Крылья

      Очередной кошмар не даёт покоя Салу во сне. За продолжительное время он привык видеть всякую жуть: смерть близких, мёртвых животных, демонов, пожары, убийства… В царстве Морфея всё это стало для него одной сплошной обыденностью, не удивлял ни один мрачный сюжет, однако с каждым пробуждением он продолжал находить себя в холодном поту с учащённым сердцебиением. Можно ли привыкнуть к страху? Пожалуй, да, но Сал ещё не достиг этого.       Приоткрыв глаза после долгого сна, он хотел было подняться с постели, но обнаружил, что не может и пошевелиться. Словно всё тело разом затекло — он может лишь видеть, но не двигаться. Постойте, неужели…       «Сонный паралич?!» — с ужасом подумал Сал. И в ту же секунду он пожалел, что произнёс это мысленно.       Из угла комнаты на него смотрело мерзкое чудище. Это было оно, Фишер узнал бы его даже в кромешной темноте. Уродливое скопление чёрной массы, отдалённо напоминающее мужской силуэт. И шесть крыльев, что неизменно раскрыты, внушая ужас и страх от неестественности этого зрелища. Одно крыло колибри. Одно — от ласточки. Ещё одно — голубиное. Это Сал выучил уже давно, однако сегодня всё слегка иначе.       Теперь можно различить и четвёртое — первое небольшое крыло по другую сторону от силуэта. Словно в игре, где с каждым новым уровнем открываются всё новые и новые персонажи. Четыре из них известны, осталось ещё два…       — С-С-С-а-а-а-а-л-л-л, — до безобразного скрипучим голосом загоготало и зашипело чудище, в одно мгновение пересев на чужую грудную клетку, стоило только Фишеру ненадолго потерять бдительность. — С-С-Са-а-а-ал-л-л.       Кровь стучала в висках, гонимая бешеной дозой адреналина; покрывало под Фишером взмокло от пота, и как только чудище протянуло когтистые лапы, смыкая их на тонкой бледной шее, он…

***

      — Сал? Са-а-ал! — дозывался до Фишера Пых, помахивая рукой перед чужим лицом. — Опять в облаках витаешь, дружище! Ну, приди в себя!       — А?.. Чего? — сонно пробормотал Сал, лениво моргая.       Оглянувшись по сторонам, Фишер обнаружил себя в небольшой компании. Ах, точно… Он же дома у Пыха и Мейпл.       — Ты в порядке? — спросил Тодд, несмотря на то, что и сам он выглядел измотанно.       — Спросил бы ты это у своего отражения в зеркале, — вздохнул Сал, покачав головой.       — Ха-ха, очень смешно.       — Да ладно вам, ребята, перестаньте. Эта игра в детективов вам обоим не идёт на пользу, — по-дружески проворчал Пых, однако, его маленькие крылышки нервно подрагивали за спиной. — Приятно, конечно, что некоторые вещи никогда не меняются, но вы себя так в могилу сведёте. Уже почти три с половиной года прошло, как вы пытаетесь доказать вину Кеннета в убийствах… какой-то там давности, я даже не помню, что вы мне рассказывали.       — Мы пытаемся доказать вину Кеннета в убийстве семьи Холмс и Грэгори Монтегю, совершённых в 1981-м году, — потерев переносицу, напомнил другу Тодд.       — Мальчики… Я понимаю, что вы одержимы этим, но, прошу вас, можно отложить разговоры о расследовании хотя бы на сегодня? — вошедшая в гостиную Мейпл выглядела слегка уставшей. На её руках сидела маленькая девочка — их с Пыхом дочка Сода. Поэтому они и собрались здесь сегодня — отметить её двухлетие.       Конечно, сам праздник был на прошлой неделе, но тогда семейная пара отмечала это событие с родными. Сейчас же они собрались в кругу старых друзей — по крайней мере тех, до кого удалось дозвониться. Эшли в университете, а Ларри до сих пор в пролёте, хотя и его тоже пытались позвать. Не только на двухлетие Соды, но и на само её рождение, а также на свадьбу Пыха и Мейпл, что прошла незадолго до появления девочки на свет. Но он так и не откликнулся, и это расстраивало абсолютно всех, на чьи дни рождения Ларри не явился. А за три с небольшим года он не соизволил даже написать весточку собственной матери, так чего тут ещё можно ждать?       — Вы бы лучше… не знаю, остепенились? — пожал плечами Пых. Он поднялся с кресла и предложил жене освободить её от ноши, взяв дочку на руки. — В этом расследовании вы даже не замечаете, как проносится ваша жизнь.       — А вам разве не страшно, что с вами в одном городе живет себе припеваючи серийный убийца? — спросил Тодд потише, чтобы ребёнок не услышал. — Неужели не хотите, чтобы его осудили по заслугам?       — Конечно хотим, — кивнула Мейпл, присаживаясь на диван рядом с Салом. — Безопасность нашего ребёнка — первое и далеко не единственное, о чём мы думаем. Но нам так же хочется, чтобы Сода росла в позитивной среде… Неприятно, если она в два годика выучит слово, начинающееся на «у» и заканчивающееся на «бийство».       — Пожалуй, оправдаться перед её няней за такое будет несложно, — хмыкнул Пых, глядя на Сала.       — Вернее будет сказать, что нянечка Соды станет именно тем человеком, который быстрее всего научит её этому слову, — устало посмеялся Тодд.       Пых и Мейпл уже не раз просили Сала приглядеть за дочкой. Фишер так сблизился с ней, что одним из первых её слов было «Савви». Время, проведённое с ребёнком, помогало Салу отвлечься от позорных результатов в расследовании, и это, пожалуй, была единственная отрада.       Что же до самого расследования… Тодд ежедневно пытался найти способ удалённо взломать компьютер Кеннета, но безуспешно. Так же, как и Сал не мог расшифровать кривые схемы Джима в дневнике. Он прочесал уже все апартаменты, включая квартиры, куда его пускали осмотреться, но ничего похожего на флешку так и не нашел. Может, и правда стоит бросить всё это? Сал ведь даже толком не помнит своего выпускного, он будто на него и не ходил, настолько был погружён в мысли о расследовании. Тодда время от времени может вернуть к реальности Нил, а вот Фишера вразумить некому.       — Ладно, всё, давайте заканчивать разговоры об этом, — вздохнула Мейпл, вновь поднявшись с дивана. — Мы же тортик купили по случаю.       И с этими словами девушка удалилась на кухню, чтобы подготовить всё для чаепития.       — Кстати, спасибо вам двоим за подарки для Соды. Ей очень понравилась игрушечная гитара, которую ты, Сал, ей подарил, — вдруг вспомнил Пых, погладив дочку по волосам.       — Ох, она нас уже так утомила мелодиями из этой гитары, — устало рассмеялась Мейпл с кухни.       — А развивающие игрушки, которые подарил я? — поинтересовался Тодд, сразу оживившись.       — Оу, ну… — Мейпл и Пых настороженно переглянулись, после чего парень всё же признался: — Ей в целом очень понравился говорящий алфавит. Ну, тот, где нажимаешь на буковки и произносится предмет, который с этой буквы начинается. Но не думаю, что она понимает что-то, кроме слов «кошка» и «собака».       — Щобака! — вдруг радостно высказала Сода, после чего все умиленно улыбнулись.       — Да, да, птенчик мой, «собака», — ответил ей Пых.       — Вы с ней разве не занимаетесь? — спросил Сал, откинувшись на спинку дивана.       — Занимаемся, конечно. Когда есть время, стараемся учить её буквам, словам и циферкам. Она уже даже умеет показывать на пальчиках свой возраст, да, птенчик? Покажи-ка дядюшкам, сколько тебе исполнилось, — в голосе Пыха слышалась огромная любовь к дочери, и, когда он повернул Соду лицом к друзьям, она уверенно сложила пальцы на левой ладошке так, что остались только указательный и средний.       — Два! — гордо улыбнулась она, и Тодд довольно кивнул в ответ.       В частности, именно он посоветовал Пыху специальные упражнения на развитие, чтобы интеллект ребёнка формировался своевременно. Ну а Сал старался поощрять любые творческие проявления малышки, когда нянчился с ней (даже если это рисование на обоях). Можно сказать, они заботились о Соде коллективно. Когда у твоего близкого друга рождается ребёнок, это отдаётся приятным волнением для всех и каждого.       — Всё-таки забота о Соде требует немало времени, — продолжила тему Мейпл, вернувшаяся к ним с большим подносом в руках. На нём стояли четыре блюдца с кусочком торта на каждом. Девушка аккуратно разложила на журнальном столике тарелки, а затем быстро упорхнула на кухню вновь — за чаем. — Вы же знаете, мы с Пыхом работаем поочерёдно, чтобы накопить на частный садик для неё.       — А ещё мне нужно сдать на права, чтобы я мог наконец пользоваться подаренной отцом машиной, — вздохнул он, потерев свободной рукой переносицу. — И когда всё успеть?       Когда Мейпл вернулась с чаем, Фишера словно по голове ударило осознанием, какие они стали взрослые. Кто бы мог подумать, что Пых — тот самый парень, которого задирали в школе больше всех, тот самый, кто был сильно отстающим в учёбе, самым первым обретёт семейное счастье? Пожалуй, им с Мейпл повезло полюбить друг друга.       С другой стороны, видя то, как они устают, заботясь о дочери, Сал им не завидует, но уважает старания. Они — образцовые родители. Фишер прекрасно знает, сколько книг и курсов по воспитанию ребёнка они изучили, пока Мейпл была беременна, чтобы подготовиться ко всему и ничего не упустить.       Пока они пили чай и болтали о своём, вспоминая школьные дни, в дверь вдруг постучали. Пых с Мейпл настороженно переглянулись — кажется, больше никто не должен был прийти. Может быть, это соседи? Совсем недавно въехала пара друзей в квартиру по соседству, возможно, им нужно немного сахара или что-то вроде того?       Поставив чашку с чаем на стол и передав дочку на руки жене, Пых поднялся с кресла и подошёл к двери, заглянув в глазок. На удивление всех присутствующих, он ошарашено выдохнул, отшатнувшись от двери, а затем потянулся к замку, чтобы открыть.       — Хах, это вам понравится, ребята…       Он неспеша открыл дверь, приглашая гостя внутрь. Все в гостиной затаили дыхание, ожидая, кто же пришёл.       Но, пожалуй, никто не переживал так сильно, как Сал. В последнее время Ларри виделся и слышался ему повсюду, и он всё чаще ловил себя на мысли, что намеренно ждал его. Так же, как и сейчас, он надеется, что из-за двери выйдет именно Ларри, взволнованно подёргивая чёрным оперением, улыбнётся виновато, скажет, что безумно по всем скучал…       — Сюрприз! — вдруг раздался громкий знакомый голос, и в гостиной оказалась…       — Эшли! — разом обрадовались все присутствующие, и девушка звонко рассмеялась, расставляя в стороны небольшие бело-серые крылышки.       Первой с места подорвалась Мейпл. Не выпуская Соду из рук, она буквально подлетела к старой подруге и крепко обняла её свободной рукой.       — Я так скучала, Эш! — чуть ли не плача, радовалась она, потираясь щекой о щёку цапли и воодушевлённо хлопая маленькими крылышками.       — Я тоже, Мей-Мей, я тоже! — шмыгала носом Эшли в ответ, а затем переключила внимание на ребёнка. — Надо же, Сода уже такая большая! Она так на тебя похожа!       — Унаследовала от мамы всё самое лучшее, — усмехнулся Пых, тоже коротко обнявшись с Эшли. — Рад, что ты приехала.       Вскоре она переключила внимание на Сала и Тодда. Они так и сидели, ошарашенно глядя на подругу и не веря своим глазам. Они не виделись почти два года, со свадьбы Пыха и Мейпл, и вот цапля снова здесь. И она…       Абсолютно другая!       Коротко обстриженные волосы и совершенно дерзкий стиль одежды определённо подчёркивали то, какой девушка была всегда — смелой, уверенной и независимой ни от кого (за исключением, конечно, родителей, что подавляли проявление её внутреннего «я»).       — Вау, ты… выглядишь… — не мог подобрать слов Сал. — Вау…       — Хм, что-то в тебе явно изменилось, — первым подошёл к ней Тодд, приложив пальцы к подбородку. — Только вот никак не пойму, что. А-а-а, видимо, линька недавно прошла?       — Ха-ха-ха, Тодд, заумная ты сова, — рассмеялась Кэмпбелл, крепко обняв друга. — Я тоже скучала! Ой, а ты набрал вес!       — Просто Нил печёт слишком вкусные вафли, — слегка обиженно оправдался рыжий, но тоже обнял подругу в ответ.       И вот пришла очередь Сала. Он поднялся с дивана, ударившись коленкой об стол и слегка сдвинув его с места. Его взгляд не отрывался от Эшли, и даже сквозь прорези протеза было ясно, насколько сильно рад и шокирован он её видеть. Фишер подошёл к ней на ватных ногах, и, так и не сумев подобрать слов, просто обнял. Так крепко, насколько позволяли ему силы.

***

      Посиделки у семьи Коэн подошли к концу только к позднему вечеру. Тодд удалился, чтобы проведать родителей, а Сал и Эшли дожидались лифта. Цапля изъявила желание поздороваться с мистером Эддисоном — интересно, узнает ли её владелец апартаментов спустя столько лет. У них есть немного времени на разговор, пока они дожидаются Тодда.       — Ты уже виделась со своими родителями? — спросил Сал, пока они ждали лифт. Видимо, прямо сейчас кто-то им пользовался, спускаясь с четвёртого этажа.       — Да, заехала на пару часиков. Представляешь, мама даже не хотела пускать меня домой!       — Ого… Должно быть, она закатила тебе истерику?       — Это точно. Я боялась, что она начнёт изрыгать огонь, настолько бешено она восприняла мой новый имидж, — хихикала Кэмпбелл, поправив волосы, а её крылья привычно подёргивались на спине. — Но, к сожалению, три года вдали от неё помогли мне укрепить свой характер. Теперь меня не так-то просто сломить! В итоге по приезде мы только полчаса выясняли отношения, и лишь потом мне позволили войти. Маме сложно принять меня такой, но, думаю, у меня получилось дать ей понять, что я — не кукла Барби.       — Ты молодец! Всегда знал, что однажды ты отстоишь свои интересы, — Сал с гордостью похлопал её по плечу, и, наконец, двери лифта перед ними открылись.       Войдя внутрь, Эшли вдруг поёжилась. Что-то в кабине лифта словно было не так, как обычно. Запах… странный, железистый, едва уловимый, но всё равно ощущаемый. Даже Сал почувствовал это через протез и молчаливо переглянулся с Эш, понимая, что они думают об одном и том же. Что чуть менее странно — на полу Фишер заметил пуховое пёрышко. Очень маленькое, но было непонятно, какому виду оно принадлежало — почти все они одинаковые.       Лифт быстро довёз их до первого этажа, и, остановившись перед дверьми квартиры мистера Эддисона, Сал постучался. Теперь почтовая накладка, через которую хозяин апартаментов общался с гостями, казалась намного ниже, чем раньше. Они так сильно выросли…       — Да? Оу, здравствуйте, юноша! Давненько Вы ко мне не заглядывали, — голос Теренса звучал непривычно хрипло, словно это вовсе не он говорил. Наверное, возраст даёт о себе знать? Если он застал события 1981-го года, значит, сейчас ему по меньшей мере пятьдесят? Может, чуть больше, а может, чуть меньше. — Ох, а кто это с вами? Неужели очаровательная мисс Кэмпбелл? С возвращением, юная леди! Что заставило Вас вернуться в родной город?       — Рада видеть Вас в добром здравии, мистер Эддисон! Помните моего брата, Бена?       — Ох, разумеется. Такой он у Вас озорник, — хрипло посмеялся он, и через почтовую накладку Сал замечает, насколько уставшими выглядят его глаза. Возможно, его здоровье уже не то, что прежде…       — Так вот, совсем недавно ему исполнилось пятнадцать, и он наконец окрылился. Буквально на следующий день после дня рождения! Мама пригласила меня на праздник в честь окрыления, — Эшли уже рассказывала об этом дома у Коэнов. Хорошо, что таких ситуаций, как у Фишера, больше не повторяется, и у остальных всё идёт так, как надо.       — Надо же, поздравляю с таким знаменательным событием! И кем же оказался Ваш младшенький? — с интересом спросил мистер Эддисон.       — Оу… мама пока пожелала держать это в секрете, так что… Кхм, я не могу сказать, простите, — неловко помялась Кэмпбелл, явно не желая говорить. Конечно, бывают семьи, которые скрывают вид до определённого времени ввиду некоторых суеверий, но такое случается действительно редко.       — Ничего, я понимаю. Что ж, как будет возможность, обязательно… — вдруг хозяина апартаментов прервал телефонный звонок. Судя по звуку, это… старый стационарный телефон? Неужели ими ещё кто-то пользуется? Не успев попрощаться с ребятами, Теренс отошёл от двери и взял трубку. — Апартаменты Эддисона, Теренс Эддисон слушает. Да? Постойте… Что? Когда?!       Недоумённо переглянувшись, Сал и Эшли пожали плечами, как вдруг в здание спешно вошли полицейские и сотрудники скорой помощи. Одного из них Фишер узнал сразу: это был офицер Марк Троцкий, отец Филлипа. С русскими фамилиями Сал был совершенно не в ладах, поэтому выговорить даже не пытался.       — Ох, Сал, здравствуй. Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты здесь живешь? — спросил Марк, подойдя ближе.       — Да, сэр, добрый вечер. Вам чем-то помочь?       — Подскажи, сынок, где у вас 403-я квартира?       — Четвёртый этаж, первая дверь налево… — ответил Сал в замешательстве, глядя вслед кучке людей, что спешно пытались вместиться в кабину лифта. Да что за херня? Это же квартира…       — У меня плохие новости, друзья мои, — с грустью сообщает мистер Эддисон, вновь вернувшись к почтовой накладке. — Сал, твоя соседка, Кассандра Сандерсон…

***

      Они спешили на четвёртый этаж так быстро, насколько позволял им лифт. Каждая секунда отдавалась жутким напряжением, и вот наконец двери открылись, пропуская Эшли и Сала в людный коридор. Офицер Троцкий опрашивал Генри напротив квартиры 403, а убитая горем Лиза стояла поодаль, шокировано приложив ладонь к губам. Увидев пасынка, она удивлённо ахнула, одёрнув детей за плечи и не давая им приблизится к месту преступления.       — Милые, вам не стоило подниматься сюда… — огорчённо прошептала она, отведя Сала и Эшли к дверям 402-й квартиры. — Не хочу, чтобы вы это видели.       — Что произошло? — тихо выдохнула Эшли, заметив, как подрагивают руки Лизы.       — Ох, Эшли, мне жаль, что это случилось в день твоего приезда… У нас с Генри закончилась мука и я отправила его к Сэнди, чтобы попросить немного по-соседски. Позже он рассказал мне, что увидел, как дверь в её квартиру была приоткрыта, а когда зашёл… Боже, это так страшно! За что так жестоко обошлись с милой Сэнди? — горевала Лиза, качая головой. Её перышки тряслись от ужаса. — Но что ещё страшнее… Ей вырвали крылья, представляете? Вырвали и забрали… Всё как тридцать лет назад! Неужели этот ужас повторяется?       Сал и Эшли замерли от непередаваемого шока, словно их самих убили на месте. Как?! Почему это снова происходит?! Как посмел Кеннет снова взяться за эти зверства? Сал хотел было увидеть это собственными глазами, но не успел — дорогу перегородили сотрудники скорой, что выносили на носилках тело, прикрытое чёрной полиэтиленовой плёнкой. Сбоку из-под чёрной материи свесилась окровавленная ладонь с аккуратным сиреневым маникюром на ногтях. Это точно миссис Сандерсон…       Проводив на улице машину скорой помощи, Сал и Эшли всё ещё не могли оправиться от шока. Они опоздали… Поиск улик затянулся, и от этого пострадали жители апартаментов! Будут ли ещё подобные происшествия? Очень хочется думать, что нет… Собираясь вернуться в здание, Сал вдруг увидел на парковке Пыха, а за ним в панике шла Мейпл, качающая на руках плачущую Соду. Парень катил за собой два чемодана, и они втроём уверенно направлялись в сторону автобусной остановки. Неужели до них тоже дошли эти ужасные новости?       — Пых! — позвала его Эшли, быстро подлетев к другу и заставив его остановиться. — Куда вы идёте?..       — Мы уезжаем! Поживём какое-то время у родителей Мейпл в соседнем городе, — ответил ей Пых взволнованно.       — П-погоди, зачем? Мы вас защитим, вам ничего не угрожает, — пытался остановить друга Сал.       — Ничего не угрожает?! — сорвался вдруг Пых, резко развернувшись к Фишеру и агрессивно расправив свои маленькие крылья. От такого Сал и Эшли даже испуганно вздрогнули — они никогда раньше не видели их доброго друга таким напуганным и разозлённым.       — Милый, не надо… — со слезами на глазах попросила Мейпл, но Пых её не послушал.       — Как это ничего не угрожает?! В апартаментах убивают человека нашего вида, и ты считаешь, что нам «ничего не угрожает»? Я не хочу, чтобы моя семья повторила судьбу Холмсов, ясно? Мы должны думать о дочери, и сейчас это место совершенно не безопасно для неё! Позвоните, когда посадите этого сраного Кеннета за решётку, а до тех пор ноги нашей не будет в этом доме.       Пых вновь направился к автобусной остановке, не оборачиваясь. Эшли и Мейпл обнялись напоследок, прощаясь, и вскоре семья Коэн скрылась за высокими соснами. Их можно понять — миссис Сандерсон, как и они, была воробьём, поэтому новость об убийстве так сильно сказалась на них. Возможно, это решение — наиболее правильное из всех возможных.       — Знаешь… на самом деле я соврала мистеру Эддисону о том, почему вернулась сюда, — вдруг созналась Эшли, обессиленно выдохнув.       — В смысле? Твой брат ведь в самом деле окрылился, разве нет? — спросил Сал, переведя на подругу недоумённый взгляд.       — Верно. И, кстати, крылья чёрного дрозда его совсем не красят. Однако… Я вернулась сюда, скорее, из-за навязчивого желания. Будто что-то звало и манило меня вернуться. Такого раньше никогда не случалось. Желание возвратиться было столь велико, что вчера ночью я поднялась с постели и начала впопыхах собирать свои вещи, — Эшли присела на бордюр, обняв себя за плечи. — Теперь, после смерти миссис Сандерсон, я, кажется, понимаю, зачем я была нужна Нокфеллу. Нам нужно усилить поиски.       — Ты права, — кивнул Сал, присев рядом с ней. — Ждать больше нельзя, надо как можно скорее засадить Кеннета за решётку.       — И как ты предлагаешь это сделать? — раздался за их спинами голос Тодда, только что подошедшего к ним. Он тоже присел рядом на бордюр и тяжело вздохнул. Очевидно, о произошедшем он уже осведомлён. — Мы три года топчемся на одном месте и не можем сдвинуться даже на дюйм.       — Хм, для начала… Нам нужно позаботиться об очень важных вещах, — произнёс Сал, поднявшись с бордюра и направившись обратно в здание.       Этими важными вещами была забота о семьях. Сал отправился к Генри и Лизе, и, к счастью, те охотно согласились переехать на какое-то время к Тодду и Нилу, чтобы обезопасить себя. Так или иначе, убийство произошло прямо в квартире по соседству, и им стоит покинуть апартаменты хотя бы ради того, чтобы не напоминать себе каждый день о трагедии, глядя на дверь квартиры 403. Родители Тодда же пока поживут у семьи Кэмпбелл. Эшли созвонилась со своей мамой, и та без вопросов согласилась приютить Янис и Рея.       Эта ночь выдалась воистину долгой. Ребята помогали родителям собрать самое необходимое, а успокоились лишь после того, как Генри подвёз Моррисонов до дома Эшли и вернулся к дому Тодда вместе с Лизой. Пока взрослые обустраивались в свободной комнате, Сал, Тодд и Эшли устроились в сарае, чтобы обсудить одну догадку, что пришла в голову Фишера.       За окном, как назло, стучал дождь, и в хлипенькой деревянной постройке пахло сыростью, но сейчас это даже успокаивало. Крылья Эшли всё ещё немного подрагивали от шока, но горячий чай, любезно заваренный Тоддом, и тихие постукивающие звуки действовали на натянутые, словно струны, нервы крайне положительно.       — После своего шестнадцатого дня рождения, как вы знаете, я начал видеть во снах жуткое чудище, — Сал взял со стола чистый лист бумаги и карандаш, начав выводить незамысловатые каракули. — Оно выросло из маленького паучка на стене, что наблюдал за мной.       — Погоди, про паука ты не рассказывал, — притормозил его Тодд.       — Я не уверен, что это важно… В общем, паучок спустился со стены и начал расти. Он рос и рос, пока не занял собой всю комнату, приперев меня к стене, а затем превратился в человека. Силуэт был очень размытым в темноте, а из-за нескольких пар глаз я не мог узнать лица, но самое важное в нём — это крылья, — Сал вывел на бумаге мужской силуэт, чьё лицо украшали четыре пары глаз. Далее он пририсовывал крылья одно за другим. — Три крыла по левую сторону от тела я смог узнать сразу. Крыло ласточки, колибри и голубя. А вот одно из крыльев по правую сторону я начал различать совсем недавно, когда это чудище перешло из снов в сонные параличи. Сегодня ночью был такой случай.       — И чьё крыло ты увидел? — спросила Эшли, но, кажется, она уже догадывалась, каким будет ответ.       — Крыло воробья, — вздохнул Сал, быстро обведя друзей взглядом и вернувшись к рисованию. — Услышав о смерти миссис Сандерсон, я додумался до этого не сразу. Смотрите, сперва мы узнали о семье Холмс, да? Они были колибри. Потом мы нашли Грэгори Монтегю. Эшли, ты помнишь? Я писал тебе о нём.       Эшли закивала, сосредоточив всё своё внимание на рисунке Фишера. Он поочерёдно пририсовывал к каждому крылу стрелочки, приписывая рядом имена.       — Так вот, благодаря Трэвису и Филу, мы попали в полицейский архив, где нашли дело о его пропаже. Там указано, что вид Грэгори — ласточка. И, в конце концов, у нас есть голубь.       — Отец Ларри!.. — выдохнул Тодд, подняв взгляд на Сала и поправив сползшие на нос очки.       — Да, выходит, он тоже был убит Кеннетом. А теперь и миссис Сандерсон, которая была воробьём. Совпадение? Я так не думаю. Осталось только два неизвестных мне крыла, но они оба очень большие, даже огромные.       Сал повернул рисунок к друзьям, и те внимательно его изучили.       — Теоретически, это может быть неким предзнаменованием или даже пророчеством, — задумчиво хмыкнул Тодд, последовательно проводя по рисунку указательным пальцем. — Слева — жертвы, убитые в прошлом. Справа — те, что будут убиты в будущем. Точнее, если судить о сегодняшнем, новые крылья будут открываться тебе непосредственно перед убийствами, если не в момент их свершения.       — Неужели нам придётся ждать, когда Салу приснится новое крыло? А потом, среди жителей апартаментов нужно будет спасать представителей этого вида? — предположила Эшли. — Кто там остался?       — Ну… На первом этаже миссис Розенберг — орёл, и мистер Эддисон — колибри, — пытался вспомнить Тодд. — Ещё миссис Гибсон, но у неё крыльев нет.       — Если я правильно помню, на втором этаже остались только миссис Пакертон и Чарли? — спросила Эшли, приложив пальцы к подбородку. — Пакертон, кажется, синица, а Чарли… чёрный дрозд?       — Нет, он просто дрозд, — снял протез Сал. — Не чёрный, а, вроде, оливковый, но цвет не так уж важен, нас интересует непосредственно вид. Кстати, Эш, о твоём брате…       — Не надо соболезновать. Крылья чёрного дрозда — позор для семьи, но знали бы вы, как после этого изменился Бен!       — Неужели превратился в паиньку? — усмехнулся Тодд.       — Да! — воскликнула Эшли. — Я сама бы не поверила, если бы не пообщалась с ним лично. Его будто подменили. Позже он рассказал мне, что после определения вида с ним перестали общаться все друзья, и даже родители слегка охладели к нему. Теперь он пытается доказать, что он — это не только его крылья.       — Довольно смело. На самом деле это правда — крылья, конечно, отражают нашу душу, но не на все сто процентов. Они ведь больше для поиска «истинной пары», — обозначил Тодд жестами кавычки. — Неужели на планете стало так мало людей, что эволюция решила прибегнуть к своего рода помощи?..       — Кхм, мы отвлеклись… — вежливо напомнил Сал, записывая имена жителей апартаментов рядом с рисунком шестикрылой твари. — Кто у нас на третьем этаже?..       — В 301-й Виктория — студентка по обмену из Англии, лебедь, — ответил Тодд, снова поправив очки.       — А Дэвид всё ещё живёт в 302-й? — хлопнула крыльями Эшли. — Тот забавный мужичок, женатый на манекене.       — Да, но я не уверен, интересует ли Кеннета человек с одним-единственным крылом без перьев, — Сал задумчиво почесал щёку на здоровой половине лица.       — Мамочки! — удивилась Кэмпбелл, шокировано прикрыв рот рукой. — А как…       — Наркотики, — ответил Тодд, предвещая вопрос подруги. — Очень-очень жёсткие.       — Ох… — крылья Эшли опечаленно опустились. — Бедный Дэвид.       — Ещё на третьем этаже недавно поселились две девушки, кажется, тоже студентки. Но я не видел их крыльев, — Сал поднял взгляд на друзей. — Тодд?       — Мама говорила, что одна из них канарейка, а другая — фламинго. И, судя по их общению друг с другом, можно ждать скорого отмирания.       — Страсти-то какие, — покачал головой Сал. — Надо будет на всякий случай предупредить Трэвиса, вдруг снова понадобится его помощь? Ну, если, конечно, они не съедут отсюда из-за сегодняшнего.       — Остался только четвёртый этаж? — спросила Эшли, допивая остатки чая из кружки.       — Да, но там больше никто не живёт, — Сал поставил на бумаге прочерк рядом с записью о жильцах четвёртого этажа. — Папу и Лизу мы переселили, а миссис Сандерсон… Нам нужно подключить все силы, чтобы добиться результата и предотвратить новые смерти. Тодд, как думаешь, Фил и Трэвис смогут нам чем-то помочь?       Пока парни обсуждали план по спасению оставшихся жильцов апартаментов, Эшли достала из кармана сотовый.       … «Подключить все силы» …       Эта фраза вертелась у неё в голове, когда она открывала переписку и торопливо набирала текст, клацая ноготками по сенсорной клавиатуре на маленьком экранчике:       «Всё стало хуже, чем мы предполагали. Убийства возобновились, и теперь все в серьёзной опасности. Боюсь, у этого расследования будет печальный исход, если ты не вернёшься. Ты нужен нам здесь. Ты нужен своей семье и друзьям. Ты нужен Салу, Ларри. Очень сильно нужен. Если ты читаешь это, пожалуйста, подумай. Мы пропадём без тебя…»       Она отправляет это сообщение после многих других, отправленных и непрочитанных. Безнадёжная затея, которая ни за что не увенчается успехом. Может быть, пора перестать вести личный дневник в переписке с Джонсоном?..       Убрав телефон обратно в карман кожаной куртки, Эшли больше не вспоминала о нём, поэтому она и не догадывалась, что под последним сообщением появилось одно маленькое обнадёживающее слово.              «Прочитано».