В паутине чувств

Сентябрь 2021

«следуй за своим сердцем, но не забудь прихватить мозги»

      По средам пары заканчиваются в восемь. Я знаю это, потому что каждую среду ты звонишь мне на два часа раньше, чем обычно, и мы разговариваем по телефону по пути домой.       В среду на этой неделе мы можем провести вместе целый вечер, и я не намерена упускать эту возможность.       Завершив фотосъемку в семь, я сажусь в машину, простраивая маршрут от моей студии до твоего университета, надеясь, что вечерние пробки хотя бы немного уменьшились. И хотя тащиться приходится практически через весь город, на дорогу я трачу всего сорок минут, по пути успев заехать за едой навынос в одно из наших любимых заведений.       Свободные парковочные места оказываются практически напротив входа в ГИТИС, так что я заглушаю двигатель, ожидая, пока ты выйдешь на улицу. В восемь пятнадцать тяжелые двери распахиваются, и из них показывается компания примерно из десяти человек. Я знаю, что это твои одногруппники — ты представил меня им на пару дней назад, когда я точно также приехала забрать тебя.       Тебя с ними нет, но и они уходить не спешат, так что я вылезаю из машины и направляюсь ко входу.       — Привет, Саша! — Улыбается мне Настя — девушка с длинными волосами и точеной фигуркой. — Свят внутри!       Я не успеваю задать своего вопроса, но уже получаю на него ответ. Оперативно. Благодарю её, прощаюсь с будущими артистами эстрады и толкаю дубовую дверь. Попадаю в ярко освещенный холл и щурюсь — на улице уже темно, и даже редкие фонари не спасают ситуацию.       Ты разговариваешь с преподавателем, стоя недалеко от входа, и ваши голоса эхом разлетаются по помещению. Звук моих шагов прерывает разговор, и я подхожу ближе, скромно улыбаясь.       — Добрый вечер.       На лице преподавателя, до этого сосредоточенном, расплывается улыбка.       — Саша Белькевич? Вот это сюрприз! Как твои дела?       Ты удивлённо смотришь на преподавателя, а потом переводишь не менее удивлённый взгляд на меня.       — Очень неплохо, Алексей Витальевич, — киваю, пряча руки в карманы драпового пальто.       — Чем занимаешься сейчас? Я все ждал, когда ты вернешься и закончишь курс.       — Ты училась здесь? — Ты влезаешь в беседу слишком уж нетактично, однако это простительно — в твоем голосе столько удивления, что он повышается на тон.       — Она была лучшей на своем курсе, Святослав, — добро усмехается Алексей Витальевич, — пока не отчислилась.       Я вздыхаю, вытаскивая руки из карманов и поправляя волосы.       — Я закончила университет в Нью-Йорке, — преподаватель складывает руки на груди, внимательно слушая, — правда, вместо режиссера театра, я стала кинорежиссером, но навыки, которые я получила здесь мне очень пригодились.       Я боюсь даже представить тот объем вопросов, которыми ты меня завалишь, когда мы уйдем отсюда, так что стараюсь даже не смотреть в твою сторону.       — Уже удалось снять что-нибудь?       — Я так и не работала по профессии, — пожимаю плечами и кидаю краткий взгляд на свою обувь, — когда вернулась домой, меня затянула фотография, так что я решила углубиться в этот вид искусства.       Алексей Витальевич одобрительно улыбается.       — Так ты фотограф, значит?       — И очень хороший, — вставляешь свои пять копеек, и киваешь в сторону поста охраны, — это уже третий журнал с её фотографией на обложке.       На стойке для корреспонденции, установленной практически около самого выхода, действительно можно увидеть журнал, обложку к которому я снимала в прошлом месяце. Преподаватель одобрительно кивает, прощается с нами, желая мне — удачи, а тебе — подумать над его словами, и удаляется вглубь помещения, по дороге прихватив с собой журнал.       Около крыльца все ещё толпятся твои одногруппники, которые провожают нас взглядами до самой машины.       — У меня слишком много вопросов, — произносишь ты, едва двери захлопываются, и мы остаемся вдвоем.       — Неудивительно, — хмыкаю я, ставя телефон в подставку на торпеде.       Поворачиваюсь, чтобы достать с заднего сидения пакет с едой и отдаю его тебе.       — Я подумала, что ты опять ничего не ел весь день, — пожимаю плечами, ловя твою улыбку.       — Ты потрясающая, ты знаешь? — Целуешь меня, а потом отстраняешься, — но ты все равно должна мне все рассказать. Почему ты не сказала, что училась здесь?       Я пожимаю плечами.       — Диплом-то я так и не получила, — ты так и замираешь с пакетом в руках, так что я самостоятельно распаковываю еду.       Закатываешь глаза и отдаешь мне мою порцию запеченного картофеля с овощами.       — Я поступила сюда в семнадцать, отучилась три с половиной года, а потом мы с семьей переехали жить в Америку. Отец развивал там бизнес, так что нужно было его постоянное присутствие. Меня одну здесь не оставили ввиду моих, ну ты знаешь, проблем — боялись, что я не смогу совладать с собой и покалечусь. Я поступила в университет в Нью-Йорке, правда, с потерей года, через два года получила диплом и вернулась сюда. Так и не смогла привыкнуть к ритму жизни страны.       Ты слушаешь внимательно, не перебивая. Хотя, могу предположить, что молчишь ты из-за того, что занят поглощением ужина.       — Родители остались там, так что здесь я сама за себя. Они не в восторге от такого моего решения, учитывая тот факт, но упрямостью я пошла в них, — усмехаюсь.       Ты смотришь сквозь лобовое стекло, слегка запрокинув голову. Мыслей, видимо, миллион, поэтому я даю тебе время, чтобы собрать их в кучку.       — Это здорово, — наконец произносишь ты, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня, — я имею в виду, то, чего ты в итоге достигла. Невероятно.       Хмыкаю, принимаясь за свой ужин. Несколько минут мы сидим в полнейшей тишине, нарушаемой лишь шуршанием упаковки.       — В меня никто не верил, когда после школы я решила поступать в театральный, — я завожу двигатель, и машина отзывается приятным рычанием. — Кроме, пожалуй, бабушки.       Ты складываешь пустые контейнеры в пакет и пристегиваешь ремень безопасности. Навигатор сообщает, что дорога до дома составит полчаса.       — Бабушки?       Я поправляю зеркало заднего вида.       — Она всегда смотрела на меня немного под другим углом, — надеваю очки, чтобы чувствовать себя комфортно за рулем, а потом собираю волосы в низкий хвост, — она всегда говорила, что мое место — в театре, видела, как мне нравится искусство, как меня тянет заниматься музыкой или придумывать что-то. Но она также понимала, что после окончания института будет тяжело — понадобится время, чтобы меня признали и стали доверять какие-то проекты. Она дала мне, пожалуй, самый важный совет в моей жизни.       Ты смотришь на меня с интересом в уставших глазах.       — Она сказала «следуй за своим сердцем, но не забудь прихватить мозги», — я улыбаюсь, осознавая, как смешно это звучит. — Алина очень любит тыкать меня этой фразой.       — Очевидно, мозги ты все-таки прихватила.       — Мы сильно поссорились с родителями, когда я решила поступать в ГИТИС, — выруливаю на оживленную улицу, вклиниваясь в поток машин, — я даже не скрывала этого. Они заставили меня подать документы ещё на факультет журналистики.       — Почему именно журналистика?       Твоя голова покоится на подголовнике сидения, так что ты просто поворачиваешь её в мою сторону, смотря на меня.       — Папа — фотокорреспондент, — передергиваю плечами, — с детства учил меня фотографировать, наверное, оттуда и пошла эта любовь к съемкам. Он хотел, чтобы я пошла по его стопам.       Радио тихо мурлыкает, разнося звук по всему салону, и мы все-таки попадаем в пробку.       — Поэтому мой выбор в пользу театрального очень ударил по нему, — усмехаюсь, — мы не разговаривали до первой сессии.       — Дай угадаю, — ты устало улыбаешься, — а потом он пришел на твой экзамен и поменял свое мнение?       Я широко улыбаюсь, смотря на тебя.       — Почти. Сессия была закрыта на «отлично», так что это немного сгладило углы.       Ты усмехаешься и переводишь взгляд в окно, молча разглядывая пейзаж. Я смотрю на тебя — мне кажется, что что-то не так. Касаюсь твоей руки, привлекая внимание.       — Все в порядке? Ты устал или у тебя что-то случилось?       Ты мягко улыбаешься мне, беря мои пальцы и оставляя на них почти невесомый поцелуй.       — Саня ездил домой на выходные, — мне снова приходится отвлечься на дорогу, но я кидаю на тебя краткие взгляды, показывая, что слушаю, — мама должна была пройти обследование, но выяснилось, что в нашем городе она этого сделать не сможет. Ей посоветовали клинику в Москве, так что завтра Саня привезет её к нам.       — Ну так это здорово, разве нет? — Хмурюсь. — Что тебя напрягает?       Кажется, я знаю ответ на этот вопрос, однако все-таки хочу услышать настоящую причину твоего волнения.       — Больничная система — темный лес. Переживаю, что мама не сможет разобраться куда и зачем идти. Я не смогу поехать с ней из-за учебы, а Саня работает.       Я понимаю причину твоего беспокойства, поэтому предлагаю помощь. Ты отказываешься, аргументируя моим рабочим графиком.       — У меня есть еще пара дней перед отъездом, к тому же, послезавтра работы особо нет, нужно будет только просмотреть референсы, — заверяю тебя я, — я вполне могу позволить себе отъехать из студии на несколько часов. А завтра я работаю вечером, так что могу свозить тебя в аэропорт.       На твоем лице сменяется десяток эмоций, но самая главная для меня — искренняя благодарность.