Храброе сердце плачет и смеётся

В воздухе витало раздражение. Барыш игрался с бильярдными шарами, поглядывая на экран мобильного.    — Поверить не могу… вы не смогли ответить этим нищим, — удивился Баре. — Жаль, меня там не было. Я бы напихал этим уродам.     Озан усмехнулся и уселся на диван. — Кому? Девчонкам?    Он был вынужден признать, что насекомые действовали решительно и дали, не побоялся этого слова, мощный и яростный отпор. Манёвры были продуманными, слаженными и эффективными.   — Озан, не смотри на меня этим своим взглядом, — взбунтовался Баре. Они оба были не в духе.   — Каким взглядом? — Озан не понимал, для чего друг выводил его. Но взгляд Озана действительно был не самым доброжелательным.   — Как будто ты говна сожрал, — возмутился Баре.   — Ты неправильно как-то выражаешь мысли, тебе не кажется? — Озан посмотрел с видом большого начальника, будто готов наброситься и съесть заживо.   — По моему мнению, ты кардинально изменился в лице, — Барыш настойчиво вцепился в разговор.   — А я имею твоё мнение вдоль и поперёк, — нервная атмосфера накалялась. Начался глупый спор ни о чём, где никто и не думал уступать. — Как я себя веду? Как смотрю? — глаза Озана злобно блеснули.    — Я же не сказал, что это плохо. Ну, ты же неуправляемый и с тобой спорить бесполезно. Ты моментально злишься, встаёшь на дыбы. Разве не так? — спросил Баре.   — Нет, конечно.    Что и требовалось доказать. Баре засмеялся. Самое время перевести тему, иначе их дискуссия затянулась бы на столетия.   Озан думал, что его друг и по совместительству сынок прокурора — смелый, потому что дружил с ними. А окажись он в той ситуации, в столовой — первый бы получил по клюву. Во многих ситуациях Баре действовал неосторожно. Он часто пользовался привилегиями, пожирая плоды отца. Порой он не отдавал отчёта, что однажды папа его не выручит. При столкновении с более солидным соперником, Баре попадёт в порочный круг, а маска рубахи-паренька разобьётся на гранулы. Они с Канатом искренне полагали, что не обязательно открыто марать руки о какую-нибудь ничтожную субстанцию.   — Ты… не злись… я просто звоню ей, как идиот целый день, а она меня игнорирует. Сказала, что у неё сегодня репетитор, а сама трубку не берёт, — Барыш понемногу успокаивался.    Озан усмехнулся при слове репетитор и, подумав — как же она планомерно его за нос водила. Хотя и не видел смысла названивать по сто раз, в надежде, что на сто первый всё-таки возьмёт трубку.   — Мы сейчас редко собираемся, — Озан тяжело вздохнул, и устало зажал двумя пальцами виски. — Хазал, Хазал, Хазал, Хазал. Нам не о чем больше поговорить?   — Знаю, что тебя это бесит, но я жду, вообще-то, дружеской поддержки, — нервничал блондин, продолжая настойчиво звонить девушке.   — Хорошо. Ты хочешь встречаться с самой красивой девчулей, так? — в словах Озана было больше обвинения, чем желания получить ответ на вопрос. Не дожидаясь ответа, он всё-таки решил высказаться солёным словцом. — А ты не боишься, что в один момент она, например, бросит тебя или найдёт другого? Уверен, что переживешь это?   — Хазал выглядит приличной девушкой, — блондин искренне недоумевал, откуда берётся ледяное равнодушие к его переживаниям.   — Верно, — согласился Озан, а сам подумал про себя, что она ещё и актриса хорошая. — Поэтому тебе надо будет устраивать танцы с бубном вокруг неё и не факт, что она тебя заметит.   — Мне кажется, я ей не безразличен, — каким-то потухшим голосом сказал Барыш.   Озана существенно начинала раздёргивать эта тема.   — Аллах, я так устал… как же я устал… — парень на секунду прикрыл глаза.   Баре спрыгнул со стола и хитро уставился на Озана, прищурив глаза.   — Ты никогда не влюблялся, что ли?    От удивления Озану пришлось разлепить веки, закончить медитацию успокоения души и взглянуть на собеседника, как на идиота. Он полностью облокотился о спинку дивана с зелёной обивкой и широко развёл руки в стороны.   — Тебе заняться не каким писюном? — возмущённо спросил Озан. — Есть такое определение, как: «она никогда с тобой не будет». Такое, что можно высечь это «никогда» на надгробной плите.   — Что ты имеешь в виду? — Баре нахмурил брови.   — Беги от неё, Баре. Беги, пока не поздно.   Что греха таить, ему трудно радоваться за друга, а выносить этот щенячий взгляд ещё труднее. Как же ему хотелось увидеть лицо Баре, когда он узнает правду. Тогда ореол таинственности Хазал исчезнет и глаза друга раскроются, настолько широко, что он сможет её увидеть без прикрас, такой, каковой её видели они с Канатом.   — Поздно бежать. У нас завтра сви-да-ни-е, — Барыш светился от счастья.   — Ммм… поздравляю, — Озан еле-еле выдавил из себя улыбку. Получилось фальшиво.    Барыш закопошился у себя в карманах, чтобы достать зарядное, а вместе с зарядным выпал презерватив.   Озан шокировано вытаращил глаза. Парень медленно поднялся и, не отводя взгляда, начал приближаться к другу и краснеть от злости. Что-то внутри горячило кровь и превращало в какой-то дикий импульс.   — Это ты к свиданию так готовишься? — строго спросил парень и сделал ударение практически на каждом слове.    — Ну мало ли что может случиться, — сказал под нос Баре и хмыкнул.   Мощный взрыв заставил резко кинуться на друга. Озан перехватил белый провод. Он ловко запрыгнул на бильярдный стол, устраиваясь за окаменевшим от ужаса Баре и крепко стянул на шее «петлю». Так сильно, что отчётливо послышался глухой скрип резины, который врезался в мягкие ткани. Барыш задыхался и что-то невнятное крякал. Озан сдавил собственные челюсти и сильнее потянул за оба конца шнура, находясь в какой-то слепой ярости.   — С ума сошёл?! — Баре из последних сил боролся, стараясь вцепиться в провод, и ослабить хват. Ничего не выходило. В один момент он ощутил собственные стенки глотки. В какой-то момент, он начал терять связь с реальностью.    Когда Озан понял, что переборщил, что Баре, вполне себе, мог концы отбросить — пришлось ослабить хват. Озан отказался что-либо комментировать или оправдываться. Баре шокировано, взявшись за горло, старался отдышаться, так и не поняв причину столь резких перепадов в настроении Озана. То он иронизировал и смеялся, то сидел с отрешённым лицом, то слепо накидывался без объяснения причины.   До конца занятий они готовились к налёту мутантов. А те на удивление, до конца занятий вели себя холодно и отстранённо, задирая носы. Возможно, они готовили коварный план. Решив дела, Эким предупредила маму, что останется в школе и переждёт шквалы разбушевавшейся стихии. Эким вошла в библиотеку, в надежде отыскать Азиза и похвастаться успехами. В школе происходили страшные вещи, близился апокалипсис, они боролись с самым что ни на есть войском дьявола, а он пропускал самое интересное. К сожалению парня, там не было. Людей осталось мало. Если и были — слишком угрюмые, бледные и к общению явно нерасположены. Постепенно народ расходился. Эким осталась одна в тусклом и пугающем помещении. Чтобы переждать ливень, девушка занялась полезным чтивом и случайно наткнулась на старую припорошённую слоями пыли доисторическую книженцию. Читала с довольно скептическим настоем. История о чудовищах, живущих в болотах, казалась ей по-детски нелепой и отдалённо напоминала древнюю страшную сказку. Хазал точно бы пришлось по вкусу. Эким улыбнулась своим мыслям и подумала, что обязательно надо посоветовать подруге. Она будет в экстазе от такой чуши. Пролистывая страницу за страницей, Эким всё больше одолевала жуть. Она уже не считала это глупой банальной историей. Она ругала себя — зачем только взялась за книгу, от которой бегут холодные мурашки по спине. На моменте, когда ноги мужчины начали тонуть в болотной жиже, в библиотеке дрогнул тусклый свет. Эким дёрнулась. Сердце заработало с удвоенным ускорением. Она отложила книгу, испуганно бегая глазами. Пустота. Да что же это за пытка такая? И школа, и погода, и люди, и книга эта, будь она неладна. Казалось, всё было настроено так, чтобы вызвать в ней атаку необъяснимого детского страха, который волей-неволей всплывал. Ведь такие страхи заложены в младенчестве. Они были вшиты в генетический код.   Эким отряхнулась и продолжила читать. Раздался беглый скрежет паркета, который тут же утонул в звуках дождя. Настала тишина. Эким резко повернула голову, туда, откуда доносился звук. Никого не было. Возможно, у неё возникла мания преследования? Эким мысленно утешилась. Мутанты давно расползлись по домам зашивать боевые ранения.   Продолжая читать, девушка себя мысленно подбадривала, чтобы унять внутреннюю дрожь. Щелчок. Свет погас. Из входной двери выплыл силуэт и растворился в мрачном облаке. Когда дверь захлопнулась — это уже не казалось смешным. Стало не по себе. Или кто-то целенаправленно сводил её сума, либо она действительно начала сходить сума, начитавшись жутких рассказов. Эким поднялась, забрала вещи и медленно отправилась к выходу. Пусть дождь хлыщет на улице, зато дома, у мамочки под крылышком спокойнее.   Оказывается, свет выключило по всей школе. Из-за пасмурной погоды в коридоре потемнело. Короткими перебежками и стуча сердцем, Эким пошагала по коридору, бегло оборачиваясь назад. Осталось преодолеть малое расстояние, и она смогла бы выйти на улицу и вздохнуть с облегчением.   — Буууууу! — громкий голос, вырвавшийся откуда-то из-за угла, заставил душу уйти в пятки.   Девушка закричала и рухнула на пол. Канат выскочил из класса. Он издевательски рассмеялся эффектному падению. Канат медленно приближался. Эким, ощущая полнейшую беспомощность и тревогу, отползала назад. Внутри всё замирало. Губы синели, ноги отнимались. Девушка предостерегающим криком взмолилась, понимая, что не знает его и не знает, что на уме у этого психопата.   — Не трогай меня! Уйди же!   Парень приближался, наступал ближе и ближе.   — Что тебе нужно? — она понимала, что они находятся в школе одни и в случае чего, никто ей не придёт на помощь. Канат присел на корточки рядом с девушкой.   — А ты трусишка, оказывается, — его взгляд был жутковатым, насмешливым, самодовольным и триумфальным. У Эким пронеслась целая жизнь перед глазами до настоящего момента.   В один миг пробудились все страхи, которые могли когда-либо спать в подсознании. Девушку затрясло, и она взмолилась.   — Пожалуйста, хочешь, я извинюсь? — девушка округлила глаза, находясь в каком-то отчаянном ужасе, что едва могла встать.   Канат заметил, что у неё задрожало тело.   — Уууу! Эким, нееет, — он замотал головой и улыбнулся. — Что мне до твоих извинений?   Канат медленно протянул руку к девушке, но Эким собрала силы в кулак и отчаянно начала отталкиваться ногами и скользить по паркету. Всё-таки ей удалось кое-как в потугах подняться. Эким бросилась со всех ног. Канат улыбнулся и подобрал обувь. Неужели она думала, что он её не догонит?   — Стой! Да подожди ты, истеричка! — недолго думая он погнался за девушкой. Нехорошо, если она так домой пойдёт, ещё и заболеет ненароком.   А Эким, убегая на улицу, периодически оглядывалась назад. Адреналин хлыстал в голову. Она, кажется, даже не заметила, что бежала в одном кеде. Канату не составило труда догнать её на крыльце школы. Дождь по-прежнему хлыстал. Запыхавшись, он схватил её и развернул на себя. Невзирая на погоду, она застыла не в силах сдвинуться с места. Эким ощущала какую-то нависшую над ней силу. Их лица поблёскивали от дождевых капель, а взгляд Каната непроизвольно опустился на прилипшую к нежному девичьему телу рубашку. Его будто молнией ударило.   Она что лифчик не носит? Он с восторгом уставился на розово-коричневые соски и замер от смущения, восхищения и удивления. Целый шквал чувств это вызвало в нём. Её грудь была безупречной, ему ещё никогда не приходилось видеть такую. Волна дрожи прошла по телу Каната и разлилась приятным возбуждением внизу живота. Он почувствовал утяжеление между ногами. Плевать на дождь.   Канат нерешительно приблизил небрежно перебинтованную руку на уровень груди Эким и замер. Отчего-то ему так захотелось потрогать её. Потрогать всего один раз — невероятно нежные, сморщившиеся от прохлады соски. Хотя бы на кончиках пальцев ощутить эту живую магию прикосновения. Только бы она позволила ему прикоснуться к себе. Интересно какова она на ощупь? Эким впала в ступор. Она не до конца понимала, что с ним происходило. Он смотрел на неё будто на божество какое-то.   Канату показалось, что воздух под высоким давлением просто сдавил голову, вышвыривая напрочь весь здравый смысл. Чувства захлестнули умение отвечать за свои поступки. Он услышал своё хриплое возбуждённое дыхание и сглотнул. Решив всё-таки собрать остатки самообладания и гордости, парень надменно задрал голову.   — Как ты домой собралась идти без обуви? — сказал это командирским, но хриплым голосом, слегка дрожа. Он бросил ей под ноги кед. — Я просто хотел тебя испугать. Я не собирался тебя трогать. Эким молча схватила обувь и проследила за углом падения его взгляда. Девушка закрылась руками.   — Извращенец! — Эким врезала ему кедом по лицу. Быстренько убежала на остановку, стараясь попутно натянуть обувь. Канат облегчённо перевёл дыхание и потёр лицо. — Ну вот… снова я по морде получил… Рыза припарковал машину возле маленького супермаркета, где работала Хазал. Мужчина схватил большой картонный пакет с заднего сидения. Открыв дверь супермаркета, звенящие трубочки раздались звоном колокольчиков у него над головой. Мужчина настолько давно не видел таких аутентичных безделушек в стиле китайского фэншуя, что испугался от неожиданности. Хазал дремала на кассе. Девушка была в жёлтом фирменном жилете, который носили все сотрудники магазина. Её голова время от времени падала на грудь, но тут же она приходила в себя и процесс запускался заново. Рыза улыбнулся и подкрался к племяннице. — Начальница, — окликнул её мужчина и улыбнулся. Хазал подскочила. — Ой! Дядя! — девушка прикоснулась рукой к щекам и проверила, не капала ли у неё слюнка во время сновидений. Ведь девушка так сладко спала. День на удивление выдался спокойным, а люди в дождливую погоду предпочитали сидеть дома и не шастать по улицам. — Дочка, я был у Дервиша, возил передачку. Я к тебе по делу, — быстро говорил Рыза. Хазал была в курсе, ведь недавно разговаривала с папой. Она отблагодарила Рызу и заметила, что дядя, как всегда, куда-то спешил. Чёрное пальто придавало ему какой-то мафиозной официальности.  — Что случилось уже? — Хазал загадочно улыбнулась. Он поставил ей на стол большой пакет. — Случайно заезжал в магазин и вот подумал, что тебе пойдёт, — он взмахнул рукой, как бы подбадривая, чтобы скорее взглянула. Два любопытных глаза юркнули в бумажный пакет. Она обнаружила кружевную белую блузу и платье из белого струящегося шифона. — Зачем это, дядя? — Хазал закатила глаза. — Не возникай, Хазал, — он взмахнул рукой. — У меня скоро день рождения и тем более я всегда хотел дочь. — Дядяяяя, — девушка рассмеялась и укоризненно посмотрела на Рызу. — Зачем ты так? Они же твои сыновья. Ты их совсем не любишь, что ли? Хазал ведь знала о постоянных распрях между ними, но не знала, что братья временами отхватывают неслабых отцовских тумаков. — Именно, Хазал. Они мои сыновья. Только они это постоянно это забывают. А я, как любящий, отец должен им напоминать хотя бы иногда. — Спасибо, дядя, — девушка чмокнула его в щёку и заметила, что Рыза слегка покривился и схватился за сердце. Хазал испугалась и аккуратно дотронулась до плеча. — Дядя, что с тобой? Твой трудоголизм к добру не приведёт! — Кто бы говорил... — он отмахнулся, мол, нормально, сейчас пройдёт. — Всё, Хазал. У меня ещё дел много.