В паутине чувств

Апрель 2023

«и, улыбаясь, мне ломали крылья,

мой хрип порой похожим был на вой,

и я немел от боли и бессилья

и лишь шептал: «спасибо, что живой»

      Толпа восторженных лиц смотрит на меня с восхищением, и я не могу унять своего бешено колотящегося сердца. Я так сильно волновался перед своим первым сольным концертом, что руки до сих пор потряхивает. Поклонницы радостно подпевают, смеются над моими шутками, и к середине вечера я заметно расслабляюсь. Семья смотрит на меня со второго этажа бара, что заставляет мою грудь распирать от гордости за себя самого.       Последние несколько месяцев были неимоверно тяжелыми. Закончив обучение в Турции, мы с братом ещё немного попутешествовали, прежде чем вернуться домой. Точно также выступая с небольшим концертом в Болгарии перед самым Новым Годом, я познакомился с Машей — высокой статной блондинкой с фигурой модели. С тех пор мы стали практически неразлучны, и я правда не представляю, где бы я был, если бы не она.       Я шучу над тем, что сцена очень маленькая, и мне здесь даже не развернуться, после чего отвлекаюсь на то, чтобы снять рубашку, желая остаться лишь в майке. Поклонницы визжат в восхищении, однако внезапно их визг смолкает, сменяясь тихими разговорами друг с другом. Я хмурюсь, возвращая им свое внимание и пытаясь понять, что так сильно привлекло их внимание.       — Все в порядке? — Смотрю сначала на толпу перед собой, а потом кидаю такой же непонимающий взгляд наверх, на балкон, и успеваю заметить лишь удивленное лицо мамы, прижимающей руку ко рту, вглядывающейся куда-то в толпу.       Маша, стоящая с краю от толпы, около самой сцены, крутит головой, пытаясь понять причину возбуждения поклонниц, но, как и я, оказывается ни с чем.       — Здесь она, — говорит мне девушка из первого ряда, и я перевожу на неё свой взгляд, — Саша только что пришла сюда.       Сердце ухается куда-то вниз, и я почти чувствую, как отшатываюсь назад, хватаясь за стойку для микрофона, словно за спасательный круг. Я так сильно пытался оставить тебя позади, я уже почти смирился с тем, что мы больше никогда не увидимся, — брат сказал мне, что ты уехала к родителям и возвращаться не планируешь.       Я пытался поговорить с тобой. Я звонил тебе днями и ночами, заваливал сообщениями, в надежде, что ты ответишь хотя бы на одно, как только учеба закончилась, я сорвался к тебе, намереваясь прилететь первым же рейсом, и тогда брат остановил меня, на корню обрубив все надежды на наше воссоединение.       Мне казалось, что я умираю. Воздуха постоянно не хватало, и я почти поселился на заднем дворе дома, в который мы переехали, — из-за того, что я не мог больше находиться в квартире, где мы жили вместе — потому что стены адски давили на меня. Творчество тоже встало на паузу. Эмоции валили через край, но сил на то, чтобы собрать их в единое произведение не было. Из моего сердца будто вырвали самый важный его кусок. Из него вырвали тебя.       Ночные кошмары мучают меня до сих пор, за эти полгода я все ещё не смог смириться с твоим отсутствием рядом со мной, не смог забыть тебя, не смог разлюбить тебя. Как бы сильно не старался. Я словно маньяк раз за разом обновлял твои страницы в социальных сетях в надежде снова увидеть твое лицо, но ты будто выпала из жизни, исчезла, испарилась.       Твоя личная страница вдруг превратилась в рабочий аккаунт, но даже через него я не смог связаться с тобой. Ты оборвала все концы, и едва не оборвала все отношения даже с нашими общими друзьями, благо, они оказались ребятами настойчивыми и не позволили тебе совсем пропасть с радаров. Впрочем, Лора с Настей до сих пор не устают напоминать, что из-за меня практически лишились подруги.       По правде сказать, я очень надеялся, что ты придешь. Даже не так. Я был уверен, что ты придешь. Седьмое чувство подсказывало мне, что ты не сможешь не поддержать меня в этот важный день. Мы столько всего прошли вместе, и я ни за что не поверю в то, что ты так легко забыла про меня. Ну, и я знаю, что твой стажер мониторит мою страничку, так что он точно должен был сказать тебе о концерте.       Наши взгляды вдруг встречаются, и мне требуется все моё самообладание, чтобы не упасть прямо здесь, на глазах сотни человек. Ты стоишь сбоку от сцены, около входной двери, и мне кажется, что я смогу коснуться тебя, если протяну руку. Ты мягко улыбаешься мне, скрестив руки на груди, совершенно игнорируя перешептывания вокруг.       Я не могу собраться с силами, чтобы продолжить концерт, и разговоры поклонниц вдруг начинают нервировать. Я беру с пола бутылку и делаю глоток воды, чтобы успокоиться, тем самым выдавая себя с потрохами — я нервничаю просто безумно.       — Вы пришли на меня смотреть или на своего кумира? — Недовольно отзываешься ты, тоже заметив обращенные на себя взгляды. — Я была фанатом его творчества задолго до начала наших отношений, и я не понимаю, что вас так сильно удивляет.       Я не могу не усмехнуться, наблюдая за тем, как фанатки стыдливо тупят взгляд, а потом снова возвращают его ко мне. Ты же принимаешься пробираться сквозь толпу куда-то в самый зад, а потом устраиваешься за столиком в самом конце зала. Только тогда я замечаю там Алину и стажёра. Похоже, они были там с самого начала. А я и не заметил.       Я знаю, что все это время ты продолжала следить за моим творчеством.       «Она шикарна» — я получил от тебя сообщение, когда взял на себя смелость выпустить песню в День твоего Рождения, а потом вдруг снова оказался заблокирован. Никита сказал мне, что твое лицо было опухшим от слез, когда они с Настей приходили поздравить тебя немного позже того момента, как я получил смс. Мы оба предположили, что песня и правда тебя зацепила.       «Не скучаю. Когда-нибудь встретимся» — пришло от тебя сообщение в день выхода «Не скучай» в середине декабря, и моё сердце радостно затрепетало в тот день, несмотря на двусмысленную формулировку текста. Я не врал тебе, когда писал, что каждая из моих будущих песен будет написана про тебя. И хотя я немного приврал о своих чувствах в «Пьяно на пиано», которую планирую запремьерить сегодня, — мои раны ещё не затянулись — эта песня тоже была написана о тебе, и ты знаешь об этом — я понял это, поймав твой взгляд во время исполнения.       После окончания вечера я бросаюсь к тебе, но меня окружают фанатки, так что приходится организовать импровизированную автограф-сессию и потратить на неё добрый час. Время аренды времени под концерт в баре стремительно поджимает, о чем спешит мне напомнить Маша, исполняя свои обязанности концертного директора.       Поклонниц становится все меньше и меньше — они уходят, пожелав хорошего вечера, а я, фотографируясь с ними прямо напротив вашего с друзьями столика, то и дело натыкаюсь на твой взгляд, а потом вдруг вижу, как вы с сестрой заводите разговор с Машей, подошедшей к вам. Стажер мгновенно испаряется, видимо, не желая участвовать в ваших девчачьих разговорах, и через несколько минут уже протягивает мне руку для рукопожатия, услужливо сфотографировав меня с последней из поклонниц.       — Ты был хорош, — произносит он с улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.       Он не похож на того парня, которым я запомнил его полгода назад. Тогда он напоминал мне шестнадцатилетнего школьника, которого отправили на отработку к самой классной учительнице в школе, где он так сильно старался ей понравиться. Сейчас же я вижу перед собой уверенного парня, выглядящего мужественно за счет темной щетины на лице и широких плеч. На его фоне я вдруг ощущаю себя некомфортно.       Я благодарю его, но смотрю за его плечо, желая выяснить, о чем вы говорите с моим концертным директором. Стажер — не могу вспомнить его имени — прослеживает за моим взглядом и усмехается.       — Я сказал ей, что её появление выбьет тебя из колеи, — хрипло произносит он, скрещивая руки на груди, обтянутой белой водолазкой, — а она сказала мне, что-то про музыку и поклонниц…       — Что она была поклонницей моей музыки задолго до того, как мы начали встречаться, — подсказываю я, и стажер кивает. — Поэтому я знал, что она придет.       Стажер явно удивлен моему ответу, и он хмыкает, тоже переводя на вас свой взгляд.       — Как она? Не думаю, что она что-то расскажет мне, но я должен знать, если ей нужна помощь, — я смотрю на него, и он думает мгновение, прежде чем ответить.       — Ей было тяжело, и, наверное, она до сих пор не оправилась от вашего расставания. Но она старается двигаться вперед, особенно сейчас, когда перед ней открыто столько дверей, — я кидаю на него удивлённый взгляд, и парень уточняет, — отец передал ей долю управления своей компанией — у него свой журнал, он там главный редактор, а Саша занимается фотокорреспонденцией, но я думаю, что скоро он передаст ей бразды правления. Она долго пыталась прийти в себя, и до сих пор не смогла оправиться окончательно, поэтому её приезд сюда казался мне отвратительной идеей. Не понимаю, зачем мучать вас обоих, если вы оба пытаетесь забыть друг друга…       Я хмурюсь, слушая его, и чувствую, что дальнейшее развитие разговора не придется мне по душе.       — Она же такая маленькая и хрупкая, её нужно оберегать и защищать, с чем я неплохо справлялся, пока шанс встретиться с тобой не замаячил на горизонте, — он вздыхает, — все-таки, характер у неё тяжелый. Наверное, это один-единственный её недостаток. А нет, подожди, есть ещё один — отсутствие вкуса. Она зациклена на тебе и не обращает на меня никакого внимания.       Ярость вдруг накрывает меня с головой. Этот парень знает о моих чувствах по отношению к тебе, и он точно сказал это специально. Сказал мне, что запал на тебя, а забытое мною чувство ревности вдруг приятно расползлось по груди.       Мой кулак уже почти встречается с его носом, когда женская ладошка вдруг отталкивает мою руку.       — Ещё одно слово, и я лично врежу тебе, — раздаётся знакомое шипение сбоку, и, повернув голову, я вижу Алину, прожигающую яростным взглядом своего друга.       Тот сжимается под её взглядом и отходит к барной стойке, а девушка заключает меня в объятия. Губы растягиваются в улыбке, когда я крепко обнимаю подругу.       — Я так скучала по тебе, — я чувствую, как сердце сжимается — только сейчас я понял, что мне очень не хватало её.       Мы с Алиной периодически перебрасывались фразами на протяжении всего полугода, но, конечно, полноценным общением это назвать тяжело. Подруга стабильно оставляла комментарии под каждой из моих фотографий, — потом под её комментарием появлялся комментарий Никиты, и слово за слово разгорался очередной шутливый спор — отвечала на мои сторис и отмечала мой аккаунт в комментариях с постами вроде «Легкие деньги — отметь трех друзей и получи миллион на карту» — там я стабильно оказывался в компании Ника и Сани, что не могло не веселить.       Однако за все это время я ни разу не решился спросить, как у неё идут дела. Сейчас я чувствую себя паршиво из-за этого — мы столько времени были по-настоящему близки друг с другом, и наша дружба вдруг оборвалась в одно мгновение.       Отстранившись, Алина долго изучает меня взглядом, заставив меня закатить глаза и усмехнуться.       — Я просто хочу удостовериться в том, что ты не зазвездился после этого крышесносного концерта, — она пожимает плечами, широко улыбаясь.       Этот завуалированный комплимент, кажется, заставляет меня покраснеть. Увидев моё смущение, подруга радостно хохочет, наверное, привлекая к нам внимание всех вокруг.       — Ты прости этого идиота, — она кивает на стажера, болтающего с барменом около барной стойки, — я все ещё учу его хорошим манерам.       Я прочищаю горло.       — Так значит, вы уехали все вместе? Втроем?       Блондинка передергивает плечами.       — Я не могла бросить Сашу в таком состоянии. Она была разбита вдребезги, металась между «Я сделала огромную ошибку» и «Это было правильное решение», не знала, что для неё лучше, и по большей части напоминала мне ребенка с кризисом трех лет, — я снова перевожу на тебя свой взгляд и и удивлением обнаруживаю, что ты болтаешь с Лорой и моей мамой, улыбаясь им и активно жестикулируя, — мне очень жаль, что между вами все так получилось. Это несправедливо.       — Да, — я пытаюсь собраться с мыслями, поймав твой взгляд, — наверное.       — Ты нужен ей, Свят, — тихо произносит подруга, касаясь моей руки, и я перевожу на неё хмельной от эмоций взгляд, — а она нужна тебе, ты это знаешь.       Спустя мгновение я уже направляюсь к тебе, лавируя между столиками, и, когда между нами остаётся около десяти метров, Маша вдруг вырастает передо мной, преграждая путь.       — Наше время вышло, нужно собрать оборудование и освободить площадку, — говорит она мне, и я даже не сразу понимаю, о чем идет речь.       — Я сейчас немного занят, попроси Саню заняться этим вопросом, пожалуйста, — блондинка выжидающе смотрит на меня, но не перечит.       Резко развернувшись, направляется к сцене, по пути налетев на тебя и едва не сбив с ног. Ты одариваешь её усмешкой, а потом все-таки подходишь ко мне, указывая пальцем через свое плечо.       — А она милая, — я улыбаюсь, засовывая руки в карманы джинсов, — я бы даже сказала очень милая.       — О чем вы говорили?       Наверное, разговор нужно было начать не с этого, но все мои заготовленные — на случай того, если ты вдруг появишься здесь — диалоги вдруг вылетели из головы, заставив импровизировать.       — Она мягко намекнула мне, что не хорошо было опаздывать и перетягивать внимание на себя, — фыркаешь, а потом улыбаешься, — как будто я нарочно.       Я предлагаю тебе прогуляться, и ты с радостью соглашаешься. Сегодняшний вечер уже стал самым счастливым за долгие месяцы, но сейчас мне кажется, что этому счастью нет предела.       — Надолго ты приехала? — Интересуюсь я, надеясь на то, что у нас есть больше, чем один вечер друг с другом.       — Завтра самолет домой, — смотришь на меня виноватым взглядом, — я не хотела с головой нырять в свои соблазны.       Я пытаюсь не показывать степень своего разочарования, и лишь киваю, переключая внимание на окружающую нас обстановку. Старая пешеходная улица усыпана туристами, тут и там светятся вывески магазинов и ресторанчиков, поют музыканты и бегают дети. Солнце уже давно опустилось за горизонт, оставив после себя лишь слегка прогретую землю и тонну ярких фонарей вокруг. Мы идем рядом, оба засунув руки в карманы. Брелок на твоей сумке бьется об её бок в такт твоим шагам, и этот звук не позволяет мне утонуть в своих мыслях.       — Твои фанатки сдали меня с потрохами, ты знаешь? — Слегка насмешливо интересуешься ты, поворачивая ко мне голову и заглядывая в глаза. — Я планировала появиться тихо и незаметно.       — Я и так знал, что ты придешь, — я пожимаю плечами будто для меня твое присутствие рядом — самая обыденная вещь.       Ты смотришь на меня, широко распахнув глаза.       — Это откуда же?       — Чувствовал, — я улыбаюсь уголком губ, смотря на тебя, — ты же знаешь, как для меня важен этот концерт. Ты бы точно не смогла пропустить его.       Ты хмыкаешь, кивая.       — Да, ты прав, — улыбаешься мне, слегка опустив голову, — я бы не смогла пропустить это.       В моей голове крутится множество вопросов, которые я хочу задать тебе. Ты счастлива? Скучаешь ли по мне? Нравится ли тебе твоя новая работа? Смог ли кто-то заменить меня? Вспоминаешь ли ты обо мне ночами также, как это делаю я?       — Мне очень понравилось твое выступление, — твой голос действует на меня отрезвляюще, вырывая из потока мыслей, — я почувствовала себя гораздо лучше, услышав, как ты поешь. Ты знаешь, я всегда любила тебя слушать.       Я благодарно улыбаюсь тебе. Теплые слова всегда поднимают настроение. Теплые слова, сказанные тобой, — тем более.       — Стажёр сказал, у тебя намечается повышение? — Ты удивленно смотришь на меня, а потом хмуришься.       — Стажёр?.. — Я буквально могу видеть, как шестеренки крутятся у тебя в голове, а потом пазл из фактов, наконец, складывается. — Ах, это Дэн, что ли? Вот трепло…       Я усмехаюсь, слегка опуская голову, а потом смотрю на тебя из-под челки. Ты, кажется, совсем не изменилась. Сменила прическу, разве что… Теперь твои волосы более каштанового цвета, а не ярко-рыжие, выгоревшие на солнце, какими я их запомнил. Глаза, кажется, стали еще более грустными, чем были в нашу последнюю встречу, хотя ты и улыбаешься мне своей самой красивой улыбкой. Веснушки, которые я так любил, куда-то пропали с носа и щек, я помню, как целовал каждую из них, шепча тебе что-то о любви.       — Он уже не стажёр, — отзываешься ты, и улыбаешься, заметив, что я рассматриваю тебя без зазрения совести, — принят в штат фотографом. Слегка косячным, конечно, ну куда без этого…       — А Алина? Она же тоже с тобой уехала?       — Ей не понравилась ни одна работа, которую ей предлагали, так что я согласилась взять её своей помощницей, — вдруг чихаешь, зажмурившись, — потому что, как оказалось, рабочих обязанностей больше, чем часов в сутках.       Мы гуляем до поздней ночи, не чувствуя усталости, и общаться нам оказывается так легко, что кажется, будто и не было этих долгих месяцев разлуки. Ноги приводят нас к дому, и ты говоришь мне, что остановилась у Алины.       — А здесь ничего не изменилось, — тихо произносишь ты, осматриваясь, когда я приглашаю тебя зайти в гости.       Я хмыкаю, скидывая кожанку и бросая её на диван, а потом направляюсь на кухню. Мы решаем заказать еду, поэтому коротаем время, сидя за кухонным столом в компании крепкого алкоголя — ничего другого не нашлось.       — Я пытался найти тебя, — говорю тебе я, когда алкоголь развязывает язык, и чувствую, как голос вдруг срывается от чувства боли и тоски, пронзивших мою грудь, — и не смог. Знаешь, это очень нечестно — ты знаешь, где я живу, знаешь адреса и телефоны всех моих друзей и родных, а я не знаю о тебе ничего. Буквально. Я не смог дозвониться до твоих родителей и родственников, до Алины, да даже до твоего стажера.       Мысли пьяно крутятся в голове, а я замолкаю на мгновение, чувствуя, как злость на собственную беспомощность накрывает меня с головой.       — Ни один человек из твоего окружения не смог помочь мне найти тебя, они все игнорировали мои просьбы о помощи, когда я писал им, отчаявшись. И это так чертовски несправедливо. Потому что все, чего я хотел все это время — это вернуть тебя. Я до сих пор этого хочу.       Ты опускаешь взгляд, и я отмечаю, что твои ресницы невероятно длинные. Кажется, что за ними прячутся все твои мысли, и я уверен — если ты посмотришь на меня в этот самый момент, я смогу прочитать каждую мысль, что крутится у тебя в голове.       Мы сидим друг напротив друга, разделяемые узкой барной стойкой, и я набираюсь смелости, чтобы коснуться твоей кожи. По спине пробегает табун мурашек, когда я дотрагиваюсь до тебя, а ты вздрагиваешь.       Я понимаю твое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя.       — Я люблю тебя, Саша. Я всегда тебя любил, даже когда тебе казалось, что это не так. И если есть хотя бы малейший шанс на то, что я смогу все исправить — я хочу попытаться.       Ты смотришь на меня грустными глазами, и я практически ощущаю, какая борьба идет внутри тебя. Мы оба достаточно пьяны для того, чтобы говорить о чем-то, что не хватит смелости обсудить.       — Я не хотела сражаться за твое внимание, — произносишь ты, смотря на меня теплым взглядом карих глаз, — я столько раз обжигалась, столько раз бросалась к тебе в этот горящий дом, совершенно не думая о последствиях, и в какой-то момент я решила поставить точку. Эта точка весила целую тонну, она окончательно раздавила моё сердце, и ничто не заставит меня превратить её в запятую.       Я слышу в твоем голосе столько боли, что понимаю — я не смогу переубедить тебя в обратном. Ты действительно сильно настрадалась рядом со мной, и я не должен быть эгоистом, я не должен умолять тебя вернуться ко мне. Я тоже должен поставить точку.       — Ты права, — отзываюсь я, опуская руку на столешницу, — ты и так прощала мне многое, я не имею никакого права просить тебя о чем-то. Но я хочу, чтобы ты знала — всё, что я сказал тебе — правда. И ты должна знать, что ты — это лучшее, что случалось со мной в жизни. Без тебя я бы никогда не стал тем, кем стал в итоге. И я всегда буду бесконечно тебе благодарен.       Ты не успеваешь ничего мне ответить, потому что раздаётся звонок в дверь. Я спешу на встречу с курьером, а, вернувшись, оказываюсь у тебя за спиной — слишком близко к тебе — и ставлю пакет на стол. Ты разворачиваешься ко мне как раз в тот момент, когда моя рука нависает над тобой, я понимаю, что сдержать себя оказывается выше моих сил.       Твои губы на вкус точно такие же, какими я их запомнил — мягкие с едва различимым вкусом вишни. Твои руки добираются до моего затылка, будто по привычке, и я усмехаюсь сквозь поцелуй, когда ты, как раньше, принимаешься накручивать на палец мои короткие волосы.       Я по-хозяйски размещаю ладони на твоих бедрах, желая насладиться тобой в последний в жизни раз, а когда твоя левая ладонь перемещается на моё лицо, мне кажется, будто мир остановился.       Будто все вокруг стало ненужным, будто мы по-прежнему счастливы друг с другом, будто никогда не причиняли друг другу боль, будто нам никогда не приходилось выбирать между собой и отношениями.       Будто все лучшие ощущения, которые я когда-либо испытывал, собрали в один поцелуй.       Утром я просыпаюсь от того, что входная дверь тихо захлопывается, и даже не сразу могу прийти в себя и воссоздать картинку вчерашнего вечера.       Мы целовались долго и страстно ровно до того момента, пока я случайно рукой не задел твой стакан, и все его содержимое не опрокинулось на твой комбинезон. Вся романтика испарилась, когда ты, взвизгнув от неожиданности, оттолкнула меня от себя. Дважды мне повторять не пришлось — пару раз глубоко вдохнув, я направился в спальню на поиск вещей, в которые ты сможешь переодеться, пока застирываешь и сушишь одежду, но, стоило мне увидеть тебя в одной лишь моей футболке, мой здравый смысл, смущение и крыша отъехали, и я набросился на тебя, словно волк на невинную овечку.       В свою защиту скажу, что ты была не против — сейчас об этом говорят лишь царапины на моём теле, но вчера мне хватило взгляда твоих глаз, чтобы расценить это как согласие.       Вторая половина постели ещё не успела остыть, из чего я делаю вывод, что ты разбудила меня, нагло ускользая из моей жизни, пока я сплю. Сложенный вдвое листочек на одеяле — идеальное тому подтверждение.       «Свят,       я чувствую себя отвратительно из-за того, что пишу тебе записку вместо того, чтобы сказать это лично, но, проснувшись сегодня утром, я поняла, что если не сбегу от тебя до твоего пробуждения, останусь с тобой навсегда, а это идет вразрез с моим желанием оградить свою сердце и душу от неимоверной боли утраты.       У каждого в жизни есть «не до конца забытый человек». Человек, которого в глубине души всё равно ждёшь. В которого веришь. Которого, несмотря ни на что, ревнуешь. Наблюдаешь за его жизнью со стороны, узнавая подробности от общих знакомых и из интернета. Считаешь, что он давно забыт, но при встрече перехватывает дыхание. Внезапно обнаруживаешь, что он по-прежнему обаятелен, приветлив и весел. Для меня этим человеком навсегда останешься ты. И я всегда буду беспокоиться о тебе. Хочу, чтобы ты об этом знал.       Я помню, как сидела рядом с тобой и заглядывала в твои глаза. Я держала тебя за руку и всматривалась в каждый миллиметр твоего лица, чтобы запомнить. Ты смеялся и спрашивал: «Зачем тебе меня запоминать? Я же рядом» — мне потом постоянно снились твои глаза — небесно-голубые, и я влюблялась в них снова и снова, пока не утонула в них окончательно.       Ты всегда был моей слабостью. Чем-то, в чём я не могла себе отказать. Я умела с каменным лицом смотреть страху в глаза и не моргнуть, не повести даже мускулом перед многими людьми. Но тебе хватало всего десяти секунд, чтобы заставить меня улыбнуться. Ты всегда был единственным, кому я была готова сдаться. Гордая и сильная, я впервые в жизни чувствовала нелепую уязвимость перед человеком. И это то приятное чувство адреналина, будто ты теряешь контроль на огромной скорости и при этом радуешься как ребёнок, что скоро разобьёшься, — мне не нужно было рисковать жизнью, чтобы ощутить это.       Ты был чем-то, от чего я не могла отказаться даже во благо, единственным мужчиной, которого я хотела оставить себе, отняв у всего мира. И к которому я хотела уйти, оставив весь мир где-то там, за спиной. Я так и сделала, ты знаешь. Я не жалею об этом, но знаю, что то решение было неправильным. Я должна была оставить хотя бы кусочек себя для себя. Не должна была тонуть в тебе. Теперь не знаю, как всплыть.       Мне слишком тяжело прощаться с тобой, но я должна сделать это. Я знаю, что мы оба станем сильнее. Я знаю, что мои слова разбивают тебе сердце, и мне очень жаль. Я бы сказала, что «завтра будет лучше», но за последние месяцы я прошла через столько «завтра», и лучше не становилось, что я просто промолчу.       На самом деле у тебя есть столько причин ненавидеть меня. Я чокнутая эгоистка, готовая сделать больно самому важному человеку в жизни, лишь бы когда-нибудь почувствовать себя лучше. Я хочу, чтобы ты был счастлив и свободен, и одновременно мне хочется, чтобы у тебя в груди что-то переворачивалось, когда ты думаешь обо мне.       Я все еще помню, как ты в первый раз взял меня за руку — такое, наверное, не забывается. А я держалась за неё и даже представить боялась, как сложно будет её отпустить. Когда я встретила тебя, я и понятия не имела, что буду любить тебя так сильно.       Все моё время было посвящено тебе. Все мои слёзы, все улыбки, они были только из-за тебя. И я хочу, чтобы ты запомнил меня такой — безумно влюбленной в тебя, готовой на любые безумства ради тебя, но сломавшейся по щелчку пальцев.       Я тут недавно поняла, что худшее чувство — это когда ты не хочешь отказываться от кого-то, но знаешь, что должен. Я должна сделать это. Мы оба должны. Хотя бы попытаться. Иначе через некоторое время мы будем ненавидеть друг друга за то, что тянем друг друга вниз.       Напоследок скажу вот что: любовь к себе очень важна. Я поняла это уже после того, как ушла от тебя, но, наверное, если бы я осознала это раньше, я бы не чувствовала себя такой виноватой. Потому что когда ты лежишь на полу в три часа утра, плачешь, трясешься и желаешь, чтобы все закончилось, кто будет рядом? Ты. Ты должен взять себя в руки и найти силы двигаться дальше. В конце концов, ты — это все, что у тебя есть.       Надеюсь, однажды ты сможешь простить меня за то, что я разбила твое хрупкое талантливое сердце.       Я, кстати, вчера поговорила с твоей мамой, как ты и просил. Она сказала мне, что ты — лучшее, что со мной случалось в жизни. И я согласна с каждым её словом.       Пожалуйста, не прекращай творить, ведь я была поклонницей твоей музыки задолго до…       Я буду скучать.       Саша»       Мелкие буквы, выведенные чернилами аккуратным почерком, кое-где размыты от слез. И от моих в том числе.       Громкий крик практически разрывает барабанные перепонки, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это я кричу. Мир вокруг меня вдруг разлетелся на мелкие осколки. Теперь я осознал, что это — конец. Подтверждением тому служит аккуратное колечко, которое ты так долго носила на пальце, а вчера я заметил его висящим на цепочке на твоей шее.       Сердце вдруг пронзила острая боль, — она даже заставила меня осесть на пол — будто кто-то вонзил в меня нож, и с каждым моим вдохом и выдохом вгоняет его все глубже и глубже. Острая, горячая боль разрывает меня на части, сердце сжалось до невероятных размеров, а горячие слезы предательски понеслись по щекам.       Реальность стала похожа на сон, на кошмар из которого нет выхода, будто я сплю и не могу проснуться. Разочарование переплетается с горечью потери — какова вероятность, что я когда-либо увижу тебя снова?       Чувство одиночества накрыло меня с головой, понимание того, что с этого момента вся моя жизнь изменится, накрыло меня снежным комом. Все планы и мечты вдруг развеялись, словно были хорошо придуманной иллюзией. Все надежды на счастливое будущее рухнули, мне кажется, что я больше никогда не буду счастлив.       Я реву как ребенок, оказавшись слишком уязвимым. Эмоции и чувства устроили стрельбу на поражение где-то внутри, совершенно наплевав на меня, а я мог думать лишь о том, что это, похоже, конец нашей истории.       Похоже, я и правда не могу никак повлиять на твое решение. Мне остаётся лишь принять это.       Прощай. Я отпускаю твои руки и вырываю тебя из сердца.       По крайней мере, я попытаюсь.