Цветущая лихорадка

      Как только солнце поднялось над горизонтом, улицы Мечты наполнились криками торговцев, грохотом ящиков и подносов, запахом жареного мяса и свежей выпечки.       Брусничка потянулся в гамаке, держась за голову. На сбережения Кипрея они купили фермерский домик на самой окраине города, но и тут было ничуть не тише. Глухо рыча в подушку, дракончик выполз из гамака и растянулся на деревянном полу.       — Ты в норме?       Сапропель пихнул брата лапой в бок. Тот только промычал и перевернулся.       — Трое песчаных всю ночь орали пьяные песни у реки, — объяснила Туманница, заваривающая чай в керамической кружке.       — Правда? Я не слышал.       — Потому что ты со своими кактусовыми приколами скоро оглохнешь, — простонал Брусничник. — А теперь помолчите все, у меня голова раскалывается!       Едва поднявшись на ватных лапах, он взял из шкафа пять пирожков с повидлом в бумажном пакете, вывалился из дома и поплелся по сухой песчаной дороге, виляющей между участками.       Солнце уже во всю жарило, но нависающие над дорогой ветви садовых деревьев бросали на чешую спасительную тень. Мимо проносились стайки драконят, торговцы тянули повозки с товаром к центральной площади. Один из песчаных вылетел из проулка, врезавшись Брусничке в бок, и побежал дальше. Тот только вяло промычал.       — Ой, простите, — песчаный обернулся, встал, уставившись на земляного и, тряхнув головой, побежал дальше.       Дул лёгкий ветерок, поднимая крупицы песка из-под лап. Брусничка наблюдал за желтоватым столбом, крутившимся над дорогой. Не так давно мимо, затмив солнце, пронеслась песчаная буря. Где же сейчас Соболь и Камушка? А если буря застала их в пути?       Не было дня, когда Брусничник не прокручивал в голове всевозможные сценарии, один страшнее другого: треснувший лёд, гроза, селевой поток, обвал, лесной пожар… И изо всех сил юный земляной убеждал себя, что всё будет хорошо, будто даже стихии должно быть совестно причинять вред крохе-Камушке.       Проходя мимо одного из прилавков, продававших кованые металлические изделия, Брусничник заметил стоявшее у стены зеркало с его отражением. Ну, не удивительно, почему тот песчаный на него так пялился. За одну бессонную ночь Брусничка будто постарел на несколько лет. Черты обычно пухлой мордочки заострились, под печальными карими глазами появились морщинки. По какой-то причине его отличительные пятна на грудке куда-то испарились. Брусничка потер грудь, пытаясь стереть песок или пыль, но пятнышки в отражении так и не появились.       — Странно, — пробормотал он. Голос его стал более хриплым и грубым.       Нет, в городе было не так хорошо, как он ожидал. Брусничка скучал по родному болоту, где ночью можно было засыпать под пение птиц и стрекотание кузнечиков, а не страдать под рычание алкашей.       — Эй, Брусничка!       Он оглянулся, услышав знакомый голос.       — Привет, Таволга!       Его небесно-земляная соседка помахала лапой и поспешила за матерью и двумя братьями-двойняшками, катившими повозку с глыбой песчаника. Проводив подругу взглядом, дракончик продолжил путь.       Только удалившись от прилавка на приличное расстояние, Брусничник поймал себя на мысли о том, что не увидел в зеркале отражение Таволги.       У магазина товаров для творчества в тот день не было большой очереди. Потратив несколько минут на выбор трёх тюбиков масляной краски, дракончик вылетел за дверь и побежал к центральной торговой площади. Там, вдоль длинных огороженных клумб и вокруг деревянных кадок с кустами расположились прилавки мелких ремесленников и лотки с едой. В тени рядком сидели за мольбертами художники. Одним из них была сестра Брусничника, Верба.       Земляная сосредоточенно водила когтем по холсту, выводя контур совы, сидящей на старой голой ели. Около её лап, высунув язык, лежала Чилим.       — Принёс! — выдохнул Брусничка, положив тюбики и пакет с пирожками на каменный бортик клумбы.       — А? А, спасибо, — бросила Верба, не отвлекаясь от работы.       — Даже есть не будешь?       — Потом, а то заляпаю всё.       — Пропускать завтрак вредно, — напомнил Брусничник сестре.       — Сам ты вредный, — рассмеялась Верба и протерла когти лоскутом мокрой ткани.       Пока она уплетала пирожки, Брусничник разглядывал картину. На ней было изображено раннее таёжное утро. Восходящее солнце едва показалось над лиловыми верхушками деревьев. Лучи сочились между ветвями, расчерчивая розовый туман золотистыми линиями.       Вместо того, чтобы тщательно смешивать краски, Верба набирала нужные ей цвета на коготь и сразу же наносила их на холст. Поэтому каждый отдельный мазок представлял собой абстрактный узор из завитков и капель. Вдоль клумбы, прислоненные к кирпичам из песчаника, стояли другие её картины: водяные лилии, голубая лягушка, дождливый вечер на болоте, согнувшаяся под тяжестью яблок ветка. Вот бы сейчас домой…       — Красивые какие! — Послышался за спиной Бруснички звонкий голосок. — Попросишь Солнышко, чтобы она нас так научила рисовать?       Брусничник вытянул шею, глянув через плечо. Рядом с ним стояли две юных драконихи. Ночная с переливчатой чешуей цвета вороньего пера растерянно отшатнулась.       — Ой, прости, мы обознались, — тихо сказала она.       Маленькая радужная тем временем припала к земле, рассматривая одну из картин и едва не царапая шипом на носу косолапую лягушку. Чешуя её меняла цвет, имитируя мазки Вербиных когтей.       — Не думала, что болото может быть таким красивым. Здоровские картины. Такие… успокаивающие.       — На болоте здорово. Лучше, чем в пустыне. — Брусничка пожал плечами. — Просто другие племена этого не замечают, думая о сырости, мошкаре и змеях. Может, и пустыня не такая уж плохая, но явно не на мой вкус.       — Скучаешь по дому, — кивнула ночная.       — Не то слово! Может, Когда-нибудь я привыкну и к солнцу, и к шуму. Но пока… А вам тут как? Давно переехали?       — Вчера, — радужная сверкнула белоснежной улыбкой. — Мы тут для практических занятий. Изучаем местную флору и собираем гербарий. Вчера мы были в горах, а завтра отправимся вдоль реки в пустыню. А пока мы отдыхаем в гостинице!       — Практические занятия?       — Мы из академии Яшмовой горы. Меня зовут Кинкажу, а это — Луновзора.       Ночная смущённо перевела взгляд с Брусничника на его сестру. Земляная с явным недоверием глядела на новую знакомую.       — Я — Верба. Моего брата зовут Брусничник, — представилась она безо всякого желания продолжать разговор. Но Брусничка, наоборот, заинтересовался ещё больше. Его карие глаза сверкали, как два янтаря.       — А как там, в академии? Какие у вас уроки? Учителя хорошие?       — А ты так хочешь узнать? — Кинкажу снова сверкнула белыми зубками. — Присоединяйтесь к нам завтра. У нас давно пустуют два места для земляных. Может, вас двоих захотят взять, если произведёте впечатление.       — Лужица давно уже говорит об академии, — напомнил Брусничник сестре.       — Тогда обязательно приходите! А вы хорошо знаете местную флору? Какие-нибудь лекарственные травы?       Верба попыталась сдержать смех, но вместо этого выплюнула несколько хлебных крошек через сжатые губы.       — Ну, в общем-то знаю маленько, — ответил Брусничник. — Мой дядя — ботаник, он и меня, и Лужицу учил. Соболь, может слышали?       — Ещё бы! Глин на его свитки чуть ли не молится. А давай-ка мы встретимся под вечер и вместе сходим поужинать? — Кинкажу игриво пихнула Брусничника в бок. — Познакомитесь с нашими друзьями! Покажете мастер-класс, а?       Верба смущённо уткнулась в холст, поймав взгляд радужной. Брусничка же сиял ярче полуденного солнца.       — Если ты не хочешь, можно хоть нам с Лужицей сходить?       — Нет, я посажу вас на цепь в подвале, — саркастически ответила сестра. — Иди, если хочешь! А этот рыжий тоже из академии?       Верба указала когтем за спину студенток. Неподалёку, у киоска с холодной выпивкой, сидел морской-полукровка на вид чуть старше года. Золотистого цвета, с широкой и плоской, как у земляного, головой, жаберными щелями на шее, но без перепонок на лапах. Заметив, что на него смотрят, странный дракончик сделал вид, что изучает цены на лимонад.       Кинкажу быстро-быстро замотала головой, да так, что у Брусничника при взгляде на неё заискрило в глазах.       — Он подслушивал? — шепнула Верба.       — Он ждёт, когда мы пойдём отдыхать, — прошептала Луновзора. — Собирается проследить за нами.       Брусничка встал, притянув Кинкажу ближе.       — Рыночная улица на набережной, сегодня за закате. Морось, — сказал он громче, — проводи их до нашего дома.       Моментально поняв план брата, Верба кивнула и махнула лапой, дав студенткам сигнал идти за ней. Увидев, что две драконихи уходят, гибрид вскочил на лапы, но путь ему преградил Брусничник.       — Э-эй! Здравствуйте! Доброе утро! У вас есть пара свободных секунд?       Полуморской шарахнулся в сторону и сел на деформированный хвост — куцый и с большим плавником, он больше походил на рыбий.       — Ну, вообще-то, не совсем!       — Неужели вам безразлична проблема вымирания красноносой сони?       — Впервые слышу о таком животном.       Дракончик попытался обойти Брусничку, но тот снова встал на пути.       — Вот видите?! Она настолько редкая, что о ней уже всё забыли. А между прочим, красноносая соня — самый полезный для сельского хозяйства зверь. За месяц она уничтожает до полумиллиона семиточечных ясеневых долготвостиков.       — А это ещё во имя Лун что такое?!       — В Пирри всего осталось сто семьдесят пять красноносых сонь, и наши драконята уже не смогут увидеть этих прекрасных животных! — Придав мордочке максимально жалобное выражение, он схватил полукровку за плечи и начал трясти. — Покажите пример гражданской ответственности, подпишите петицию о создании заповедника для сохранения этого биологического вида! Только на вас надежда! Представьте, маленькие сони сидят в гнезде, ждут маму с папой! А они не придут, не принесут им орешков…       — Хватит зубы заговаривать, — оборвал его монолог резкий хриплый голос.       Над Брусничником возвышалась малиново-красная небесная с зеленовато-желтыми глазами. Чешуя драконихи светилась изнутри, излучая жар. Брусничник отскочил в сторону, согнувшись под взглядом незнакомки.       — Так-то лучше. Пошли, Мёдобок.       Маленький гибрид пошлёпал следом за небесной, изредка оборачиваясь.       Напротив фонтана на центральной площади стояло здание с красочной вывеской «Котейня». Новый хозяин заведения, вместо того, чтобы заказать новую вывеску, заменил только одну букву. Теперь, вместо обедающих торговцев, с другой стороны цветной витрины на прохожих смотрели кошки, каракалы, оцелоты и рыжие рыси. Маленькие дракончики заглядывали в окна и забегали внутрь, чтобы подержать и погладить пушистиков, а заодно перекусить фруктовым льдом.       Владельцы магазина, Буран и Пух, сидели на тахте в компании пяти барханных котят и Брусничника, сжимавшего горячую чашку с чаем.       — Все не можешь привыкнуть? — посочувствовал Буран. — Ничего, я целый месяц улетал спать в лес. Может, тебе губки в уши пихать?       — И не слышать, как мои яблоньки обдирают?       — Странные дела в городе творятся, — пробормотал Пух, наливая кипяток в керамическую кружку с бело-голубой росписью. — Мне самому как-то плохо спится.       — Какие это дела? Дракоманты?       Буран нервно потеребил в когтях пакетик с заваркой.       — Да нет, просто мы какие-то огни недавно за рекой видели.       — По ходу дела, Беда. — Пух недовольно цыкнул языком.       — Беда?       — Небесная с огненной чешуёй.       — А! Я её сегодня видел. Какой-то полукровка шпионил за нами, я пытался его задержать, а потом появилась та небесная.       — Шпионил, говоришь? Не нравится мне это. Ох, не нравится!       — А это точно была она? — Буран подул холодом на свою чашку.       — После Искры и Беды огненных небесных не появлялось. А если и появлялись, то и в живых их уже нет, скорее всего.       Пуха ещё маленьким дракончиком похитили из гнезда. Но, стоит сказать, с благими намерениями. На его темно-бурой чешуе с самого вылупления были мелкие белые пятнышки, напоминающие снег или пушинки. Несмотря на внешность, полукровкой он не был, как и Соболь. Просто ему не повезло с редким наследственным заболеванием. Если бы он остался в Земляном королевстве, то рано или поздно стал бы экспонатом коллекции Огонь. Краску из растений, как Соболь, он выделять не умел, поэтому оставалось только два варианта: спрятаться или стать чучелом.       Так он и жил со своими похитителями — небесными по имени Пустельга, Закат и их безогненной дочкой Рябиной. Кроме Пуха к ним присоединилось ещё несколько сирот: ночная Ласточка с раздвоенным хвостом, песчано-радужная Кумин и ледяной Буран, который время от времени получал странные видения.       Была ещё сестра Рябины, Искра, но она не прожила больше четырёх месяцев. Нашла отравленное воришками мясо, уснула и больше не просыпалась. Пуху тогда было около двух месяцев, и он плохо понимал, что происходит, почему Искру отнесли куда-то в горы посреди лютой зимы.       Буран настороженно крутил головой, словно Беда могла сидеть в засаде под кошачей лежанкой или отмокать в заварке.       — А у меня вообще предчувствия плохие, — Брусничка стряхнул с ржаной лепёшки кошачий волос. — Я тут на зачарованное зеркало набрёл. Оно будущее показывает. Там я увидел себя, года на четыре старше, а Таволга там не отразилась. Теперь я за неё беспокоюсь.       Он вытянул лапу с лепёшкой вверх, но рыжий дикий кот всё равно полез за едой. Пух наблюдал за борьбой за лепёшку с большим интересом, чем Пурпур за своей ареной.       — Дракомантское зеркало? Тут? Любопытно…       — В прилавке на набережной, — продолжая держать лапу поднятой, Брусничка отпил глоток ароматного чая.       Горячая жидкость, похоже, из горла сразу потекла по венам, приводя измученный недосыпом организм в чувство. Только он успел распробовать напиток, как Буран вырвал кружку у него из лап.       — Пошли скорее, я сам хочу это увидеть! Тем более, — добавил он, дергая земляного за лапу, — возможно, вместе мы разберёмся, чем можно помочь Таволге.       Дорогу от Котейни до набережной, ранее отнявшую у Бруснички минут двадцать, они преодолели за несколько секунд по воздуху. Юный земляной разогнался так, что при посадке проехался еще пару десятков шагов по прибрежной грязи, напугав стаю жёлтых цапель.       — Вот оно, — глядя на Бурана, Брусничник ткнул когтем в знакомую кованую раму за прилавком. — Это самое зеркало!       Он обернулся, ожидая увидеть своё отражение… Но теперь там не было не только Бурана, но и его самого.       — Э… Братан, — начал Буран.       — Почему и меня тут нет? Я умер? Насколько вперед оно показывает?       — Братан! — ледяной дракончик показал когтем на прилавок ткачихи с другой стороны зеркала. — Гляди туда. А теперь посмотри назад.       Сзади сидел на бочке только одинокий продавец с подносом жареных ящериц. Ледяной подошёл к зеркалу, протянул лапу… Она прошла насквозь, прямо в «зазеркалье». Никакого стекла тут в помине не было. Просто пустая рама, прислоненная к дырке в стене.       — Остаётся вопрос: тогда кого это я видел с другой стороны?       — Какого-то случайного земляного.       — Не случайного! Он похож на меня, как близнец, разве что чуток старше и без пятен на чешуе.       — Действительно, чудно, — согласился Буран.       Брусника всё ещё смотрел в пустую раму. Его внимание привлекла уже знакомая компания из трех песчаных. Те самые идиоты, распивавшие кактусовую настойку у них под забором и не дававшие ему спать. Они кружили по улице один за другим, делая выпады хвостами в центр круга. На что это они там замахиваются? И тут Брусничка увидел: в центре круга сжался в комочек миниатюрный радужный дракончик с тонким длинным хвостом и воротником за ушами. Кинкажу! Бедняжка от страха то белела, то становилась полупрозрачной, сливаясь с песком. Луновзора стояла к ней спиной, шипя и скалясь.       Сорвавшись с места, Брусничник обогнул прилавок и кинулся на помощь. Он был полон решимости отвесить алкашам сочных пендалей и за издевательство над слабыми, и за свою бессонную ночь.       Песчаные медленно сжимали круг, приближаясь к двум дракончикам. Один из них сделал выпад вперёд. Ядовитое жало разрезало воздух в паре когтей от плеча Луновзоры.       — Отвалите от них, — прорычал Брусничка.       — Ты… ш… чё мне указывашь, — прокаркал один из хулиганов. — Тупой земляной.       — То, что мы не хвастаемся на каждом шагу, еще не делает нас тупыми. Что касается вас, то вы вообще не на той эволюционной ступени, чтобы меряться интеллектом с кем-то кроме клопа.       Песчаные переглянулись, решая, стоит им оскорбиться или нет, но всё же разомкнули круг и выстроились напротив Бруснички, скаля зубы. Ночная тут же сорвалась с места, а радужная отошла на несколько шагов в сторону, наблюдая. Один из драконов прыгнул на Брусничника, но тот, несмотря на полноту, ловко отскочил в сторону, шлепнув нападающего по морде мощным хвостом. Земляной не остановился, проскочив под струёй огня, перекатился и швырнул в нападающих горсть песка. Противники закашлялись и неловко сели в пыль, отплевываясь.       — Сзади! — послышался крик Бурана.       Брусничка обернулся, припав к земле. Тут же над головой пролетело черное жало. Он успел ухватить хвост чуть выше основания ядовитого шипа и резко повернул. Песчаный заверещал и прыгнул на Брусничника, выставив вперёд длинные когти. Земляной в самый последний момент упал на спину, упершись лапами в живот противника и перекинул его через себя. Песчаный влетел в прилавок ткачихи, уронив на себя этажерку с коврами. Его товарищи не теряли время и, прочистив глотки от песка, начали заходить с двух сторон.       — Слышь, на, ты… Айё! — один из драконов взвизгнул и упал мордой вниз.       За хвост его держал Буран. Ледяной набрал побольше воздуха в лёгкие для морозного выдоха. Но песчаный, воспользовавшись тем, что передние лапы противника заняты, лягнул его в грудь, выбив из равновесия. Буран, хрипя, завалился назад.       Брусничник тем временем уронил второго на песок и изо всех сил драл когтями. Внезапно острая боль пронзила его правую лапу. Другой дракон, пришедший на выручку товарищу, вогнал жало в плечо. Земляной взвыл, не сколько от самого укола, сколько от попытки песчаного вырвать жало, плотно застрявшее в теле.       Ослепленный болью, Брусничка впился зубами в хвост. Через секунду раздался противный влажный хруст, пронзительный вопль песчаного, звук удаляющихся шагов, а сзади — шипение, предвещающее огненное дыхание. Дракончик попытался подняться, но лапы его не слушали. То ли яд, попавший в организм, делал свое дело, то ли сказался болевой шок.       Тут сверху навалилось нечто тяжелое. Широкие коричневые крылья обхватили Брусничника. Рядом пронеслась струя огня, обдав мордочку и лапы жаром, но не причинив никакой боли. Приоткрыв глаза, Брусничка увидел убегающих песчаных, которых преследовала красная от гнева радужная вместе с Бураном и незнакомой медно-рыжей небесной. У каждого из алкоголиков вместо хвоста на заднице виднелся дымящийся чёрный ожог.       — Кинкажу, вернись сюда, — скомандовал низкий рокочущий голос прямо над ухом Бруснички. — Перетяни ему лапу вот тут.       Длинный тонкий хвост крепко обхватил плечо дракончика. Маленькая радужная села рядом с потерянным видом.       — Он же будет жить? — прошептала она, глядя вверх.       Проследив ее взглядом, Брусничка увидел своё отражение из загадочного зеркала. Точнее, дракона, которого принял за отражение. Он пытался вытащить из плеча Бруснички что-то, похожее на бледный корешок с чёрным утолщением.       Так это хвост песчаного!       Как только кончик жала показался наружу, с него брызнуло несколько капель. Откинув хвост в сторону, земляной крепко сдавил лапу Бруснички.       — Терпи, — мягко сказал он, заметив на его мордочке болезненный оскал. К боку дракона жалась Луновзора и наблюдала за процедурой.       — Что ты делаешь?       Земляной продолжал массировать лапу. По груди Бруснички потекла струйка крови.       — Выдавливаю яд. Чем меньше его разнесётся с кровью по телу, тем лучше. Но кактусовый сок всё равно понадобится.       — Лужица, — прошептал Брусника.       — Лужица?       — Моя… сестра. Она спе-специалист по ядам.       Ночная что-то сказала, но Брусничка только видел сквозь полуобморочную пелену, как она беззвучно открывала рот. В голове гудело так, будто там было осиное гнездо. Перед глазами поплыли тёмные пятна.