Крылья

      Липкая чёрная пустота обволакивала его, словно мокрая рубашка после дождя. Вокруг так темно и холодно, не видно даже собственной вытянутой руки. Леденящий душу ветер пронзал насквозь, запуская по телу толпы противных мурашек. Где он? Что с ним случилось? Почему вдруг привычная комната обернулась таким непонятным кошмаром?       Внезапно раздавшийся за спиной рёв, полный отчаяния и безысходности, заставил Фишера оглянуться. Чудище, подобное безобразному демону, агрессивно двигалось в его сторону, взмахивая крыльями так неестественно, что от одного только вида уже было страшно. Ни секунды не медля, Сал бросился бежать прочь от этого монстра, но он будто бы двигался по скользкому льду. А вскоре подошвы кед и вовсе вязли в черноте, сковывая движения и утягивая парня вниз, словно зыбучие пески. Чем больше он дёргался, тем быстрее и глубже поглощала его липкая чернота, пока не утянула с головой, перекрывая доступ к кислороду, и…       И каждый раз на этом самом месте Фишер просыпается. Никто не гонится за ним, и вокруг нет ни единой чёрной лужи — всё это лишь чёртов кошмар. Шестикрылая тварь, до этого апатично наблюдающая за Салом во снах, теперь превращала каждую его ночь в бесконечный ад, повторяя один сюжет снова и снова. Ничто не помогало: ни лекарства, ни снотворное, ни антидепрессанты. Стоило только Фишеру погрузиться в сон, как он неизменно видел одно и то же.       С момента исчезновения Ларри прошло уже два месяца. С того самого дня не прекращается и кошмар Сала как во сне, так и наяву. Ежедневные поиски не увенчались успехом: никто его не видел, никто не знает, куда он мог пойти, а самое страшное — сам Джонсон не отвечает на бесконечные звонки. Если раньше он просто не брал трубку, то с недавних пор его номер просто недоступен. Всё. С этим парнем больше нет никакой возможности связаться, и любые мысли по этому поводу вгоняли Сала в уныние.       Кошмар пробудил его далеко после полудня. Режим сна окончательно сбился, а его образ жизни… Ох, об этом даже говорить нечего. В тёмной комнате душно, повсюду раскиданы какие-то салфетки и фантики, на тумбочке рядом с дверью ещё со вчерашнего дня стоит тарелка с нетронутым ужином. Уперев уставший взгляд в потолок, Фишер лишь перевернулся на бок, лицом к стене, и закутался в одеяло поплотнее. Вставать с постели сегодня совершенно не хочется.       Он почти провалился в сон снова, но тонкую ниточку дрёмы оборвала внезапно скрипнувшая входная дверь. Запрокинув голову и разглядев в полумраке рыжие кудри, Сал лишь угрюмо простонал и зарылся в одеяло с головой.       — Сал, я вижу, что ты не спишь, — вздохнул Тодд, скрестив руки на груди и опершись на дверной косяк. — Я понимаю, что тебе плохо и ты попросился жить у нас с Нилом для того, чтобы не смотреть Лизе в глаза, но тебе не станет лучше, если будешь и дальше целыми днями корить себя и отказываться от еды. Поднимайся, с меня хватит этого дерьма.       Тодд взял тарелку с тумбочки и, окинув взглядом еду, догадался, что Сал снова ничего не ел. Рядом с кроватью в его комнате стояла небольшая бутылка с водой, которую Моррисон периодически менял, но если бы лишь это насыщало как следует… Нил настаивал, чтобы Тодд не особо приставал к другу сейчас, но это уже никуда не годится. Он ведь так загнётся от голода! Конечно, периодически слышно, что Сал делает вылазки к холодильнику по ночам, но этого едва ли хватает, чтобы поддерживать тело в должном состоянии. Срочно нужно спасать ситуацию!       — Сал, ты слышишь меня? — снова позвал Тодд, не наблюдая реакции. На этот раз отступать он не намерен. Почти два месяца он боялся и слова лишнего сказать, чтобы Фишер не зарылся ещё сильнее в свой панцирь, но теперь всё будет иначе. — Давай попробуем для начала хотя бы выйти в коридор, а потом…       — …смысл… — едва слышно пробубнил Сал из-под толстого одеяла.       — Что?       — Я говорю, какой в этом смысл? — повторяет Фишер, стянув с себя эту огромную пуховую защиту от внешнего мира. — Нет ничего, что я могу сделать! Ни для Ларри, ни для Лизы, ни для кого-то ещё. Я проебался по полной программе, и мне хуёво от одной только мысли, что это всё — только моя вина!       — Ты можешь многое сделать сейчас для себя, Сал, — спокойно и вкрадчиво ответил ему Тодд. — Я не чёртов психолог или что-то в этом духе, но ты самому себе сейчас роешь могилу. Ты не ешь и едва ли пьёшь, не выходишь из комнаты, и мне тяжело смотреть на то, что с тобой стало. Это не только твоя вина — Ларри виноват не меньше, среагировав на отказ подобным образом. Вас обоих можно понять, не взваливай всё это на одного себя. Это случилось бы рано или поздно. Я тебя уверяю, мы с Нилом поможем тебе искать, но пожалуйста, я не прошу, я умоляю тебя, пожалуйста! Возвращайся к нам с того света и продолжай жить дальше.       Сал совершенно не хотел его слушать, но другого выхода у него уже не было. Тодд прав, как бы горько не было это признавать, но как же сложно двигаться дальше без…       Наверное, мысли о Ларри стоит отложить до лучших времён.       — Что сегодня на обед? — промямлил Сал, приподнявшись на локтях.       — А? Оу, обед пока не готов, но с утра осталось ещё много панкейков. Не переживай, их готовил Нил, так что не отравишься, — по голосу Тодда явно было слышно, как он рад, что Сал наконец-то планирует выйти из своей берлоги. — Приведи себя в порядок и приходи на кухню.       И с этими словами Моррисон скрылся за дверью, вновь оставив Сала наедине со своими мыслями.

Два месяца назад

      Стоя посреди домика на дереве, окутанный непониманием, страхом и паникой, Сал отказывался верить в произошедшее. Ему казалось, что Джонсон вот-вот выпрыгнет из шкафа или из-за дивана, и это всё окажется грёбаным пранком, но ничего подобного не происходило. Значит, всё взаправду… Ларри не из тех, кто станет попусту бросаться подобными словами и знаками.       Телефон в кармане джинс продолжал разрываться от вибраций, пытаясь дозваться до хозяина, и Фишер взял трубку лишь к тому времени, как ему перезванивали уже третий раз. Это была Эшли.       — Привет, Салли! Я тебя не разбудила? — звонкий и бодрый голосок Эш на мгновение заставил почувствовать себя лучше. Но лишь на мгновение.       — Нет, я…       — Слушай, я тут хотела заехать за печатными фотографиями со вчерашнего выпускного, мама сказала, дядя Генри должен был сходить в типографию. Могу я заскочить к вам в ближайший часик? Очень хочу повесить наши с Ларри фотки на стену к памятным снимкам.       Сал слушал её радостный лепет и не мог вымолвить и слова. Голос просто отказывался работать, и всё, что он мог издать — беззвучное сипение. Как он сообщит цапле, что её лучший друг детства пропал? А что он скажет Лизе?..       — Ау? Сал, ты меня слышишь? — насторожилась Кэмпбелл, не услышав ответа.       Всплывшее перед глазами заплаканное лицо мачехи сжало бедное сердце Фишера в тиски, и он сам зарыдал, прикрыв рот и сжавшись в комок на полу. Жалобно и отчаянно, глотая под протезом свои собственные слёзы и ощущая невероятную дрожь во всём теле. Истерика беспощадно душила его, воздуха не хватало, и головокружение очень быстро дало о себе знать. Эшли не могла не услышать этих всхлипов и обеспокоенно дозывалась до Салли по ту сторону трубки, но тот едва ли на неё реагировал. Он чувствовал, как в очередной раз ломается, сходит с ума и винит во всём себя. Прямо как в тот раз, когда его мама…       Эш не планировала спешить в апартаменты сегодня и хотела добираться на автобусе, но странное настроение Сала и жалобная просьба приехать как можно скорее заставили её мчаться из города на своих крыльях, толком даже не позавтракав. Она догадывалась, что это как-то связано со вчерашним «свиданием» двух сводных братьев, которое они с Тоддом и Нилом специально устроили, поэтому сразу отправилась в домик на дереве. Конечно, в ожиданиях было увидеть всё, что угодно, но уж точно не Сала, лежащего на пыльном полу в позе эмбриона, комкающего в пальцах какое-то перо и лист бумаги.       — Салли, я здесь, — позвала запыхавшаяся Эшли, осторожно потрепав друга по плечу, отчего тот неожиданно вздрогнул. — Ты… заснул, что ли?       — Ох, извини, — его голос звучал хрипло и измученно, словно всё это время Фишер бился в неконтролируемой истерике, а под конец просто отключился. На самом деле так всё и было.       — Что произошло, почему ты так плакал? Я сильно беспокоилась…       Фишер лишь молча протянул ей бумажку с письмом, однако перо оставил у себя, не выпуская из рук ни на мгновение. Последнее, что осталось у него от Ларри.       Эшли приняла письмо, странно покосившись на Салли, но, чем дальше она читала, тем более шокированным выглядело её лицо. Очевидно, она тоже не поверила в то, что написано. Её маленькие крылышки затряслись от подступивших эмоций, и, дочитав до конца, она непонимающе посмотрела на Салли.       — Что это такое? Это серьёзно от Ларри? Не пранк? — начала допрашивать она слегка дрожащим голосом.       — Его нигде нет, Эшли. Ни в его квартире, ни в нашей, ни здесь.       — Ну, м-может, он за сигаретами ушёл? Только они способны поднять его рано утром, чтобы куда-то пойти.       — Его нет слишком долго, Эш. Полчаса прошло, — вздохнул Сал, ухватившись за лоб. — Ты же знаешь, он за ними пять минут летает.       — Да не мог он просто так взять и съебаться! — она скомкала бумажку и швырнула её на пол, а Фишер едва успел поймать этот листочек, чтобы не потерять. Это тоже своего рода частичка Джонсона. — Я полечу осмотреть крышу.       Поднявшись с пола, цапля в два шага преодолела расстояние до выхода из домика и, спустившись, полетела на самый верх апартаментов. Разумеется, крыша была пуста. Девушка попыталась подёргать дверь, что вела с крыши в шахту лифта, но она ни в какую не поддавалась. Потерпев неудачу, она раздражённо вздохнула и вернулась к Фишеру, который уже спустился из домика.       — Нашла? — неизвестно зачем уточнил он, хотя по лицу Эшли и без того всё было понятно. В ответ на вопрос она лишь молча помотала головой.       — Может, сходишь со мной в парк, куда Ларри иногда ходит за вдохновением? — предложила Эш, цепляясь за последнюю ниточку надежды.       — Я тоже о нём подумал… Это последнее место, где он мог бы быть, — вздохнул Салли, но, тем не менее, согласно кивнул.       Они шли до парка в давящей тишине, оба размышляя о чём-то своём. Как назло, с утра не распогодилось, и пасмурное небо проливало на них противную изморось. Сал даже не обращал внимание на мелкие капли дождя, он думал лишь о том, как хорошо, что сейчас он идёт излюбленной дорогой не один. Они с Ларри время от времени ходили в этот парк вдвоём, и Фишер просто обожал наблюдать, как Джонсон тихонько шкрябает набросок полюбившегося пейзажа в своём скетчбуке, чтобы потом восстановить дома по памяти и создать полноценную картину. Сейчас эти воспоминания резали по больному, и Сал ещё больше винил себя в отказе. Что произошло, если бы он согласился? Может, всё было бы не так плохо? Хотя кого он обманывает — Джонсон потерял бы крылья, а вместе с ними свободу и несколько литров крови. Согласиться на эти отношения означает одними словами убить лучшего друга, брата и возлюбленного в одном лице.       Конечно, в парке Джонсона тоже не оказалось. Они по три раза осмотрели каждый закуток и закоулок, поспрашивали людей, что с самого утра бегали здесь или занимались йогой, но никто не видел человека, похожего на Ларри. Очередной провал.       — А ты не пробовал позвонить ему? — вдруг осенило Эшли, и она, глянув на Сала, по одному его виду догадалась, что он не пытался.       — Ох, точно! — опомнился Фишер, суетливо доставая из кармана телефон. Его руки дрожали, пришлось даже сесть на ближайшую скамейку, чтобы слегка успокоиться. Многих усилий стоило попасть пальцами по кнопкам и найти в телефонной книжке номер Ларри.       Наконец, в трубке раздаются гудки.       Первый, второй, третий…       Сал мысленно считает про себя, и обычно после третьего гудка Ларри всегда берёт трубку и отвечает на звонок, энергично щебеча: «Хей, Салли-Кромсали!»       Однако, гудки продолжались.       Четвёртый, пятый, шестой…       А после них — тишина, и телефон вновь открыл список контактов. Ларри не взял трубку.       На второй раз попробовала позвонить Эшли, но и её металлист оставил без ответа. Они сидели около получаса, пытаясь дозвониться по очереди и раз за разом слушая эти мерзкие гудки, но итог был одинаковый во всех случаях. За это время Сал успел рассказать Эшли детали произошедшего, что только сильнее злило цаплю.       — Я не верю, что он смог так поступить со всеми нами! — внезапно вспылила она. — Как он мог?! Неужели он не подумал о своей матери, о друзьях? Какой же он придурок, тварь, мразь, а ещё он… он… пидорас хуеголовый, вот он кто!       — Эш… Эш, успокойся, — трясущимся от нервов голосом попытался успокоить её Сал, хотя, кажется, успокаивать нужно было их обоих. — Это я виноват, что отказал ему и… И поступил вот так, я не должен был…       — Сал, нормальные люди не сбегают вот так от проблем, он не ребёнок! — никак не унималась цапля, гневно хлопая крыльями. — Это выглядит как огромная манипуляция всеми нами, и тобой в том числе. «Ой, я такой бедный и несчастный, мой любимый отшил меня потому что я умру, если у меня отвалятся крылья, наверное, я должен съебаться в закат аки таинственная сучка, о, а ещё записку напишу, чтобы все ещё больше страдали и плакали» … Так он думал, что ли?!       Глядя на безудержную ярость Эшли, Сал едва держался, чтобы не начать рыдать снова. В нём не было достаточно сил, чтобы анализировать действия друга, и всё, о чём думал Фишер — так это о своей неизгладимой вине. Это чувство преследовало его ещё с детства, просто с возрастом он научился объективно оценивать происходящие в его жизни ситуации и отгораживать себя от навязчивых тревог. Но теперь мыслить трезво не получалось.       — Как только он вернётся, я ему собственным кулаком жопу протараню! — прорычала Эшли, топнув ногой и озлобленно скрестив руки на груди. Однако, как бы сильно она не сердилась, всё равно в её глазах блестели слёзы, и, периодически отворачиваясь от Сала, девушка шмыгала носом.       Они сидели так несколько минут, переживая пропажу близкого каждый по-своему. Сал отчего-то думал, что Эшли всё равно в мыслях винит его, но вслух она вряд ли это скажет. Тревога от подобных мыслей разливалась в его маленьком теле всё сильнее, подобно нарастающей буре, и Фишер едва ли справлялся, чтобы всё ещё держать её под контролем.       — Я… Я даже не знаю, как я Лизе об этом скажу, — неуверенно промямлил Сал. — Она меня возненавидит, уверен в этом.       — Салли, ты слишком строг к себе, — вздохнула Эшли, взглянув на друга. Достав из кармана маленькую упаковку бумажных салфеток, она осторожно расстегнула нижние фиксаторы протеза и, приподняв его, протёрла влажную дорожку под глазом Фишера. Только сейчас Сал чётко увидел, что цапля тоже плачет, понуро опустив крылья.       В этот момент ими управляли одни лишь эмоции. Спонтанные объятия были крепче, чем когда-либо. Они цеплялись друг за друга, словно утопающий за спасателя, хотя у обоих было ощущение, что прямо сейчас они тонут вместе.       Друзья вернулись в апартаменты только к обеду, когда Сал более-менее был готов морально на встречу с мамой Ларри, но чем ближе они подходили к зданию, тем тяжелее было у Фишера на сердце. Сделать первый шаг всегда сложно, но с моральной поддержкой Эшли он думал, что даже это не покажется сильной проблемой. Шаг за шагом они приближались ко входу в здание, затем к лифту, а оттуда — к квартире Фишер-Джонсонов. Сал чувствовал, как у него подкашиваются коленки, но вот они отворяют дверь квартиры и…       Здесь словно ничего не изменилось. Лиза хлопотала у плиты, рядом Генри перенимал у возлюбленной кулинарное мастерство, и оба выглядели такими счастливыми и беззаботными, что вся смелость Салли тут же разбилась на мелкие осколки.       Как он посмеет всё это разрушить?

Наши дни

      Стоя под мощным напором горячего душа, Сал с тяжестью в груди вспоминал этот день. После того, как они с Эш переступили порог, всё, что он помнит — полный немого отчаяния и непонимания взгляд Лизы, спешный побег из квартиры и внезапное столкновение с Тоддом в кабине лифта. Мольбы о переезде в их с Нилом дом увенчались успехом, и только потом, когда рыжий перенёс все необходимые вещи Сала на новое место, тот смог внятно объяснить, что случилось.       С тех пор ни с Лизой, ни с отцом он не пересекался, хотя те неоднократно звонили и просили о встрече. Сал даже удивился, почему никто из них так и не пришёл сюда, но… вероятно это потому, что они злятся. Да, это именно так, иначе просто быть не может. Фишеру невероятно тяжело понимать, что Лиза теперь лишилась не только первого мужа, но ещё и сына.       Так или иначе, самобичевание пришлось прекратить, и, выйдя из душа, Сал оглядел себя в зеркало. Круги под целым глазом, бледная кожа, неестественно худой силуэт — вот во что он превратился, обрушив на себя все горести последних событий. Переодевшись в красные клетчатые брюки и старую футболку Ларри, которая ему теперь впору, он вышел из ванной и чуть не споткнулся о мяукающего Гизмо.       — Ох, привет, дружочек, — уставшим голосом просипел Сал, широко прогладив кота вдоль позвоночника. Тот довольно ластился на каждое касание и терся о ноги хозяина, а затем, словно ничего не изменилось, побежал на кухню к своей миске.       — Он всё время был в комнате рядом с тобой, когда ты спал, — вынырнул из-за газеты Тодд с кружкой кофе. Рядом с ним на столе лежала приличная стопка новостных изданий. — Видимо, чувствовал, когда у тебя кошмары.       — Да, он часто делал это, когда мне было особенно тяжело, — вздохнул Сал, насыпая в миску сухой корм. — Надо будет купить ему игрушку или что-нибудь вкусное в благодарность.       Со второго этажа вскоре спустился и Нил. Увидев Салли, он широко заулыбался и, шумно хлопнув в ладоши, побежал к холодильнику.       — О, Салио, как я рад, что ты снова с нами! Садись скорее, я сейчас погрею панкейки.       — Погоди-ка, Нил, — Тодд встал, отложив газету. Фишер странно покосился на них, отходя в сторону и садясь на свободное место за обеденным столом. Кажется, выпечки сегодня ему не видать…       Тодд достал из холодильника какую-то красноватую жижу в большом стакане и, поставив перед Салом, воткнул в напиток зелёную трубочку и маленький пучок мяты. Парень недоверчиво посмотрел в стакан, оценил объём напитка, а затем непонимающе уставился на Тодда. «И что прикажешь с этим делать?» — спрашивал Фишер одним только взглядом.       — Пей, — приказным тоном скомандовал рыжий и вновь занял своё место за столом. — Это смузи из арбуза, сельдерея и огурца. Ты около недели ничего не ел, только пил воду, так что посидишь пока на этом.       — Никогда не видел, чтобы кто-то так жестоко лишал друга блинчиков, — хохотнул Нил, присаживаясь рядом с парнем. — Да ты настоящий тиран.       — Ты ведь сам меня панкейками из комнаты выманил, — усмехнулся Сал, но всё же запихнул трубочку в рот и отпил немного из стакана. Название, конечно, звучит подозрительно, но на вкус вполне неплохо. Судя по всему, Тодд высмотрел этот рецепт у Эшли — только она пьёт подобные штуки.       — Не думаю, что ты бы выбрался из комнаты, если бы я сказал, что буду кормить тебя переплющенными огурцами, — усмехнулся Тодд, и на его слова Нил визгнул от смеха. — Так или иначе, если ты прямо сейчас перейдёшь на твёрдую пищу, тебе станет плохо, так что пей и не ёрничай.       — Да я и не против, в принципе, — пожал плечами Фишер.       Некоторое время Сал пил свой напиток молча, перебирая свободной рукой ремешок протеза, лежащего рядом со стопкой газет на столе. Тодд и Нил обсуждали какие-то статьи, иногда отвлекаясь на колонку с дурацкими анекдотами. Фишер то и дело улыбался, слушая эти бессмысленные шутки, как вдруг его взгляд зацепился за первую полосу верхней газеты в стопке: «Полиция пошла по ложному следу в деле о пропаже выпускника старшей школы». Сал взял в руки этот выпуск, собираясь прочесть, но колонка была вырезана из страницы.       — Тодд, что это, мать твою, такое? — возмущённо показал ему газету Фишер, но Моррисон поднял руку, пытаясь успокоить друга.       — Ты сможешь прочитать об этом в сарае, там все вырезки из газет и некоторые документы из полиции. Если коротко — Ларри пока не нашли, и, судя по всему, он водит полицию за нос. Из соседнего штата поступали сообщения о том, что видели очень похожего на Ларри парня на улице, но, когда к месту подключилась полиция, там был человек с тем же самым именем, но с абсолютно другими данными и внешностью.       — Он что, сделал фальшивый паспорт и поменял образ? — нахмурился Сал, ещё раз взглянув на газету.       — Мы тоже так думали, но оказалось, что нет, — пожал плечами Тодд, переглянувшись с Нилом. — След навёл полицию на абсолютно непохожего парня, тем более, у него даже крылья не те ни по виду, ни по размеру. С другой стороны, его зафиксировала камера наблюдения в одном из магазинов, но потом он вновь нигде не светился.       — Дураку ясно, что он в курсе о его поисках, — задумчиво произнёс Нил, опершись на стол локтем и подперев щёку кулаком. — Ну, либо он очень хорошо прячется, либо нашёл себе помощников на стороне.       — Не исключаю вероятность, что он с кем-то познакомился, — кивнул Тодд, поправив очки на переносице. — Так или иначе, он жив, а это главное. Если хочешь, можешь сходить в сарай и почитать все вырезки из газет, я оставлял их для тебя.       — Хорошо, я тебя понял. Тогда сейчас же пойду, — собирался уже идти Фишер, но Тодд вдруг остановил его за руку.       — Если выльешь остатки смузи в кусты, я об этом узнаю, и дальше с тобой будет разбираться уже Эшли, — процедил он, натянуто улыбаясь. Таким жутким он ещё никогда не выглядел.       С огромным стаканом наперевес Сал вышел на улицу через задний вход. Снаружи догорало лето последними зелёными листьями, сражаясь с осенью за право наряжать деревья. Некоторые кроны были уже полностью рыжими, а другие лишь частично перекрасились в красноватые оттенки. Сал любил осень и откровенно радовался её приходу, однако теперь, когда Ларри пропадает неизвестно где… Больше не будет тех весёлых совместных моментов, маленьких походов в осеннем лесу и размышлений о жизни на крыше. Всё это кануло туда же, где сейчас носит Ларри.       Полумрак в маленьком сарае быстро рассеялся одной оголённой потолочной лампой, и перед Фишером предстало захламлённое крошечное помещение. Запахи бумаги и старых деревянных досок смешались воедино, образуя какую-то таинственную атмосферу. На стене справа от двери висели вырезки из газет, рядом на столе были разложены какие-то документы. Лежала даже пара кассет, чёрные надписи на которых гласили: «Записи с камер». Внимание Салли на долю секунды привлёк паук, обосновавшийся в углу под потолком. Теперь эти насекомые вызывали у него довольно неприятные воспоминания.       Отложив опустевший стакан в сторону и повернувшись к стене с записями, первым делом Сал наткнулся на объявление о пропаже. Он помнил, как на следующий день после ухода Ларри по всему городу начали появляться эти бумажки с фотографией Джонсона, которую сделала Эшли на своём последнем Дне Рождения. Фишер видел его лицо на всех домах, фонарных столбах и досках объявлений, когда ходил на работу. Металлист его буквально преследовал.       «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА: Ларри Джонсон, 18 лет; Дата рождения: 7 августа 1989 года; Дата исчезновения: 29 июня 2008 года. Последний раз видели в Нокфелле, штат Теннесси. Вид: Ворон; Подвид: Обыкновенный ворон. Внешность: Тёмно-каштановые волосы, карие глаза, высокий рост, крепкое телосложение. Особые приметы: родинка под правым глазом и щербинка между верхними резцами…»       А дальше ещё множество информации, которую надиктовала явно Лиза, когда составлялся этот плакат. Надпись о дате рождения натолкнула Сала на мысль: а ведь в начале августа у Ларри был День Рождения. Получается, сейчас ему 19 лет, да и информация о месте, где его видели в последний раз, теперь должна быть другая.       Осмотрев внимательно все вырезки, а также записи с кассет, где в самом деле мелькал Ларри, проносясь прямо перед камерой со своим чёрным оперением и опущенным капюшоном на такой знакомой красной куртке, Сал сделал вывод, что Джонсон был пролётом в Гаррисоне, штат Арканзас. Это подтверждали документы полиции и некоторые газетные статьи, но вот… Куда металлист отправился дальше — загадка. В одном из последних документов полиция сообщила, что, скорее всего, преследование Ларри будет прекращено, поскольку возвращаться домой он не собирался.       Снаружи послышались шаги, и стоило только Фишеру их заметить, как в сарай ворвался Тодд с телефоном в руке.       — Сал, только что звонил твой отец. Ну… опять, — немного нервно усмехнулся Тодд. — Просит тебя подумать о том, чтобы навестить их с Лизой. Звучал довольно настойчиво, так что, я думаю, тебе стоит…       — Я схожу, — кивнул Сал, не отрываясь взглядом от последнего документа.       — А… Надо же, это было проще, чем я думал. Ну, что ж, тогда я желаю тебе удачи. Мы с Нилом пошли в магазин, так что бери ключи и не забывай закрыть дверь. Тебе что-нибудь купить?       — Нет, спасибо, — слабо улыбнулся Сал, наконец подняв взгляд на Тодда. — Идите.       Отчего-то у Фишера на душе стало гораздо легче. То ли чудодейственный смузи — первая еда за неделю — так подействовал, то ли уверенность, что Ларри всё-таки живой и здоровый, но встреча с Лизой ему теперь не кажется такой уж страшной. Быстро вернувшись в дом и забрав с тумбочки в прихожей свою связку ключей, Сал закрыл входную дверь на замок и направился в сторону апартаментов.

***

      И вот опять он здесь, перед дверью квартиры Фишер-Джонсонов.       Один.       Без единой опоры и поддержки, после двух месяцев трусливых пряток и затяжных кошмаров, он вернулся в логово своего дьявола, своего самого главного страха — осуждения со стороны близких. И только он собрался постучать, как вдруг входная дверь отворилась, и на пороге замер Генри, не веря собственным глазам. Они оба не верили, глядя друг на друга несколько долгих секунд и не имея возможности вымолвить хоть слово, и тут Фишер-старший кинулся на сына с крепкими объятиями и заплакал. Совсем не по-мужски, громко и отчаянно, прижимая Салли к себе и трясущейся рукой поглаживая по ещё влажным после душа волосам.       — Лиза… Сал пришёл! Он всё-таки пришёл! — Салли просто не узнал голос собственного отца: такой жалобный, с периодическими всхлипами.       Довольно быстро в дверном проёме показалась и Лиза. Господи, как она изменилась с их последней встречи! Впалые щёки на бледном лице, потухший взгляд, что вмиг изменился, стоило ей узнать в тонкой фигурке своего пасынка. И вот они уже втроём стояли в коридоре, обнимаясь и плача, и Сал обнял родителей в ответ. Кажется, вместе с этими слезами потихоньку вылечивались все раны в его сердце.       Они втроём успокоились лишь около пятнадцати минут спустя, обезвоженные и обессиленные от непрекращающегося потока слёз. Генри отправился заваривать чай, а Сал остался с Лизой на диване. Женщина крепко держала пасынка за руку и даже не планировала отпускать, поглаживая тыльную сторону его ладони большим пальцем.       — Прости меня, Лиза, — тихо просипел ослабшим голосом Сал, освободив лицо от протеза. На его коленях лежала большая упаковка влажных салфеток — за всё это время она успела опустеть вполовину.       — Я уже говорила, мышонок, тебе нет нужды извиняться, — она вновь взяла салфетку из упаковки, но уже не для себя, а для Салли, бережно вытерев его щёку от влажной дорожки. — Да, конечно, я была очень напугана, когда пропал Ларри, и поставила на уши все соседние штаты, но… Я лишь хотела убедиться, что он в порядке. Он не раз говорил, что хочет скитаться, и я не воспринимала эти слова всерьёз, но теперь пришлось его понять. Это я должна просить у тебя прощения, тебе ведь тоже пришлось нелегко.       — Кстати говоря, кхм… об этом, — замялся Сал, не зная, как сказать о настоящей причине побега Ларри.       — Эшли и Тодд нам всё подробно рассказали, приятель, — отозвался с кухни Генри, возвращаясь к родным на диван и поставив на журнальном столике поднос с тремя кружками чёрного чая. — Мы и сами об этом догадывались, замечали взгляды Ларри в твою сторону, но и подумать не могли, что между вами… Такая серьёзная драма.       — Блин, это так неловко… — раскраснелся Сал, прикрыв лицо руками. Ему было так стыдно говорить о чувствах к сводному брату, но, кажется, родители совершенно не злились.       — Мы с Генри поначалу тоже были в замешательстве, но… В конечном итоге решили, что для наших сыновей не могли бы придумать пару лучше, — хихикнула Лиза, трепеща маленькими сизыми крыльями.       — О, я долго размышлял об этом по ночам, очень долго, — вздохнул Генри, отпив из своей кружки. — Но знаешь, в одну из ночей, когда я заснул в размышлениях об этом, мне приснилась... — он выдержал неуверенную паузу, сомневаясь, стоит ли заикаться об этом, но затем всё же продолжил: — Мне приснилась Диана.       Сал тут же поднял на отца заинтересованный взгляд, и тот, улыбнувшись, потрепал сына по макушке.       — Я принял это за добрый знак и решил, что поддержу вас. Диана никогда не приходит, если я принимаю плохие решения. Но она снилась мне, когда мы переезжали сюда, а ещё когда я твёрдо решил сделать Лизе предложение. Всё это перевернуло мою жизнь, изменив в лучшую сторону.       — Пап… — дрожащим голосом пробормотал Сал и поднял взгляд к потолку, чтобы не заплакать снова.       — Мышонок, меня очень тронула твоя забота о Ларри касательно его крыльев, — погладила пасынка по плечу Лиза. — Твоё решение было обдуманным, ты просто боялся попросить помощи, верно? Не представляю, как тяжело было отрекаться от того, кого сильно любишь.       Сал до последнего боялся признаваться в этом самому себе. Он не хотел, противился, переживая, что одна лишь его мысль заставит чёрные, как ночь, вороньи крылья оторваться. Но сейчас он действительно готов уверенно признаться самому себе: он любит Ларри.       — Тодду и Нилу помог Трэвис, — ответил Сал, шмыгнув носом. — Но Трэвис тоже пропал, и я не мог… Я не знал, как…       Говорить становилось всё тяжелее, и он постарался сделать глубокий вдох, успокаивая самого себя.       — Мышонок, мы обещаем тебе, если Ларри вернётся и если получится всё исправить между вами, мы с Генри сделаем всё, чтобы быть максимально готовыми в любой ситуации. Мы любим вас обоих, пожалуйста, всегда помни об этом, — со всей уверенностью произнесла Лиза, и они вновь обнялись, пока Салли шептал тихое «спасибо».       — Но я только одного не понимаю… Что теперь с Ларри? — всё-таки решил поднять тему Сал. — Он не вернётся?       — Ох, прости, приятель, мы совсем забыли показать тебе кое-что, — опомнился Генри. — Сиди, Лиза, я сам принесу.       Сал непонимающе и слегка напугано посмотрел на Лизу, и та мягко погладила его по плечу, улыбнувшись при этом слегка печально. Всё ясно, ему это точно не понравится. Вскоре Генри вернулся со сложенным втрое листом бумаги и, присев обратно на диван, протянул предмет сыну.       — Это пришло сегодня утром из отделения полиции в пригороде штата Калифорния, — тихо сообщила Лиза и вскоре замолчала, дожидаясь, когда Сал прочтёт письмо.       В этом документе, написанном именно Ларри, — этот почерк Сал узнает среди сотен похожих — было сказано следующее:       «Я, Ларри Джонсон, находясь в здравом уме прошу прекратить поисковые операции и признать меня добровольно ушедшим из семьи. Я принял это решение сам, прошёл необходимые проверки и прошу оставить меня в покое. Если когда-нибудь я захочу вернуться — я сделаю это по своей воле».       К документу было приложено несколько результатов анализов, доказывающих, что Ларри был действительно в своём уме, когда писал это. В ответ на увиденное, Салли лишь вздохнул. Раз Джонсон так хочет поскитаться… что ж, так тому и быть. Кажется, теперь они все готовы дать Ларри столько времени, сколько ему нужно.

***

      Возвращаясь вечером в дом Тодда и Нила, Сал собирался открыть входную дверь ключом, как вдруг услышал позади гудки машины. Оглянувшись, он увидел жёлтое такси, из которого вышла Эшли, тут же раскрывая руки для крепких объятий. И Фишер, собрав все оставшиеся силы в кучу, бросился обнимать подругу, понимая, что сейчас и она уедет на долгое время.       — Тебе уже пора? — с явной печалью в голосе спросил Сал.       — Да, Салли, — так же грустно ответила она, прижимая друга к себе покрепче и пытаясь сделать это кончиками крыльев тоже. — Мне нужно поскорее въехать в общежитие и осмотреть окрестности, так что…       — Прости, что мы так и не провели по-нормальному лето вместе, я столько планировал до… — его голос опять начал срываться, но Эшли прервала его, успокаивая.       — Чш-ш-ш, всё в порядке, я понимаю. Рада, что перед уездом вижу тебя вновь бодреньким, — хихикнула она, пощекотав Фишера под рёбрами, отчего тот мелко вздрогнул и тоже рассмеялся. А затем Эш взяла его лицо в ладони и, наклонившись и приподняв протез, заглянула другу прямо в глаза. — Меня ждёт такси, так что времени немного. Послушай, Сал, мы с тобой будем переписываться. Много! Я никогда тебя не забуду, слышишь? И буду приезжать на каникулах, обещаю! Это всего лишь универ в соседнем городе, понял? Никакой сраный универ не разрушит нашу с тобой дружбу и не заставит меня бросить тебя! Ты всё понял?       — Да, Эш… — удивлённый таким потоком внезапной поддержки, пробубнил Сал.       — Я не слышу тебя, Фишер, ты понял меня?!       — Чёрт, так точно, Эшли, мэм! — отсалютовал он, а затем они оба громко рассмеялись.       — Ну всё, тогда я поехала, — она невесомо чмокнула его в лоб и, помахав рукой, собиралась садиться обратно в машину, как вдруг Сал окликнул её. — Что-то ещё?       — Родители одобрили нас с Ларри, — едва слышно проговорил он, но цапля прочитала всё по губам и подняла большие пальцы вверх.       — Умничка! Но жопу я ему всё равно протараню, — лукаво хихикнула она и с этими словами закрыла за собой дверь такси.       Пока машина отдалялась к горизонту, Кэмпбелл всё махала и махала Салу из окошка на прощание, и он махал ей в ответ до тех пор, как такси и вовсе не скрылось за горизонтом. Фишер старался не думать о грустном, изо всех сил пытаясь держать себя в руках, но чувствуя, что вот-вот сорвётся. Однако, плотину накопившихся эмоций сдержал очередной внезапный звонок мобильного телефона. Номер Салли не узнал, однако отчего-то решил, что это точно Джонсон, тут же принимая вызов.       — Ларри?! О Господи, как же я…       — Оу, я, судя по всему, что-то важное упустил, хах? — раздалось на той стороне. Но голос этот точно не Ларри.       — Чт… — не успел выговорить Сал, как вдруг осознание пришло. — Трэвис?!