Цветущая лихорадка

      — Ох, молю Лунами, не приближайтесь, — вскрикнула Фрезия, прикрываясь крылом.       Стоявший в тени радужный шагнул на свет факела. Его тело было лишено чешуи, бледная сморщеная кожа, казалось, светилась в полумраке замка.       — Слухи о моей кровожадности преувеличены, — бархатным голосом сказал незнакомец. — Я просто одинокий бедный изгнанник... Солнце губительно для моей кожи, поэтому я вынужден прятаться в темноте.       Сердце Фрезии сжалось от обиды за соплеменника. Она сделала шаг вперёд и взяла его протянутую лапу в свои когти. По сиреневой чешуе расползлись ярко-розовые краски. Откуда-то зазвучала лёгкая струнная симфония.       — Не бойтесь меня, о, прекрасная! К сожалению, таков наш мир. Общество отторгает тех, кто отличается от серой массы, клеймит их словом "монстр"... За долгие годы в моём замке бывали только воины, охотившиеся за моей головой. Вы — первая, кто пожелал увидеть меня настоящего под этой уродливой оболочкой. Я буду безмерно благодарен, если вы скрасите собой моё одиночество! — пропел таинственный незнакомец, кружа Фрезию в вальсе. — О, какие высшие силы ниспослали мне такое милое создание?! Пожалуйста, позвольте мне поцеловать вас!       Радужный потянулся к Фрезии, приоткрыв рот. Та в ответ наклонилась, едва не касаясь его морды своей и ждала, затаив дыхание. Дракон гортанно заурчал, резко вывернул шею вбок и вонзил острые клыки в шею Фрезии. Кровь хлестнула из сонной артерии, обагряя бледнеющую чешую. Радужный прильнул к шее, жадно хлюпая, высасывая каждую каплю крови. Фрезия обмякла и повисла в лапах вампира. Сердце её перестало биться.       — Ты там только меня не сожри, — посоветовала Фрезия, приоткрыв глаза, — по-настоящему. А то, судя по звукам, ты уже сквозную дыру прогрыз, — она отстранила вампира, изображая на чешуе заднюю стенку пещеры. — Ты погляди!       — Почему я играю радужного? — пожаловался вампир, стягивая воротник из проволоки и пергамента и вытер краску с широкой морды.       — Потому что у Кокоса и Ламантина актёрская игра уровня деревянной миски, — Фрезия сменила бледную чешую на пронзительно-желтую. — Карапакс боится сцены. А у Тамарин слишком высокий голос для самца.       — Может, всё-таки, поговоришь с ним? Жу, мне просто кажется, что Карапакс больше подойдёт на эту роль, чем я. Ну не похож я на бедного изголодвашегося отшельника.       — Ну да, Карапакс, прям, стройняшка...       — Щук не пожелал участвовать, — Глин покрутил в когтях свиток. — УТритона пропал голос. Все остальные уже задействованы в сценке. Получается, Брусничка, придётся играть либо тебе, либо Метели или Дрозду.       — Миротворец — тоже радужный, — сопротивлялся Брусничник.       — Ага, только мне придётся подсаживать его, чтобы он меня укусил, — фыркнула Кинкажу.       — А что? Неплохая переделка оригинала. Вместо дракона-сердцееда у нас ма-а-аленький малипусечный дракончик, потерявший маму. К кому бы вы охотней подошли?       — Мы всë ещё можем выбрать другой свиток?       — Половина декораций уже готова, — Глин развёл лапами. — И потом, остальные романы Агаты... Ну, прямо скажем, не для драконят.       — Ага, особенно та история, где якобы работники приюта выкупили у бедной семьи яйцо, а потом выяснилось, что они владеют подпольным рестораном для каннибалов, — Беда заглянула в свиток из-за плеча друга. — Я уже не сомневаюсь в том, что Камушка — реинкарнация Агаты. Такая же фантазия у мелкой.       — Тебе не кажется, что эти истории основаны на реальных событиях? Звучит так, будто Агата домыслила, зачем Когти Мира купили меня, — он выкрутил свиток в самое начало. — Хах! "Посвящается моему приятелю Трясину, который вдохновил меня на написание этой истории". Заменить отсутствие чешуи на кривой нос, и будет один в один Хамелеон. Разве что тот кровь не пил. Надеюсь, — он взял в лапы самодельную скрипку и провёл по струнам смычком. — Может, в момент укуса добавить звука? Вроде...       Он ещё раз наиграл вальсовую мелодию, но перед моментом с укусом лёгкая музыка вдруг сорвалась на противный взвизг.       — Или лучше перейти на минор? — спросил он, положив инструмент.       Кинкажу задумчиво наклонила голову, глядя на деревянную люстру, выкрашенную серебристой краской.       — Помогите!       В коридоре раздался топот маленьких лапок, и в пещерку влетел запыхавшийся Миротворец.       — На нас напал Мракокрад!       — Но ведь Мрак... — Кинкажу осеклась. — Его давно уже нет!       — А вот и есть! — пропищал малыш. — Мы исследовали пещерку, и он там был! Я думаю, он там был! Он заключил Камушку в магическое поле! Кто-нибудь, помогите!       — О, нет, — выдохнула Беда.       Кинкажу удивлённо уставилась на подругу.       — "О, нет" что?       — Ну, Жу, эх... Это магическое поле создала я.

***

      — Я не сержусь, я просто хочу знать, как это, — Цунами указала когтем перед собой, — у вас двоих получилось.       В углу необжитой пещерки, в круглой яме, заполненной песком, лежала стеклянная сфера в половину роста директрисы с отверстием в полшага шириной. Внутри этого шара сидела Камушка и закапывала в песок мокрые коряги с привязанными к ним клочками мха.       Тритон покосился на Беду, вместе с Торфом наблюдавшую за Камушкой из коридора, и развёл лапами.       — Ну, так я и говорю. Мы с Бедой дули новые светильники в пещерки, вместо тех, что мы с Метелью и Щуком разбили. Ну, то есть, Беда дула стекло, а я щипцами новое подавал. Ну, она задумалась…       — Мог бы меня окликнуть, — отозвалась небесная из коридора.       — Да я ж не со зла, — оправдывался Тритон. — Я просто думал, что ты специально решила большую вазу сделать.       — И что нам теперь с этой штукой делать?       — Тот же вопрос, — кивнула Цунами.       Мимо небесной прошмыгнула Лужица с пучком речной травы на крыле. Там были и стебли лимонника, и вытянутые листья эхинодоруса, несколько крепких анубиасов и большой ком мха и роголистника. За ней следовал Глин с ведром песка и Вихрь с разрезанной пополам металлической трубой. Брусничник закрепил желобок скобами, заранее прикрученными к стене. Ещё одна, круглая, затянутая винтом, свисала на цепи с потолка. Текущая по стене струйка воды побежала по желобку в аквариум.       — Камушка предложила завести в академии живой уголок. Солнышко одобрила идею.       Земляной взял у племянницы растения и принялся втыкать их в песок. Туда же отправились появившиеся из сумки Вихря семена лотоса. Камушка, упершись одной лапой в корягу, а другой в стенку шара, копала ямку и складывала туда мох и мелкие веточки.       — Студенты ваш уголок сожрут, — буркнула морская принцесса.       — А мы запустим туда мелких животных! — Глин неопределённо махнул лапой в сторону. — Там на озере много пресноводных креветок, мелкой рыбы, саламандр… У нас не настолько плохо кормят, чтобы студенты позарились на креветку с полкогтя длиной.       — Да-да! — протиснувшись мимо Торфа, в пещеру проскочил Небо. — И еще мы с Солнышком собирались дать подобные задания всем крылышкам! Одно сделает, к примеру, вольер для Чилим, другое — для ленивца, третье — для какой-нибудь хищной птицы, и так далее.       — В общем, Солнышко предлагает тебе подумать о том, чтобы включить в программу уроки зоологии, — Глин кивнул в сторону небесного.       Морская принцесса оценивающе посмотрела на безогненного дракона.       — Я считаю, что студентам важно знать о балансе в живой природе, и как важно его не нарушать! — выпрямив спину, отчеканил Небо.       — А в качестве практики пусть ухаживают за своими животными, — добавил земляной, прижимая камнем стебель роголистника. — Кстати, говорят, что наблюдение за животными снимает стресс.       — Сделаешь годовой план работы до конца следующей недели — дам тебе часы, — решила Цунами. — Возьми у Звездокрыла материалы и распиши темы и количество занятий, потом начинай готовить материалы лекций. Если что, Солнышко тебе поможет.       Небо в недоумении уставился на Глина.       — Эй! Но ведь у неë ещё занятия по литературе и искусству! Мне не удобно её просить!       — Солнышко почти полностью переходит на должность заместителя по воспитательной работе, — объяснила принцесса. — За исключением их с Глином вечерних факультативов по ИЗО и музыке.       — Тогда кто будет преподавать вместо неë?       — Брат Глина.       Небо вытянул длинную шею и оглянулся, смотря прямо на топтавшегося в углу Торфа.       — Не он, старший брат. Мошки, что ли… — пробормотал Глин, поморщившись, и почесал лапу с красной точкой на локтевом сгибе. — Соболь, я уже тебе о нём говорил. Он профессионально оформляет иллюстрации в своих свитках! А наш отец — первоклассный скульптор. Думаю, если они будут преподавать вместе, уговорю Соболя работать на пол ставки целителем, а я возьму лишние уроки музыки в течении дня. Солнышко надеется, что нам удастся к концу года организовать программу для благотворительного концерта.       Цунами повела ушами, прислушиваясь к шуму в коридоре. Снаружи скучковалось несколько драконов из разных крылышек. Они перескакивали с места на место, пытаясь выстроиться определённым образом.       — Смир-р-рно, крылья по швам! — рыкнула Цунами. Драконята шарахнулись, как косяк потревоженных мальков, и тут же сбились обратно, выстроившись вдоль стены. — В чем причина давки?       — Это желающие лететь с нами на ночёвку у озера, — в коридоре появилась Солнышко с тяжёлым мешком на боку.       — Пусть все распишутся в двух экземплярах на выходе, — предупредила Цунами, помогая маленькой песчаной снять мешок и передать Глину. — Не отпускайте никого дальше туалета и обязательно проводите перекличку каждый час.       — Может, нам ещё фасоли на дорогу поесть? — сострил Щук, привстав на задних лапах. — Ну, чтобы точно было слышно, что мы в туалет ходим?       — Ага, поешь побольше! И ещё свечку с собой возьми, чтобы, если на тебя в чаще нападут бандиты, ты хоть с какого-то конца пищеварительного тракта мог в них пускать огонь, умник!       Щук на секунду показал зубы и сел, исчезнув за крылом Тамарин.       — Готовы? — Солнышко окинула взглядом студентов. — Выдвигаемся?       Из пещерки, подскакивая, вылетел Тритон.       — Погодьте! Я с вами!       — Пошёл! — остановил его резкий голос. — Обратно в лазарет!       За его спиной возникла Лужица и потянула дракончика за хвост, уронив на пол.       — Но Камушке разрешили! — возразил Тритон.       — Потому что у Камушки температура спала! А тебя всю ночь отпаивали! Покажи рот!       Лужица указала Тритон на Глина. Он нехотя подошёл к целителю и вывалил язык. Его миндалины распухли и покрылись белыми точками.       — Ну! Видишь, дя? Гнойники на миндалинах! А ты всё «от острой пищи, от острой пищи!» — прорычала Лужица, прижимая Тритона взглядом к стенке.       Студент понуро поплёлся вниз по коридору, волоча по земле хвост.       — Справишься с ним сама? — шепнул Глин.       — Я знаю, какой сбор дать. Не беспокойся.       — А Надежде…       — Противовоспалительные примочки. Из банки с зелёной этикеткой. Заварить в горячей воде, дать остыть две минуты. Я в курсе!       — Умница! Если что-то понадобится, зови Вещунью или Цунами.       Земляной проверил завязки на сумке и кивнул маленькой песчаной. Солнышко побежала вперёд, следом за Бедой, а за ней — остальные студенты. Глин и Ласт шли сзади, следя за тем, чтобы никто не отстал и не отклонился — случайно или намеренно — от маршрута.       Камушка вылезла из аквариума и взяла в лапки кожаную сумочку, которую сшила ей Кинкажу на уроке творчества. На застëжке висела металлическая подвеска с бусинами, которые Камушка часто перебирала когтями, задумавшись. Открыв сумочку, Камушка положила туда короткий обрезок трубы, изогнутую кольцом скобу и горсть болтов. В хозяйстве пригодится.       — Залезай!       Перед Камушкой, пригнув голову, сел Небо. Малышка хотела возразить, как-никак, она сама прекрасно летала. Но, тем не менее, она смекнула, что во время полёта Небо может начать обсуждать планы со своей воришкой, и лучше бы ей в это время быть поблизости. Поэтому Камушка вскочила на спину небесному, устроившись между крыльями. Спереди, обхватив шею дракона, села Ласточка.       Солнце, хоть и до сих пор висело высоко, потихоньку опускалось ниже и ниже. Под деревьями на горячем песке вытягивались ажурные тени. Студенты растягивали между стволами гамаки и складывали шалашики из упавших веток. Ледостав где-то нашёл поваленную молодую берёзку и ломал её на куски вместе с Улиткой, складывая бревнышки и ветки в кучу. Кинкажу принесла бересты и хвороста, а Брусничник помог ей вколотить опоры для подвешивания котелка.       Камушка лежала в гамаке, обсасывая ломоть медовых сот, найденных радужными, и наблюдала за тем, как Беда с Карапаксом разжигают огонь, заталкивая горящую бересту вглубь костра. Рядом с ней лежала Солнышко, уцепившись кончиком хвоста за сучок, и потихоньку раскачивала гамак.       Анемона и Щук плескались в озере, то и дело вытаскивая на берег рыбу. Улитка, закончив с деревцем, присоединился к ним. Пойманную рыбу Брусничник ловко потрошил, выкладывал на каменный поднос и натирал специями. Затем, этот поднос отправлялся на спину Беды, где рыба и жарилась, пока костёр только начинал разгораться.       Камушка причмокнула, почуяв запах еды. Небо, судя по всему, жареную рыбу не любил. Поэтому он бродил по противоположному берегу, собирая ягоды жимолости. Воришка ходила рядом и о чем-то с ним разговариввла. Камушка соскользнула с гамака, запихнув за щеку остаток сот, и посеменила в сторону небесного. Тот не замечал её приближения и продолжал ощипывать кустик. Планы они не обсуждали: чуть поодаль рылся в кусте Глин, слушая Ласточку, а рядом с ним на ветке висела Кинкажу.       — Да я готова поспорить, что Камушка дикого человека видела. Ещё снежным его зовут, потому что он холод любит. Это тварь такая мохнатая, — воришка вытерла с губы ягодный сок. — Вроде помеси обезьяны с медведем. Есть белые, а есть бурые и даже чёрные.       — А! Я знаю, — земляной, прихрамывая, обошёл куст, примяв стебель крапивы. — В наших свитках он упоминается, как лесной дух. Только это не тот человек. Камушкин был не полностью мохнатый. У него шерсть тоже была только на голове. И к тому же, говорят, что эти звери вымерли.       — Некоторые до сих пор утверждают, что видели их. Кто-то даже шерсть показывал, хотя я думаю, что это конские волосы. Белые такие, грубые.       — Или пеплогрива, — вставила Кинкажу. — Они тоже лохматые.       — И неужели никто до сих пор снежного человека не поймал? Даже драконы? — удивился Глин.       — Говорят, он может делать себя невидимым, как радужные.       Камушка вышла из укрытия, громко топая, притворяясь, что не подслушивала.       — Как он может становиться невидимым, если у него нет чешуи? — спросила она.       — А, я как раз собирался рассказать об этом на завтрашнем уроке. Если ты обращала внимание на Кинкажу, — земляной протянул младшей сестре несколько ягод, — то заметила, что, когда она исчезает, её глаза, рога и когти тоже пропадают. Это потому что она не изменяет свой цвет на цвет окружающей среды, а внушает окружающим, что её нет на этом месте. Подобно тому, как ты не замечаешь собственный нос. Твой мозг просто его игнорирует. Радужные могут влиять на зрительную память и заставлять других видеть предметы, которые должны быть за ними. При этом, чем хуже знаешь местность, тем лучше видно спрятавшегося радужного, потому что мозг сам додумывает картинку и иногда получается что-то совсем странное. Это было в одном из трудов Соболя, об нарушениях окраски чешуи. Он проводил эксперименты на радужных…       Кинкажу тихо ойкнула и чуть не свалилась с ветки.       — Не те эксперименты! — замахал лапами Глин. — Его дед сошёлся с радужной, Соболь уговорил её с парой подружек завязать глаза и водил по разным местам на болоте, заставляя их становиться невидимыми. Не смотря на то, что они не были знакомы с местностью, они успешно исчезали. Пару раз добавляли от себя порхающую бабочку или птичку, но в остальном идеально повторяли пейзаж, который не могли видеть. По поводу смены цвета чешуи выяснить ничего не удалось, образец шкурки с надорванного уха одной из драконих содержал хлоропласты и клетки водорослей-симбионтов. Поэтому можно предположить, что нормальный цвет для радужных — зелёный.       Кинкажу потянулась вниз, встала на передние лапы и кувырнулась на траву.       — То есть, если у Ореолы и Потрошителя будет дракончик, он всё равно сможет быть невидимым, даже если ему достанется чешуя от папы?       — Возможно.       — Что, если у Хамелеона просто отсутствовали нужные способности, и его нос был не при чем? Может, для того, чтобы проявлялись способности, нужно вылупиться при определённых условиях?       — Это по профилю Шпинели из Небесного. Она вела генеалогическое древо, изучая механизмы передачи наследственных заболеваний, и пришла к выводу, что некоторые отклонения могут появляться спонтанно, а не передаваться по наследству. Возможно, виновата дракомантия, возможно, нарушение внутриутробного развития или другие факторы, — Глин приподнял указательный коготь, указывая в сторону Неба. — Вот как твоя штука.       Безогненный дракон по-совиному повернул голову.       — У? Штука?       — Сам знаешь, какая. Которую я вчера осматривал.       Небо переглянулся с Ласточкой, затем бросил взгляд на Камушку. Подняв крылья выше, закрывая краснеющие уши, он продолжил собирать ягоды.       Камушка закинула в рот ягоды жимолости и скорчилась. Она пробовала их только в варенье, это был её первый урожай в жизни. Ягоды кислые и со жгучей кожицей, будто побывали в крапиве. Неплохо будет, если Соболь выведет какой-нибудь сорт сладкой жимолости! Интересно, где он сейчас? Наверняка совсем рядом! Возможно, он доберётся до академии, пока они будут в походе. Ну и хорошо, пусть сначала отдохнет, а потом со свежими силами рассказывает!       — Эй! Смотрите! — прервал её мысли голос Неба. Дракон стоял по колено в воде и тыкал когтем под корягу.       Камушка подползла к берегу. Под толстой ветвистой корягой, вытянув голову на длинной шее, бледного цвета черепашка размером с яблочко-дичку. Небо подцепил детёныша лапой и положил на берег. Черепашонок крутил мордочкой, напоминающей свиное рыльце, глядя то на Кинкажу, то на Камушку.       — Ути! — Небо погладил когтем панцирь. — Какая малюсенькая! Смотри, у неё носик, как маленьких хоботок!       — Давай посадим её в наш живой уголок? — предложила Кинкажу.       — Они крупными вырастают, — предупредил Небо. — Ей отдельный прудик нужно вырыть.       — Её не съедят? — уточнила радужная.       — Не захотят, я думаю. Говорят, пресноводные черепахи довольно мерзкие на вкус.       Камушка оскалилась и ухватилась коготками за панцирь.       — А если попробовать?       Небо вздрогнул и аккуратно оттолкнул лапку земляной от черепашки.       — Что ты! Не надо!       — Почему? — с невинным видом спросила Камушка. — Может, она вкусная?       «Сейчас я сотру эту фальшивую улыбку с твоей морды!» — лапка крохи снова потянулась к детёнышу.       Небесный закрутил головой в поисках поддержки.       — Не трогай его, он ещё маленький, ты им не наешься!       Камушка с вызовом посмотрела на безогненного дракона. Её коготки поскользили вниз по панцирю к длинной шее.       — Камушка! — тихо, но твёрдо произнёс Глин. — Не надо. Отпусти её.       Камушка раздражённо втянула воздух. Она пообещала втереться Небу в доверие. А если бы Глин сразу поверил ей и прогнал этого самозванца, то ей и не пришлось бы сюсюкаться с чокнутым драконенком-переростком. Не отрывая взгляда от брата, она подняла лапку. Черепашонок выскользнул из-под неё и погреб в сторону спасительной коряги. Правая половина его лап двигалась нормально, а другая — короткими рывками, будто что-то там мешало. Небо взял черепашка в лапы и осмотрел на предмет повреждений.       — У него старые шрамы, — заметил он. — должно быть, от когтей хищной птицы. Надо отсадить его в какое-нибудь ведёрко.       — Да зачем он тебе сдался? — процедила Камушка. — Съешь его, и всё. Он же калека. Кому такие нужны?       Она бросила выразительный взгляд на Глина. Поверил бы он ей, если бы она была здоровой? Брусничника, вон, он воспринимает как взрослого дракона, хотя ему только три с небольшим. Стиснув зубки, она поползла по берегу.       Бум!       Маленькая земляная встрепенулась, развернувшись в сторону звука. Она заметила, что другие студенты тоже повскакивали и все как один уставились в южном направлении, водя ушами.       — Что это? — крикнул Улитка.       — Кактус драконье пламя, — громко, чтобы всё слышали, ответил Глин. Он встал рядом с Камушкой, раскинув крылья, призывая всех к тишине. — В жаркие дни они самопроизвольно взрываются, раскидывая семена.       Студенты переглянулись. Кажется, этот ответ устроил. Только Ледостав ходил вдоль края леса, всматриваясь в тени. Погалдев, дракончики, продолжили заниматься своими делами. Небо посадил черепашку в ведёрко, в которое Камушка собиралась наловить пресноводных креветок, кинул туда мха для мягкости и поставил в тень.       — Хочешь сама дать ему имя? — обратился он к Камушке.       Та без энтузиазма глянула на пойманного звереныша. Ничего не поделать, раз взялась шпионить, то придётся выполнять работу.       — Пятачок, — она указала на мордочку черепашонка.       — И правда, — Небо широко улыбнулся, — ему подходит. Умница!       Камушка пожала плечами и демонстративно отстранилась, когда небесный потянулся лапой к её голове.       Брусничник сидел на берегу рядом с Бедой, Карапаксом и Ледоставом. Пока на костре греется вторая порция рыбы, они решили скоротать время за выбиванием гальки. Карапакс поднял со дна по пять камешков разного цвета и расчертил на песке несколько кругов. Задача заключалась в том, чтобы попасть как можно ближе к центральному кругу, и в то же время попытаться ударить камень соперника, который выбывал из игры. Ледостав сидел над кругами и внимательно смотрел за галькой. Он поднял голову, когда Камушка, пыхтя, подползла к Беде и села за свернутым кольцом хвостом.       — Выкладывай, что случилось, — небесная прицелилась рыжим гладышем в лежавший у центра камень Карапакса. — Почему глаза на мокром месте, воробушек?       — Это из-за Неба, — ответил за неё Брусничник. — Она считает, что вы перестали уделять ей внимание из-за него.       — А разве это не так? — огрызнулась Камушка. — И потом, — она указала когтем на Ледостава, — ты сам сказал, что он — самозванец.       — Мы поговорили с Глином и он всё объяснил, — уклончиво ответила Беда. Она бросила гальку блинчиком, та ударила боком камень Карапакса и приземлилась на границе внутреннего круга. — Попробуй побей это!       — Он не самозванец, — буркнул Ледостав, — он — ложный гермафродит.       — Значит, всë-таки ложный, — со знающим видом кивнула Камушка. — А что такое гермафродит?       — Сам объясняй, — рыкнула Беда, встретив испуганный взгляд Ледостава.       — У него наружные органы как у самца, а так он полноценная самка.       Камушка в замешательстве уставилась на морского.       — А что, у них разные органы? А какие?       — Рано ещё знать, — строго сказала Беда.       — Она же сама будет искать, — развёл лапами Карапакс. — Это ж дракончик, она любопытная по умолчанию. В общем, знаешь, как жидкость из организма выводится? Из мочевого пузыря, правильно? У тебя и Беды трубка, по которой жидкость выходит из пузыря, прямая, а у меня, Бруснички и Ледостава она изогнута и направлена вперёд. У Неба она такая же, как у нас. Всë потому, что его организм в яйце развивался не так, как надо. А родители и Ласточка не знали, что такое бывает, и приняли его за самца.       — Его? Разве он теперь не «она»?       — Небо решил оставить всё как есть, он сказал, что ему будет трудно привыкнуть.       Карапакс кинул камень, целясь в центр, но он отскочил в когте от камня Беды и ускакал в кусты.       — Косолапс, — поддразнила морского огненная дракониха, высунув язык.       — Как вы думаете, деформация хвоста Мëдобока чем вызвана?       — Глин сказал, что такое может возникать сфонтанно! — Камушка важно подняла коготь.       — Ты не говорил про деформацию. Ты говорил, что он обрублен, — нахмурился Карапакс.       — Я сказал, что он куцый, — напомнил Брусничник, целясь в круг. — И плавник у него большой и горизонтальный, будто два хвоста, сросшиеся вверху. Как у золотых рыбок.       Морской принц переменился в лице, и задумчиво опустил голову.       — Я знаю, чей это дракончик, — пробормотал он. — Мне брат про него рассказывал. Я тогда слишком маленький был, чтобы помнить. Иглозуб, один из старших братьев, был обручён с дочерью советника королевы. Но сам он не испытывал к ней чувств, как и она к нему. Они договорились, что формально женятся, но останутся друзьями. Иглозуб охранял её, когда она выплывала из дворца гулять. Никто не знал куда, но каждый вечер она куда-то пропадала. Если кто-то пытался проследить за ней, она петляла, путала след и пряталась, а Иглозуб помогал отводить преследователей.       Вокруг компании собралось ещё несколько учащихся, а также Солнышко и Ласт. Драконы расселись вокруг Карапакса, слушая, пока небо над ними темнело, а воздух холодел, навевая жуткую атмосферу. Принц, тем временем, продолжал:       — Итак, прошло несколько месяцев, и его невеста забеременела. Коралл радовалась, что её сын образумился и решил завести семью. Но в одну ночь та дракониха пропала, а вместе с ней — Иглозуб. Их искали ровно год, пока не нашли в пещере на самом далёком острове. Дракониха сидела на кладке с тремя яйцами, которые как раз начали вылупляться. Но появились на свет не морские малыши с королевскими узорами, а толстенькие, головастые полуземляные. Один рыжий с широким хвостовым плавником, один бурый, а один — почти чëрный, с голубыми паутинками, будто трещины на осеннем льду. Коралл была в ярости. Она разбила драконихе голову на глазах у жениха, а драконят дала самому Иглозубу и велела скормить акулам, иначе сделает с ним то же самое.       По толпе прошёл возмущённый шёпот. Кинкажу съëжилась и попятилась под крыло Брусничника. Глин смотрел печально, но не похоже было, что он шокирован. Видать, от Коралл ему тоже досталось. Камушка поспешила заползти в укрытие между передних лап беды, словно королева морских могла в любую секунду спикировать на неё с неба.       — Иглозуб взял дракончиков и поплыл на другую сторону полуострова. Но вместо того, чтобы бросить драконят на съедение хищникам, он посадил их на берег и дождался, пока за ними выйдет отец. Он знал, с кем его подруга виделась и таки дождался того земляного. Спрятавшись, он ждал, пока отец не собрал драконят и не унёс в чащу. А Иглозуб нашёл то место, где хоронили убитых статуей Орки наследников, откопал три разбитых черепа и вручил матери в качестве доказательства. Черепа были изуродованы, поэтому та ничего не заподозрила и, спустя некоторое время, простила сына.       Принц закончил историю тяжёлым вздохом.       — И ты не помнишь, как звали ту дракониху? — спросила Камушка.       — Не точно, но, кажется... Поток?       Земляная кроха не удержалась и взвизгнула.       — Это подруга Соболя!       — Чёрный земляной, — шепнул Глин, обводя взглядом слушателей. — Вот в кого один из драконят.       — Но если Иглозуб вернул их отцу, то почему Соболь до сих пор ищет Поток? — пролепетала Камушка.       Карапакс вытаращил глаза, уставившись на маленькую земляную.       — Потому что он принял за Соболя другого дракона! — голос морского принца сорвался.       — Но Соболь — еди...       — Единственный чëрный земляной, — закончил Карапакс, вскочив на четыре лапы. Его светящиеся полоски мерцали, как лунные блики на волнах. — Тот дракон и не был земляным. Драконята до сих пор путешествуют с ним, ведь Иглозуб принял за Соболя пеплогрива!       Несколько студентов неловко поежились. Кинкажу до сих пор тряслась, но уже не от страха, а от возмущения.       — Ух! Извини, конечно, меня за такие слова, но твоя мать...       Принц с пониманием кивнул.       — Ненавидит земляных. И внушает всем остальным, что они — какие-то кровожадные тупые чудища, в то время, как Ибис говорит своим воинам то же самое о нас. На самом деле, мы друг от друга почти не отличаемся, если не считать цвета чешуи, огненного дыхания и... — он печально усмехнулся, ткнув Брусничника когтем в морду, — формы носа. Кто-то хороший, а кто-то и в самом деле монстр.       Он уставился на темно-синее небо, позволяя остальным самостоятельно додумать, о ком идёт речь. Камушку распирало от ярости, вот будь она большой и сильной королевой земляных... Ух, надрала бы она морду Коралл! Один на один, как полагается! Оглядевшись, она поймала на себе взгляд Ледостава. Новичок сидел, встопорщив воротник из шипов-сосулек. Похоже, история Карапакса сильно его напугала.       — Так, — тяжело произнесла Беда. — Давайте ужинать и готовиться ко сну. Ледостав? Всё нормально?       Дракончик встрепенулся и помотал головой.       — Нет, всë в норме, — выдавил он. — История жуткая.       Камушка заползла в гамак, устроившись под тёплым крылом песчаной принцессы. Солнышко уже давно спала, свесив переднюю лапу с гамака. Земляная всë ворочалась, то высовываясь из-под крыла, то прячась обратно в поисках оптимальной температуры. Надоев самой себе постоянным переворачиванием, Камушка села, сердито постукивая кончиком хвоста по плетёной сетке и глядя на спящих драконов.       Тут её внимание привлекло движение у кромки воды. Из-под крыла Беды высунулась миниатюрная голова на длинной шее. Небо, озираясь, осторожно вылез, отряхнул с чешуи песок и, крадучись, двинулся к зарослям жимолости. Ему что, захотелось перекусить? Или он в туалет? В любом случае, нужно убедиться, что он не замышляет недоброе. Камушка сползла на траву и посеменила следом, по пути накинув нагрудную сумочку. Небесный, кажется, сразу же заметил слежку и начал вилять из стороны в сторону, ходить кругами, то сбавлять шаг, то резко ускоряться. Но Камушка изо всех сил старалась не выпускать мелькающий впереди силуэт из поля зрения. Она едва удержалась, чтобы не фыркнула, когда в нос ударил незнакомый запах. Она оказалась на поляне, усеянной высокими голубыми цветами. Растения укрывали её с головой, и она могла только видеть лапы бегущего впереди дракона.       Малышка замерла в ужасе, увидев, что лапы Неба больше не персиково-оранжевые, а тëмно-серые. Миновав поляну, дракон запрыгнул на кучку плоских камней, покрытую мхом. Лунный свет падал на него, отражаясь от высокого голубого плавника и серой чешуи, пересечённой сеткой полосок, похожих на трещины во льду. Под мордочкой дракона висели характерные для морских полупрозрачные усики, похожие на две сосульки. Голубоватые чешуйки бледно светились в темноте. Навострив уши, дракон смотрел в лесную чащу, кого-то ожидая. Гостей долго ждать не пришлось. На полянку выскочил ещё один полукровка, толстенький и с коротким хвостом с огромным плавником-веером. Сразу же за ним из тени появилась тëмно-коричневая дракониха со светящимися жёлтыми чешуйками и тощий зелёный радужный. Морда последнего была обклеена белеющими в темноте повязками.       — Па-азити! — раздалось из чащи. На полянку выкатилась маленькая, ещё меньше Камушки, земляная. — Циму не зëте? — Кроха сердито топнула лапкой.       — Ох, Кленовица!       Лже-Небо расправил чёрные крылья с голубыми перепонками и строго посмотрел на малютку. Та, в свою очередь, хмыкнула, закатив глаза. Мол, как я устала от этих взрослых! В какой-то степени, Камушка её понимала.       — Цветенница, — поправил радужный.       — Ты уже их различаешь? — прыснула коричневая полукровка.       — Приходится, иначе не слушаются, — зелёный дракон поднял земляную на лапы и погрозил ей когтем. — Тебе было сказано сидеть с Ватой?! Почему за нами пошла?       — Бе-бы-бы! — малышка помахала перед его носом полупрозрачным, будто сделанным из жжёного сахара, коготком. — Ню-ню!       Радужный устало вздохнул и вручил извивающегося дракончика рыжему.       — Ну, так что, — он выжидательно смотрел на серого полуземляного. — Принёс?       Тот вдруг развернулся вокруг оси. Камушка замерла, боясь, что её раскроют, но самозванец полез в щель между камнями и выудил оттуда блестящий белый сундучок.       — Здесь образцы крови Глина, Торфа, Кинкажу, Ламантина и Сепии, — сказал он, протягивая груз радужному.       — Тучегон распорядился не брать больше у радужных, — прошелестел тот. — За это утро умерло три дракона, так что...       Камушка сжалась и попятилась, надеясь, что цветы укроют её от злодеев. Это что, получается, пока она ворочалась, самозванец пустил кровь Глину? Он вообще жив?! Когда она уходила, он лежал неподвижно рядом с Торфом. Они спали, или умерли?       — Теперь нужна только кровь земляных. А, да, та мелкая, про которую ты говорил... Его сестра!       Серый полукровка кивнул после паузы.       — У неё проявились первые симптомы. Я подмешал препарат в похлёбку, но она не стала еë есть. Остальным ученикам зараза не передалась. Ума не приложу, как это так!       — Возьми её кровь тоже, — прошипел радужный.       Камушка прикрыла рот лапкой и поползла задом, прочь с поляны! Нужно убедиться, что её братья и друзья живы! Оказавшись под кустом, она почувствовала, как лапы дотрагиваются до её чешуи, когти едва ощутимо проводят по её бокам... Оглянувшись, она увидела, что это листья на кусте шевелятся от её прикосновения, поглаживая чешую. Мимоза, просто мимоза...       Снова бросив взгляд на злодеев, она услышала слова рыжего дракона.       — А у Хамелеона, всё-таки, появились способности!       — К маскировке? — уточнил серый.       — Нет, у него проснулись гены вымершего племени. Хамелеон, можешь продемонстрировать?       — Уже, — довольно проурчал тот. — Знаешь, Мëдобок? За нами тут наблюдает один маленький шпион!       Земляная ещё плотнее прижалась к влажной траве и продолжила ползти, но... Её лапы что-то держало. По ним ползло что-то живое, оплетая её тело и сковывая движение. Плющ. Гибкие зелёные стебли с невероятной быстротой вытягивались, обвивая её лапы. Камушка почувствовала, как плющ тянет её назад, к гнилому стволу дерева. Новые побеги продолжали появляться из земли, всё плотнее стягивая её и привязывая к старому дубу.       — О, вот она, — прямо перед ней приземлился рыжий дракончик. — Смотрите, что с её лапками?       Он вытянул вперёд лепечущую земляную. Та потянула лапки к Камушке. На её шейку был повязан платок оранжевого цвета с ярко-зелеными пучеглазыми ящерками.       — Ах, да, Мëдобок, — серый дракончик указал на пленницу. — Я только сегодня узнал, что это — наша тëтя. А наш биологический отец скоро будет тут. Эй, Цветя! Познакомься с тëтей Камушкой!       — Вавушка! — прощебетала Цветенница, болтая в воздухе лапками. — Тë-ë Вавушка.       Кроха шлепнулась из лап Мëдобока на землю и поковыляла к пню. Вцепившись к кору коготками, она забралась на самый верх. Приподняв платочек, Цветенница открыла коготками застёжку висящего на шее кошелька,достала оттуда что-то, похожее на кусок материи с явным химическим запахом, и положила предмет в сумочку Камушки.       — Будет интересно побеседовать с батей, — дракониха сложила лапы на груди. — А ещё интереснее — посмотреть на его морду, когда он узнаёт, что от кое-чего могут появляться дети.       — Отец не знает, что случилось с мамой. Должно быть, они расстались до нашего появления, — серый дракон крепко сжал лапку Камушки.       Рыжий полукровка поставил на траву сундучок и открыл его. Внутри, в клубах пара, стояли наполненные кровью пробирки. Дракон взял пустую стеклянную колбу и острую иглу. Воткнув иглу в лапку Камушки, он подставил колбу под струйку крови. Она попала в плен не просто к самозванцу, а к банде самых настоящих вампиров. Теперь, когда еë семье угрожает опасность, она даже не сможет их спасти, веть её осушат без остатка. И всë потому, что Глин не поверил ей, как бы она ни старалась доказать, что Небо — злодей.       Радужный бросил на земляную холодный взгляд, заметив её печальное выражение мордочки.       — Проблемы в общении с братом? — протянул он. — Слушай, на твоём месте я бы к нему не привязывался. Я не понаслышке знаю, каково жить с... — он скривился, — физическим уродством. Вокруг много уродов моральных, и, рано или поздно, они сделают тебя одной из них. Я сам встал на скользкую дорожку, пока Листопад не увела меня с неё. Иди со мной, и мы дадим тебе всё, что нужно, чтобы не чувствовать себя изгоем.       — Ты хочешь убить нас, — прошипела Камушка. — Я слышала, вы подсовывали мне яд в еду.       — Не яд, — спокойно сказал серый. — Антиби...       Его оборвал громкий рык со стороны озера.       — И-их! — взвизгнул радужный. — Беда проснулась. Нам лучше уйти с линии огня!       Мëдобок выдернул иглу из лапы Камушки и поспешно убрал полную крови колбу в сундучок.       — Подумай над нашими словами, — рыкнул серый полукровка. — Позже с тобой поговорю.       Вся пятеро тут же скрылись в лесной чаще. Камушка попыталась порвать стебли плюща, но их было слишком много. К счастью, в следующий момент рядом оказался Метель. Ледяной тут же вцепился зазубренными когтями в путы и разрубил их. Камушка шлепнулась на траву, переводя дыхание. Следом за ледяным на поляне начали появляться другие драконы. Среди них Камушка увидела Кинкажу и Глина. Слава Лунам, они живы. Видимо, вампир высасывал у жертв не всю кровь, чтобы они восстанавливались до следующей "дойки".       Камушка перевернулась на спину и дала волю слезам. Кинкажу тут же подскочила к ней, завернув в крылья. Карапакс и Анемона сели рядом, закрывая ревущую земляную от посторонних глаз. Морской принц взял круглый камешек, похожий на яйцо чайки, и покатал его по кровоточащей лапке. Самым последним появился Небо в компании с Ледоставом. Камушка, завидев знакомую персиковую чешую, указала на него коготком.       — Это он! Он меня связал! Он и Хамелеон!       — Ты не видишь, что она выдумывает?! — возмутилась Ласточка, обращаясь к Глину.       — Ага! — сквозь слезы провыла Камушка. — А ты кто? Мëдобок? А может и сам Хамелеон? Вот я вас одновременно не видела! Вы хотите выпить мою кровь!       — Я верю Камушке! Она никогда не врёт, — встал на защиту тёти Брусничник.       — Но у неё богатое воображение, — сделала вывод воришка. — Наслушалась за день страшных историй, и вот тебе!       — Но кто-то же привязал её к стволу? — возразил Карапакс.       Глин потрогал когтем обвивающие ствол стебли.       — Судя по тому, как плющ врос в кору, он тут был изначально, а Камушка сама в него провалилась. Может, ты во сне ходишь? В этом ничего страшного нет, у драконят твоего возраста такое бывает. Вот я, например...       — Да не приснилось мне это! — взвизгнула Камушка. — У тебя на лапе след от иглы, через которую пили твою кровь! И у Кинкажу! И у Торфа такие же!       Глин устало вздохнул и поднял лапу, чтобы показать сестре, что она зря боится. Но на лапке был свежий прокол с подсохшей, ещё красной кровью. Кинкажу и Торф вытянули свои лапы, показывая ранки внутри локтевого сгиба.       — Говорю же, — всхлипнула малышка, повиснув на лапах Карапакса. Перед её глазами поплыли тëмные пятна.       — Сентябринки! — прорвался сквозь пелену голос Брусничника.       — О чем ты? — спросила Кинкажу.       — Эти цветы — сентябринки. Они цветут в самом конце лета!

***

      — Хочешь сказать, что этот радужный умеет управлять растениями? — Звездокрыл постучал когтями по столу. — Вещунья, дай, пожалуйста, свиток о эволюции драконов.       Ночная мгновенно метнулась к полке, вернувшись с широким, пожелтевшим от времени свитком. Внутри были рисунки драконьих черепов и неких артефактов. Перемотав в начало, ночная остановилась на ветвящийся схеме с названиями Пиррийских племён.       — Итак, — пробормотала она. — Спустя тысячу лет после пожара, в западной части Пиррии был влажный климат, южное побережье было покрыто джунглями, а на севере простирались степи, где обитали песчаные и вымерший вид четырехкрылых драконов. В восточных джунглях, как и сейчас, обитали радужные. Они и морские исходят от одного предка. И у тех, и у других симбиотические бактерии в чешуе, но у морских они биолюминесцентные, а у радужных — фотосинтезирующие. Ещё один родственный вид обитал, как раз, в западной Пиррии. Археологические находки изображают драконов, взаимодействующих с различными растениями. Похоже, они были важны для их культуры. Предполагается, что они обладали магией, позволяющей им управлять флорой. После смены климата джунгли исчезли, и те драконы либо вымерли, либо улетели.       Камушка сложила лапки на груди, обиженно вздернув мордочку. Карапакс и Брусничник сидели рядом с ней, наблюдая за состоянием крохи.       — Я говорил с Охром, — в библиотеку вошёл Глин. — Они с Соболем отдыхают у радужных. Прошлой ночью они встретили Хамелеона и коричневую полукровку, которую описывала Камушка. Ещё они упомянули неких листо.... листокрылов, кажется. Про них говорила Тëмноводица.       — Получается, у Хамелеона, как у Соболя, проснулись гены родственного племени, — Вещунья указала на ветку морских и радужных. — Может, у их общего предка были такие способности?       — Или листокрылы скрещивались с радужными, а Хамелеон — сын близкородственной пары, носящей их гены. Ну, радужные не вели счёт живым драконам , не говоря о яйцах. Думаете, они серьёзно относились к профилактике инцеста?       Глин поставил перед Камушкой миску с фруктами.       — Жуй, пока снова в обморок не упала, — посоветовала Вещунья. — Почему не кушала?       — Не хочу холодное.       Камушка, нахмурившись, откусила половинку банана. Горло тут же обожгло огнём. Малышка плюнула еду на пол и закашлялась.       — Ты чего? — забеспокоился Карапакс.       — Жжëт! Там яд!       — Нет там никакого яда, — строго сказал Глин. — Не нужно наговаривать на Небо.       — Но мне правда жжëт!       — Вы обо мне? — в пещеру заглянул персиковый дракон. Рядом с ним стояли Беда и Ледостав.       — Камушка внушила себе, что в её фруктах яд, — быстро произнёс Глин.       — Не внушила, — маленькая земляная беспомощно всхлипнула.       — Эй! — Небо обеспокоенно закрутился. — Это симптомы той болезни, что была у меня. Мне тоже жгло горло, помнишь? Наверно, я её заразил.       — Ты меня отравил!       — Надо её изолировать, а то вдруг оно передаётся по воздуху!       — Вот! Пожалуйста! — Камушка махнула лапкой. — Ты меня отравил, теперь хочешь, чтобы я сидела одна?! Чтобы мою кровь было легче выпить?!       — Камушка! — простонал Глин. — Перестань!       — Она права! — Ледостав вышел вперёд, бросив косой взгляд на небесного. — Ещё она жаловалась на холодную похлёбку Торфу сразу после того, как он появился. Небо отравил её. Я даже знаю, чем.       — Групер! — воскликнул Карапакс. — При отравлении мясом групера холодное кажется горячим и наоборот.       — Сигуатоксин, — Ледостав мрачно кивнул и зыркнул на небесного. — Невероятное совпадение, что ты пропал в тот момент, когда Камушку связали.       — Тебя тоже не было! — заметил Брусничник.       — Потому что я искал этого дегенерата! — завизжал ледяной, ощетинившись. — Подними только один коготь на Камушку, и я отправлю тебя в экспедицию на тот свет!       Ледостав встал между малышкой и остальными, размахивая колючим хвостом.       — Это и правда подозрительно, — согласился Карапакс.       Небо сделал шаг назад, на его глазах выступили слезы.       — Я видел, как кто-то ходил в зарослях, и пошёл следом! Клянусь Лунами, еë связал не я!       — Но отравил её ты! — настаивал Ледостав.       Прижавшись к лапе ледяного, Камушка чувствовала, как в нём кипит правденый гнев.       — Дым! Шёлк! Говорят тебе эти имена о чëм-то, тварь?! Я лично устрою тебе встречу с ними!       — Стойте! Стойте, пока не началась драка, — Глин взял Ледостава за плечи. — Успокойся. Давайте не спешить обвинять друг друга. А если это и правда инфекция?       — Тогда почему ты от меня не заразился?! — напыжилась Камушка. — Мы спим вместе, ты доедаешь за мной! Да ты бы давно уже болел!       — Или кого-то, как Кинкажу и Луновзору, пытались похитить, и им это удалось. А пропажу они заменили шпионом, — Брусничник сгреб тëтю в охапку. — И этот шпион теперь травит нас по очереди. Лучшим вариантом в данной ситуации будет держаться всем вместе.       — Я не верю, что Небо... — стоял на своём Глин.       — А может это и не Небо, — предположил Карапакс. — В любом случае, я больше от академии ни на шаг. Если надо будет, привяжу себя к Цунами с Анемоной поводком.       — Хорошая идея, будем бегать как лайки в упряжке, — выдохнул Ледостав, переплетаясь хвостом с Брусничником. — Дёрнул одного — почувствовали все.       — Камушка, а ты...       — Я пойду спать с Брусничником, — малышка демонстративно отвернулась от старшего брата. — Хотя бы они с Ледоставом воспринимают меня всерьёз.       Еще раз обернувшись к Небу, она провела когтем себе по горлу. Небо, увидев жест, сжался и нырнул под крыло Глина. Ох, у кого-то в организме явный дефицит осинового кола. Ведь им Анемона "убила" Брусничника в сценке? Значит и против настоящего вампира должно сработать! Ножа, окропленого ядом гадюки, у неё нет, поэтому придётся запастись древесиной. В свитке вампир мог подчинять драконих своей воле, значит, если Небо — самка, должно быть наоборот. Как только она победит Небо, брат избавится от заклятия. Но одной ей не справиться. Нужна помощь дракоманта!

***

      Уже близился восход солнца, а Камушка всё ещё не могла сомкнуть глаз. По обе стороны от неё лежали Брусничник и Ледостав. Чуть поодаль храпел Щук. Из соседней пещерки слышалось бормотание Карапакса. Поднявшись, Камушка переползла через шипастый хвост Ледостава и заглянула к Морскому.       Карапакс сидел на циновке и подносил к знакомой керамической табличке разные предметы: камешек, ветку коралла, кристалл кварца, каменную плитку... При этом каждый раз довольно хмыкал.       — Что ты делаешь? — поинтересовалась Камушка.       — Проверяю дешифратор заклинаний. Кто-то, кто хочет тебе навредить, сильно постарался, чтобы его не обнаружили.       Он поднёс медные рожки к кварцу. На рыжей глиняной поверхности появилась надпись:       "Пусть этот камень меняет цвет каждый раз, когда кровный родственник Брусничника из земляного племени возьмёт его в лапу".       — Ты веришь мне? — с надеждой спросила Камушка.       — Верю, — твёрдо сказал принц. — Однако, странно это. Зачем им твоя кровь?       — Чтобы пить, разве не понятно?! Как в той истории про вампира. Хамелеон не может спать на солнце, поэтому получает витамины из крови других драконов! А земляные ему нужны потому, что у них больше крови.       Карапакс взял дешифратор в лапу и подтолкнул Камушку.       — Пойдём, обыщем пару пещерок, — сказал он. — Начнём с кабинета директора. Всё-таки, главная пещерка под горой.       Камушка вскарабкалась на спину морского, обхватив шею дракончика лапками. Карапакс методично заглядывал в каждый уголок, проводил по стенам и корням, свисающим из окон. Он не оставил без внимания ни один плохо лежащий камень. С его слов, зачаровать можно что угодно, а непосвященному дракону и не догадаться, что вот та седьмая слева, шестнадцатая от него галька в обеденном зале может смести с лица Пиррии всех драконов. Камушка ехала верхом и указывала на предметы, которые принц пропускал или не замечал. Однако, дешифратор молчал.       Добравшись до кабинета директора, принц под ворчание Цунами обошёл каждый уголок, ткнул каждую чашку, вазу или статуэтку, при этом сказав, что статуям стоит доверять ещё меньше, чем камням. Кабинет оказался чистым. Осмотры лазарета, кабинета Солнышко и пещерки искусств не принесли результатов. Но Карапакс упрямо ходил по Академии, тыкая во всё, что попадёт под лапу, начиная от дохлых насекомых и заканчивая сережками и сумками студентов. Безрезультатно!       Брюшко Камушки уже болело от натирания о грубую чешую морского, и она соскользнула с его спины, направившись к пещерке Брусничника. Краем глаза она заметила какое-то движение. В опустевшей пещерке Яшмового крылышка бродил Небо. В когтях он держал кусочек кварца, который теперь был не бесцветным как родниковая вода, а кричаще голубым, ярче летнего неба. Безогненный дракон — родственник Брусничника. Один из той троицы!        Воровато оглядываясь, Небо поставил камень на место. Маленькая земляная успела спрятаться, прежде чем дракон выбежал из пещеры, услышав вдалеке бормотание Ледостава. Белый дракончик, беседуя с собой, брёл по коридору, болтая в лапе бутылëк с зельем. Привалившись к стене, он сделал пару глотков. Небо, увидев ледяного, что-то прошипел и пошёл в противоположную сторону, едва не наступив на коготок Камушки, выставившийся из-под ниспадающего с подоконника плюща. Ледостав, ощетинившись, проводил небесного взглядом и спрятался в своей пещерке.       Дождавшись, когда драконы разойдутся, Камушка вылезла их укрытия и отряхнула с себя букашек и жухлые листья, грозно зыркнув в том направлении, куда ушёл Небо. Пора собирать команду для охоты на вампира! Кинкажу будет шпионом-разведчиком. С её невидимостью и радужным плевком она сможет напасть на врага из засады. Брусничник, конечно же, будет главной боевой единицей с его размерами и мускулами, скрывающимися под толстым слоем жира, который даже песчаный своим хвостом не пробьёт. Карапакс — маг. Тут никаких других вариантов нет. Она, Камушка, конечно же, капитан и мозг команды. Что же ещё нужно антивампирной команде? Конечно же оружие. Осину ещё предстоит добыть, нужно что-то, пусть не настолько эффективное, но способное отпугнуть нападающего. Желательно с расстояния.       Камушка опустила лапку в свою наградную сумочку, куда что-то положила Цветенница. Когти нащупали нечто мягкое, лоснящиеся, похожее по ощущениям на нечто среднее между шёлком и кожей. Из сумки показался маленький блестящий мешочек розового цвета с нарисованными на нём белыми сердечками. Камушка попыталась слегка растянуть горлышко мешочка, чтобы заглянуть внутрь, и с удивлением обнаружила, что он на удивление эластичный. Следом за мешочком были извлечены обрезок металлической трубы и круглая жестяная скоба. Камушка осторожно, стараясь не порвать коготками материю, натянула горлышко мешочка на трубу и надела сверху скобу, туго затянув её, чтобы она надёжно обжимала трубу и мешочек. Подняв с пола пещерки камешек, земляная положила его в мешочек, удерживая трубу и используя концы скобы в качестве прицела, навела своё оружие на окно и натянула эластичный материал. Стоило ей отпустить мешочек, как камень с удивительной быстротой выстрелил из трубы и вылетел в окно, пробив в зелёной занавеске приличных размеров дыру. В сторону полетели клочки листьев.       — Что за шум?       Камушка поспешила спрятать своё оружие, услышав голос старшего брата. Глин шёл в лапу с Ледоставом, неся на спине гору свежего сфагнума.       — Птица в окно врезалась, — развела лапками Камушка, выдержав внимательный взгляд брата. Ей ужасно не хотелось врать братику, но это было для его же пользы. — Наверно, ветер сильный.       — Полный штиль, — вяло протянул Ледостав.       — Если тебе трудно справиться с эмоциями из-за появления Неба, я готов с тобой поговорить, — мягко произнёс Глин. — Я не хочу, чтобы ты воспринимала его, как соперника.       Камушка заметила, как Ледостав недоверчиво сощурился, затем перевёл взгляд на Камушку и едва заметно кивнул, заговорщицки ухмыльнувшись. Внезапно его острые ушки поднялись торчком и повернулись в сторону коридора, который они только что покинули. В следующую секунду оттуда вылетела Солнышко.       — Глин! Зови всех! Цунами, Звехдокрыла... Желательно, Карапакса!       — В чëм дело, Солнышко?       — Папа... — сдавленно прошпетала песчаная. — Его чешуя...       — Камерой? Только не говори, что он окончательно окаменел!       Принцесса мотнула головой.       — Нет. На самом деле, наоборот. Его заклятие спадает. Хвост практически полностью вернулся в норму, крылья частично освободились. И на его лапе такой же прокол. Глин... Камушка была права. У нас в академии незарегистрированный дракомант.