Я помогу!

      В комнате отеля сидели двое мужчин. Один что-то читал и писал в документах, другой наблюдал за первым. Союз всё обдумывал, как помочь больному. У него была одна идея, но о ней сначала нужно сообщить России, иначе ничего не выйдет. — Я хочу остаться здесь, — как бы невзначай сказал коммунист.       Федерация отвлёкся от документов и в недоумении посмотрел на отца. — Зачем? — Хочу помочь ему восстановиться. — Рейху? Пап, тебе заняться больше нечем? — удивился ещё больше младший. — Да, нечем. Тридцать лет уже места себе найти не могу. Хоть здесь чем-нибудь займусь. — А путешествия и писательство, которыми ты занимался до этого, уже не нужны? — Союз одно время увлекался этими вещами, но надолго это его не увлекло. Все занятия казались ему несерьёзными и скучными. — Нет, я тебя здесь не оставлю. Мало ли что ты сделаешь с ним, — парень стал возвращаться к работе. — Вот какого ты обо мне мнения! — Он притворно обиделся. — По-твоему, я даже помочь человеку не могу? — Можешь. Но его ты разве не ненавидишь? — Терпеть его не могу. Сам не знаю, почему так хочется помочь. Жалко, наверное… — Совет замолк, но, не дождавшись ответа, снова заговорил. — Ну, Россия… Кроме меня с его капризами никто не справится! Сам-то ты чего с ним нянчишься?       Россия действительно много делал для этого человека: купил ему много вещей, не один раз ходил навещать и искал упомянутую вчера самим немцем сиделку. — Ладно, ладно. Только успокойся. — Союз победно улыбнулся. По-другому и быть не могло, он бы в любом случае добился своего. — Вот увидишь. Через пару месяцев он на своих двоих ходить будет, — самоуверенно проговорил он. Настала тишина. Россия обдумывал информацию, которую только что услышал. — Ты что, был у него? Откуда знаешь, что у него именно с этим проблема? Старший усмехнулся: — Да. Вчера ходил в больницу. — Ты как ребёнок… Непослушный и своевольный, — тяжко вздохнув, сказал парень и замолчал, посмотрел на отца и снова заговорил: — Ты сказал, что он «через пару месяцев на своих двоих пойдёт»… Я это проверю. Приеду через два месяца.       Эти слова означали заключение спора между ними. — Хах… Ладно.

***

      Ближе к вечеру они поехали забирать немца из больницы. Россия купил дом ещё сегодня утром. — А он что тут забыл? — недовольно спросил Рейх, увидев Союза. — Не важно, — ответил арийцу Федерация и потом обратился к двум медбратьям, которых он попросил отправить сюда ещё на ресепшене: — Пересадите его на коляску.       С собой русские принесли инвалидную коляску, которую Россия купил для больного. — Это и я мог сделать, — упрекающе шепнул Союз сыну, намекая на то, что ему не нравится, что для этого пришлось отвлечь от работы двух человек. — Отлично, тогда в машину пересадишь его ты, — язвительно заявил младший. — Да, легко!       Тем временем немца посадили в коляску и покатили к выходу. Проблемы возникли только на лестнице, специально предназначенный для коляски спуск был слишком крутой. Совет хотел помочь мед. братьям, но они отказались от помощи. В остальном же путь до выхода из больницы был преодолён легко. Коммунист, как и обещал, сам посадил инвалида в машину.       В машине их было пятеро: Россия, Союз, Рейх, водитель и телохранитель. Сзади и спереди их автомобиля ехали ещё по одной машине, в которых были остальные телохранители государства. Конечно, у России их было не так много, как у Президента, ведь у него, как у страны, было более крепкое здоровье. И тем не менее, они были и хорошо справлялись со своей работой.       Всю дорогу Союз смотрел то в окно на сменяющиеся пейзажи, то на немца. Они сидели рядом. Рейх, кажется, был не особо рад такой компании, да и в принципе тому, что его беспокоят. Со вчера он не изменился, всё также худ и бледен.       Вскоре они приехали. Все вышли и подошли к дому. Ключи были у России, он открыл калитку и пустил всех на участок. Дом был не маленький, но и не очень большой. Младший русский не поскупился и приобрел неплохой дом. Был только один этаж, но тот выглядел просторно. Присутствовал довольно большой задний двор. Всё было хорошо убрано, видимо, прежний хозяин хорошо ухаживал за этим местом. Они зашли в дом. — Ну, всё. Надеюсь, мне не придётся приезжать сюда через неделю, чтобы спасти кого-то из вас, — усмехнулся Россия и передал ключи от дома отцу. — В каком смысле «из ВАС»? Ты меня с этим хочешь оставить?! — тут же возмутился больной, прежде молчавший. — Ну, извините. Папа был слишком настойчив в этом вопросе. — Вы издеваетесь надо мной?! Oh, mein Gott! Wofür ist diese Strafe für mich? — пробормотал он, переходя на родной для себя язык. — Ой, не драматизируй! — кинул Союз и пошёл рассматривать дом.       Россия тоже ушёл, оставив мужчин вдвоём, в надежде, что никто из них не пострадает.