Безумные будни Учиха

      Проследовав к зданию, где держали крылатых вестников — оно обнаружилось в дальней стороне парка, чтобы птицы не беспокоили пациентов и их гостей, и представляло собой башню, построенную ради экономии места — Саске призвал ястреба. Обменявшись с призывом взглядами, через шаринган отдал приказ ждать известий и немедленно найти его в случае наличия такового, а также получил мысленное подтверждение понимания всего сказанного. Ястребы, хоть и были крайне неразговорчивыми, как и вороны, были умны и понимали всё с первого слова. Вот бы так с людьми…       Само наличие этого здания "Теневого Хокаге" не удивило. Хоть в мире стремительно начала развиваться торговля, а вместе с нею — средства связи, пока для очень многих отдалённых и бедных стран новинки вроде телефона и компьютерных сетей были непозволительной роскошью. Птичья почта пока оставалась самым быстрым из общедоступных способов передачи сообщений. Кроме того, самые конфиденциальные сообщения до сих пор предпочитали отправлять по старинке. С учётом того, что благодаря Пятой Хокаге и Учиха Сакуре госпиталь Скрытого Листа считался самым лучшим в мире ниндзя, многие особо тяжёлые или высокопоставленные больные лечились и получали медицинскую помощь именно в нём. Здесь не считали зазорным рожать даже жёны и прочие родственницы богачей и знати. Соответственно, возникла потребность в этом месте. Ибо постоянно переадресовывать сообщения в базу при резиденции Хокаге посчитали нерациональным — возникало множество задержек и сбоев из–за разных степеней секретности и срочности сообщений. А тут ещё и толстосумы или их доверенные постоянно скандалят, требуя отправить их письма в первую очередь и самыми быстрыми птицами. Теперь недоразумений удалось избежать и все были довольны.       Оставив призванного ястреба на попечение смотрителей и оплатив место и корм, доплатив за улучшенный рацион, Саске отправился домой. Шёл не торопясь, внимательно рассматривая всё, что его окружало, подмечая все изменения, что происходили с селением. Он понимал нетерпение мальчишек, что будут опять недовольны тем, что отец задержался и не сможет увидеть результаты их тренировок именно сегодня. Хотя, судя по реакции младшего сына, он использовал оставшееся время для дополнительной проверки своих навыков и сейчас вымотался. И одновременно утомил старших брата и сестру просьбами проверить и исправить ошибки.       «Как же быстро летит время… Казалось, я сам ещё вчера прибегал домой из Академии, а теперь меня самого ждут дома дети».       Дом… Как много в этом слове. Он сам над ним не задумывался. До тех пор, пока не потерял всё в одну ужасную ночь. И после этого не стал воспринимать свою квартиру, которую получил после гибели клана в качестве жилья, домом. Даже если она ухожена и в ней стоит образцовый для мальчика–сироты порядок. Дом — это когда ты приходишь, а в комнатах слышны чьи–то шаги, вечером, когда смотришь с улицы, в окнах горит свет, а с кухни пахнет свежеприготовленной едой. Без всего этого самая роскошная и комфортная квартира — обиталище и не более.       «Наверно, я покинул Лист не только потому, что хотел получить силу у Орочимару. Просто мне было невыносимо ходить по тем же улицам, на которых раньше я мог встретить патрули из соклановцев и даже мельком, спеша по своим делам, увидеть человека, чью одежду украшает герб Учиха. Невыносимо было ходить по тем же торговым рядам, куда меня часто брала мама в выходные, когда я помогал ей с покупками. Невыносимо было даже зайти в кафе и заказать сладости, зная, что там нельзя будет мельком увидеть брата или Шисуи, что первым делом, возвратившись с миссии, обязательно забегут туда, едва сдав отчёт и даже не приведя себя в порядок… Слишком многое напоминало мне о том, что у меня было и чего навсегда лишился. Как казалось мне тогдашнему. Может, для меня нынешний Скрытый Лист, построенный заново после атаки Пейна — лекарство от моей душевной боли? Или дело в другом? Почему тогда я невольно выискиваю кусочки старого Скрытого Листа, что был свидетелем моего детства, и так радуюсь, когда нахожу их? Может быть, после того, как я узнал правду от Итачи и простил его, старые воспоминания перестали приносить мне боль? И они превратились в источник света и короткой радости, которыми я могу поделиться с моими близкими? Как знать…       Теперь мой дом — это двухэтажный особняк Учиха, где на первом этаже расположена прихожая, кухня, столовая, гостиная, наша с Сакурой спальня и детская, а на втором — комнаты для взрослых детей. Интересно, если Сакура вдруг согласится ещё на одного–двоих, сможет ли Наруто подыскать нам новую жилплощадь? Или просто пошлёт бригаду строителей на территорию кланового квартала и велит обустраиваться там? Ох, боюсь, в таком случае придётся мне всё–таки осесть и взяться за руководство полицией. Всё же будет неприлично требовать от Сая уступить мне пост командующего АНБУ, где я бы мог хоть немного уделять внимание поиску всего подозрительного, что указывало бы на приближение очередной угрозы для всего мира. Поскольку заработков Сакуры, пусть даже со всеми премиальными и отдельными благодарностями от богатых пациентов, не хватит на обустройство и поддержание пристойного вида новых домов в квартале и прилегающей территории. Плюс дети растут и требуют больше забот. Даже если Сарада станет сильной куноичи и будет получать большие награды за элитные миссии, всё равно не стоит требовать от неё больших взносов в казну клана. В конце концов, она — девушка, и ей придётся носить не только форму, но и повседневную одежду и украшения, чтобы нравиться юношам и ощущать себя красивой».       Мужчина усмехнулся.       "Надо же, я осознаю, что моя дочь уже выросла и стала почти взрослой. Скоро получит протектор и станет полноправным ниндзя. Не успею оглянуться — а она уже чунин и командир отряда. Потом — джонин–наставник, воспитывающий и оберегающий только–только выпустившуюся из Академии мелюзгу, что мнит себя великими бойцами, ничего толком не зная и не умея".       Саске вспомнился их первый командный спарринг и его досадный провал, когда он попал в технику Какаши–сенсея, замуровавшую его под землёй, оставив на поверхности только голову. Смешно было вспомнить его самонадеянность и высокомерие, торопливость и бестолковость Наруто, слабость и наивность Сакуры. А теперь имена их троих знают везде, куда хотя бы доходили слухи о существовании шиноби. А в деревне уважительно кланяются первыми и величают новыми саннинами, теми, кто стал легендой ещё при жизни…       Придя в поместье, он ожидаемо не обнаружил детей в доме. Все трое были на полигоне, в который был превращён задний двор, со стороны улицы обнесённый более высоким забором, дабы случайно полетевшее не в ту сторону оружие не ранило случайного прохожего. Мальчишки оттачивали какое–то особо мудрёное тайдзютсу, девушка флегматично и немного расслабленно метала кунаи, что уже покрыли центр мишени равномерным частоколом.       Отец семейства решил не мешать и просто присел у стены. Все трое, продолжая свои занятия, всё же заметили его и резко подобрались, но при этом завершили занятия плавно. Парни закончили связку ударов и, разойдясь, сложили печать примирения. Будущая куноичи подошла к мишени и спокойно начала нанизывать кунаи на леску, выдёргивая их из деревянного щита. Когда все трое подошли и молча поклонились — ибо здесь они не дети и родитель, а, прежде всего, учитель и ученики — таков был один из новых неписаных законов Учиха — их отец, ответив на приветствие вежливым кивком, спросил:       — Итак, дети, я хотел бы узнать, ради чего вы тренируетесь и становитесь сильнее.       — Блин, опять эти разговоры, скукотень… — зевнул Шисуи, но тут же получил подзатыльник от Сарады. — Ай! Старшая сестра, ты чего?       — Тихо! Если отец что–то говорит, значит, это важно, — Сарада непроизвольно ткнула пальцем в переносицу, поправляя очки. Этот жест выдавал в ней крайнее волнение. Отец всегда был неестественно молчалив, и любые его слова воспринимались как чудо. Впрочем, парней она могла не осуждать — те могли целый день тренироваться с отцом, обменявшись едва полутора десятками слов. Но ей всегда хотелось узнать от отца что–то новое и важное помимо тренировок в искусствах ниндзя и книг, которые он часто приносил с собой из путешествий.       — Действительно, брат. Тот, кто только машет кулаками и оружием — никудышный ниндзя, — сказал Итачи, разминая плечи. Спарринг с братом — это, конечно, здорово, но после уж очень хочется немного размять суставы и снять напряжение в мышцах.       Саске сделал паузу, понимая, что коллективное порицание сработает куда эффективнее его личного принуждения. Не то что он любил читать эти новомодные книги по педагогике, которые ему вручила жена. Он просто решил добросовестно относиться к воспитанию детей. Как к ещё одной сверх важной миссии длиною в жизнь.       Всё же, несмотря на свой скудный опыт жизни в полноценной семье, новый глава клана извлёк из него очень много важных уроков. Он бы не назвал дедушку этих детей образцовым отцом. Скорее наоборот. Но после всего пережитого, особенно войны и того, что он увидел в воспоминаниях Итачи, которые стали неотъемлемой частью его собственных, Саске понимал, что Учиха Фугаку был наследником другой эпохи и других идеалов.       В соответствии с которыми и воспитывал своих сыновей. Ну и определённых планов, куда же без них. Теперь Саске, зная всю историю клана без прикрас и умолчаний, понимал своего отца как никогда прежде. Для этого ему тоже нужно было стать отцом. Чтобы понять и простить не только умом, но, самое важное — сердцем. Потому что без искреннего прощения сердцем любые самые стройные доводы рассудка глупы и бесполезны. Крайне важно было не повторить прежних ошибок, которые копились поколениями и росли, словно дерево, с каждым годом делаясь всё толще, твёрже и прочнее, крепко укореняясь в умах и сердцах Учиха, отравляя их ненавистью, презрением к другим и высокомерием.       К поколению Саске эта критическая масса ошибок и вызванных ими последствий вылилась в идею восстания и гражданской войны. И как бы отдельные здравомыслящие люди вроде Итачи и Шисуи ни хотели изменить клан, их действия рано или поздно были обречены на провал. Ибо ветер может поколебать лишь тонкое деревце, склонив его в нужную сторону. Но никак не древесного гиганта высотой с современные многоэтажные дома из стекла, бетона и пластика, напоминающего деревья с сорок четвёртого полигона, больше известного как «Лес Смерти», выращенные некогда самим Сенджу Хаширамой. Так и воля и стремления молодых гениев, пусть они были сильны, чисты и преисполнены самых лучших чувств, не смогли бы увлечь за собой всех Учиха. Как колышимые крепким ветром, листья бессильны сдвинуть с места ушедшее глубоко вглубь и в стороны своими корнями дерево, что их породило.       В результате… в результате произошла резня Учиха. Даже если бы не вмешался Шимура Данзо с его патологической ненавистью к носителям шарингана, завистью к их силе, трусостью, прикрываемой бесконечной жестокостью и жаждой силы, и непомерным властолюбием, маскируемым демагогией о защите деревни и следованию идеалам мира ниндзя, клан был обречён. Рано или поздно, но резня случилась бы. Как ни обрезай старое дерево и ни формируй его крону, если его питают отравленные воды и само оно ядовито, оно не принесёт полезных и безопасных для вкушающих плодов. Его придётся беспощадно выкорчевать, вырвав даже самые мелкие корешки и изрубив ствол, ветви и малейшие побеги в мельчайшую щепу, что не сможет дать ядовитого продолжения. Не пожалев даже малейшие листья, истекающие кровью. Оставив лишь только самое крохотное семя, ещё не отравленное злом. Посаженное в иную почву с надеждой, что из него вырастет новое могучее дерево, которое принесёт добрые плоды.       Однорукий мечник сейчас как никогда чётко осознавал, что в нём сосредоточена вся надежда и вера в светлое будущее, ради которого его старший брат пожертвовал всем — любовью и собственным семейным счастьем, почтением родных, уважением друзей, оставив себе лишь презрение, всеобщую ненависть и раздирающие сердце день за днём чувство вины и муки совести. Именно душевные терзания и кровоточащие раны совести, от которых не было спасения и не существовало излечения, доконали Итачи в столь цветущем возрасте. Они были причиной той болезни, что подкосила одного из величайших гениев Учиха и преждевременно свела его в могилу. У беглого преступника, в которого превратился самый юный капитан АНБУ, лишившийся всего — родных, Родины, друзей и любимых, — не оставалось воли к жизни, что помогла бы ему оправиться и выстоять. Остались лишь его план и единственная цель — уберечь и дать ещё больше силы брату, сделав из него героя в глазах Скрытого Листа. Но даже этот план предусматривал смерть, а не жизнь. И только осознав, что всё исполнено и от него больше ничего не зависит, Итачи рухнул в объятия Смерти, потому что лопнула единственная ниточка, что связывала его с миром живых. Несмотря на то, что он двигался, мыслил, говорил и дышал, старший наследник главы клана был уже давно мёртв внутри. Он умер, когда сталь его меча оборвала жизни его любимой и его родителей.       Теперь же взрослый Саске, принявший и осознавший волю Итачи, сидел перед собственными детьми и был внутренне напряжён до такой степени, что сражение с Мадарой и Обито на войне или даже битва с Кагуей казались ему лёгкой увеселительной прогулкой. Ведь на него внимательными чёрными глазами двух мальчиков и совсем юной девушки смотрело будущее клана Учиха. Будущее, ради которого его любимый старший брат не пожалел ни чужих жизней, ни собственной. Да и что тут лицемерить, его собственную жизнь Итачи тоже не жалел, иначе в его последних словах не было бы столько горечи и раскаяния.       И теперь взрослому мужчине, прошедшему через то, чего бы с лихвой хватило на несколько жизней, было страшно. Настолько страшно, что все его прошлые страхи казались смешными. Легко рассуждать о будущем клана, когда это всего лишь абстрактное понятие. Но когда осознаёшь, что будущее приняло облик детей, которых любишь больше всего на свете? И от твоих слов — да что там жалких слов, даже тона голоса и выражения лица — зависит то, в какой узор сплетутся судьбы не только этих малышей? Но и тех, чьими родителями, бабушками и дедушками, даже отдалёнными предками, чьи деяния окутаны ореолом легенд, станут те, кто так доверчиво и жадно на него смотрят. Станет ли этот узор неразрывной вязью рук, сцепленных в жесте дружбы и поддержки, но не только внутри клана, в чём была главная и самая страшная ошибка предков? Или острыми росчерками мечей, обагрённых своей и, самое страшное, чужой кровью? И всё будет зря, все жертвы окажутся напрасными. И вновь нарастание ошибок, предубеждений и гордыни приведёт к новой, ещё более страшной резне, повторению жуткого прошлого, которое хочется забыть, как самый страшный кошмар? И его, Учиха Саске, судьбу повторит кто–то из его потомков? Как он повторил судьбу Ооцуцуки Индры и Учиха Мадары?       Его окружила давящая тьма сомнений и страха. Из которой он, к ужасу своему, не видел выхода.       «Наруто… Друг мой, как бы ты поступил на моём месте?».       И тьма будто отступила. Перед его внутренним взором возник его соперник и самый надёжный товарищ, которого Учиха без колебаний признал своим старшим братом. Тогда, в долине Завершения. И не отрёкся от этого признания до сих пор.       Наруто в режиме Мудреца улыбнулся и сказал в немного дурашливой манере, как и всегда:       — Саске, да не парься ты так, даттебайо. Не надо никакой зауми, просто опиши словами то, что чувствуешь. Что считаешь правильным. Не бойся показаться смешным или глупым, главное — тебя поймут. У тебя замечательные дети. Верь в них. Как Итачи верил в тебя. Как твои родители верили в тебя. Как я верю в тебя. Как Сакура и Какаши–сенсей верят в тебя. Да как все мы верим в тебя!       И на его плечо легла окутанная светом рука. Жестом поддержки и успокоения.       «Вот же болтун. Спасибо тебе, Наруто…».       — Папа? Что с тобой? — вернул его к реальности голос младшего сына.       — Прости, Шисуи, задумался. Вспоминал старые времена.       — Я, между прочим, есть хочу.       — Тц, — шикнула на того сестра. — Потерпеть не можешь? Какой ты после этого ниндзя?       — Ты не права, Сарада. — Саске встал. — Просто скажите мне ваши ответы, а я подумаю над ними, пока вы будете есть. После ужина продолжим.       — Ура!       — Начнём с тебя, Шисуи.       — Ну, я тренируюсь, чтобы не выглядеть слабаком рядом со старшим братом. Мы родились почти одновременно, но меня считают младшим, а значит, слабым и нуждающимся в опеке. А это не так! Я сам могу постоять за себя!       — Хорошо. Теперь ты, Итачи.       — Я тренируюсь, чтобы защищать Шисуи, — начал старший из близнецов, но, уловив недовольный взгляд брата, сделал пресекающий жест. Под недовольными взглядами остальных младший стушевался и проглотил рвущееся наружу возражение. — Но не только его. Мама, наш будущий братишка и сестрёнка Сарада тоже нуждаются в моей защите и помощи. Братишка будет совсем маленьким и беспомощным, а мама и Сарада — женщины. А защита женщин и слабых, помощь им во всём — долг любого мужчины.       — Неплохо. Сарада?       — Я тренируюсь, чтобы в будущем стать Хокаге и защищать Скрытый Лист и всех его жителей.       — Сестрёнка, да кто тебя Хокаге назначит? — издевательским тоном сказал Шисуи. По правде, он любил сестру, но вот её постоянные попытки поучать и воспитывать терпеть не мог. И подозревал, что подобное отношение сохранится, даже когда он станет взрослым и сильным. А уж постоянно держать ответ перед ней — и на службе, и дома — это уже слишком!       — А Цунаде–сама — не Хокаге, что ли? Учи историю, бестолочь мелкая, — принцесса Учиха мгновенно сорвала с лица маску спокойствия, надвигаясь на того, кто посмел усомниться в её мечте. В гневе она как никогда напоминала мать, и младший брат невольно попятился, встав в оборонительную стойку. Даже в спарринге кулаки сестры били больно, а ведь там она была совершенно расслабленной.       — Прекратили оба. Или останетесь без еды, — угроза отца подействовала на заведшихся младших Учиха словно ведро воды на разгорающийся костёр. Оба мгновенно отступили друг от друга и поникли.       — Прости меня, брат.       — Прости меня, старшая сестра.       Они поклонились друг другу и сложили печать примирения.       — Так, а теперь в дом. Мыть руки и к столу. Шисуи, поможешь Сараде.       — Да, папа.       После проведённого в молчании ужина все четверо, убрав со стола, переместились в гостиную. Саске занял своё негласное место в кресле в углу, из которого был вид на дверь в прихожую. Дети — на диване рядом. Из рассказов Сакуры он знал, что «папино» кресло всегда оставалось неприкосновенным. Даже когда его не было дома.       — Итак, я обдумал ваши слова. И у меня есть некоторые уточнения. Шисуи?       Беспокойно вертящийся паренёк тут же сел прямо и обратился вслух.       — Да, отец.       — Запомни: сила, которой обладаешь, ценна только тогда, когда приложена к защите не только себя, но и других. Причём не важно, кто эти люди и откуда, связанны с тобой родственными узами или нет. С другой стороны, ты становишься сильным, чтобы не быть обузой для сестры и брата, а также других людей, я прав?       — Точно!       — Теперь ты, Итачи, — старший сын, до этого сидевший неподвижно, молча кивнул. — Похвально, что ты направляешь свою силу для защиты тех, кто слабее. Но никогда не презирай слабость и не гордись своей силой — всегда есть те, кто сильнее, а слабый союзник поможет одолеть даже сильного врага. Учись видеть силу в других и ценить её. Если ты поможешь другому стать сильнее — это будет лучшая защита и помощь.       — Хорошо.       — Теперь ты, Сарада, — отец внимательно посмотрел на неё. Она даже немного смутилась. — Запомни: никогда не суди человека по тому, что говорят другие. Верь только своему сердцу и лучшим друзьям. Друзья — это величайшее сокровище, которое останется с тобой, даже если у тебя ничего не будет. Не считай человека, даже внешне самого дурного или оступившегося, окончательно потерянным — у всех есть шанс на исправление.       — Спасибо за наставление.       — Теперь я хочу спросить уже вас — что общее в том, что я сказал вам троим?       — Защищать и оберегать всех, кто рядом, невзирая на то, кто они.       — Ценить чужую помощь и никогда не отказываться от неё, даже от самой мелкой. Помогать другим становиться сильнее.       — Не верить первому впечатлению и сплетням. Доверять другим. Ценить дружбу и дорожить ей. Не считать никого абсолютно плохим.       — Я доволен вами. Теперь я скажу вам, как называется двумя словами то, что вы сейчас сказали.       — Как?       — Это — Воля Огня. И мы — хранители и защитники этой воли. Вы ведь знаете, что является символом нашего клана?       — Огненный веер?       — Да. Мы — те, кто хранит и поддерживает огонь. Огонь — это свет во тьме и защита от холода. Огонь — это пища, приготовленная на очаге и разделённая с друзьями. Огонь — это тепло, которое мы дарим окружающим. Пусть огонь никогда не вырывается из очага, чтобы обжигать и уничтожать. Никогда не давайте волю необузданной ярости и гневу. Никогда не презирайте чужую слабость и не относитесь к окружающим высокомерно. Всегда оставайтесь верными своим друзьям и своим лучшим мечтам.       — Хорошо, отец.       — Запомните эти слова. Я пережил многое, чтобы понять и принять эти слова самым главным, — Саске показал большим пальцем на середину груди, сжав пальцы в кулак. — Сердцем. Тем, где действительно горит огонь.       Дочь и сыновья, ставшие необычно тихими и молчаливыми, разошлись по комнатам, начав готовиться ко сну и пожелав отцу и друг другу сладких снов. А глава ещё пока только возрождающегося из пепла, подобно молодому лесу после пожара, клана всё ещё сидел в темноте, вспоминая бурную молодость.