Glaube an Liebe_Том II

             Несмотря на поздний час, "матрёшку" Костя нашёл и доставил по назначению крайне быстро – спасибо её яркой окраске. И так ради этого выбрался из дома в холод ночи, горя желанием подпортить жизнь человеку, полгода назад осквернившему его имя. Поэтому Алексей Лосев заполучил ответное послание всего спустя полчаса, как Стефания выкинула "матрёшку" из его захваченного дома.       – Ну, что там? – Костя в нетерпении вертелся у кровати Лосева, пока тот дрожащими от волнения руками развинчивал половинки тайника, а потом разворачивал записку. – Лосяш, читай же!       – Крош, не торопи его! – осадил друга Тимур, не один час дежуривший у постели учёного, благо Софья Викторовна дала на это добро. Предварительно напичкав своего пациента всеми доступными препаратами.       Записку сперва пробежали глазами, потом прочитали уже вслух:       – "Держусь, как могу. Спасибо Стефани за помощь. Будьте осторожны в задуманном."       Фразу "Я тоже люблю тебя" Лосев читать не стал: слишком интимная деталь. Однако мальчишкам хватило услышанного.       – Конечно, мы будем осторожны! – выпалил Костя, забравшись с ногами на больничную кровать, благо башмаки он успел скинуть ранее. – С твоими-то мозгами, Лосяш, план Карыча удастся на все сто! Вон, Копатыч тоже свою помощь предложил! Знаешь, сколько старого оружия он собрал?!       – Тут нужно нормальное оружие, а не старьё! – негромко осадил его Лосев. – Биби сказал, что позаботится об этом. Наша задача – устроить осаду так, чтобы казалось – дом окружён полностью.       – Да легко! – Костя навалился грудью на согнутые колени мужчины, обхватил их руками. – Биби сказал, что шароскоп может создать кучу каких-то голорам...       – Голограмма, если точнее, – поправил его учёный.       – Неважно! – отмахнулся парнишка. – Эти голорамы будут типа людей из спецслужб и наведут шороху на тех бандюков. Мы их выкурим, свяжем и отправим за решётку. Ну, как?       Лосев вздохнул: самоуверенность Кости привычно спровоцировала лёгкую боль в висках. Потерев их пальцами, учёный с досадой убрал руки – отсутствие волос до сих пор безумно огорчало и бесило, – поднял взгляд на сияющего мальчугана.       – Костя, главное сейчас – обойтись без лишних жертв, – тихо произнёс он. – С нашей стороны. Поэтому думай более рационально.       – Говорит тот, кто продвигает порой идеи хлеще моих! – ухмыльнулся с выражением парень.       Ощутив жар, приливающий к щекам, Лосев поспешил взять себя в руки. Перевёл взгляд на Тимура, спокойно ожидающего любых подсказок.       – Идите пока спать, – посоветовал он ребятам. – Не забудьте только поставить будильники на шесть утра.       – Как скажете, генерал! – шутливо отдал честь вскочивший с кровати Костя, схватил Тимура за локоть, и оба выбежали из лазарета.              Бертиль проводил последнюю проверку голопроектора, когда в мастерскую ворвались двое его друзей.       – Ну, что? – выпалил Костя, едва притормозив. – Всё готово?       – Немного осталось, – отозвался Бертиль, вручную введя в шароскоп команду по выявлению лагов, связанных с расщеплением проекторного луча.       – Поскорее бы! – Костя плюхнулся в ближайшее офисное кресло, крутанулся в нём. – Знаешь, как мне отомстить этому двойнику хочется?! Аж зудит всё внутри!       – Крош, не надо об этом, – остановил его Тимур. – Я могу счесть это за аллергию.       – Да ну тебя! – отмахнулся парень. – Тут дело жизни и смерти, а ты...       – Кто тут о смерти говорит? – донеслось от входа в техно-секцию.       – Ну вот, ёлки-иголки! – закатив глаза, Костя вздохнул. – Бараш, тебя-то что сюда привело?       – Опять писал за полночь? – с пониманием прищурился Тимур сквозь очки.       – Именно, – кивнул ему Борис, скидывая кожаную куртку – подарок Рабэнхерца на его пятнадцатилетие. – Сижу спокойно у окна, дописываю поэму, а тут вы – галопом по Европам через бурелом. Чего носитесь так поздно?       – Мы бы рассказали, но не факт, что ты нас не сдашь! – с выражением протянул Костя.       Борис как-то странно посмотрел на него, обвёл взглядом остальных.       – Карыч мне рассказал, что вы задумали, – негромко признался он.       – И?! – с выражением дополнил Костя.       – Я с вами, – заявил Борис с решительным видом, вытянув вперёд руку. – Дело даже не в том, что Пим – племянник Карыча. Те гады держали Нюшу с Тишкой взаперти. Я одно это не прощу им!       – Совсем другой разговор! – Костя мигом схватил старшего товарища за протянутую ладонь, от души её сжав.       – Ты мог сразу об этом сказать! – с хитринкой обронил Тимур, тоже накрыв их руки своей.       Троица многозначительно уставилась на Бертиля.       – Биби, ты с нами? – явно для проформы уточнил Костя.       Тот посмотрел на ладони друзей. Понял, что должен сделать, подошёл ближе.       – Да, – коротко подтвердил Бертиль, тоже добавив свою ладонь в общее рукопожатие.       – Один за всех, и все за одного! – процитировал Костя фразу из одного любимого фильма. – А теперь – за дело!       * * *       Утро оказалось промозглым – накануне рассвета недолго шёл дождь, – но вполне тёплым. Александр Лосев уже не спал, а стоял в кухне, привычно куря в форточку. Смутное предчувствие терзало его изнутри. Ощущение тревоги не мог отогнать даже факт того, что Стефания всю ночь проспала у него под боком, доверчиво прижимаясь плотнее и сопя над ухом. Тронутый таким уровнем близости девчушки, Александр поневоле вспоминал, как в далёком детстве он так же спал со своим братом, мирно и спокойно. Не догадываясь, насколько всё изменится по окончании первого класса.       Вздохнув, он затянулся сигаретным дымом в последний раз, выкинул окурок наружу на мокрую траву, где тот мигом потух.       Неприятности начались, когда, спустя полчаса после его ухода из кухни, в спальню вошёл Роман Батыев и замер у порога.       – Чего тебе? – сухо обронил Александр, заметив отражение приятеля в зеркале напротив себя.       – Там это,.. – Батыев кивнул влево. – Парламентёр явился.       До Лосева секунд десять доходило, о ком речь.       – Кто? – коротко уточнил он, поднимаясь с кресла.       – Старикан какой-то.       Они вместе вышли из дома: Александр впереди, а Роман держался поодаль, отслеживая обстановку, оба на всякий случай вооружённые пистолетами. Подняты были и остальные из банды, тоже спешно вооружавшиеся кто чем. Переговоры переговорами, но быть на шухере не помешает.       – Ты кто? – обратился Александр к одиноко стоящему на лесной тропе старику, коего хоть и узнал в лицо, но имя не помнил.       – Карл Рабэнхерц, староста поселения, – назвался тот. – Юноша, мне бы хотелось, чтобы вы наконец освободили моего племянника.       – Так этот задохлик – твой племяшка?! – прищурился Лосев, цепким взглядом окидывая старика с головы до ног. – Хотя да, видно сходство. Оба – тощие слабаки!       Рабэнхерц молча проглотил оскорбление, лишь нахмурился на миг.       – Я бы очень хотел обойтись миром, – продолжил он. – Ваши люди, юноша, уже трижды брали жителей посёлка в плен. Среди них были и две юные девушки. Знаете ли вы, сколько дают за это в полиции?       – Знаю, – буркнули в ответ. – Уже сидел вашими стараниями.       – Поэтому мы не хотели бы сажать вас снова за решётку, – продолжил Рабэнхерц. – Почему бы не договориться миром? Вы отдаёте моего племянника, а мы позволяем вам спокойно уехать отсюда без полицейского конвоя. Что скажете?       Александр оглянулся на Романа, вопросительно приподнял брови. Тот едва заметно кивнул, тыкнул себе за плечи в разные стороны, показал два пальца. Значит, свои уже отсигнализировали с занятых вовремя постов.       – Мне тут сообщили, что имеются наблюдатели с вашей стороны, – выделил Лосев интонацией нужное слово. – Насколько это честно, а?       – Мера предосторожности, – спокойный ответ.       – Разве это не значит, что вы не доверяете нам?! – он скептически приподнял брови.       – Полагаю, ваши люди тоже отслеживают обстановку, коли обнаружили мою охрану, – вздохнул Рабэнхерц. – Поверьте, мне до смерти надоело это тупое противостояние. Ваша с Алексеем вражда не должна переходить на других людей.       – Вот мы, значит, как заговорили! – насупился его собеседник. – А сам он где? Где мой братец? Я, может, хочу его обнять напоследок, прежде чем свалить отсюда на хер!       – Давайте без ругани! – поморщился старик, потёр левый висок.       – А ты, костлявый, мне рот не затыкай! – начал заводиться Александр. – Давай сюда Лёху – вот с ним я поговорю как следует! От души!       – Может, сперва...       Не выдержав, Александр выхватил пистолет из кобуры, направил дуло на старика.       – Слушай, не зли меня, костлявый! – процедил он сквозь зубы. – Я ведь и пальнуть могу! Либо зови сюда Лёху, либо схватишь пулю.       – Угрожаете немощному старику? – кротко улыбнулись в усы на это.       – Немощный?! Да ты!..       – Сашка, хватит! – раздался справа от того крик. – Я и так здесь. Отпусти его!       Обернувшись, Александр со злой ухмылкой прищурился при виде брата, замершего в той же кепке за оградой.       – Алекс, я ведь просил не приходить! – покачал Рабэнхерц головой.       – И оставить вас одних?! Ни за что! – учёный тяжело, но уверенно перемахнул через ограду. Позади него, за плетнями, на миг мелькнули и пропали две светловолосых мальчишеских головы, вынудив Александра нахмуриться.       – Опять пацаньё ваше разбе́галось? – вслух отметил он. – Слушайте, я не против, но если они будут слишком часто совать нос в наши дела...       – Вы что-то имеете против детей? – уточнил Рабэнхерц.       – Против них – нет, но их любопытство...       – Готово! – внезапно прозвучало со стороны дома. – Получилось!       Рабэнхерц невольно застонал, прикрыв ладонью лицо, Алексей же в мыслях не впервые пообещал себе укоротить длинный язык Кости. Оба, наравне с братом второго, затаили дыхание при виде двух мальчишек, сопровождавших освобождённого пленника.       – Не так быстро! – Винтерфельд поневоле спотыкался от того, что Тимур с Костей норовили поскорее вытащить его из вражеской зоны.       – Пим! – при виде возлюбленного у Алексея враз сверкнули глаза, сам он прянул навстречу. – Ты цел?       – Конечно, цел! – выпалил довольный провёрнутым финтом Костя. – Правда, через окно с трудом выб...       Не слушая его, учёный враз схватил Винтерфельда в объятия, при всех пылко поцеловал в губы.       – Оба-на!.. – протянул Костя, попятившись назад, столкнулся с ошарашенным Тимуром.       Где-то за углом дома прозвучал пошловатый свист.       – Ты,.. – только и смог выдавить инженер, едва поцелуй завершился.       – Больше не...       Договорить Алексей не успел: потрясённую тишину разорвал звук выстрела. В его руках судорожно дёрнулись, одарили неверящим взглядом стекленеющих глаз.       – Пим!.. – вырвалось у Лосева, тоже не в силах осознать случившееся.       Приоткрыли губы в попытке что-то произнести, но вырвался лишь слабый хрип с пузырями кровавой пены. А секундой позже...       – Пим! – Алексей еле удержал повисшее на его руках тело возлюбленного. Как мог, бережно опустил на мокрую от дождя траву, перевернул на бок. С ужасом узрел, как на спине Винтерфельда стремительно росло кровавое пятно, вытекая из пулевого ранения слева близ четвёртого ребра.       Едва дыша, дрожа от неверия и нарастающей горечи, Лосев вскинул голову, сквозь пелену слёз вгляделся в близнеца, стоящего с пистолетом в вытянутой руке.       – Ты когда-то отнял любовь у меня, – глухо произнёс Александр, не опуская ладони с оружием. – Теперь моя очередь.       Враз всё стало на места. Паззл из прошлого и настоящего окончательно сложился. Оставив место звериной ярости и жажде разорвать этот клубок ненависти окончательно.       – Убью! – взревел Алексей и с места в карьер ринулся на брата.       Они сцепились в столь яростный клубок, что никто не решался подойти, дабы разнять близнецов. Но интуитивно было ясно: эта схватка принесёт окончательный итог затянувшемуся противостоянию. Пистолет выпал из руки Александра в первые же секунды, и братья с бешенством катались по мокрой земле, избивая друг друга всюду, куда могли дотянуться, вплоть до грязных приёмов. Разве что у старшего Лосева спустя полминуты яростной борьбы блеснуло в руке лезвие ножа, выхваченного из потайных ножен под штаниной. Блеснуло – и было выбито метра на полтора в сторону.       До заветной рукоятки ножа успел лишь один. И всадить лезвие в ненавистное сердце – тоже. Сердце, некогда бывшее одним на двоих.