Крылья

      Природа — во многом удивительная штука. То, что она создаёт, порой не поддаётся логике или разумным объяснениям. Однако считается, что в нашем мире всё взаимосвязано, у всего есть причина, у всего есть начало, у всего есть конец. И этот баланс должен соблюдаться, иначе всё разрушится прямо на наших глазах. Но что, если твоё собственное существование уже ставит эту гармонию под сомнение? Нет, конечно же, во всём бывают исключения, их всегда можно чем-то объяснить: эволюцией, мутацией или может даже болезнью. Но не в этом случае.       Такие мысли порой закрадывались в голову юного Сала Фишера на очередном скучном уроке или же во время принятия горячей ванны — в любой момент, когда можно спокойно поразмышлять о том, кто мы такие и зачем пришли в этот мир, что мы можем после себя оставить и что дадим будущим поколениям. Иногда эти мысли вдохновляли, а иногда тянули на самое дно. А о чём ещё можно было думать, когда ты единственный во всём мире среди сверстников, кто никогда не чувствовал настоящую свободу? Единственный, кто никогда не летал, в прямом смысле этого слова.       Наш мир устроен так, что у подростков от тринадцати до шестнадцати лет рано или поздно вырастают крылья. Самые настоящие, идентичные самым разнообразным видам птиц. Кажется, это символизирует характер или жизненный опыт. Или вообще всё и сразу. Наука не даёт точных описаний, поскольку слишком сложно сопоставить связь нашей души с физической оболочкой, и даже многолетние исследования давали лишь неясные результаты. Сал прочитал много книг, статей и публикаций о том, что означают различные крылья, он был практически специалистом в этом. Например, цапли символизируют неосторожность и любопытство, а голуби — мир и любовь. Юноша очень часто мечтал о том, что же достанется ему. Помимо символизма и возможности летать, эти крылья хорошо помогают в выборе второй половинки. Доказано, что люди одного вида образуют невероятно крепкие пары. Кто-то называет их соулмейтами, а кто-то настроен скептически и отрицает, что любовь можно найти только среди своих, однако таких меньшинство.       Сегодня было обычное декабрьское утро. Часы показывали 6:30, и будильник беспощадно насиловал уши бедного Сала, заставив резко вскочить с кровати. Время от времени он жутко пугался громкого писка по утрам, и ему хотелось просто выбросить несчастные часы прямо в окно. Ну или хотя бы сделать звук немного тише, но в этой шайтан-машине с двумя кнопками сложно было разобраться без инструкции. Тодд бы смог, но Сал постоянно забывал взять будильник с собой. Сегодня память точно не подведёт! После нажатия на кнопку противный писк наконец прекратился, и парень сразу вытащил вилку из розетки, после чего затолкал часы в собранный с вечера рюкзак.       Сал потянулся, стоя посреди своей комнаты в полумраке. В это время на улице ещё не начало светать, поэтому даже после того, как он открыл жалюзи, светлее в помещении почти не стало. Что ж, придётся выйти в яркий внешний мир, за пределы своей комнаты, где во всю горели лампы. Значит, отец уже не спал. Генри всегда просыпался примерно в одно время с Салом, даже немного раньше него. Фишер взял с прикроватной тумбочки стакан с водой, в которой плавал искусственный глаз, а лицевой протез он пока оставил в комнате. Вздохнув, он дошёл до двери и, заранее зажмурившись, чтобы свет не слепил, вышел в коридор.       Там его уже ждал Гизмо, глядя на хозяина умными глазами и приветственно мяукая. Видимо, услышал привычный звук будильника, который означал, что в скором времени Сал выйдет из комнаты и наконец-то покормит своего рыжего друга. Этот огромный мейн-кун, задрав трубой свой пышный хвост, потёрся о ноги хозяина, едва не повалив того на пол.       — И тебе доброе утро, Гизмо, — с улыбкой тихо произнёс Фишер, продвигаясь к ванной. Приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не споткнуться о кота, который никак не отставал. Сал к этому привык, такое кошачье внимание по утрам даже превратилось в своего рода ритуал. Гизмо встречал мальчика у дверей, провожал до ванной и внимательно контролировал, как проходят все водные процедуры, а затем они вместе шли на кухню, где кот получал свой долгожданный завтрак. Подойдя к двери, юноша прислушался. В ванной журчала вода, значит, отец сейчас находился там, и поэтому Сал постучался в дверь.       — Ах, приятель, ты проснулся? Подожди минутку, я сейчас тебя пущу, — послышался голос отца, а через минуту журчание воды прекратилось. Генри открыл дверь и сонно улыбнулся сыну. — Доброе утро, Сал.       — Доброе, пап. Как спалось? — поинтересовался мальчик. С тех пор как они переехали в Апартаменты Эддисона, прошло полгода, но даже смена обстановки не помогла Фишеру-старшему засыпать без снотворного.       — Как обычно, спасибо, — он потрепал сына по голове и вышел из ванной. — Сделать тебе чай?       — Да, пожалуйста, — с улыбкой ответил Сал и скрылся за дверью вместе с Гизмо.       Когда семья Фишеров только переехала в Апартаменты Эддисона, они сразу же привлекли к себе много внимания одним своим видом. Нет, не из-за родного голубого цвета волос и не из-за непонятного на первый взгляд пола Сала. У них обоих не было крыльев. И если для Сала это было пока что нормально, то для Генри — необычно. Взрослый мужчина, вдовец — и без крыльев. На самом деле, они отпали как у него, так и у его покойной жены Дианы в один день. Почти сразу, как только пара вступила в отношения. Такое случается только когда влюблённые разнокрылые, поэтому люди подбирают себе партнёра очень тщательно. Генри был голубем, в то время как Диана — ласточкой. Сал никогда не слышал более прекрасной истории о любви, чем история его родителей, ведь ему казалось, что должна быть невероятно сильная связь, чтобы оба пожертвовали небом и согласились пройти через адскую боль. Генри рассказывал, какие муки испытывает человек, когда живые крылья отмирают. Такой боли не пожелаешь даже самому злейшему врагу.       Сал принял душ настолько быстро, насколько позволяла ему сонливость. Встав перед зеркалом, Фишер подготовил всё для утренних процедур: зубную щётку, пасту, специальную мазь для шрамов на лице и раствор для глазного протеза. Потратив минут пятнадцать на то, чтобы просушить свои волосы и заплести их в два аккуратных хвостика, паренёк почистил зубы и наконец был готов к самому нелюбимому делу — обработке изуродованного лица.       Для начала нужно было разобраться с глазным протезом. Обработав стекляшку раствором, он неспеша вставил её на законное место, поднимаясь на носочки и прижимаясь к зеркалу почти вплотную, чтобы видеть, правильно ли он всё делает. Это было чем-то похоже на надевание контактных линз. По сути, Сал должен был заниматься этим, сидя за столом над полотенцем, чтобы протез не повредился, если бы он вдруг выскользнул из тонких пальцев, но юноша предпочёл совершать сразу все процедуры в ванной комнате, чтобы не тратить время на беготню в комнату и обратно. Теперь осталось только обработать шрамы мазью. Аккуратно проводя скользкими пальцами по повреждённым участкам лица, Сал мысленно проклинал свою судьбу. Повезло же: лицом не вышел и крылья не растут. Никто даже не подумает с таким сближаться. Неизвестно, что станет с крылатым, вступившим в отношения с тем, у кого так ничего и не выросло. Фишер старался думать об этом как можно меньше, но не всегда получалось. Во всяком случае, ему исполнится шестнадцать только через две недели, и, возможно, к тому времени всё поменяется. С этой мыслью паренёк уверенно кивнул самому себе в отражении и, повернувшись к Гизмо, улыбнулся. Кот всё это время терпеливо сидел рядом с хозяином на бортике ванны и пристально наблюдал за каждым его движением.       Они вышли из ванной и сразу же направились на кухню, где за небольшим обеденным столом допивал свой кофе Генри. На свободном месте стояла кружка чёрного чая с двумя ложками сахара, заботливо приготовленная им, а также тарелка омлета с беконом. Сал тепло поблагодарил папу за завтрак, положил еды в миску Гизмо и сам сел за стол. После смерти Дианы, отец и сын проводили довольно мало времени вместе, так как Фишер-старший почти всё время был на работе, поэтому мальчик очень радовался даже тихому совместному утру.       — Сал, какие у тебя планы на твой день рождения? — Генри внезапно нарушил утреннюю уютную тишину, заставив сына на секунду отвлечься от чашки чая, а потом вернуться к ней, задумавшись.       — А, мы с ребятами хотели потусить у Ларри, — ответил он через пару секунд, отпивая из кружки тёплый напиток. Они планировали это в школе, буквально пару дней назад. — А что?       — Не против, если перед этим я приглашу Лизу и Ларри к нам на обед? Она говорила, что хотела бы поздравить тебя и посидеть с нами по-семейному, — мужчина произносил это с лёгкой улыбкой на лице, что Сал не мог не заметить.       — Конечно, Лиза замечательная, я буду рад, если она придёт, — паренёк кивнул, на что Генри расплылся в довольной улыбке. День рождения уже обещал быть насыщенным, что только радовало и вдохновляло. Все предыдущие праздники со смерти Дианы проходили в довольно унылой атмосфере: Сал приходил домой из школы, они с отцом делили на двоих небольшой торт в честь торжества и на этом заканчивали. Гостей никогда не было, особых поздравлений тоже — лишь скромный подарок от Генри. Но в этом году всё будет по-другому!       Быстро доев свой завтрак, Сал поблагодарил отца ещё раз и, помыв за собой посуду, ушел в комнату, чтобы переодеться.       «Видимо, папа с Лизой очень хорошо поладили, — думал он, снимая домашнюю одежду и натягивая привычные рваные красные джинсы и чёрный джемпер, рукава которого закрывали ладони. — Интересно, в курсе ли Ларри? Вполне возможно, что родители уже решили этот вопрос за нас».       Фишер усмехнулся своим мыслям. Он в любом случае был бы рад, даже если бы не знал о визите Лизы, но хорошо, что отец всё же предупредил. Внезапно в комнате раздалось привычное шипение. Оно доносилось из рации, лежащей на комоде. Паренёк сразу засуетился, подгибая рукава джемпера, чтобы было удобнее брать вещи в руки. На связь выходил Ларри.       — Эй, Салли-Кромсали, приём! — голос металлиста звучал совсем немного раздражённо. — Ты там совсем счёт времени потерял?       — Эй, Ларри-Схерали! — задорно ответил Фишер, хватая рацию после того, как надел протез. — А что, мы уже сильно опаздываем?       — Ещё нет, но, если не ускоришься, я полечу без тебя.       — Читы, это сраные читы! — возмутился Сал, на что услышал из рации хриплый смех. — Сейчас спущусь, жди меня.       Он быстро натянул чёрную куртку, схватил с собой рюкзак и вышел в прихожую, где его уже ждал отец. Там Сал надел кроссовки, синие перчатки без пальцев и зелёные наушники, а потом кивнул Генри в знак того, что готов выдвигаться. Они почти всегда вместе выбирались из квартиры и шли на улицу до парковки, и сегодня — не исключение. Выйдя из апартаментов и встретившись с Ларри, Генри поздоровался с ним крепким рукопожатием, попрощался с сыном, потрепав того по макушке, и ушёл к машине. Парни, в свою очередь, переглянулись и молча направились в школу.       Сал и Ларри познакомились сразу, как только Фишеры въехали в квартиру на четвёртом этаже. Этому поспособствовала Лиза, мама Джонсона, которую голубоглазый застал за уборкой. Она любезно предоставила мальчику ключ-карту от подвала, куда он и направился, не раздумывая. Встретив Ларри, ему, разумеется, сразу же бросились в глаза чёрные, как смоль, вороньи крылья, что закрывали спину парня от затылка и чуть не касались кончиками пола. Такой вид символизировал лишь одно — утрату в прошлом. Практически у всех подростков, что пережили потерю или смерть близкого человека, в своё время вырастали именно вороньи крылья. И Сал предполагал, что у него будут такие же.       Парни подружились довольно быстро. Джонсон никогда не задавал лишних вопросов, и Фишер был ему крайне благодарен, хоть и не говорил этого вслух. Понадобилось каких-то полгода, чтобы мальчики воспринимали друг друга братьями. Почти ежедневное совместное времяпровождение, однако, слегка негативно отразилось на Фишере: ворон не скупился на матерные словечки, а Сал быстро перенял это и в свою речь. Генри был очень недоволен, однажды случайно услышав из комнаты сына отборные маты, после чего пареньку хорошенько влетело.       Временами Сал даже мог приходить к металлисту посреди ночи, когда мучали кошмары. Если Джонсон не спал, они могли полночи разговаривать о чём угодно: о новом альбоме их любимой группы, о смысле жизни или о том, какая ужасная еда подаётся в школьной столовой. Или же Сал мог просто пристроиться рядом на чужой кровати и заснуть, уже не оставаясь наедине со своими кошмарами.       Больше всего Фишер был благодарен Джонсону за совместные прогулки от апартаментов в школу и обратно. Все друзья, с которыми Ларри познакомил паренька, уже обзавелись собственными крыльями, научились летать и до школы добирались за считанные минуты. Металлист раньше тоже предпочитал этот путь, пока в его жизни не появился прикованный к земле Сал, и о ежедневных полётах под треки Смысловой Фальсификации пришлось забыть. Нет, Ларри об этом совсем не жалел, он просто не хотел оставлять друга в одиночестве. Более того, на душе становилось как-то приятнее, когда в глазах и голосе Сала улавливалась откровенная радость осознания, что Джонсон никуда без него не уйдёт.       — Лиза говорила тебе что-нибудь о моём дне рождения? — спросил голубоглазый, вспомнив недавний разговор с отцом.       — Ага, сказала, что Генри пригласил нас к вам на обед, — металлист кинул мимолётный взгляд на друга, чтобы убедиться, что тот не отстаёт от него.       — Понятно, значит всё-таки они договорились об этом и сами, — Сал тихо посмеялся. — Папа только сейчас спросил, не против ли я.       — Может, для них это повод, чтобы провести время вместе, м? — ехидно поиграл бровями Джонсон, за что получил лёгкий толчок в плечо. — Что, тебя это бесит?       Ларри рассмеялся, а Сал нахмурил брови. Не то чтобы он был против возможных отношений Генри и Лизы, но просто немного беспокоился о женщине. Её небольшие крылышки всё ещё были при ней, но что будет, если она свяжется с его отцом?       — А если это отразится на твоей маме? — в голосе Фишера различалось беспокойство, когда он решил озвучить свои мысли.       — Чел, во-первых, это всего лишь догадка, — Ларри вёл пересчёт фактов, отгибая один палец за другим. — А во-вторых, она взрослая женщина, и, если она сделает выбор, это будет разумный поступок. Она никогда ни о чём не жалеет, — после этих слов он с ухмылкой посмотрел на друга, приобнимая его за плечи и наваливаясь всем своим весом. — Или ты настолько не хочешь быть моим младшим братиком, Са-а-алли-Кромсали?       — Ой, отъебись, жопа тараканья! — беззлобно ответил он, смеясь и пихая металлиста в сторону. Тот, в свою очередь, успел среагировать, неловко взмахнув оперением, но всё равно его нога погрузилась в сугроб по колено.       — Блядь! — снег попал в ботинок Ларри, и парень поспешил отряхнуться, слишком резко наклоняясь и чуть не потеряв равновесие.       Дурачившись по дороге и находившись в одном шаге от войны снежками, они добрались до школы. Парни распрощались до обеда, оставив в раздевалке верхнюю одежду, и разошлись по разным кабинетам. Сал был на год младше остальных и учился на класс ниже, чем друзья. За исключением Чака Коэна, ему тоже пятнадцать лет, и Фишеру он приходился не только соседом в апартаментах, но и одноклассником. Дома его почему-то все звали Пыхом, а объяснения этому Сал не смог выпытать ни у кого.       Этот пухлый парнишка тоже был немного особенным. Он получил свои воробьиные крылья уже после переезда Сала, однако в школе, когда очередной урок физкультуры посвятили обучению полётам, он не проявлял особого рвения. Крылышки у него выросли небольшие, взлёт давался тяжело и в конце концов Чак перестал пользоваться своей способностью.       Зайдя в кабинет, Фишер уселся на своё место и выложил на парту тетрадь и ручку, после чего поздоровался с Пыхом. Преподавателя пока не было, хотя звонок уже прозвенел. Сейчас у них должна была проходить физика, поэтому ничего необычного. Мистер Трентон, который вёл этот предмет, каждый раз опаздывал на десять минут, поэтому пока что можно было передохнуть после дороги, не напрягая мозг с самого утра.       В классе стоял самый настоящий гул. Одноклассники шумно переговаривались между собой, обсуждая предстоящие праздники или какие-то свежие сплетни, что Фишера совершенно не волновало. Справа послышалось шуршание: Чак решил по-быстрому расправится с очередной шоколадкой. Они с Салом были, можно сказать, соседями, поскольку Фишер сидел на центральном ряду, а Коэн — ровно справа от него.       — Эй, жирдяй, хорош жрать! — сидевший напротив Чака Трэвис развернулся к Коэну и скривился. — Шоколадом воняет на весь кабинет!       — Заткнись, Трэвис, — спокойно произнёс Сал, вступаясь за друга. Тот, в свою очередь, напуганно выпучил глаза, переводя взгляд с Фелпса на Фишера и обратно. — Оставь его в покое.       — Чё сказал?! — вспыхнул Фелпс. Его яркие зелёные крылья дёрнулись, распушившись, и раскрылись наполовину. — Слышь, педик, давно не получал по ро…       Он не успел договорить, как раздался громкий скрип входной двери, и сразу после этого в кабинет вошёл учитель. Весь класс резко затих, погружая помещение в звенящую тишину. Трэвис только кинул на Сала озлобленный взгляд, сложил крылья и развернулся обратно. Похоже, в коридоре после урока снова станет шумно. Но хотя бы удалось переключить внимание хулигана на себя, иначе бы Чак испугался сильнее. Когда этот паренёк нервничал, он начинал ещё больше есть, а потом непременно оказывался в медпункте с больным животом.       Урок проходил не так скучно, как обычно. Сегодня была очередная парная лабораторная работа на составление электрической цепи, и поэтому в классе снова стало довольно шумно, поскольку ученики постоянно переговаривались между собой. Кто-то спорил, кто-то смеялся, а кто-то бесился от того, что у него не получалось присоединить старый потрёпанный провод в нужное место. Сал, как обычно, взял в пару Коэна, и вместе они справлялись довольно быстро, в основном благодаря сообразительности Фишера. Он хорошо разбирался в схемах и запросто мог составить правильную цепочку с первого раза. Чак же обычно занимался записями результатов, но Салли его за это не осуждал, наоборот, был только рад помочь. Разумеется, он всегда пытался объяснить Пыху, что и как делал, но тот только пучил глаза и моргал, на что Фишер улыбался под протезом.       — Пс, Сал. Ты не заходил в квартиру на пятом этаже? — прошептал Чак, приложив пухлую ладонь к своей щеке, пока преподаватель отвлёкся на других учеников.       — А? Нет, всё никак не мог найти на это время, — так же тихо ответил ему Фишер, чуть нагнувшись в сторону друга. Пых дал ему ключ несколько недель назад в обмен на шоколадку, рассказав историю о том, как видел в ванной 504-й квартиры призрака какой-то маленькой девочки. Если честно, верилось с трудом. — А что, тебе нужен тот ключ?       — Нет-нет-нет, просто интересовался, нашёл ли ты там что-нибудь, — Чак снова отвернулся к тетради и как ни в чём не бывало продолжил вести записи, изредка почёсывая зелёную макушку кончиком карандаша.       Говоря на чистоту, Салли заходил на пятый этаж, пытаясь найти там лестницу на крышу, но заглянуть в квартиры так и не решился, хоть и проверял, открыты ли двери. На пятом этаже было довольно мрачно: не работал свет, везде валялся какой-то строительный хлам или мусор, а в одной из квартир вообще слышалось какое-то скрипучее бормотание. Находиться там больше десяти минут Фишер просто не смог и слинял, как только руки начали мелко подрагивать от подступившего страха.       После урока, на удивление Салли, Трэвис не стал к нему приставать. Видимо, блондин был так сосредоточен на своей лабораторке, что забыл об их перепалке. Кстати говоря, Фелпс носил крылья попугая, что было не таким уж частым явлением. Они символизировали сплетни и способность к адаптации. Фишер всегда думал, что причиной этому был его отец — Кеннет Фелпс, который являлся владельцем местной больницы и по совместительству работал там хирургом. Ходили слухи, что он представлял из себя довольно строгую личность, и, возможно, как-то давил на своего сына, из-за чего тот в школе был таким озлобленным. Салли откровенно сопереживал Трэвису, но поговорить об этом с блондином никак не предоставлялось возможности. Бешеного пса так просто не погладишь.       Ещё два урока прошли довольно быстро, но очень скучно. Салли почти не вникал в материал, только рисовал что-то на полях тетради и иногда дремал. Это сходило ему с рук до тех пор, пока преподаватели не спрашивали у паренька что-то или не вызывали к доске. Внешне же почти не было заметно, что Фишер спал на занятиях (в этом плане лицевой протез был даже полезен). Вскоре настало время обеда и Салли вместе с Пыхом поспешил в столовую, где его уже ждали друзья: Ларри, Эшли, Тодд и Мейпл.       — Хей, чел, греби сюда, я тебе очередь занял, — помахал рукой Ларри, стоя где-то в центре стройной колонны подростков.       — Спасибо, Лар, — поблагодарил его Фишер, подходя ближе и занимая пространство перед ним. — Всем привет. Чем сегодня травят?       — Сал, сегодня же пицца-пятница! Как ты мог забыть? — с наигранным возмущением воскликнула Эшли, подёргивая своими крыльями.       — Каюсь, — коротко ответил Салли, поднимая руки в знак капитуляции. На самом деле он не так сильно любил пицца-пятницы. Нет, конечно, пиццу он обожал, но есть её в школе было не самым удобным занятием. Дома можно было снять протез, брать еду руками, как все, и уплетать куски один за другим. А здесь приходилось использовать ножик и вилку и есть, как ебучая принцесса!       — Я бы не осмелился назвать то, что здесь подают, пиццей, — начал Тодд, поправив на переносице большие очки в круглой оправе. — Просто тесто, смазанное майонезом и посыпанное сверху дешёвой колбасой.       — А прикинь, если в ней ещё приправа из волос с головы кухарки! — Ларри обернулся на рыжего через плечо, высунув язык и скорчив таким образом гримасу отвращения. — Во мерзость!       Услышав это, несколько ребят, стоящих позади них в очереди, скривились, а кто-то и вовсе решил, что обедать сегодня не хочет, покидая стройную колонну. Эшли, находившаяся между Тоддом и Ларри, недовольно закатила свои ярко-зелёные глаза и отвесила парням по щедрому подзатыльнику, не поленившись встать ради этого на носочки.       — Сами же потом как миленькие будете уплетать это за обе щеки! — она вздёрнула носик, скрестив руки на груди. Салли проследил за всем этим, переглядывая через Ларри, и тихо рассмеялся. Голодную Эшли лучше не сердить. — Не портите аппетит другим!       Спустя минут десять томительного ожидания в очереди, ребята наконец заняли свободный столик и принялись обедать. Пока все были заняты едой и не особо разговаривали, Сал погрузился в свои мысли, разглядывая помещение. В столовой для него самого было чересчур просторно: проходы слишком широкие, потолки высокие. Конечно, летать в помещении, тем более там, где люди принимали пищу, было категорически запрещено. Никто не хочет, чтобы в тарелки сыпался песок с чужих кроссовок или пух с крыльев. Пожалуй, это единственное правило, которое в школе никогда не нарушалось.       Все здания были предусмотрены для крылатых созданий. Разумеется, ведь многие отличаются не только видом, но и размером. Насколько Салли заметил, самыми большими крыльями, которые он видел, владел Ларри. Неизвестно, насколько огромные они были в размахе, Джонсон не хвастался, но масштабы было несложно представить. У Салли внутри всё замирало, когда металлист мимолётно взмахивал ими. Чуть меньшим размером обладал Тодд, но он вывозил скорее за счёт своего совиного вида. Когда рыжий злился, его крылья пушились настолько сильно, что казались нереально огромными. А вот у Эшли они были чуть меньше средних, хоть и относились к цаплям, зато обладали грацией и пластичностью. В принципе, как и сама девушка.       Друзья постепенно отодвигали от себя пустые тарелки. Один только Салли едва поспевал за остальными, пытаясь не перевернуть плоскую посуду, разрезая пиццу тупым школьным ножиком.       «Бля, только бы не запульнуть ни в кого этим, — ругался про себя он, пытаясь мизинцем придержать край тарелки. Та отказывалась стоять на столе ровно и в очередной раз опасно накренилась, чуть не отправив своё содержимое в полёт в неизведанном направлении. — Да пиздец!»       Заметив потуги сидящего по соседству друга, Ларри скривил губы в беззлобной усмешке. Сам он уже давно расправился со своей порцией и лениво разглядывал мельтешащих между столами школьников, оперевшись головой на руку.       — Вот, — произнёс ворон, придержав тарелку для Салли свободной рукой. — Режь, я подержу.       — Спасибо, бро.       — Не за что, бро, — подмигнул Джонсон, наблюдая за действиями друга.       Несколько минут спустя, Фишер тоже закончил с обедом и, вспомнив утреннее дело, обратился к Тодду:       — Ты сможешь сделать мой будильник немного тише? — Сал достал из рюкзака ненавистные часы и передал их рыжему. Пришлось перед обедом захватить вещи из шкафчика, чтобы уж точно не забыть. — Он пугает меня по утрам.       — Хм, это довольно старая модель, здесь не предусмотрена регулировка громкости… — Тодд повертел часы в руках и пожал плечами. Перья на его крыльях характерно дёрнулись от этого движения. — Я посмотрю, что можно сделать. У тебя есть что-то, чем можно заменить будильник? Думаю, модификация займёт какое-то время.       Салли отрицательно помотал головой. Он хотел было уже отказаться и попросить свои часы обратно, ведь без будильника Фишер просто не сможет проснуться с утра, но вовремя вступился Ларри:       — Чел, я просто могу что-нибудь болтать тебе по рации, чтобы ты встал, — он хитро улыбнулся. — Мой ангельский голосок тебя точно не испугает.       Последнюю фразу Ларри пропищал, пытаясь пародировать девушку. Получалось слишком уж хрипло, что вызвало взрыв смеха среди друзей. Салли даже схватился за живот.       — Ладно, мамина принцесса, поработаешь моим персональным будильником, — произнёс Фишер, выдыхая, когда приступ смеха его всё же отпустил. — Спасибо.       — Ой, мальчики, я же раздобыла кое-что интересное ко дню рождения Салли, — крылья Кэмпбелл энергично колыхались, было видно, что она взволнована. — Это доска Уиджи! Устроим спиритический сеанс?       Она смотрела на друзей блестящими от восторга глазами и хлопала длинными накрашенными ресницами. После обеда девушка значительно оживилась и ворчливая Эшли снова стала светящимся солнечным лучиком, что озарял всех вокруг.       — Серьёзно? — вдруг ощетинился Ларри, недовольно скривившись. Он совершенно не верил во всю эту лабуду с призраками. — Ты этим дерьмом от Пыха заразилась? Без обид.       — Всё пучком, — коротко ответил Коэн, сидевший напротив ребят вместе с Мейпл, которая в их беседах почти никогда не участвовала. Пых был так увлечён своим обедом, что, кажется, совсем никого не слушал. Парнишка никогда не обижался, что друзья ему не верят; он и сам иногда думал, что призрак в ванной ему просто померещился.       — Да ладно тебе, будет прикольно! Зажжём свечи, сядем в круг и настроим связь с прошлыми обитателями апартаментов, — девушка зашевелила пальцами, погружая друзей в зловещую атмосферу.       — Ага, или с грязными носками Ларри, которые ожили после векового заточения под кроватью, — улыбнулся Тодд, подперев голову рукой. Время от времени рыжий бросал мимолётные взгляды на дальний стол, который обычно занимали спортсмены.       — Эй! — беззлобно возмутился металлист, раскрывая крылья наполовину. Компания вновь залилась смехом. Все знали, что Джонсон жил в творческом беспорядке, ему так было комфортно, и никто не имел ничего против. Но пошутить-то можно. — Реально, Эш, ты собираешься превратить день рождения Сала в грёбаный Хеллоуин?       — Ну, а что ты предлагаешь? Выпить и сыграть в карты на раздевание? — Эшли скрестила руки на груди, хмурясь. В ответ на это металлист присвистнул, играя бровями.       — У-у-у, заманчивое предложение, мисс Кэмпбелл, — ворон широко улыбнулся.       — Обойдёшься, Джонсон, — прыснула от смеха цапля и показала другу средний палец.       — Ларри, я совсем не против. Мы такого ещё не пробовали, почему бы нет? — Салли положил руку на плечо Джонсона, едва сдерживая смех, и тот наконец-то смирился, с улыбкой отмахнувшись от ребят рукой и произнеся короткое "хуй с вами".       Вскоре нужно было вновь расходиться по классам. Теперь, после приёма пищи, можно пожить ещё несколько часов. Все оставшиеся занятия проходили довольно быстро и без происшествий. Сегодня был один из тех редких дней, когда в расписании не стояло ни одного проверочного теста или контрольной. Лабораторная работа не в счёт — она была крутая. Однако скоро это закончится, поскольку близился не только день рождения Салли, но и Рождество, а перед каникулами нагрузку почему-то всегда увеличивали.       Зимой занятия кончались во время заката. Красивое зрелище, на самом деле, которое грустно наблюдать из школьного окна, а не с улицы. Салу было безумно интересно, как эти переливы ярких красок выглядели с высоты птичьего полёта. Словно дразнясь, погода сегодня была безоблачная, и небо окрашивалось в различные оттенки от жёлто-розового со стороны солнца до фиолетового — с противоположной. Снег блестел в уходящих лучах, а лёгкий морозный ветерок колыхал волосы. От ледяного покалывания на кончике носа Фишера защищал протез. Паренёк стоял перед школой, наслаждаясь пейзажем и ожидая, когда выйдет Ларри, и они смогут вместе пойти домой. Но тишину нарушил неизвестно откуда взявшийся Трэвис, что заранее распушил свои крылья, чтобы казаться больше, чем есть.       — Эй, пидрила, думаешь, я забыл твои утренние выкрутасы? — он скривился в злобную гримасу, что почему-то только забавляло Фишера.       — Неужели ты всё ещё злишься из-за несчастной шоколадки? — безэмоционально ответил Сал. — Твой папа запрещает тебе есть сладкое?       — Совсем страх потерял, уёбок? — Фелпс загорелся и резко стал приближаться к Салли, собираясь схватить того за грудки, но внезапно его прервала чья-то рука, что одёрнула задиру за правое крыло. Это был Ларри. Он сверлил Трэвиса взглядом, полным холодной ярости, но руки пока что не распускал. Не при Салли. Этот голубоглазый мальчишка всегда останавливал металлиста, когда тот собирался кого-то побить.       «Насилие ничего не решает! — говорил он, явно хмурясь под протезом. — Чем мы лучше, если опустимся до того же уровня?»       Джонсон уважал его мнение, хоть и не был согласен.       — Я думаю, страх здесь потерял кое-кто другой, — Ларри говорил спокойно, но Фишер очень чётко улавливал злость и раздражение. Металлист обошёл Фелпса, становясь между хулиганом и его жертвой, и раскрыл свои крылья почти в полный размах, прикрывая друга. Фишеру оставалось лишь смотреть на чужое оперение и спину, обзор на самое интересное был закрыт. Ларри и Трэвис, в свою очередь, молча пилили друг друга озлобленными взглядами. Металлист давал блондину возможность молча развернуться и уйти. Казалось бы, Фелпс уже начал сдавать позиции, это улавливалось в его глазах, что становились всё неувереннее с каждой секундой. Но внезапно хулиган улыбнулся, хотя больше это походило на оскал.       — Что, пришёл защищать свою шлюшку, патлатый? — выплюнул Трэвис. — Сиськи уже совсем не привлека…       Он не успел договорить, как ему в глаз прилетел кулак. Всё, что увидел Фелпс — полный бушующего огня взгляд металлиста, а затем темнота. Блондин, отшатнувшись, упал спиной на снег, хватаясь за лицо с болезненными стонами.       — Урод, — прошипел Джонсон сквозь стиснутые зубы. Салли слышал всё, но совершенно не успел среагировать — это случилось мгновенно, как будто резко всполохнуло пламя. В следующие пару секунд и вовсе произошло то, отчего Фишер готов был провалиться сквозь землю: Ларри резко сложил свои чёрные крылья, чтобы случайно не сбить Сала с ног, и повернулся лицом к другу, наклоняясь. — Держись за меня крепче.       Салли был в полном ступоре и ничего не понимал, когда Джонсон подхватил парня на руки. Осознание произошло только тогда, когда металлист начал быстро удаляться от места происшествия, постепенно разгоняясь.       «Он что, собирается… — заторможенно думал Фишер, краем глаза замечая, как Ларри раскрывал свои крылья вновь. — Ёб вашу мать!»       — …блять, блять, БЛЯТЬ, ЛАРРИ, НЕ НАДО! — завопил Салли и наконец обхватил металлиста руками за шею, плотно прижимаясь к тому, зажмуриваясь и чувствуя, как они отрываются от земли. Несколько минут парень не мог открыть глаза и ослабить железную хватку — его тело полностью онемело от страха.       — Чел, блядь, ты меня задушишь, — прокряхтел Ларри, двигая шеей и пытаясь хоть немного освободиться. — Расслабься, иначе я могу тебя не удержать!       — ТЫ ПРИДУРОК, ЛАРРИ! — в ответ крикнул Сал и медленно открыл глаза, инстинктивно глядя вниз. Они летели, кажется, на высоте девятого этажа. Увиденное шокировало, и паренька начало мелко трясти от страха. Он поджал ноги и зажмурился вновь, хоть и прекрасно понимал, что это ничем не поможет. — Чёрт, чёрт, чёрт!       — Салли-вы-мне-все-уши-проорали! — Джонсон пытался перекричать ветер и визги друга, чтобы хоть как-то утихомирить его. Поздно поняв, что это может только усугубить ситуацию, металлист вздохнул и попытался смягчить свой тон. — Слушай, всё в порядке, я тебя держу, ты не упадёшь.       Джонсон завис в воздухе, взмахивая крыльями, чтобы удержаться на одном месте в вертикальном положении. Смотрел он на Фишера слегка обеспокоено. Может, не стоило делать этого без предупреждения? Хоть появление крыльев и близилось с каждым днём, наверное, Салли ещё не был морально готов к полёту. Дерьмово…       — Эй, гляди, чё покажу, Салли-Кромсали, — он чуть потряс мальчишку на руках, совсем немного, чтобы тот хоть как-то отреагировал. Фишер постепенно привыкал и успокаивался и, когда наконец-то был готов, вновь открыл глаза и поднял голову.       Солнце, уже почти закатившееся за горизонт, освещало только острые верхушки елей. Если бы парни сейчас находились на земле, свет бы до них не добирался. Небо с нежно-розового уже успело перекраситься в пурпурный, а местами оно было уже совсем черным. У Салли в тот момент внутри всё перевернулось. Иногда Джонсон говорил, что небо вдохновляет его и, кажется, теперь Фишер понимает, почему.       Ларри ещё какое-то время позволил юноше полюбоваться уходящим солнцем, но руки у него уже начинали затекать. Салли, хоть и был меньше, весил далеко не как пёрышко, ещё и с рюкзаком наперевес.       — Ладно, чел, понимаю, романтика и всё такое, но давай-ка уже домой. Руки нахрен отваливаются, — немного наклонившись вперёд, Ларри вновь сдвинулся с места. До апартаментов оставалось немного, здание уже виднелось издалека.       — А, да. Хорошо, — выходя из транса, Фишер перехватился за шею металлиста покрепче, чтобы не потерять равновесие. — Но всё-таки, зачем было взлетать? Трэвис не переламывал мне ноги, я могу ходить.       — Я в курсе, но так быстрее скрыться с места преступления, — усмехнулся Джонсон. — Нас за избиение этого говнюка никто не похвалит.       — В смысле «нас»?! Это твоих рук дело, мистер Агрессивное Ебало.       — Я не собираюсь молча стоять и слушать, как он тебя оскорбляет, Сал! — выпалил Джонсон.       Металлист становился сам не свой, когда дело касалось именно Фишера. Конечно, он за Эшли и Тодда тоже стоял горой, но эти ребята вполне умело и сами могли за себя постоять. Кэмпбелл и вовсе боевая девушка. Однажды они с Ларри устроили шуточный бой, но разыгрались до такой степени, что цапля с разлёту пнула парня в грудь, тот на пару секунд даже дыхание потерял. С тех пор этот приём закрепился за Эшли. Ребята даже придумали название: «Правосудие Кэмпбелл».       После этих слов Салли замолчал. Он был недоволен тем, что металлист постоянно распускал руки, защищая его, но каждый раз, где-то в глубоко внутри, паренёк тайно радовался и был счастлив, что за него так заступаются. В старых школах в Нью-Джерси не было никого, кто относился бы к Фишеру с пониманием и добротой. Максимум с равнодушием или жалостью. А хулиганов и задир было крайне много.       «Эй, Салли-Кромсали, — проносится в воспоминаниях голос одного из них. — Твоя розовая рожа уже крайне бесит. Снимай сейчас же!»       «Нет, пожалуйста! — не сдерживал слёзы юный Фишер. Ему было всего десять лет — невинное дитя, слабое и беззащитное. Двое парней постарше прижимали его за плечи к стене, а третий стоял напротив своей жертвы. Именно он всё затеял, именно он начал эту охоту. Сал никогда не забудет эти злобные оскалы и хищные взгляды. — Отпустите, прошу вас! Я ничего вам не сделал!»       «Ты родился, грёбаный урод, — шипел главарь, протягивая руки к протезу и грубыми движениями пытаясь расстегнуть ремни фиксации. С нижним получилось, а верхний заклинило, и парень не придумал ничего лучше, чем сдёрнуть эту маску с чужой головы, случайно дёргая жертву за волосы. Хотя, наверное, это было специально. Хулиган отбросил розовый протез на асфальт, и вещь с треском разбилась. Единственное напоминание о любимой матери разлетелось на маленькие кусочки. Парни с интересом разглядывали изуродованное лицо мальчика: перекошенная половина в ещё не до конца заживших ранах, дыра вместо правого глаза, от носа почти ничего не осталось. Левая же половина лица уцелела. Все хулиганы, как один, резко отошли от мальчика на метр, кривя гримасы отвращения и ужаса. Они вытирали об одежду руки, которыми трогали его, словно он заразный. Одного из них и вовсе вырвало. — Блять, я к нему ещё прикасался! Сдохни, мясо!»       В тот день маленького Салли оставили одного. Он перебирал в руках кусочки протеза и плакал, плакал как никогда до этого. Отец отыскал его где-то за школой только к вечеру, заснувшего прямо на асфальте от усталости. Это был первый раз, когда они сменили школу.       — …ли! Салли! Мать твою за ногу, подъём! — из тяжких воспоминаний Фишера вывел голос Ларри. Он уже приземлился на парковке перед апартаментами и хотел было отпустить юношу, но тот не отвечал, уткнувшись в чужую шею. — Я понимаю, что приятно полежать на ручках, но я своих уже не чувствую.       — Ой, извини, я, кажется, немного задумался, — пробормотал мальчик, вставая на твёрдую землю. Ноги были словно ватные, так что пришлось постоять ещё немного, опираясь на плечо металлиста.       — Я бы сказал, ты конкретно залип, чел, — Джонсон усмехнулся, но потом всё же обратился к другу серьёзно. — Что-то стряслось?       — Да так, флешбеки, — отмахнулся Салли. Металлист слышал эту историю. Образно, в шутливой манере, словно пустяк, но слышал. — Эм, Ларри?       — М? — промычал Джонсон, вопросительно изгибая густые брови.       — Ты рюкзак в школе забыл, — Фишер ткнул пальцем за спину металлиста, тот лишь повёл плечами и потряс крыльями, в самом деле ощущая, что чего-то не хватает, и шумно выдохнул через нос.       — Бля…