Храброе сердце плачет и смеётся

Пять часов утра. Взволнованная Хазал суетливо кружила перед зеркалом. Чуткое крошечное сердечко ухало в груди, предвкушая встречу двух категорически разных вселенных. Несмотря на освобождение из гадких лап негодяев и прикосновения к волшебной сказке с мыльными пузырями, за что Хазал была безмерно благодарна Озану и Канату — она по-прежнему не могла их простить. Не могла просто взять и забыть всю пережитую боль и обиду. В прошлом году, когда папочку посадили незадолго до её дня рождения, началось страшное — скрытые оскорбления. Нападки Каната и Озана достигли своего апогея. Дошло до того, что семнадцатилетие Хазал закончилось пролитыми в подушку слезами. А всё потому, что она решила порадовать одноклассников, принеся в школу молочные леденцы, которые купила на последние папины деньги. После чего высокомерные подлецы брезгливо покривились, так и не притронувшись к угощению. Будто это не обычные карамельки, а сор под подошвами.    Озан тем временем дежурил возле подъезда, засвечивая фарами мерцающую снежную пыль. Рано утром, понимая, куда и зачем несётся упрямый единственный сынишка, мать слёзно уговаривала его остаться. Но после слов прокурора-взяточника, мысль о ДНК убийцы крепко запечаталась в его голову, и более из неё не выходила. Честно говоря, Озан до последнего не хотел брать Хазал в далёкую изматывающую поездку. Но гораздо мучительнее — не знать где и с кем этот мелкий следопыт! А когда Эким вчера позвонила Канату и сообщила, что Хазал исчезла с неким блондином, Озан чуть с ума не сошёл! Ещё немного и начал бы рвать волосы на жопе!   Наконец, тяжёлая дверь бережно приоткрылась, и на улицу выглянуло славное чудо. Однако не в перьях, а в забавной пышной шапке. Лицо Озана озарилось от умиления. С чистыми помыслами и душой нараспашку он пошагал навстречу Хазал. И здесь-то увесистый снежок неожиданно и хлёстко шмякнулся ему прямо в лицо! Мелодичный девичий смех разлетелся в дремотной тишине многоэтажек. С детским озорством Хазал принялась убегать по трескучей, будто засахаренной снежной земле. Озан медленно вытер лицо рукавом куртки и пошевелил челюстью. Недооценил. Думал, нежная девочка не пропишет ему целебных звездюлей. Широко раздув ноздри, он молча двинулся на Хазал. Его тяжёлая походка пугала. Искренне хохоча, Хазал кинулась в сторону соседнего подъезда. Но оглянувшись, случайно поскользнулась и мягко шлёпнулась на задницу, рассмеявшись мелодично и чисто. Вскоре смех уступил место настороженности. Хазал всерьёз напряглась и примолкла, глядя на нешуточное приближение великана в чёрной куртке. «Я, конечно, всё понимаю, но, может, хватит валяться у меня в ногах?» — с этими словами Озан приблизился и чересчур самонадеянно протянул ей руку.   Хазал впервые ехала в одной машине с Озаном. Слишком немыслимо и пугающе. В холёном чёрном салоне пахло дорогой кожей, и что странно — мужскими духами. Хотя в истории не упоминалось, чтобы Озан когда-либо ими пользовался. Тронувшись с места, он насмешливо протянул спутнице коробку с сухими салфетками. По мокрому сердитому лицу Хазал пробежался кусачий холодок. Она едва успела смахнуть ускальзывающую капельку с кончика носа, шмыгнув им будто сопливый пупс.   — А чего мы такие сердитые? — с неестественной деликатностью спросил Озан. — У нас нет настроения?   — Угу, — Хазал скуксилась в сплошной шерстистый клубочек. Тишину заполнило мягкое постукивание поворотников.   — А где нам найти твоё настроение? — докучал ей Озан, настырно всматриваясь в разрумяненное девичье лицо. — Может покушать купить? Или тебе в кустики надо сбегать? М? — он легонько ущипнул её за бок. — Ну же, не молчи, покажи мне гордый орлиный взгляд!   — Аллах! — Хазал вспыхнула, возмущённо притопнув ногой. — Да посоветуйте доктора этому болвану! Пусть его логопед научит просить прощение!   Она вызывающе отвернула голову и замолчала, рассматривая ярко горящие здания, бегущие им навстречу. Озан при этом окаменел с рулём в руках. Просить прощение за то, что сам же и отхватил по морде? А скрутив и бережно её, намылив, остался виноватым? Естественно. Как же он мог забыть о мистической женской природе? Но Озан, вероятно, забыл, что его обычное поведение, с непривычки может вызвать боязнь у такого сверхчувствительного пирожочка, как Хазал. Поэтому умный парень всегда должен вовремя признать собственные ошибки, дабы не огрести ещё больше.   — Просто ты такая хрупкая, что иногда я даже не знаю, как с тобой обращаться… — деликатно начал Озан. — Ты же знаешь, я дебил.   «Хотя бы с чем-то согласен», — подумала Хазал. Но его вдруг осенило! Накануне поездки Озан закупился вкусняшками для этой сластёны! Она на секунду повернула голову и чуть погодя притихла. Два смышлёных глаза, словно две чёрные бусины заблестели, неотрывно бегая за качающимся пакетиком с аппетитными пончиками, залитыми шоколадной помадкой.   — Не хочу! Не буду! — сглотнув подступившую слюну, Хазал горделиво прильнула носом к окошку, дуя от обиды нежно порозовевшие щёки.    — Тормози, Хазал, — его лицо внезапно посерьёзнело и ожесточилось. Озан отложил пакет и притормозил. Вдумчиво развернувшись всем корпусом, он проверил дорогу, чтобы сдать назад. — Сейчас поедешь домой.   — Нет, нет, нет, — Хазал вдруг зашевелилась и вышла из образа, слёзно ухватившись за чужое напрягшееся плечо правой руки, которой Озан держал руль. — Я не обиделась, правда… Я просто пошутила… Только не вези меня домой…   Встретившись с доверчивыми, будто плавающими в янтарной влаге глазами, Озана крутануло в сторону. Его свободная левая рука бессильно опустилась на колено, красноречиво говоря, что пропал он. Хазал его погубила.   После жаркой и потливой ночи, Эким тихонько сопела, лёжа на спине. На улице проказничала стихия. Но в её доме неизменно ощущалось тепло, располагающее на глубокий сладостный сон, или же тёплый травяной чай с зефиром. Тусклый свет с золотистым отливом нежил её согретую ласками кожу. Белая простыня сползла до пояса, оголяя мирно вздымающуюся грудь, не успевшую разгладить все заломы от простыней.   В этом случае Канату было сложно, просто смиренно лежать рядом. Однажды увидев Эким, он не просто захотел обладать привлекательной девушкой — ему было важно идти с нею по жизни, крепко держась за руки. И дело здесь вовсе не в юношеской самонадеянности. Анализируя, он не понимал почему? Откуда такое влечение? Но факт остаётся фактом — Канат был примагничен к Эким. Особенно сейчас он был целиком отдан ей, неугомонно тыкаясь слегка влажным носом в растрёпанный водопад пахучих волос. Беззастенчиво оглаживая внутреннюю сторону её бёдер, он жадно смаковал сладковатый запах похотливо проведённой совместной ночи. Ведь Эким плотно пропиталась им — своим парнем. Канат неожиданно вздрогнул, услышав бесящий вибрирующий звонок. Поднявшись с кровати и кинув обеспокоенный взгляд на своё тихо дышащее плюшевое сердечко, он вышел из комнаты, чтобы не разбудить её.   — Пораскинь мозгами, если я долго не беру трубку, значит, я не хочу отвечать! — Канат прошипел без явного радушия и резко выдал: — И хватит уже подкатывать свои драконьи яйца к моей сестре!   — Я что-то не отстреливаю, — Озан пропустил мимо ушей недовольные выпады собеседника, с осторожностью поглядывая на увлечённо плямкающую Хазал, которой было слишком вкусно, чтобы отвлекаться на посторонние раздражители. — Нас вызвали на допрос без адвоката, в субботу, мои родители ничего не знают, твой отец не в городе. Тебе не кажется, что это полная срань?   Находясь в царственном полусне, Эким слегка уловила суть разговора за дверью. Вернувшись в комнату, Канат занырнул к ней под одеяло и принялся нежно разминать пальцами размякшие розовые соски. Тёплая оголённая грудь, измученная настойчивыми мужскими прикосновениями, скользила в крупных ладонях Каната. Мужские пальцы съехали вниз по шелковистому животику, плавно перетекающему в соблазнительные аппетитные бёдра, которые глубоко хранили приятную усталость, после сладко-изнуряющих толчков его члена внутри неё. Крошечный вздёрнутый носик Эким мило зашевелился. Повлажневшие припухлые губы, раскрылись, словно бутон, приглашая вкусить утреннюю порцию жаркого лакомства с её языка. Канат нахраписто запустил язык в спящую девичью плоть. По его телу прокатились тяжёлые огненные гири, опускаясь и поражая приятной болью низ живота. Утяжеляя и так наполненные спермой яйца. Канат сбивчиво задышал, мыча и постанывая от удовольствия. Почувствовав, как твёрдый мокрый член врезался в её тёплый мягкий животик, Эким проснулась.   — Моя девочка, моя крошка, моя малышка… — страстно зашептал Канат, пригвоздив её обратно к подушке, нехотя размыкая сладостное оральное прикосновение. — Погреть тебе ножки?   — Угу, — Эким довольно замурчала, потирая сонные набрякшие веки. Она была наконец-то счастлива и максимально оголена перед нависающим сверху Канатом. Она источала живое природное тепло и готовность ласкаться друг с другом. — Что там уже стряслось? Зачем тебе в полицию?   — Проклятие, — Канат чертыхнулся, понимая, что она услышала их с Озаном разговор. — Пообещай, что не будешь ругаться?   — Что ты уже натворил? — Эким привстала с постели, упёршись на локти и настороженно жмуря один сонный глаз.   — Что я мог натворить? — Канат нервно покривил губы, откинувшись на подушку. — Я же не совсем отлетевший, я же у тебя классный.   — Знаю, классный, — Эким недоверчиво качнула головой, а затем ласково взъерошила его мягкие кудри. — Старые заслуги догнали?   — Угу, — подчинившись чужому требовательному взгляду, Канат опустил по-ребячьи заблестевшие глаза и прижал маленькую ладошку к своим тёплым губам. — Знаешь, Эким… я бы хотел пробить Барышу голову из калаша.   Но заметив первые признаки возражения любимого существа, Канат мигом сцапал её, горячо пробасив в порозовевшее ушко: «Но я не могу вести себя, как идиот, пока рядом со мной, девушка которую надо защищать». В комнату внезапно донёсся звук поворачивающегося в двери ключа. У Каната и Эким одновременно перехватило дыхание. Услышав неспешные, близящиеся шаги, они топорно уставились друг на друга. Им понадобилась доля секунды, чтобы резко дёрнуться и разлететься по разным сторонам комнаты. Громкость осторожных шагов только нагнетала ситуацию. Охваченная сильной паникой Эким подобрала боксеры Каната, собираясь их судорожно нацепить на себя.   — Эким! — спотыкаясь и падая, Канат выхватил у неё из рук свою вещь. — Это мои боксеры!   Спустя мгновение, дверь медленно приоткрылась.   — Почему не спишь, дочка?! — Неше удивлённо уставилась на Эким, у которой, из-под натянутого до ушей одеяла выглядывали только два панически бегающих глаза. Адреналин настолько захлестнул сознание, что Эким забыла, каким волшебным образом след Каната уже простыл, и с какой сверхчеловеческой быстротой она успела спрятаться под одеялом. Неше настороженно осмотрела комнату, обнаружив только колышущиеся норовистым ветром белые шторы. С удивительной скоростью на телефон Эким пришло входящее сообщение: «Заеду за тобой в обед. Давай сегодня проведём целый день вместе? Я так сильно люблю тебя».   Изначально Канат договорился с Эким зайти в магазин одежды, чтобы присмотреть подарок Азизу, а затем перекусить в кафе. Но прежде чем оказаться на суше, зимний круизный лайнер пришвартовал к берегу неугомонных туристов. В их числе как раз затерялись и Эким с Канатом. Эким недовольно пошла вперёд, семеня мелкими капризными шажочками. Даже длинноногий Канат с настоящей спортивной выдержкой еле к ней подстроился.   — Ты же сам хотел поплавать на пароме! — Эким резко остановилась, смерила Каната суровым взглядом, а затем шустро пошагала вперёд. — Нет, ну серьёзно! Продрыхнуть всю экскурсию под рассказ гида — это ещё уметь надо!   Без труда догнав мило злящегося бесёнка, Канат крепко обхватил чужую маленькую ладошку и беспокойно оглянулся по сторонам, будто не мог понять, откуда доносился голос.   — Что? — он сделал вид, что, наконец, её обнаружил. — Ах, прости, любимая. Я же привык везде ходить с Озаном. А здесь поворачиваю голову — и нет никого.   — Что ты сказал? — Эким сердито поджала губы и посмотрела на Каната так, что он мигом всё понял и начал убегать, подразнивая её «коротышкой». Наконец, они шумно примчали к машине.   — Зря ты обижаешься, малышка, — Канат старался восстановить дыхание. — Ну, посмотри на эти два метра счастья! Вырастила мама дылду! Знаешь, как я мучаюсь?   Эким согнулась от смеха, поскольку на лице Каната застыла характерно глупая простодушная гримаса.   Они отправились в город, оставив машину у магазина. Войдя туда, Канат отправился за новогодним подарком для Азиза. Краем глаза он заметил, что Эким несколько неуверенно рассматривала пышные полушубки.   — Примеришь? — внезапно раздавшийся сзади голос, испугал её.   — Нет-нет, — Эким резко отпустила белый пушистый рукав.   — Пожалуйста, — Канат смерил её искреннее просящим взглядом. — Просто примерь.   — А как же подарок Азизу? — Эким озадаченно вскинула бровь.   — Всё, девочка, — Канат её развернул, нежно подтолкнув в спину. — Мне позвонил Санта Клаус, сказал, что Азиз себя плохо вёл в этом году.   Когда она вымучено поплелась в кабинку, на лице Каната образовалась торжествующая самодовольная ухмылка. Стоило Эким скрыться в примерочной, его тут же взяли в кольцо две консультантки.    — У меня есть просьба, — чётко произнёс Канат, закладывая руки в карманы. — Когда моя девушка выйдет, скажите, что ей очень красиво. Вам ничего не стоит, а ей приятно.   Сотрудницы магазина понимающе кивнули. Но входная дверь распахнулась и в магазин вошёл Барыш. А рядом с ним высокомерно плыла белокурая барышня, схожей с ним породы.   — О-о-о-о, — с лихой уверенностью Барыш приблизился к Канату, и, вызывающе глядя ему прямо в глаза, задал вопрос своей спутнице. — Эсра, ты слышишь? — он принюхался , словно ищейка. — Что-то говном завоняло. Кто-то обосрался, не дойдя до полиции.   В мозгу Каната вспыхнула чудовищная кухня. Этот недоумок с пустым, лишённым интеллекта взглядом, серьёзно обвинил его в трусости? Сейчас, как никогда Канат хотел раскроить череп грёбаному провокатору, который к тому же недавно был его другом.   — Не знаю, Баре, — Канат бодро пожал плечами. — Пока ты не пришёл, ничего не воняло. Глубокомысленная беседа продолжалась до тех пор, пока Эким не вышла из примерочной и откровенно не опешила. Канат мигом завёл её за спину, отгораживая и оберегая от потенциальной опасности. Чтобы окончательно не испортить себе настроение, ребята спешно уехали. И даже после того, как он отвёз Эким домой, слова Барыша не выходили из головы. Несмотря на то, что отец рекомендовал сидеть тихо и до своего приезда в город ни в коем случае не ходить в полицию, Канат не выдержал того, что Барыш его взял на слабо. Он всё-таки отправился в участок. В субботу вечером среди пустующих кабинетов его встретил одиноко дремлющий дежурный. Канат оглянулся по сторонам и вошёл к следователю. Едва он переступил порог, его руки внезапно были скованы наручниками, а на голову наброшен чёрный мусорный пакет. Вскоре Канат очнулся, лёжа на полу, оттого что захлёбывался терпкой жгучей влагой и жмурился от точечных профессионально выверенных ударов.