Я помогу!

      В больнице у ресепшена стоял высокий мужчина. Из-за своей внешности он казался чуть моложе. Да и не только из-за внешности. Он всё-таки страна.       Союз с нетерпением ждал, когда ресепшионистка позволит ему посетить больного и скажет ему номер палаты. Он приехал в этот город недавно вместе с сыном. Несколько месяцев назад пострадал один из сосланных в Сибирь преступников. А ведь туда уже давно никого не ссылают, он единственный, кто остался.       Что такого должен сделать человек, чтобы получить такое наказание, которое он должен отбывать до самого конца? Из-за него погибли миллионы людей. Это Третий Рейх. Союз не знал, что за травму получил его враг, но ему было это крайне любопытно то ли оттого, что он давно не видел этого человека, то ли от банальной скуки.       Когда он только-только получил травму, и Россия об этом узнал, глава страны приказал предоставить ему лечение в больнице ближайшего города. Сейчас же немца собрались выписывать, но, по словам врача, он остался инвалидом. Можно только догадываться, что сейчас чувствует пострадавший. А масло в огонь подливало то, что Нацист ненавидел инвалидов, считал их бесполезными, а сейчас он сам стал таким: больным и беспомощным.       Россия приехал в этот небольшой город, чтобы разобраться с проблемой жилья и всего остального для немца. Не отправлять же его обратно работать? Что он сможет там сделать? Окончательно себя добить? Нет уж, спасибо.       Союз же, узнав о случившемся и намерениях сына уехать, напросился поехать с ним, чтобы развлечься. Нет. Он не считал забавной травму. Он просто хотел разнообразия в жизни, а тут такая возможность. — Можете проходить. Палата номер 233, второй этаж, — сказала полноватая, на вид уставшая женщина с ресепшена.       Союз знал, почему его пропустили. Они ведь не должны пропускать кого попало к больным, но его пропустили. Это из-за имени в паспорте, его снова узнали и просто побоялись отказать. Так часто происходит, и Совету это очень не нравилось. У него было прав не больше, чем у остальных граждан, но объяснять это каждому он устал.       Тем временем он пришёл к нужной палате. Дверь была открыта, так что он без проблем зашёл. Сама же палата была одноместной. Кажется, об этом позаботился Россия, ведь в больницу может попасть и человек с довольно радикальными взглядами, соответственно немцу могли навредить ещё больше, если бы узнали, кто он.       На кровати лежал виновник поездки. В исхудавших руках он держал книгу. Он читал, пока к нему не зашёл Союз, а сейчас Рейх в недоумении смотрел на гостя.       Весь он выглядел истощённо, были морщины, мешки под глазами, сами глаза, ранее бывшие голубыми, сейчас казались серыми, кожа бледная. Прохлаждаться ему на каторге явно не давали… Неизменной осталась хорошо уложенная причёска, но светлые волосы отросли и немного спадали на глаза. — Что тебе нужно? — спросил немец, ещё пребывая в непонятках.       Услышав знакомый голос, коммунист почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Как давно он его не слышал… Но что-то было не так. В этом голосе чувствовались удивление, усталость и даже немного страх. — Ничего… Просто хотел посмотреть на тебя. — Посмотрел? Иди отсюда! — Нацист, кажется, стал приходить в себя. Вот… Это точно то, что помнил Союз. Эта манера: грубости без капли страха и слабости. Почему-то это вызывало столько эмоций в русском…       Он усмехнулся. — Что смешного? — Успокойся, лучше расскажи, что с тобой случилось, — внешне Совет не видел никаких повреждений, но ноги были прикрыты одеялом. Может, дело в них? Мужчина взял стоявший в углу стул и сел недалеко от больного. — Оставь меня в покое. — Я же ничего плохого не делаю. Просто хочу узнать о твоём состоянии. — А ты не знаешь? Сынок не рассказал? — Нет.       Немец тяжело вздохнул, показывая своё недовольство. По театральности эти эмоции не уступали опытным актёрам. — Если я расскажу, ты от меня отвяжешься? — Не могу обещать, но в твоих интересах рассказать это, дабы ты хотя бы до завтра остался один, — Союз снова заулыбался. Даже не понятно чему.       Рейх немного помолчал, а потом вкратце рассказал: — Мне привезли уголь для работы. И при разгрузке он упал на меня. Был сломан позвоночник, и теперь я не могу шевелить ногами. Доволен?       Коммунист был немного поражён. Он, по каким-то причинам, надеялся на менее серьёзную травму. — И как ты теперь будешь? — Он даже не знал, какое слово подобрать. — Россия сказал, что наймёт мне «няньку». — Ясно… — Ты, вроде, говорил, что оставишь меня в покое, когда я расскажу тебе о травме, — напомнил немец, пристально глядя на незваного гостя. — Ах, да… Уже ухожу, — Союзу хотелось спросить что-нибудь ещё, но решил всё же оставить больного в покое. На время… Хотелось как-то помочь ему. Но… Зачем? Он враг. Но доброе сердце желало помочь, несмотря ни на что.