Храброе сердце плачет и смеётся

Ребята хмуро слонялись по безжалостной школе жизни, пока девушка из класса Хазал не вызвалась провести их на литературу.   — Вот здесь у нас обычно литература проходит. Садитесь на любое свободное место, — она гостеприимно открыла перед ними дверь.  Они вошли внутрь. В свете последних событий настроение было мутнее опасного тумана, окутавшего эту школу, словно поседевшие космы ведьмы. Ребята всячески старались держаться вместе. Ведь после школы у потрясённого Бекира и девчонок возникла идея вернуться в старую школу. Эким быстро остудила их порывы. Она не могла признаться проводящей бессонные ночи, дежуря в больнице, матери, что хотела отказаться от хорошей стипендии из-за каких-то мерзких гремлинов.    Эким заметила за первой партой Хазал и изменилась в лице. Вспомнив недавний разговор и дав себе установку не сближаться с трусами, она, намеренно отвернула голову, когда Хазал хотела поздороваться. Эким пришлось усесться за первую парту у окна, чтобы не слушать, словесный поток подружек Хазал. Но та лишь фыркнула и отвернулась, потому что вокруг неё и так собрался целый женсовет. Они ей заплетали косички и смеялись, образуя ореол настоящего женского розового царства.    — Хазал, тебе так повезло, у тебя такая кожа чистая… — белокурая девушка театрально вздохнула. Следом в класс вошли ещё две девушки с питьевыми йогуртами. Хазал нахмурилась. — Ала-а-ах, посмотрите на эту девочку! Она ещё и жалуется, — Хазал старалась не заострять внимание на себе. Иногда было даже желание послать к чёрту напускной образ благополучия.  Она не любила самобичевание, когда девчонки откровенно прибеднялись. Да и себя королевой красоты Хазал не считала, зато в школе её наделили этим бременем со времён младших классов. Теперь приходилось соответствовать. Малейший промах и её не простят, а Канат найдёт любой способ, чтобы унизить.   — Хазал, вот, последний йогурт остался, — одноклассница положила на парту маленькую баночку питьевого йогурта. — Там остался только банановый, но ты же знаешь, я такой не люблю.  Хазал засветилась от счастья. Ведь голод — не тётка, а ежедневно грызть сухари из контейнера уж до боли осточертело.    Вскоре Хазал провалилась в собственные размышления, опустив голову. Но вдруг явился Канат и с настырным любопытством заглянул ей прямо в лицо. Нагибаясь пониже, он несколько раз настырно постучал кулаком по столу, чтобы она лучше его расслышала. — Тук-тук, Хазал, — Канат нагло улыбнулся. — Со дна постучали, и привет тебе передавали.  Компания, которая следовала за ним, идиотски рассмеялась. Озан, оценив шутку, похлопал Каната по плечу, проталкивая вперёд. Хазал сразу осеклась и робко опустила глаза. Началось. Снова они подпортили настроение своим внезапным появлением.    Когда в аудиторию вошли эти ребята, в классе возникло давящее напряжение. Для большинства учащихся выдержать с ними целый урок было крайне мучительным испытанием. Все находились в болезненном ожидании — кто же на сей раз будет жертвой палачей? Сможет ли пережить издевательства, грязь и гадкий юмор? Как ни странно, для учителей также было нелегко вести уроки в столь проблемном классе. Отчасти это была и их вина. Именно учителя не смогли вовремя потушить разогревшийся пожар, именно учителя смотрели сквозь пальцы на произвол, вспыхнувший в замкнутом круге за последние несколько лет.    Нервно оживавшая у двери Эмине, некоторое время никак не могла решиться повернуть дверную ручку. Ведь она знала: стоит войти в камеру пыток, по её душу придут латентные садисты. Слегка помявшись, она всё-таки нерешительно вошла и опустила глаза, думая, что так ей удастся избежать зрительного контакта с Мелисой. Но Мелиса ещё больше приходила в бешенство, когда такие, как Эмине нагло смотрели прямо в глаза.  Эмине интуитивно села рядом с Эким, подсознательно чувствуя исходящие от неё волны силы и уверенности. Видимо, Эмине ещё не понимала, на какую кровавую бойню обрекала новую одноклассницу своей обыденной беспомощностью. Тем временем, Эким так и не удалось сконцентрироваться на задании репетитора, поскольку Хазал к ней обратилась с просьбой. — Эким, закрой, пожалуйста, окно, — попросила она без задней мысли, потому что в классе действительно начало сквозить.   — Окно закрыть? — протест внутри Эким настолько быстро вскипел, что она сделала вид, будто бы что-то достаёт из кармана. А затем демонстративно, при всех показала Хазал средний палец.  В классе взорвался приступ дурного смеха. Канат и Озан даже прослезились оттого, насколько филигранно Эким осадила Хазал. Но той ничего не оставалось, как смиренно замолчать и пристыжено отвернуться. Канат в это время поймал взгляд Эким и подмигнул ей. — Эй! — Мелиса покраснела от злости, заметив это. — Я, случайно, не мешаю тебе пялиться на новенькую? — Мелиса, не пили меня, — Канат отвернулся, плотоядно смотря в спину Эким.    Холодность любимого Мелиса вскоре решила выместить на окружающих. Словно заведённая, она никак не унималась и выкрикивала на во всеуслышание, что у Эмине есть генитальный герпес и то, насколько это отвратительно. Сквозь смех послышался вопрос Каната: — Эмине, ты начала трахаться за бутерброды? — это вызвало бурную вспышку истерики в классе. В сильнейшем аутоиммунном стрессе Эмине старалась крепче зажмурить глаза и опустить голову, чтобы никогда не видеть кровожадные, жаждущие увидеть чужие страдания, лица. — Эмине, чего притихла? — Озан подхватил шутку. — Ты что там говно расклёвываешь?    Эким наглядно убедилась в отупении человекоподобных особей, происходящем прямо здесь и в сию секунду. Нестерпимое раздражение подступало к горлу. Каждая фраза отдавалась, словно прикладом по голове. Словно кто-то беспрерывно теребил световой выключатель и бесил её этим. Эким предчувствовала, что срыв близок, что она вот-вот сорвётся и захлопнет их помойные рты. Но суматоха вдруг приутихла, когда в класс быстрым, слегка взволнованным шагом вошёл новый учитель. Он поздоровался и размашисто написал на доске «Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом». — Вот вас, дети! Что вас делает счастливыми? — с ходу обратился он, в надежде провести интересный урок и живую увлекательную беседу. — А вы вообще кто? — Мелиса презрительно усмехнулась. Учитель почесал голову. Да, действительно, он же забыл представиться. — Меня зовут Селим. Учитель Зия на больничном, поэтому сегодня его заменять буду я, — он уселся на краешек стола. — Так что скажете? Что вас делает счастливыми?  Айше подняла руку, но Озан перебил её, заговорив с места. — Учитель, а вам не насрать? — все начали дико ржать. Именно ржать, потому что смехом это назвать было трудно. Селим неуверенно усмехнулся. Это был его первый учительский опыт. И как ни странно, он сразу понял, что столкнулся с тяжелейшим клиническим случаем. — Встаньте молодой человек, — сдержанно потребовал Селим. Озан даже не пошевелился и демонстративно развалился на стуле, испытывая учителя на прочность. — Что? — переспросил Озан, сделав вид, будто не расслышал вопрос. — Встаньте, — медленно проговорил Селим. — Что? — Как тебя зовут? — наконец, он не выдержал столь нескрываемого хамства. — Что? И так на любой вопрос учителя Озан отвечал коротким «что», выказывая неповиновение и явное пренебрежение. Когда закончился урок, Мелиса дождалась, пока все её знакомые выйдут из класса. Специально подкравшись к Эким сзади и вцепившись со всей силы в бутылку воды, она набрала разгон, замахнулась и больно шарахнула новенькую по голове. Эким от неожиданной и резкой боли схватилась за голову и ошарашенно уставилась на обезумевшую агрессивную одноклассницу. Это произошло настолько быстро и неожиданно, что Эким растерялась, не успев отбиться. Мелиса тотчас схватила её за галстук, поднимая со стула. Эким получила ещё несколько хлёстких пощёчин. И наконец, поняв, что надобно и защитить себя, она вцепилась Мелисе в горло. Безуспешно. Мелиса держала контроль. Эким понимала, что ещё немного, и она просто умрёт от удушья. Ведь у безумной валькирии было ощущение повальной вседозволенности, но не было сострадания и стоп-сигналов. Вдруг раздался приказной низкий голос. — Мелиса, свалила быстро, — Азиз приблизился, схватил Мелису двумя руками и слегка оттолкнул, давая Эким возможность отдышаться. Мелиса сверлила его пустыми кроваво-красными глазами, не напитанными ничем, кроме дикой злобы и жгучей ненависти. — Давай, ушуршала отсюда. Пока я добрый. — Азиз спокойно ей указал на дверь. А Мелиса же, одарила его полным раздражения взглядом, нервно пошагав из класса. — Ты как? — Азиз переспросил у Эким. С неким подозрением и недоверием она от него отошла. Ведь Азиз ей только что помог, но его лицо по-прежнему оставалось таким же холодным и безэмоциональным. — А ты ещё кто такой? — спросила Эким, стараясь быстрее восстановить дыхание. — Ангел-хранитель, — хмыкнул одноклассник-математик. — Очень смешно, — фыркнула Эким и гордо вскинула подбородок, хотя её внешний вид был уже достаточно потрепан. — По закону Ньютона… — Азиз её привёл в замешательство этим холодным спокойствием. — Что? — не поняла Эким. — Ты же умнее их всех, вместе взятых, — неожиданно начал Азиз, указав на её рюкзак, лежавший на парте. — По законам физики тебе нужно было только увеличить ударную массу, и ты бы с лёгкостью справилась с Мелисой. — Азиз слегка улыбнулся и вышел из класса, оставив её в полном замешательстве, с раскрытым от удивления ртом. Эким поразило не милосердие, а то, что впервые за несколько дней этот парень искренне улыбнулся. А она, грешным делом, подумала, что у Азиза просто не было этой функции!

***

 Вечером в этот же день господин Рыза пригласил Хазал на ужин. Она пришла раньше назначенного времени, когда ещё все толком не собрались, и отправилась в комнату Каната, в надежде, что застанет брата одного. Так, она ещё никогда не разочаровывалась. Канат и Озан играли в Лигу. Они не сразу обратили внимание на Хазал, которая уже вошла боязливыми неуверенными шажочками. Когда всё же ребята заметили смущённую Хазал — Канат вдруг резко её остановил, на моменте, когда она собиралась присесть на краешек кровати. — Хазал, там нельзя садиться! — резко выпалил он. Канат и Озан ухмыльнулись, и c нескрываемым интересом проследили за её реакцией. — Почему это? — Хазал недоумённо выпрямилась. Канат снова переглянулся с Озаном. — Простынь испачкана, — они неожиданно прыснули, давясь смехом. Хазал поняла, что все надежды наладить отношения с братом остались в прошлой жизни.  Вскоре они закончили партию, поскольку пора было идти за стол. — А ты что? — пренебрежительно кинул Озан. — Пришла поесть по-человечьи? — Но — но… ты мне пупсика не обижай, — Канат сердито пожурил Озана пальцем, сделав вид, что заступился за сестру, хотя лучше бы в этом случае просто молчал. — Ей и так сложно. Да, Хазал? Она устало вздохнула, успокоив себя единственной мыслью, что нужно всего лишь спокойно пересидеть до конца школьного года. Потом же она никого и никогда больше не увидит. Ад в жизни Хазал закончится. Когда Канат вышел из комнаты, Хазал хотела последовать ним, но за спиной вдруг раздался насмешливый изводящий голос Озана. — Эй, платье в цветочек. Хазал резко обернулась, поджала губы и зажмурила веки, готовясь к тому, что он скажет ей очередную гнусность. — Не заступайся за насекомых, — Озан резко посерьезнел. Они стояли в полумрачной комнате, словно в зловещем тёмном портале. Поверхностью кожи, Хазал ощутила исходящую от него варварскую холодность. — И что, если не послушаю? — её же голос дрожал от невозможности находиться рядом с Озаном. Его холодные, опасно поблескивающие глаза, жесты, поведение и манера разговора выглядели весьма жутко. — Значит, я расскажу всем, кто ты есть на самом деле, — давящим взглядом Озан буквально заставлял её дрожать, с наслаждением упиваясь своей безнаказанностью и её беззащитностью. — Рассказывай, — Хазал тяжело сглотнула. — Брось, Хазал! — Озан радостно воскликнул и широко расставил ноги. — У тебя никогда не хватит смелости отказаться от своей спокойной жизни. — А если я возьму и расскажу всё о вас директору? — несмотря на волнение, и угнетающую атмосферу, Хазал источала обаяние, от неё исходила светлая сила. А Озан продолжал открыто потешаться, глядя ей прямо в глаза. Его глаза пылали холодным огнём и жаждой кровавой бани. — Ты так говоришь, потому что такая же, как и они, — зло протянул Озан. — Какая такая? — осторожно спросила Хазал. Её изрядно стало протряхивать. Заметив это, Озан задумчиво уставился в потолок. — Ты бедная и защитить тебя некому, — он выразил сожаление, а затем сладко улыбнулся. —Ты в тупике, Хазал. Можешь ползать из полиции в прокуратуру, из прокуратуры к директору, но никто тебя не услышит. Это суровая реальность таких бедолаг, как ты. — Я не боюсь вас, — её губы дрожали, в словах не было уверенности. Возможно, она это сказала, поскольку хотела знать ответ на главный вопрос: почему они её так ненавидят? — Не смеши. Ты сирота. За тебя даже заступиться некому и, в конце концов, ты закончишь, как Эмине. Озан хорошо считывал её неуверенность, зная, что Хазал никогда не пойдёт против них. Никогда не променяет спокойную жизнь на тот ад, который ежедневно проживают их жертвы. — Как ты смеешь так говорить о моём папе, болван? — Хазал возмутилась, что при живом отце Озан смеет её называть сиротой. — Не совершай роковую ошибку. — Озан снисходительно покривил губы и отправился на ужин. Господин Рыза, собрал свою семью и пригласил в гости родителей Озана. Хазал слышала тихие звуки классической музыки. Она была словно под опьянением от тусклого источаемого свечами золотистого света. Будто бы она попала в неизведанный зловещий мир, затягивающий мёртвой холодностью. Она, безусловно, любила дядю, но этот тяжёлый люкс был не для неё. У Хазал всегда было всё необходимое благодаря отцу, но при этом, он никогда её не баловал излишней роскошью. И Хазал ему была за это благодарна. Вечер проходил в самом обычном темпе: Рыза и отец Озана изредка обсуждали работу, а остальное время ужин проходил в тишине. Сие собрание иногда напоминало Хазал парад лицемерия. — Хазал, как отец? — с беспокойством поинтересовался господин Рыза. Хазал резко замерла и нервно сжала в руках вилку. Канат и Озан, хихикнув, переглянулись между собой и с интересом на неё покосились. — Спасибо, дядя. Всё хорошо. Папа, привет всем передавал. — Хазал медленно подняла глаза, чувствуя себя невероятно чужой и далёкой от их мира. — Дома всё хорошо? — Да, но из окон немного дует, холодно спать ночью. — Хазал вдруг осеклась, потому что Рыза начал испепелять Каната гневным взглядом. — Канат, реши этот вопрос, — медленно промолвил Рыза, настойчиво смотря на него в упор. Внутри Каната разгорелся яростный пожар обиды. Он нервно поднялся со стула, молча направившись в свою комнату и оставляя после себя зудящие вибрации недовольства. Вибрации больно впивающиеся Хазал под кожу и заставляя снова и снова испытывать её тягостное чувство вины. Каждый новый день превращался в испытание. Ребята подошли к двери. Бекира охватил давящий и необъяснимый страх. Они снова услышали какой-то грохот и мужское истошное рычание в классе. — Урод вонючий! Ты труп! — слышались, как обухом по голове рычания и угрозы Каната. — Я каждое утро буду сюда приходить и буду твоим кошмаром, урод ты мелкий!   Снова треск и топот, и снова запах физической боли загнанного зверя. Вибрации расползались, словно маленькие гадюки. И даже стоящие за дверью новенькие почувствовали, что пострадавший летал по классу, вытирая штанами паркет, и выл от боли. Даже в какой-то степени они смогли ощутить, что при этом чувствовала Эмине, но Эмине была уже внутри. Сегодня ей страшно повезло, ведь палачам было не до неё.    А ребятам тоже становилась невыносима обыденность и варварство без всякого гламурного напыления. Ведь какая бы Эким ни была отважная и правдолюбивая, но она в первую очередь обычный человек со своими страхами и слабостями. Страшно понимать, что они, рядовые дети, не богачи, а дети обыкновенных родителей. Они случайно попали в огненную геенну и ничего не могут с этим сделать. Но, в отличие от Бекира или Лейлы с Айше, Эким была слишком самонадеянной, чтобы признать это. Некоторые ребята просто молча опускали глаза, потому что себе дороже обойдётся.  Мелиса и её подруги упивались сладким зрелищем и записывали яркие избиения бедного паренька, из-за того, что тот посмел заглянуть Канату в глаза. Он и не думал останавливаться. Канат насел вверху и решил, что пока учитель не пришёл, он его окончательно добьёт. Он начал пальцами продавливать парню глаза, чтобы не смел больше смотреть на него столь уверенно.   — Что делать будем? — взволнованно спросила Айше и ребята нерешительно приостановились. Стало страшно от тех нечеловеческих надрывных криков. Эким недовольно причмокнула и зашипела. — Просто идите и не бойтесь, — она уже начала входить и подгоняла ребят, чтобы долго не раздумывали.    Увидев их, Мелиса повеселела. От неё сразу же заструился непонятный, диковатый запах грубости и цинизма. Эким не могла даже объяснить свои странные ощущения. Как будто запахло чём-то неживым и бесчеловечным. И пока Мелиса восхищалась безумием Каната, Эким не собиралась на это спокойно смотреть. Не послушав уговоры Айше, не лезть в чужие разборки, она значительно сократила расстояние с Канатом, добивающим человека, усевшись на него сверху. Он столь увлёкся, что не заметил, как Эким подошла сзади и недолго думая выписала ему подзатыльник. Канат резко остановился и замер. Затем медленно повернул голову и плотоядно оскалился, увидев Эким.  Его глаза налились кровью, источая ярость. У Эким же совершенно пропал страх. Её было не испугать осатаневшими, раскрасневшимися глазами. Наоборот, Эким надеялась по-человечески решить безумное столкновение. — Эй, может, хватит? — наконец, спросила Эким. Одноклассники замерли. Даже Эмине испугалась за неё. И только Азиз заинтересованно наблюдал, будучи уверенным, что эта девочка не должна растеряться. — Ты храброй воды попила… — Канат медленно встал и, сцепив зубы, начал наступать на Эким. Его быстрые и агрессивные движения начали замедляться, устремляя прямой тяжёлый взгляд ей прямо в глаза. В голове Эким тревожно зазвенели колокола. Она пятилась назад, в панике оглядывалась по сторонам. В её голове зазвучал математический голос: «Так, так… что говорил тот парень… физика… мне нужно ускориться». Наконец, взгляд упал на толстенный учебник, лежащий на краю парты. Эким тотчас схватила книгу и замахнулась, огрев Каната по голове. — Приди уже в себя, бестолочь! — отрезвляюще воскликнула Эким. Каната до того нахлопнуло, что он даже пошатнулся от неожиданной встряски. Эким поняла, что как раз сейчас самое время делать ноги. Быстро сообразив, она набрала разгон и понеслась прочь из класса. Недолго думая, Канат пустился в погоню. Догнав Эким в коридоре, он перехватил её руку и спешно развернул, прижимая к стене. Оказавшись в опасной близости, Канат не понял, что, чёрт возьми, случилось? Куда подевалась его уверенность и вся наглая спесь? Почему горло сдавили тиски, а сердце загромыхало и засвистело, как заведённое? Не сказать, что Эким его крупно испугалась. Но перспектива, быть зажатой незнакомым парнем, о котором ходили настолько пугающие слухи, что и волосы шевелились на одном мягком месте. — Ну и лицо у тебя сейчас глупое, — Эким разразилась нервным хохотом прямо Канату в лицо. — Что? — он растерялся, явно не ожидая, что его величество сразу же поднимут на смех.  Канат встревоженно отпрянул от Эким, словно обожжённый. Нахлынувшие и совершенно неясные ощущения собственной беспомощности, заставили резко развернуться и пошагать прочь. Канат до того задёргался, что, зайдя в мужской туалет, со всей силы шарахнул дверью. Он крепко вцепился пальцами в умывальник, осматривая своё забавное, покрывшееся красными пятнами, лицо. Будто ему надавали солидную порцию пощёчин. Но до чего же Эким была красива! А эти глаза… Канат закусил губу, тут же отбросив нелепые мысли. — Аллах, да что это со мной… — открывая кран, он набрал в ладони немного воды и судорожно ополоснул лицо. И только тогда Канату стало легче. Его тело странно отреагировало на Эким. Если бы это была просто страсть, он бы и не переживал. Но почувствовав собственную позорную уязвимость, Канат так и не понял, что с ним стряслось и что с этим нужно делать.    Озан даже и не обратил внимания, что вокруг него было несколько разбросанных стульев и летающий по классу человек. Он был сосредоточен на телефонном разговоре с другом. Обстановка психушки его ничуть не смущала.   — Баре, мы тебя драться учили, не для того, чтобы ты выговоры получал, кретин слабоумный. Парень на другом конце провода растерялся, а Озан тут же отключился, как только понял, что пропустил зрелищный концерт. Заметив новеньких в классе, Озан сразу же разнюхал панический страх Бекира. Подойдя к нему со скучающей улыбкой, Озан присел на его парту, положив тяжёлую руку на плечо. — Мы с тобой так и не познакомились. Так ведь? — Озан надавил Бекиру на смертельно болезненную точку, что тот невольно заойкал от боли, вжав голову в плечи.  Озан стиснул челюсти. — Так ведь спрашиваю? — Озан вымогательски всверливался в него глазами. — Отвечай, сука, когда с тобой разговаривают. — Да, — голос Бекира дрогнул, обдавая нескрываемым ужасом, который Озан сразу же и унюхал. — Давай после уроков. Если побьёшь меня, будешь жить. Лейла заметила, что Озан грозно шипел что-то на ухо Бекиру, силой сдавливая плечо. Со стороны это выглядело не иначе как моральный гнёт или же запугивание. Но Бекир решил отшутиться в собственной привычной манере. Если в его прежней школе добрых ребят с района можно было задобрить, то и в этой школе номер бы прошёл. — Не лучше ли нам после уроков собраться всем классом и сходить в кафе? — наивно спросил Бекир. После этих слов Озан только сильнее озверел, крепче хватая Бекира за загривок. — Я тебе кажусь добряком? — оскалил зубы Озан, принявшись бить Бекира головой о парту. Затем удары только участились, делая акцент на каждом слове. Удар за ударом голова Бекира переставала соображать. — Это. Не просьба. Говно. А приказ. Ты. Кусок. Дерьма.  Если бы не вошёл учитель, Озан бы его точно убил. Но сегодня, к счастью, удача крупно улыбалась Бекиру. Озан фирменной улыбкой встретил учителя, и на прощание небрежно пихнул одноклассника, негласно давая понять, что главный разговор ещё впереди.    Бекир и Лейла ждали девчонок у школы. Эким и Айше задерживались в библиотеке. — Девочка, вот скажи мне, как мы будем здесь учиться дальше? — Бекир драматично покривил лицо. — Я в таком стрессе нахожусь, что не могу ни спать, ни есть…  Лейла рассмеялась, усомнившись в его искренности. — Ты, и есть не можешь? — она усмехнулась. — А Халиль мне сказал, что вчера все запасы блинов уничтожил.  Бекир сделал вид, что не услышал, загадочно глядя в небо. Затем увидел Хазал и внезапно воскликнул, больно толкая Лейлу. — Эй, девочка, посмотри! — шёпотом обратился к Лейле, словно сплетница. — Это же сестра того козла… она выглядит нормальной девчонкой. Давай её позовём? — Плохая идея, — Лейла мотнула головой. — Эким не обрадуется…  Но Бекир уже закричал так, что у Лейлы барабанные перепонки едва не треснули. — Хазал! — он взмахнул крылом. — Иди сюда!  Хазал недоумевающе подняла голову, не сразу понимая, откуда доносились крики. Чуть погодя, она осмотрелась по сторонам. Увидев ребят, Хазал к ним приблизилась.  — Какие планы? — начал Бекир. Хазал смешливо взглянула на чистого как слеза и открытого парня. Она удивилась, явно не ожидая такого радушия и сердечности. — Эээ… домой иду… — замялась Хазал. Бекир понял, что никаких планов нет, поэтому программу организовывает он. — Пойдёшь с нами в кафе, — быстро пояснил он, как будто ответ его мало волновал, и он просто поставил Хазал перед фактом. — Ну, я… — она не успела придумать отговорку, чтобы не идти, как вдруг Лейла перехватила её ладонь. — Какой у тебя красивый маникюр, — Лейла залюбовалась нежно-розовыми ногтями, усыпанными переливающимся блёстками. — Спасибо, — Хазал смутилась. — Сама сделала.  Лейла удивлённо уставилась на очаровательные аккуратные, без малейшей погрешности ноготки. — Я думала у вас там… ну… стилисты личные.  Хазал рассмеялась, не заметив, что сзади уже стояли Эким и Айше. Несколько секунд они слушали разговор. Чтобы обратить на себя внимание, Эким пришлось кашлянуть. Хазал, увидев бойкую девочку, запнулась и стала по стойке смирно. По правде говоря, Хазал слегка побаивалась Эким. — Ну, что? Идём? — сказала Эким, проигнорировав Хазал.  Они начали выдвигаться, а Хазал так и осталась стоять и смотреть им вслед. Немного позже, отойдя на пару шагов, Бекир обернулся. — Ну, чего стоишь? — он взмахнул рукой, подозвав робко мнущуюся Хазал. Она, наконец, нерешительно последовала за компанией. — А она, с каких таких дел идёт с нами? — возмутилась Эким. — Успокойся, девочка. Надо же знакомиться с новыми друзьями, — Бекир постарался купировать неподатливость подруги.  Эким вроде бы и смирилась, но продолжала ворчать, подозрительно косясь на Хазал, пока они не подошли к небольшому кафе. — Ты платишь, — Эким строго указала пальцем на Хазал. Та лишь обречённо закатила глаза, первой войдя в кафе.   Прекрасная пора, когда они были молоды и беззаботно счастливы. Ребята напевали известные мотивы песен, лопали воздушный рис и засахаренные фрукты. Обсуждали учёбу и смеялись, делили между собой кебаб и запивали сладким чаем. Проще говоря, в уютной небольшой забегаловке стоял неимоверный гул. Впервые за долгое время Хазал почувствовала себя свободно и тепло. И это было не так, как там, в элитном обществе, в тёмном месте, при свечах и под симфонию Баха. Ребята крепко запали в душу Хазал, заставив расчувствоваться и невольно проронить скупую слезинку. — Эй! Эй! Вот о чём ты мечтаешь? — Бекир толкнул Хазал, внезапно её пробуждая. — Я врачом буду! — она гордо вздёрнула нос. — Ого-о-о-о, — Айше удивилась. — Тогда наши жизни в твоих руках, смотри не подведи. Они залили смехом кафе, заставив людей косо поглядывать в сторону галдежа. — А ты, о чём мечтаешь? — Хазал спросила Бекира. — Я мечтаю разбогатеть, — он задумчиво приставил палец к подбородку, впадая в поэтичные рассуждения. Когда девчонки его подняли на смех, Бекир обиделся. — Да! Разбогатеть хочу! А как вы хотели? Будет у меня много денег! — Аллах-Аллах, — поразилась Хазал этому весельчаку. — И что же ты собираешься делать с накопленными богатствами? — Как что? — искренне недоумевал Бекир. — Буду путешествовать. И не успел он продолжить мысль, как девочки прыснули от смеха. Всё бы ничего, если бы Бекир в это время не продолжал набивать рот, за что сидевшая рядом Эким хотела ему сказать «спасибо». Она ударила его по голове тетрадкой. — Прожуй сначала, а потом говори, бестолковый. — Мне Озан стрелу забил после уроков, — с набитым ртом сообщил Бекир. После его слов у всех сразу испортилось настроение. Хазал опустила голову, будто отвечала за грехи брата и его друзей. Её душило поганое преследующее чувство, словно она была их соучастницей. — Эй, — Эким взглянула на Хазал. — Расскажи нам о них. Мы должны знать, с кем имеем дело.  Хазал стало страшно даже говорить об этом. — Мерзкое нутро никами деньгами и положением в обществе не скроешь, — начала Хазал. Эким возмутилась, поскольку Хазал говорила завуалировано и не совсем понятно. Она даже заподозрила, что, возможно, Хазал начиталась буддистских учений. — А Канат? Эта мразь — твой брат? — спросила Лейла. — Угу, — Хазал испытала за него жгучий стыд. — Канат не был таким раньше. До определённого момента. Он любит выпендриваться. Помимо того, что он унижает людей, он ещё и избивает их. — Серьёзно? Мы не заметили, — Эким издевалась, принимая Хазал за чудачку.Но Хазал не обратила внимание, продолжив рассказ. — Мелиса, девушка Каната, а Озан их лучший друг. Больной псих. Он известен своими изощрёнными методами пыток, и готов зайти далеко. Он обычно не церемонится и не знает меры, — Хазал готова была разреветься, слишком уж трудно давался ей этот разговор. — Понимаете, когда тебя травят, ты в тупике.  Она не выдержала и расплакалась, пока ребята внимательно впитывали каждое слово. — Ты не знаешь кому рассказать, не знаешь где этот выход. Ты перестаёшь нормально спать и есть. Ты боишься поделиться с родителями, чтобы не тревожить их. В школе тебя никто не услышит, потому что нет денег и связей. Их родители платят стипендию таким как мы, — Хазал вдруг осеклась, но ребята, кажется, настолько были огорчены и озадачены, что ничего не заметили. — А если сопротивляешься, как многие мои друзья, они тебя давят, а если терпишь — они чувствуют свою безнаказанность. Не связывайтесь, они перейдут любые рамки! — Да приди же ты в себя! — Эким вспылила. — Нет шансов на выживание, если не проявлять характер! Ты хочешь целую жизнь перед ними ползать? Кто ты после этого?  Слегка успокоившись, Хазал задумчиво помешала чай. — Они выбирают таких жертв, ну таких… — она хотела сказать, что таких, как она. — Таких как мы? — Бекир её опередил. — Таких второсортных?  Хазал настолько углубилась в рассказ, что пропустила вопрос Бекира мимо ушей. — Одного моего друга они измучили до такой степени, что ему пришлось переехать в другой город.  Ребята с нетерпением ждали подробностей. — Что с ним сделали? — насторожилась Эким. — Как-то раз Канат и Озан избили его, и парень обмочился. Они всё записали на видео, а после ткнули его лицом в это… они избивали до полусмерти… били электрошоком… — Какой кошмар… — ребята застыли от ужаса. — Мелиса как-то подмешала возбудитель моей подруге. У неё от природы был красивый голос, она брала самые высокие ноты, в то время как другие этому учились много лет. Так вот, когда она переспала в тот день с моим другом, Мелиса и Эдже узнали и разнесли это по всей школе. Моей подруге пришлось уйти из школы, потому что ей стали названивать неизвестные номера с предложениями.  Ребята молча застыли. — Все они были моими друзьями, обедали со мной за одним столом, сидели за одной партой… — А что ты сделала для того, чтобы помочь своим друзьям? — Эким буквально огрела её по голове этим вопросом. Хазал стало невероятно стыдно. Девушка занервничала, завозилась с кошельком и достала деньги. — Извините, мне пора. Хазал положила деньги на стол и мигом понеслась прочь из кафе. Только бы избежать вопросов, жрущих её изнутри. Вопросов, которые она и так задавала себе ежедневно.    Растерянная и подавленная Хазал добрела до дома за двадцать минут. Она ощущала всю свою никчёмность. И вместе с тем, понимала, что является единственной радостью, гордостью и отрадой для папы в мире с тёмными монстрами. И каждый раз, когда Хазал могла защитить друзей и повлиять на ситуацию в школе, она вспоминала, как отец радовался её хорошим оценкам. Ведь её результаты были и правда впечатляющими. Отец ею гордился, когда она побеждала на олимпиадах по химии и биологии. А как он всегда старался ради неё! Бегал, покупая обувь, форму и остальные школьные принадлежности. Учитывая, что эти удовольствия были не из дешёвых! Хазал уже не говорила о том, что отцу пришлось пережить, когда случилось несчастье! Держать лицо среди школьной элиты с каждым днём становилось всё труднее. Канат искал любую возможность, чтобы поддеть её. И только Азиз понимал, иногда помогая деньгами, когда совсем уж становилось тяжко. Хазал не могла сказать, что была безмолвной жертвой, нет, определённо нет! Она всячески старалась сохранить человеческое достоинство. Но пойти против Каната и ему подобных — это означало чрезмерно жестокую расплату. Хазал не могла расстроить отца, после всех его усердных стараний. Не могла, просто не смела! Уйдя глубоко в раздумья, Хазал не заметила быстро мчащуюся машину. Она хотела перейти через зебру, но водителя дорогой иномарки не смутил тот факт, что она уже ступила на пешеходный переход. Водитель нёсся, как оголтелый. Как вдруг её увлекли за собой чьи-то сильные и тёплые руки. Хазал ахнула и испуганно уставилась в глаза спасителю. Блондин, с лихорадочным огнём в глазах, прямо-таки залип на Хазал. «Вот это девочка», — единственная фраза, которая крутилась у него в голове. — Спасибо, — Хазал немного отшатнулась, увидев перед собой улыбающегося светловолосого парня с тёмными живыми глазами. На нём был чёрный гольф под горло, что впилось Хазал в голову, как его безумно притягательная отличительная черта. — Аккуратней надо быть. Тебе жить надоело, что ли? — нежно спросил незнакомец. — Меня Барыш зовут, а тебя?  Хазал вдруг затрепыхалась всё ещё, находясь в незнакомых, но приятных и тёплых объятиях. — Я… мне идти нужно… — она тут же вырвалась и бросилась со всех ног в подъезд. А молодой человек с искрящимися глазами тем временем позвонил друзьям в общий видеочат, на подъёме рассказывая о новой знакомой. — Канат, Озан! Я только что с такой девочкой познакомился, — но в ответ на воодушевлённые речи были слышны недовольные причитания и закатывания глаз. — И тебе срочно нужен совет? — спросил Канат. — Не нужен мне ваш совет… — немного обиделся Барыш. — Понимаете, есть такие девушки…  Озан его перебил. — Всё с тобой понятно. Не морочь нам голову и иди к чёрту.