Безумные будни Учиха

      Возвращаясь домой, Сарада и Карин неожиданно встретились с капитально умаявшимися близнецами — братья Учиха имели очень помятый вид, а их одежда была выпачкана, хоть и тщательна отмята от подсохшей грязи и отряхнута от песка.       — Где это вы успели так вымотаться? Опять в драку ввязались? — спросила их сестра.       — Не–не–не, никаких драк! — сразу запротестовал Шисуи, сразу одаренный скептическим взглядом, будто говорившим «не верю».       — Мы проводили совместную тренировку с Сатоши и Намико на полигоне Академии, — вступил Итачи.       — К чему эта показуха?       — Наши одноклассники устроили нам бойкот. А потом к Хиэю прицепился главный хулиган класса со своими подпевалами.       — Мы не могли пройти мимо, — тут же влез младший брат, за что получил от старшего укоризненный взгляд.       — И за что это вас всех так невзлюбили? — поинтересовалась Карин.       Братья переглянулись, будто безмолвно спрашивая друг друга — «Говорить или нет?», но были успокоены сестрой:       — Говорите. Тут все свои.       — Ладно, — вздохнул прямоволосый. — Скорее всего, нас невзлюбил этот самый Хьюга Рю за то, что мы якобы ставим под сомнение его неформальное главенство в классе.       — Не слишком убедительная причина, чтобы пытаться давить на ваших товарищей, — заметила Узумаки.       — Я подозреваю, что ему кто-то вбил в голову идею о том, что клан Хьюга — сильнейший клан Листа и остальных следует ставить в подчинённое положение. По крайней мере, я не заметил явного протеста против его позиции ребят из других кланов, что на него шестёрят.       Сарада непроизвольно поморщилась. Даже благовоспитанный Итачи начал набираться жаргонных словечек. Услышь она подобное из уст Шисуи — это не было бы так шокирующе.       — У него было больше чем полтора года, чтобы передраться со всеми мальчишками, показав, кто в классе главный, — заметила Карин. — Ничего удивительного — правильно освоенный Мягкий Кулак, даже на начальном этапе, даёт большое преимущество против почти всех кланов Листа.       — Кроме Нара и Абураме, — заметил Итачи, — при условии, что они атакуют первыми и в полную силу. Нара я в свите Рю припоминаю, а вот Абураме не заметил. Но я могу быть неправ.       — Нара просто влом сопротивляться, даже когда его силком тащат в компанию отморозков, — вставил свои пять сен Шисуи.       — Спасибо за хорошее уточнение, Карин–сан, я обязательно расспрошу наших друзей о том, что происходило в классе до нашего поступления. Так мы сможем выстроить более правильный план сопротивления агрессии.       Красноволосая женщина хихикнула. Всё же тёзка легендарного юного гения, павшего жертвой политических интриг, частично походил на того не только внешностью, но и чертами характера. Например, привычной тщательно всё планировать и просчитывать каждый шаг. Впрочем, это была фамильная черта всех Учиха. Чуть ли не от Оцуцуки Индры.       — Да какой, к чертям собачьим, план! — тут же влез Шисуи. — Если бы эти рохли объединились между собой, да хотя бы те же Нара, Акимичи и Яманака, то могли бы толпой посадить этого бледноглазого утырка на задницу. И украсить его бьякуган красивыми «фонарями»! А вместо этого пустили сопли и слились ему поодиночке. Триединство кланов, тьфу! Слабаки ссыкливые.       — Ты слишком многого хочешь от людей, Шисуи.       — Хмф!       — Но, тем не менее, ты подбросил мне замечательную идею.       — А, это... Да пожалуйста. Правда, вот не знаю, сработает ли.       — Попробовать стоит.       — Уверен?       — Абсолютно.       — Так, ребята, может поделитесь, что у вас тут происходит?       — Сестра, мы не...       — Конечно, Сарада. Только я думаю, этот разговор явно не для улицы.       — Договорились.       Придя в поместье, все разошлись по делам — Сарада и Карин занялись готовкой, а мальчишки отправились купаться, чтобы смыть с себя грязь и пот, и переодеться в чистое. Братья, не сговариваясь, после купания разошлись по комнатам, чтобы заняться домашними заданиями. Конечно, вдвоём они могли бы сделать их гораздо быстрее, но это было невозможно из–за выволочки, устроенной им Токахару–сенсеем.       Классный руководитель публично сделал им замечание, что, мол, им нельзя решать задачи совместно. На возражение, что это — командная работа, сенсей занизил им баллы и сказал, что индивидуальное мастерство не должно страдать, и посему каждому из них будет даваться свой набор задач, чтобы не было искушения просто списать. Задачи были из специальных задачников повышенной сложности, которые тянули на материал следующего курса. На возмущение Шисуи тому впаяли внеочередную отработку под ехидные смешки и замечания от недоброжелателей. Окончательно добил близнецов посыл ветерана:       — Вы у нас гении, да? Ну вот и оправдывайте своё звание, детки. Жизнь подкинет вам задачи позаковыристее тех, что в учебниках. Увижу идеальное решение — получите по минус одному баллу — потому что я буду знать, что вы это решали вдвоём.       — А если вдруг сделаем идеально, но не советуясь? — задал интересующий его вопрос старший из братьев.       Пожилой мужчина задумался — всё же сопляк смог подловить его на слабом месте в рассуждениях.       — Так и быть, разрешаю прикреплять к работам черновики решений. Понятно?       — В целом и полностью, Токахару–сенсей, спасибо за уточнение и разрешение.       — Не за что, Итачи–кун.       В тот день после уроков Шисуи явился за отработкой. Сенсей жестом отпустил дежурных и выдал провинившемуся уборочный инвентарь. Мальчик согласно кивнул и отправился набирать воду, где попался в засаду девочек — причём не только одноклассниц.       — Шисуи–кун, разреши тебе помочь!       — Шисуи–кун, кто тебя заставил?!       — Шисуи–кун, скажи что–нибудь!       Всё это сопровождалось мрачным молчанием. Также паренёк пару раз перепрыгивал через как бы невзначай поставленные ему подножки и уворачивался от толчков.       «Чёрт, нужно было применить Превращение. Или пойти до туалета по потолку».       Очередной как бы случайный толчок плечом вывел будущего ниндзя из себя.       «Ещё одно прикосновение, и мне придётся сделать им больно! Достали».       — Так, куры, а ну кыш отсюда! — раздался раздражённый рык Намико из–за спины. Кольцо озабоченных клуш тут же резко перестроилось в подобие трёхшеренгового строя, окружая подругу младшего Учиха.       — О, бесклановая шалава!       — Рот закрой!       — Бей её, девоньки!       «Так, это уже слишком...» — промелькнуло в голове у вихрастого, и тот вытащил из кармана свиток, из которого распечатал пару перцовых дымовых шашек и одну светошумовую бомбу.       — Нами, шашки!       Все фанатки Учиха–младшего резко развернулись на голос кумира и наперебой завопили:       — Что?!       — Шисуи!       — Любимый, ты заговорил!       И не заметили, как прямо им под ноги подкатились несколько шариков, шипящих запалами.       Бах! – Бах! – Бах! — раздалось три хлопка почти одновременно. Шипение расползающегося облака из раздражающего порошка заглушили другие звуки — кашель, чихание и перекрывающий это всё испуганный визг, который потонул в выкриках боли, когда будущие куноичи, ослеплённые яркой вспышкой и перцовым порошком, а также дезориентированные громким шумом в тесноте коридора, начали падать, задевая и спотыкаясь друг о друга, создав на полу огромную кучу–малу. Намико наверняка сумела отступить. А Шисуи, когда он проморгался и закрыл рот, чтобы не получить раздражение носоглотки после успешного предотвращения контузии, пришлось поднять ведро и всё же добраться до мужского туалета.       И тут его шестое чувство начало подавать вполне однозначные сигналы тревоги.       «Чёрт, и тут засада... Да что за день такой!».       — Ага, учишонок! — на него налетел всей массой один из братьев Акимичи, расставив свои лапищи, чтобы если не затискать до сломанных рёбер, то попытаться раздавить своей необъятной тушей. В ответ рекомый подпрыгнул, в прыжке нахлобучивая многострадальное ведро на голову противнику. Толчок — и толстяк летит на пол, а паренёк, делая полу сальто, прикрепляется ногами к потолку.       — Брат? — из дверей вылетает второй, но тут же спотыкается об первого и падает.       — Опаньки, кто у нас тут? — пару хлопков, и стоящие чуть дальше у стены ящики превращаются в Хиэя Сатоши и Учиха Итачи. Фразу говорил безклановый. — Два бугая на побегушках?       — Двойной теневой захват!       — И Нара Икеро, вот незадача.       — Сейчас я из вас обоих сделаю фарш... — зарычал один из пухлых, поднимаясь на ноги.       — Парни, уши!       Хлоп! Бах! — внутри туалета рванула звуковая шашка. Кто–то упал. И явно не один. Тень, ухватившая стоящих на полу, тут же уползла обратно.       — Спасибо, брат, — обратился старший из близнецов к младшему, спрыгнувшему с потолка.       — Не за что, — спокойно ответил тот и, сняв ведро с головы Акимичи–старшего, нахлобучил его на голову младшего тяжеловеса и хорошенько по нему постучал руками, кривляясь, словно дикарь.       — Так, и долго ты будешь заставлять меня тебя ждать? — остановил это безобразие возникший словно из воздуха Токахару–сенсей.       — Э, Кихэй–сан, видите ли...       — Вижу. Хиэй Сатоши, Учиха Итачи — вы двое — мобилизуетесь в помощь Учиха Шисуи. Раз у вас есть время устраивать игры и громить Академию.       — Есть, — вразнобой проворчали все трое. Ибо понимали, что возражения повлекут за собой дополнительные наряды на уборку вне очереди.       В классе к ним присоединилась Намико, как «провокатор».       — Да он издевается! — выразил общее мнение Шисуи, когда все четверо убедились, что наставника нет рядом.       — Скорее, воспитывает нас в своём понимании дисциплины и силы.       — Да ну, бред это всё...       — Я бы не сказал. Мирные времена приводят к тому, что уровень подготовки и так сокращённых сил шиноби начинает падать. Ну скажи, зачем нашим одноклассникам тренироваться до одышки и дрожи в коленях, если им зачастую будут выдавать миссии ранга D от каких–нибудь богатых заказчиков, для которых найм шиноби — всего лишь показатель статуса?       — Хм, логично...       — Но, тем не менее, ни внешние, ни внутренние угрозы миру ниндзя никуда не делись. А то, что о них не говорят на каждом углу — это лишь ради того, чтобы не нагнетать панику среди тех, кто видел последствия Четвёртой Мировой. А они, в свою очередь, не распространяли эту панику уже среди гражданских.       — То есть весь этот бред вроде драк, которые он не разнимает, словесных наездов, остающихся без внушений, завышенных требований к тем, кто хоть что–то понимает за рамками учебников, нормативов по физической подготовке, которые увеличены в полтора раза сверх рекомендуемых — это всё ради якобы «нашего блага»? — последние слова младший близнец выделил воздушными кавычками.       — Будешь смеяться, но да. Он исходит из простого принципа — «Лучше получить истощение на тренировке, чем умереть в бою».       — Защищаешь его?       — Нет, просто понимаю причины его поступков.       — Я остаюсь при своём мнении.       — Нас рассудит только будущее. Вернёмся к этому разговору лет через десять.       Хотя этот разговор всё же не мешал братьям убирать класс, как и их друзьям — помогать им, прислушиваясь к беседе.       После уборки все четверо последовали на полигон при Академии — тренировочные площадки не закрывались вплоть до шести вечера, когда начинался обход всей территории полицейским патрулём.       Последовала разминка, после чего был проведён учебный спарринг «вкруговую» — каждый по разу сразился с каждым, при этом остальные двое наблюдали за поединком. Чтобы все могли оценить сильные и слабые стороны друг друга и открыто высказать — на этом настоял Итачи.       — Мы всегда снисходительно относимся к своим собственным ошибкам и слабостям, — ответил Итачи, услышав возражение Шисуи из серии «зачем вообще это надо?». — Нужен беспристрастный взгляд со стороны. Только никаких обид и прямое высказывание всех недостатков без утаивания. Согласны? — вопрос к Намико и Сатоши. Два согласных кивка в ответ. — Приступим.       Через сорок минут.       — Шисуи, ты слишком торопишься атаковать. Легко попадаешься на обманные движения.       — Извини, Итачи, но ты зачастую тормозишь в начале схватки и сражаешься от обороны, тебя легко пробить, если атаковать последовательно в близкие области вдоль блокирующих рук.       — Сатоши, ты слишком зациклен на верхнем уровне и плохо следишь за ногами. Тебя легко вывести из равновесия подножкой или зацепом.       — Намико, у тебя всё хорошо, но не хватает скорости и гибкости.       Согласные кивки каждого.       — Парни, займёмся устранением замеченных недостатков, — сказал Итачи, взяв на себя роль тренера.       — А я? — спросила девочка.       — А ты пока станешь спарринговать с Сатоши. По поводу развития скорости и гибкости я могу попросить нашу сестру составить программу.       — Не стоит её беспокоить, я могу попросить маму.       — Тоже дельная мысль.       Друзья разбились на пары и начали спарринговаться, не обращая внимания на не вполне природные шорохи из окружающих полигон по периметру кустов.       Тренировку прервал полицейский, постучавший дубинкой по опоре сетчатого забора, отделяющего друг от друга тренировочные площадки.       — Ребятки, время!       Тренирующиеся резко разорвали дистанции и остановились. Впрочем, не обошлось и без пары падений из–за непогашенной инерции.       — Простите за беспокойство, полицейский–сан, мы уже уходим, — вышел вперёд Итачи, и кланяясь, как подобает нарушителю, а также неофициальному тренеру.       — Ничего страшного, приятно видеть рвение к тренировкам у молодёжи, — улыбнулся мужчина. — Я бы рад вас тут оставить, но, сами понимаете, служба.       — Благодарю. Впредь мы постараемся не причинять вам неудобств, — паренёк кивнул стоящим за его плечами. — Брат, Намико, Сатоши, идёмте.       — Ребята, время позднее, может, выделить вам одного сопровождающего?       — Нет, спасибо за беспокойство, мы сами.       — Как знаете.       Через несколько минут один из патрульных спросил начальника:       — Может, стоило настоять?       — Не думаю. Ты обратил внимание на герб на куртках у братьев?       До того мгновенно дошло.       — Учиха!       — Вот–вот! Кабы они сами вам, желторотые, эскорт не предложили. И ещё... Слушайте меня внимательно.       Дождавшись тишины, старший сказал:       — Отец этих пацанят временно работает инспектором с широкими полномочиями — это я узнал на сегодняшней утренней планёрке. Чёрт его знает, что ему нужно, но каждому, кто между обходами будет сачковать в курилке или буфете — не видать ни надбавок, ни премий. Поймаю филонщика — лично в спортзале и на полигоне сгною!       Младшие коллеги правоохранителя пришибленно закивали. Им, в большинстве своём — не прошедшим выпускные тесты выпускникам Академии Ниндзя — не улыбалось остаться без работы.       И, естественно, столь нелестные оценки и выданный авансом нагоняй никак не способствовали популярности младших представителей клана–основателя. Едва старший наряда отстал, пропустив молодых полицейских вперёд, у всех троих на лице отобразилось выражение, которое словами можно было перевести как «Чёртовы Учиха».       Четверо друзей решили расходиться по домам по очереди — на этом опять же настоял Итачи.       — На месте наших недоброжелателей, я бы приготовил засады, на случай, если бы каждый из нас приходил домой по одиночке. Не стоит пренебрегать осторожностью.       — Брось, брат, мои фанатки наверняка уже разошлись по домам.       — Я бы не стал пренебрегать силой женской ревности и обиды.       — Как знаешь.       Но, взглянув на Намико, отряхивающую от пыли своё платье, Шисуи плюнул на свою беспечность и согласился.       — А вы? — озвучил витающий в воздухе вопрос Сатоши.       — А мы двинем домой верхними путями. Организовать засаду на крышах куда сложнее, а сменить направление и оторваться можно достаточно быстро.       — Вы слишком заботитесь о нас, парни.       — Эй, мы же друзья. А это — как семья. В семье не принято бросать своих и отказываться помогать, как бы тяжело или трудно это ни было.       — Семья, да? — задумался безклановый. Затем резко ударил кулаком в ладонь. — Да, это мне нравится, чёрт возьми! И я буду стараться изо всех сил, чтобы уметь постоять за себя самому!       — А меня не забыли, братцы?       — Ну как же забыть нашу сестрёнку!       За ними издалека и из укромных теней завистливо следили многочисленные глаза. Было бы несправедливым считать, что команда друзей не замечала слежку. Да и намерения смотрящих в их спины были весьма далеки от дружелюбных. Но они решили, что давать противникам знать, что они обнаружены — глупо. И вели себя так, будто ничего и не замечали, этим раздражая смотрящих ещё больше.       Это было своеобразным соревнованием выдержки — у которой из сторон первой сдадут нервы. Представители враждебного большинства всё же решили, что не доставят удовольствия строптивым повстанцам. Этот раунд окончился вничью. ***       Боруто спешил домой. Конечно, он с удовольствием увязался бы за Сарадой, но понимал, что не стоит быть назойливым. Посему решил, что лучшим способом наладить отношения будет исполнение того самого обещания — тренировать Химавари. Он не удивился, узнав, что Сарада начала кое–чему обучать его сестру. Ибо очень много времени, так уж сложилось, они проводили вместе. Плюс Хима — живой и непосредственный ребёнок, которому любопытно буквально всё на свете. Неудивительно, что тренировки Учиха–младшей привлекли внимание дочери Хокаге. Благо ничего заумно–сложного наследница шарингана мелкой не показывала — всего лишь самые простые последовательности ката и постановку правильной исходной позиции для метания сюрикенов и кунаев. С этим мог справиться и он.       Едва он переступил порог, как был обнят молнией вылетевшей навстречу сестрой.       — Братик пришёл!       — Да, Хима, братик пришёл, — обнял её блондин–младший в ответ.       — Хочу тренировку!       — Я хочу помыть руки, пообедать и выучить уроки. А потом — тренировка.       — А сразу? — парня всё же отпустили и дали разуться.       — А сразу — только обнимашки и у–у–у–х какие покружашки по комнате, — парень осторожно подхватил сестру, вынеся в гостиную и закружил по комнате под радостный смех Химавари.       — Боруто, ты будешь кушать? — заглянула в комнату Хината.       — Да, конечно, мам! — Боруто уже устремился в ванную — мыть руки.       Супруга Хокаге последнее время не могла нарадоваться на сына. После недолгого пребывания в гостях Сарады его как будто подменили — юный ниндзя стал более дисциплинированным и организованным, нервные срывы по поводу работы Наруто и его поздних возвращений домой исчезли как по волшебству. Кроме всего прочего, Боруто не забросил тренировки на их личном полигоне и стал готовить Химавари к Академии. Даже решился просить у матери совета, как правильно сделать некоторые моменты. Пусть старший из детей четы Узумаки и не смог пробудить бьякуган, он решился освоить начальные комплексы ката Мягкого Кулака, которым обучали в клане Хьюга вне зависимости от способностей и уровня подготовки.       — Сынок, зачем тебе это? — спросила женщина у отпрыска, когда они втроём отдыхали после тренировки по отрабатыванию ката. — Ты же не сможешь работать с чистой чакрой, чтобы использовать Вакуумную Ладонь.       — Согласен, мам, — улыбнулся её сын. — Но вот в техниках стихии Ветра и Молнии это может мне пригодиться. С Водой труднее, но я что–нибудь придумаю.       — Да, действительно, это может помочь, — согласилась куноичи, отмечая, что сын перенял от отца творческое мышление.       Сами ката тайдзютсу обладателей бьякугана были призваны не только отточить движения до автоматизма, дабы в бою проделывать их на уровне рефлексов, но и помочь научиться концентрировать чакру в конечностях на момент удара и уметь выпускать её из тенкецу даже на ногах. То, что Хьюга опасны даже со связанными или недееспособными руками, подтверждали сильнейшие бойцы клана. Двоюродный прадед Хинаты прославился тем, что мог использовать резкий выплеск чакры, подобной Вакуумной Ладони, с помощью стоп и даже мог выбивать тенкецу с помощью больших пальцев ног. Подобное ему пришлось освоить после того, как на одной из миссий он сильно повредил руки и их суставы утратили былую подвижность. Хотя мог спокойно уйти в отставку и доживать век в клане, благо никто не смотрел бы на него косо.       — Мама, а ты научишь меня Двойному Кулаку Льва? — тут же спросила Химавари.       — Только когда повзрослеешь, — видя гримасу обиды на лице дочери, Хината поспешила поправиться. — Я сама освоила эту технику только в шестнадцать лет.       — А что я могу сейчас?       — Пока только базовые ката. И упражнения на ощущения и контроль чакры. То, что я освоила к твоему возрасту, — бывшая Хьюга была не до конца откровенна, явно занижая планку своих умений в возрасте дочери. Но понимала, что времена были совершенно другие и требования к детям, особенно если они являлись наследниками правящих семей своих кланов, были не в пример жёстче современных. Кроме того, женщина хотела, чтобы хотя бы Химавари жила без каждодневной суровой муштры. — Только после идеального усвоения этого можно будет продвигаться дальше. Обещаю.       — Я буду стараться, мама! — вскочила с дивана мелкая и встала в позу «крутого парня», позаимствованную у брата, чем вызвала умильные улыбки присутствующих.       — Хорошо. Но не слишком усердствуй. Иначе в Академии тебе будет очень трудно.       — Это почему?       — Ожидания слишком многих людей приходится оправдывать. Слишком много завистников, косо глядящих на тебя и желающих подстроить пакость или начать издеваться, когда у тебя что–то не получится или ты совершишь ошибку.       — Да?       — Угу, точно, — подтвердил Боруто, вспомнив, сколько раз одноклассники и не только проезжались по Сараде из зависти.       Благо, сама Учиха–младшая была не слишком восприимчива к неприязненным взорам и шипению за спиной. Рядом со злословящими она проходила, словно мимо пустого места, старательно изображая глухую. С теми, кто пытался задирать, не было вообще никаких разговоров — мгновенно следовала крепкая трёпка, после которой задиру отводили в медпункт, а Сараду — к директору. После целой недели подобных походов Умино Ирука собрал расширенный педсовет, на котором в доходчивой форме попросил классных руководителей и наставников провести воспитательную работу. А его избавить от подробных разборок с каждым дурно воспитанным учащимся. Напоследок каждому, кто допустит повторение данной ситуации, была выдвинута угроза проверки служебному соответствию. Угроза возымела действие, и уже сами классные руководители взяли на себя душевные разговоры с родителями детей, питающих особую неприязнь к дочери Учиха Саске.       — Как же так? — мечта завести настоящих друзей разбилась, словно хрустальная ваза об бетонный пол. В огромных голубых глазах застыло недоумение пополам с обидой.       — Сестрёнка, просто будь готова к подобному. А друзья у тебя появятся. Обязательно появятся. А с теми, кто вздумает тебя обижать, я сам поговорю.       — Точно появятся? — в глазах девочки смешались страх и отчаянная надежда. Боруто, видя состояние сестры, ласково погладил её по волосам.       — Точно–точно. А чтобы никто не обижал — лучше стать сильной и каждому кто начнёт задираться — сразу давать сдачи. Как Сарада.       — Да!       — Боруто! — тот вздрогнул и медленно повернулся, почувствовав давление «ки». Встретившись взором с крайне недовольной матерью.       — Ч–чего, даттебаса?       — Ты из сестры хулиганку решил сделать?       — Мам... Ну это... Я же любя...       — Только в целях самообороны, — отчеканила Хината. Дети покорно кивнули. Они знали, что мама всегда мягкая и добрая, но если её разозлить — бывает очень страшной.       — Я не буду хулиганить, мам... Честно–пречестно, — испуганно пролепетала Химавари.       Бывшая Хьюга улыбнулась и давление пропало как по волшебству. Она осторожно обняла дочь.       — Я не сержусь, на самом деле. Просто представь, что будет с папой, если и ты будешь расстраивать его своим поведением? Он и так на работе устаёт.       — Я не буду... не буду расстраивать папу. Обещаю.       — Вот и хорошо, — женщина всё же метнула недовольный взгляд в сына.       — А я что? Я ничего...       — Кто постоянно устраивал погромы в селении? Отвлекал от работы Хокаге? Напомнить?       — Ну мам... Последнее давно было! — юный ниндзя глубоко вздохнул. — Я исправился.       — Извини, но мне пока трудно в это поверить.       — Но ведь это только «пока».       — Боруто, тебе перечислить, сколько раз ты говорил, что исправился и что это было в последний раз?       Парень опустил голову. Толку было отпираться, раз это была правда?       — Я постараюсь себя пересилить... Тем более, у меня сейчас появилась важная цель в жизни и люди, которым мне нужно помогать. Мне теперь некогда растрачиваться по пустякам.       В прежние дни принцесса бьякугана лишь пожала бы плечами — вот, у сына очередной «бзик». Но она не была дурой и кое–что замечала — тот действительно начал меняться. Да, он по–прежнему «зависал» с друзьями, задерживаясь надолго после Академии, но было и другое — наследник забросил приставку и компьютерные игры, вместо них охотно тренируясь — как сам, так и с Химавари, стал чаще проводить время с сестрой, которой чисто по–мальчишечьи сторонился, начал таскать домой отнюдь не развлекательные книги... Иногда приходил домой грязный и уставший, в помятой и даже кое–где порванной одежде, говоря, что тренирует техники и осваивает свои стихии... И, судя по задаваемым иногда вопросам — действительно не врал.       А всё началось с недавнего визита в их дом Учиха Сарады. Вернее — с одного разговора между одноклассниками на заднем дворе поместья Узумаки. Хината была мудрой женщиной и не стала подслушивать разговор подростков. Как и требовать от сына подробностей. Если он посчитает нужным — скажет всё сам.       «Надо же, похоже, мой мальчик уже влюбился, — мысленно улыбнулась женщина. — И, как настоящий Узумаки, выбрал самую неприступную».       Задумчиво взглянув на улыбающихся с одной из фотографий родителей мужа — очень редкий снимок, невесть как оказавшийся в одном из тайников в доме главы клана Учиха. Саске, перед тем, как впервые уйти с миссией за пределы Листа после оправдания, тщательно разобрал чуть ли не до фундамента развалины отчего дома. И нашёл в одном из тайников эту фотографию на дне коробки с разными мелочами. Сакура говорила, что каменно–бесстрастный Учиха чуть не рыдал, держа в руках эту коробку. Со старыми детскими вещами и игрушками. Как догадалась бывшая Харуно — это было то, что оставила на память о сыновьях Учиха Микото, которая каким–то неведомым женским чутьём ощутила холодное дыхание Шинигами за своим плечом. И спрятала от уничтожения самое дорогое, что может быть у любой женщины — воспоминания о детях и лучших друзьях. Так окольными путями к Наруто вернулся осколок самого дорогого, что было в его прошлом — его родители — весёлые, молодые, улыбающиеся и счастливые. Герои, прожившие яркие, но обидно–короткие жизни...       «Как хорошо, что наши дети могут влюбляться и признаваться друг другу в чувствах на свиданиях в укромных уголках, а не на поле боя. Брат Нейджи... ты действительно отдал свою жизнь не напрасно».       — Мама? Мам! — вернул её к действительности голос сына.       — Что? Прости, я задумалась...       — Ты говорила про Двойной Кулак Льва.       — Но у тебя нет предрасположенности к чистой чакре, — напомнила ему Хината.       — Я бы не отказался научиться его основам, — всё же не утерпел Боруто.       — Зачем?       — Потому что было бы ультра круто делать стихийную технику сразу двумя руками! Тот же Вихревой Поток!       — Если запустишь технику с разным направлением вращения потоков, они сами себя погасят.       — Но если сделать выпуск синхронно и в одном направлении вращения, то можно усилить!       — Мам, так нечестно! Братик уже техники учит!       — Хима, зато ты умеешь активировать глаза и видеть тенкецу, — Боруто подмигнул Химавари. — Ты тоже круче меня, только по–другому.       — Ура!       Мать семейства улыбалась, глядя на детей. Теперь они стали опорой друг для друга, постоянно чему–то учились и проводили больше времени вместе. И теперь даже редкие появления отца за ужином воспринимались не так остро, как раньше.       — Кстати, братик, а когда Сарада–чан пригласит нас к себе в гости?       — Уже соскучилась?       — Да!       — Ну не знаю... — сын Хокаге поскрёб затылок. — Она сейчас очень занята, и ей явно не до приёма гостей.       — А если ты её очень очень–попросишь? Я знаю, ты это можешь, — хитро сверкнула глазами Узумаки–младшая.       Парень стеснённо покраснел. Ну вот кто тянул эту мелкую поганку за язык?       — Даже если очень–очень попрошу, — Боруто изо всех сил пытался быть невозмутимым, хоть и получалось это у него очень плохо. Ну ладно бы просто сестра сказала это наедине, но ведь рядом была мама, которая взглянула на сына с явным интересом. Всё же парень мысленно молил всех Богов, дабы не попасться под допрос о том, кто из одноклассниц, а то и девушек вообще ему нравится. Впрочем, сегодня небожители оказались к нему благосклонны и более подробных расспросов не последовало.       Но просящий взгляд сестры всё же вынудил Боруто сказать:       — Хима, я обещаю, что спрошу у неё разрешения. Но когда приглашать нас — она уже выберет сама, извини.       — Ну ладно...       Минуту спустя.       — Это всё хорошо, но мне нельзя останавливаться! Так что я доделываю домашнее задание и снова на тренировку, — блондин-младший поцеловал сестру и мать, после чего обернулся в дверях. — Вернусь к ужину! — и его быстрые шаги стихли на втором этаже.       — И всё-таки братик влюбился, — умильно–серьёзно констатировала Химавари.       — Я не думаю, что этот так уж плохо, — ласково обняла мать дочурку. — Ведь ради любимых мы готовы становиться сильнее и лучше. Я ведь тоже влюбилась в твоего папу совсем маленькой. Когда была в твоём возрасте.       — Расскажи! Ну пожалуйста–пожалуйста!       — Хорошо, слушай...       Доделав уроки, Боруто ушёл, как и обещал. Но не на тренировку, как сказал, а на работу к отцу. Он помнил тот вечерний разговор с Сарадой, когда его, применив разгромные аргументы, объявили придурком и зажравшимся эгоистом. Если бы эти же слова и мысли прозвучали из уст другого человека, сын главы Скрытого Листа мог и отмахнуться, вдогон обругав того, кто вздумал его обвинять. Но Учиха–младшая действительно имела все основания так говорить. Его девушка действительно жила почти без отца. С очень занятой матерью, которая могла полдня, а то и дольше пропадать на работе, приходя домой только отсыпаться, а то и вовсе пропадая в госпитале. С двумя младшими братьями, которые — отнюдь не его хоть и временами шебутная, но спокойная и беспроблемная сестра. И со всем этим грузом Сарада спокойно справлялась сама, не жалуясь и ничем не выдавая того, насколько ей трудно. Ни единым словом, ни даже выражением лица.       И теперь «золотому мальчику» было мучительно стыдно. Стыдно от осознания, каким капризным и избалованным ребёнком он выглядел в глазах той, которая похитила его сердце. Действительно, это было просто чудом, что ему удалось-таки задеть какие–то струны в сердце «ледяной химэ» и Сарада ответила ему взаимностью. Теперь было страшно уронить себя в глазах девушки и не оправдать возложенных на него ожиданий.       Пройдя в Резиденцию Хокаге, Боруто сразу поднялся к кабинету отца и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, немного задержавшись перед дверью. Затем постучал.       — Разрешите войти?       — Входите, — послышался голос отца из–за двери.       Парень вошёл, чтобы увидеть привычную картину — огромные стопки документов вдоль стен и на всех столах, где не была установлена офисная техника, картонную коробку с пакетами заварного рамена у рабочего стола и несколько пустых упаковок из–под него в мусорной урне. А также отца, читавшего очередной отчёт.       — Господин Седьмой?       Наруто поднял глаза от документа, чтобы увидеть напротив сына.       — О, Боруто, привет. Что–то случилось дома? — выражение лица мужчины резко стало обеспокоенным.       — Не–не, всё в порядке, даттебаса... Просто, м...       — Что?       — Слушай, пап, я могу тебе чем–то помочь? Ну... Со всем вот этим? — юноша охватывающим жестом показал на все горы бумаг, громоздящиеся на свободном пространстве.       Наруто едва подавил в себе желание сложить печать концентрации и развеять гендзютсу. Происходящее на его глазах казалось чьей–то донельзя дурацкой шуткой.       «Старик Хирузен, это что, ты решил так наказать меня из Чистого Мира? Даттебайо, я исправлюсь! И даже навещу твою могилу! Честно, дедуль!».       «Да успокойся ты! — рыкнул Курама в его голове. — Это не иллюзия и не вражеская техника, а твой сын, идиот!».       «Э, что? Правда, что ли?».       «Да, правда, — проворчал Хвостатый, успокаиваясь. — Да не тормози, скажи уже что–нибудь! Не пугай парня!».       — Папа! Эй, пап! — помахал у него перед лицом ладонью сын.       — Ой, извини... Совсем заработался, прости. Ты хотел помочь мне, так?       — Ну да... Если ты разрешишь, конечно... — вспомнил блондин–младший свои сомнения.       Наруто задумался. Сын, конечно, ещё даже не генин, и допустить его к работе с документами... Потом ему придётся оправдываться перед Шикамару и Саем. Да и не только перед ними. Но с другой стороны... Он чувствовал в наследнике искренне желание помочь. И уж лучше, действительно, он ему поможет, чем в очередной раз будет разрисовывать каменные лики Хокаге или творить ещё какую–нибудь ерунду, чтобы привлечь его внимание к себе.       «Хреновый из тебя родитель, я тебе скажу, — вновь раздался в голове голос Курамы. — Но раз сын пришёл к тебе сам — не упускай этот шанс. Потом может быть хуже».       «Спасибо, Ку».       «Да не за что, обращайся».       — Хорошо, Боруто, я что–то придумаю.       Раздался скрип двери, и в кабинет зашёл Шикамару.       — Боруто, что ты опять натворил? — резко напустился на него советник.       — Ничего он не натворил, даттебайо, — решительно встал на защиту наследника родитель. — Он пришёл, чтобы попросить моего разрешения разгрести всё вот это.       — Вот же гемор... Наруто, твой сын — даже не генин, а тут — куча сведений, пусть и не всегда секретных, но таких, за которые ребята из мелких деревень готовы будут сделать что угодно...       — Ну если так... Я пошёл, — расстроенно сгорбившись и опустив глаза, сказал блондин–младший, собираясь уходить. — Всего доброго...       — Постой! — остановил его окрик отца.       — Да? — обернулся ученик Академии. В голубых глазах вспыхнула безумная надежда.       — Наруто...       — Шикамару, — голос Хокаге похолодел. Боруто непроизвольно передёрнул плечами. В таком гневе он своего отца не видел давно. Разве что едва пару раз в жизни. — Это касается моей семьи. Они — тоже часть Скрытого Листа. Я не могу их игнорировать.       — Хочешь поставить под удар сына? — не стал юлить глава клана Нара.       — Я его защищу. Да и к тому же... Наши дети не могут оставаться детьми навсегда. Мы не вечны. Ни я, ни Саске, ни ты... А новое поколение — это те, кто придёт нам на смену. И...       — Я тебя понял, — сказал отец Шикадая, вынув из кармана штанов зажигалку, и пару раз щёлкнул ей, зажигая и гася пламя. В кабинете воцарилась неловкая тишина.       Затем первый помощник Седьмого Хокаге повернулся к покорно ожидавшему решения взрослых Боруто.       — Решил помочь отцу, чтобы он не задерживался на работе слишком долго, так? — острый и оценивающий взгляд был неприятен, но ученик Академии не отвёл глаз и смотрел прямо. — Так?       — Так, — Боруто старался, чтобы голос не дрожал, а взгляд оставался открытым. Вроде бы получалось.       — Ты осознаёшь, что всё, что поступает в Резиденцию — это информация разной степени секретности? И что всё, что ты узнаешь, не должно распространиться дальше этих стен? — вопрошаемый хотел перебить, но был остановлен пресекающим жестом. На Узумаки–младшего обрушилась давящая волна «ки». — Это не игры в ниндзя, парень, это — жизнь. И если распустишь язык — отвечать будешь по–взрослому. И то, что ты — сын Хокаге, тебя не оправдает. Скорее, будет дополнительным отягчающим обстоятельством.       — Я готов, — ответил Боруто, нахмурившись.       «Хочет меня испугать?! Заставить отступить и сдаться?! — руки непроизвольно сжались в кулаки. — А вот хрен тебе, дядька Шикамару! Я не отступлю! И не сдамся! Это мой путь ниндзя! Это — ради моей любви! Это — ради моей семьи!».       — Не нервничай так, Боруто, я тебя понял, — сказал Шикамару, неожиданно улыбнувшись. Давление исчезло, как будто само по себе. — Сейчас я составлю приказ, в котором тебя назначат временным помощником Хокаге с ограниченным допуском. Но работа, сам понимаешь, на добровольных началах и без всякой оплаты. Получишь повязку генина — только тогда можешь заикаться о вознаграждении. И ещё, — манипулятор тенями нахмурился. — Считай это дополнительным экзаменом на профпригодность в качестве шиноби. Усёк?       — Так точно, Шикамару–сан! — просиял паренёк и отдал честь.       — Вот и хорошо.       Советник сел за свой стол, и открыв один из ящиков, взял пустой бланк приказа, который пару минут заполнял.       — Боруто, поставь свою подпись внизу справа. И отпечаток большого пальца правой руки на чакрочернилах рядом,— на столе появилась коробочка с губкой, пропитанной специальным составом.       Как только всё требуемое было сделано, Шикамару встал из–за стола, спрятав коробочку.       — Я в комитет охраны АНБУ. Боруто, а ты принеси четыре цветных фото 3х4 на документы. Срочно!       — Есть! — парень мгновенно вылетел из кабинета.       Мужчины помолчали.       — А твой пацан — прямо копия тебя в детстве. Если ты становился серьёзен — то всем становилось тесно. Но и самые геморные проблемы решались... будто сами собой, — Шикамару вытащил из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет и не стесняясь, закурил.       — А помнишь... Когда погиб Джирайя–сенсей... Ты пришёл ко мне с шифром, который он мне оставил? Помнишь, что ты мне тогда говорил? После того, как мы навестили беременную Куренай–сенсей в госпитале?       — Что настало время взрослеть и брать ответственность на себя?       — Да. Мне кажется... Что пора начать доверять взрослые проблемы уже нашим детям.       — Это геморно... Но, видя решимость этого шкета... Знаешь, я думаю, что это действительно правильное решение.       Через двадцать минут сын Седьмого Хокаге уже увлечённо сортировал входящие бумаги, сверкая прицепленным к куртке бейджиком с фотографией, заверенной голограммой и водяными знаками, сидя за столом в отцовском кабинете. Стопки на столе были разложены по категориям — жалобы, текучка, запросы на миссии. Иногда бывали и такие, что немедленно передавались в руки отца. А ученик Академии непроизвольно ёжился, когда до его сознания доходил смысл отдельных посланий.       «Вот тебе и мир! Вот тебе и спокойное и скучное время! Да нифига!».       Когда стопка жалоб начала угрожающе разрастаться, Боруто вынужденно оторвал отца от размышления над очередным документом:       — Папа, может, все эти жалобы разнести по коммунальным департаментам? Санитарно–эпидемиологическому, правопорядка, жилищных служб, торговому и другим?       Пара минут напряжённого молчания.       — Хм... В принципе, можно. Это на первых этажах резиденции, можешь отнести. Только давай я сначала подпишу несколько приказов, чтобы главы департаментов не отмахнулись и не завернули эти бумаги обратно. А ты ещё раз внимательнее рассортируй по департаментам, хорошо?       — Да не вопрос!       После десяти минут Боруто уже расфасовывал документы по разноцветным папкам с надписями, положив первыми сверху грозные приказы Хокаге, в которых значилось требование все оные жалобы разобрать и исправить, а также предоставить комплексный итоговый отчёт, а не слать по одной бумажке, изображая бурную деятельность.       В дверях сын Седьмого встретился с Шикамару, который тащил в руках очередную стопку бумажек... где–то в треть своего роста высотой. У обоих блондинов непроизвольно вырвался горестный стон.       В кабинетах начальников департаментов Боруто встретили снисходительно–вежливо. Впрочем, официальный бейджик на куртке юного посыльного не вызывал подозрений, а посему вопросов не возникло. От всех тот получил письменное заверение о том, что папки с документами приняты и поставлены на разбор. После посещения каждого кабинета сын Хокаге получал одобрение своей деятельности и просьбу передать привет своему почтенному отцу. На что отвечал неизменным согласием.       Придя обратно в отцовский кабинет, парень непроизвольно огляделся по сторонам. Желудок уже подавал недвусмысленные сигналы о том, что пора перекусить. Боруто смотался бы в бургерную, но оставлять отца наедине с этими проклятыми бумажками... Это выглядело бы предательством. Мелким и расчётливым, но при этом — неимоверно гадким.       Отец и сын одновременно потянулись к коробке с пачками заварного рамена, а когда их руки схватили одну и ту же пачку... оба встретились глазами и в то же мгновение кабинет сотряс дружный хохот.       Меньше чем через десять минут оба уминали эту нехитрую еду.       — Знаешь, папа, а с голодухи это нет так уж и отвратно!       — Вот видишь, а ты нос воротил. Кстати, это всё ерунда! Вот в заведении Теучи–сана — настоящий рамен! Точно говорю, деттебайо!       — Ну тогда зайдём! Но только потом, чур, в бургерную! Я тоже хочу, чтобы ты попробовал мою любимую еду, даттебаса!       — Договорились!       «Отцу несладко приходится. Быть Хокаге — тяжёлый труд», — подумал Узумаки–младший, глядя на портреты предыдущих Хокаге, украшающие стены.       «Знаешь, папа, я, кажется, наконец понял, какое это счастье — быть отцом», — подумал Наруто, глядя через окно на каменный лик Четвёртого.