Безумные будни Учиха

      Размышляя каждый о своём, отставная куноичи и её сопровождающий добрались до обиталища увечной АНБУ. Ещё никогда некогда грозная «безликая» так остро не переживала за свою немощь. Вспоминались первые дни после злосчастной миссии, которая поставила крест на её карьере. Она готова была проклясть всё на свете: своих родителей, себя, оказавшуюся достаточно здоровой, смышлёной и сильной для ремесла шиноби, «Корень» и его евгенические эксперименты, ради которых ей пришлось лечь под нелюбимого ею мужчину — врага, которому при иных обстоятельствах она лично перерезала бы глотку, не моргнув глазом. Единственное, что удержало её от того, чтобы вонзить сенбон в сердце и не видеть это селение, которое она защищала, не щадя себя, ради которого пожертвовала всем, а в благодарность получила лишь жалкое пособие да квартиру в районе, где селились чуть ли не отбросы общества, большую часть которых она, будь её воля, спровадила бы на пожизненную каторгу — её дочь. Дочь, которую она сама бы лишила жизни... Но та посмотрела на неё своими глубокими фиолетовыми глазами... И у профессиональной убийцы дрогнула и опустилась рука. Нет. Эта девочка не виновата в том, что стала плодом чьей–то извращённой фантазии по усилению Листа. Она... та, которой будет намного хуже, чем ей, если она решит смалодушничать и пойти лёгким путём. Саюри слышала о Четвёртой Мировой Войне и о истории одного из тех, благодаря кому была достигнута победа. Сын Четвёртого Хокаге и Кровавой Хабанеро, выросший сиротой. Которого ещё шесть лет до того ненавидели всей деревней и в глаза называли демоном. Но парень не посрамил имени своих родителей и вырос по–настоящему сильным. А ещё — добрым. Удивительно отзывчивым и добрым для того, кто оказался в ситуации, где озлобиться и начать считать врагами всех, кто косо посмотрит и состроит пренебрежительно–злобную мину — раз плюнуть. Вряд ли её дочь смогла бы стать такой... И только понимание подобного заставляло её терпеть, сцепив зубы, и униженно кланяться и улыбаться тем, за чьи пренебрежительные взгляды и гадкие ухмылки в лучшие годы всадила бы танто в брюхо, медленно и с толком накручивая кишки на клинок. Всё ради дочери. Которая не должна голодать и ходить в рванье. И даже когда её единственный ребёнок станет шиноби, получив протектор — она всё равно будет работать. Чтобы уже взрослая дочь не стеснялась матери, которая пьёт или водит в дом мужчин. Чтобы быть поддержкой и достойным примером. Чтобы Намико послушала её, когда начнёт присматриваться к сверстникам, выбирая того, с кем захочет связать жизнь. Чтобы наследница не повторила её ошибок.       — Саюри–сан?       — Кот?       — Да?       — Скажи, почему за мной отправили АНБУ? У вас что, посыльных нет?       — Дело в том, что... Ваше обустройство поставлено на особый контроль. Это то, что я могу сказать, не нарушая присяги.       — Я это поняла. Просто странно видеть АНБУ, бегающего с бумагами, словно какой–то чинуша, — женщина кивнула на папку в его руках.       — Специфика службы меняется в последнее время, — пожал плечами спецназовец. — Времена нынче другие. Иногда, чтобы незаметно проникнуть в дом нужного человека или получить доступ к важным бумагам, необходимо прикинуться, как вы сказали, чинушей. Страховым агентом, риелтором, иногда даже адвокатом... А лучший способ притвориться...       — Профессионально владеть навыками того, за кого себя выдаешь, — закончила за него собеседница. Принципы работы ниндзя, несмотря на смену эпох, оставались неизменными. АНБУ согласно кивнул.       Всё же, несмотря на то, что женщина давно оставила службу, в её движениях осталась та неуловимая грация, которая навсегда отмечает тех, кто избрал путь шиноби. Сейчас она была похожа на сломанный клинок — с виду бесполезный, но всё равно прекрасный в глазах ценителя, который может представить, каким тот был изначально.       Так они дошли до двери в квартиру. Хозяйка отперла и посторонилась, пропуская гостя вперёд. Тот благодарно кивнул и вошёл, почти безошибочно нашарив на стене выключатель.       Включённый свет не добавил привлекательности квартире — сразу было видно, что ремонта жилище не видело очень и очень давно. Старые обои, древняя мебель... Впрочем, везде было чисто, сразу было понятно, что тут живут сразу две женщины, ценящие уют и порядок.       — Проходите на кухню, я приготовлю чай, а там разберём бумаги.       — Спасибо.       Кухня тоже была не особо богатой — плита, пара настенных шкафов, сервант, явно носивший следы починки, или, скорее, сборки из разных обломков, два стола — разделочный и кухонный, древний холодильник и три разнокалиберных табурета составляли всё убранство.       Кот скептически хмыкнул. Да, выживать в таких условиях, да ещё и растить дочь... Только отставной АНБУ такое по плечу.       Впрочем, он не забывал о деле и аккуратно разложил на столе документы, в то время как хозяйка готовила чай.       Отставная АНБУ и её гость как раз заканчивали с бумагами, когда раздались звуки проворачиваемого ключа и скрипнула входная дверь.       «Дочь Саюри вернулась...» — на автомате подумал Кот, непроизвольно дёрнувшись на звук и едва подавив в себе желание выхватить кунай из ножной кобуры. Чёртовы рефлексы, вбитые в подсознание тренировками... Краем глаза он увидел, как подобное движение проделала и его коллега по призванию, тщетно ища у себя за плечом рукоять танто.       «Мда, а ведь сам когда–то смеялся над теми, кто говорил, что бывших шиноби не бывает».       Из прихожей послышался короткий обмен фразами:       — Спасибо, ребята, увидимся завтра!       — Ага, счастливо!       — До встречи.       Затем дверь закрылась.       «Девочка завела друзей, которые не боятся ходить в такой опасный район? Неплохо».       Вскоре гость увидел и дочь хозяйки — девочка зашла на кухню, чтобы поздороваться.       — Я дома! — после короткой паузы. — Добрый день, АНБУ–сан, — уважительный поклон гостю.       «Не растерялась, не стала паниковать... Молодец».       — Намико, мне нашли новую работу, и сегодня мы переезжаем в другой район. Будь добра, собери вещи.       — Мама, я должна догнать Итачи и Шисуи... — сказала девочка, но тут же вспомнила о третьем, кто присутствовал при разговоре. — Ой... — испуганно прикрыла она ладонями рот, едва поняла, как сильно обмолвилась.       «О, хорошая обмолвка... Так вот почему сам Учиха Саске так обеспокоился...».       Хоть в АНБУ и не приветствовался обмен сведениями о миссиях, всё равно часть информации просачивалось в приватных беседах в комнатах отдыха. Начальство хоть и журило, но строгих выговоров не делало. Ибо лучше пусть секретные сведения и знает более положенного число людей, но они хотя бы проверенны и верны Листу. Плюс всегда есть возможность быстро перекинуть людей с одного направления на другое, если в том возникнет потребность, и приданных в усиление не приходится долго вводить в курс дел.       Естественно, многие были в курсе, что семья Учиха находится под негласной круглосуточной охраной. Не по причине болтливости телохранителей, вовсе нет — из–за подобного графика нереально было прикрепить к ним конкретное подразделение. Плюс проходила плановая ротация, когда уставших от работы «няньками» — так в своём кругу называли телохранителей наследников шарингана и их матери — отправляли на другие направления «развеяться». А в «няньки» переводили других — но непременно лучших. Иногда в качестве поощрения, но чаще всего — просто для отдыха. Ибо нет ничего более приятного и полезного для разгрузки психики, чем наблюдать за представителями нового поколения Учиха.       Кот ещё не бывал в «няньках» — послужным списком и навыками ещё не вышел — но из разговоров старших товарищей имел общее представление. Оттуда же он знал имена братьев–близнецов, по поводу которых было немало споров.       — Ну ладно младшего Саске–сама назвал в честь Мерцающего — говорят, туманники ещё помнят этого парня и пугают его именем непослушных детей. Но старшего назвать именем предателя и убийцы родни...       — Не думаю, что Саске–сан назвал старшего наследника так из–за сентиментальности. Учиха Итачи был гением, сравниться с которым мог разве что Намикадзе Минато, и даже великие саннины рядом не стояли, при всём к ним уважении...       — Гений–то гений, но вот одним вечером рассудком двинулся — и того... Не накликал бы он беды...       — Съешь соли, дурак. Парень не в ответе за то, что его дядя натворил.       — А может, мы просто не всё знаем...       — Выдумываешь!       В общем, подобные разговоры быстро стихли, а спорщики в конце пришли к единому выводу — раз последний уцелевший после резни назвал так своего сына — значит, имел на то веские основания. Само собой, выяснять, какие именно, дураков не было — ибо очень многие были в курсе истинных похождений ученика змеиного саннина.       Само собой, вскоре появилась другая тема для разговоров — тренировки младших Учиха.       — Старшая Саске–сана очень усердна. И мастерством не обделена. Очень повезёт её будущим сокомандникам.       — Но и характер у неё жесткий, а нрав, мягко говоря, не ангельский. Парням, которые будут с ней в связке, будет трудно признать её превосходство.       — Это точно.       Но это не значило, что сыновья одного из новых саннинов были в тени их старшей сестры.       — А парни тоже имеют потенциал. Видно уже в простых детских играх. Их уже сейчас опасаются.       — Да, но при этом не хотят превзойти. Вместо этого пытаются заставить играть друг против друга. Эх, молодёжь нынче не та! Вместо того, чтобы расти и пытаться стать лучше, хотят, чтобы другие подстраивались под их низкий уровень...       — Жалко, конечно, мальчишек, они ведь хотят завести друзей... Но, с другой стороны, видно, что они не особо горят желанием водиться со скандальным слабачьём. Саске–сама — хороший отец, правильно воспитывает наследников.       — Но и кровь Учиха — тоже великое дело...       И вот теперь достаточно скромный в плане ответственности поручений АНБУ оказался в эпицентре новой интриги вокруг Учиха. И ему стало любопытно. Даже «безликие» являются людьми. Крайне дисциплинированными, крайне зажатыми рамками предписаний и регламентов, но людьми. И любопытство — не самый большой порок. Особенно для ниндзя. Пусть и элитных.       — Мама, но они же придут завтра за мной именно сюда! И они будут беспокоиться!       — А оставлять послания в случае непредвиденных осложнений вас в Академии не учили?       — Действительно... Извини.       — Ну какая же ты куноичи, если тебе приходится напоминать элементарное?       — Я поняла свою ошибку. Разреши я займусь сбором вещей?       — Ступай.       Когда девочка отправилась в свою комнату, Кот неодобрительно покачал головой и с лёгкой укоризной сказал:       — Вы слишком строги с ней, Саюри–сан.       — Приходится. Хоть и знаю, что это неправильно... Но если не быть строгой, она не придаст значения важным мелочам, от которых зачастую зависит жизнь. Поверьте, мне тяжело играть и роль отца, которого у неё никогда не было.       — Понимаю, — вздохнул спецназовец, делая глоток остывшего чая. Он сам вырос в семье ниндзя и знал, как важно иметь рядом строгого, но справедливого отца. И какими разбалованными и бесконтрольными вырастали те его сверстники, которые по разным причинам жили либо без отца в семье, либо влияние такового было совершенно ничтожным. Намико же не создавала впечатления безотцовщины, хоть и была таковой.       — Я сама не хотела выходить замуж — кто возьмёт увечную куноичи без приданого, без нормального заработка да ещё и с ребёнком? Тем более мужчина никогда не принял бы падчерицу как свою дочь, тем более понимая, что своих детей у него от меня быть не может... Простите, если это прозвучит резко, но я слишком хорошо знаю, что может творить мужчина, дорвавшийся до власти над женщиной. Так что я решила, что пусть лучше у Намико не будет отца, чем будет домашний тиран, пьяница, матершинник и любитель распускать руки.       Собеседник лишь согласно покивал, соглашаясь. Резон в словах хозяйки был.       — В таком случае, я прошу разрешения задержаться и помочь вам. С меня начальство шкуру сдерёт, узнав, что я пустил всё на самотёк.       — Тогда займитесь сбором припасов, находящихся здесь.       — Слушаюсь.       Тем временем братья Учиха, придя домой и отобедав, делали домашние задания. Впрочем, слишком много времени это занятие у них не заняло — для молодых Учиха всё заданное было отчасти знакомым. Ведь было бы несправедливым считать, что они в доакадемические годы уделяли своё внимание только практическим навыкам и физическим тренировкам. Книги для юных ниндзя, которые им приносили мама и сестра из библиотеки, а также иногда дарили знакомые и друзья родителей, включали в себя и формулы для простейших расчётов и увлекательные задачи. Иногда, когда юным дарованиям было совсем уж скучно, а тренировки были уже проведены и хотелось себя чем–то занять на время отдыха, приходилось просить учебники у Сарады. Ученица Академии была настроена скептически и сомневалась в том, что младшие поймут в этих книгах хоть слово, но всё же, скрепя сердце, давала почитать, воспринимая подобное времяпровождение обычной детской игрой «в Академию Ниндзя», чем действительно как учёбу. Но, как ни странно, многое из прочитанного крепко откладывалось в головах юных гениев, и сейчас оба делали задачки так же быстро, как поедали любимые конфеты.       Итачи перебирал на своей книжной полке копии книг по психологии женщин — в библиотеке в последнее время появилась новая услуга — распечатка цифровых копий выбранных книг. Стоила она недёшево, но благодаря своему фальшивому чунинскому удостоверению старший из близнецов смог получить небольшую скидку. Хотя, если бы не жульничество, скидку он получил бы и так — как представитель клана. И даже более существенную. Но, судя по отсутствию реакции со стороны работников хранилища знаний — это было принято как ещё один пункт молчаливого соглашения — младший Учиха предлагает библиотекарям законную плату за молчание, а те её принимают и не устраивают скандального разоблачения. Деньги же он получал от Сарады, как той, кто отвечает за финансы клана наравне с Шизуне–сан, которая фактически стала опекуншей семьи Учиха на момент отсутствия в доме представителей старшего поколения. Естественно, сестре пришлось выложить всё как есть. Та, выслушав, лишь скептически пожала плечами и спросила, легонько поправив очки:       — И к чему такие сложности?       Мальчик сразу насторожился — девушка не стала ругать его и порицать за нечестный, с точки зрения обычного гражданского, поступок.       — Ну представь — в библиотеку приходит ребёнок и просит для себя книги, которые обычно читают подростки, что в три раза его старше. Закономерен вопрос — не слишком ли он умён для своего возраста? Может, он шпион? Или ненормальный?       — И с учётом отношения к Учиха в Листе...       — Я сделал вывод, что привлекать к себе ещё больше внимания посещением отделения клиники, которым заведуют Яманака, будет не лучшей идеей. Особенно если учесть, с какой скоростью расползаются среди людей слухи о подобных происшествиях.       — И как стремительно перевираются и обрастают отсебятиной в процессе.       — Ты правильно поняла меня, Сарада.       — Смотри мне. Есть такое выражение — «горе от ума».       — Ещё большее горе рождается от неразумия. Оставим этот спор.       — Действительно. Поступай как знаешь.       — Спасибо.       — Не стоит.       От воспоминаний его отвлёк стук в дверь.       — Кто там?       — Брат, ты свободен? — послышался из коридора голос Шисуи.       — Да, заходи.       — И всё же ты занят, — послышалось за спиной.       — Не настолько, чтобы не уделить тебе внимания, — старший брат повернулся, стоя на табурете. Делать это с книгами в руках было трудно, но неудобство — это последняя вещь, о которой думаешь, соблюдая правила приличия. Которые установил для себя сам, что намного более важно.       — Что это? Практикум по математике? Или учебники по физике?       — Ни то, ни другое, — заметил Итачи, аккуратно спрыгивая на пол. — То, что я обещал тебе вчера вечером.       — Хм?       — Просто взгляни, — книги были уложены на рабочий стол, а сам хозяин комнаты спокойно поднялся обратно, чтобы вновь начать перебирать источники знаний, сверяясь с корешками и своей памятью.       Скрипнувший стул стал знаком того, что Шисуи всё же заинтересовался содержимым врученных ему книг. Послышался звук перекладываемых томов, шуршание страниц.       — Ага... — через несколько минут тишины и перелистнутых страниц. — Вот даже как... Хм... Надо же.       Итачи понял, что хоть один из источников брата заинтересовал. Хуже, когда перелистывание страниц сопровождалось бы молчанием, служившим верным знаком того, что юного читателя «не зацепило». Старший близнец хорошо знал все привычки младшего, как и его реакции на что–либо. Интерес, как правило, сопровождался бурными эмоциями, в том числе и подкреплёнными словесно. Скука — наоборот, молчанием и скупыми выражениями в жестах, скованностью в позах.       Впрочем, это не помешало юному библиофилу в его поисках. Пару книг он с некоторым сомнением подержал в руках, колеблясь, но всё же поставил обратно. Брат ещё не дорос. Лет через шесть–восемь в самый раз будут... А сейчас рановато. Конечно, Итачи понимал, что некоторые женщины могут пойти и на крайние меры... в попытках устроить жизнь своих чад, но разумно считал, что таковое непотребство вызовет гнев их родителей, и тогда он не завидовал участи решившихся на столь отчаянный шаг. Масштабы гнева четы Учиха и его последствия трудно поддавались представлению, ибо их наследник справедливо считал, что Новыми Саннинами Учиха Саске и Учиха Сакуру называют не зря.       «Резерв на самый крайний случай...» — подумал Итачи, мысленно скрещивая пальцы на удачу. И она понадобится — иначе ему самому будет трудно объяснить наличие подобной литературы на своих полках. Ладно отцу — тот может одним взглядом молчаливо пригвоздить к полу, так что уже через две минуты хочется сознаться во всём с самым чистосердечным видом, но потом понять и простить. Это случилось с ним, когда после одной из игр район на район, закончившихся грандиозной дракой из–за результатов, злопыхатели подкинули ему в сумку, когда он ходил за покупками и его отвлекли, порнографический журнал. Отец — мамы тогда, слава Богам, не было дома — посмотрел на него очень долгим и нечитаемым взглядом в полной тишине. И Итачи пришлось сознаться во всём, что случилось с ним в последнюю неделю. Мужчина кивнул, а потом попросил присесть, закрыть глаза и ни о чём не думать. Его сын молча повиновался и около получаса сидел с закрытыми глазами с рукой отца на темени. После сеанса странной техники наследник был прощён, а в качестве извинений было принесено несколько порций его любимого десерта. Журнал с «весёлыми картинками», кстати, не был уничтожен, а оставлен в собственности. На вопрос «почему» был дан исчерпывающий ответ:       — Этот теперь твоя собственность и я не вправе ею распоряжаться. Только если его увидят мама, Сарада или твой брат, а также посторонние. Надеюсь, ты сам поймёшь, что это за вещь и для чего она служит. А также почему такое не выставляют напоказ. Считай, что это проверка тебя как шиноби и моего сына.       — Я понял, папа. Я не разочарую тебя.       — Я верю в тебя, ведь ты — мой сын, Итачи, — затем последовал тычок в лоб указательным и средним пальцами.       — Кстати, а что это за техника была?       — Избирательное чтение мыслей.       — О, такая же, как у тётушки Ино?       — Скорее со схожим принципом. Но научить не проси.       Итачи отрывисто кивнул. Понимал, что это — вне способностей шарингана.       Но вот по поводу мамы и Сарады он сомневался — сестра была слишком правильной, и любое отклонение от общепринятых норм её нервировало. Ну а мама... маму просто не хотелось расстраивать. И не столько из–за слёз, сколько из–за возможной травмы, совмещённой с разрушением жилища.       Старший из братьев спустился на пол, чтобы сгрузить избранные книги на стол. А потом проделал небольшую разминку — всё же неподвижное стояние на табурете в неудобной позе — не самое лучшее врямяпровождение.       Шисуи тем временем с интересом погрузился в напечатанное. Итачи только облегчённо вздохнул и продолжил проводить следующие упражнения комплекса, проделывая всё максимально тихо. Дабы не спугнуть.       — И всё же мне нужно знать мнение Сарады обо всём этом, — прозвучал в тишине голос младшего.       — Сестре сейчас явно не до этого, брат.       — Но...       — Шисуи, учись сам добывать информацию. Строить допущения, формировать гипотезы, проверять их, делать выводы из ошибок или правильных заключений, обновлять и дополнять свои знания. Никто не преподнесёт тебе информацию в готовом виде. Противник — тем более.       — Это ведь не бой!       — Именно потому, что это — не бой, учись мыслить самостоятельно. Начиная с ситуаций, которые не требуют мгновенной реакции на вызов и где от правильности решения зависят жизни — твоя и товарищей.       — Блин...       — Шисуи, помнишь, о чём нам толковала мама? Наши глаза — лакомая добыча для всяческих уродов, жаждущих силы, а через неё — вседозволенности, власти и богатства. И никакие телохранители не защитят нас лучше нас самих.       — Да знаю я...       — Плохо ещё осознаёшь это знание. Настоящие противники могут быть намного сильнее тех, с которыми мы можем столкнуться. Ты учил историю?       — К чему это?       — Какой вывод можно сделать на основании всех конфликтов от эпохи Воюющих Кланов до Четвёртой Мировой?       — Что никогда нет и не может быть верхнего предела в силах и возможностях шиноби.       — Правильно.       — Но я всё ещё не понимаю твоих намёков.       — Шаринган.       — Только не говори мне, что мы можем столкнуться с...       — Можем.       — Но ведь...       — После гибели клана Учиха осталось множество глаз, изъятых у убитых, начиная от младенцев и малых детей, заканчивая зрелыми людьми и стариками. Согласись, на такой пир Смерти собралось невообразимое количество стервятников, дабы поживиться. Сила в нашем мире — всё. И алчных до неё никогда не бывает мало.       — Но АНБУ Листа не могли...       — Вполне могли. Особенно если учесть, что Шимура Данзо, судя по всему, играл в свою игру. И свои действия с Третьим не согласовывал. Вообще.       При упоминании фамилии «Шимура» Шисуи скрипнул зубами.       — Вот же...       — Посему будь прилежен. Ты же хочешь защитить Намико?       — Итачи, и ты меня шантажировать будешь?       — Это не шантаж, — вихрастому ткнули в лоб указательным и средним пальцами, — а мотивация.       — Ты бываешь жестоким.       — Не я такой — мир такой.       — Хм?       — Человеческие недостатки остаются недостатками даже в самом безопасном и мирном времени. И потому вдвойне опасными. Понимаешь почему?       — Очень многие могут не подозревать об их существовании и быть не готовыми к поступкам, которые являются их последствиями, так?       — Именно.       Оба помолчали. Это было многозначительное молчание уже не мальчиков, но маленьких мужчин.       — В таком случае, можешь мне объяснить вот это? — со стола была взята книга и протянута собеседнику на нужном развороте.       — Конечно, Шисуи.       В это же время старшая сестра братьев медитировала у себя в комнате. Медитировала, сидя в позе лотоса с активированным шаринганом. Выполняла одно из упражнений, показанных ей отцом. Вся суть заключалась в том, чтобы формировать в глазах чакру, насыщенную небольшим излишком духовной энергии, что очень важно для формирования и удержания пространства, в котором создаются гендзюцу. Самим пользователем, либо же другим — тем, кто передаёт информацию через шаринган, поскольку скорость и длительность передачи прежде всего определяют возможности принимающей стороны.       Почувствовав, что уже больше половины её резерва израсходовано, Сарада деактивировала глаза и прервала тренировку. И непроизвольно потёрла глаза, слезящиеся от напряжения.       «Ещё недостаточно. Мне не нужно расслабляться».       Эту мысль перебили другая, более здравая.       «Не пытайся прыгнуть выше головы, причём без подготовки. Глупо полагать, что ты станешь такой же сильной, как отец и мать, почти сразу. Будь терпеливой — и всё придёт в своё время».       Девушка встретилась взглядом со свитком, который был прикреплён к стене напротив. Надпись на нём гласила:       «Терпение — сокровище на всю жизнь».       «Соизмерение сил и и одновременное расширение пределов возможного. Это две стороны терпения».       Будущая куноичи осторожно встала и начала разминать затёкшее от долгого пребывания в одной позе тело. Одновременно сознание, опустошённое на время упражнения, заполнялось мыслями. И первыми были мысли об сыне Хокаге, а вернее — о недавнем разговоре с ним.       Несколько часов назад. Академия Ниндзя.       Едва прозвучал звонок на большую перемену, принцесса Учиха подошла к однокласснику, который уже был готов сбежать в столовую, дабы удовлетворить свой просто ненормальный аппетит. Если бы в классе состоялся конкурс едоков, то Боруто, несомненно, занял бы в нём почётное второе место. После Чо–Чо, кто бы сомневался. Но, в отличие от наследницы Акимичи, парень оставался худощавым и стройным, хотя влезало в него очень много.       «Видимо, всё уходит в шило, которое торчит у него из ягодиц. Или в его язык, который у него подвешен явно только на одном шарнире».       — Боруто, нужно поговорить.       Юноша непроизвольно дернулся, отвлёкшись от какого–то глупого обсуждения — то ли новых бургеров с креветками, то ли новой игры.       — О, ещё раз привет, Сарада. Конечно, поговорим по пути.       — Извини, но это не для посторонних.       Парни, услышав это, начали переглядываться и зашушукались. Общее мнение, как всегда, выразил Иноджин:       — О, так у вас свидание?       Боруто тут же покраснел, словно помидор — непонятно, то ли от стеснения, то ли от гнева:       — В следующий раз отправлю на переговоры тебя, даттебаса. Только скажи, куда идёшь — кому–то ведь нужно будет вернуть твои останки безутешным родителям.       — Всё так печально, шеф? — не удержался от подколки бледнокожий блондин.       — Иди ты!       — С Сарадой? Так тебя вроде звали.       — Блин, свали в канаву, абстракционист!       Неожиданно на помощь главному хулигану пришёл самый незаметный юноша в классе:       — Иноджин, идём. Мне родитель прислал редкий альбом с видами старого Листа, я хотел его тебе показать.       — О, и ты молчал, Мицуки? Идём! — но всё же не удержался от шпильки напоследок. — Счастливо, голубки.       Ответом было слитное рычание и испепеляющие взгляды сразу двух пар глаз — голубых и чёрных.       — Иноджин хороший парень, — мрачно прокомментировал Узумаки, сверля взглядом спину в чёрной форме с красной окантовкой, — ровно до тех пор, пока не откроет рот.       — Я заметила.       — Одно мгновение, — Боруто сложил руки в печать. — Теневые клоны.       Три хлопка, лёгкая дымка — и напротив стоят три ухмыляющихся двойника.       — Ребята, есть дело.       — Опять жратву покупать? — спросил первый.       — Угадал, лови, — и клон хватает бумажник.       — Парней послушать? — Подал голос второй и дождавшись утверждающего кивка от оригинала. — Полетел я.       Третий несмело мялся.       — А я?       — Сарада, ты что будешь?       — Пирожки с мясом. Острые, если будут, — девушка ответила с ходу, только после поразившись тому, как неожиданно легко приняла жест заботы со стороны того, кого недавно готова была лично прибить.       — Понял? — вопрос адресовался клону.       — Сделаю, — кивает третий и растворяется в толпе.       — Идём на крышу. Там больше шансов увидеть того, кто может подслушать.       — Согласна.       Как только они уселись на нагревшийся от солнца рубероид — Боруто галантно расстелил свою куртку, дабы одноклассница могла присесть, а сам умостился прямо так — девушка заговорила:       — Я не хотела бы тебя в это вмешивать, но мне нужна твоя помощь и помощь ребят.       — Слушаю.       — Я узнала, что за провокациями относительно моих братьев стоит их одноклассник — Шимура Камбэй.       — Ага... — будущая куноичи увидела в глазах собеседника разгорающийся огонь предвкушения. И тут же решила затормозить того, понимая, что сын Седьмого решит «разобраться» с проблемой одним махом, не искоренив сути конфликта.       — Только не надо никаких поспешных действий! — резко встряла она, вытянув руки в протестующем жесте. — Пожалуйста!       — Да я лично ему наваляю. А парни добавят его «шестёркам» по первое число. Я знаю, как разговорить даже того, кто строит из себя крутого.       — Дело в другом... Эта неприязнь... имеет очень давнюю историю, связанную с прошлым моего клана.       — О–о–о, вот как... — удивлённо потянул блондин. Да, он слышал о трагическом прошлом Саске–сана — отца Сарады и братьев–близнецов — ведь много что из него тесно сплелось с прошлым его отца. Конечно, Узумаки–младший не особенно интересовался прошлым, в том числе и своей семьи, предпочитая жить настоящим. Да и клановый этикет он считал занудным позёрством, глупым и бесполезным — благо видел, что дома отец его не особо и соблюдал. Но, скрепя сердце, всё же усвоил базовые уроки от мамы — во–первых, чтобы не огорчать её и не заставлять униженно извиняться за его поведение, во–вторых — дабы не выглядеть невоспитанным идиотом во время визитов к деду и тёте. Мамины родичи были теми ещё занудными формалистами — по крайней мере, в официальной обстановке или в больших собраниях, где сталкивалось несколько поколений клана.       Именно поэтому он не мог терпеть правильность и занудство Сарады. Зачем все эти бесполезные церемонии, если можно общаться по–простому, без всех этих вежливых перегородок между людьми? С другой стороны, эти самые черты выделяли химэ Учиха, создавая вокруг неё ореол неприступности и аристократичности. И подобное было для него вызовом. Легко заставить отбросить формальности тех, кто их, по большому счёту, не соблюдает. Совсем другое дело — пробудить эмоции на лице «ледяной химэ», большую часть времени похожем на мраморную маску. Очень красивую маску, следует сказать. Но продолжал внимательно слушать.       — На самом деле я ещё не знаю всего, но... полагаю, что смогу узнать в ближайшем времени.       — И что нужно от нас?       — Не допустить нападения или попытки искалечить или убить Шисуи и Итачи, а также тех одноклассников, с которыми они дружны. Особенно одноклассников, ибо нас охраняют, а их...       — Понял. Имена?       — Хиэй Сатоши и Сэйка Намико.       — Эгей, мы тут! — из надстройки выскочили пара клонов Боруто. Оригинал тут же поймал брошенные в его сторону предметы — пакет с едой и бумажник.       Неплохая реакция — отметила про себя Сарада.       Второй двойник более чинно приблизился и протянул девушке пакет:       — Ваш заказ.       — Благодарю, — Учиха кивком поблагодарила и приняла.       — Не за что.       Оба двойника вопросительно посмотрели на оригинала:       — Шеф?       — Спасибо, ребята. Свободны.       — Зови, если что.       — Обращайся в затруднении.       Пару хлопков — и оба теневых клана развеялись лёгкой дымкой.       — Слушай, Боруто...       — Што?       «Уже и рот успел набить... Поразительная скорость».       — А как ты можешь делать клонов разными по поведению и речи? — Учиха всё же отдала должное стараниям поваров Академии.       — Нге згаю, оби саби такие выкобят.       Ответная фраза была сказана ровно после того, как откушенный кусок был тщательно прожёван и проглочен.       — Понятно.       — Пгосто это... Понабгудай за нгими погольше. Могет, и у твогих тоге эгект будет.       Снова тишина, сопровождающая торопливым чавканьем Узумаки.       — Ешь скорее, перемена скоро закончится.       — Запечатаю и доем потом.       — А, ну как знаешь. Кстати, насчёт той записки...       — Давай потом. Это долгий разговор.       — Ладно.       Недолгая пауза.       — Спасибо.       — За что? Я же вижу, что ты ещё не готова. Не хочу... Оуч! За что, Сарада–чан?!       — Только я подумала что ты — приличный парень...       — Я не...       — А я хотела благодарить совсем за другое! — повысила голос девушка, изо всех сил пытаясь скрыть своё смущение.       «Боруто... Значит ты... Спасибо...».       — Да как бы не за что... — парень вскочил и попятился к выходу на крышу, держа девушку в поле зрения. И поймал куртку, брошенную ему.       — Спасибо. Чуть не забыл.       — Не хотелось бы потом слушать разговоры о том, что мы занимались тут чем–то непристойным.       — А ты хотела бы?       — Боруто!!!       В итоге оба успели в класс. За несколько секунд до звонка. Раскрасневшиеся, тяжело дышащие и ловящие на себе всеобщие заинтересованные взгляды. Выражение лица Шино–сенсея невозможно было понять из–за его маски. Сарада огляделась, увидела шушукающихся девушек и втихаря показывающих в сторону Боруто жесты одобрения парней... и поняла, что опять попала в неловкую ситуацию. И снова по вине одного блондинистого несчастья, которое нагло лыбится, будто так и надо было!       Тем временем Намико и Саюри, упаковав все нужные вещи, навсегда покинули сорок четвёртый район, провожаемые завистливыми взглядами его обитателей. Кот, изрядно нагруженный свитками, всё же бдительно озирался по сторонам, готовясь пресечь возможную агрессию. И заметил пару коллег, что перемещались верхними путями — благо знал, как и куда смотреть.       «Хм, значит, Намико взяли под негласную охрану, чтобы через неё не могли давить на Учиха. В принципе, верное решение».       Через час ходьбы, прерываемой несколькими остановками для Саюри, все трое оказались возле высотного здания одного из общежитий работников госпиталя. Причём здание было не одиночное, а целый жилой комплекс — с продуктовыми, галантерейными и иными магазинами, ателье, парикмахерскими и другими малыми предприятиями, обеспечивающими быт жильцов. Рядом были даже вывески бассейна, тренажёрных залов и спортивных секций. Всё это многообразие дополнялось ухоженной зелёной зоной.       Намико с замиранием сердца рассматривала это великолепие. Казалось, что она попала в волшебную сказку, в прекрасный сон, от которого страшно проснуться. И снова увидеть вокруг себя грязь и мусор, почувствовать запахи помойки, мочи, фекалий, вместо пристойно одетых прохожих — пьяниц, оборванцев, наркоманов и прочий сброд...       — Намико! — вернул её к действительности голос матери. — Ты чего застыла?       — Прости, я задумалась.       — Помечтать можешь потом, мы задерживаем Кота–сана.       — Извините.       Поднявшись на лифте, все трое вошли в просторный холл. Провожатый–АНБУ извлёк из свитка ключи, которыми открыл дверь с цифрой 1008, а затем посторонился.       — Прошу проходить.       Новые хозяйки вошли, и первой своё восхищение выразила девочка:       — Как красиво!       И не удивительно — по контрасту с их старой квартирой, новая сияла новым убранством и современной техникой. Действительно, это было всё равно что переехать из лачуги во дворец даймё.       Кот улыбнулся под маской.       «Ты сделала это чудо для себя сама. Только поблагодари маму».       Будущая куноичи будто прочитала его мысли и бросилась обниматься к матери.       — Мама! Спасибо тебе! За всё!       Женщина, от неожиданности выпустившая из рук сумки, также обняла дочь в ответ.       — Спасибо и тебе, дочка. Спасибо... что ты у меня есть.       Но через пару минут всё же соизволила напомнить деловым тоном:       — Хватит нежностей. Мне ещё устраиваться на работу, а на тебе — всё распаковать и убрать на места. Задача ясна?       — Да, мама.       — Перекуси и за уроки. Мы ушли.       — Жду домой, мама. Всего доброго, Кот–сан!       — Всего доброго.       Как только закрылась дверь, девочка выбежала на балкон, откуда открывался восхитительный вид на центр Скрытого Селения.       От переполнивших её сердце чувств она расплакалась. И свозь слёзы прошептала:       — Шисуи... спасибо...       Тень в чёрном плаще, издали наблюдавшая за матерью и дочерью, а также их провожатым, коротко кивнула и растаяла в вихре листьев от техники Телесного Мерцания. Следующая остановка — госпиталь Листа. Только после этого можно будет вернуться домой и отдохнуть. А заодно проверить, как продвигаются дела у детей. Особенно у дочери.       Конечно, Учиха Саске не особо и беспокоился относительно продвижения этой миссии. Как говорится, работа — не бей лежачего. За такое даже D ранг стыдно давать. Но, с другой стороны — это напрямую касалось безопасности его детей. А мелочей в жизни не бывает — это однорукий мечник усвоил слишком давно и прочно.       "Кстати, раз уж я надолго застрял в Листе в связи со всеми обстоятельствами — не устроиться ли мне временно на работу в полицейское управление? Деньги никогда не бывают лишними. Плюс, следует проверить на безопасность сам Лист — я это совершенно упустил из виду. Конечно, я доверяю Какаши-сенсею, Наруто и Саю, но незамыленый взгляд со стороны действительно важен. Иногда, заботясь о предотвращении внешних угроз, мы забываем о том, что порой зло может гнездиться прямо у нас под ногами".       Вспомнился "Корень", Шимура Данзо и его амбиции, которые внесли свою лепту в гибель клана Учиха и едва не стоили существования самому Скрытому Листу.       "Решено. Завтра же пойду выбивать прошение зачислить меня в инспекторский отдел полиции".       В госпитале Листа тем временем кипела работа. Шизуне только что провела расширенное совещание заведующих отделениями, где выслушала их доклады. Сейчас Ширануи хотелось одного — скорейшего завершения рабочего дня и возвращения домой, к семье. Где нужно будет накормить детей — сына и дочь, а также мужа. Позаниматься с наследниками, а потом — без сил завалиться спать. Чтобы завтра быть в форме и дожить до вожделенных выходных с их сокращённым графиком.       От мыслей её отвлёк стук в дверь. Шизуне поморщилась от головной боли, и, выпив остатки кофе, сказала:       — Войдите!       Через порог ступила женщина, чьё лицо она видела в личном деле. За её плечом стоял АНБУ в маске кота.       Заместитель главы госпиталя обратилась к спецназовцу:       — Всё сделал?       — Так точно, — молодой мужчина вышел вперёд и положил на стол начальницы лист с отчётом. — С непосредственным начальником познакомил, в интендантском и кадровом отделах на учёт поставил.       — Свободен.       — Слушаюсь.       Миг — и в кабинете осталась только новая работница и нынешний глава госпиталя.       — Присаживайтесь.       — Благодарю.       Короткая беседа не выявила никаких подвохов. Их и не могло быть — всех поступающих на работу в госпиталь тщательнейшим образом проверяли не только АНБУ, но и менталисты. Причём даже поручительства не играли роли в едином для всех порядке поступления на службу.       Новая сотрудница Шизуне понравилась. Саюри оказалась дисциплинированной, немногословной и во многом не растерявшей былых ухваток АНБУ. Такие кадры действительно были на вес золота. Даже во вспомогательном персонале.       "Жаль, что её не пригласили сразу".       Вслух же бывшая помощница Пятой сказала следующее:       — Вы приняты. Надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество.       Отставная АНБУ не осталась в долгу.       — Благодарю. Рада буду оправдать доверие.       За окном мелькнула чёрная тень.       "Всё же лично проследил", — подумала бывшая Като.