Безумные будни Учиха

      День Такахаши Тентен проходил скучно. Она осмотрела торговый зал, отметила отсутствие покупателей и вновь погрузилась в чтение. Да, она мечтала о мирном времени и спокойном занятии. Когда можно будет не бегать по лесам, полям и горам угорелыми белками, зарабатывая себе на жизнь. И не тренироваться до тридцать седьмого пота под бодрые выкрики двух близнецов в зелёных комбинезонах о весне жизни и Силе Юности. Тишина и покой стали самой желанной мечтой куноичи едва ли после полугода тренировок и миссий команды три.       И вот теперь мечта достигнута... но стоит ли эта мечта того? Молодая женщина подумала, что однозначно нет. Ведь осуществившаяся мечта наполняет сердце сладостью счастья лишь тогда, когда она может быть разделена с близкими и родными. В другом случае в душе разливается лишь горечь разочарования.       Действительно, каково это — оставаться одной? Родители жили своей жизнью и не особо докучали дочери, которая не забывала проведывать их, но тёплые посиделки лишь ненадолго выгоняли из души мерзкую холодную стылость. Поселившуюся там, когда она увидела на руках у Ли недвижное тело Нейджи с огромной раной в груди. Когда поняла: их сокомандник, лидер, просто хороший и надёжный друг, которого не портила даже молчаливость и некоторая отстранённость — погиб. Сердце вдруг треснуло и взорвалось секционной бомбой, каждый из осколков которой представлял собой сбалансированный нож, пробивая навылет грудную клетку со всех сторон. Она поняла, что уже не сможет полюбить другого мужчину. Пусть её одаривают цветами и дорогими вещами, пусть в её честь совершенствуются в Пути Ниндзя — она будет верна только одному мужчине. Вернее, юноше, со лба которого, словно смываемая дождём, сходила печать Птицы–в–Клетке.       Когда она вернулась с войны и молча поставила в изголовье своей кровати фотографию Нейджи, добавив к уголку траурную ленту, родители её поняли. Мать порывалась было что–то сказать, но отец молча отрицательно покачал головой и указал рукой в сторону, мол — не надо, не добавляй дочери ещё душевной боли. Тогда она громко рыдала в пустом доме, перепугав всех соседей–гражданских. Но за это Тентен была больше всего благодарна родителю.       Её отец — Такахаши Рихэй — беглый самурай из страны Железа, которому приказали совершить сэппуку. Но он слишком желал жить, чтобы умирать ради исполнения глупых традиций. Потому бежал в страну Огня, где служил в охране даймё, а потом женился на отставной куноичи. Посему и не протестовал, когда его единственная дочь пошла по стопам матери.       Огромным огорчением девочки было то, что у неё оказался слишком скудный даже для шиноби запас чакры, поэтому все сколько–нибудь затратные дзютсу, не говоря уже о стихийных, были для неё запретны.       Когда юная куноичи, не стесняясь, плакала в объятиях матери, которая не знала, как её утешить, отец молча прикоснулся к её плечу и попросил выйти во двор. Где дал девочке тренировочный деревянный меч, а затем, держа в руках такой же, стал в стойку и велел ей атаковать, представив, что он — враг. А через несколько мгновений ученица Академии Ниндзя лежала на земле обезоруженной с кончиком деревянного меча у горла.       Так Тентен получила свой первый и самый главный урок на Пути Ниндзя — не важно, что для тебя закрыт путь, по которому идут остальные — важно найти свой. И идти по нему, не оглядываясь и не обращая внимания на косые взгляды и издёвки.       Бесталанная вроде бы девочка стала постигать искусство букидзюцу — теперь она грезила стать на «ты» с любым, даже самым экзотическим оружием. И родители её в этом поддержали. Мать учила метать сюрикены и кунаи, а также вообще всё, что может быть использовано как метательное оружие, а отец занимался кэндзютсу(1), бо–дзютсу(2) и дзютте–дзютсу(3), а также яри–дзютсу(4) и нагината–дзютсу(6). Также бывший самурай учил наследницу премудростям йаи–дзютсу(6) — ведь именно первый удар зачастую решает судьбу схватки, а также её участников.       Поэтому, когда она попала в команду три — не особо удивилась тому, что теперь ей предстоит сражаться плечом к плечу с теми, кто специализируется на ближнем бое, а их наставником будет специалист по тайдзютсу.       После знакомства, которое её, сказать честно, не очень впечатлило — Хьюга оказался заносчивым и высокомерным, а бесклановый напарник — горячным и слишком уж помешанным на тренировках, да к тому же объявил кланового соперником... Куноичи поняла, что ей придётся быть буфером между этими двумя.       Последующая тренировка заставила её вышвырнуть все мысли из головы и просто сосредоточится на том, чтобы не потерять сознание, выставив себя слабачкой.       В конце концов, едва услышав вожделенные слова «Тренировка окончена!», она без сил бухнулась прямо на траву, потеряв сознание. В себя она пришла только дома, а мать сказала ей, что её принёс ниндзя в зелёном комбинезоне, представившийся Майто Гаем. Так началось её генинство.       Когда же она едва приползала домой после миссий или тренировок и едва не засыпала в ванной, разомлев в горячей воде, отец бесцеремонно вытаскивал её оттуда, едва она успевала прикрыться. И заставлял сражаться с собой, а затем окатывал холодной водой, твердя, что её выносливость и сила не должны определяться её полом. На закономерные жалобы лишь отвечал:       — Куноичи потому и несут свою службу, что большинство мужчин почитают женщин слабыми и не воспринимают их как серьёзных соперников. Поэтому если в команде есть девушка — её стараются вывести из строя сразу. Слабые погибают первыми.       А затем приходила мама с целебными и разогревающими мазями. А следующим утром всё началось с начала.       Работа в команде неожиданно раскрыла новые грани характеров товарищей и наставника.       Гай–сенсей, конечно, был крайне эксцентричным, помешанным на своём же культе Силы Юности и, исходя из этого, регулярно выступал инициатором всевозможных безумств, типа ускоренных маршей или бега к месту назначения на руках. Но учил на совесть и всегда был готов пояснить сложные моменты, а также «поставить» приём или связку ударов.       Ли, несмотря на безоговорочную поддержку и усугубление любого начинания сенсея, был всегда вежлив и готов помочь. Даже когда Тентен падала без сил, Зелёный Зверь–младший усаживал её себе на спину и продолжал путь. Уже без воплей о весне жизни и духе соперничества, щадя чувства девушки.       Молчун Нейджи, который казался надменным и отстранённым, был невероятно силён, ловок и быстр. Казалось, во время боя он был везде. И в любой рискованной ситуации он мог успеть заблокировать или отразить атаку, направленную в сокомандников. А в ответ на благодарность лишь молча пожать плечами — мол, это того не стоит. В такого парня было невозможно не влюбиться.       Да и к тому же он часто приглашал её к совместным тренировкам — было видно, что его, как и её, утомляют фонтанирующие энтузиазмом Зелёные Звери, превращающие любое совместное действие в подобие балагана. Она помогала ему совершенствовать его клановые техники, а он ей — оттачивать точность и мощь атак.       На робкие предложения погулять вместе или сходить куда–нибудь Нейджи давал мягкие отказы, мотивируя их занятостью в клане и тренировками. Тентен удивилась подобному, но настаивать не стала, понимая, что этим только оттолкнёт.       Всё прояснил Ли, который рассказал ей, почему Хьюга всегда отвечает на заигрывания отказом. Дело в том, что обладатель бесцветных глаз принадлежал к побочной ветви клана, а значит, фактически был бесправным рабом, чьи жизнь и здоровье были собственностью главной ветви. И что так он потерял отца — единственного родного человека, которого знал. И посему просто не хотел, чтобы его потомки так же, как и он, носили клеймо, которым любой, кто был выше по праву рождения, мог подавить волю, мучить и даже убить.       Но подобное её бы не остановило. Да, она была бы согласна на что угодно — лишь бы быть рядом с любимым человеком и чувствовать его прикосновения. Но он всё также оставался холодно–неприступным, хотя в его бесцветных глазах иногда мелькала теплота, когда она помогала ему с тренировкой и они вместе собирали разбросанное по полигону оружие. И ради этих моментов Тентен готова была терпеть всё — безумства Зелёных Зверей, тяжёлые миссии, выматывающие командные тренировки...       Ещё перед отправкой на фронт у неё в груди поселилось мутно–тягучее предчувствие беды. Тогда она списала всё на волнение... Если бы знала, как всё может закончится, то на привале наплевала бы на все и всякие приличия и на игнорирование Нейджи. Оставить ей ребёнка. Как память. Как наследие. Как цель для жизни — вырастить из него сына или же дочь, достойную отца. И плевать на возможные проблемы с кланом Хьюга. Она бы справилась... Всегда справлялась...       А после войны — только редкие встречи с Ли и Гай–сенсеем, которые навевали горько–сладкие воспоминания о прошлом. И почти еженедельные посещения могилы любимого, возле которой она долго сидела и про себя рассказывала ему о своих переживаниях, о том, что творится в мире и о новостях Скрытого Листа. Прикасалась рукой к нагревшемуся за день надгробному камню, создавая иллюзию воссоединения. Иногда она видела рядом со знакомой плитой Хинату и её детей, которые приходили чтить память своего дяди. Пару раз видела даже Наруто, который приходил навестить могилу одного из тех, кого мог назвать по-настоящему близким другом — тем, кто разделил его боль одиночества и отверженности. В эти моменты она разворачивалась и уходила. Вовсе не потому, что опасалась расспросов о благополучии родных, состоянии дел или здоровье. Просто хотела, чтобы незримо присутствующий любимый мог насладиться обществом родных и близких, и не хотела мешать. Относилась к покойному словно к живому человеку.       И каждую весну, когда просыпалась природа, до обморока изматывала себя тренировками, дабы заставить замолчать своё женское естество, просящее о материнстве. И спокойно–вежливо отвергала признания очередных ухажёров и даже получила в Листе за свою неприступность прозвище Стальной Хризантемы.       От неспешно текущих мыслей Такахаши отвлёк звон дверного колокольчика.       «Кто это?».       Обычно покупатели не слишком баловали её ажиотажем. Скорее приходили пообщаться с живой героиней Четвёртой Мировой — так несколько раз к ней приходили молодые ученики Академии с учителями. Иногда заглядывали чунины и АНБУ — с профессиональными вопросами. Оружейная лавка была скорее способом чем–то себя занять и побыть в одиночестве, чем источником дохода. Поэтому когда Такахаши Тентен приходил вызов на миссию, она с удовольствием бралась за неё: всё же магазин не приносил большого дохода — так, исключительно чтобы покрыть потребности в еде, одежде и бытовых вещах, не больше.       В торговый зал вошла знакомая девушка — дочь Учиха Саске с двумя похожими на неё и друг на друга мальчиками — братьями–близнецами Итачи и Шисуи, о которых мастер оружия слышала, но не видела вживую. А за их плечами несмело мялись ещё двое — неприметный паренёк с самой обычной внешностью и девочка с ярко–голубыми волосами.       — Добрый день, Тентен–сан, — вежливо поздоровалась старшая из молодых Учиха. Мгновением позже приветственные пожелания последовали от остальных.       — Добрый день, — поздоровалась женщина в ответ. — Чем обязана такому интересу?       — Наш почтенный отец желал передать вам официальное письмо, — на прилавок лёг конверт, на котором красовалась клановая печать Учиха. — Пожалуйста, ознакомьтесь.       — Спасибо, я ознакомлюсь, — вежливо кивнула куноичи и присела на табурет. Распечатала письмо и углубилась в чтение. По мере ознакомления на лице Тентен промелькнули сначала растерянность, потом — удивление и озабоченность. Сарада могла видеть это, потому что внимательно следила за реакцией хозяйки оружейной лавки, но не слишком пристально. Краем глаза она контролировала и приведённую с собой малышню. Слава Богам, всё вели себя благопристойно и тихо — братья увлечённо рассматривали Верёвку Ясности, Банановый Веер и Семизвёздный Меч, о чём–то перешёптываясь, а их друзья молча рассматривали витрины.       Героиня войны отложила письмо, и, выйдя из–за прилавка, подошла к двери, чтобы повернуть табличку на ней стороной, на которой было написано «Закрыто», и дополнительно запереть на замки.       — Хорошо, ребята, прошу пройти сюда,— Тентен хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание. После открыла неприметную дверь в стороне от прилавка и приглашающе указала внутрь. Юные посетители гуськом вошли туда, чтобы, пройдя по короткому коридору, оказаться на заднем дворе магазина, где был расположен мини–полигон, на котором покупатель мог опробовать новоприобретённое оружие на практике или, примеряясь, выбрать из нескольких предложенных вариантов лучший.       — А теперь представьтесь, пожалуйста, — сказала женщина, появившись чуть позже уже в боевой одежде, не стесняющей движения и с парой свитков в руках. И внимательно осмотрела стоящих в ряд перед ней учащихся Академии — по мелким движениям она сразу могла отличить будущих ниндзя от просто гражданских детей.       — Учиха Сарада, — первой отозвалась самая старшая из пятерых.       — Учиха Итачи, — коротко поклонился чёрноглазый мальчик с прямыми волосами.       — Учиха Шисуи, — широко улыбнулся его брат, задорно тряхнув своими кудрями.       — Сэйка Намико, — бойко ответила ровесница близнецов.       — Хиэй Сатоши, — несмело представился последний из компании.       — Рада знакомству с вами. Меня зовут Такахаши Тентен.       Ответом было нестройное «Рады знакомству».       Положив свитки на стоящий у стены столик, куноичи распечатала несколько коробок с кунаями и сюрикенами.       — А теперь — разбирайте оружие и посмотрим, как хорошо вы им владеете.       Ответом было дружное «Есть!».       Женщина довольно улыбнулась, смахивая некстати выкатившуюся слезу. Ведь она бы могла так тренировать и её с Нейджи детей.       «Знаешь, Нейджи... Ты ведь защищал не только сестру и её будущих детей. Но и других, которые родились в мирном будущем... И ради твоей памяти... ради твоего безмолвного завещания мне... я готова тренировать их. И помогать совершенствоваться — так же, как ты помогал мне».       Амата, Ро и Саске вышли из ресторана, но, вопреки ожиданиям, инспектор повёл своих помощников не в сторону общедоступных полигонов, а в сектор, отведённый для тренировок АНБУ. Что, в принципе, было логично — их будущая служба подразумевала большой уровень секретности и не стоило «светить» своими навыками там, где их могут увидеть соглядатаи. Да и тренировки с новым сенсеем вряд ли можно считать достоянием гласности.       Все трое недолго задержались перед пунктом пропуска за охранный периметр. Как ни странно, проволочек и долгих расспросов–сверок не было. Стражи в броне и масках лишь молча кивнули и выправили им одноразовые пропуска. Что сразу намекало на авторитет Учиха Саске среди АНБУ. Раз один из Новой Легендарной Троицы пришёл с некими людьми и велит их пропустить — значит, он уверен в их надёжности, а также проверил и перепроверил их личные дела.       Когда трое оказались на полигоне — большом поле, на котором в беспорядке лежали россыпи камней, отдельные валуны, росли деревья и кусты, Саске обратился к проверяемым.       — Итак, правила вам известны. Используя любые приёмы, оружие и дзютсу, забрать у меня вот эти два колокольчика, — он показал их перед собой, и обе безделушки звякнули, столкнувшись.       На мгновение ему вспомнилась первая тренировка седьмой команды. И Какаши–сенсей, говорящий эти фразы.       «Почти две трети жизни прошло... А чувство, что это было вчера. Как летит время...».       — Сенсей, а ограничения по времени? — вернул его к реальности голос Ро.       — Их нет.       — А если не достать второй колокольчик?       — Оба получите в два раза более интенсивную тренировку. Мне придётся просить охрану разносить вас по домам или в госпиталь, — видя скептические улыбки обоих, добавил. — Я не шучу.       — Понятно, — кивнул парень, надевая поверх жилета «разгрузку» с дополнительными футлярами.       — Спасибо, — обворожительно улыбнулась девушка, неожиданно распечатывающая из свитка катану в ножнах и закрепляя её на спине.       Мужчина в чёрном плаще наблюдал за приготовлениями, прикрепляя колокольчики с поясу.       «Что ж, это будет любопытно».       Миг — и он исчез со своего места. Одновременно разошлись в разные стороны и его противники.       После уроков к руководителю второго А класса Академии Ниндзя подошёл младший лаборант с просьбой явиться к директору для беседы. Ветеран незамедлительно воспользовался этим приглашением.       Умино Ирука встретил коллегу в весьма скверном расположении духа. Бывалый шиноби при одном взгляде на начальника понял, что разговор будет крайне непростым. Хотя внутренне уже давно был готов к подобному.       Глава Академии не стал ходить вокруг да около и сказал прямо, едва пригласил вошедшего присесть и тот занял гостевое кресло:       — Вы слишком увлекаетесь не вполне педагогическими методами воспитания, Токахару–сан.       — И какими же, если не секрет?       — Вы поощряете детей к травле, дракам и психологическому насилию. Это может плохо сказаться на их личностных качествах во взрослой жизни.       — Напомните мне, где мы все работаем?       — В Академии Ниндзя... Позвольте спросить, к чему вы клоните?       — Я выполняю свою работу. Я обучаю из моих подопечных будущих шиноби — диверсантов, убийц, похитителей, воров, манипуляторов и прочее. Если вы считаете, что так не должно быть — просто переименуйте Академию в общеобразовательную школу и уберите все предметы, имеющие касательство к профессии шиноби.       — Но...       — Не надо читать мне лекции о мире, дружбе, доверии и взаимопонимании. Они не имеют ничего общего с тем, с чем мои ученики столкнутся в реальной жизни. И моя задача — их к этой действительности подготовить.       — Таким образом вы просто сеете в их душах семена насилия, которые могут привести к раздорам и новым войнам!       — Я не озвучиваю в классе ничего, противоречащего официальной пропаганде. Если считаете иначе — я готов пройти полное сканирование памяти. Мне нечего скрывать от вас и от кого бы то ни было, господин директор.       Ирука лишь тяжело вздохнул. Выходки Узумаки Боруто стали причиной того, что на педагогическом совете учителя уже в голос требовали набрать дополнительных наставников из военных отставников, которые могли бы навести порядок и поддерживать строгую дисциплину в классах. Ибо остальные учащиеся Академии, видя, как многое сходит с рук наследнику Хокаге, начали подражать ему, превращая учебное заведение в филиал психбольницы. Компромиссом была замена классных руководителей в элитной А–вертикали. Кроме Абураме Шино — тому доверили довести его подопечных до выпуска.       — Когда дети травят и избивают одноклассников, с которыми им, быть может, придётся вместе выполнять миссии — это уже не Воля Огня, Токахару–сан.       — Я считаю, что это — тренировка перед настоящими сражениями и моральным прессингом, — видя желание собеседника возразить, ветеран резко рубанул ладонью, желая показать, что хочет окончить мысль. Рука непроизвольно дёрнулась, а наставник скривился от боли — давали знать старые раны. — Неизвестно, с чем эти дети могут столкнуться в будущем. Мир не может длиться вечно, в природе людской хотеть большего и добиваться своего, идя по трупам. А мы — не бессмертны и не всемогущи, наша задача — воспитать тех, кто не просрёт бездарно то, что созидалось потом, кровью и смертями не только родителей этих засранцев, но и многих поколений предков.       Глава Академии тяжело вздохнул. Во многом его коллега был прав. Очень во многом. Но это не отменяло неприязни к его методам.       — Воля ваша. Но я всё же попрошу вас внимательнее отнестись к поведению некоторых учеников и не спускать происходящее на тормозах.       — Это — дополнительный механизм отбора. Сломался, пустил сопли, начал ныть — добро пожаловать в класс В или С. А у меня — элита. И они будут элитой. По содержанию, а не только по названию. Если не согласны — я тут же пишу заявление.       — Поймите, дело в том, что разборки, которые ведутся в вашем классе, напрямую влияют на отношения между кланами. А это уже вопрос внутренней безопасности Листа. Я просто обязан по должностной инструкции доложить об этом Хокаге. И сделать вам предупреждение.       — Меня ждёт вызов к Седьмому?       — Всё зависит от ваших дальнейших действий.       — Вот как. Что ж, я учту ваше пожелание. Спасибо, что выслушали мою позицию. Я могу быть свободен?       — Да, конечно.       — Спасибо, — классный руководитель второго "А" класса вежливо кивнул, и, обернувшись в дверях, добавил. — Благодарю за доверие.       Выйдя в коридор, отставной служака тут же был окликнут:       — Токахару–сан!       Отставной вояка тут же обернулся на голос, увидев спешащую к нему женщину–брюнетку в деловом костюме и очках–половинках с полукруглыми линзами.       — Я вас искала, не уделите ли мне немного вашего внимания?       — Разумеется, уделю, — кивнул мужчина своей коллеге. Нара Ягуи была его сокурсницей по Академии. После войны, когда его комиссовали со службы по ранению, их пути разошлись.       Кихэй ушёл консультантом в охранное подразделение большой фирмы, занимающейся разработкой и установкой аппаратов связи. Естественно, контора разорилась бы на найме профессиональных шиноби. А потому охрану, которая отваживала криминальные элементы и проверяла на благонадёжность нанимающихся на работу людей, а также уже нанятых работников, комплектовали из провалившихся выпускников Академии Ниндзя. Ветерану пришлось терпеливо и долго тащить бывших прогульщиков и лоботрясов до приемлемого уровня, да и те сами проявили рвение, боясь потерять место.       Ягуи же, выйдя в отставку, по слухам, доходящим через знакомых, вышла замуж и занялась педагогикой. На одном из собраний выпускников она подошла к нему и попросила о разговоре.       — Чем могу помочь? — удивлённо спросил её мужчина, прикидывая в уме, кому могла перейти дорогу эта уравновешенная и неконфликтная женщина.       — Я слышала, что ты работаешь в «Тайко Телеком» и устраиваешь на работу ребят, что не смогли стать шиноби.       — Допустим. Но я не понимаю, к чему ты.       — В Академии возникли определённые сложности с педагогическим коллективом. Нам нужны волевые и строгие учителя, которые могли бы учить ребят, поддерживая среди них строгую дисциплину.       — И что?       — Я видела некоторых из тех ребят, что провалились на выпускных экзаменах. Они в превосходных степенях отзывались о твоих талантах учителя.       — Ты мне льстишь, Ягуи. К тому же, я не хочу менять кунай на сенбон. Моя работа даёт мне неплохой доход, я не вижу смысла переходить на мизерную ставку учителя с кучей хлопот в придачу.       — А что, если я скажу, что это — ставка классного руководителя «А» класса с надбавками за работу с клановыми учениками? — и Нара назвала сумму.       Кихэй, как раз пивший лимонад, чуть не захлебнулся и закашлялся. Отставная куноичи похлопала его по спине.       — Легче?       — Да, спасибо... Ягуи, ну нельзя так.       — Извини. Что решил?       Увечный ниндзя задумался. То, что он видел и слышал... ему очень не нравилось. Выпускники Академии с каждым годом всё больше и больше становились похожи на обычных гражданских, чем на подготовленных ниндзя — опору и защиту существующего миропорядка. Если ничего не изменить... Он с содроганием вспомнил, что его сверстники, до которых нынешним шиноби — как от земли до неба — едва не проиграли Четвёртую Мировую... Ему стало крайне неуютно при одной мысли о возможных угрозах, которые не смогут остановить такие «защитники».       Он уставился на дно недопитой кружки. В янтарной жидкости отражалось его мрачное лицо. Глубоко вздохнул, с шумом выпустил воздух через нос.       — Согласен. Но достаточно ли у тебя полномочий?       — Это у заместителя директора по учебной работе мало полномочий?       Они прошли в кабинет Нара, где та гостеприимным жестом указала на гостевое кресло возле рабочего стола, а сама тем временем подошла к картотечному шкафу, на котором стоял электрический чайник, и включила его. Приглашённый молча рассматривал кабинет, в котором мельком был всего лишь пару раз.       Тёмно–синие обои, голубой ковёр на полу, фиолетовые занавески на окнах, зашторенные и создающие полумрак, кроме светлого пятна на рабочем месте. Банкетки возле стены — сразу видно, что хозяйка терпеть не может, когда перед ней стоят навытяжку.       — У тебя проблемы с классом, не так ли?       — Угу.       — Дай угадаю — с тех самых пор, когда к тебе поступили братья Учиха?       — Да.       — И не только с ними.       Скептический хмык.       — Кихэй, мне казалось, что я пригласила тебя для того, чтобы ты воспитывал детей, а не пускал всё на самотёк.       — Я воспитываю не «детей», — женщина поморщилась, настолько небрежно–язвительно это было сказано, — а ниндзя. Элитных ниндзя. А элитные ниндзя — это совсем не дети.       — Не думай, что я не наблюдаю за твоим классом. Я же всё-таки за тебя поручилась.       — Хорошо, пусть так, — классный руководитель устало откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Можешь перечислять мои ошибки.       — Ты не обратил внимание на выходки Хьюга Рю. Парень кинулся избивать одноклассников почём зря, цепляясь к ним по надуманным поводам.       — Что мешало другим парням собраться и навалять ему вместе?       — Они и собирались. Просто он раскидал их. А потом стравил своих подчинённых с теми, кто хотел дать отпор. Итогом его хулиганская банда не даёт проходу остальным ребятам с курса.       — Это был повод для других совершенствоваться в тай и конспирации, работе двойными агентами. Кстати, Сарутоби Генго спокойно давал ему отпор. Так что те, кто пострадал, могли бы напроситься к нему для тренировок. Но предпочли молча терпеть унижения и ждать избавителя со стороны.       — Со стороны тех же братьев Учиха. А если бы не они?       — Не выдерживают — пусть валят в В и С классы. Скатертью дорога. По крайней мере, им никогда не дадут ничего сложнее миссий ранга С.       — Предположим. А девочки? Как прикажешь понимать травлю клановыми Сэйка Намико?       — Очень талантливая девочка, упорная и целеустремлённая.       — Но она — полусирота без отца, выживающая в трущобах. Её жизнь и так не сладка, а ты ещё добавил в неё горечи, «забывая» отвадить от неё доводящих её клановых, которые отчаянно завидуют её таланту!       — А иначе она расслабилась бы и утратила мотивацию стать лучшей в выпуске. У тебя слишком много информаторов в моём классе, не находишь?       — Это всего лишь докладные о нарушениях дисциплины в твоём классе, написанные другими учителями. Вот, полюбуйся, — и ему на колени хлопнулась достаточно пухлая пачка листов.       Токахару пришлось разлепить глаза и начать просматривать документы.       — Нара–сан, сдвиньте шторы, пожалуйста.       Женщина хмыкнула, но соизволила выполнить просьбу.       — Благодарю.       Заместитель директора тем временем разливала по чашкам настоявшийся чай. Вскоре оба поглощали бодрящий напиток — Кихэй в перерывах между ознакомлением с отчётами, а Ягуи — наблюдая за его реакцией.       Классный руководитель второго «А» лишь хмыкал, пробегая глазами докладные и откладывая прочитанное в сторону.       — Понял, что ты делаешь не так?       — Умино–сан мне уже слишком прозрачно намекнул. Но я остаюсь при своём мнении.       — Это непедагогично.       — Это — наплевательство на боевую подготовку!       — Дети зачастую ещё недостаточно понимают разницу между хорошим и плохим. А когда им понравится унижать, оскорблять и бить, вместо того чтобы выяснить отношения словами, может быть уже поздно. И никакой прогресс в силе этого не стоит. Лист уже взрастил Орочимару и Учиха Итачи–старшего. Хватит.       Повисло неловкое молчание.       — Считай, что ты меня убедила, — примиряющим жестом поднял руки мужчина. — Как предлагаешь справляться со сложившейся ситуацией?       Заместитель директора по учебной работе подошла к книжному шкафу и достала несколько книг, возложив полученную стопку поверх просмотренных отчётов.       — Вот. Изучай, думай, действуй. Не маленький, разберешься.       — Узнаю тебя прежнюю, Зануда–чан.       — А ты как всегда думаешь, что самый умный, Борода–кун. Ладно, ступай уже, у меня и так дел невпроворот, а тут ещё тебя из очередной задницы вытаскивать. Всё, впрочем, как всегда.       — Спасибо, Ягуи. Действительно — спасибо.       На него взглянули поверх очков тяжёлым взглядом.       — Будешь должен.       — Чем?       — Тем, что не вылетишь с работы. Сразу после меня.       На полигоне АНБУ происходило настоящее сражение без всяких скидок. Нужно отметить, что ученики проводили осаду учителя, грамотно используя преимущества местности, не суясь в ближний бой и избегая пересекаться взглядами.       В Саске летел целый град метательного железа, который сменялся свето–шумовыми и дымовыми шашками.       Рассеивались теневые клоны, маскируемые под элементы ландшафта, летели техники Огня и Ветра от Ро и Земли и Воды — от Аматы. Причём в последовательностях и комбинациях, призванных либо загнать в угол, либо ограничить подвижность и нанести урон. С учётом возможности отражения или использования против применивших. Даже неудачные атаки использовались для отвлечения и перегруппировки.       Но всё равно до ученика Орочимару бывшим генинам, вновь надевшим повязки, было очень далеко. Он будто читал их движения и предвидел их действия. И любые совместные атаки напарников разбивались об его несокрушимую оборону, которая тут же превращалась в атаку, вынуждающую отступать.       В конце концов от изначального полигона ничего не осталось. Валуны были расколоты и оплавлены, словно куски воска, каменистые осыпи спеклись под действием жара, всюду были борозды и воронки от ударов техник. От растительности не осталось и следа.       Однорукий мечник внимательно смотрел на тяжело дышащих юношу и девушку. Оба были на пределе, но, тем не менее, бросились в последнюю атаку, на ходу прикрываясь клонами, которые ещё на подходе начинали в хаотическом порядке применять Превращение, дабы сбить шаринган с толку.       В ответ мужчина просто подпрыгнул и выпустил серию огненных шаров. Часть рассеяла клонов, часть — была погашена водой, часть — взорвалась, столкнувшись с похожими техниками Ро. Саске сорвал с пояса колокольчики и бросил их в сторону противников.       Те, впрочем, дара не оценили и предусмотрительно сбили их в полёте, убеждаясь, что это — не замаскированные ловушки.       — Неплохая работа. Вы меня приятно удивили, — сказал Саске, когда проверяемые подняли колокольчики с земли, не веря своему счастью.       — И... что это значит? — реплика Аматы.       — Вы — прошли, — и обладатель риннешарингана усмехнулся. — Но это не отменяет наши тренировки.       — Усиленные тренировки? — с опаской переспросил Ро.       — Нет, обычные, конечно же. Таким темпом я ничему не успею вас обучить — времени на восстановление вы потратите больше и обучитесь меньшему, чем это было бы при нормальном темпе.       — Мотивация для раскрытия потенциала?       — Именно. Чем качественнее ваша работа — тем больше аспектов я могу охватить.       — Развёрнутая программа?       — Да. Ещё — полное медицинское обследование. И генетический анализ.       Два кивка. Саске добавил ещё один положительный пункт в характеристики учеников — полное доверие к нему как к наставнику. Сказано — генетический анализ, значит — генетический анализ, без «зачем» и «почему». Сенсей повидал многое, ему лучше знать, как надо.       — Амата, я отберу немного твоей крови, можно?       — Не вопрос, — девушка закатала рукав и только немного поморщилась, когда в вену у локтевого сгиба вонзилась игла вакуумного шприца.       Ро тоже хотел было закатать рукав, но его остановили пресекающим жестом.       — Не надо. Меня интересует именно Амата.       — Ладно...       — Завтра на девять часов в Штабе. Проверю вашу командную работу «в поле». Не опаздывать.       — Есть!       После того, как её ученики закончили с упражнением, Тентен осмотрела мишени. На удивление, младшая из юных куноичи справилась весьма неплохо. А вот у сокурсника братьев были большие проблемы с меткостью. Да он и сам осознавал это, стоя с поникшим и виноватым видом.       Мастер букидзютсу подошла к нему.       — Сатоши, я вижу, у тебя не всё ладится?       Паренёк вздрогнул уставился на неё, чуть не дрожа.       — Простите... Вы ведь не прогоните меня, правда?       — С чего ты взял?       — Ну... Я думал, что вы не захотите возиться с таким бездарем как я...       — Ну почему же ты так считаешь? Все могут научиться. Даже я начинала с малого.       — То есть...       Вместо этого женщина подошла к нему со спины и острожными касаниями начала поправлять.       — Расслабься. Спину прямее. Отпусти живот. Расправь плечи. Ноги чуть шире. Левую чуть вперёд. Правую назад под углом сорок пять градусов...       Остальные внимательно смотрели, внимая словам наставницы в абсолютной тишине.       — А теперь на выдохе.       Короткий свист, стук — и сюрикен, брошенный Сатоши, попадает в «яблочко» мишени.       — И запомни — самое главное — отбросить все мысли о победе и поражении. Ожидание поражения — это уже половина пути к поражению, знай это.       — Спа... Спасибо, Тентен–сама!       — Будь усерден, помни о наставлениях и постоянно тренируйся. Тренируйся до тех пор, пока все движения не станут настолько же естественными, как глотание или отдёргивание руки от горячего или острого. И у тебя получится.       — Благодарю, сенсей! Я буду помнить!       На плечо ученика Академии жестом поддержки легла рука в перчатке с обрезанными пальцами.       — Ты — не один. У тебя есть твои друзья и я, чтобы помочь и наставить, если вдруг что–то не получается или выходит неправильно.       — Я не подведу!       Героиня войны улыбнулась. Если бы рядом были те, кто хорошо знал Такахаши, то они поразились бы, насколько искренне и тепло она улыбалась. Обычно она носила на лице маску сдержанного спокойствия, которую ничто не могло поколебать.       «Гай–сенсей, теперь я понимаю вас. У меня тоже отныне есть ученики...».       — На сегодня тренировка окончена. Ваша задача на завтра — работа над растяжкой, третий комплекс — десять повторений. Тридцать отжиманий, пятьдесят приседаний, полсотни наклонов. Нагрузку принимать по десять повторений за подход. В следующий раз приходите после уроков. В выходные — в это же время.       — Так точно!       — Можете быть свободны. Сарада, задержись, пожалуйста.       — Да, сенсей.       Как только хозяйка оружейного магазина отпустила ребят, она зашла за стойку и, вынув из ящика стола письмо, просто написала на обратной стороне листа:       «Пятидесятипроцентная скидка на чакропроводящее оружие из страны Железа».       Куноичи не скрывала факта сотрудничества с мастерскими, принадлежащими клану Учиха. Именно поэтому торговля в её магазине приносила прибыль. Но она понимала, что серьёзный и нестандартный подход к обучению сразу пяти детей требует соответствующую цену.       «Возможно, я пересмотрю цену. В зависимости от результатов, показанных детьми».       Эта же мысль была закреплена на бумаге.       Наставницу терзало смутное подозрение, которое она смогла выразить словами только сейчас.       — Сарада, зачем тебе это?       — Мне нужно тренироваться с братьями, чтобы вовремя увидеть, что они делают не так. Кроме того... лишних дзютсу в арсенале не бывает. Особенно не завязанных на чакру.       — Вот как.       Хотя другого от наследницы Учиха Тентен не ожидала. Отец девочки был фанатически одержим силой, и, судя по всему, жажда могущества — фамильная черта носителей герба в виде огненного веера.       Подождав, пока чернила просохнут, Тентен свернула письмо и вложила в конверт. Терпеливо ожидавшая наследница Учиха с готовностью приняла послание.       — Цена за обучение указана, можешь отнести отцу.       — Благодарю, Тентен–сан, — девушка поклонилась. — Всего доброго.       — Всего доброго, — вежливо кивнула мастер оружия.       Звук от дверного колокольчика давно растаял в воздухе, но никто бы не смог назвать куноичи, смотревшую вслед ученикам, «Стальной Хризантемой». Ибо столько задумчивой материнской нежности было у неё на лице.       Впервые за много лет тиски тоскливой горечи, сжавшие сердце женщины, ослабили своё давление.       «Да, Нейджи, мне будет о чём тебе рассказать... Похоже, я все эти годы жила во тьме. И только сейчас увидела свет...».       Простившись с учениками, Саске двинулся к одному из немногих входов в подземелья АНБУ. Сая он застал в кабинете и без посетителей — наверняка ему сообщили с «проходной» о его визите и тот заблаговременно попросил секретаря повременить с подачей документов и приёмом докладчиков, а также совещаниями.       Однорукий мечник без стука вошёл и затворил за собой дверь, чтобы коротким кивком поприветствовать учтиво вставшего хозяина.       — Доброго вечера. Весь в делах?       — Привет. Твоими стараниями, — ехидно улыбнулся белокожий брюнет, указывая на гостевое кресло, в котором гость немедленно разместился. — Как твои дети?       — Растут.       — Ещё как растут. Хоть генина им уже сейчас давай.       — Пусть построят прочные отношения с другими людьми и поймут, что к чему в этом мире. Повязка от них никуда не денется. Времена сейчас другие. Ты же не тащишь своего сына тренироваться по методикам АНБУ, хотя можешь.       — Уел, — усмехнулся начальник АНБУ. — Так что за дело у тебя? Вряд ли ты пришёл за тем, чтобы услышать похвалы действиям своих наследников.       — Хм?       — Многие из ребят уже заключают пари на то, когда я попрошу твоих детей вступить в АНБУ. И на последствия такой просьбы.       — Пфф... — этот выдох–местоимение мог означать «Что взять с этих невоздержанных идиотов?».       — Вот–вот. По моему мнению, твоим наследникам нужно набраться полевого опыта, прежде чем подавать заявления. Но опять же, ты этого не одобришь.       — Хм.       — Возрождению клана наша работа не слишком способствует.       — Мои дети — самостоятельные люди. Я, конечно, объясню им, что от них ожидается, но давить не стану. Иначе они принципиально поступят вопреки мне.       — О.       — Не представляешь меня признавшим свои ошибки?       — В некотором роде — да.       — Вспоминаешь ту встречу на руинах базы?       Оба помолчали.       — Давно хотел тебя поблагодарить...       — За что?       — За то, что тогда мне выпал шанс стать человеком, а не просто одним из подчинённых Данзо–сама. За то, что встретил Узумаки Наруто и твою супругу. За то, что у меня появились жена и ребёнок.       — Не стоит благодарности. Скорее, тебе стоит благодарить баранью упёртость одного добе.       Гость и хозяин понимающе усмехнулись.       — Кстати, так что же за дело у одного из Новых Саннинов к скромному служащему Хокаге?       — Не прибедняйся. А конкретно — хочу, чтобы ты после тренировок со мной включил в штат АНБУ двух человек, а в программу прикрытия — их родных.       — Имена?       — Уэно Амата и Кэно Дзинъютиро. Полицейские, работают при штабе. Были в составе команды сорок пять, понёсшей потери после миссии, где вскрылось дело «Пяти цветков».       — О, как не помнить! Жаркое было дельце. Кстати, ребят уже тогда хотели после дополнительной практики повысить, но они упёрлись и категорически требовали перевести их в полицию. Пришлось уступить и пойти навстречу.       — Иначе они устроили бы саботаж на заданиях. Такое бывало.       — Только... зачем они тебе? Ты же работаешь один... на своей миссии.       — Я хочу, чтобы они присматривали за криминальным миром Листа и внутренней безопасностью.       — Не доверяешь моим спецам? — нахмурился Яманака.       — Доверяю. Но у них другой профиль. Выявление угроз и их ликвидация. А я хочу натаскать ребят совсем на другое.       — Хм?       — Глубокое внедрение, мониторинг, получение информации, провокации.       — Вот как.       — Иногда зло может таиться даже внутри стен Селения. Нам нельзя забывать об этом.       — Мой наставник по–своему защищал Лист. Хоть и не скажу, что одобряю его методы.       — Шимура Данзо защищал лишь своё право претендовать на пост Хокаге и в своей жажде власти не гнушался ничем. А сам он был трусом и лицемером. Его панический страх смерти породил невероятную и ничем не оправданную жестокость, — процедил Саске. В правом глазу полыхнул шаринган, а кисть единственной руки сжалась в кулак до хруста костяшек.       Сай вздохнул, понимая, что сидящий перед ним человек ни за что не простит покойному провокации мятежа Учиха и гибели клана, уничтоженного руками родного брата, которому именно старый товарищ Третьего Хокаге отдал страшный приказ. Такое невозможно ни забыть, ни понять. А тем более — простить.       — Понимаю. Я сам осознал всю неправоту убеждений Данзо–сама, работая вместе с твоими сокомандниками.       — Можешь поблагодарить его, — язвительно усмехнулся однорукий мечник. — Он отдал приказ моему брату. Брат поставил меня на путь мести. Моя безоглядная жажда силы заставила Наруто стремиться меня превзойти. Наше соперничество вылилось в понимание, что в Листе я не смогу найти достойного наставника для развития своих сил и буду только бесполезно прожигать время. И потому ушёл к Орочимару, тем самым заставив Наруто и Сакуру расти, чтобы иметь возможность вернуть меня. Пусть даже силой. Остальное ты знаешь.       — Змея укусила свой хвост, а посеявший зло получил достойную жатву.       — Именно. Но ты, я так понимаю, просишь меня не уподобляться Данзо. Ведь всё же, как ни крути, я теперь занимаю его место. Место того, кто стоит за спиной Хокаге и карает врагов из тьмы.       Согласный кивок.       — Я не буду создавать своего аналога «Корня», — облегчённый вздох собеседника. — Только натренирую нескольких учеников, которым передам свои навыки и Волю Огня.       — Защищать не стены, здания и лаборатории, но людей? Стариков, которые обучают молодёжь жизненному опыту, детей, что вырастут новыми защитниками, и женщин, что рождают новые поколения? Так?       — Да. Защищать из тени, не купаясь в славе и не требуя наград. Даже не имея доброго имени. Существовать посреди грязи, крови и лжи. Потому что больше некому.       — Как твой брат?       — Как мой брат.       Снова пауза.       — Но, живя во тьме, всё же не стоит отворачивать свои глаза от света. Чтобы знать, ради чего живём и приносим свои жертвы, — заметил глава АНБУ.       — Верно. И ещё...       — Слушаю.       — Дела некоторых детей нужно ещё более тщательно засекретить. Вот список.       Хлопок — и из свитка явился сложенный вдвое лист бумаги. Сай развернул его и потрясённо выдавил, едва просмотрев первые строчки.       — Это же...       — Да. (1) Кэндзютсу — искусство боя на мечах (2) Бо–дзютсу — искусство боя посохом (3) Дзютте–дзютсу — искусство боя дубинкой (4) Яри–дзютсу — искусство боя копьём (5) Нагината–дзютсу — искусство боя алебардой (6) Иай–дзютсу — искусство быстрого выхватывания меча. В более широком смысле — искусство нанесения первого удара