягкое воспитание делает из детей... Так!!       – Что? Я лишь папу поддержал!       – За такие выходки в угол поставить мало! Сейчас по рукам дам!       Взгляды отца и сына пересеклись, выразив полную солидарность ради одной общей маленькой мести.       – Вы чего? – этот немой диалог заметили. – Пим, ты что, заодно с ним?       Кивок.       Единодушный порыв наперерез.       – Так, вы двое!.. Биби, чтоб тебя! Руки!.. Эй, сюда не надо! Пим, это нечестно – двое на одного!