Безумные будни Учиха

      Тем временем академические будни младших Учиха оказались не такими спокойными, как можно было представить.       Их одноклассники, похоже, поставили себе целью сжить их со свету. Первым был Шисуи, которого подкарауливали у выхода из туалетной кабинки. Благо мальчишка был настороже и понял, что ноги, что были видны под прорезью двери, принадлежали отнюдь не тем, кто дожидался своей очереди.       Поэтому Шисуи резко проскользнул вбок, когда чья–то рука пролетела рядом с его головой, целясь в глаз. Воспользовавшись шатким положением противника, Учиха толкнул его, заставляя потерять равновесие и упасть на колени, чудом не разбив голову об унитаз.       — Сото! Ах ты ублюдок!       Поскольку пространство для манёвра было резко ограниченным, Шисуи резко повернулся на носках, зарядив левой в голову матерщиннику. Справа его прикрывало полотно двери.       Вмешался третий, но его сжали резко притянутой дверью кабинки, поднырнув под занесённую для удара руку. И той же левой зарядили в челюсть снизу вверх.       Отпустив дверь, Шисуи понял, что нападавших было всего трое. Первый очухался и хотел было напасть со спины, но получил локтем в голову на обратном ходе левой. Второму был нанесён удар резко открывшейся дверью, сбивая с ног. Следующий удар без всякого стеснения был нанесён в промежность противнику. Тот заорал и свернулся на полу, скуля и схватившись за отшибленное мужское достоинство.       А их обидчика, которого трое будущих ниндзя посчитали лёгкой добычей, уже и след простыл.       В то же самое время Итачи–младшего зажали у стены в коридоре, пытаясь сбить с ног одновременным подкатом с двух сторон. Наследник шарингана сделал неожиданный выпад, подпрыгнув, используя накопленную в ногах чакру. Следующей остановкой были плечи одного из стоящих напротив парней. Отталкивание — и тот, не поняв, что произошло, полетел на пол, громко ругаясь. Сам же Учиха, сгруппировавшись и проделав сальто, погасил инерцию и откатился вбок, спасаясь от пинков ногами. Встал и почувствовал рядом родное плечо.       — Тебя тоже?       — Да.       — Весело.       — Не думаю.       — Давай вместе.       — Готов.       Правда, их прервал звонок на урок. Все участники драки проследовали в класс: некоторые — с сожалением, другие — с немалым облегчением.       Впрочем, учитель, ведший урок, сразу увидел несоответствие количества учащихся составу класса.       — Сарутоби Генго, где Курама Сото, Инудзука Кобэй и Умару Синдзи?       — Не могу знать. Должны быть на месте, — тот метнул слишком уж пристальный взгляд в Шисуи, который лишь развёл руками — мол, «я откуда знаю?».       Перекличка была прервана зашедшим в кабинет ирьёнином.       — Учиха Шисуи, в кабинет заместителя директора!       Хацури Ито был в ярости. Мало того, что его впрягли в дурацкую затею с новой учебной программой и разработку новой системы формирования команд, которые перечёркивали и ставили под сомнение все десятилетиями исправно работающие методики, да ещё и вундеркинды, послужившие поводом для этих пертурбаций, не желали учиться спокойно, а вляпались в серьёзную драку. Он был готов проклясть всё на свете, а особенно — клан Учиха. Репутация «красноглазых демонов» будто подтверждалась юными наследниками проклятой силы.       Один из которых сидел перед ним и смотрел на него кристально честными глазами невинного ребёнка. Только вот под этой маской наверняка был скрыт коварный обитатель преисподней.       — Ты признаёшь, что избил трёх одноклассников?       — Я защищался.       — Так да или нет?       — Самооборона не может считаться преступлением, если не нанесены травмы, опасные для жизни и здоровья.       — Одному из них был нанесён удар в пах!       — Это была страховка. Или вы предпочли бы удар в голову? Или сломанные рёбра?       — Ты понимаешь, что последствием нанесённой травмы может быть бесплодие?       — Вот ему и его товарищам пусть ирьёнины расскажут, почему нельзя бить в пах. Если перед тобой не враг, естественно.       — Отвечай на вопрос!       — Да.       — Отца завтра к директору!       — Может, давайте заодно все мы посетим менталистов? Мне нечего скрывать, а вот Сото, Кобэй и Синдзи могли бы открыть много интересного.       — Не смей прикрываться связями своих родных!       — Я всего лишь хочу установить истину.       — Ты избил своих одноклассников, что может быть неясного?       — Например, то, почему эти трое ждали меня на выходе из кабинки. Или на всех учеников напал понос, и в туалетах образовались очереди?       Замдиректора зарычал. Будь проклят день, когда двое этих демонят переступили порог Академии.       — Поговори мне тут.       — Спасибо, я вас понял. Я обязательно передам отцу ваше приглашение.       — Вот письменное распоряжение, — ученику пододвинули бланк с печатью. — Ваш отец должен будет лично сдать этот же документ и при директоре расписаться на нём. А то знаю я ваши штучки, мелкие пакостники.       — Благодарю, Ито–сан, — документ аккуратно приняли двумя руками. После паренёк достал свиток и, развернув, преспокойно запечатал официальную бумагу.       Педагог мысленно присвистнул. Сопляк смог его удивить.       — Всего доброго. — Вежливый поклон. — Разрешите идти?       — Ступай, — устало махнул работник нивы образования. С этими Учиха не напасёшься нервов.       Днём позже произошло другое не менее примечательное событие.       Одноклассники временно оставили братьев Учиха в покое. То ли решили, что они им не по зубам, то ли не захотели провоцировать классного руководителя на воспитательные меры. Токахару Кихэй был опытным человеком и понимал, что неприязнь к более талантливым или популярным среди мальчишек — дело обычное, а потому до поры не вмешивался, дабы дети могли решить свои вопросы главенства или же просто взаимного отношения сами. Однако в то же время прозрачно намекнул, что крайних форм подобных выяснений он не потерпит.       С другой стороны, мальчишечьи разборки привлекли интерес к новеньким женской половины класса. И это было неудивительно — слухи о вступительном экзамене близнецов создали вокруг них ореол юных гениев, который их же стараниями на уроках рассеиваться не спешил и тем покорял сердца будущих куноичи. А демонстрация боевых навыков в небезобидных потасовках с одноклассниками обращала внимание на них как на сильных защитников и надёжных будущих сокомандников.       Естественно, юные женщины бросили все силы на завоевание таких перспективных партий — ведь новость, что с ними теперь учатся наследники клана–основателя, достигла и ушей их матерей. И тут уже пришли в движение могучие механизмы матримониальных планов. В результате парни наблюдали резкое преображение одноклассниц в плане одежды и манер. Но то, что это происходило явно не в их адрес, раздражало мужскую половину класса ещё больше.       Молодых охотниц ждало разочарование — Шисуи был равно приветлив и искренен со всеми, будто совсем не замечая прозрачных намёков, а Итачи оказался вежливым и спокойным, будто очерченным невидимой границей, за которую никого не пускал.       Младший из близнецов возвращался из столовой, когда увидел свою новую знакомую, с которой он сидел за одной партой — Сэйку Намико — в окружении других девочек. Он хотел было пройти мимо, но услышал отрывок разговора:       — Отсела от него, замухрышка!       — Не тебе это решать. Он сам захотел сесть со мной.       — Это была случайность! А сейчас я требую своего по праву!       — Интересно, по какому?       — Ух ты, бесклановая швабра рот открыла! Ну ничего, сейчас я…       Кулак, нацеленный в лицо девушки, упёрся в ладонь младшего близнеца.       — Шисуи–кун! — последовал дружный восторженный выдох.       Затем последовал шквал просьб.       — Шисуи–кун, пересядь ко мне! Рядом со мной свободно! И ближе к доске!       — Шисуи–кун, у меня с собой сладости! Хочешь немного?       — Шисуи–кун, можешь помочь мне с темой по истории?       Но молчание паренька заставило юных прелестниц умолкнуть и воззриться на предмет обожения, который стоял, заслонив собой одноклассницу, которую буквально минуту назад хотели избить. А его мгновенно похолодевший взгляд и посуровевшее лицо не предвещало ничего хорошего.       — Намико будет сидеть со мной. Это не обсуждается.       На попытку возразить ещё более веско добавил:       — Это было в последний раз. Пальцем тронете или услышу хоть одно грубое слово, единый косой взгляд на неё — и я не буду общаться с вами до самого выпуска. Поняли?       Ответом были пришибленные кивки.       — Славно. Идём, Намико.       Теперь, держа её за руку, наследник Учиха мог внимательнее к ней присмотреться.       Невысокая, изящная, с густыми голубыми волосами до плеч. С белой кожей, необычной для безклановых, которые зачастую были смуглыми. Но больше всего его поразили глаза — огромные тёмно–фиолетовые глаза, похожие на грозовое небо.       Под стать внешности была и одежда — светло–синее платье с волнистым узором. Также юная куноичи носила обтягивающие спортивные штаны. Несмотря на то, что одежда была явно не новой, она была всегда чистой и выглаженной и гармонично смотрелась на своей хозяйке. Другие девочки носили более модную одежду или вещи кричаще–ярких цветов, режущих глаз и совершенно не гармонирующих с внешностью обладательниц. Также на ней не было всевозможных блестящих побрякушек, которые на будущих куноичи смотрелись совершенно дико.       Было и другое — девочка, в отличие от клановых товарок, никогда ему не навязывалась, была тихой и спокойной. Но отнюдь не незаметной или стеснительной. На уроках отвечала чётко и уверенно, на практических занятиях работала сосредоточенно и не спеша, держась на уровне с клановыми ровесницами. Именно это уверенное спокойствие и ощущение чего–то родственного неосознанно привлекали в ней наследника Учиха.       — Хочешь, прогуляемся на перемене? Тебя они уже достали, да и я порядочно устал от их болтовни. Знаю хорошее место в парке Академии.       — Давай!       Мальчик неожиданно покраснел. Да что же с ним такое?       Он решил срезать дорогу, выпрыгнув из окна в торце корпуса на толстую ветку дерева, росшего рядом. Осторожно приоткрыл створку и только потом вспомнил, что рядом с ним не его брат. Шисуи оглянулся, ожидая увидеть на лице спутницы недоумение, но Намико лишь понимающе улыбнулась и одобрительно кивнула. Мол, не переживай, обузой не буду.       Парень прыгнул, точно приземлившись на ветку, и тут же сдвинулся вбок, освобождая место для спутницы. Та буквально через мгновение оказалась рядом. Затем последовал спуск на землю, где Учиха смог оценить навык в древолазанье своей одноклассницы.       А затем они, присев на скамью на безлюдной аллее, долго болтали обо всём на свете... и едва не пропустили время, когда следовало возвращаться. Увы, более длинным путём — через главный вход.       Было бы несправедливым считать, что всё женское внимание было сосредоточено на Шисуи — с Итачи тоже пытались заигрывать, правда, без особого успеха. В такие моменты Сатоши таинственно улыбался и исчезал, мотивируя это тем, что негоже купаться в лучах чужой славы. За что получал неизменный беззлобный тычок под рёбра.       Хотя, окажись на месте старшего из братьев Учиха другой парень, он бы потерял голову — к нему подходили девочки в два раза старше его, которые уже начинали вытягиваться в росте. Их фигуры понемногу обретали женские черты, а под платьем показывались первые намёки на оформляющуюся грудь. Одна из таких «аристократок» в компании сверстниц решила попытать счастья в знакомстве.       После представления, когда оказалось, что новая знакомая никто иная как старшая сестра Генго — Сарутоби Мэй, последовал неожиданный поворот событий.       — А ты красавчик, — мальчика беззастенчиво взяли за подбородок и как бы невзначай погладили по скуле. — Ты будешь моим, запомни.       — Прощу прощения, но я — не ваша собственность, — руку девочки не резко, но настойчиво перехватили и опустили вниз. — И я не давал разрешения к себе прикасаться. То, что вы — из сильного клана, не ставит вас выше других, Мэй–сан.       Лицо будущей куноичи, ещё секунду назад носившее мечтательно–довольное выражение, исказила гримаса гнева.       — Ты! Да ты хоть знаешь, от какой чести отказываешься? Не знаешь, кто мои предки?       — Знаю. Ваш прадед Сарутоби Хирузен был Третьим Хокаге и с честью пал в бою, запечатав руки Орочимару–саннина, а также души Первого и Второго Хокаге в чрево Бога Смерти.       — Так почему…       — А мой предок — Учиха Мадара, основатель Скрытого Листа. А ещё более дальний, Ооцуцуки Индра — вообще старший сын Ооцуцуки Хагоромо, больше известного под именем Рикудо–Сеннина. Правда, я не вижу, чем заслуги моих предков могут помочь мне в конкретном бою.       Девушка из пунцово–красной мгновенно стала бледной. И неудивительно — всеми вышеперечисленными фактами родословной её просто прилюдно втоптали в грязь, показав чуть ли не безродной выскочкой, возомнившей себя аристократкой только потому, что её прабабку обрюхатил по своей прихоти младший сын какого–то мелкого даймё.       — Ты поплатишься за это, ублюдок… — прошипела она. — К тебе по своей воле не подойдёт ни одна нормальная девушка, обещаю. Будешь довольствоваться косорылыми страшными уродинами из гражданских. Или собственной благородной правой рукой, уважаемый наследник Учиха.       — Удачи вам в ваших начинаниях, Мэй–химэ.       Показная вежливость в ответ на оскорбление была сродни плевку в лицо.       — Я припомню тебе это… Племянник предателя, названный в честь убийцы собственной родни.       — Хм, надо же. Спасибо за столь познавательное уточнение. Мне определённо нужно будет найти время для общения с вами. Впрочем, вижу, вы не в настроении… Всего доброго.       Затем парень повернулся спиной к опешившим старшекурсницам и пошёл к своему месту. В спину прилетел тихий, на грани слуха шёпот: «Красноглазая тварь».       Старший из братьев Учиха лишь передёрнул плечами. Оборачиваться и называть нахалку «безмозглой макакой» было бы слишком по–детски. Да и она сама — избалованный ребёнок, привыкший получать всё желаемое по первому требованию и впавший в буйную истерику, едва получил по рукам.       «Боги, куда катится этот мир? Наследница благородного клана ниндзя ведёт себя, словно дурно воспитанная гражданская».       Тем временем прозвенел звонок, и практически одновременно с ним в класс влетели Шисуи и Намико, опрометью промчавшиеся к своим местам и едва успевшие встать рядом с партами, когда в класс вошёл учитель.       Тем временем к приятелю Итачи, тихо удивляющемуся разворачивающимся зрелищем, подошёл один из одноклассников.       — Что, Сатоши, заделался шестёркой к нашим братцам?       — Закрой рот, Шимура, — рыкнул в ответ тот. — Если бы не Рю, тебя давно бы побили. Может, даже ногами. И не один раз.       — Смотри мне, ты нарываешься.       — Исчезни, клоун.       — Я предупредил.       Ответом было молчание.       — Что он от тебя хотел?       — Докопаться на ровном месте. Будь осторожен, Итачи. И брата предупреди.       — О чём?       — Этот Камбэй — очень скользкий тип. Втирается в доверие, а потом выпытывает всё, что можно использовать против тебя. Собирает грязные сплетни и слухи. Шантажист и манипулятор. Редкостный урод, как и его покойный прадед, Данзо.       — Не стоит говорить так о человеке, опираясь лишь на слухи.       Хиэй посерьёзнел.       — У меня есть должок к его родне. Я тебе кое–что расскажу, но остальным — ни слова.       — Само собой.       — Тогда на крыше после уроков. Там нам никто не помешает.       Когда мальчишки забрались на нагревшуюся за день кровлю здания и уселись так, чтобы видеть перед собой дверь на крышу, Сатоши начал рассказ.       — Мои предки не были шиноби. Мой отец был плотником из страны Волн, работавшим с мостостроителем Тадзуной. И вместе с ним и его внуком он пришёл в Лист, когда услышал, что он почти разрушен после атаки лидера террористической организации «Акацуки».       Будущий ниндзя несколько раз сжал и разжал кисти рук, непроизвольно собравшиеся в кулаки. Было видно, что он очень взволнован.       — В то время он был ещё молод и не женат. Поскольку он был достаточно опытен, его выдвинули как бригадира сами работники. Но именно тогда его взяли в оборот.       Голос Сатоши стал глух, будто ему было больно говорить об этом.       — Однажды вечером его схватили люди в плащах и масках, и, ничего не говоря, связали, сунули в рот кляп и затащили в какое–то подземелье под Листом. Судя по всему, под горой с монументом Хокаге, ибо оно, по словам отца, выглядело не пострадавшим. Там его били и пытались склонить к сотрудничеству, желая получить информацию о всех его людях и доносить о каждом их шаге. Он упорно отказывался, ибо не хотел, чтобы его поступок бросил тень на его добрые отношения с соотечественниками. В допросную вошёл старик с перебинтованной половиной головы и рукой на перевязи. Ниндзя, ведущих допрос, словно подбросило — они тут же вскочили и склонились в поклоне. Папа понял, что этот старик — их главный. Судя по тому, что они назвали его «Данзо–сама», было ясно, что он — не последний человек в Листе, может, даже один из старейшин.       Данзо окинул допрашиваемого взглядом, и отец говорил, что так, наверное, человек смотрит на таракана перед тем как его раздавить. Затем сказал:       — Ты будешь делать то, о чём тебя попросят. Иначе тебе не жить, — и перед тем, как выйти, кивнул своим подчинённым. — Продолжайте.       — В конце концов папу сломали и он согласился стать доносчиком. Ему назначали встречу каждый раз в другом месте деревни и в разное время, чтобы не вызвать подозрений. Каждый раз с ним беседовал другой человек. Но мой родитель говорил, что не замечал разницы, даже если человек был в другой маске, в другом плаще или определёнными видимыми приметами не походил на предыдущего. Все подчинённые Данзо были пугающе одинаковыми, словно это были не люди, а марионетки.       — Это был специальный корпус АНБУ «Корень», не подчиняющийся Хокаге.       — Да. Отец, не простив своего позора, решил понять, кто его враг, чтобы хоть как–то поквитаться. Осторожно расспрашивал разных шиноби о старейшине по имени Данзо. Многие отказывались говорить, другие могли назвать лишь его фамилию — Шимура — и упомянуть, что он — действительно один из старейшин. Остального либо не знали, либо не хотели открывать постороннему. Но всегда смотрели на него с некоторым сочувствием. Отец понимал, почему.       — Потом этого Данзо якобы назначили Хокаге. Отец был в ужасе, понимая, что может натворить с людьми столь злой и бессердечный человек. Потом новый глава селения вроде как отбыл на важную встречу — отец понял это, когда ему сказали, что на доклад можно приходить реже. А после что–то случилось, раз за разом на условленных местах не оказалось связного, а потом строительство каменного лика прекратили.       — Госпожа Цунаде тогда вышла из комы и смогла вернуться к обязанностям.       Собеседник кивнул.       — Именно. Однажды отец случайно встретил одного из масочников, к которому часто приходил на доклад — запомнил по особенностям кистей рук, хоть он и был в плаще и маске. И прямо спросил, что случилось. В ответ услышал, что Данзо убит неким Учиха Саске — отступником Листа и в доносах больше нет нужды.       «Отец… Был отступником? — промелькнуло в голове у Итачи–младшего. Но на его лице не дрогнул ни один мускул. — Хм… Теперь я, кажется, понимаю, почему папа не хочет вспоминать о своём прошлом. Что–то явно не так, как нам говорили родители и учили в Академии. Но нужно быть осторожным, нельзя пороть горячку».       — Твой отец не стал возвращаться домой, потому что считал, что не может смотреть в глаза друзьям после того, что был вынужден делать?       — Да. Он остался здесь, женился на куноичи, вернувшейся с войны и изувеченной на ней. Похоже, мама — одна из бывших подчинённых Шимуры. Она очень молчалива и почти никогда не улыбается. Говорит очень ровно и безмоционально, словно современные электронные куклы.       — Почему твой отец выбрал её?       — Наверное, потому, что пожалел. Понял, через какой ужас пришлось пройти маме, чтобы она стала такой. Решил, что она поймёт его страдания лучше кого бы то ни было. Пусть даже не покажет этого эмоциями. И заодно решил, что своей любовью и заботой в силах исцелить её искалеченную душу и хотя бы этим отомстить Шимура Данзо.       — Поэтому ты так ненавидишь Камбэя? Потому что он поступает так же отвратительно, как и его прадед?       — Да. А ещё я своей поддержкой хочу выразить признательность детям человека, избавившего мир от урода, который унизил моих родителей и сломал им жизни. И, подозреваю, не только им.       — Спасибо, Сатоши. Обещаю, я помогу тебе. И мы вместе сможем сделать так, чтобы никто больше не пострадал от слов Камбэя.       — Похоже, что именно Камбэй играет роль заводилы в классе, нашёптывая нужные слова на ухо Рю. Да и Генго, похоже, тоже ему доверяет — Шимура не любит класть все яйца в одну корзину и предлагает свои услуги информатора и ему тоже.       — И на меня и брата Камбэй взъелся исключительно потому, что считает нашего отца виновным в смерти прадеда.       — Мне тоже так кажется.       — Но почему он не попытался напакостить нашей сестре?       — Сарада–химэ слишком авторитетна среди своих сокурсников. И слишком умна, чтобы понять, откуда дует ветер. Камбэй просто побоялся, что его быстро выведут на чистую воду. А потом без затей лично выбьют из него всё дерьмо.       — Сестра никогда не бывает настолько грубой.       — Да неужели? А кто месяц назад пробил пол в аудитории двести семь, да так, что затем буквально через две минуты рухнуло перекрытие между этажами?       — Да быть не может!       — Поговаривают, это ваша сестра так отреагировала на неудачную шутку сынка Хокаге.       — Надо же, не знал. Я думал, что она просто увлекается тайдзютсу.       — Наверняка ваша почтенная матушка обучила её своему коронному удару.       — В таком случае мне нужно сообщить это Шисуи. Чтобы он был осторожен со словами в присутствии Сарады.       — Боишься гнева сестрёнки?       — Нет, что ты. Просто младший брат пока не настолько зорок и быстр, чтобы вовремя сбежать из зоны поражения.       Тем временем Шисуи решил проводить Намико до дому, и они шли по дороге в сторону старых кварталов, которые, по контрасту с главными улицами, выглядели убого и бедно. Всюду облезшая краска, облупившаяся штукатурка, кое–где выщербившаяся декоративная облицовка. Стены залеплены объявлениями, иногда в несколько слоёв, многие уже омыты дождями до полной неразличимости написанного. На свободных клочках красовались кричаще–яркие граффити или же тексты и рисунки самого неприличного и похабного содержания. Паренёк решил даже не смотреть на них, ибо от одного смысла прочитанного или увиденного начинали предательски гореть щёки.       — Неужели ты живёшь здесь?       — Да, к сожалению. Маме пришлось оставить профессию шиноби после того, как она получила множественные травмы на миссии. А гражданской профессии у неё нет. Она нанялась продавщицей в овощной магазин и подрабатывает поваром в ресторане по вечерам. Но нам хватает на жизнь, честно.       Спутник будущей куноичи промолчал. Стало мучительно стыдно за собственную сытую и благополучную жизнь.       — Говоришь, твоя мама умеет готовить? Я поговорю с моей, может, в пищеблок госпиталя нужны квалифицированные работники. Тем, кто работает в медицинской отрасли, даже не являясь ирьёнинами, платят намного больше. С учётом того, что твоя мама — вышедшая в отставку куноичи, шанс есть.       — Нет–нет, ничего не надо!       Этот ответ ударил в сердце больнее вражеской стали.       — Намико… Я хочу помочь. Я же вижу, что ты хочешь выбраться из этого болота и забрать отсюда мать.       — Но…       — Не надо никакой благодарности. Лучшая благодарность для меня — знать, что у вас всё хорошо.       — Шисуи, ты не обязан…       — Мой отец говорил мне, брату и сестре, что сила важна только тогда, когда становится чем–то могущим помочь слабому или оказавшемуся в беде. Если я могу помочь, но не делаю этого, я становлюсь хуже чем слабаком, я становлюсь подлецом.       Некоторое время они шли молча.       — Шисуи… Спасибо…       — Пока не за что.       Неожиданно им путь перегородили несколько пошатывающихся людей. В нос ударил невыносимый коктейль запахов потных немытых тел, дешёвого пойла и рвоты.       — О, смотри ты… Девочка…       — Какая красивая…       — О, их даже две…       Ученица Академии не успела даже испугаться — раздалось несколько глухих ударов, прерываемых вскриками и отборной бранью. Послышалось ещё несколько ударов, напоминающих те, которые раздаются, когда кулаками лупят по кожаным мешкам для отработки приёмов тайдзютсу. Поток нецензурщины резко схлынул, оставив только стоны боли.       А к ней спиной стоял тяжело дышащий паренёк с гербом огненного веера на куртке.       — Всё в порядке, они тут одни… — мальчишка обернулся, неожиданно широко улыбнувшись. — Не бойся, я с тобой…       Ответом была благодарная улыбка.       — Идём скорее, не стоит привлекать внимания, — девочку осторожно взяли за руку.       — Но… они же… им надо помочь…       Наследник Учиха помрачнел и решительно потянулся в карман штанов. Его спутница побледнела, представив продолжение его действий, но в руках у ученика Академии оказался всего лишь свисток. А затем раздалась переливистая трель, когда он оказался у него в губах.       Одно мгновение — и с крыш спрыгнуло четверо АНБУ, занявших позиции по обоим сторонам переулка.       — Ваши распоряжения, Шисуи–сан? — вместо приветсвия обратился к будущему ниндзя спецназовец в маске волка.       — Вызовите полицию, пусть осмотрят их и направят на исправительные работы.       — Слушаюсь, — капитан отряда начал раздавать указания.       — Пёс, дуй в опорный пункт, — означенный АНБУ кивнул и буквально растворился воздухе.       — Злость, присмотри за отребьем, чтоб не уползли, — второй человек в красно–белой маске отрывисто кивает и склоняется над избитыми, чтобы без особого милосердия оттащить их за шкирки к стене.       — Синица, продолжать работу, страхуешь меня.       Куноичи в маске с клювом на месте носа кивает и несколькими прыжками возвращается на крышу. Волк уходит техникой Телесного Мерцания.       Намико была настолько ошарашена, что очнулась, когда до её слуха донёсся вопрос:       — Куда дальше?       — Сейчас налево и через четыре дома.       Между девочкой и мальчиком повисло неловкое молчание.       — Ты так… всегда можешь?       — Всегда. Но это только для особых случаев. От нашего клана остались только папа, сестра, брат и я. Хокаге боится за наши жизни. Отец перешёл дорогу слишком многим богатым преступникам.       — Ясно…       Они зашли в подъезд, пахнувший на них запахом мочи и неубранного мусора, поднялись по лестнице. Затем Намико достала ключ и открыла дверь.       В тёмной прихожей неожиданно появился женский силуэт.       — Намико, это ты?       — Да, мама.       — Слава Богам… Кто это с тобой?       Паренёк решил взять знакомство в свои руки и вошёл, закрыв замок, понимая, что стоять у открытой двери в неблагополучном районе крайне неблагоразумно.       — Добрый вечер, меня зовут Учиха Шисуи. Я одноклассник вашей дочери, — сказал он, вежливо поклонившись.       — Сэйка Саюри, — представилась женщина, кивнув. — Рада знакомству.       — Не смею злоупотреблять вашим гостеприимством, Саюри–сан, — решительно засобирался в обратный путь парень, даже не пытаясь разуться. — Мне не хочется расстраивать родных беспокойством за меня.       — Да, конечно… Благодарю за помощь моей дочери.       — Не стоит благодарности, — парнишка обернулся в дверях. — Намико, я зайду за тобой в полвосьмого утра. Хорошо?       — Спасибо, это было бы чудесно!       — Пока!       — Счастливо!       Как только за её защитником закрылась дверь, мать тут же потащила дочь на кухню.       — А теперь объясни мне, что это значит!       — Мама, это просто мой новый знакомый!       — Знакомый, говоришь? Да он же Учиха!       — И… что?       — Не дай Боги, на него нападут, изобьют или надругаются! Да нас же со свету сживут!       — Мам, за ним всюду следует охрана из АНБУ! Я сама видела!       — А теперь расскажи всё, что случилось! И не вздумай врать, дорогуша! Иначе будешь спать на животе!       После долгого обстоятельного разговора, который прерывался только на время, которое девочка утоляла жажду, Саюри вынесла вердикт:       — Тебе не стоит с ним водиться. У нас могут быть из–за него проблемы.       — Мама, он сам, лично расшвырял тех пьяниц. Иначе я не знаю, чтобы они со мной сделали! Будь благодарна, в конце концов!       — Не смей на меня кричать!       — Не смей считать меня своей собственностью! Я уже взрослая! — вспылила Намико, тут же получив звонкую пощёчину от родительницы.       — Ненавижу! — девочка схватила рюкзак и бросилась в свою комнату, хлопнув дверью. Лязгнула щеколда.       Мать–одиночка прижалась ухом к двери, чтобы услышать приглушённые рыдания дочери. Гнев на своенравного ребёнка стремительно угасал, а остающаяся после него пустота заполнялась тягуче–холодным чувством вины.       — Намико…       Судорожные всхлипы прервались молчанием.       — Намико… Прости меня… Я…       Ответом был слабый голос дочери.       — Мам… Прости… Я не хотела… Просто… У меня… появился… друг…       — Ты его давно знаешь?       — Нет. Он пришёл к нам совсем недавно. Поступил посреди года вместе с братом–близнецом. Сразу на второй курс, представляешь?       — Неужели?       — Да. Шисуи и его брат, Итачи… Они хорошие, добрые… Правда, их почему–то не любят. Парни с ними дерутся, Сарутоби Мэй, старшая сестра нашего старосты, сегодня пристала к Итачи, как какая–то старая извращенка, а когда он отказался с ней встречаться, начала его оскорблять. А они никому ничего не сделали, честно!       — Ох, Намико… Связалась ты на свою голову…       — Лучше быть с ними! Лучше быть с кем–то против всех, чем одной против всех!       — Намико, я же только добра тебе хочу…       — Мама, я устала! Устала от одиночества, издевательств! Клановые курицы меня задирают и смотрят как на дерьмо! А я человек! Я хочу им показать и утереть им всем их аристократические носы!       Мать молчала, лишь слушала.       — Я хочу быть сильной! Я хочу измениться! Чтобы меня не только защищали! И я нашла тех, кто мне в этом поможет!       — Ты уверенна?       — Да, мама! Ты прогнала Шисуи, а он хотел тебе помочь! Хотел попросить за тебя перед своей мамой, чтобы тебя взяли на хорошую работу и выделили жильё в нормальном районе! Он хотел это сделать не потому, что хотел что–то взамен, а просто от чистого сердца!       — Дочка… Я бы хотела, чтобы он у нас погостил… но ты подумала, что задержись он здесь, ему бы пришлось возвращаться домой затемно? А вызывать телохранителей он бы не стал до самой последней крайности. Он же Учиха!       Раздался резкий металлический звук, и дверь в комнату ученицы Академии открылась. На пороге стояла растрёпанная и заплаканная Намико.       — Мам… Вот ты твердишь, что он Учиха… Может, расскажешь, кто они такие?       — Боги, ты вообще историю учила?       — Я тогда болела… Пришлось потом много всего навёрстывать… Забыла уже.       — Идём на кухню. У меня ещё полчаса до смены, могу рассказать.       — Спасибо, мама! Прости, что накричала… Я не хотела.       — Извини, дочка. Беру свои слова обратно. Можешь дружить с теми, с кем хочешь.       Обе зашли на кухню и сели за стол, ожидая, пока закипит чайник.       — Итак, клан Учиха — один из сооснователей Скрытого Листа и сильнейший среди всех кланов в эпоху Клановых Войн…       Карин уже пришла из госпиталя — отпросилась немного пораньше, чтобы приготовить обед для близнецов, но их всё не было. Использовав своё чутьё, она поняла, что мальчишки задерживаются. Итачи был где–то рядом с Академией, а Шисуи шёл в другую сторону от неё. Туда, где начинались не вполне благополучные кварталы, в которых обитали подённые рабочие, увечные ветераны, не нашедшие себя в мирной жизни, и прочий неустроенный люд. Знание об этом было почерпнуто из разговоров с коллегами, которые честно предупредили новую сотрудницу, в какие районы Листа лучше не соваться без крайней надобности.       Сосредоточившись на огоньке чакры, похожей вкусом на грейпфрут с перчинкой — остроту придавала наследующаяся у Учиха стихия Огня — она ощутила смазанные и как будто пресные, но мощные источники чакры. Четверо. Трое мужчин и женщина. АНБУ.       Удовлетворённо кивнула. Значит, беспокоиться не о чем. Охрана бдит. Отряд элитных бойцов, без сомнения, мог бы положить втрое большее количество средних джонинов. Иначе их бы не приставили охранять Учиха.       Еда в принципе готова. Разогреть её — дело пары минут. А теперь пора наконец разобраться с рюкзаком, в котором до сих пор хранилась её библиотека. В которой было всё, касающееся фуин. «Позаимствованное» в своё время Орочимару из архивов Листа и найденное в руинах Водоворота, а также отобранное у иных бандитов или торговцев запрещёнными товарами. Всем подобным своего учителя снабжал Учиха Саске, зная, что из цепких рук Белого Змея ничто ценное не уйдёт без его на то воли. Теперь же информация, за которую в былые, да и в нынешние времена любой Каге отдал бы Шинигами душу, будет надёжно спрятана в специальном бюро, которое глава клана Учиха вчера собирал вместе с сыновьями. А затем над мебелью колдовала уже сама Карин, превращая её из обычной в специальное хранилище, могущее выдержать даже удар Бомбы Хвостатого… правда, не всякой… но от техники, сопоставимой с сильнейшей атакой Шукаку, он защищал своё содержимое уверенно.       Теперь предстояло разобрать всё принесённое с собой и окончательно решить проблему с хранением особо ценной информации.       За этой работой её застал Саске.       — Привет. А где младшие?       — Ещё не приходили.       — Задержались в Академии?       — Одно мгновение… Итачи уже скоро будет дома. Шисуи ещё полчаса хода, он был в сорок четвёртом квартале.       — Что он там забыл? — рука Учиха–старшего невольно дёрнулась к рукояти Кусанаги.       — Кажется, кого–то проводил. Судя по всему, девочку.       — С ума сойти, кто–то умудряется воспитывать детей в этой клоаке…       — С ним АНБУ, подстрахуют. И вообще, твои отпрыски, Саске, в былые времена давно досрочно получили бы протекторы и выполняли миссии.       — В ещё более старые времена мальчишки и девчонки массово умирали в войнах, дабы потешить самолюбие нескольких десятков амбициозных идиотов. Так что пусть эти времена лучше никогда не возвращаются.       — Но опасности и трудности остаются неизменными в любые времена. Так что пусть твои сыновья будут к ним готовы. Отпусти их набивать шишки самостоятельно. Разреши приходить домой в синяках и царапинах, с подбитыми глазами, даже с ранами и ожогами. Иначе они не будут готовы к более серьёзным испытаниям.       — Но мне всё равно боязно…       — Понимаю, — его осторожно обняли. — После всех своих потерь ты не хочешь ещё и других. Но в глубине души ты знаешь, что твои дети поступают правильно, ведь ты уже дал им разрешение на это своим воспитанием. Просто ещё не до конца принял сердцем.       — Видимо, я в глубине души — трус.       — Нет, Саске, ты просто отец. Тот, кто переживает за своего ребёнка, даже если этот ребёнок — тридцатилетный мужчина, могущий разворотить полселения одним пальцем.       Саске осторожно отстранился.       — Не хочу, чтобы тебя видели со мной слишком близко. Мне хватит Сарады, честное слово.       Узумаки понятливо кивнула. Не хотелось раскрывать содержимое разговора, который второй собеседник пообещал хранить втайне.       Щёлкнул замок. В прихожей послышалась возня, потом зазвучали шаги на лестнице.       Раздался вежливый стук в дверь.       — Войдите!       — Добрый день, отец, — на пороге возник Итачи. — Карин–сама, — вежливый поклон гостье.       — Доброго дня.       — Вы будете обедать?       — Разумеется, идёмте.       Трое заканчивали трапезу, когда раздался звук проворачиваемого ключа, и через некоторое время в столовую вошёл Шисуи.       — Простите за опоздание, — вежливый поклон присутствующим.       — Ничего страшного, — успокаивающим жестом ответил отец семейства. — Будешь обедать?       — Конечно, — паренёк немного помялся, но всё же решительно вытащил из–за пазухи свиток и распечатал документ. А потом протянул родителю. — Вот, отец, это требование к тебе явиться в Академию.       Против ожиданий Карин, Саске не набросился на сына с упрёками в стиле «Что ты натворил?», а лишь молча просмотрел бумагу. Молчание стало настолько глубоким, что было слышно, как на кухне капает вода из крана.       — Итачи, тебя тоже задирают?       — Да, отец. Но только там было множество свидетелей, которые могли подтвердить, что не я начал драку.       — Ясно.       — Папа? — младший из близнецов смотрел на отца испуганно. Боялся, что тот безоглядно поверит всему написанному. Карин почувствовала это, будто во вкусе чакры мальчика промелькнули нотки соли.       В ответ мужчина громко рассмеялся.       Все присутствующие недоуменно воззрились на чудо — смеющегося Учиха.       — Во имя Рикудо… — выдавил из себя обладатель риннешарингана, отсмеявшись. — Они там что, серьёзно считают, что мальчишечья потасовка — повод вызвать родителей в Академию?       — Дай–ка глянуть… — не выдержала женщина.       — Возьми… — глава клана передал документ Карин. — Ох… Да мы с Наруто устраивали разборки куда похлеще этих, и никто нас даже не отчитывал. Это же Академия Ниндзя, а ниндзя, не умеющий драться и переносить последствия травм… Нет, ну это же бред…       — Значит…       — Шисуи, я, как отец, тебе верю. Но расскажи, из–за чего всё началось? Только тогда я пойму, как относиться к этому инциденту.       — Хорошо. Но тогда нужно выслушать и Итачи.       — Согласен.       Братья переглянулись и кивнули друг другу.       — Итак… — начал свой рассказ младший.