Я помогу!

      Мужчины сидели во дворе, Союз на скамейке, Рейх в своей коляске. Они решили немного «проветриться». Далеко, как в прошлую прогулку, они решили не уходить, остались у дома, во дворе. Они время от времени о чём-то разговаривали, но конкретно в этот момент молча наслаждались свежим воздухом.       Совет достал из кармана сигареты. Он уже долгое время курит. Делал это он не так часто, но, тем не менее, делал, и немцу это не нравилось, он несколько раз замечал, как сосед курит, и был этим крайне недоволен. — Убери. — Ну перестань, мы же на улице. — И что? Не делай этого хотя бы при мне.       Русский не обратил на это никакого внимания. Он спичкой поджёг сигарету. — Я же сказал, убери. Это вредно, — Ариец злился, ему не нравилось, что его не послушали. — С чего бы вдруг ты стал волноваться о моём здоровье? — туша спичку, спросил он. — На тебя мне плевать. Про пассивное курение слышал? — Ой, ничего с тобой не случится. Если ты забыл, мы страны, живём мы намного дольше, чем простые люди, независимо от болезней, — Совет отвернулся, посмотрев куда-то вдаль. — Это не значит, что я хочу до конца этой долгой жизни больным проходить. — Да ты и без курения болезненно выглядишь. Весь бледный, худющий, — Немец хотел что-то сказать в ответ, но его перебили, — и ходить ты и без этого не можешь.       Нацист так и не сказал то, что хотел. Он молчал, не зная, что ответить. Его задели эти слова. Ему не нравилось, что коммунист говорит о его травме. Упоминание того, что он слаб, злило, расстраивало и заставляло вспомнить многое другое. А ведь когда-то он был силён…       Рейх ещё какое-то время сидел, что-то обдумывая, а потом решил уехать. Союз посмотрел ему вслед. Вздохнув, он затушил сигарету, бросил её в урну и пошёл за немцем. — Обиделся что ли? — Нет. — Ну ты и врун. — Коммунист взялся за коляску, остановив тем самым движение. — Что тебя обидело? — Мне десять раз повторить, что я не обижен? — Но я же вижу, что ты расстроился. — Расстроиться и обидеться — это разные вещи. — Хорошо. Из-за чего ты расстроен? — Это тебя не касается. Верни меня домой.       Совет помог арийцу вернуться домой. Помощь нужна была, так как у дома было крыльцо с не очень удобным пандусом.       Немец лежал у себя на кровати. Он думал о себе, о том, как разочарован. Эта мысль появилась уже давно, а любое упоминание о неудачах расстраивало и заставляло снова думать об этом и вспоминать многие другие вещи, из-за чего становилось ещё хуже.       Дверь в комнату открылась, кто-то зашёл. — Я, кажется, понял, что случилось, — он присел на край кровати и протянул нацисту плитку шоколада. Уже давно было замечено, что он любит сладкое, поэтому Союз решил подбодрить немца именно этим. — Вот, бери и не грусти. Прости, что сказал так. Ну… Это ведь не навсегда. Ты страна, а значит, скоро восстановишься. — Ничего ты не понял. Да, это задевает, но не только в этом дело, — Ариец принял угощение. Он решил не упоминать о том, что Союз, по сути, сам себе противоречил, говоря о травме то с одним подтекстом, то с другим. — А в чём же?       Рейх задумался. Стоит ли говорить? — Эта травма заставляет вспоминать другие неудачи, — вертя шоколадку в руках, ответил он.       Смотрел он на собеседника, внимательно наблюдая, как к нему приходит понимание и как от этого меняется выражение лица.       Союз дрогнул. Неужели немец говорит о том поражении? И как разговаривать с ним об этом? — Это… Я, по понятным причинам, не могу понять тебя. Могу лишь посоветовать начать жизнь с чистого листа, пересмотреть какие-то из убеждений… — Поэтому я и сказал, что это тебя не касается. — Попробуй сейчас отвлечься на что-нибудь, чтобы не грустить… — Он встал с кровати. — Мне пора, скоро ужин, а ничего ещё не готово…       На ужин действительно пока не было ничего готово. Но ещё одной причиной для ухода было нежелание поднимать тему войны. Уж слишком много неприятных воспоминаний осталось… Может быть, ему и должно быть стыдно за то, что ушёл от темы так. И он это понимал, Союз дал себе обещание поговорить об этом как-нибудь потом.       Русский вышел из комнаты, оставив немца наедине с пожирающими душу мыслями.