Ведьм у нас сжигают

Земли Гуннхильдров

      Звёзды. Сотни, десятки тысяч звёзд сияют в небе, пока отряд не спеша едет по просёлочной дороге среди ещё пустых полей. Такую красоту ночи практически не увидишь в городе. Словно вся суть звёзд раскрывается только на тёмном полотне, вдали от шумных улиц и стен, что защищают людей от монстров. Именно там яркие точки выстраиваются в знакомые с детства каждому созвездия, либо же падают с небосклона, заставляя загадать желание. Детьми или взрослыми, люди всегда надеются, что всё же когда-то падающая звезда исполнит их мечту.       Смотря на ночное небо, Джинн едва верилось, что эта красота — реальность. В военные годы, выходя из шатра, Гуннхильдр из-за горящих костров практически не видела сияющие звёзды на небе. В то время, среди моря трупов и крови, отчаяния и страха за новый день, падающая звезда и вправду становилась надеждой, когда генерал полировала мечи и шептала слова о спасении чьей-то жизни, победе или о том, чтобы всё это наконец-то закончилось.       Сейчас её клинок давно в ножнах и достаётся лишь в крайних случаях, поэтому смотря на падающую звезду, генерал не знает чего желать. Лошадь под ней тихо фыркает, а где-то вдали мелькает свет из окон ближайших деревень. Огонь в домах согревал жителей в холодную весеннюю ночь, но он также напоминал Джинн о ведьмах. В голове всплывает образ девушки в огне из Стромира, что казнили за принадлежность к шабашу. Очередная несправедливость, грех, что останется тяжким грузом.       Сжимая поводья, Гуннхильдр переводит взгляд на Минчи, что устало держалась в седле неподалёку. А ведь Лиза могла оказаться на месте той ведьмы. Могла ли она с таким же смирением или, можно сказать, даже радостью ждать, когда под ней зажгут сено, пока жители Империи Свободы кидают в неё камни? От мыслей об этом становится тяжело, а в голове выстраиваются десятки ужасных и страшных картин с различным исходом. Возможно, у Джинн всё ещё есть желание, которое она хочет загадать звезде.       В корчме, что была в полдня пути от родного города Гуннхильдров, её отряд останавливается, чтобы снять кровати для ночлега. Пока Джинн расплачивается с уставшей хозяйкой заведения, Арн с Гертой привязывают лошадей, а остальные рыцари преданно стоят рядом, ожидая дальнейших указаний. От ужина они отказались сегодня. Слишком замёрзли спать на сырой земле, что ещё не прогрелась. Даже костёр не всегда спасал от пробивающего до костей холода по утрам. Поэтому всем хотелось наконец лечь хоть на что-то приятнее, чем промёрзшая земля эти несколько дней.       Сидящая неподалёку Лиза с трудом держалась, чтобы не уснуть прямо за столом. Обернувшись к ней, Гуннхильдр замечает, как медленно закрываются глаза ведьмы, как та пытается увлечь себя чем-то, пока ожидает комнаты со всеми. Но в корчме едва оказывается хоть что-то, что может привлечь внимание Минчи. Поэтому девушка, скучающе облокотившись на руку, наблюдает за ними.       Закончив и отправив почти всех рыцарей по комнатам, Джинн аккуратно подходит к Лизе, что уже практически заснула. Коснувшись плеча, генерал будит ведьму, что пару секунд с непониманием смотрит на неё. Рассеянный взгляд зелёных глаз долго фокусируется на Гуннхильдр, словно пытаясь понять кто перед ней. — Ах, это всего лишь ты, Джинн — зевнув, Минчи с удивлением осматривается, не заметив остальных рыцарей, кроме Роланда, — А где остальная охрана? — Уже готовятся ко сну у себя в комнатах, так что и нам пора уже. Так что пошли. — Дай мне пару минут, — протягивает девушка, что не торопилась вставать. Потянувшись, ведьма переводит взгляд на окно, за которым лошади устало жевали сено, — Я вот всё хотела спросить, разве у герцогской дочери не должно быть специальной кареты для столь долгих поездок? Ужасно же всё болит от этого седла. — Её Светлость предпочитает ездить верхом на лошади, а не передвигаться в карете, даже когда путь предстоит долгий, — хмыкает стоящий рядом Роланд, влезая в разговор и этим вызывая интерес у ведьмы, что заинтересованно смотрит на него, ожидая продолжения, — Вы не представляете каких усилий стоит то, чтобы Её Светлость просто села в неё. В одно время госпожа Фредерика не уставала ругаться с ней по этому поводу, но, кажется, даже такая женщина может сдаться перед своей дочерью и позволить той ездить куда угодно верхом, исключая важные мероприятия, конечно. — Роланд! — возмущённо произносит Джинн, смотря на рыцаря. — Что такое, Ваша Светлость? Я разве сказал что-то не так? Да накажет тогда меня Барбатос, если мои слова ложь. — Лучше иди в свою комнату. Не думаю, что сейчас мне понадобится охрана, — недовольно отвечает Джинн, смотря на Минчи, которая сдерживает улыбку, пока Роланд, после небольшого поклона, покидает их, — А ты всё так и продолжишь сидеть здесь? — Джинн, я так устала от этой дороги, — утомлённо протягивает Лиза, смотря на генерала. — Может быть тогда мне отнести тебя на руках в комнату, если это правда? — шутливо произносит Гуннхильдр, но заметив заинтересованный и оживлённый взгляд Минчи, почти сразу жалеет о своих словах, — Лиза, даже не думай. — У меня ведь есть два желания, которые ты должна исполнить, милая. — Но не такую же глупость! К тому же, если тебе этого хочется, я и без желания могу это сделать. — Правда? — удивляется она, словно надеясь на подвох в словах Джинн, — А ты уверена, что сможешь? — Ты смеешь сомневаться во мне? Это обижает. Я тренируюсь каждый день, стараясь поддерживать форму, — скрестив руки на груди, Гуннхильдр внимательно смотрит на девушку перед собой. Возможно, генерала и вправду укололо это сомнение в её силах, — Ну если не хочешь… — Я не отказывалась, дорогая, — перебивает Лиза.       Хмыкнув, Джинн подходит к ведьме, предлагая ей подняться, чтобы немного облегчить задачу. В этот раз Лиза не сопротивляется.       Протирающая за прилавком кружки хозяйка корчмы с интересом наблюдает за тем, как генерал восточных земель, на которых она прожила всю свою жизнь, с небольшим усилием поднимает Минчи на руки. Ведьма чуть удивлённо выдыхает и рефлекторно обхватывает Джинн за шею, прижимаясь ещё ближе к сильному телу. На лице Гуннхильдр появляется самодовольная улыбка, когда они вновь пересекаются взглядами. Генерал ощущает горячее дыхание на своей шее, пока несёт ведьму в сторону комнаты. Минчи с беспокойством спрашивает не тяжело ли Джинн, на что та лишь качает головой, удивляясь больше тому, что девушка оказывается легче, чем она ожидала.       До комнаты было недалеко, поэтому даже уставшей Гуннхильдр хватает сил, чтобы донести Лизу до двери, где они прощаются друг с другом до утра. Только в своей постели волна смущения приходит осознанием своего поступка.       Когда Джинн проснулась, за окном уже светало. Первые лучи медленно скользили по кровати, пока её сердце быстро билось в груди из-за сна, что всё ещё был яркой картиной в голове. Он не был кошмаром, что предвещал беду или напоминанием о прошлом, но был тем, что ощущался приятным тянущим чувством ниже живота.       Тяжело сглотнув, Гуннхильдр сжимает простыни под собой, пытаясь успокоить свои возбуждённые мысли. Казалось, будто она всё ещё слышит этот нежный голос, выдыхающей её имя так близко. А руки словно до сих пор чувствуют мягкость и тепло тела, от чего мурашки пробегают по коже. Такое не забудется так быстро.       Джинн была разгорячённой, хотя в комнате было прохладно. Ей однозначно нужно остыть, потому что сейчас она едва может думать о чём-то другом.       После освежающего умывания, Гуннхильдр словно избавляется ото всех дурных мыслей, что царили в голове. Стоя напротив небольшого зеркала, Джинн неторопливо вытирается полотенцем, пока её взгляд не останавливается на тех местах, где должны были остаться синяки. Ладонь непроизвольно дотрагивается до живота, на котором всего пару дней назад не было и живого места после встречи с Финдом. Сейчас же там оставались лишь привычные старые шрамы от детских падений и войны. Даже не верится, что за одно мгновение Лиза сделала это. Но если она говорит, что не сильна в исцелении, то что тогда могут другие ведьмы? А если бы тогда у них была такая сила на войне, то сколько бы людей можно было спасти? Скольких бы травм и серьёзных ранений можно было избежать? Это бы определённо спасло многих.       Но за воспоминанием об исцелении приходит кое-что ещё. Джинн отлично помнит, как холодные тонкие пальцы проводили линии по её торсу, дотрагиваясь с некой приятной болью до синяков. Мурашки вновь пробегает по коже от нахлынувшим воспоминаний, что перемешиваются со сном. Тяжело выдохнув, Гуннхильдр быстро разворачивается и накидывает рубашку на тело. Эти дурные мысли преследуют её с самого утра, заставляя сосредотачиваться совсем не на том, что нужно!       За столом сегодня их ждал плотный горячий завтрак, вместо тех периодически безвкусных блюд на костре, если им не удавалось поймать кролика или птицу. Но даже сидя в столь уютной обстановке, Джинн едва может спокойно есть. Девушке хватает лишь одного взгляда на Минчи, чтобы вспомнить тот сон, от которого весь интерес к пище улетучивается.       Завтракавшие рядом Роланд с Эрсом с беспокойством интересуются о самочувствии генерала, пока сидящая напротив ведьма с непониманием смотрит на неё. Они лишь на мгновение пересекаются взглядами, но этого ей хватает, чтобы почувствовать себя вновь неловко. Отведя глаза в пол и прикрыв слегка покрасневшее лицо рукой, Гуннхильдр остаётся лишь качать головой, отвечая, что всё хорошо. Стыд смешивается со смущением, вызывая бурную смесь в груди, от чего генерал выскакивает из-за стола, объяснив это тем, что наелась. Хотя девушка практически ничего и не съела.        Сейчас Джинн отстаётся радоваться хоть тому, что с ними не было Кэйи с Рейнольдом. Будь друзья здесь, генерал точно бы не спаслась от шуточек с их стороны. А ей и так хватило того, что они преследовали её после дня рождения каждый день.       Отплатив хозяйке корчмы приличной суммой монет, Джинн выходит на улицу, чтобы проветриться. В компании лошадей она ожидает остальных, параллельно с этим пытаясь собраться. Облокотившись о забор, генерал поднимает глаза к небу. Там облака неторопливо проплывали по небосклону, устремляясь на юг.       Лошади неспешно скачут вдоль полей, которые крестьяне уже готовили к ранним посевам. Джинн с интересом наблюдает за тем, как мощные кони тянут плуг за собой, рыхля плодородную почву. Вскоре здесь появятся зелёные ростки пшеницы, что после сменятся на золотые колосья летом. В воздухе будет пахнуть виноградом и свежестью, когда они будут проезжать тут в следующий раз. А сейчас лишь тёплый ветер верно сопровождает их в дороге.        Крестьяне изредка поднимают головы, чтобы взглянуть, кто идёт, разбавляя этим свою рутину. На самом тракте уже намного чаще встречались купцы, в тележках которых было полно товара. Сейчас, когда снега ушли, оставив лишь лужи, всем стало намного безопаснее и проще передвигаться, поэтому торговля вновь шла полным ходом. На прилавках потихоньку появляются заморские фрукты, а в деревнях можно увидеть проезжых торговцев, что останавливались там на пару дней, а после отправлялись в другую деревню или город. Весна принесла жизнь не только земле, но и дорогам.       К обеду солнце приятно грело, что иногда становится даже жарко. Едущая рядом Лиза прикрывает глаза, наслаждаясь приятным тёплыми лучами, пока ветер нежно развевает её собранные волосы. Джинн казалось, что в эти моменты она не была с ними, оказываясь где-то далеко в своих мыслях. Хотелось бы Гуннхильдр знать о чём думает ведьма, что беспокоит её, но тревожить Минчи генералу не хотелось сильнее. — Ваша Светлость, — очередной раз произносит Эрс, привлекая внимание генерала, что уже несколько минут никак не реагировала на обращение. — Что-то случилось? — встрепенувшись, Джинн переводит взгляд на рыцаря. — Нет, но я хотел обратится к Вам с одной просьбой, — прочистив горло, мужчина в ожидании смотрит на генерала. Джинн молча кивает, давая понять, что слушает, — Я бы хотел попросить Вас об отпуске. Сейчас, когда мы на востоке, мне бы хотелось провести пару недель с семьёй. Те два дня зимой с ними дали понять, что меня там не было слишком долго. Моя дочь практически не узнаёт меня, в сомнениях называя папой.        — Что же, — генерал долго смотрит в глаза полных сожалений и грусти об упущенном времени. Да, у неё не было своего ребёнка, но в этой ситуации она всё-таки понимала рыцаря, — Конечно, как приедем в город, я выпишу тебе жалование на несколько месяцев вперёд, после чего ты можешь взять своего коня и отправиться к семье до середины лета. — Нет, это слишком долго, госпожа! Мне хватит и пары недель. — Эрс, не отказывайся от такого, — вмешивается их в разговор Роланд, который пришпоривает коня, чтобы подъехать к ним чуть ближе, — Ты слишком много посвящаешь себя службе. Потом к её концу у тебя останутся лишь сожаления об упущенном времени с семьёй. Я, как сын из рода потомственных рыцарей, точно знаю о чём говорю. Так что лучше едь, проведи это время с дочерью и женой. — Он прав, — утвердительно кивает Джинн, — Ты заслуживаешь столь долгий отпуск за верную службу. — Но… — Если генерал дала такой длинный отпуск, значит такой по времени он и будет. Приказы госпожи не обсуждаются, Эрс, — обрывает его Хоффман, что ехал всё это время молча. — Тогда благодарю Вас за столь щедрый подарок для меня и моей семьи, Ваша Светлость.       Гуннхильдр лишь кивает, устремляя свой взгляд вперёд. Там вдали уже виднелся город, что более тысячи лет стоит на этом месте, развиваясь и увеличиваясь в своём масштабе. Он пережил не один десяток поколений Гуннхильдров и наверняка переживёт ещё немало.       Глубоко вдохнув, Джинн чувствует волнение от возвращения домой. Это кажется совсем другим, чем приезд в столицу. Здесь место где она родилась, где провела половину своей жизни, где хранится память не только Гуннхильдров, но и её самой. А ещё там её ждёт Барбара. И, возможно, отец, о котором Джинн практически никогда не вспоминает.       Она помнит ту злополучную ссору отца с матерью, после которой родители подали на развод, когда он окончательно ушёл в церковь. Но помнит ли она о нём что-то кроме этого? Лишь жалкие обрывки из детства. Проживая в одном городе, они всё равно не были близки, как должны были быть после.       За всё время сестра лишь один раз упоминала Шеймуса в письме, рассказывая о том, что тот всё также любит вино, хоть и служит в церкви. Ей хватало и этого, ведь это означало, что с отцом всё в порядке.        — Джинн? — неожиданно зовёт её Минчи, вырывая девушку из своих мыслей, от чего та вздрагивает, — Всё хорошо? — Да, просто задумалась об одном человеке из прошлого, — задумчиво отвечает генерал, переводя взгляд с города на ведьму, которая ехала рядом, — Точнее об отце, — грустно усмехнувшись, добавляет Гуннхильдр чуть погодя. — Вы с ним в ссоре или же просто в плохих отношениях? — Гуннхильдр никак не отвечает, лишь поджимает губы. Небольшая складочка появляется между бровей Минчи, когда та хмурится, размышляя дальше. Эта некогда замеченная деталь кажется Джинн милой, — Ты вроде никогда не упоминала его, лишь рассказывала о матери и сестре, верно? — Мне просто нечего рассказать о нём. Нет, наши отношения нельзя назвать плохими или хорошими, просто он был не частым гостем в моей жизни, — пожимая плечами, Джинн и вправду пытается вспомнить моменты с ним после его ухода из дома. Кажется, чтобы их посчитать хватит пальцев обеих рук, — Но думаю, если бы хотел, то был бы в ней и почаще, но вино и церковь просто оказались намного интереснее. — Но ты всё равно хочешь встретиться с ним?       Почему-то Джинн не может сказать твёрдое нет, замирая на месте и сжимая поводья. Ей хочется ответить отрицательно на поставленный вопрос, но единственное, что она делает, так это смотрит на Лизу. Воспоминания о том, где Шеймус поднимает её на руки, чтобы показать что-то на дереве, когда они гуляют в саду, или где они празднуют день рождение Барбары задевают что-то внутри, принося за собой боль с теплом о прошлом одновременно.       Ответа от Джинн всё также нет, и лишь ветер приятно щекочет шею, а до города остаётся уже совсем немного. Чуть позади едущие рыцари беседуют о чём-то своём, не обращая внимания на двух девушек впереди, что ехали словно отдельно от них. Они смеются над чем-то, чувствуя себя расслабленно, ведь вблизи города едва их поджидает опасность.       Гуннхильдр тихо вздыхает, пока Минчи молча ожидает ответ. Девушка внимательно наблюдает за ней, сидя на коне, что когда-то принадлежал Адалрику. Её волосы чуть колыхаются, как колосья пшеницы от лёгкого дуновения ветерка, пока тело покачивается от каждого шага скакуна. В такие моменты разговор между ними Джинн чувствует себя почему-то безоружной, хотя меч всё ещё был при ней. — Возможно, мне просто хочется убедиться, что с ним и вправду всё хорошо. Последний раз я об этом узнавала пару лет назад. — Почему не узнавала сейчас? Хотела показать, что обижена на него? — вопросы Минчи застают Джинн врасплох один за другим, они тревожат старые обиды, которые, казалось, остались в далёком прошлом, — Или что ты тоже равнодушна к нему? Барбара судя по всему хорошо общается с ним. — Она не помнит его! Отец ушёл, когда та была всего лишь малышкой! Ей нечего вспомнить. — Не то что тебе, верно? — чуть выгибая бровь, продолжает ведьма, — Так значит? — Я не знаю, Лиза, — честно отвечает генерал, после нескольких минут тишины, затем грустно усмехается, качая головой, — Прости, как-то странно говорить о нём, особенно с тобой. — Возвращение в родной дом ворошит прошлое лучше всего, — пожимает плечами Лиза. — Так говоришь, словно тебе это знакомо. — Немного, — грусть проскальзывает в голосе Минчи, которую нельзя было не заметить. Её взгляд устремляется куда-то вдаль, словно пытаясь найти что-то родное в деревьях с полями, — Папы уже нет со мной, так что и в родной дом я не возвращалась достаточно давно. А из-за охоты не было момента даже для того, чтобы просто проведать могилы. — Прости, — сжимая поводья, Гуннхильдр отводит взгляд в сторону. — Не ты начала охоту, Джинн, — слишком мягко говорит с ней Лиза, даже если и была отчасти права, — Я не виню тебя. — Если хочешь, мы можем навестить их в любое время, ты только скажи. — Тебе необязательно ехать со мной, постоять за себя я могу, как ты помнишь, — улыбка мелькает на губах Лизы. — Знаю, но я хочу поехать с тобой, потому что для тебя это важно, — уверенно произносит Джинн, от чего улыбка на лице Минчи сменяется изумлением в глазах, — Я хочу быть рядом с тобой, Лиза.       Это застаёт её врасплох. Джинн видит это по смятенным глазам ведьмы, которая замирает, насколько вообще было возможно в седле. Это кажется забавным. Особенно то, как смущённо Минчи благодарит генерала, не зная куда деть себя или же свой взгляд. Гуннхильдр едва сдерживается, чтобы не сказать вслух насколько та мила в момент, когда запинается в словах. Но вот скрыть улыбку у Джинн не выходит, хотя она и не пыталась вовсе.       От былого смущения и неловкости с утра остаётся ничего. В груди девушки, словно нежный цветок, расцветает трепетное чувство, заставляющее словно иначе взглянуть на ведьму перед ней. Они не были знакомы так уж и давно, но только сейчас Джинн понимает, что не может отвести взгляда от неё. Чуть приоткрыв рот, генерал едва успевает среагировать на ветку, что всё же неприятно царапает кожу на щеке. Лиза тихо смеётся над ней, протягивая ладонь, к которой Гуннхильдр не задумываясь прижимается, подъехав к ней ещё ближе. Смотря голубыми глазами цвета неба над ними, Джинн наслаждается нежностью кожи, что чуть огрубела за время поездки, пока Лиза аккуратно проводит пальцем по ранке, которой не оказывается уже спустя мгновение. Кажется, ведьма слишком долго гладит её щёку, а Гуннхильдр уже больше положенного не отрывает взгляда от той, потому что едущий рядом Хоффман кхмыкает, привлекая внимание, и говорит, что вот-вот они будут на месте.       Стража города узнаёт её почти сразу же. Мужчины кланяются Джинн, пропуская за ворота, откуда уже слышался шум улиц, который становится всё громче с приближением к торговым кварталам. С ним же возрастает и количество людей. Горожане расступаются перед лошадьми, одновременно тыкая в них пальцем и смотря с благоговением на Гуннхильдр. Одни понимали, кто перед ними, крича поздравления с возвращением, пока другие долго всматривались, пытаясь разобраться в ситуации.        Среди этой всей суматохи, Джинн различает и громкие голоса купцов, что кричат название товаров с прилавков, что разбили чуть ли не по среди улицы. Пока другие уже торгуются с покупателями, пытаясь набить лучшую цену для себя. Где-то вдали она замечает и кого-то парнишку, который показывает простые трюки за пару горстку монет, привлекая внимание многих и особенно детей. Рядом же с ним музыканты от души бренчат на музыкальных инструментах, делая особую атмосферу этому хаосу. И даже им иногда перепадает несколько моры от щедрых людей.       Чуть подальше от прилавков с едой и одеждой, стоят кузнецы, от чьих ударов о наковальню каждый раз звенит в ушах у генерала. Пары дыма взмывают в небо от раскалённых до красна печей, пока в воздухе царит запах железа. Мощные руки уверенно и ловко работают с металлом, что словно глина в их руках. Казалось, они могут сделать, что угодно. Кузнецы не обращают внимание ни на кого, полностью погрузившись в свою работу.       После всей этой суматохи, мир кажется слишком тихим, когда Джинн подъезжает к родному дому. Стража приветствует госпожу, открывая красивые железные ворота, на которых был виден герб семьи. Рычащий лев был искусно выкован узором на них, словно устрашая прохожих и врагов. Когда-то маленькая Гуннхильдр боялась его, сейчас же этот грозный железный зверь вызывал ничего.       Сад ещё не зацвёл, как и деревья с кустами вдоль дороги к поместью, от чего место кажется ещё пустым и серым. Но Джинн знает, что вскоре всё запестрит различными красками цветов. А у садовников окажется вновь куча работы, которую они будут с удовольствием выполнять, после долгой зимы. Они уже работали не покладая рук, отрезая лишние ветви, стараясь придать нужную форму.       Копыта лошадей цокают по мощёной дороге. А сердце Гуннхильдр отдаётся сильным ударом каждый их шаг. На пороге дома генерал замечает сестру, которая выбежала только что из-за мощных дверей. Возле тяжело дышавшей Барбары стояла Софи в одном из старых платьев младшей Гуннхильдров. Ребёнок чуть ли не прыгает от радости, заметив Джинн с отрядом, но верные служанки не позволяют ей подбежать навстречу. Софи машет им своими маленькими ручками, и даже рыцари не могут устоять перед её приветствием.       Едущая рядом Лиза не устаёт рассматривать белый фасад огромного поместья в три этажа. В её глазах читалось восхищение. Обернувшись к Гуннхильдр, Минчи с удивлением говорит, что не понимает, как после этого они могут жить в столице. Генерал сама не знает почему Фредерика решила остаться там, а не в родном доме, отчего в ответ лишь пожимает плечами.       Спрыгнув на землю, Джинн крепко обнимает сестру, что подбегает к ней. Прижимаясь к генералу, Барбара с беспокойством спрашивает о том, как они добрались и всё ли было в порядке. Девушка слышит, как дрожит голос сестры, пока руки сжимают ткань на плаще. Закрыв глаза, Джинн лжёт ей. Потому что сестре не обязательно знать о той встрече с финдом. Генерал всё ещё помнит о том, как та была напугана с их прошлой встречи, когда на них напали люди Эурона. — Лиза! — радостно произносит Софи, бросаясь в объятия ведьмы, что только что спешилась. Минчи словно не ожидая такой реакции от ребёнка, неуверенно обнимает в ответ. Джинн находит такую реакцию Лизы весьма забавной, — Ты знаешь какие тут вкусные сладости! А ещё огромный сад! А ещё куклы! Много разных кукол! А ещё… — Подожди, малышка, — обрывает радостного ребёнка Минчи, поднимая взгляд на Барбару, что настороженно смотрит на неё, — Расскажешь обо всём потом, хорошо? Иди пока поговори с другими. — Хорошо! — быстро качая головой, Софи уже убегает к рыцарям и лошадям. — Так это значит Вы, Лиза — больше утверждая, чем спрашивая, произносит младшая сестра, поправив платье после долгих объятий с Джинн. Подойдя к ведьме поближе, Барбара настороженно смотрит на ту, на что Лиза никак не реагирует. Или так всем кажется на первый взгляд. Гуннхильдр замечает же как ведьма едва хмурится, как зелёные глаза отслеживают каждое действие всех, — Сестра в прошлую встречу поведала о Вас, а также упоминала в письмах. Рада наконец-то встретиться с вами лично. — Джинн рассказывала мне о Вас, так что я тоже очень рада встречи с Вами, госпожа Барбара. — Обойдёмся без формальностей, — уже более дружелюбно произносит младшая Гуннхильдр, останавливая Минчи, что собиралась сделать поклон, — Добро пожаловать в родовое поместье Гуннхильдров. Ваша комната скоро будет готова, как и ванна. Сестра рассказывала, что это самое лучшее, что может быть после долгой дороги, а также ключ от библиотеки уже лежит у Вас в комнате. — Ваша сестра видимо ещё и рассказывала о моих предпочтениях без моего ведома, — отвечает Лиза, переводя взгляд на генерала, что, неловко покашляв, неожиданно решает погладить свою лошадь, пока Барбара положительно кивает, — Благодарю за столь тёплое гостеприимство. — Что же мы стоим на пороге, давайте наконец зайдём в дом, — протараторив, Джинн отпускает рыцарей, лишь попросив Эрса зайти к ней завтра после обеда в кабинет.       Огромный портер их семьи бросает в глаза девушки, как только они заходят внутрь. На нём они с Барбарой ещё совсем дети, а мама такая молодая в своей старой военной форме, что так была к лицу Рыцарю Ольхи. На картине кажется, словно взгляд Фредерики намного мягче, чем сейчас. Был ли он и вправду когда-то таким или художник приукрасил всё? Джинн больше верится от чего-то во второй вариант, чем в то, что мама когда-то была не столь холодна и строга.             Отдав грязный плащ и перчатки, Гуннхильдр прощается на время со всеми, отправляясь на второй этаж. Там в восточной части дома находятся спальни.       Толкнув деревянную дверь из тёмного дуба, Джинн неспешно проходит внутрь комнаты. Её комнаты. Всё здесь казалось родным и чужим одновременно. Казалось, что время замерло в этом месте. Всё лежало на тех же местах, на которых она оставляла. Даже маленький деревянный меч, который ей когда-то подарил отец, всё также неизменно лежал на столе.       Служанки говорят, что ничего практически не трогали по приказу Барбары, лишь убирались раз в месяц. Но Гуннхильдр словно не слышит их, проводя рукой по книжным стеллажам, стулу и задерживает свой взгляд на картине. Море одуванчиков. В детстве Джинн обожала эту картину и могла разглядывать хоть каждый день. Да и сейчас она продолжает завораживать. Цветки словно дышали, что Гуннхильдр казалось что вот-вот и она учует запах их и почувствует, как семена взмывают в небо и коснутся её при падении.       Столько воспоминаний. Здесь словно была вся её жизнь. Поставив меч рядом с кроватью, генерал пару минут ещё разглядывает всё, пока служанки готовят горячую ванну. Всё же от долгого пути она едва прекрасно пахла. — Ваша Светлость, Вы звали меня? — произносит только что зашедшая женщина, что уже не один год была дворецким в её доме. — Да, Марта. Скажи, чтобы подготовили птиц для отправки писем для графов и маркизы. — Случилось что-то серьёзное? — Можно и так сказать. Точнее мне надо отменить здесь одно бесчинство, что давно пора было прекратить. — Как скажете, госпожа.       Поклонившись, дворецкая уходит, оставляя Джинн одну. Прикрыв глаза, генерал тяжело выдыхает, погружаясь в размышления о будущем. Её руки словно рефлекторно тянутся до меча. Доставая и вновь убирая в ножны, Гуннхильдр едва верит в то, что собирается сделать. Она и вправду хочет запретить сжигание ведьм без её самоличного разрешения, чтобы сократить потери среди простых девушек, так и самих представительниц шабаша. Не все аристократы согласятся с ней. Джинн знает это, тут и гадать не нужно. Но Рейнольд одобрил такое решение, потому что оно не вызовет так много недовольств, как полная отмена костра. Дилюк в письме тоже подтвердил, что последует за ними в этом законе. Хотя это не решало проблемы полностью, но так Джинн надеется хоть как-то начать менять эту Империю. Даже такими шажками.       Взглянув последний раз на клинок и с громким звуком загнав его обратно в ножны, генерал надеется, чтобы эта их реформа не привела к чему-то более страшному. Джинн не хочется вновь тонуть в море крови и сожалений.