Храброе сердце плачет и смеётся

Азиз позвонил Эким, разбивая нежное сердце ужасающей новостью — Каната и Озана арестовали. А ей стоило бы отложить важные дела и ехать в участок. Не став медлить, Эким сбежала с урока, заставив учителя Зию недоумённо вздрогнуть от громкого дверного хлопка.   Возле участка она увидела многолюдное скопление. Эким на всех скоростях ринулась в гущу событий. Влажный промозглый ветер царапал напряжённое лицо. Зябли руки. Недавно оттаявший снег гадко хлюпал под маленькими чёрными ботинками. Вскоре шокирующая картина напрочь выбила землю из-под ног — на Каната и Озана полицейские направили пистолеты. Молодые люди были на холоде в одних лишь расстёгнутых белых рубашках и чёрных брюках. Изо рта срывались тёплые клубни пара, ветер заигрывал с волосами, а мужественные запястья сковались наручниками. Прислонившись к отсыревшей грязно-белой стене, их глаза лихорадочно блестели. Иронично ухмыляясь, они смотрели друг другу в глаза. Как всегда, им было весело! Даже перед смертью всех держали за дураков…   — Канат! — её беспомощный отчаянный крик долетел до Каната. Он повернулся к Эким и здесь, словно гром, раздался пугающий приказ полицейских: «Стрелять!»   Пронзительный выхлоп рассёк сырой воздух. Чёрные вороны взбунтовались, громко закричали и закружили в пасмурном небе. Эким упала на колени, издавая надсадный крик. Прямо на её глазах огромное красное пятно расплывалось на белой рубашке любимого, а затем и на рубашке его друга. В воздухе безысходно восторжествовал запах смерти.   — Канат! — в полном отчаянии вопила Эким, до конца не ощущая, как чужая рука схватила её за локоть. — Ты не можешь оставить меня! Канат!   — Эким, их уже не вернёшь, — Азиз жёстко волок Эким по мокрому холодному асфальту, пока она заливалась слезами, глотая влажный липкий воздух. Постепенно его циничный ледяной голос перетекал в более родной растерянный голос: «Эким! Эким!»   У Каната сердце дрогнуло, пока слипшиеся от слёз реснички не разомкнулись от ужаса. Тогда он с облегчением вздохнул и упёрся на колено рядом с ней, порывисто прижав недавно отключившуюся на диване Эким. Незадолго до того, как гостья заснула, они занимались математикой у Каната в гостиной. А когда закончили, Канат предложил посмотреть комедию. Пока он выбирал фильм, Эким на минуту закрыла глаза — по итогу отключилась на целый час, не заметив, просочившуюся в окно серебристую Луну, которая приглядывала за её беспокойным сном.   — Канат, мне такой ужас приснился, — Эким уткнулась любимому в грудь, захлёбываясь слезами. — Что… я… бежала… бежала… а в тебя стреляли! А чёрные вороны так громко кричали… Может это дурной знак?   — Ну тише, малышка, — Канат обеими руками гладил Эким, источающую приятное сонное тепло, накрыл губами её скулы, глазки, губы, в тишине издавая какие-то нежные всплески поцелуев. — Я не собираюсь умирать, родная. Не послал мне Аллах таких испытаний, с которыми я бы не справился.   Слова Каната звучали, как всегда, чересчур самонадеянно. Пока он медленно гладил её тело, бархатный шелест школьной блузы под пальцами приятно ласкал слух. Эким быстро успокоилась, перестала всхлипывать и вскоре расслабилась в его руках. От каждого ответного прикосновения к своим широким плечам Канат безумно распалялся. Никогда никакая Мелиса не вызывала в нём таких желаний.   Дразнящие пальчики Эким сперва неуверенно пустились по твёрдым рельефным рукам хорошо осязаемым через рубашку. Следом он ощутил на своих губах мокрое касание сводящего с ума поцелуя и нежный маленький язычок, кротко скользящий у него во рту. Одуреть можно было, насколько Эким в считаные секунды могла его разжечь, доводя до состояния животного. Привилегия делать с ней всё, что захочется, опьяняла Каната вседозволенностью. Её губы чувственно мазали по открытым участкам его кожи, по играющим кровью жилам на мужественной напряжённой шее. И как здесь не сойти с ума, когда самый тёплый лакомый кусочек в его жизни сама столь чувственно ему отдаётся?   Пока дом пустовал, Канат навис сверху и осторожно отодвинул мокрую ткань белых трусиков возлюбленной.   Прошёлся двумя сдвинутыми пальцами по пульсирующим гладким мышцам, размазывая её липкие соки по промежности. Его обволокло жаром, когда мягкий комочек нежного тепла возбуждённо застонал ему на ухо, принимая его в себя. Избавившись от препятствующих боксёров, он ею овладел. Эким изо всех сил ловила ритм властных толчков. Её грудь колыхалась под расстёгнутой белой блузой. Сделав в неё очередное порывистое движение бёдрами, Канат вобрал ладонью её налитую грудь, а вторую грудь чувственно целовал, провоцируя на более громкие стоны удовольствия. Наконец, у Эким помутнело в глазах, она услышала громкий несдержанный хрип Каната и ощутила между ногами вылившуюся тёплую жидкость.   Дома ещё никого не было. Азиз учился, а у господина Рызы, как обычно, много было работы. Эким и Канат, наконец, добрались до фильма. Они гладили друг друга, приходя в восторг от нежных прикосновений после незабываемой близости. Как вдруг послышалось какое-то жуткое рычание. Эким в это время лежала на груди у Каната и с перепугу дёрнулась.   — Ты слышал? — она покрутилась по сторонам, но так никого не обнаружила. — Кто-то рычал!   — Эким, здесь никого нет, домработницы давно ушли, — поднявшись, он осмотрелся вокруг.   — Вот опять! — она воскликнула, указывая пальцем на дверь. — Слышал?   — Это монстр за тобой пришёл, — Канат прижал её к своей горящей груди, и глупо заулыбался, пока она не видела идиотское выражение лица. — Иди ко мне, защищу свою сладость от монстра!   Канат снова тихонько зарычал, но Эким тут же раскусила страшного монстра, который водил её за нос.   — Так это ты монстр рычишь? — Эким возмущённо от него отпрянула. — Я тебе сейчас покажу, как меня обманывать! — Она принялась колотить маленькими кулачками его в грудь, а Канат не мог перестать смеяться, совершенно не чувствуя её ударов. — Я же испугалась!     Прошло три дня с момента, как Озан, Азиз и Эким узнали о зверских пытках над Канатом. Озан настолько осатанел от этой новости, что сам начал искать встречи с Барышем, дабы раз и навсегда спросить его за слова. Зачинщики издевательств по статье отправились в детский исправительный лагерь. Прокурор же по-прежнему был на свободе. Посадить его оказалось не так-то просто. Он имел мощные корни в правительстве. Рыза решил не сдаваться, наняв лучших адвокатов и объединив вокруг себя далеко не последних в стране людей. Стрелка выпустили под домашний арест до конца разбирательства. Что до Барыша — он затих, продолжая ходить на занятия, поскольку на след везунчика службы ещё не вышли. Находясь под следствием, прокурор готовил визу, чтобы сплавить под шумок проблемное чадо в Америку.   Когда ребята на следующий день давали показания, Озан поделился с Канатом о прошлом, рассказал о поездке. Канат же и вовсе не удивился, судя по тому с каким азартом этот сумасшедший говорил о смерти. А друзья для того и созданы, чтобы протянуть руку помощи в момент, когда в голове уже черти стучат копытами.   Хазал всячески старалась привлечь внимание Озана, испытывая на нём свои женские чары. Он пробуждал в ней какое-то взрослое постыдное чувство щекотки ниже пупка. Но его как будто бы ничего не брало. Он ходил за руку с Мелисой, смотрел на Хазал так, словно у неё были не все дома и продолжал не замечать в упор.   Эким посчастливилось опередить учителя Зию. Забрав с собой лёгкий шлейф уличного потепления, она забежала в класс и застала любимых одноклассников, занимающихся «важными» делами. Хазал помогала Эмине с тестами по химии, Мелиса сплетничала с подружками, Канат и Озан умирали от смеха, наблюдая за Бекиром.   — Ну, скажете же парни, я машина? — Бекир так напряг мышцы, что ещё немного, и лопнул бы.   — Ага, машина по поеданию пельменей, — бросил Озан и они едва не заплакали от смеха. Эким приблизилась к ребятам. Лицо Каната вмиг озарилось радостью, он привлёк к себе любимую, поочерёдно зацеловывая мягкие щёчки. Даже не верилось, неужели всё страшное позади? Пока они весело болтали, Мелиса грозно косилась на Озана, за то, что он её предавал, находясь с Эким в одной компании.   — Эким, ты же с мамой придёшь на ужин? — уточнил Канат исходя из того, что отец пригласил обеих.   — У мамы ночная смена, забыл? — напомнила Эким и обратилась к Озану: — А ты идёшь?   Когда Хазал из любопытства подошла к ним, Озан демонстративно откашлялся и отошёл к Мелисе. Хазал совсем отчаялась от непонимания, сделав шаг вперёд.   — Он встречается с Мелисой? — вопрос прозвучал хоть и тихо, но слишком резко и требовательно.   — Я не понял, мелочь! — Канат легко надавил на шею Хазал, отчего она поджала плечи. — Ты не пацанами интересуйся, а иди уроки учи!   — Я просто спросила, — Хазал обиженно склонила голову, когда её поймали на горячем.   — Девочка, тебе же было срать на него? Или я что-то перепутал? — в голосе Каната прослеживались непоколебимая мужская солидарность. — Ты динамила того, который за тебя жизнь отдаст, положит всё ради тебя, расшибётся, ночью приедет. Всё лишь бы тебе было кайфово! Но тебе он не нужен был! — набирая больше грудного воздуха, Канат продолжил. — А вот хер задроченный, типа Барыша — это всегда, пожалуйста!   — Канат, — Эким возмущённо одёрнула его, проявляя женскую солидарность. — Хватит её грузить!   Поддавшись авторитету своей девушки, Канат покорно замолчал. Они разошлись, следом вошёл учитель и начался урок. Хазал, как всегда, отдувалась за целый класс, потому что никто, кроме неё не осилил прочесть огромную книгу Гюго.   — Знаете, учитель, мне кажется, что права человека важно соблюдать, — сказала Хазал. — И если все люди на свете будут вежливыми, тогда доброта победит. — Она говорила под хорошо знакомые фоновые смешки, стараясь не растрачивать ценное внимание.   — Хазал получила подарок от белочки, — не сдерживая горячих чувств, с оттенком шутливости добавил Озан, и с любопытством взглянул на Зию. — Учитель, ну очевидно же бред говорит. О каком порядке может идти речь, без ущемления прав человека?   — Это только твоё мнение, контуженый! — Хазал укоризненно повернулась, чтобы посмотреть в глаза наглецу и тут же встретилась с грубо выставленным средним пальцем Мелисы. Лицо Хазал неловко вспыхнуло, и она быстро отвернулась. За что получала столько унижения и ненависти? Неужели только из-за факта своего существования?   — Слушай, по-братски, не хочу рушить твои влажные мечты, — продолжил Озан с последней парты. — Но за идеальным миром стоят войны, деньги и жестокость.   — Да, жестокости хоть отбавляй, — с намеком кинула Хазал, не оборачиваясь. — Только нет от неё никакой пользы.     Уроки закончились, Мелиса терпеливо ждала Озана на спорт площадке возле его квартиры, пока он, надев большие наушники, чёрную термокофту злостно боксировал с воздухом, не сильно заботясь о своей спутнице. Они планировали прогуляться с общими знакомыми, но пришлось ждать, пока Озан выплеснет злость и закончит махать кулаками. Планы срезали родители Озана. Они строго настояли, чтобы сын обязательно приехал в гости к Рызе. Поэтому Мелисе пришлось снова злиться и ехать навстречу одной.   — Да кто ты такая? — циничный обозлённый монолог сыпался из губ Озана, когда он почти подъезжал к дому Каната. — Думаешь, что я мразь… А я и есть мразь. А ты забыла кто ты? Кому вообще ты нужна? Что в тебе такого? Кому нужна эта твоя доброта? Только и злишь меня тем, что ходишь и жопой крутишь!   В гостиной горел тёплый домашний свет. Былого готического мрака уже не было. Из кухни доносилось аппетитное шкварчанье стейков и громкий топот ножей. Дом Гюнаев наполнился жизнью. Рыза и Суна расположились во главе безупречного прямоугольного стола с белой скатертью. Канат и Эким сели возле отца, а Азиз — возле Суны. Также в гости пожаловал деловой партнёр с сыном Онуром, таким же выпускником, как и Канат. Следом приехал Озан, присоединившись к родителям, а через пять минут на пороге возникла Хазал. Рыза её будто специально посадил прямо напротив Озана, который всё время допекал её кривыми насмешками. Оживлённая беседа стартовала. Родители интересовались учёбой, подготовкой к университету. Рыза переспросил у Эким и Хазал, не издеваются ли над ними в школе. Занятная беседа вскоре плавно перетекла к наболевшему.   — Сынок, я же тебе говорил, — многообещающе обратился Рыза, засучив рукава. — Вот ответь мне, какая нелёгкая тебя потащила в полицию?   — Я просто думал, что быстро отстреляюсь и вернусь домой, — Канат легко пожал плечами, прикидываясь дураком.   — Ах, значит, вот как. Ты думал. — Рыза вдумчиво покачал головой. — Позвольте узнать, а вас не Конфуций зовут? Или, может, Макиавелли? Нет? — артистичные ноты в голосе отца рассмешили всех присутствующих.    — Я же говорил, — Азиз указал Канату на хихикающую Эким и лениво поелозил вилкой по тарелке. — Нам позора не избежать. Просто смирись.   — Ну да ладно! — задорно воскликнул Рыза, переводя внимание на Хазал, отчего она воровато застыла, прекратив наворачивать любимый пудинг. — Нашла уже кавалера, дочка?   — Нет, — Хазал едва не подавилась, когда на неё обратились все глаза присутствующих.    — А ты посмотри вон, Онурчик, какой хороший парень, — Рыза указал на сына своего партнёра и раскатисто захохотал, отчего неудобно стало и Онуру и Хазал. — Тоже, между прочим, в медицинский поступает, учится на отлично!   Хазал поджала плечики и вынужденно кивнула, желая раствориться в воздухе. Только лишь Озан всё это время не сводил глаз, изводя её кривой спесивой улыбочкой.   — А что, — Озан лениво развалился на стуле. — Дядя прав, дядя лучше знает, как ей жить эту жизнь. — Канат начал предупредительно таращить на Озана глаза, но тот уже погнал. — Хазал, ты посмотри какой жених! — говорил Озан с мерзкой ехидной улыбкой, кивая в сторону парня. — Смотри, какие у него туфли. Вот это аппараты! Тоже задрот, тоже книжки читает! Будете идеальной парой! Соберётесь вечерком, будете вместе книжки читать! Какой полезный в хозяйстве мужчина. В уголок посадила и будет себе сидеть. М? Что думаешь?   — Он с ума сошёл? — Эким шепнула Канату.   — Ага, — Канат напрягся. — Чердак совсем отъехал.