Name's Fisher

      Последний ноябрьский день в Бирмингеме был пропитан особым настроением: струился холодный и пронизывающий воздух, небо затянуло серыми облаками и в атмосфере держался стойкий запах петрикора. На узких улочках, вымощенных брусчаткой, от единичных капель дождя рябели лужи. Ветра, завывающие в щелях меж домов, приносили с собой дурные вести.       По тротуару, покрытому склизкой грязью, шла молодая барышня. Полы её длинного пальто, изящно обшитого мехом, развевались на ветру, а чёрная шляпка с широкими полями съехала набок, придавая её образу игривости. Каштановые волосы, собранные в аккуратный низкий пучок, выбивались из общей причёски, обрамляя её округлое личико с румяными от зябкого холода щеками. А яркие зелёные глаза с любопытством скользили по витринам недорогих бутиков, магазинов галантереи и пекарни, откуда исходил изумительнейший аромат только что приготовленной выпечки.       По пути её внимание привлёк горланящий газетчик. Мальчишка стоял на углу улицы, прижав к груди стопку свежих газет. С обветренным лицом, потрёпанным видом, но глазами полными энтузиазма.       — Газеты! Последние новости! — выкрикивал он, расправляя прессу в своих руках.       Барышня остановилась подле него, обменялась приветствием и принялась слушать его речь. Легко ухмыляясь, он рассказывал о самых ярких событиях дня: о новых научных открытиях, о политических интригах, что клокотали в парламенте, — и не забыл озвучить главную сенсацию — про отрёкшегося от фамилии своей ныне некоего Лоуренса.       Зелёные глаза удивлённо округлились. Барышня потянулась к газете и, выхватив её из рук мальчишки, принялась бегло изучать самые громкие заголовки. Губы её тронула дерзкая улыбка.       — И ты так просто это оставишь, Джонсон? — она глянула вперёд, пронизывая горизонт ехидным взглядом.       На мальчишеский ропот ответила благодарностью в виде щедрой платы в три шиллинга и, попросив газетчика работать усерднее, но беречь голос, продолжила путь.