Цветущая лихорадка

      — Такое чувство, будто у меня в голове улей.       Соболь лежал на спине, глядя в небо. Его наконец-то вытащили из ямы и устроили гнездо в той пещерке, где он раньше жил с Камушкой. Опьяневший от свежего воздуха и тëплого солнца земляной скакал около часа вдоль кромки воды и хватал зубами бегавших по песку крабов, пока не утомился и не шлëпнулся в кучу ламинарий.       Подушечки лап приятно зудели от бега по влажному песку и мелкой гальке. Даже обычно бездействующее крыло он пустил в ход, обмахивая себя и других земляных. Те, налетавшись наперегонки, свалились рядом большой кучей и принялись разбирать пойманных Соболем крабов.       — Никогда не думал, что дракон может бегать с такой скоростью, уж тем более земляной, — Камыш расколол панцирь краба и слизывал сочное мясо, громко чавкая.        — Я только за песчаными такое наблюдала, — согласилась Фазан.        Соболь поднялся на лапы и потянулся, пока мышцы не заболели, затем с громким "Уфф!" упал обратно. Сидевший рядом Охр протянул ему частично очищенную клешню.        — Какие тут крабы здоровые, раз в пять больше тех, что я видел!       Крабы и правда были странные: размером с крупную миску, с длинными, как жерди, ногами и огромными клешнями.       — Я иф фидел на тне, — продолжал он, чавкая. — В паре взмахов крыльев от берега. Там такие толстые чёрные сосульки, и из них идёт дым. И ку-у-уча всяких червей возится.        — Это курильщики. Не приближайся к ним, — предупредил Соболь. — Вода вокруг них полна всякой погани. К тому же, горячая. Эх, сейчас бы навернуть это мясцо с редькой да лимончиком. М-м-м! А если ещё гребешки запечь с сырным соусом, да чуть-чуть чесночку, травок… О! Вы гребешков не пробовали? Надо обязательно наловить вам гребешков! Они и сырые просто обалденные!       Стерх фыркнула, чуть не выплюнув кусок крабъей ноги.        — Помнишь, что я тебе по поводу Глина сказала? Сотри эту информацию из головы.        — По поводу чего?        — По поводу того, что вы совершенно разные.        — Угу, — кивнул Охр. — Он тоже любит вкусно поесть.       Соболь смущённо опустил взгляд на водоросли и приподнялся, подогнув под себя лапы. Он изо всех сил старался внушить себе, что им с Глином нечего делить, но иногда он невольно ощущал уколы ревности.       — Моя сестра устроила в заброшенной мельнице столовую. Я ей помогал, готовил еду. А потом научил этому же Брусничку. Лепёшки, рисовые пирожки, морепродукты…  А ещё она заворачивала рулетики с разными начинками.       — Так ты ещё и готовить умеешь! — ахнул Охр. — Вижу, вы друг с другом просто идеально поладите. Поверь уж, у меня экстрасенсорные способности, угу. Во мне тоже что-то от ночного есть, наверно.        — Я не ночной, — поправил Соболь. — Я — меланист.       — Это тот, который музыку любит? — уточнила Фазан.       — Это меломан. А меланист это тот, у которого в чешуе избыток чëрного пигмента.        — В первый раз такое вижу, — покачал головой Камыш.        — А, нет, — вспомнила Стерх. — Помните, когда мы искали Глина, один из соседей говорил, что из гнезда его сестры забрали дракончика? У него, вроде как, чешуя пятнами покрылась, поэтому его спрятали.        — Вы про Пуха, наверно? Так у него она не потемнела, а выцвела. А меланистами рождаются.       — А тот дракон? Он тоже меланист?        Соболь пожал плечами.       — Ты, Охр, говорил, грудь у него белая была? И мохнатая? Мне так кажется, это какое-то другое племя, которое мы ещё не знаем.        — Но почему у него не было крыльев?       — Должно быть, они живут под землёй, в пещерах. Там крылья не нужны. И мы случайно разбили лагерь над его спальней или что-то вроде того, — чёрный земляной поднялся и, пригнув голову, посмотрел на волны.       Переминаясь с лапы на лапу, Соболь стоял, глядя в воду, затем прыгнул, разбрасывая в стороны блестящие брызги. Его голова через несколько секунд поднялась над поверхностью. В зубах трепыхалась маленькая акула.        — О, куда заплыла.       Он одним укусом умертвил добычу и наколол на влажную кривую палку. Держа рыбу над тлеющими углями, он медленно её поворачивал. Он с неохотой это признавал, но в кои-то веки он чувствовал себя счастливым. У него появились младшие братья и сестры, о которых он так мечтал. Хотя, их встречу он представлял немного по-другому. Несколько раз он ловил себя на мысли о том, что наверняка изначально принял бы их легче, если бы они были маленькими дракончиками. Неуклюжими пухлыми малышами, которых нужно оберегать. Однако, со временем Соболь понял, что даже будучи взрослыми они нуждаются в его заботе, особенно Стерх и Охр. Младший из братьев всегда казался весёлым и ласковым, но Соболю всё казалось, что он пытается замаскировать свои настоящие эмоции, поднимая настроение остальным. У Соболя он ассоциировался с весенним солнышком, которое раздражает своей чрезмерной яркостью, но без него тоскливо и холодно.       Чем больше он думал о своих чувствах, тем больше у него возникало вопросов. А разве это не инстинкт хранителя? Но он же младший в своём гнезде! Или желание воспитывать мелких драконят выработалось за годы заботы о выводке Осени?       — Со-о-оболь! — раздался у него над ухом знакомый голос.        Соболь испуганно взвизгнул, уронив рыбу на угли. Вверх поднялся столб золы и искр.        — Дурилка. Аккуратно! — продолжал голос, принадлежавший молодой драконихе.        — Какого лесного духа… — прошептал Соболь.        На спине у Камыша, держась лапами за шип, сидела чёрная птица. Огроменный ворон.        — Ку-у-ушать, — проворковала птица, перелетев на лапу чёрного земляного.       Ворон говорил голосом Осени. Приглушённым и хриплым, будто из-за закрытой двери, но легко узнаваемым. Перья у него были совсем как чешуя у Соболя, чëрные-чëрные, будто это была вырезанная из мира дыра в форме птицы. Спикировав вниз, ворон выхватил из лапы Охра крабью ногу и тут же взмыл в небо с добычей.        Соболь сидел, разинув рот.        — Говорящий ворон! — воскликнула Фазан. — Вот круто!        Соболь проводил взглядом удаляющуюся чёрную точку. Птица не просто имитировала голос Осени, но и повторяла еë любимое дружеское обзывательство. Как это возможно? Допустим, его имя птица услышала от кого-то из его компании. Да, вороны могут имитировать голоса драконов, если слышат их достаточно часто. Но не покойных же! Неужели дух Осени сейчас рядом? У Соболя шипы на спине встали дыбом от мысли о том, что рядом может ходить призрак, пусть даже любимой сестры. А вот возьмёт какой-нибудь Мракокрад или Огонь, да явится в Пиррию в форме призрака! Интересно, на что они могут быть способны?       Наблюдая за странной птицей, он заметил шевеление на холме, где они с Камушкой впервые встретили Охра и Стерх. Вниз по склону бежал странный, отдалённо напоминающий его, Соболя, дракон, но совсем без крыльев и с белым пятном на груди.        — Это тот паучара, что к нам приходил!— воскликнул Охр. — За кем это он гонится?       Земляные дружно поднялись в воздух, оставив еду на песке. Старший же побежал с невероятной скоростью навстречу чудищу.       У дракона и правда было три пары лап, одну из которых он держал на весу, готовясь вцепиться в добычу. Он гнался за песчаной драконихой. Хромающей, покрытой свежими царапинами и с раненым крылом. Увидев земляных, чёрный монстр выгнул спину и завизжал:       — Уроды! Варвары! Я сошью из вас плащ и отправлю вашим родным в подарочной коробке!       Соболь налетел на чёрного дракона сбоку, легко опрокинув его. Он с лёгкостью обрушивались на него удар за ударом. Несмотря на внушительные (всего на коготь ниже Соболя) размеры, противник крайне вяло защищался. Соболь навалился сверху, впечатав чужака мордой в песок. Тот, вывернувшись, отполз в сторону и нахохлился, став похожим на большую, покрытую сажей еловую шишку с лапами. Из-под чешуек по всему телу топорщились сизые волоски, только на шее они были длиннее и гуще, обрамляя голову подобно львиной гриве.       — Угрожать вздумал, щенок? — фыркнул земляной, отойдя на шаг от противника. Фазан, Охр, Камыш и Стерх выстроились рядом, загораживая дракониху.       Дракон-паук только презрительно хмыкнул и потянулся к поясу, на котором висело нечто тёмное и металлическое. Из кожаного чехла он вынул толстую трубку, прикрепленную к рукояти с крюком. Другая передняя лапа щелкнула маленькой задвижкой на трубе.       — Думаешь, я вас боюсь? — оскалилось чудище и когтем вдавило крюк в выемку на рукояти.       Раздался оглушительный грохот, из трубы повалил густой дым вперемешку с искрами. Одновременно с этим Камыш внезапно взвизгнул и упал на бок.       — Камыш!       Охр перекатился на песок перед братом и осторожно перевернул его. Вверху плеча, в наиболее мягкой части сразу под бронированной чешуёй, краснела круглая рваная рана.       — Дракомантские трюки! — завыла песчаная. — Проваливай, Мракокрадово отродье!       Бескрылый дракон ухмыльнулся и перевел трубку на Соболя. Чёрное отверстие смотрело прямо между его глаз.       — Вы скучные. Больше не буду с вами играть. Ауаааа!       Чудище изогнулось, как разрубленный пополам червяк, и выронило оружие. Из средней правой лапы торчал крошечный кинжал. Это было сигналом остальным кинуться на чужака. Соболь махнул лапой, целясь в горло существа, но когти увязли в плотной пуховой гриве.       — Жги! — скомандовал Соболь.       Фазан, Стерх и Охр одновременно с братом выпустили в противника струю огня. Песчаная, вынырнув из-за спины Фазан, тоже атаковала своего обидчика. Но земляные с песчаной выдохлись... А чудище стояло целое и невредимое.       Дракон потянулся к лежавшему на песке оружию, но того и след простыл, будто оно растворилось в воздухе. Пришелец выгнул шею, выдохнул в земляных облако едкого дыма и со всех ног припустил в противоположном от них направлении. Глаза Соболя защипало и он несколько раз чихнул. Благо, дыхание чудища не имело кислотных свойств, как яд радужных. Тем не менее, жгло, будто в морду кинули горсть молотого острого перца.       — Камыш, — прошептала Фазан, склонившись над братом. Тот был в сознании, но держался за плечо, из которого текла струйка крови.       — Там что-то застряло, — сообщил Охр. — Неглубоко. Что-то металлическое.        — Положите его мне на спину, — велел Соболь. — Серьёзного кровотечения нет, кажется, но торопиться нельзя. Инородное тело может блокировать кровоток. Отнесем его в безопасное место. Эй, песчаная!       Соболь снова зашелся в кашле, подавившись словами. Он узнал стоявшую перед ним бело-золотую дракониху. Она тяжело дышала, держа на весу расправленное крыло. Шею, рога, крылья и лапы песчаной украшали золотые браслеты, кольца и цепочки.       — Принцесса Пламень? — ахнул чёрный земляной.        — Уже не принцесса, — поправила его Пламень, а у самой глаза были на мокром месте. — Пошли за мной, скорее! Там Искр… Цветочек, это свои!        Из-за валуна показалась самка воришки. Она с досадой смотрела туда, где скрылся страшный дракон с её кинжалом. За собой зверёк волочил оружие пришельца.       — Эй! Это ты меня спасла?        Воришка запищала и закивала кучерявой головой в сторону холма. На склоне растянулся песчаный с чёрными ромбами на чешуе. Он мелко дрожал и изгибался в конвульсиях. Из угла рта тянулась желтоватая нитка слюны.       — Это он давно слюни пускает? — уточнил Соболь, подходя ближе.       — Ему в лицо дохнули дымом, и он начал хрипеть, — проскулила Пламень.  Соболь открыл пасть Искра и заглянул внутрь.       — Охр, быстро слетай до лагеря, принеси мою сумку!        С этими словами он приподнял Искра, обхватив сзади, и надавил ему под грудину.        — У него… хык! В горле…  хк! Застрял…  кусок…  еды, — объяснил он между надавливаниями. — Его… хых! Вырвало… А потом... Он закашлялся и подавился рвотой, — прекратив попытки выдавить кусок из дыхательных путей, земляной положил Искра на спину и повернул его голову набок. — Он крепко застрял. Наверно, горло отекло. Где же Охр?        Тут же перед ним на песок упала шлейка с сумкой.        — Бери  бутылку, похожую на половинку яйца, облей из неё рану Камыша. Оставь на некоторое время, — приказал Соболь, а сам достал со дна небольшой футлярчик. Внутри была блестящая серебристая трубка со скошенным концом, толщиной в треть пальца. Соболь провёл когтями по горлу Искра, бормоча про себя и без предупреждения вогнал трубку под кадык!        — Искр! — Взвыла Пламень. Фазан и Стерх пришлось навалиться на неё, чтобы она не кинулась на Соболя.       Цветок погладила дракониху по лапе и зачирикала.       — Что ты с ним сделал?! — завизжала Пламень.       — Трахеостомию, — коротко ответил чёрный земляной.        — Трах… — песчаная залилась краской. — Что?        — Вставил трубку, через которую поступает воздух, — Соболь указал на грудь Искра, медленно поднимающуюся и опускающаяся. Закатившиеся было глаза дракона смотрели на сестру. — Только не трогай трубку, — проинструктировал он песчаного. Тот неопределённо махнул когтем в сторону. — Мы победили. Ваша воришка его прогнала. Стерх, намажь ему под язык мазь из баночки с фиолетовой ленточкой. Думаю, сработает. Пусть отёк горла пока спадает, потом попробуем извлечь мясо. Фазан, держи его голову повёрнутой набок. Мы не хотим, чтобы мясо провалилось глубже в горло. Я вытащу эту штуку из Камыша. Надо найти что-нибудь тонкое...       — Мряп! — подала голос Цветок. Она уже вытягивала из раны слегка сплюснутый кусок свинца.        — Умничка! — похвалила питомицу Пламень. Искр протянул лапу и погладил воришку по голове подушечкой пальца.        Охр взял у воришки из лап снаряд и повертел в когтях. Это был сужающийся к концу свинцовый цилиндр.        — Если бы эта штука попала тебе в лоб… — прошептал Охр, прижимаясь к боку Соболя, склонившегося над раненым братом.        — Мозг бы выбила. Надо же, воришка спасла мне жизнь, — озадаченно почесал затылок Соболь. Потом достал из сумки кусок ткани и приложил к ране. — Маловат. Есть что-нибудь длинное подвязать компресс?        Пламень сняла со своего плеча браслет из бусин и кожаного шнура.        — Мало, надо ещё.       Песчаная с неохотой стащила с шеи белоснежную накидку.        — Эта не подойдёт, — вздохнул Соболь. — слишком пушистая, прилипнет к ране.       Искр захрипел, указывая когтем на шею. Его грудь всё ещё размеренно двигалась. Что не так?        Тут Соболь понял: ключи! На шее песчаного висела верёвка со множеством разнообразных ключей. Соболь бережно снял её и обмотал вокруг лапы Камыша, закрепив на плече.        — Какое-то время продержится. Надо найти лозу, а ещё лучше— нормальную ткань.        — У меня много разных нарядов дома. Могу пожертвовать, — подала голос Пламень. — Я теперь живу у оазиса неподадеку. Только лишь бы эти там не поджидали.       — Ваше…  то есть, Пламень! — крикнула Фазан. — А за что тот дракон напал на вас?       — Понятия не имею, — вздохнула бывшая принцесса. — Просто подошëл спросить, в какой стороне ближайший город, потом как взбесился.        — Пена изо рта не капала? — уточнил Соболь. — Я не издеваюсь, это важно.        — Ещё помню, что пытался сорвать мою накидку…  — продолжала Пламень, глядя перед собой.        — Что за накидка такая?        — От Огонь осталась. Она из неё выросла, хотела выкинуть, но я упросила оставить. Она сказала, что белые медвежата.       — Можно посмотреть?        Охр протянулся к накидке. Пламень брезгливо покосилась на перепачканные кровью Камыша лапы, но через пару секунд отдала улику. Маленький земляной зарылся когтями в мех, вглядываясь в каждую отдельную пушинку. Оторвавшись от изделия, он с потерянным видом уставился на братьев и сестёр.       — Ребята. Я в Академии видел медведей. Это не их мех. У медведей он жёсткий, а тут мягкий будто хлопок, — Он взял лапу Соболя и достал из-под когтя клочок белого пуха из гривы пришельца. — Смотрите! Такие же.       — Ты хочешь сказать, — уточнила Пламень. — Что Огонь надëргала пуха с этих чудищ?        Охр перевернул накидку и пронзительно взвизгнул, уронив изделие на песок. С внутренней стороны, невидимые под пышными перьями, висели маленькие чешуйчатые лапки. Фазан глубоко вдохнула, закрыв морду лапами. Стерх попыталась подавить рвотный позыв.        Соболю такая форма лапок была хорошо знакома. Широкие ладошки с когда-то мягкими и блестящими, похожими на спелые ягоды, а теперь иссохшими и потрескавшимися подушечками. Полупрозрачные молочно-белые коготки. Лапки такой же формы всё время таскала за собой его сестра. Разве что у неё они не были покрыты пушком, торчащим между чëрными чешуйками.        — Раз, д-два, три…  — Охр провёл когтем по швам. — Четыре. Огонь сшила накидку из его сородичей.       — Не просто из сородичей, — добавила Фазан. — Из четырёх маленьких драконят. Наверно, им месяца от роду не было. Теперь понятно, почему он грозился сшить из нас плащ.        Пламень мелко задрожала и отстранилась от лежавшей на песке накидки.       — Что же теперь делать? Закопаем?        — Не думаю, что тот дракон далеко ушёл. Он пошёл за подкреплением. Давайте оставим шкурки, чтобы они захоронили их по своему обычаю.        Он порылся в своей сумке и достал оттуда пучок лаванды. Расстелив накидку на камне, он заткнул цветы в пух. Поняв, что хочет сделать Соболь, Пламень сняла с лапы маленький золотой браслет с перламутровыми бабочками. Охр сделал круг над пустыней и принёс букетик портулака. Фазан набрала на берегу красивых раковин. Бывшая принцесса, тем временем, оторвала от дневника Соболя чистый лист и угольком писала на нём послание.        — Мне остаётся только извиниться перед ним, — тяжело проговорила она, всхлипывая. — И выразить своё сожаление по поводу убийства малышей. Я бы ни за что не взяла бы накидку, если бы знала, что она была живыми драконами.        Соболь протянул лапу и погладил белый пушок.        — Извините нас, маленькие. У меня самого были братья и сестрички вашего возраста. Я их тоже потерял, за исключением одной.       Охр сидел под крылом, мелко дрожа, и смотрел на волны.        — Как ты думаешь, там, дальше, на самом деле что-нибудь есть? После смерти, я имею ввиду.        Соболь прекрасно понимал, о чем говорит младший брат. Он попытался представить своих братьев и сестёр, во главе с Осенью, присматривающих за четырьмя маленькими земляными, играющими с такими же маленькими пушистыми дракончиками из неизвестного времени. И Цапля с ними. Интересно, как она выглядела?        Забывают ли драконы, оказавшиеся там, о том, что при жизни воевали друг с другом? Могут ли возлюбленные из разных племён наконец быть вместе не беспокоясь о том, что однажды им придётся сразиться?        И что за послание хотел передать ему дух Осени, если это правда был он, а не плод воображения Соболя?       Цветок села рядом с накидкой и заворковала, держа маленькую высохшую лапку. Соболь не понимал её слов, но по тону ощущал, что она, как и остальные, извиняется перед невинными жертвами Огонь. Чувствовала бы она то же самое зная, что её родичи тоже ответственны за убийство четырёх крох-земляных?        — Пошли, — он подтолкнул когтем Цветок. — Отведëм твоего хозяина к вам домой!        — Соболь! — Пламень уже семенила к нему, слегка прихрамывая. — Я сейчас поняла что не могу привести его к себе домой! Я не смогу ухаживать за ним! Я ничего не понимаю в медицине!       — Тогда лети в крепость, позови слуг…        Пламень вытянула раненое крыло. У локтя оно распухло, чешуйки встопорщились еловой шишкой.        — Я могу им шевелить. Но оно ужасно болит и пульсирует, будто по нему до сих пор бьют.        — Гематома, — определил Соболь, щупая повреждённую конечность. — Ну, внутреннее кровотечение. Возможно, ещё трещина. Значит, придётся вести его к лекарям…        — Ближайший лекарь в трёх часах полёта! Это два дня пешком  без перерыва!        — Тогда придётся двигаться в сторону Яшмовой, — решил Соболь. — Мне нужно найти свою сестру как можно скорее. Искра возьмём с собой. Там мы о нём позаботимся, пока Терн его не заберёт. Только надо найти что-то, на чем его везти.        Стоило ему это сказать, как мимо головы Соболя пролетело нечто большое, чёрное и шуршащие. На песок шлепнулся кусок толстой ткани, достаточно широкий для того, чтобы погрузить на него взрослого дракона.        Оглянувшись, чтобы увидеть того, кто кинул в него этот предмет, Соболь подпрыгнул, случайно опрокинув Охра на бок. Пламень взвизгнула и распласталась по песку.        Над расстеленной на камне накидкой стоял бескрылый дракон с пушистой гривой.       — Ничего личного, земляной, — рыкнул он, бережно подняв сшитые шкурки. — И насчёт твоих младших…  сочувствую. Я тоже остался один из своего выводка. — Он печально опустил взгляд и прижал накидку к груди. — В кармане на носилках чистые бинты, охлаждающий пакет и фляга с противомикробным раствором, пользуйтесь. И передай привет своей сестрёнке.        Он развернулся, чтобы уходить, но Охр внезапно вскочил, окликнул странного дракона.        — Погоди! От кого привет?        Дракон оглянулся, было видно, что он в замешательстве.        — От Снежноягодника. Из племени пеплогривов.

***

      Соболь заснул, не отцепляя шлейки от носилок. Охр, Фазан, Стерх и Пламень, помогавшие ему тянуть раненых Искра и Камыша, попадали рядом, толстые петли из ткани всё ещё были обвзаны вокруг их плеч. К ночи им удалось выбраться из пустыни в прохладную тень тугайных лесов. За густой стеной камыша и колючек шуршала река, в кустах копошились дикие коты и жирные жабы. Чёрный земляной свернулся клубочком рядом с носилками, укрыв крылом беспокойно спавшего Камыша.       Перед его глазами из-за кустов акации поднялись два белоснежных пика Яшмовой горы. Соболь встал и настороженно повёл ушами. Надо найти Камушку. Стоит ли сразу забраться внутрь пещер или подождать, пока кто-нибудь его встретит?  Тут же над горой появилась кофейно-коричневая точка. Дракон, сделав небольшой круг над Соболем, приземлился напротив, прищурив единственный глаз.        — Кипрей! Ты уже тут? Где Камушка? Мне надо срочно её забрать и возвращаться к остальным!        — Камушка, — эхом повторил отец, глядя мимо Соболя. — Не думаю, что Камушка куда-то пойдёт. Ей тут нравится больше. А ты можешь уходить.        — Тогда, может, я хоть увижусь с ней?        Чёрный земляной шагнул вперёд, но отец преградил ему путь.        — Я сказал, что ты можешь идти! — прорычал Кипрей. — Моей дочери будет лучше без тебя.        Соболь яростно хлестнул себя по боку. Оглянувшись в поисках поддержки, он увидел, что он на поляне совершенно один. Ни носилок, ни земляных с бывшей принцессой в поле зрения.       — Пошёл ты! — плюнул он. — И вообще, ты мне снишься, так что заткни свой рот!        — Хммм…  ну да, ты спишь. А я тут благодаря присниллу. Знаешь о таком? Поворачивай и иди своей дорогой.        Соболь был готов броситься на Кипрея и вырвать у него оставшийся глаз. Ярость кипела в глотке жарче огня Беды.        — Как ты смеешь?! Я имею право видеть её! Я её брат!        Кипрей перестал смотреть вникуда и сфокусировал взгляд на Соболе.        — Правда, умник? А почему ты, младший в гнезде, вымахал больше своего хранителя?        — Потому что я самец. Осень — самка!        — Потому что ты — приёмный, дубина! — взревел Кипрей. — Ты никогда не был ни моим сыном, ни братом Камушки!       Соболь тяжело застонал и царапнул когтями грубую сухую землю. Он лежал мордой в кустах акации и горестно подвывал. Мышцы ещё не отошли после сна и с трудом двигались.        — Соболь! Соболь! Проснись!        — Яаэээ неспль, — промямлил земляной. Голова пухла так, как если бы он в одно горло выпил шесть бочонков рисовой водки. — Кипй…  ей… Кипрей добрался до Академии и связался со мной через приснилл.        Бывшая песчаная принцесса сидела рядом, аккуратно положив крыло на спину Соболя. Выражение морды у неё было серьёзным и мрачным. Кажется, за один вечер она постарела на десяток лет. Стерх, Охр, Фазан и Камыш спали, закутавшись в крылья. Воришка под кустом ежевики плела браслет из  цветов.       — Кипрей сказал, что он мне не отец, — сухо сказал Соболь. Шёпотом, стараясь никого не разбудить. — Когда все проснутся, скажи им, что наши пути расходятся. Пусть позаботятся о Камушке.        Пламень открыла было рот, чтобы возразить, но Соболь стряхнул ее крыло со своей спины и прыгнул в стену камыша.        Горло сдавил железный обруч. Великан несколько раз останавливался, переводя дыхание, но воздуха всё не хватало.        — Урод! — заревел он, подняв голову к небу. — Вы все роды! Что за игры такие?!        Он ударил лапой песок. С этими словами из глаз брызнули слезы и комок, мешавший дышать, исчез.       — Вы все мне врали! — вопил он в никуда, слышал только эхо собственного голоса. — Зачем?        Веснянка, Лотос, Филин, Осень, его лучший друг Ежевика, Камушка, братья и сестры Глина, Кипрей, Рябчик, племянники и племянницы, Поток… Всё осталось позади. Он должен был быть хранителем своего гнезда. Но куда же делись все его родные сестры и братья? Неужели его, уродца, выкинули родители или продали за куриный окорок или бутылку рисовой водки? Как бы то ни было, теперь Соболь был совершенно один.        Он шумно шмыгнул носом, вытирая влажную от слез морду. Через пелену на глазах он увидел какое-то шевеление за колючим кустом. Гибкое, чёрное тело, свернувшееся кольцами. Соболь вытянул лапу, схватив змею за голову. Та отчаянно извивалась, пытаясь вырваться. На спине у неё виднелся отличительный бледный узор. Не просто змея, а драконья гадюка.        Соболь запрокинул голову, смотря на перистые облака в ночном небе через мутную пелену. Лапа с оскаленной змеиной пастью между когтями приблизилась к пульсирующей артерии под челюстью.        — Соболь! Что ты творишь?! Быстро выкинул!

***

      Осень возвышалась над чёрным дракончиком, глядящим на неё большими испуганными глазами. В его лапке лежали сочные алые ягоды. Посмотрев на свою находку, он перевернул лапку. Влажные от дождя ягоды, блеснув, укатились в лужу.        — Это ягоды ландыша! Их нельзя есть, иначе можно отравиться и умереть, — спокойнее продолжила Осень. Она укрыла дрожащего дракончика крылом и прижала к груди. — Извини, что накричала на тебя. Просто я очень испугалась.       — Чего?        — Того, что ты отравишься, дурилка, и навсегда тебя потеряю, — ласково ответила юная земляная, гладя брата по спине.        Соболь свернулся клубочком рядом с сестрой, закутавшись в собственные крылья.       — Спасибо, теперь я буду знать. Я выучу всё-всё про растения, какие можно есть, а какие нельзя, чтобы лечить тебя, когда вырасту! Перечитаю все свитки! — он посмотрел в небо, на отправившийся в путь военный отряд. — Мы вместе обязательно справимся. А когда война закончится, будем вместе праздновать.        Он положил голову на лапы и закрыл глаза, слушая дыхание сестры. 

***

      — Если бы только в свитках было написано, что делать, если ты остался совсем один.       Соболь сжимал в когтях голову змеи, глядящей мимо него безжизненными глазами. Вздрогнув, он случайно переломил ей позвоночник. С тяжестью на сердце земляной оторвал кусок хвоста и запихал в рот. Мясо горчило и застревало в глотке. Кое-как прожевав кончик хвоста, он зашвырнул зубастую голову в океан. И что теперь?       Голова гудела и принимать решения отказывалась, да и возвращаться после устроенной сцены Соболь не хотел.        — Соболь! Что ты твор-ришь?        Земляной вскочил и обернулся. Это был точно голос его сестры, он не мог ошибиться. Только звучал он хрипло и глухо, будто через закрытую дверь.        — Выкинь препарат, дур-рилка! Биологическая угроза!        Соболь покрутил головой по сторонам. Прислушался. Драконов поблизости не было.        — Ночка хочет кушать? Ночка, иди к маме!       Наконец, он увидел источник звука. На выброшенной волнами коряге сидел, нахохлившись, ворон.       — Ночка хочет кушать? — продолжала птица, глядя на остатки драконьей гадюки.        Земляной кинул ворону остатки хвоста. Тот схватил кусок и махом проглотил его, запрокинув голову.        — Хорошая девочка! — похвалила птица угощение.        — Ты тут откуда взялся? Почему голосом Осени разговариваешь?       Он сделал один осторожный шаг в сторону птицы, но та вспорхнула с коряги и, молча сделав круг над Соболем, исчезла за холмом.        — Эй, погоди! Ночка, или как там тебя? Стой!        — Дур-рилка, брось! — раздался вдалеке хриплый голос.        — Какого полена тут происходит? — выдохнул Соболь, поднявшись на холм.       Птица была уже далеко, направлялась в сторону дождевых лесов. Чёрный дракон долго провожал ворона взглядом. Неужели это был дух сестры, пришедший в трудный момент его поддержать? Было ли это знамением того, что жизнь ещё не закончилась?       Осень любила его, несмотря на то, что он был приёмным. Сам он воспитывал Брусничку и Камушку как родных. Разве после того, как Кипрей от него отказался, он перестал любить их?        И тут в глаза ударил яркий свет. На горизонте, среди Облачных гор, зажглась ослепительная звезда. Она медленно взлетала вверх, рассыпая фиолетовые искры. Сердце Соболя дрогнуло. Казалось, так давно он наблюдал за малышом Сапропелем, делавшим из солей и мякоти кактуса цветной огонь.       — И зачем тебе это? — спрашивал он племянника.        — А затем. — С деловым видом отвечал Сапропель, активно работая пестиком, перемалывая мякоть кактуса в пюре. — Дорогу к дому всегда можно найти по звёздам, вот. А если вдруг мы потеряемся в дороге, а на небе будут тучи, мы зажгем для тебя твою личную звезду, чтобы ты по ней нас нашёл.        Чёрный земляной прыгнул, разминая лапы. Ну что, одного знака было мало? Со всех лап он понёсся вниз, где Соболя ждала его семья. Лапы несли его легко, будто он снова летел. Плевать на Кипрея! Его ждут племянники и Камушка!       Откуда ни возьмись, из куста акации выскочило что-то крупное и костлявое. Соболь не успел затормозить, со всей дури врезался в ночного путника, и они оба покатились вниз по холму. Затормозив в луже с грязью, Соболь распластался, сдавленно выдохнув. Дракон, в которого он врезался, сидел рядом, отряхиваясь. Это был тощий и хилый радужный, преклонного возраста, судя по жалкому виду и натужному кряхтению, сопровождающему процесс очистки чешуи. Морда радужного была деформирована, будто кто-то сильно ударил его камнем с одной стороны.       Услышав заливистый хохот с вершины холма, Соболь увидел сидевшую на коряге маленькую земляную. Тëмно-коричневую, пухлую и головастую. По виду не старше двух лет.       — Вахахаха! — юная дракониха истерически смеялась, запрокинув голову. — У меня сердечко сказало "моя остановочка!" Бубенчик на шею себе повесь, что ли!?  Ха-ха-ха!        — Очень смешно, — прокряхтел радужный. В темноте Соболь заметил, что в его рту, в мягком нëбе, что-то блеснуло. — Я, в отличие от тебя, в темноте не вижу! Могла бы предупредить!        — Я сама его заметила в последний момент, успокойся, — фыркнула юная дракониха. — Что-то ты так далеко от своего племени, земляной?        — А ты тут почему далеко?        — А я и не земляная, — дракониха спустилась с холма и подошла ближе. Её окутывало золотистое свечение, будто от заходящего солнца. За ухом виднелись розовые жабры. — Я полукровка. Ни в одном из племён меня не приняли, так что я вольна как морской ветер. Меня зовут Тëмноводица. А этот бедняга — Хамелеон. Дед велел мне за ним присматривать, пока он проходит лечение, а то он всё норовит убежать.       — Посмотрел бы я на тебя…  Я, значит, работаю на вас. А обещанного результата нет! Мало того…  что чешуя так и не поменяла цвет, так ещё и…  завали хмыкало! — крикнул он в темноту тугайного леса. — Голоса сводят меня с ума! Они кричат о том, как их заживо едят черви, как сохнут их тела, как жизнь вытекает через раны! Только в море я себя чувствую относительно нормально.        Тëмноводица закатила глаза и едва заметно махнула Соболю лапой. Мол, смотри, совсем крыша едет.        — Я тоже слышу голоса, — признался Соболь. — Моя покойная сестра разговаривает со мной.        — Больше ничего? — серьёзно уточнила полукровка. — Обильного слюноотделения, озноба не замечал?        — Да не бешеный я! — воскликнул Соболь.        — А может у тебя, это… способности от ночного родителя?        — Не ночной я. Просто чёрный земляной.        — Гляди-ка, Хамелеон, — дракониха пихнула радужного плечом. — У него тоже с чешуёй проблемы. Предки земляных с пеплогривами чёрными тоже были, да… А может это у тебя атавизм?        Соболь встрепенулся. Она тоже знает про пеплогривов?        — Это значит, — объясняла полуморская, — что в тебе случайным образом проснулись гены предков. Может, твои родители тест на родство не сделали, вот рецессивные гены и дали знать. Кто там в родичах радужных? Эээ... морские? И эти, вымершие... Листокрылы, вроде. На рыбу не тянет, не?       Морда Хамелеона скривилась, будто полукровка только что заговорила на воришкинском.       — Фе! Сырую рыбу? Вот ещё!       — Вы там скоро? — прогремел из зарослей знакомый голос. — Пока вы тут посвистываете, Яшмовую эрозией сотрёт до холмика, и мы её не отыщем!        На пригорок вывалился старый земляной с перекошенной челюстью. На плече у него висела массивная сумка со всевозможными флягами и инструментами. Взгляд единственного янтарного глаза остановился на Соболе.        — Надо же, какая находка! — усмехнулся Кипрей, но тут же обеспокоенно огляделся. — А где Камушка?        И он ещё смеет делать вид, будто ничего не было, и он не запрещал ей подходить к Камушке? Соболю захотелось выбить из него всё мясо, но он не желал показаться психопатом новым знакомым, так что безэмоционально ответил:       — В Академии. Ты же там был. Говорил со мной через приснилл.       — Здрасте-приехали! — Кипрей устало закатил глаза. — Я весь день был с этими двумя. Помогаю им карту писать. А ты чего тут?        — Камыш ранен. Мне надо дотащить его и Искра до безопасного места. Пламень ещё с нами, но она не может лететь.        — Лады! — Кипрей поддел крылом сумку и перевалил её на спину Хамелеона. Радужный жалобно заскулил, согнувшись под тяжестью. — Бывайте, путешественники! Эй, Хома! Трясина за меня чмокни!        — Пошёл ты, — просипел Хамелеон, едва переставляя лапы. — Алкаш.        — Алкаш? — переспросил Соболь, разворачиваясь в направлении стоянки.        — Забавная история, — махнул крылом Кипрей, шагая вслед за сыном. — Пытался набухать меня и украсть пару моих статуэток. А дык я же для Сфагнума брагу дегустирую. После пяти кувшинов ни в одном глазу. По итогу его развезло первым и он полез ко мне целоваться. С языком взасос. Пришлось окунуть его пару раз в бак, чтоб очухался. Прикинь, оказывается, Хамелеон его знает. Во, как мир тесен!       Хамелеон, ковылявший с сумкой на спине, недовольно крякнул где-то сзади, невидимый в утренних сумерках.       — Эй, Кипрей! Насчёт сна, который я видел. В нём ты сказал мне, что я не мог вырасти крупнее Осени, будучи младшим. И то, что… что я приёмный.        Соболь повернулся к отцу, чтобы увидеть его реакцию. Кипрей выглядел несколько потерянным.        — Вот оно как, — пробормотал старый земляной. — почуял, значит. Инстинкты дают о себе знать. Рано или поздно ты должен был с ними разобраться. Ты не просто такой... нянька для всех. Ты должен был стать хранителем. А оно вот как вышло.       — Так это правда? — оскалился Соболь. — Я не твой сын? И где моя настоящая семья? Они меня бросили?!       — Я всё ещё считаю тебя своим сыном. Но с биологической точки зрения… — Кипрей на секунду остановился, чтобы стряхнуть жука с крыла. — Ты мой племянник. Твоей матерью была Каолина, а отец — неизвестно кто. Кто-то из солдатов Ибис. Тогда зима была лютая, холода неожиданно ночью ударили, и к утру все яйца, кроме твоего и Ежевикиного, помëрзли. Ежевику растил старший брат, Анубиас. Ну, ты его не помнишь, наверно, он теперь при дворце работает с сестрой. А тебя взяла Осень. Ей тогда уже годик был.       — И что теперь? С Камушкой, с остальными? Теперь окончательно решено, что её растит Глин?       — И ты тоже, — Кипрей удивлённо глянул на Соболя.       — Но ведь я не родной ей. И ты это знал.        — Знал, да не сказал, потому что какая разница? — Кипрей топнул лапой по трухлявому пню. В сторону полетели щепки и куски мха. — Двоюродный, троюродный, шестидесятиюродный! Брат ты ей и точка.        — И ты не планировал её забирать у меня?        Кипрей шагнул к сыну и отвесил ему мощный щелбан.        — Я вас обоих из этой дыры забрать планировал! Просто ты слишком гордый, чтобы признать, что тебе нужна помощь. У тебя и так тут болит, — он положил лапу на грудь. — Да ты ещё и взвалил на себя заботу о дракончике. Нет ничего плохого в том, что кто-нибудь поможет тебе растить Камушку. И ты одиноким себя чувствовать не будешь. —Кипрей пихнул Соболя плечом. — Подругу себе найдешь. Я слышал, драконы, которые умеют готовить, пользуются успехом у самочек. На тебя все драконихи подряд будут вешаться.       — Как бы единственным, кто на мне повиснет, не был Глин, — усмехнулся Соболь, представив себе эту картину.       — Соболь! Соболь!       Из зарослей молнией вылетел Охр и с разбегу впечатался в грудь Чёрному земляному.       — Соболь, куда ты пропал? Что там Пламень нам наговорила?!       — Всё в порядке, ему просто привиделся кошмар. — Кипрей ободряюще хлопнул старшего сына по спине.       Маленький земляной внимательно глядел в глаза Соболю, и что-то подсказывало, что младший брат не поверил отцу, но дал молчаливую клятву хранить этот секрет. Тут Охр перевёл взгляд на отца.       — Кипрей? — прошептал он и тут же завизжал в кусты. — Ребята, папка пришёл!       Камыши зашуршали, перед ними появились Фазан и Стерх и одновременно повисли на шее Кипрея, обхватив отца крыльями.       — Ты нашёл нас, — промурлыкала Фазан. — Наконец-то! И ты с нами, и Соболь! Вот все обрадуются!       — А как там Камыш? — обеспокоенно оглянулся отец семейства.       — Спит, Пламень его охраняет. Пойдём. Так что, Соболь? Это правда? Ты нам...       — Да он нам родной! — фыркнул Охр, шлепнул сестру по спине. — Он спросонья бредил. А ты и поверила!       Соболь слегка ускорился, догнав Охра, и крепко обвил его хвост своим в знак благодарности. Так они шли рядом сквозь сумерки, прислушиваясь к звукам впереди. В лагере было подозрительно тихо.       Оказавшись на окружённой зарослями полянке, Соболь обнаружил Пламень спящей рядом с братом. Она же сама вызвалась его охранять! Вот курица!       — Пламень! — прорычал чёрный дракон. — Ты должна следить, чтобы Искр не задохнулся во сне!       Подойдя к бывшей принцессе, он грубо толкнул её в бок. Пламень даже не открыла глаза.       — Мхмммм, — простонала песчаная, — Глетчи, не сейчас!       Охр крепче стянул хвост брата, спрятавшись под его живот. Тьма вокруг бурлила, как вода в котле, и сжималась вокруг маленькой полянки. Соболь слышал, как что-то движется прямо за пределами видимости.       Наконец, хоровод невидимок сомкнулся и незваные гости выступили вперёд. В тусклом свете предрассветных сумерек загорелось не менее дюжины пар глаз на абсолютно чёрных тощих силуэтах. Драконы как по команде рванулись вперёд, прижав к земле Охра, Стерх и Фазан. Кипрея окружили, растопырив крылья, сразу четыре.       Соболь ощутил, как в его шею ткнулось нечто холодное и плоское.       — Лапы вверх, чтобы я их видела, — властно выкрикнула тень прямо перед мордой Соболя. Губа дракона приподнялась, обнажив длинные и острые, как иглы, клыки.