В паутине чувств

Сентябрь 2021

«на моем сердце лежат замки, но они все падают, раскрываются,

я прощаю ему все грехи, лишь увидев, как он улыбается»

      Во мне борются противоречивые чувства, и моя голова готова взорваться.       Я очень злюсь на тебя — ты выплеснул на меня все свои эмоции, даже не попытавшись удержать их под контролем, испортив настроение нам обоим и спровоцировав ссору. И хотя я понимаю тебя — сама нередко оказываюсь заложницей нахлынувших чувств — я не готова вот так вот просто прощать тебя.       Однако мне невероятно льстит тот факт, что ты приревновал меня. Пускай ты и сделал это самым безобразным способом, на который только и был способен, факт остаётся фактом — ты действительно ревнуешь меня. До этого ни один парень, с которым я общалась, никогда не ревновал меня, поэтому меня даже пугает эта радость, которая периодически пробивается сквозь злость и обиду.       Я не ответила ни на одно твое сообщение, которое ты отправил в понедельник, ни на один из сотни звонков. Алина сказала мне, что ты сам не свой, а потом поспешила позлорадствовать — «провоцируешь ссору — будь готов к игнору».       Повод поехать в Москву появляется неожиданно, и я не могу поверить, что все так удачно получилось.       В понедельник мой наставник, который помогает мне в организации выставки — как раз тот самый злополучный Максим, из-за которого ты так взбесился — предлагает мне тему для одной из зон — искусство. Идея о том, где мне сделать кадры приходит мгновенно, и я прошу у него разрешения поехать в Москву для того, чтобы подготовить материал. Он оказывается совсем не удивлен и, более того, обещает помочь с документами и оформлением билетов.       Выйдя из кабинета нынешнего наставника, я звоню бывшему — мне повезло отчислиться из института и не потерять полезных контактов. Алексей Витальевич на мою просьбу разрешить пофотографировать его студентов во время завтрашнего экзамена отзывается с большим энтузиазмом и выражает надежду на то, что мой приезд положительно скажется на тебе, от которого сегодня толку было не больше, чем от топора в речке.       В ГИТИС я приезжаю за час до начала экзамена, и по пути к кабинету наставника мне не встречается ни одного знакомого лица. Алексей Витальевич сообщает мне, что вы с одногруппниками готовитесь к экзамену, но мы не спешим отрывать вас от дел, наоборот — разговариваем практически до самого начала экзамена.       Ты замираешь на месте, заметив меня. Твои одногруппники одновременно поворачивают головы сначала к тебе, потом — ко мне, а потом Данил с широкой улыбкой на губах машет мне рукой.       — Похоже, вы уже знакомы, — обращается ко мне наставник, и я передергиваю плечами.       — Чуть-чуть.       Мужчина усмехается, и поворачивается к подопечным.       — Тогда представлю тебя тем, с кем ты не знакома. Это — Саша, фотограф. Хочет… А чего ты хочешь?       Несколько студентов ловят смешинку, и я тоже усмехаюсь.       — Я сейчас работаю над одним проектом, и хотела попросить у вас разрешения поснимать ваш экзамен и потом задействовать фото в выставке, — произношу я на одном дыхании и поправляю сумку с фотоаппаратом, висящую на плече.       Студенты вразнобой принимаются расспрашивать меня о выставке, но единогласно дают разрешение на съемку. Экзамен начинается через пять минут, так что я отхожу к столу, на котором установлено звуковое оборудование, ставлю на него сумку и начинаю доставать фотоаппарат.       Ты подходишь ко мне со спины.       — Ты не говорила мне, что собираешься приехать, — произносишь ты, засунув руки в карманы штанов, — я думал, ты вообще не знаешь о том, что у меня экзамен сегодня.       — Ты сказал мне об этом в воскресенье, — напоминаю я, разворачиваясь к тебе лицом и охая.       Ты оказываешься слишком близко ко мне.       — Я много чего сказал, — поджимаешь губы.       Я делаю полшага назад.       — Это действительно так, — киваю, снимая защитную крышку с объектива и убирая её в сумку, — но мы обсудим это потом. Сейчас тебе надо сосредоточиться на экзамене.       Ты киваешь, делая два шага назад и разворачиваясь, чтобы уйти.       — Свят, — оборачиваешься, смотря на меня грустными глазами, — у тебя все получится.       Твои губы расползаются в улыбке, ты киваешь мне, и забираешься на сцену вслед за одногруппниками.       Я так увлекаюсь работой, что совсем не обращаю внимания на содержание номеров. Не прислушиваюсь к голосам, не рассматриваю движения и выражения лиц. Я снимаю, практически не отрывая взгляда от видоискателя, но весь рабочий настрой пропадает, когда приходит твоя очередь петь.       Я знаю, что у тебя долго не получалась эта композиция, ты проводил в два раза больше времени на занятиях с преподавателем по вокалу, и поэтому то, что все слышат сейчас, не может не вызывать восхищения. Периодически ты кидаешь на меня взгляды, и твое лицо расплывается в улыбке, когда ты видишь меня. И в этот момент я могу думать только о том, что я не могу злиться на тебя. Я не могу обижаться и заставлять тебя мучаться. Потому что ради твоей улыбки я готова рискнуть всем, готова отложить в сторону все свои сомнения и наступить на свои принципы. Только ради того, чтобы ты улыбался.       Я все-таки делаю несколько снимков — и они мгновенно становятся лучшими в моей коллекции.       После окончания экзамена твои одногруппники просят меня сделать один общий кадр, а потом я вваливаюсь в вашу комнату отдыха с тортом наперевес. Ребята не принимают от меня никаких возражений, поэтому торт мы едим все вместе, и я мысленно радуюсь тому, что смогла угодить с подарком.       Комната отдыха представляет собой маленькое помещение, заставленное реквизитом от пола до потолка. Здесь есть диванчик, кресло и пара стульев, но даже этого количества мебели не хватает для того, чтобы мы все смогли здесь поместиться. Кто-то остается стоять, прислонившись к шкафу, кто-то садится прямо на пол, ты же расчищаешь от сумок небольшой стол около окна и садишься на столешницу. Я занимаюсь нарезкой торта на кусочки, поэтому к тому моменту, как я освобождаюсь — свободных мест уже нет. Отдаю тебе торт и остаюсь стоять рядом, прислонившись спиной к твоей груди.       — То есть ты приехала из Питера просто, чтобы поснимать наш экзамен? — Интересуется твоя одногруппница по имени, кажется, Соня, и я киваю.       — Мне очень нравится то, чем я занимаюсь, так что я готова тратить силы на то, чтобы результат порадовал, — я чувствую, как твои ладони смыкаются на моем животе, а подбородок опускается на плечо.       По коже пробегает табун мурашек. Пожалуй, именно этого мне и не хватало.       — Откуда ты знаешь Алексея Витальевича? — Интересуется у меня красотка с длинными волосами Настя.       — Она у него училась, — оповещает её Данил, а потом ловит мой удивлённый взгляд, — что? Твой парень тот ещё хвастун!       Ты фыркаешь, пряча лицо на моей шее, а я подхватываю смех нескольких ребят. Мы болтаем еще какое-то время, но вы оказываетесь так вымотаны, что наша импровизированная вечеринка быстро сворачивается.       Ты куда-то исчезаешь, пока я собираю контакты ребят, чтобы позже направить им фотографии, а когда выхожу в коридор, мне подсказывают, что ты пошел в сторону музыкального зала. Я все еще помню примерное расположение кабинетов, так что найти тебя не составляет большого труда. Ты сидишь за фортепиано, спиной ко входу, и наигрываешь какую-то мелодию. Вздрагиваешь, когда я опускаю ладошки на твои плечи и замираешь, словно ожидая подвоха.       — Ты отлично справился сегодня, — пальчиками массирую твои плечи и шею, — мне очень понравилось.       Усмехаешься, поворачиваясь. Мои руки все ещё на твоих плечах, но теперь ты оказываешься ко мне лицом.       — Я знаю, что тебе понравилось, — кладешь ладони на мои бедра, — ты не могла отвести от меня взгляда.       Я задыхаюсь в приступе театрального возмущения.       — Чушь!       — Я все видел! — Ты улыбаешься. — Ты смотрела на меня, будто зачарованная!       Ты изображаешь мой взгляд, и я смеюсь.       — Не льсти себе, — мы оба смеемся, а потом ты опускаешь голову вниз.       Ты явно расстроен — в глазах, голубых, словно два маленьких океана, плещется неимоверная грусть, и я, кажется, могу понять, откуда у неё растут ноги.       — Слушай, — я позволяю себе опуститься на твое колено, левой рукой обнимаю тебя за шею, а тыльной стороной ладони правой касаюсь твоей щеки, — ситуация и правда вышла паршивая, но давай не будем зацикливаться на этом?       Кладешь левую руку на мое бедро, а правой касаешься кончиков моих волос.       — Мне очень стыдно, что я обидел тебя, — делаешь глубокий вдох, — я не знаю, что на меня нашло. Ты вправе злиться, и…       — Я не злюсь, — обрываю тебя на полуслове, пальчиками поправляя твои волосы, — уже нет. Но вчера я хотела тебя убить.       Приглушенно смеешься и сильнее обнимаешь меня.       — Мир? — Я шутливо протягиваю тебе мизинец, и ты с радостью протягиваешь мне свой.       А потом мы целуемся, и этот момент кажется идеальным выходом из этой ситуации. Мир был бы намного лучше, если бы все проблемы можно было решить поцелуями.       — Что ты играл? — Я поворачиваю голову, смотря на клавиши.       — Так, просто мелодию, — ты пожимаешь плечами, а потом смотришь на меня снизу вверх, — не хочешь сыграть что-нибудь?       Я широко распахиваю глаза, мотая головой.       — Ты же знаешь, чем это заканчивается.       Ты мягко спихиваешь меня с колен, разворачиваешься к инструменту и чуть двигаешься вправо, чтобы я могла уместиться рядом.       — Если что, — смотришь на меня, — я приструню твоих демонов. Я обещаю.       Я сомневаюсь, потому что ни один такой эксперимент не заканчивался ничем хорошим — паника накатывает на меня быстрее, чем я успеваю притронуться к инструменту. Но я все-таки сажусь рядом.       Ты берёшь мою правую руку и накрываешь её своей, а потом опускаешь пальцы на клавиши. Меня охватывает приступ паники, и я пытаюсь вырваться, но ты обнимаешь меня за талию левой рукой и целуешь в плечо. Шепчешь на ухо слова поддержки и нажимаешь на пальцы. Инструмент издает звук, а потом ещё один, а за ним — ещё один. Я отвлекаюсь от панического приступа, внимательно слушая твои слова, чувствую напряжение во всем теле, но уже не хочу сбежать.       Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем музыка стихает, но я чувствую, будто смогла преодолеть какое-то препятствие. Ты целуешь меня в висок, хваля, а потом поднимаешься, чтобы сходить за вещами.       Мы бредем по коридору вдвоем, держась за руки. Я смеюсь, когда ты рассказываешь мне, что думал, что твоя крыша уехала, когда увидел меня сегодня на экзамене. Мы снова целуемся, и я улыбаюсь сквозь поцелуй. Ты отстраняешься, спрашивая, в чем дело. Я клятвенно клянусь, что дело в моем хорошем настроении, и даже мысль о том, что завтра мне нужно возвращаться в Питер, не может испортить его.