Крылья

      Наконец-то долгожданное лето! Можно на время забыть об учёбе, расслабиться, не спать ночами и заниматься всем, чем захочется. У ребят экзамены были сданы без проблем, чего нельзя было сказать о Ларри: металлист изрядно помучился, чтобы не остаться на второй год.       За все эти полгода расследование так и не сдвинулось с мёртвой точки. Салли каждый день приходил в ванную к Меган, общался с ней через доску Уиджи, которую было решено оставить там, и уходил сразу, как только слышал какой-либо треск или посторонний звук. Иногда к Фишеру присоединялись Эшли с Тоддом или Ларри, но это ничего не меняло. С каждым днём руки опускались всё больше. Меган говорила, что её родители не доверяют ребятам и просто хотят, чтобы призраков оставили в покое, это можно понять. Но что плохого в том, что они просто хотят узнать правду?       За окном протекал тёплый июньский день. Время близилось к закату, и приятный ветерок проникал в комнату через открытое окно. Салли любил это время года, когда природа радовала всех вокруг буйством ярких красок. Он сидел на полу среди кучи бумаг, исписанных нотами, аккордами и текстами песен. С тех пор, как друзья подарили ему электрогитару, Фишер просто не мог оторваться от инструмента, когда брал его в руки, — играть на ней было одно удовольствие. Два месяца назад, как и обещал, паренёк сыграл для друзей соло на этой гитаре, и каждый был поражён тому, насколько круто у Салли получается. Это была его страсть. Как рисование для Ларри Джонсона.       Салли тихонько перебирал струны на гитаре, извлекая из усилителя скромную мелодию. Хотелось сыграть какую-нибудь песню, но паренёк никак не мог определиться. Как можно выбрать одну, когда создано такое огромное количество разнообразных шедевров?       Внезапно дверь в комнату открылась, и на пороге появился Ларри. Фишер даже не дёрнулся в сторону протеза, который лежал у его ног, потому что знал, что кроме отца и патлатого друга к нему так никто бесцеремонно не ворвётся. Глядя на него снизу-вверх, Салли только сейчас заметил, что за эти полгода Джонсон вытянулся ещё сильнее. Вот ведь Эйфелева башня, куда расти ещё выше? Металлист прошёлся по комнате, пытаясь аккуратно переступать через раскиданные по полу бумаги (что, между прочим, у него совсем не получалось, потому что его крылья всё равно сметали всё, что плохо лежало), и затем плюхнулся спиной поперёк кровати, подперев голову руками и уставившись в потолок. Он так же расправил крылья по одеялу и тяжело вздохнул. Такое бывало, когда Ларри бесился на самого себя за то, что никак не получалось закончить очередную картину. Он просто приходил к Фишеру с лицом лица и без слов занимал любое свободное место в его комнате, и эти моменты были лучше любых лекарств.       Вопрос о том, какую песню сыграть, решился сам собой. Эту Фишер знал наизусть. Салли быстро поставил пальцы левой руки на нужный аккорд, а правой, в которой держал медиатор цвета синей стали, уверенно провёл по струнам и начал петь.       — Воля в кулаке, мысли в разные стороны,       По моей комнате гуляют чёрные вороны.*       Ларри усмехнулся. Всё же иногда ребята отвлекались от прослушивания метала и плавно перетекали на другие ответвления рока: альтернатива, панк, глэм, иногда даже поп. Конечно, такое больше нравилось Салли. Он любил поп-панк и поп-рок, откровенный и вызывающий. Вот уж и правда, в тихом омуте черти водятся. Но Ларри его не осуждал: главное, чтобы музыка зажигала в человеке искру.       Вскоре Джонсон начал подпевать. Дуэтом они звучали очень красиво: грубый хриплый голос Ларри и нежный мелодичный — Салли. Металлист любил петь с другом, для него эти моменты были бесценными, а сердце каждый раз ухалось вниз. За эти полгода у Ларри было достаточно времени, чтобы всё обдумать, и с недавних пор он осознал и принял свою влюблённость окончательно. Если быть точным, это произошло примерно пару месяцев назад.       «А это ещё что такое? — Салли перебирал кассеты с музыкой в коробке, которую нашёл у Ларри под кроватью. Чего там у него только не хранилось: пыль, старые закаменевшие носки, заначки энергетиков, сигарет, теперь ещё и это. На большинстве из них были написаны названия известных рок-групп, но одна привлекла особое внимание Салли. На ней розовым маркером красовалась надпись «LaLaLaLaLa»**. Не дождавшись ответа от Джонсона, Фишер вставил странную кассету в магнитофон и нажал на кнопку включения. По комнате начала разноситься нежная музыка, а затем ее дополнил женский вокал, которые вскоре стали более ритмичными. — Это что, евродэнс? Ларри, ты серьёзно?»       «А чё? Тебе не нравится? — пытаясь скрыть своё смущение, металлист начал танцевать. Не так, как делает это обычно, мотая башкой в разные стороны, а как-то более… аккуратно. Похоже на клубные танцы. Парень неумело двигал бёдрами, крутился, щёлкал пальцами в воздухе в такт музыке, иногда осторожно взмахивал крыльями. Выглядело до жути нелепо, и Салли засмеялся. Металлист хитро прищурился и, ухватив Фишера за запястье, притянул к себе. — Раз тебе так смешно, покажи, что умеешь!»       «Ты ёбнулся, Джонсон! — смеялся Салли, но ритмичная музыка захватила и его, поэтому паренёк попытался подражать движениям Ларри. И у него получалось довольно красиво! Неизвестно, откуда в Фишере взялись эти лёгкость и пластичность, с которыми он двигался, но Джонсон прилично так засмотрелся. Движения Салли были чёткими, энергичными, и он танцевал так, словно делал это уже не один раз. Если бы металлист не знал, что перед ним парень — принял бы Салли за миловидную девушку. Когда песня закончилась, Фишер постепенно остановился и, заметив на себе пристальный взгляд, немного смутился. — Чего?»       «Эм… — Ларри покраснел и прокашлялся в кулак, сразу же отводя взгляд в сторону. Обойдя друга, он достал кассету из магнитофона и бросил её в коробку к остальным. Ещё чуть-чуть, и он бы выпалил «ты мне нравишься» здесь и сейчас, но как бы не колотилось его сердце, он понимал, что сейчас не время для этого. — Да так, ничего».       И вот сейчас, когда они пели дуэтом, в Ларри вновь разгоралось это странное чувство. Он ощущал с Салли сильную связь, более крепкую и надёжную, чем простая дружба. Ему до безумия нравилось в Фишере всё: от доброго характера до неаккуратных шрамов на правой половине лица. Осталось только решить, когда сказать Салли три таких неловких, но важных слова.       Закончив песню и доиграв последний аккорд, Фишер повернулся к Джонсону. Тот, по мнению Салли, совсем вышел в астрал, и паренёк решил привлечь к себе внимание, оперевшись руками на чужие колени. Джонсон тут же подскочил на кровати и удивлённо вылупился на друга. Салли не дурак, видел, что в последнее время металлист шугался от случайных прикосновений, а ещё постоянно смотрел на него исподтишка. Фишер всегда чувствовал этот взгляд, от него спину странно покалывало, но поговорить об этом с другом паренёк так и не решился.       На самом деле Салли обо всём догадывался и сам чувствовал то же самое. Ларри единственный, кто смотрел на него без протеза с восхищением, без единой капли отвращения или жалости. Только рядом с Джонсоном в Салли появлялась уверенность, что его лицо могло быть красивым, что в каждом шрамике был свой шарм. Один лишь Ларри помогал Фишеру вновь открываться этому миру. Однако есть одно «но»: он всё ещё бескрылый. Врачи до сих пор разводили руками и говорили, что здесь они бессильны. А если Салли допустит потерю крыльев Джонсона, он себе этого никогда не простит.       — Как твоё вдохновение? — спросил Салли, опираясь на чужое колено ещё и подбородком и наблюдая, как Джонсон всё сильнее краснеет.       — Н-ну, — Ларри тряхнул головой, пытаясь успокоиться. –Ты же знаешь, что благодаря тебе моё вдохновение всегда возвращается, чел.       Металлист сложил пальцы пистолетом и подмигнул Фишеру. Теперь пришла очередь Салли краснеть.       — Знаешь, я всё думал, что бы нам такого сделать для этих упёртых призраков, чтобы завоевать их доверие, — Ларри пару секунд выглядел задумчивым, а потом словно просиял. — И теперь, кажется, у меня родилась гениальная идея.       Он внезапно подорвался с кровати и поднял Салли на руки. Тот уже знал, что, если это происходит, сейчас они куда-то полетят. Догадка оказалась верной: Джонсон подошёл к окну и, ни на секунду не тормозя, уверенным шагом вышел из него. Пара мгновений свободного падения — и вот они поднимаются выше и выше, пока не достигают крыши апартаментов. Ларри поставил Фишера на ноги, а сам куда-то смотался. Десять минут ожидания, и Салли увидел, как металлист снова взлетел на крышу, но уже наперевес с мольбертом и железным ящиком, в котором хранились все его художественные принадлежности. Тяжеловато, наверное, было летать с такой ношей.       Джонсон быстро расставил всё по своим местам: мольберт с чистым холстом поставил напротив уходящего солнца, а инструменты расположил так, чтобы до них можно было удобнее дотянуться. Салли наблюдал за этим с неподдельным интересом.       — Я всё ещё жду, когда ты выложишь мне свою гениальную идею, Пикассо, — усмехнулся паренёк, усаживаясь прямо на голую крышу.       — Короче, я ходил расспрашивать о семье Холмс у миссис Розенберг, — начал Ларри, намешивая краски в деревянной палитре. — Порядком подзаебал её, но кое-что вытянул. Оказывается, Люк и Стейси жили в апартаментах очень долгое время, а Меган и вовсе родилась здесь. Они считали это место очень живописным или чёт типа того. Вот я и предположил, что они могли любить здешние летние закаты. Я тоже всегда был от них в восторге. Поэтому я попробую передать это для них на холсте. Бедолаги сидят в четырёх стенах, даже из окон не выглянуть. За двадцать пять лет такого дерьма я бы и сам на всех подряд бесился, чувак.       — Да, я думаю, в этом есть смысл, — кивнул Салли. — Давай попробуем.       И Ларри начал творить. Всякие пейзажи он всегда рисовал без карандашного наброска, что казалось для Салли очень сложным, поскольку он сам боялся сделать лишний штрих. Джонсон же смело наносил цвета, создавал сначала размытые очертания, а затем делал их более детальными. Тёмно-оранжевый закат на его картине и вовсе играл такими красками, которых Фишер не мог различить на небе. Но его впечатлял не только процесс создания шедевра, но и сам творец. Ларри выглядел очень уверенно с кистью в руках, слегка напряжённо, было видно, как он сосредоточен на работе. Когда поднялся небольшой ветер, Джонсон, не отводя взгляда от картины, отложил палитру и, стянув с запястья чёрную резинку, завязал волосы в пучок. От этого действия у Салли, кажется, совсем спёрло дыхание. А чёрные крылья и вовсе жили своей жизнью: то плотно прижимались к спине металлиста, когда он пытался тщательнее проработать какое-либо место, то расслабленно раскрывались или даже потряхивались, если Ларри был доволен тем, как ложилась краска.       Они пробыли на крыше несколько часов. Даже когда закат уже прошёл, и вся яркость померкла, Джонсон продолжал работать где-то по памяти, где-то добавляя детали от себя. Но вскоре работа была закончена, и Ларри обернулся на Фишера, замечая, что тот неотрывно смотрел в его сторону. Паренёк так и просидел всё это время без протеза, и все его эмоции были как на ладони. Джонсон безумно ценил то, что Салли доверился ему, как родному человеку.       — Картиной любуешься или это я настолько красив? — он распустил пучок и зачесал волосы назад в излюбленном жесте, играя бровями и явно намекая, какой ответ будет правильным. Замечая удивление в глазах Салли, Джонсон рассмеялся и рукой подозвал друга к себе. — Да шучу я. Тащи свою жопу сюда и скажи, что ты думаешь.       Фишер послушно приблизился к Ларри, становясь рядом с ним и уставившись в картину. Получилось очень красиво, Салли был впечатлён. Он был бы даже не против повесить такую у себя в комнате.       — Это одна из лучших твоих работ, однозначно, — нежно улыбнулся Салли, осторожно проводя пальцами по краешку полотна. Эта картина ощущалась как-то по-особенному из-за того, что паренёк воочию наблюдал за процессом создания, словно сам принял в этом какое-то участие. В ответ на слова друга Ларри широко улыбнулся, оголяя щербинку между зубов.       Салли заметил, что Джонсон опять перепачкался в краске. Все руки, шея и даже щека были разукрашены небрежными мазками различных цветов. Разумеется, краска уже засохла, и водой это отмыть будет не так просто. Вздохнув и покопавшись в инструментах металлиста, Фишер выудил из ящика бутылёк ацетона и ватные диски. Смочив один из них противно пахнущей жидкостью, парень ухватил друга за запястье и начал аккуратно оттирать краску с чужой руки. Ларри лишь нервно дёрнулся, но отказаться не смог: Салли держал его слишком крепко. Кожа в месте прикосновения буквально горела, и металлист старался не придавать этому действию слишком много ненужного смысла.       — Капец, Ларри, ну как ты так? — хмурился Салли, оттирая очередное тёмно-зелёное пятно, в то время как Джонсон успел умереть и воскреснуть обратно.       — Д-да ладно тебе, чел, — заикнулся металлист. — Я бы и сам вытерся.       — Ага, знаю я твоё «сам», — шикнул на него Фишер, заканчивая с одной рукой и перемещаясь на другую, сменив ватный диск. — Не помнишь, как однажды после творческой бессонной ночи ты притащился в школу весь перепачканный масляной краской? Мы тебя почти целый день вместе с Тоддом оттирали. И слава яйцам, что крылья остались чистыми! Ацетон они бы не пережили.       — Да как тут забудешь, когда ты припоминаешь это каждый раз! — выпалил Джонсон, возмущённо ударив крыльями о крышу. Тем временем Салли, в очередной раз выбросив в сторону грязный ватный диск и смочив ацетоном чистый, перешёл на шею металлиста. Там красовалось уже ярко-оранжевое пятнышко, которое отошло довольно быстро. Краска осталась только на щеке Ларри, и Фишер, прикинув, как поудобнее добраться до этого места, ухватил друга за ворот футболки и потянул вниз. Джонсон послушно пригнулся и старался сохранять спокойствие, однако крылья выдавали его с потрохами: они беспокойно подёргивались. Салли не обращал на это внимания, увлечённый своим занятием.       — Я дам тебе потом какой-нибудь увлажняющий крем, а то кожа после ацетона ахуеет, — усмехнулся Салли, пошлёпав друга по щеке в знак того, что закончил работу. — Ну что, пойдём дарить призракам твой великий шедевр?       Ларри кивнул, приходя в себя и судорожно собирая в ящик все свои краски. Он сказал Салли подождать, пока слетает до подвала и отнесёт вещи на место, и Фишер остался на крыше, держа картину в руках. Джонсон быстро спустился и зашёл в свою комнату через служебный вход. Нервно раскидав мольберт и ящик с инструментами по хаотичным местам, Ларри побежал в ванную. Встав напротив зеркала, он уставился в отражение и запустил пальцы в волосы.       «Блять, рожа красная, словно я пять километров пробежал! — запаниковал ворон. — Это было слишком близко…»       Опустив взгляд вниз, Джонсон смачно выругался на всю ванную. У него встал. И из-за чего? Из-за простых прикосновений? С каких пор у такого дерзкого и грубого парня, как он, встаёт на мимолётное проявление заботы со стороны объекта воздыхания? Да, он не отрицает, что влюблён, но… Ларри Джонсон, это моветон!       — Не-не-не, чувак, сейчас не время, — прошипел он сам себе и стал нервно метаться по ванной, пытаясь успокоиться. — Так, блять, Джонсон, спокойно, давай, представь… представь миссис Розенберг в бикини!       Минута. Ещё одна. Ларри жмурится и хватается обеими руками за голову.       — Блять, почему не помогает?! — он бесится ещё сильнее, и от этого его крылья резко распахиваются, сметая всё, что плохо стояло на раковине и бортиках ванны. Поразмыслив ещё какое-то время, Ларри снова выругался и, убедившись, что дверь заперта, встал напротив унитаза. — Ладно, другого выхода, похоже, нет.       Он опёрся левой рукой о стену, в то время как правой расстегнул ширинку и спустил джинсы вместе с боксерами до колен. Как же стыдно было заниматься такими вещами прямо сейчас! Салли ждёт его один на крыше, в темноте, а он тут придаётся пошлым фантазиям, словно какой-то школьник. Хотя в чём проблема, он и есть школьник.       Рвано выдохнув, металлист сжал член у основания и начал уверенно двигать рукой. Закончить требовалось быстро, времени растягивать удовольствие у него не было. Стараясь скорее довести себя до оргазма, металлист зажмурился, пытаясь сосредоточиться на мыслях о Салли и о его нежных прикосновениях. Ох, как бы Джонсон хотел быть к нему ещё ближе, чем сейчас. Иметь возможность прикасаться, когда захочет и где захочет, перебирать между пальцами мягкие голубые локоны, целовать поражённую часть его лица…       Как ни странно, мысли о любимом человеке сделали своё дело. Разрядка произошла быстрее, чем это бывало обычно, и Джонсон просто благодарил всех существующих богов за то, что это дело не затянулось на добрых полчаса. В голове гудело, мысли словно испарились, а тело приятно расслабилось. Он простоял бы так ещё немного, но внезапно раздавшийся рингтон на мобильнике резко привёл его в чувство. Металлист подтянул джинсы с нижним бельём и, нашарив в кармане телефон, ответил на звонок, не глядя, кто вообще звонил.       — Да? — отозвался металлист, застёгивая ширинку.       — Ларри? Как дела, что делаешь? — с наигранно заинтересованной интонацией спросил у него Салли.       — Нормально, а ты чё звонишь-то? — нахмурился Джонсон.       — Да так, кое-кто, видимо, забыл, что оставил меня на ЧЁРТОВОЙ КРЫШЕ! — Фишер перешёл на крик, и Ларри чуть не выронил мобильник из рук. — Быстро забери меня отсюда!       — Блять, чувак, прости! — засуетился металлист, выбегая к запасному выходу.       Через пятнадцать минут они наконец добрались до ванной в 504-й квартире, предварительно пришлось зайти к Салли домой, чтобы тот надел свой протез. Всё это время Ларри извинялся перед Фишером, обещая тому купить в магазине всё, что он захочет. На вопрос «где ты, патлатая сволочь, пропадал?» пришлось придумать какой-то бред по типу того, что у него внезапно прихватило живот из-за того стрёмного бич-пакета, который он откопал в дальнем углу ящика у себя на кухне. Кажется, Салли поверил.       Парни поставили картину к стене и, расположившись на полу напротив неё, начали ждать. Пять минут, десять, пятнадцать — никаких следов присутствия Меган не ощущалось. Девочка не отвечала даже через доску Уиджи. Очень странно, обычно хотя бы через эту деревяшку Меган выходила на связь. Ещё полчаса ожидания, и Ларри потянулся, расправляя крылья и опуская их свободно лежать на полу. Буквально краешком перьев он почувствовал знакомый холодок и, оглянувшись, еле удержался, чтобы не ругнуться.       — Сал, смотри, — прошептал другу Джонсон, дёргая его за край чёрной футболки. Позади них в углу стояла Меган. Она неотрывно смотрела на картину, не шевелясь и не издавая ни звука. Неизвестно, появилась она с самого начала или только что, но на парней девочка всё так же не реагировала. Меган сделала несколько шагов вперёд, приближаясь к полотну, и села на пол, подгибая под себя ноги.       — Это ты нарисовал, Ларри? — с какой-то грустной интонацией заговорила девочка.       — Да, это подарок тебе и твоим родителям, — Джонсон кивнул. Девочка сидела прямо перед ним, и было странно смотреть сквозь неё на искажённую картину.       — Очень красиво, — вздохнула она. — Я так давно не видела закат… Спасибо.       Она посмотрела на картину ещё немного, а затем перевела взгляд куда-то в сторону, словно здесь был кто-то ещё. Меган внимательно смотрела в одну точку и, кивнув, обернулась на парней.       — Мама с папой сказали, что вы можете к ним зайти.       Салли подскочил с места. Неужели получилось?! Он был откровенно шокирован и рад одновременно. Поблагодарив Меган и оставив её наедине с картиной, парни вышли из ванной и направились к спальне. Оставшиеся доски, которыми была заколочена дверь, действительно можно было оторвать и руками, чем парни смело воспользовались. Через пару минут возни проход оказался открыт. В комнате не было ничего, кроме матраса, на котором сидело двое таких же полупрозрачных, как Меган, людей: мужчина и женщина. Очевидно, Люк и Стейси. Видимо, при жизни они состояли друг с другом в межвидовых отношениях, поскольку ни у кого из них не было крыльев.       — Здравствуйте, — скромно поздоровался Салли, пытаясь привлечь их внимание.       — Спасибо за эту картину, — первой откликнулась женщина. — Мы так скучали по возможности полюбоваться закатом и отдали бы всё, чтобы дать такой шанс нашей дочери. Мы ещё можем хоть что-то видеть через щели в досках, а в её ванной даже маленького окошка нет.       — Я нарисую ещё картин для неё, — заявил Джонсон, и Стейси грустно улыбнулась ему.       — Так что вы хотели у нас узнать? — подал голос Люк. — Вы так долго и настойчиво добивались нашего внимания, нам даже запугать вас не удалось. Кстати, простите за это, мы не хотели причинить никому вреда, только лишь отпугнуть.       — Мы хотели спросить, что с вами произошло, — начал Салли. — Все говорят, что вы убили свою жену и ребёнка, но в это сложно поверить. Меган ведь вас совсем не боится.       — Так вот почему расследование не стали углублять, — удивилась Стейси.       — Надо же, интересно, — нахмурился Люк. — Это всё ложь. Я никого не убивал, тем более свою семью!       — Но… кто тогда это сделал? — спросил Ларри.       — Мы не знаем, мальчики, — Стейси покачала головой. — В тот день мы с Меган были дома одни, дожидались Люка с работы. Я была в комнате и услышала, как кто-то вошёл. Думала, это дочка, но меня неожиданно ударили по голове, и я потеряла сознание. Когда очнулась — поняла, что мои крылья… Их оторвали с корнем. А рядом лежал уже мёртвый Люк. Мне было так страшно, я надеялась, что Меган успела найти безопасное место, сбежать, но…       Дальше Стейси, не выдержав, расплакалась. Её всхлипы разносились эхом по комнате, тяжёлыми хлопьями оседая в сердцах парней. Они чувствовали её эмоции, её боль и отчаяние.       — Когда я вернулся с работы, сначала не заметил ничего необычного и по привычке прошёл в нашу со Стейси комнату. На меня сразу набросились, я пытался дать отпор, но получил несколько ударов ножом в грудь. Умер мгновенно. Я, даже будучи призраком, не смог разглядеть лица убийцы, он был в маске. И мои крылья это чудовище забрало тоже, — Люк произносил всё это со злостью, скрипя зубами. - Я мог только сидеть рядом со Стейси, наблюдая, как она истекает кровью и медленно умирает.       — А какого вида вы были? — Салли от удивления еле подбирал слова. История набирала всё более страшные обороты. Почти сразу он мысленно обругал себя за неуместный вопрос, ведь стоило спросить, какого вида был убийца. Но ладно, об этом можно узнать в следующий раз.       — Мы были… мы… какого вида мы были, Стейси? — напряжённо обратился к жене Люк.       — Я… не могу вспомнить, — проговорила она. — Я знаю, что они у меня были, но не могу вспомнить даже то, как они выглядели.       Призраки были напуганы. Кажется, своими расспросами парни сделали только хуже, и на сегодня они решили, что этого хватит. Они не изверги, чтобы так издеваться над мёртвыми. Оставив их в покое, друзья вышли из квартиры и спустились на этаж ниже.       — Блять, я просто в шоке! — крылья Ларри ощетинились, в его голове не укладывалось, какому же ублюдку понадобилось вырывать у людей крылья. — Это чё за пиздец?       — Сам не знаю, Ларри, — хмурился под протезом Фишер. — Давай завтра сходим ещё раз, может они к тому времени успокоятся и вспомнят что-то ещё?       — О, вот вы где, ребята! — их прервал Генри, вышедший из 402-й квартиры. — А мы с Лизой вас обыскались. Хорошие новости: на завтра никаких планов не строить, мы вчетвером идём в кино!